куда делась ася?

День Алины начался, несмотря на плохую погоду, великолепно. Наверняка девушка не просто встала с «той ноги», здесь было замешано нечто другое. Диана Олеговна разгребала дары предыдущего дня. Подарков ей надарили тьму. Оказалось, что всю свою жизнь она была видным белушкинским деятелем. Женщина и в школе работала, и в администрации властвовала. Ее боялись, но по-своему, по-белушкински любили. Девушка решила оставить хозяйку чахнуть над подарками, а сама направилась уже в сотый раз, как ей казалось, в сторону полицейского участка. Она прошла знакомый путь, наслаждаясь мелким осенним грибным дождем, которой заставлял кости хрустеть от холода. Но Алина для себя решила, что ее хорошее настроение ничто и никто не испортит. Плавно, словно лебедь, она залетела в кабинет Руневского. — Александр Константинович, доброе утро, — с порога она дала о себе знать. — Алина Сергеевна, доброе, — ответил он, не отрываясь от бумаг. Балбанова уже не спрашивая заварила себе чай и уселась напротив. Руневский отложил документы и исподлобья посмотрел на нее. — Ну что вы там раскопали? — спросил он. — Так это висело в райцентре. Еще одна пропавшая, что если он гастролер? — Ну стоит проверить остальные районы в области. Но, по моему мнению, он местный, потому что три девчонки в одном месте тупо для гастролера. Алина согласилась. Он был прав в этом. Ей было грустно от того, что она не могла ничего сделать. Тут была чисто его ментовская история: сделать запрос, получить дела. Но все же она гордилась собой, что это она нашла объявление. Руневский позвонил кому-то. — Это Александр Константинович Руневский. Главное управление СК, по особо важным. Да, тут в Белушке. Мне нужны все дела о пропавших девушках за последние пять-десять лет. Когда сможете подготовить? Нет, нужно сегодня. Хорошо я приеду. Он сбросил. — Поедете со мной в Пермь? Балабанова поперхнулась. Было бы прикольно поехать в другой город поискать данные, но что она там будет делать. Быть баластом ей точно не хотелось. — А я там зачем? — Может понадобится ваше умением работать с данными. Сомневаюсь, что они дадут нам забрать дела сюда. С другой стороны, а что Алина потеряет, если поедет? Ничего. — По рукам. Когда выезжаем? — Час вам хватить собраться? — Вполне, — ответила Алина, натягивая пальто.

***

Ровно через час ее рюкзак был собрана, а она сидела у окна на кухне в ожидании машины Руневского. Девушка знала, что следователь не отличался непунктуальностью. Скорее наоборот по нему можно было сверять кремлевские часы. — Ты мне, главное, в подоле не принеси, — внезапно произнесла Диана Олеговна. — Разврата в моем доме не хватало. — Ха-ха очень смешно, — саркастично сказала Алина. — Не переживайте. Нас в Москве учат предохраняться. — Вот ты смеешься. Смейся, потом подгузники менять устаешь, — мрачно проворчала старушка. Алина закатила глаза. Она не была намерена выслушивать нравоучения от этой женщины. Тем более она и не собиралась спать с Руневским. Это выходило за рамки их партнерских отношений. Да, и вообще он ей не нравился. Только в рабочем плане их взаимодействие устраивало ее. Из этих мыслей ее вырвал скрип колес. Не посмотрев в окно, девушка ретировалась в коридор, быстро натягивая обувь. Ей хотелось поскорее избавится от Дианы Олеговны. Она крикнула короткое: — До свидания! — и скрылась за дверью. Выскочив из дома, она увидела не машину Руневского. Из старой иномарки вышел Каразин. — Алина, я хотел поговорить. — Петя, я вроде все сказала. Карамора стоял, как провинившийся школьник: голова опущена, руки спрятаны за спиной. — Я… — Петь, послушай, — перебила его Алина. — Ты хороший парень. Просто нам не по пути. Прости. — А с кем тебе по пути? С ментом этим? Балабанову раздражал тот факт, что всех интересует ее личная жизнь. Как будто других тем для сплетен не было. — Петя, я все сказала… Карамора ударил по капоту своей тарантайки. Казалось, будто он хотел следующей жертвой своего кулака сделать Алину. Девушка решила, что самое время ретироваться в дом. — Алина! — послышался крик. Оба молодых человека обернулись и увидели Руневского. — Все в порядке? – поинтересовался следователь. — Какие-то проблемы? — Нет, Петр просто пришел к Диане Олеговне, — метнула стрелы Балабанова. Пусть старушка ему хвост в случае чего накрутит. За нее она не переживала. — Поехали? — обратилась она к Руневскому. Тот спокойно кивнул, взял рюкзак и пошел к машине. Алина посмотрела на Петра. Он вызывал у нее много эмоций: гнев, злость, недопонимание и жалость. Девушка корила себя, что дала парню хоть какую-то надежду, а тот зациклился на этом. Но в следующую минуту Алина поняла, что винить себя не стоит: он сам дурак, сам виноват. — Не приезжай больше, — тихо произнесла Алина. — Давай закончим мирно. Не дав ему ответить, девушка направилась к машине Руневского. Карамора остался один на один со своим гневом и жаждой мести.

***

Руневский не решался спрашивать у Алины про увиденную сцену. Да, и не его это было дело. Он скорее переживал за нее в этой ситуации, чем ревновал. А если бы и ревновал, то не признал. Радио слегка потрескивало, как камин в зимний вечер. Осень потихоньку отступало, освобождая дорогу зиме. Деревья уже стояли без одежды, стыдливо сверкая своей наготой. Они пролетали мимо машины, в которой волей судьбы или рока два незнакомых человека искали убийцу. Алина читала книгу. Это был Фицджеральд. Она любила его за осуждение гедонизма, хотя сама не раз и не два поддавалась страстям. В годы позднего студенчества она была завсегдатаем вечеринок и алко-посиделок. Наверное, поэтому они с Феликсом стали друзьями. Их литературный троп можно было назвать «От собутыльников до друзей». Балабанова, читая книгу, не впервые задумалась о том, как Белушка меняла ее. Город хоть и убивал ее, медленно выдергивая ногти и зубы, но и показывал, что жизнь стоит ценить не за пьянки и клубы. Была в этом какая-то философия. Все эти убийства и расследования вытеснили из жизни журналистку. Ее горизонт планирования обрывался на выпуске статьи. Дальше темнота. Она совершенно не понимала, чем займется после. Девушка посмотрела на Руневского. Его точенные профиль, въедливые глаза, паутинку мелких морщин. Казалось, он и есть само воплощение опыта и мудрости. — Чем займетесь после? — После чего? — переспросил следователь. — После расследования. Он начал прикидывать в голове. — Не знаю. Наверное, в отпуск поеду. На рыбалку. Балабанова улыбнулась. Уголки ее губ сдвинулись едва-едва, но от этого они излучали еще больше света. — Я думала, что будете искать очередного маньяка. А Вы такой скучный! – и засмеялась. — Ничего, Алина Сергеевна, вы в отдыхе не понимаете. Вот щука – тот же маньяк. Ее хрен поймаешь. Тут свои примочки знать надо. Какую прикормку или снасть. Наука похлеще криминалистики. Теперь засмеялся он. — А вы чем займетесь? — Не думала еще. Дожить бы. — Пессимистично, — подытожил он. — Если не придумаете, поехали на рыбалку. Балабанова представила себя в дурацких высоких резиновых сапогах по бедра, в камуфляже. Забавная картина. — Поверьте мне, вы еще устанете от меня! — хохотала журналистка. Дальше они ехали молча, каждый думая о своем.

***

Спустя несколько часов, они оказались в Перми. Первым делом они поехали в архив. Там пришлось столкнуться с классической российской бюрократией. Злой дяденька милиционер не хотел пускать Алину в архив. Не без оснований, конечно. Однако корочка Руневского и угроза позвонить куда надо решили проблему. В сумме по всему Пермскому краю было около 15 незакрытых дел о пропаже девушек. Найденных трупов всего семи, два их которых были Белушкинскими. Они шерстили каждую папку от начала до конца, пытаясь найти схожесть. Все было тщетно. Шли часы. А два человека, стирая глаза в кровь о желтые листы, но это не приносило никаких плодов. — Ничего нашего нет. Все вышли из дома и не вернулись, — заключила Алина. — Они могут быть все жертвами нашего, а может и ни одна. — Да, — многословно сказал Руневский. — Конечно, ногти у нее отстойные, - подметила Балабанова. — Кто так неумело с фрезой обращается. — Цинично, Алина Сергеевна. Следователь решил посмотреть, что же не устроило московскую журналистку. Он стал внимательно разглядывать фотографии рук жертв. — Видите, какой спил, явно попытка в мягкий квадрат не удалась. А у этой на больших пальцах подпилили прям под валики. Глаза Руневского озарил какой-то дьявольский свет. — У вас есть зарядка с собой? Алина кивнула. Из сумки она достала шнур для айфона и передала его следователю. Тот взял его в руки и произнес: — Вот представьте я маньяк. — Вполне легко, — сказала Балабанова, намекая на их поездку в лес. — Я начинаю Вас душить, - он плотно накинул на ее шею зарядку. — Что вы будете делать? — Я попытаюсь схватиться за удавку. — Как? Алина попыталась оторвать шнур от шее, обхватив ее пальцами: четыре сверху, а большие пытались поддеть снизу. Тут и Алина, и Александр поняли в чем дело. — Это не плохой маникюр. — Да, анализ делали только на биоматериал под ногтями. Это следы от троса. — Так нужно поискать еще такие ногти. И они начали искать. У еще пяти погибших был такой «маникюр». Именно эти дела и отправились вместе со следователем на копирование. Балабанова же решила поскроллить ленту социальных сетей. Новое фото Феликса, день рождение декана, мама выложила цветущие октябрины, селфи голубоглазой блондинки. Алина не знала ее и что она делала в ее ленте. Посмотрев на имя, она осознала, что это Мария Самохина. Та самая девушка, уехавшая из Белушки. Балабанова поняла, что это отличный шанс поговорить с ней. Она записала напоминалку об этом. Вскоре пришел Руневский и они отправились на поиск ночлега.

***

Они нашли в Перми один из немногочисленных отелей. Однако там ждала их некоторая неприятность — Извините, но у нас официальная бронь. Номера свободны только с 14:00. Расчетный час. — А есть просто чистые? Мы доплатим больше, — заявил Руневский. — И уедем с утра, чтобы ваши горничные все прибрали. Девушка на регистрации все отказывалась. — Наши правила не позволяют. — Вы понимаете, Инна, — Руневский прочитал ее имя на бейджике. — Мы здесь по работе. Очень устали. Девушка, может договоримся, - включил свои чары следователь. Сотрудница пыталась сопротивляться, как могла, но магия Руневского оказалась сильнее. — Ладно, но только один. — А может посмотрите еще один для моей коллеги? — проговорил Руневский. — Нет, не могу, - стыдливо сказала девушка. — Меня уволят. — Хорошо, — уже сказала измотанная Алина. — Один двухместный номер с двумя кроватями. — Пожалуйста, — добавил следователь. Девушка провернула все операции. Отдала горе-путешественникам ключ. Они отправились на восьмой этаж. Алина в лифте спросила: — И это на всех работает? — Что работает? — спросил Руневский. — Вы знаете. Это томно произнесенное имя, напускная вежливость. Мне правда интересно. — Вы просто сами не пробовали. Подъемная машина звонка цокнула, оповещая о прибытии на этаж. Следователь и журналистка, еле волоча ногами, дошли до комнаты. Это был весьма уютный и чистый номер. Две кровати, шкаф и стол. Чувствовалась некая неловкость между его посетителями. Но переборов ее, они оба отправились наслаждаться сновидениями.

***

Утро для Алины началось рано. И она явно не хотела этого. Но Руневский хоть и пытался тихо собраться и уйти в лобби, у него это не получилось. За годы развода привыкший к утреннему одиночеству Руневский разучился ходить на цыпочках и еле дышать. Он сначала даже не вспомнил, что находится в номере не один, а с соседкой. Но, услышав недовольное ворчание с чужой кровати, мужчина в расстёгнутой рубашке скрылся за дверью ванной. Балабанова же недовольно потянулась в хрустящей постели и попыталась спрятаться в одеяле и заснуть. Но попытки были бессмысленными. Она встала с кровати и направилась в ванную. Та была заперта. Журналистка вспомнила чудесные годы общаги, когда он с психу съехала от родителей. Очереди в туалет ее напугали, и она поникшая и голодная вернулась домой. Послышался поворот замка. Балабанова расправила плечи и готовилась зайти. Но это оказался фальстарт. Она столкнулась со следователем. Молодые люди никак не могли разойтись в дверном проходе, что делало начало дня еще более комичным. Но вскоре Алина оказалась в заветной комнате. Сделав легкий макияж, она завершила утреннюю рутину. Выйдя из ванной, она заметила, что кровать следователя была заправлена идеально ровно. По линейке. «Какой-то американский психопат», — посмеялась Алина со своей немой шутки. Мужчина сидел в идеально выглаженной белой рубашке. На стуле висел серый джемпер. — Вы готовы? — Да, можем ехать, — заключила Балабанова.

***

Они сидели в машине. Журналистка искала место для завтрака. — Я знаю, куда нам надо, — заявила девушка, назвав адрес. Вскоре они оказались в ресторане, который отдавал нафталином и советским прошлым. — Как будто и не уезжали, — сказал Руневский. К ним подошел официант. На его бейджике красовалось гордое «Василий». Следователь уже хотел начать, но Балабанова его опередила. Она широко улыбнулась и произнесла: — Василий, - весьма томно. — Нам посикунчиков на двоих. Мне американо. Вы что будете, товарищ Руневский? — Тоже кофе. Молодой парень покраснел от обращения Алины, но заказ принял. Журналистка же торжествовала. — И в правду работает. — Да, но над техникой надо поработать, — заявил мужчина. Балабанова хмыкнула и сказала: — Тогда я буду тренироваться на вас, Александр Константинович. На последних словах она чуть ли не шептала, изображая ту самую порно-интонацию. — Не верю, — сказал Станиславский из следственного комитета. На этих словах Василий принес двум командировочным порцию пирожков. Они были обычные, слегка желтоватые. Кое-где были маленькие черные пятнышки угольков. Видимо, повар слегка переусердствовал в поджарке. Руневский взялся за нож и вилку. — Куда?! — сказала девушка. — Руками! Никогда не ели посикунчики? — Нет, — отрезал следователь. — Вообще не люблю выпечку. — Ой-ой-ой еще скажите, что глютен вреден. Попробуйте это вкусно! Следователь откусил кусочек пирожка. Стоило ему это сделать, как горячий мясной сок потек по рукам, стремясь попасть в туннель рукава. — Пейте, пейте, как хинкали! Руневский моментально послушал совета. И тут ему раскрылся весь спектр вкуса. Алина заметила, как его зрачки слегка расширились. — Вкусно? — Вкусно, — прожевал следователь.

***

Позавтракав, они отправились к Марии Самохиной. Узнать, где она живет, не составило труда для Руневского. В тот день, к их удачи, у нее был выходной. Следователь и журналистка приехали в спальные пермский район. Стройные ряды панелек, строго определенное количество растительности и лебеди из шин встретили их не очень приветливо. Скорее они явно показывали свою враждебность. Руневский уже собирался выходить из автомобиля, как Балабанова остановила его: — Я пойду одна. Ее может напугать мужчина, еще и следователь. Он согласился с этим, но предостерег, что будет ждать ее внизу, и если что-то случится, то стоит кричать, а не геройствовать. Девушка дернула за дверь, и та открылась. В подъезде пахло ужасно. Запах мочи и гниющего мусора хуком профессионального боксера ударил по рецепторам. Журналистка постаралась максимально быстро преодолеть четыре лестничных пролета. Она оказалась у обычной коричневой деревянной двери. Рядом с ней был звонок. Его оголенные провода ярко выделялись на фоне зеленой подъездной стены. Было страшно нажимать на него. Удар током был не радужной перспективой. Но делать было нечего. Раздался неприятный пищащий скрежет. Через пару мгновений из-за двери послышалось: — Кто там? — Здравствуйте, я – журналистка Алина Балбанова. Мне нужна Мария Самохина. Девушка и не знала, что произойдет дальше. На сколько быстро ее пошлют. Однако, к ее радости, журналистка услышала, как отворяется замок. — Чем могу помочь? — спросила худощавая русая женщина. — Вы Мария? Я пишу статью о Белушке. О том как складывается жизнь людей из провинции для журнала «Снег». Вот моя пресс-карта. — Что ж проходите. Журналистка вошла в обычную квартиру. Простенький светлый ремонт. Мебель цвета венге. — Не разувайтесь, — сказала хозяйка. Девушки прошли на кухню. Алина села за стол, Мария облокотилась на гарнитур. — Чай? Кофе? — Нет, спасибо. — Ну, тогда к делу. Алина достала телефон. — Я могу записывать на диктофон? Мария просто кивнула. — Вы одна из немногих, кто уехал из города в нулевые. Вы довольны своим выбором? — Да, Белушка - дыра дырой. Никаких перспектив и возможностей, — заключила женщина. Балабанова хотела подписаться под каждым ее словом. — А люди здесь отличаются от белушкинских? — Нет, люди как люди. Только здесь всем плевать, а там допытываются, судачат, осуждают. — О чем Вы? – решила додавить журналистка. — Чтобы ты не сделала, ты всегда виновата. Это кажется девиз местных. Следующий вопрос? — Возвращались ли вы в Белушку? — Нет. — Не хотите? — Нет. — Почему? — вытягивала Алина. Мария посмотрела на нее. И тут женщина все поняла. Она мигом забагровела. — Вы водите меня за нос? Кто ты такая? Это он тебя прислал? — почти орала Самохина. — Мария, да. Я Вас обманула, я пишу статью об убийстве девочек в городе. Я знаю,что Вам пришлось пройти через… — Да ни черта ты не знаешь! Балабанова пыталась отстоять себя и договориться с женщиной. — Вы можете спасти других. Уже погибло три девчонки. Мария сползла вниз на кухонный кафель. Она рыдала. — Нет. Я не помню ничего. Не знаю. Вон пошла, вон! — Анна, Алёна Карпович, Нюра Шкапина. Их трупы нашли в лесу. Многие могут погибнуть. Прошу, помогите. — Кто третья? Ты сказала их трое, — скулила Мария. — Алина Дусманова. Ее так и не нашли, — с надеждой сказала Балабанова. Журналистка надеялась, что женщина смягчится. — Уходи, — прошептала она. Девушке ничего не осталось. Она положила маленькую картонку на стол и сказала: — Тут мой номер. Вдруг решитесь. Балабанова вышла из квартиры. У дверей подъезда она столкнулась с входившим парнем. На улице стоял Руневский. Он курил. Мужчина молча мотнул головой, спрашивая «Ну что?». Алина отрицательно помотала головой.