Спасибо, что спас меня...

-... — Такемичи был заворожён. В его голове пустота, а тело начало ощущать тряску. Ханагаки чувствовал себя так, словно узнику, которого отправили в самую отдалённую без света тюрьму за несовершенные грехи, сейчас просто открыли дверь и показали фонарь. Но этот чёртов фонарь сияет ярче чем свет в конце туннеля. Свет в конце туннеля. Ханагаки отдёрнула эта мысль. Прострация, в которой он прибывал некоторое время, тут же испарилась. Его онемевшие пересохшие губы тихо выдали: -Шиничиро... Сано вздрогнул, смотря на то, что Такемичи выглядел как статуя, при чем статуя точно не счастливого времени. В глазах Ханагаки застыло мучение. Эти же глаза оказались на Сано, наполненные истинной тревогой. -Мне не похуй на тебя, Шиничиро, — тон частично напоминал голос мягкой любящей колыбели. Эта же колыбель и окутала мальчика, лишая его возможности думать. Но не только голос заставил все мысли разом рухнуть в небытие. Слёзы скатывающиеся с лица предавали ещё более сильную окраску словам Такемичи. -Мне не всё равно на твою жизнь. И на твою дальнейшую судьбу тоже, — слова лились той сладкой водой, которую Сано никогда не пробовал попадала в рот оставляя послевкусие, и от этого вкуса Шиничиро постарался возобновить мысли, однако... -Но... Почему тогда тебе на себя всё равно? К чему такое отчаяние? Даже не смотря на то, что ты хочешь помочь. Тебе нечего терять? Нет людей которые могут потерять тебя? Сано не знал, что и думать. Он стоял, как в тумане, где всё вокруг утратило чёткость. И словно из глубины тумана ему и прилетело со всей силы в голову стрела, которая явно была лишь подготовительной, ведь Ханагаки скорее-всего не закончил, так как это были всего лишь вопросы. Грубые, четкие, но вопросы. У мальчика рядом точно ещё осталось утверждение. Стрела влетела в голову и насадила все мысли как на шампур вытаскивая их с головы. Мысли не любят находиться на воздухе, когда их не образовали либо в речь, либо как-нибудь не записали, поэтому их даже не успел съесть туман, испарились мысли быстрее. -Шиничиро... Ты ведь боишься не смерти, а одиночества. Верно? И не важно одиночество это другого человека или твое. Время более не имеет смысла. Эти слова, что прозвучали, как искренняя забота и желание глубже узнать его, вот вторая стрела, которая должна была раскроить первую, но она попала глубже чем в голову. Она резко оказалась возле души. Это не должно быть больно. Никто не хотел причинить боль. Поэтому стрела не пролила ни единой капли, при этом, дала понять, что он никуда не денется, ведь его поймали. То, что было скрыто далеко в темноте этих глаз за черной ширмой, почему вообще туда посмотрели? Разве было бы не легче для обоих смотреть просто прямо друг другу в глаза, а не вертеть человека, узнавая его? Особенно того, кто в принципе мог обойтись без этого, ведь это не настолько важно. Сано дал право воспользоваться им без сильного сплетения. Если бы Ханагаки напился им, восстановившись, и попросту попрощался, сказав слова благодарности, Шиничиро был бы искренне за него счастлив, при том, не был бы против такой развязки. Последние слова Сано были бы пожелания успеха для Такемичи, и больше радости на дальнем пути. Но сейчас. Ощущение того, что его поймали сильно сказалось на нём, на его плане, на его видении ситуации. Шиничиро ни разу не слышал от других то, что сказал Ханагаки, потому что люди вокруг привыкли к игнорированию. Этот страх, который он годами учился скрывать даже от самого себя, вдруг стал явным, из-за этих голубых глаз, что и не скрывали свой анализ. Шиничиро был ошарашен тем, что Такемичи пошёл туда, куда он не пускал даже свои собственные мысли. Верно, Сано дал Ханагаки полное право блуждать по его миру, но кто же знал, что он решит заинтересоваться именно этой дверью, которую игнорировал сам собственник. Он был сбит с толку, оглушён тем, что оказался видимым. Немыслимые чувства смешались вместе. То страх, то какой-то проблеск неизвестной радости, или что это вообще? Все смешалось с тревогой. Тёплое прикосновение понимания от этих приятных нежных глаз столкнулось с холодной паникой. Эта теплота была очень сильно горячей, но это точно не был удар. От того, что есть сильный горячий оттенок и сильный холодный , должен был быть ожог, но... Сано не чувствовал себя плохо. Этот момент был как вспышка света, неожиданная и ослепляющая. Когда все это время мир был покрыт тенью, по ненадобности. Но лишь тенью, ведь на уголках сознания хотелось бы, чтобы его заметили. Глупая мысль, которую он никогда не любил. Потому что чувствовал, что она может принести дискомфорт другим. Он действительно не мог понять как реагировать и что именно он чувствует. Он старался разобраться в этом снова и снова. Сано скорее чувствует слабую радость от того, что его поняли, что его боль стала чьей-то заботой, но радость на то и слабая от того, что это вообще кого-то волнует, получается, он тот, кто стал не чей-то опорой, а чей-то проблемой. Паника давила на весы со своей стороны в разы больше. -Это видно по тебе... — с безумно сильным опозданием дошли слова Ханагаки до понимания. Его сердце забилось быстрее, но каждый удар словно резонировал в пустоте, точнее в его собственной душе. Странное ощущение. Это было не похоже на ощущение закрытой комнаты. Будто билось сейчас не только одно его сердце. Будто слух улавливал звук бьющегося рядом другого. Точно. Гулкий звук в ушах прорезал тишину, но лишь на время, давая шару вокруг, который становился все меньше и меньше от каждого вздоха, порваться. Дальше шум был лишь как задний план. Сано наконец отошёл от своих чувств и сам вонзил две стрелы себе в ноги. Это были вопросы. Как быть дальше? Он теперь не пригоден для того, чтобы помочь? -Ты обманщик, Сано, — ответ Ханагаки был куда более болезненным, чем те две стрелы в ноге. Слова Такемичи настолько отдали сильный эффект, что у Сано даже появился язык. -Подожди, что я...— однако то, что язык появился, не значит, что запас слов будет на нем как у самого талантливого писателя или иного человека с высоким уровнем формирования мыслей. -Нет. Ты не лжец. Ты обманщик. Я попробую объяснить... -А?— ступор. На Сано налегло некое облегчение, но тревога и страшные мысли подавлялись в угоду дальнейших разъяснений Такемичи. -Лжец — это мерзкая мразь, что смеет лгать прямо в лицо для достижения различных безумных целей. Лжец — это перерождение змея из Библии. А обманщик... Обманщик обманывает сам себя, а значит и социум. Ты плохой обманщик. Потому что если немного надавить, то правда всплывёт наружу. Но... Многие из твоего социума не хотят этого делать. Да что там многие, явно чуть ли не все. В том числе и ты. Смотря на твою реакцию. Сано впитывал эти слова. Все в мире иссякло , кроме самого Ханагаки. Шиничиро желал узнать. Не смотря на то, что Такемичи говорил не спокойные вещи, его голос был чарующим и возвращающим на землю. Сано хотел слышать этот голос. -То, что ты плохой обманщик, это хорошо. Так будет легче себя и свои потребности увидеть. Ну или, дать увидеть их другим, что тоже важно. Главное, ещё, чтобы эти "слабости" знали добрые люди, а злые не смогли добраться так, чтобы навредить... — у Такемичи уже плыл мозг. Ему было сложно развивать тему. Впервые за столько времени ему стало так сложно это делать. Ханагаки видит дыры, несостыковки. Он может обратно это все перевернуть и развернуть более крупно, но... Теперь это так... Не нужно(?). Не настолько важно в этой ситуации для этого человека "крупный масштаб размышлений". Поэтому он решил отказаться от этой мысли. Наконец то он отошёл от нее и перестал сильно вникать в суть, и может переключится с чистой совестью к другой ситуации. От этого стало легче, однако не легче была та самая "другая ситуация". -Тебя не видит социум? Или же... Они тебя видят, но видят только хорошую сторону, и им это зачёт? Ведь, кому нужны люди с проблемами? Правильно, никому. Смотря на то, что в мире мрак никому твои проблемы не нужны. Меня пугает последний тип мышления, но он действительно в частности логичен и уместен. -... Ханагаки хотел было закончить. Действительно уже достаточно и слова не идут. Но то, как на него смотрит Шиничиро, когда он говорит, заставили мальчика с импровизировать и придумать что-то на ходу. Такемичи подозревал, что Сано держится на земле лишь благодаря каким-то умозаключениям Ханагаки и его словам, поэтому постарался ради него продолжить, чтобы тому не было плохо. -Поменьше думай как реагирует социум, или же в твоём случае, ты очень хитрый, поэтому крути социумом как сам хочешь, а не чтобы социум крутил тобой полностью, — пожал ребёнок плечами, -Находись с ним в вальсе, но меняй лидирующие позиции то туда то сюда. Твоя жизнь легче станет, — он увел взгляд. -Ты это явно будешь делать очень хорошо... -... -"Что я , блять, несу?! Я даже небылицу нормально придумать не могу! Нет, чтобы сменить тему, я не знаю, нет, скажи какую-то ебень! Буду лежать в кровати и стыдится своих же мыслей. Какой же я, блять, тупой...такой... Агрх.. Ками"...— Ханагаки отвел голову в бок. Шиничиро смотрел удивлённо, но после смягчился, и даже хмыкнул. Ему стало легче. Смотря на то, как сейчас Такемичи увел голову и заливается краской, а до этого проинформировал его о своих мыслях на счет лжи и не только, Шиничиро расслабился. Расслабился от того, что Такемичи именно тот, кто поднял эту тему среди остальных, и Такемичи это тот, кто немного исправил положение одиночества. Но, все равно, на душе тревога не унималась. Словно слабое землетрясение продолжало нервировать почву. Сано боялся, что почва уйдет из под ног. -Если я откроюсь тебе...ты действительно будешь доверять мне больше? — Шиничиро искренне интересовал этот вопрос. Его глаза были уведены в сторону, а рука сжала другую на уровне локтя. -... -... Повисло молчание. Оно длилось по разному для каждого мальчика. Однако эмоции сменились у обоих. Шиничиро начал думать, что облажался, что этот вопрос очень глупый, что не стоило его вообще задавать. Ведь, какая разница? Или без разницы? Ребёнок уже сам начал путаться в своих раздумьях. Не понимал, нужно ли это, или не имеет смысла. Шиничиро ощущал, как голова словно наполняется огнём, потому становилось жарко по всему телу. Однако периферийное зрение заметило движение и Сано повернулся. Такемичи подошёл ближе, когда глаза другого посмотрели на него. Мальчик наклонился к нему ближе. -М? — удивлённо похлопал глазами красный Шиничиро. -Говори, — ребёнок показал на свои губы, глаза его были строгие и с точным желанием показать Сано нечто важное и для него не пустое. Он перевел свой указательный палец на свое ухо, -Я слушаю. Всегда говори, — он вернул его обратно на губы, -Я всегда тебя услышу, — он перевёл палец на уши, -если ты не скажешь, будут лишь догадки, а после диалог, который не спасет из-за усугубления ситуации. Поэтому, всегда говори, я тебя услышу. Мои уши потрёпаны из-за пистолета, но я не глухой и не неадекватный, что просто шлёт всё нахуй, а так же игнорирует людей. Я тебя вижу, Шиничиро. Сано вздрогнул. -Не волнуйся ты так. Я всегда буду тебя видеть и слышать. Тебе остаётся лишь показаться и открыть рот, или какими то физическими действиями показать диалог. Ведь он, диалог, не только речевой, но и физический имеется. Всё в порядке, ты не будешь докучать, думая, что мне выговориться нужно больше. Нет, всё хорошо. Наоборот, мне даже легче, когда ты разговариваешь, а не слушаешь. Мне нужен собеседник, Шин, не лишь слушатель, ведь и у слушателя своя история, которую он, если дать слово, может рассказать. Тебе станет легче, и мне станет легче, если ты так же будешь выговариваться. Не стесняйся меня. Я не тот, кто будет высмеивать, я тот, кто будет интересоваться и, если ты хочешь, проанализирую. Всё в порядке. Мы не глухонемые, Шин, хотя, даже если бы были ими, я бы не пропустил ни одного твоего жестового слова. Единственное, о чем бы я жалел, в этот момент, так это то, что...я не смогу смотреть в твои глаза при разговоре, — Шиничиро не знал как отреагировать на то, что происходит с его эмоциональным состоянием сейчас, но добивает ещё Такемичи, который последние слова сказать с румяными щеками, и некой неловкостью. -Я говорил тогда на крыше, что они мне нравятся, я не поменял своего мнения, — он увел взгляд, видимо не получалось совладать со своими эмоциями -Я... повторюсь, что мне нравятся твои глаза... Они... Те которые я не встречал у людей. Никогда. Я было сначала подумал,что это линзы, но уверен, что это не они. -Да... Это... Не линзы...— проговорил заторможено Шиничиро, ощущая себя в безумном водовороте эмоций. Такемичи оглянулся на него, видимо желая вновь посмотреть на них, смягчил свой взгляд и увел глаза вниз. -Они такие темные, словно действительно два озера темноты... Но... -М? -В них читается такое тепло, — он перевёл глаза на Шиничиро, приятно и нежно улыбаясь ему, прищуриваясь. Хотя, должен сейчас прищуривается Сано, от того, какие блики он сейчас видел на этой растаявшей воде, -Эта темнота не страшная она... Наоборот, та в которой можно спрятаться, найти укрытие, а не пропасть и умереть. Жар преследовал Сано из-за этого мальчика. Не смотря на то, что тот холодный, а взгляд, если с мелочится и найти "синоним" в бытовом виде, то получается как стакан воды со льдом. Но, он давал в разы больше обжигающего красного румянца. Мальчик мог бы сравнить это с прибытием на морозе, но, он не жалеет об этом, а наоборот, ему безумно приятно это "шипучее" чувство на лице, и ему действительно не хочется смахивать это ощущение с лица, пока оно само не растает, как первый снег. Кто же знал, что этот холод ему приглянется намного больше, и ощущение тепла от него будет в разы сильнее. -Такие мягкие... — однако не смотря на ощущения, Ханагаки говорил свою мысль, которая была весьма длинная, и точно заводила его далеко. Настолько, что тот явно и позабыл, что кости на языке у приличного человека должны присутствовать. Такемичи увел снова глаза в пол, Сано же стоял, стараясь уловить каждое достаточно тихое слово -спокойные. Монстры там не водятся, есть тишина да гладь. В глазах которых не берет тремор, а находишь свое мирное существование. Там точно не холодно , даже если в них нет видных проблесков. Твоя душа такая чистая и полная противоположность черному цвету"тьмы" к которой привыкли другие люди. В этом я уверен. -... -Ох... — Этим "охом" Такемичи словно заставил чарующее чувство резко испарится. Ханагаки немного дальше отошел от Шиничиро, так как подумал, что он находится весьма близко. -Я говорю слишком много и точно прямо что думаю, это наверное плохо, смотря на то, что тебе явно неловко... Извини пожалуйста, я правда не хотел... Мне нужно научиться затыкать себе рот, я слишком много говорю того, что возможно не нужно смотря еще на твои слёзы и... -А.... — Сано с горящим от румянца лицом начал махать руками, ему стало неловко за извинения Ханагаки и за то, что сделал сам, -Я не х-хотел тебя запутать! Я ... — на его глазах продолжали сиять капли слез, он осознав это после того, как наконец заметил слова Ханагаки, просто убрал голову вниз, прикрыв ее руками, таким образом говоря себе, что пора бы уже остановиться, ведь из-за сильных телодвижений стало неловко за себя ещё больше, -извини... Я бурно реагирую... -... — Такемичи с любопытством наблюдал за Сано, словно тот был чем то новым и необъяснимым в мире Ханагаки, -я не сделал ничего плохого? Просто... Повторюсь, мне сложно даётся коммуникация и я говорю то что думаю, чтобы поддержать диалог и просто быть честным с человеком рядом. Это... Скорее привычка из-за того, что я часто вел диалог с отцом и умалчивать мне нельзя было, лишь должна литься правда и что я думаю... Ты предоставил свою кандидатуру, и потому находишься рядом с отцом в группе тех, кто знает и кому можно слышать. Я постараюсь это утихомирить. По твоей реакции я понял, что это было слишком честно и крайне от этикета отходит. Закрыться, при этом для других быть так же еще и открытым, коротко говоря, мне снова нужно научиться общаться с детьми моего возраста, не уйдёт слишком много времени, наверное... Сложно. Как же это сложно... -Я... — Сано собирался с мыслями, пока его уши все ещё пестрили красным цветом, -то есть ты... Можешь говорить со мной прямо о чем угодно... Но, это правильно что ты стараешься понимать границы дозволенного с другими людьми. Я... Ко мне можно открыто говорить о чем угодно , это важно, просто... Мне нужно привыкнуть к этому... Я.... Толком никогда таких слов не получал... вообще, и потому моя реакция слишком сильная... От моей эмоциональности и... Отсутствия опыта. Всё хорошо... Ты ведь...— он наконец посмотрел на Ханагаки, хотя движения были стиснутыми, -не сделал и не сказал ничего плохого. -Я рад, что не задел тебя своими словами. -Скорее задел ... Но не так, как можно это сделать грубо ... -М? — Ханагаки наклонил голову в вопросе. -Словно... Мягко коснулся нитей души, заставляя их мягко светиться, — Шиничиро было неловко это говорить, потому его палец ходил по щеке, а глаза метались снизу. -... — мальчик снова покраснел, и от неловкости постарался сменить тему, иначе, если долго думать над этими словами, они начнут повышать свой процент стать тишиной. -То есть... Мне можно говорить все, что я думаю? -Да, — смущённо кивнул Сано. -Даже если это касается тебя? -Верно... -Это не вызывает дискомфорта? -Это не дискомфорт, Такемичи, просто... Это... А... Смущение. -Вот как... Мне нужно больше вести диалогов с людьми чтобы понять границы и что у людей в принципе есть смущение, потому что у психопата ни стыда ни совести ни смущения нет вообще. Сложна...— Ханагаки схватился за голову. Шиничиро на такое забавное зрелище неловко засмеялся. -"Скорее все становится в разы сложнее в том, что мы на улице и я не могу раскрыть свои эмоции в полной мере и их нужно подавлять чтобы продолжить диалог....я явно сегодня ночью не усну..." — подумалось Сано, сжимая зубы. -Просто....— медленно румяный цвет лица Ханагаки, возвращал свой холодный оттенок, -Он... У нас такие темы. Они обо всем важном и есть ещё не о чем. Рамки и границы... Их толком нет. Нет моральных границ толком так же. Он говорит о том, что они должны быть, но он их не соблюдает потому что не видит в этом необходимости и веселья. Часто исполнялись черные шутки, кровавые истории и страшные подробности странных людей и их поступков, а так же проступков своего отца, когда я интересовался о том, как люди чувствовали себя когда совершали это, почему они вообще на это шли и были ли угрызения совести, а после я поинтересовался были ли угрызения совести у отца. Отец же сказал, что совесть для него чуждо, и это, как он выразился, примерная цитата : "тупой таракан в голове людей. Я не ощущаю ни стыда, ни совести ничего, что может и так гложет людей. Мне похуй. Я лишь рассказываю о том, как по их словам они себя чувствовали. Всё. У меня нет этого таракана, я его сьел. Он питательный как еда, но ебаная хуйня как друг". -Пф...кхм. -Да, шутки отца иногда весьма.... интересные...— Ханагаки сжался в смеси неловкости и некого грубого стыда за него. Шиничиро захотел было похлопать того по плечу, дабы таким образом сказать, что все хорошо, однако воздержался. -Я отвлёкся.... Русло тем так у меня быстро меняется, но я вернусь к той, которой я говорил ранее. Хорошо? -Конечно. -Знаешь... Раз ты мне разрешил говорить о тебе то, что я думаю и вижу, и тема у нас это голос, то я скажу что мне вообще нравится слушать твой голос, — Шиничиро почувствовал касание к его душе этими словами, -мне нравится слушать твои не частые истории, и твои мысли. Мне нравится просто тебя слушать. У тебя весьма мягкий и приятный голос. Было бы классно, если бы ты так же умел петь, потому что, еще раз, твой голос действительно для этого подходит. Что-то... Такое меланхоличное, простое, ласковое и нежное, при этом скорее всего так же и грубое, тебе точно подойдёт гитара. Сано слушал, и эти слова медленно омывали своими волнами берег, наполняя его питательной водой, что в скором точно даст свой результат. -Твой голос такой спокойный, тебе точно подойдут еще колыбельные... -Пенье и гитара... Не задумывался об этом раньше, да и никто мне комплиментов или описания голоса не давал... Я постараюсь над проработкой своего голоса и где нибудь найду гитару. Мне действительно стало интересно и желанно это сделать. Спасибо, Такемичи, — Шиничиро сказал это ярким голосом , а после и вовсе так же очаровательно улыбнулся. Ханагаки застопорился. Радостные эмоции другого человека действительно давали свой странный эффект, из-за непривычки. -Подожди, — проговорил смущённо Такемичи, -с твоего ответа будто вывод другой. Я повторю много раз, чтобы сказать, что нихуя это для меня не пустяк. Я закреплю то что хотел сказать. В долблю тебе это в голову, потому что это важно. Ты явно такой человек , который только принял это как что-то "на один раз", я этого не хочу. Это не "один раз", ты слышишь? Сано удивлённо сглотнул. Ханагаки от части действительно попал в мишень. -Шиничиро ... — Такемичи заставил другого точно смотреть на него. Мальчик не хотел отступать и был весьма серьёзен. -Ты только говори, — Ханагаки сложил два пальца указательный и средний, и провёл в позе "диагонально" пальцы вниз, показывая "слова из рта", -я слышу тебя, — этими пальцами он показал на свои уши, -и понимаю/осознаю тебя, — он показал на свою голову. -я вижу тебя, — он увел пальцы на глаз рядом с нижним веком и показал на Сано. -и то что я ощущаю "чувствами" всегда будет анализироваться. И ты вызываешь у меня"чувства". Все 5. зрение, слух, обоняние и осязание, даже вкус. Все это было и осталось. Потому что ты не приведение. Ясно? Ты не пустое дерево в которое попала молния. -... — Шиничиро ощущал себя под заклятием этих глаз -Я слышу тебя Шиничиро. Я вижу тебя, Шиничиро. Для меня, ты не пустое место и то, что я боюсь потерять, Шиничиро. От этих слов сердце забилось безумно часто. У обоих детей. Они не вошли в унисон, лишь из-за маленьких несостыковок некоторых эмоций, но все остальное действительно билось в такт. -Поэтому я буду слушать тебя, слышать тебя, говорить с тобой, видеть тебя и ощущать. Поэтому помоги мне с этим. Ведь не важно что мы говорим, ты не говоришь о себе, а значит мы не говорим. Мы анализируем лишь меня, а мне это пиздец как не нравится. Мы в каких отношениях вообще? Ты не есть только "круг спасения" разве ты не человек? Для меня ты человек и у каждого человека есть пред история. И мне не хочется выколупывать ее щипцами когда ты думаешь, что твоя жизнь не интересна и не имеет значения, или не на что смотреть. Есть. Шиничиро, в твоей жизни есть на что посмотреть и есть что рассказать разве не так? Ты открытый человек, но закрываешь себе насильно рот. Не делай этого. Открой. Даю слово, что я буду слушать, и понимать, так далее. Не делай из меня только мученика и "единственного человека', я это ненавижу. Будто ты себя человеком не считаешь... Мне страшно думать об этом. Не нужно. Те проронившиеся "крупицы" информации о тебе для меня действительно были ценны, и я их сохранил. И не важно как они упали, простой диалог, в котором ты просто сказал это как факт, что быстро забыл, а может даже не заметил, как это упало на язык, или сложное эмоциональное изливание. Шин, я хочу видеть Шиничиро, раз ты видишь Мичи и Такемичи. Мне не нужно все сейчас, я просто даю тебе понять , что такое возможно и я никогда не буду возражать. Просто, я говорю, что тебе не нужно... Так сильно скрываться и думать, что твои переживания это пустой звук. Раз они у тебя в голове, значит у "этого" есть звучание. Прошу, не принижай себя, когда я не давал на это повода. Да и повода у тебя не должно быть. Даже если тебе кто-то этот "повод" даёт или внушает. Я не осужу, я выслушаю и можно даже сказать пойму и поддержу. Хорошо? -... Ханагаки закончил. Это было слышно по вздоху последнего воздуха в лёгких и тихий набор кислорода после паузы. Такемичи выпустив свои мысли расслабился, а значит стремление быть ближе без стеснения пропало, потому он аккуратно увел себя снова назад, чтобы не мешать личному пространству Шиничиро, и не доводить себя до красна. Пока Сано находился в аффекте. После этого сильного высказывания был послышен в глубине души треск. Этот треск не был треском краха, это был треск новой жизни, что вышла из скорлупы своего семя. В душе словно быстро подгоняя время которое было подарено и "до" вырос стебель , а за ним все остальное, но самое важное событие было это — распустился первый подсолнух. И этот подсолнух был олицетворением. Этот подсолнух был — Такемичи. В этой тёмной зоне, которую отражают глаза, теперь появился новый маленький огонёк. Шиничиро ощутил себя искренне счастливо. Благодаря этому чувству он не смог сдерживать свою мимику или эмоции. Он улыбался, нежно. Медленно глаза прикрывала слабая пелена слез. -Я вообще боюсь приведений... — проговорил жёвано Такемичи, видимо стесняясь, раз он смотрел в пол и не показывал глаз. -М? — тихие смешки, и снова ласковый голос произнёс. -Хорошо, я запомню, Такемичи. Если ты боишься приведений... — он тихо убавил свой звук. Он не договорил. Не хотел расстраивать Ханагаки, поэтому, он проглотил мысль сам. Поделится таким блюдом можно когда нибудь потом, но точно ни к чему сейчас, ведь эмоциональный диалог пойдёт не в ту сторону. Но живёт мысль навсегда останется в голове Шиничиро. -"Я перестану думать, что я возможное приведение... Ведь, есть тот кто прямым текстом назвал меня ... Человеком". -Знаешь...— снова начал Такемичи после паузы, -Я тут осознал, что за этот диалог произошло слишком много... Экшена?... -М? -У меня с тобой за один диалог такой перегрев эмоций. Их в разы больше чем в недавнее мое время в 2 года... — Такемичи сидел и от эмоций снова болтал ногами, когда глаза искали что-то по земле. При том, ребёнку нечего было искать. -...— смущённый Шиничиро так же вступил в игру Такемичи, -я не могу не согласиться со своей стороны... -"хотя к сожалению мои года больше 2х" Расслабленная тишина повисла между ними, словно мягкий плед, который окутал и позволил успокоиться разбушевавшейся эмоции и мысли. То был не плед предоставляемый людьми со скорой помощи, при критических травмирующих и душу и тела ситуации. Нет. Это был домашний тёплый плед. Окутывающий потому что желает подарить тепло. Слова давно растаяли, исчерпав свою необходимость, и теперь они просто были рядом, каждый погружённый в свои мысли, но без нужды больше что-то объяснять, анализировать, понимать. Их дыхание стало медленным и глубоким, словно в унисон, и это приятное чувство, немного укутанное молчание дало им обоим время ощутить друг друга, переосмыслить всё сказанное, но уже без тревоги или тяжести, страха или беспокойства. Мир вокруг, казалось, чуть замедлился, а можно и вовсе испарился, и даже самые привычные звуки — то ли ветра то ли чего то иного, дети уже не замечали, да они давно и не думали о них, ведь думали друг о друге. При том, они думали друг о друге и до начала тишины и после её тихого прихода. Это лишь усиливало ощущение безмолвной гармонии, скрепления нитей души. Диалог это способ стать ближе. Без сомнений. Слова это то, что дает людям понять друг друга. Но... И тишина так же помогает понять это, принять это, осознать это. Да, это был такой случай. В этом молчании была близость и принятие, когда не нужно заполнять пустоты, потому что они уже не чувствовались пустыми, как не чувствовал себя пустым, наполненным ужасными мыслями океан. -Знаешь... Шиничиро, — этот робкий голос, который был просто тих. Видимо, под давлением такого расслабления тон решил быть мягкой капелью. Именно капелью. Достаточно интересно, ведь. Капелью и мог бы описать слезы Ханагаки Шиничиро, если бы он знал это слово. Однако до той поры, пока он не найдет его, он принял решение не описывать этот вид одним словом, ведь одно слово просто не подходило, а Сано желал, чтобы то было в пору, и с таким посылом, который он видит, а так же ощущает. Голос Ханагаки снова набрался смелости высказаться, точнее набрался понимания под какими словами будет идти мысль, которая до этого только и крутилась в душе, не давая себе зримой оболочки. -Я до безумия ненавижу тишину. Я всё время пытаюсь захлебнуться в музыке и других шумах. Мне мерзко от моих же мыслей... -А? — атмосфера тишины да глади начала разрушаться у Сано, в его мирке начал медленно собираться смерч, который пока что только и может, что поднять опавшие листья с земли -И-извини!... Я сам задумался воссоздав такую ситуацию! Я... — всполошился Сано, на что Такемичи помотал головой, тем самым останавливая Шиничиро. -Я удивлен тому факту, что когда мы вместе , мои мысли стали меньше меня докучать, — Услышанные слова заставили самый малый смерч тут уже улетучился. Однако Сано затаил дыхание. Это был не тот момент, когда необходимо набрать воздух для какого-то страшного события. Этот момент был сродни увидеть своими глазами с самой высокой точки, до которой можно добраться в этой местности, первый рассвет. Солнце действительно взошло. Хотя сейчас и был день. Уже давно часы говорили об этом, первые прокричали ему это прям перед ухом. Но Сано увидел новый восход, когда глупые часы были к этому восходу слепы. Глупые часы думали, что видели восход всегда и раньше всех, но как же они ошибаются. Они очень грубо лгут. И себе, и непростительно лгут Шиничиро. Оплошность он простит, но не простит такую наглую ложь. Вот только от гнева на время заставил уйти наполненный эмоциями голос, который продолжил: -Пусть в этой тишине я ловил ужасные воспоминания и те же мысли,но они были терпимы... Ты будто являешься человеком, что просто существуя рядом со мной отгоняешь то, что я не мог отогнать долгое время. Такое долгое, что я уже и забыл когда оно началось... — капель. Снова лед начал таять и капать с глаз Ханагаки мягкими ручьями. Глаза Такемичи теперь смотрели на него, а улыбка была тем самым рассветом. Однако шарм улыбке передавали именно эти глаза. Именно этот океан, который отражал эту улыбку и давал рассвету быть особенным. Глаза, что сияли не только поверх, но и внутри. Они были словно как две кристальные глубины, где свет от этого солнца дробился на тысячи невидимых граней. В них было всегда что-то притягивающее и это ощущение, словно каждый взгляд — это вспышка света, которая отражает с каждым разом новый мир. Эти глаза таили в себе блеск раннего утреннего солнца, когда лучи пробиваются через прозрачный лед, преломляясь в идеально чистой поверхности. При этом эти лучи не казались холодными, в них хотелось греться. В этих глазах можно было увидеть искры ясности и трепета, как будто каждая эмоция, каждая мысль была обнажена, но сдержана блеском, который не позволял прочесть всё до конца, Ханагаки был искренним, но старался быть сдержанным. Смотря на это, можно было точно сказать, что каждый раз мир Ханагаки явно преображался. За новым миром Ханагаки преображался и мир Сано. Выходило так странно. Словно действительно два мира сейчас пересекались. Оба тёмные пространства. Дети оба стояли в тёмном пространстве, однако Шиничиро видел бриллиант в руке Такемичи, и с позволения Ханагаки аккуратно, боясь, что трепетные прикосновения обожгут другого, наводил этот бриллиант к свету. От этого и рассыпались красивые узоры, которые и игрались в той кромешной тьме Сано, делая этот мир не таким уж и страшным, а наоборот завораживающим. Хоть эти лучи и были в разброс, веселясь догоняли друг друга, это давало понятие, что солнце у этого пространства появилось. Солнце заменит тот же подсолнух, выращенный этим хозяином кристалла. И Сано сделает всё, чтобы этот подсолнух не завял, чувствовал себя хорошо, и не сломался от огромной ответственности того чтобы быть "Солнцем". Сано искренне желает, чтобы этот подсолнух продолжал так красиво жить, умерев лишь один раз. Не пожалев об этом. Сано от всего своего бьющегося сердца желает, чтобы Ханагаки увидел насколько красив его собственный мир, который не умер и при этом дает ясность и жизнь другим мирам. Ханагаки смотрел вниз, погруженный в свои мысли, не замечая мира вокруг. Ему действительно стало лучше. Снова. Такемичи боялся, что вот вот страшные мысли настигнут его, однако... Странное чувство непонятного барьера этого не позволяли сделать. Мозг Ханагаки пытался их генерировать по привычке, вот только, он работал как старый уставший принтер, нужно залить туда краски, ведь листы все так же в большей степени белы. Но нужно ли? Ханагаки клонило в сон. Настолько было спокойно, что хотелось снова заснуть. Пусть и до этого он уже проспал свои часы. Правда, это не то состояние, когда ребёнок желал закрыть глаза и заснуть, чтобы не чувствовать мира, наоборот, Ханагаки хочет заснуть, чтобы его почувствовать. Ведь в режиме сна он беспечен и его может убить любой. Такемичи настолько сошел с ума, что хотел прямо сейчас доверить свою жизнь Сано и заснуть. Ему не важно, на чем спать: на лавке, на траве, на коленях, ему просто хотелось этого. Настолько он был расслаблен, и настолько пришло осознание, что он устал. Но, из мира желаний его вырвал аккуратный голос : -Такемичи... -М? — Такемичи протёр глаза, -Я слушаю. -Ты заявляешь, что... Мне стоит отойти от того, чтобы сблизиться с тобой, но каждый раз, когда ты говоришь истинные свои мысли, это явно происходит не осознанно резко и быстро, да так, что ты не успеваешь остановиться, то... Мне хочется остаться с тобой ещё дольше и помочь тебе ещё больше, смотря на то, как ты мягко и ярко мыслишь, — Шиничиро улыбнулся, немного прикрывая свои глаза. Такемичи ошарашен, на его лице тут же всплыл яркий румянец. Он отвернул голову и сузил глаза, только не от довольства, а от негодования, тихо говоря: -Черт.... От этой забавной реакции Сано засмеялся. -Это явно не то чего желает часть твоей одной стороны и другая часть твоей личности. Но... Просто позволь мне это и мы тихо закроем тему о том, что мне стоит уйти, хорошо? -... -Мое решение будет окончательное, а на кону мои кости, как и договаривались на крыше,— Шиничиро спокойно и мягко улыбается, словно окутан теплой уверенностью, которую не нужно доказывать. Однако это придётся сделать, если рядом продолжает находится упёртый человек. Вот только упертых людей здесь двоя. Его чёрные глаза блестят живым, глубоким светом – будто в них отразился внутренний огонь, светящийся мягким сиянием, что согревали холодное тело. С каждым высказыванием Шиничиро, Ханагаки все отходил медленно назад, при этом, на его тело не давили со всей силы, чтобы ноги ездили по земле, Такемичи аккуратно отходит лично, но не поднимает ногу вверх. Улыбка на его губах яркая, но не та, что сулит о глупых размышлениях и баловании клоуна. Она предаёт уверенность, стойкость, и говорит просто: «Мы справимся, я уверен». Ханагаки смотрел на него с недовольным прищуром, продолжая сопротивляться. -Ну какой же ты конченый, Шиничиро... Сано на это лишь неловко засмеялся, положив руку на шею. -Хорошо, я... Постараюсь больше не затрагивать эту тему... — Ханагаки всполошился, -Но после окончательной точки! После неё выхода не будет. -Прекрасно, — согласился Сано, но после этого слова его настрой немного сменился, - знаешь... -М? -Тебе точно не быть демоном. -А? -Потому что ты каждый раз стараешься человека, что согласился на контракт, заставить передумать и удрать. Ханагаки на это неловко сидел, сжавшись. -В такой картине выходит так, что ты в ужасном состоянии ангел , которому приходится как дьяволу создать контракт. И то этот контракт предложил сам человек, — от последних слов Сано и было весело. -Я повторюсь, что ты человек который .... Нет, ты сын психопата или я?! Пространство в третий раз услышало смех мальчика. -Конченый... Который разрушает каноны. Мда... Ты понравишься моему отцу...— задумчиво произнес Ханагаки. -Это плохо? -Если понравишься, шанс умереть ниже будет... Главное еще, чтобы он тобой сильно не заинтересовался. Тогда шанс умереть при том остаться "живым" будет в разы больше. Другой серьёзно кивнул, смех утихомирился на его лице. Не пошло и минуты молчания, как Сано вновь начал диалог. -Такемичи... -Слушаю. -Могу спросить? -Угу. -Тебе... не нравится мое короткое имя? -М? В каком смысле? -Просто, ты не часто его говоришь. Больше отдаёшь предпочтение полному моему имени, и когда говоришь сокращение, то выглядит так, как будто ты не привык или больше заставляешь себя, с полным наоборот. -А... Это... Просто ...— вновь покрывшись румянцем, и пальцем шкрябая по щеке, Такемичи смущённо проговорил, -У тебя очень красивое полное имя. -М? — неожиданный ответ застал врасплох Шиничиро. -Полное имя звучит очень мелодично и... Нежно? Шин звучит немного грубо как по мне. Просто, почему то оно не падает на язык так охотно как твоё полное имя. Наверное да. Я не привык к нему и мало вкладываюсь эмоционально в это, потому что не время. Пока будут стоять барьеры, до последнего. Ты не обижен?— невинно поинтересовался Ханагаки заботясь о состоянии другого. -А хорошо, — прикрыв свои глаза в довольстве проговорил ответ Шиничиро на хорошую новость в виде возможном скором воссоединении. Однако быстро спохватился и начал махать руками, -В-вовсе нет! Ну... Я ничего плохого не имел в виду, я лишь увидел эту деталь и мне стало интересно. Это меня ни разу не расстроило. Правда. -...— настроенный на что-то плохое ребенок медленно успокоился, выдыхая плохие предчувствия через нос, -Я рад — нежная улыбка стала вновь гостьей на его лице. От этого сердце Сано решило отыграть удары. -Шиничиро...— вот только спустя время голос подал уже Такемичи. -Да? -Расскажи что нибудь. -Что именно? -Я хочу уйти от странных мыслей, анализа и сложностей. Хочу что нибудь простого... Диалог. Обычный диалог не о чем, или обо всем сразу. Хочу уйти с этой встречи со спокойствием и без сильной нагрузки. Как... Обычный... Ребёнок? Эти слова заставили грудную клетку Сано сжаться. -М... Что нибудь. Что тебе нравится больше всего? -"Может я смогу зацепится за этот вариант. Ведь ни о чем может наскучить Такемичи, даже если он говорит обратное"... -Комиксы. Мне нравятся комиксы. -"Блять!... Я вообще в комиксах не разбираюсь !..." -Угадай, почему, — поинтересовался машинально Ханагаки, ведь увидел замешательство Шиничиро. -Там больше каких способов передать что то с двойным дном при помощи картинок? -Это тоже но нет. Вариантов нет? -... — Шиничиро прищурился и не хотел отступать. Мысли окутала слабая дымка желания угадать, -Можно вопрос? -Угу. -Ты перечитывал комиксы по нескольку раз? -Да. -Это... Давало тебе спокойствие? -Верно. -В комиксах ты находил что-то, что не давала тебе жизнь? — Сано захлопнул рот, для пущей надёжности закрыл его и рукой. -"Я слишком разошёлся!" -Правильно!— вот только Такемичи не разделял стресс Шиничиро, и он было чуть ли не похлопал Сано за правильный ответ, но тяжесть тела не позволила этого сделать, -Плюс, комиксы это бумага. Бумага которую не достать моему отцу потому то она не интересна ему. Комикс не скажет мне, что мои воспоминания об этом мире ложь. Комикс останется комиксом, потому что он, блять, напечатан на бумаге и никак не видоизменялся. Он чист, он всегда будет говорить правду. Даже если ты оставишь его на время и вернёшься он будет таким же. Только мировоззрение твоё поменяется и ты будешь думать об этом комиксе по другому ,но это твоя проблема, не комикса А так же... Комиксы уводили меня из жизни. Я всегда был ребёнком в комиксе. С детьми мне было не сильно интересно, у меня есть фантазия и в фантазиях мои правила. Поэтому я ... Не ладил с детьми чтобы всё дошло до дружбы. Было лишь связи, знакомства. Дружбы не было. -Вот как... Такемичи вздрогнул и обозлился на себя. -Блять... Снова какая то тупая ветка диалога с переживаниями! Заебал! -Все хорошо, Такемичи!— попытался успокоить того Сано, -Таким образом я узнаю тебя больше и коммуникация у нас станет легче. Правда. Давай находить плюсы Океан нужно очищать от всего и в скором времени он будет сверкать в разы ярче. Просто нужно дойти до этого. А на это понадобиться много времени и таких диалогов. -... — обиженный на себя Ханагаки отвернулся, -давай ты будешь выбирать тему для диалога? -А? -Так будет лучше. Давай. Что угодно и подальше от тех тем которые были до. Самому тебе то что нравится? -...— Шиничиро положил руку на шею и неловко проговорил чуть ли не скрипя зубами, -механизмы? -Вот и хорошо! Расскажи о них. -Я не думаю, что для тебя это будет интересно... Ведь, интерес важен. Так ты меньше будешь реагировать на раздражители. -Мне все равно. Я действительно никогда не слушал про механизмы. Поэтому ты будешь первопроходцем в моей памяти на эту тему. -Это...— уши Шиничиро почувствовали, что горят, -весьма почётно. -Для меня тоже. Пожалуйста, начинай, — Такемичи уселся удобнее на скамейку и прижал ноги к себе. Шиничиро хмыкнул но сдерживался. Для него Ханагаки сейчас походил на какого-то птенчика, а яйцо было невидимым, однако фантазия Сано могла спокойно нарисовать того в разбитой скорлупке. -Шиничиро? -А! Прости! -У тебя появилось настроение, я рад. Снова эта теплота заставила бурлить кровь Шиничиро с новой силой. Сано взял некоторое время на подумать. Но после начал свой рассказ, стараясь взять более мягкие и отстранённые темы, при том, чтобы новенькому в этой отросли было хоть как-то понятно, хотя он и не был учителем. Слова начали свое странствие, а Ханагаки смотрел в пол, пока не ощущая себя настолько уставшим, чтобы их прикрыть, да и, следить за эмоциями другого было тоже весьма интересно. Однако. Время меняла распорядок мыслей. Мальчик все больше и больше ощущает погружение в мягкие объятья забытья, прищурившись, он чувствует, как окружающий мир постепенно отступает, исчезает, оставляя только приглушённые звуки и едва различимые очертания, но только не голоса Сано. Только он в его голове звучит достаточно чётко, и не собирается отступать. Такемичи накрывает тихое, вязкое спокойствие – состояние, в котором граница между сном и реальностью размыта, и мир вокруг кажется не более чем пустышкой, которая нужна, чтобы он находился рядом с Сано. Голос Шиничиро, теперь уже достаточно энергичный, но удивительно почему то таящий за собой ласку, особенно в некоторых частях своего рассказа, например: когда он делал для Такемичи "сноску". Не смотря на некоторые различия этого тембра, голос все равно был един и переливался в этом полусне, будто заигравшая мелодия, несущая в себе уют, а значит безопасность. Слова складываются в непонятные, загадочные образы – детали военных механизмов, сложные конструкции, тайные ходы – но смысл ускользает, тонет в этом тёплом омуте. Да и, Такемичи толком никогда и не видел в глаза те детали, о которых рассказывал Шиничиро. Не понимал тех слов, которые понимал Сано. А Сано был так увлечён что иногда забывал делать "сводку" или более детально описывать какой то механизм, наверное думая, что каждый знает о том, о чем идет речь. Но это не мешало. Вовсе нет. Наоборот забавно дополняло. Такемичи даже с закрытии глазами видит светлую улыбку, ловит интонации, чувствует, как говорящий всё больше и больше раскрывается, заполняет комнату своей страстью, а сам только глубже проваливается в это расслабленное состояние. Он не понимает сути, и в этом таится особое очарование: ему нравится не столько тема, сколько само присутствие другого человека, его увлечённость и вдохновение. Это как любоваться картиной, чьи линии и цвета ты не знаешь, но они трогают что-то глубоко внутри – этот голос, эта ритмичная уверенность собеседника убаюкивают и завораживают, превращаясь в нечто значительное и важное, пусть даже совершенно чуждое. Такемичи поэтому и молчал, но к сожалению пропускал мимо ушей интонации некоторых вопросов, которые были действительно риторическими, однако показывали некоторую иную углублённость в рассказ. Чувствуя себя тем кто заставил себя слушать и "зачем Такемичи то, в чем он не заинтересован?" Сано начал стихать. -"Я слишком много говорю... Я уверен что слишком много позволил себе говорить ни о чем, и не так как нужно." — после он и вовсе остановил поток своих мыслей. Прошло около минуты. Ханагаки оклемался похлопал глазами и непонятливо сузив глаза, немного перенеся брови к переносице поинтересовался: -Почему ты остановился на полу слове? -А?— ошарашенный Шиничиро вышел из забвения. -Я слушал... А потом ты резко замолк...Абсолютно. И через время ничего не сказал , — он расслабил свое лицо, и показалось после этого искреннее беспокойство, -Что-то случилось? Тебе плохо стало? Или ты потерял нить повествования из-за других мыслей вокруг? Если последнее то ты можешь начать с самого начала... Я буду не против. Честно. -...— Сано был очень тронут. Он не ожидал этой реакции. -я... Прости. Думал тебе не интересно. Да и ты похоже засыпал. Не хотел мешать... -Ты интересно и красочно рассказываешь. Мне интересно. Можешь... Продолжить говорить? — подумав, что он весьма наглый Ханагаки увел глаза и положил руку на свой затылок. -... — первые секунды слова не падали на язык, но Сано все таки успел ухватиться за говорливость, а не за ступор, -Хорошо. Прости, на чем я остановился не помнишь? -Ты говорил что-то вроде про состояние двигателей при военном времени... -А... Вспомнил. Пусть тема для Такемичи была не его типажом. Абсолютно не его типажом. Пусть это для Такемичи было вообще не нужно, но сам рассказчик действительно затягивал в интересный мир. Наконец то новый мир. Ведь, ребёнок очень устал от своего и тех приевшихся. Найти хороший путеводитель по другим мирам многого стоит. Без этого рассказчика рассказ был бы абсолютно пустым и бесполезным полностью. -"Шиничиро делает рассказы живыми... Мне нравится его повествование"... -ты так много говоришь...— отрешённым голосом сказал Ханагаки. -Прости! Я...— но оправдание остановились из-за другого. -Ты как диктор... Или около того. -А? -Ты очень хороший диктор, или ведущий. Я их путаю. Но суть осталось . Явно говорить на публику будет твоим призванием. Ну или быть голосом какой нибудь группы людей. Ты интересно говоришь и толком не запинаешься, а речь такая чистая... Тебе очень идёт говорить. Правда. Говори чаще. Его лицо вспыхнуло, словно от прикосновения к самому сокровенному. Глаза блестели, в них теплились едва сдерживаемые слёзы, а губы дрожали в попытке сохранить самообладание. Он отвёл взгляд, будто пытаясь укрыться, но сияние радости и смущения всё равно озаряло его лицо, выдавая ту волну искренних чувств, что захлестнула его до глубины души. Смущение смешивалось с благодарностью, охватив его целиком, и в этом кратком миге он будто растворился, уязвимый и безмерно тронутый. Шиничиро искренне старался сдерживаться, ведь знал, что он здесь не один, а время не безгранично. Верно. Время не безгранично. Эта мысль накрыла другие чувства, пусть и не так сильно. Всего лишь слабой тканью , но она это сделала. Сано не хотел уходить, но в то же время боялся просить больше и боялся, что будет более навязчивым. Снова этот чёртов поток мыслей, от которых хотелось избавится. Такемичи заметил изменения в поведении. -"Я вроде ведь не говорю что-то плохое? Просто..я не хочу чтобы эти мысли гнили у меня в голове. Потому что у меня и так много гниющих мыслей, я не хочу чтобы такие мысли были в числе гниющих. Они же хорошие и ничего не сделали.... А он говорил, что я могу говорить что угодно. Когда я что-то говорю, человеку который слышит мне действительно становится легче... И ему явно тоже. Мне это нравится. Но я надеюсь что и человек эти мысли которые я передаю сжигает, потому что у меня не работает печка а есть лишь большая огромная дыра для гниения. " -Шиничиро, все хорошо? -А? Да! Прости... -Я не оскорбил тебя? -Вовсе нет! То были другие эмоции, — он неловко засмеялся, и положил руку на шею. -Я действительно рядом с тобой очень плохо руковожу своими эмоциями... -... -...— Шиничиро от этого спокойного взгляда стало в разы неловко. -Мне это не мешает. -М? -Я не считаю это чем то плохим. При этом мы оба так себя ведём. Поэтому, все хорошо. Если будешь ночью переживать на этот счет, то вопрос "а зачем переживать?" будет стоять открытым. Ты милый, а твои эмоции не плохие. Так зачем думать о чем то плохом если здесь всё хорошее? Эти комплименты были для Сано иными. Он действительно получал хвалебные отзывы на себя от других людей, но посыл их был иным. Здесь же, его словно словесно погладили по голове, а после нежно обняли, и сказали, что он действительно не пустое место. И так чуть ли не с каждым "комплиментом" которые Ханагаки называет "своими мыслями". -Хорошо? -Д-да.. -Отлично, — однако улыбки не получилось. Ханагаки прикрыл рот из-за зевка. Теперь Ханагаки отчётливо чувствовал, что хочет спать. -Шин... -Да? -Можно я побуду наглым? Шиничиро вопросительно увел голову в бок. -Я хочу спать... И... Мне хочется об что-то облокотиться. Можно мне... Облокотиться... На твои ноги?...— наконец сказал Такемичи сильно смущаясь своей ужасной нахальности. Сано сумел осознать инфляцию спустя секунд так 20. -Если ты хочешь, то конечно, — смущение у Шиничиро было в разы меньше. Видимо он ещё не понял, на что подписался. -Спасибо...— Такемичи промедил. Ему правда неловко. Вот только сон давал свое и он упал на колени Шиничиро. -Можешь пожалуйста продолжить рассказ? Я буду слушать ещё явно долгое время, пока действительно не засну... Извини. Разбуди меня пожалуйста хотя бы через 30 минут. Я не хочу тратить твоё время и нагружать тебя сильно. -Ты не нагружаешь, Такемичи! Все хорошо! Сделаю все, что ты попросил. -Спасибо...— Ханагаки аккуратно прикрыл свои глаза. Шиничиро чувствовал себя весьма переполненным. Он не знал как именно на это реагировать. Однако чтобы Такемичи не мешать, Сано старался подавить все эмоции. Такемичи на его коленях казался будто вымышленным. Вот только реальность Сано ощущает крайне сильно, ведь старается за нее ухватиться, чтобы не улететь от безумных эмоций. Ханагаки ожидал рассказа, но он все никак не появился. Уже собираясь спросить "что случилось?" и "не мешаю ли я? Могу и облокотиться на скамью", он прикрыл рот, ведь Шиничиро заговорил первый. -Могу я... Так же попросить о наглости? -М? Давай. -Можно я... Буду прикасаться к твоим волосам? -... -Я приму отказ! Все хорошо! -Почему ты сразу думаешь про отказ? Я не против. Может так засну быстрее. -А... х-хорошо... Шиничиро получивший согласие первое, что сделал, это начал быстро искать нитку рассказа, на которой остановился, а после медленно и аккуратно коснулся рукой головы Такемичи. Мягкие, трепетные касания. Шиничиро был осторожен, словно гладил не просто ребёнка, а нечто, чуть ли не высокое, выше людей. Такемичи в этот момент было спокойно. Его уже долгое время ни разу никто не гладил именно так, по голове. Со дна поднимались приятные воспоминания и ощущения с ними пересекались. Ханагаки эгоистично был рад, что попросил о такой наглости, но не мог произнести вслух благодарность о наглости другого. Пока слёзы медленным ручьем скатывались по щекам.