Багровый венец

╔══════════ஓ๑♡๑ஓ═══════════╗

Рассвет. Красно-золотистые лучи солнца освещают комнату Рене. А еë там нет. Девушка вышла ещë ночью, накинув плащ-пелерину на пеньюар. Она выглядела растерянной. В коридоре у покоев дофина толпились люди, глядящие на лужу крови. Около входа был Клод, пытавшийся разогнать любопытствующих аристократов и их слуг. Рене даже не стала протискиваться между людьми, чтобы посмотреть. Кто-то тронул еë за плечо. Рене резко обернулась, а затем сделала почтенный реверанс. Перед ней стоял принц Филипп. Юноша выглядел нервным, под его глазами осели сине-фиолетовые круги. — Здравствуй, мадмуазель Д’Эрве, — заговорил он печально. Рене с любопытством поглядела на него. В голову тут же пришло воспоминание о словах Бонны: «А ещë граф говорил, что видел как его высочество Филипп встречался с каким-то высоким мужчиной в саду! Я уверена, это он!» — Рене задумалась: «Неужели эти встречи происходили ночью? Я должна найти Армана и расспросить его об этом подробнее…» — герцогиня приветливо улыбнулась и заговорила: — Как Вы, мой принц? Опять всю ночь не спали? Юноша старался быть спокойным, но это получалось с трудом. Он тихо ответил: — Молю Вас, не надо… Не разговаривайте так громко. Рене удивлëнно вскинула бровь. — Это ещë почему? — Просто не надо… — юноша склонился к ней, прошептав. — В последнее время меня мучает паранойя, я не могу спать, не могу есть и пить. Я вечно ощущаю на себе чей-то взгляд, даже если я один в комнате. Рене понизила тон. — Кто-нибудь ещë знает о Вашем состоянии, Ваше высочество? Филипп с остервенением затараторил: — Нет, нет! Этого никто не должен знать! Вдруг меня посчитают безумцем и отправят в монастырь? — Если Вас и захотят защитить от соблазнов, то выберут для этого женский монастырь. — захихикала Рене. Она шутила, дабы разрядить обстановку. В еë глазах принц выглядел таким маленьким, хрупким и беззащитным… Прямо как мадмуазель де Понс. Юноша нахмурился. — Не смейтесь, мадмуазель. Я доверил это только Вам, потому что Вы молчаливы и не склонны раскрывать секреты. Рене по-свойски положила руки ему на плечи, слегка погладив их. — Не беспокойтесь месье, я обязательно позабочусь о Вашей безопасности. Лицо принца скрасила волна удивления, но он будто бы стал чуть спокойнее. Он печально ухмыльнулся. — Интересное заявление… — Я хорошо владею мушкетом, поверьте, я точно смогу защитить Вас от любого мерзавца. Юноша хохотнул и его глаза весело заблестели. Ненадолго. — Хорошо-хорошо, я поверю Вам, о Орлеанская Дева. — А теперь пойдëмте, мой принц, Вам лучше не видеть этот кошмар.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Они вышли в сад, подышать свежим воздухом. На траве осела утренняя роса. Подол юбки Рене из белого превращался в грязно-серый. — Так почему у Вас появилась паранойя, мой принц? Вам просто кажется или есть причины? — Я по Вашему дурак? Или может точно такой же фантазëр, как мой брат? — занегодовал Филипп. Он понизил тон до шëпота: — Какой-то мужчина очень хорошо спрятался в моих покоях, наблюдает за мной и даже беседы вести со мной смеет. Раньше я очень злился. И боялся. А кто бы не боялся? Потом в какой-то момент мне стало хорошо с этим мужчиной. Не поймите меня неправильно, однако у него такой красивый голос, я был заворожëн. А ещë, он всегда утешал меня в трудные минуты. Мы даже виделись пару раз. Он во время всех встреч был в маске, но его фигура, ах, это надо видеть! — Он что, голым был? Голым и в маске? — Ах Вы смутьянка! — Филипп улыбнулся, закусив губу. — Тогда мне конечно очень хотелось раздеть его, но… Но не вышло. Этот месье был старомодно одет, я бы даже сказал, бедно. — Всë шло неплохо, если опустить некоторые моменты… — задумчиво протянула Рене. — Но почему Вы опять боитесь? Принц тяжело вздохнул. Его взор уставился в небо, где беззаботно летали птицы. Он встревожено заговорил: — С недавних пор, он начал говорить странные вещи. Позавчера он намекнул, что Луи и маменька не любят меня. Мы говорили о моей семье почти два часа, это было ночью, а затем я уснул. Я бы не придал такое большое значение этому разговору, если бы на утро не нашëл странный бутылëк с запиской: «Используй его правильно. Хорошо подумай: станет ли тебе легче, если он исчезнет». Рене задумалась: «Бонна была права, принц действительно в опасности! Мало того, ещë и очередной заговор против короля. Чëрт возьми, а я не верила ей. Она ушла тогда, чуть ли не плача… Это я была виновата в еë слезах. Мне нужно извиниться перед ней», — Вдруг они остановились: «Я хочу попросить прощения? Что-то новенькое…» — Филипп взглянул на Рене. Она мягко улыбнулась, поймав себя на мысли: «И я беспокоюсь о нëм. Искренне беспокоюсь, а не играю на публику, потому что мне что-то нужно», — и девушке понравилась эта мысль. Она сказала: — Мой принц, Вы можете не бояться. Я обязательно позабочусь о Вашей безопасности. — Да? И что же Вы сделаете? Мою кровать будете сторожить, держа в руках мушкет? Рене усмехнулась: — Не-а… Но идея хорошая. Вдруг, девушка заметила нечто в кустах. Она отошла от принца на шаг, присмотревшись. — Что там, мадмуазель Д’Эрве? — раздался его голос. Рене, будто не слыша, пошла прямо к кусту. Из густой листвы торчал рукав. Она потянула за него, достав красный мундир с тёмно-синими лацканами и манжетами, окаймлёнными белой вышивкой. Затем за ним выпала чëрная треуголка. Мундир был рваным, запачканный кровью. — Взгляните, мой принц! Это же форма швейцарского гвардейца. Юноша пошëл вслед на Рене, внимательно осмотрев находку. — Странно… Я видел, как уносили труп стражника. Кафтан и треуголка были при нём. Да и таких ран у него не было, если не ошибаюсь… — Тогда чей он? Филипп пожал плечами. Рене аккуратно сложила его, взяв с собой. Она взглянула наверх. Прямо над кустом, где лежал мундир, было окно. Окно в коридоре, около покоев дофина. — Может, его выкинули из окна? — предположила герцогиня. — Мадмуазель Д’Эрве! Не таскайте с собой всякую грязь! Но Рене не слушала его. Она сказала: — Ваше высочество, мне очень-очень жаль, но я вынуждена покинуть Вас! — и ушла во дворец.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

«Мне нужно найти Александра. Эта находка явно заинтересует его!» Она случайно встретилась с Габриэлем и на вопрос: «Где месье Бонтан?» — он указал на медпункт. Рене спустилась в тëмное подвальное помещение, где вечно витал запах крови и спирта. В просторной комнате стояла кушетка, на которой сидел месье де Роган. Он был раздет по пояс, а на его грудь окутали окровавленные бинты. Юноша лениво поднялся и подошëл к Рене, поприветствовав еë. Он поклонился, поцеловав руку дамы, а та смущëнно отвела взгляд. — Какими судьбами, мадмуазель? Вы… — вдруг он медленно опустил взор. Мундир. Юноша тихо сказал: — А что это тут у Вас? Девица, не глядя на Лу, ответила: — Мне нужно поговорить с месье Бонтаном. Он ведь здесь, верно? — Он очень занят, госпожа, а пока позвольте я подержу Вашу… Тряпочку. Она такая грязная, а знатной даме негоже пачкать свои нежные, белые ручки… — учтиво говорил он, хватаясь за ворот мундира. Рене дëрнула его на себя. — Благодарю, но нет. Лу потянул его на себя. — Ну же, мадмуазель, не утруждайте себя такой ношей. Рене опять тянет мундир к себе. — Нет, я сама! Послышался треск рвущейся ткани и двое качнулись в свои стороны, чуть не упав. Лу скрыл победную улыбку, тихо произнеся: — Упс… Рене ахнула от такой наглости. — Да что за день сегодня?! Уродский! — она взглянула на грязную тряпку в своих руках и раздосадовано вздохнула, кинув еë прямо в лицо Лу. — Убить Вас мало, — сказала Рене достаточно громко. Достаточно, чтобы из-за громоздкого шкафа выглянул доктор и Александр. Девица зыркнула на них, подумав: «В приличном обществе так не выражаются… В приличном обществе так не выражаются… В приличном обществе так не выражаются…» — девушка забрала у Лу то, что осталось от мундира и решительно пошла к Александру. Тот слегка толкнул врача за шкаф и вышел к Рене. Он отвëл еë подальше, к самому выходу. — Что Вы здесь делаете, мадмуазель? — холодно спросил он, слегка кривя рот. — Мне нужно поговорить с Вами сейчас же! И что за отвратный запах? Вы будто бы в трупе копались. Лу усмехнулся, глядя на них, мол правда, в трупе копался. А Александр встрепенулся и снял перчатки, кинув их на столик неподалёку. Мужчина понизил голос: — Я занят. Давайте потом и не при людях. — Так выгоните этого джентльмена чëртова! Александр хоть и был на первый взгляд равнодушным, но если присмотреться, то можно заметить, что у него слегка дрожат пальцы. — Госпожа герцогиня, это, во-первых, не вежливо, а во-вторых, месье ранен, его нахождение здесь целесообразно. — Я подожду, пока Вы освободитесь. У Вас же такие дела неотложные! И… — она выглянула из-за плеча Александра, обратив внимание на шкаф. — Можно посмотреть? Мужчина неожиданно повысил тон: — Нет-нет, ни в коем случае! Рене зыркнула на сидевшего на кушетке Лу, а затем дëрнула Александра за воротник, наклонив к себе. Она прошептала: — Почему? Как информатор, я обязана быть обо всëм осведомлена. Александр ответил так тихо, что Рене пришлось напрячь слух, дабы уловить суть: — Вы сами всë узнаете. Я не хочу, чтобы Вы видели… Это. Герцогиня хмыкнула, отодвинув Бонтана в сторону. Она рванула за шкаф и… Обомлела. На двух кушетках лежали трупы, а над ними кружил доктор, что-то записывал, осматривал и бубнил. — Александр, Вы пришли? Замечательно. Вот, взгляните, по всей видимости, она убила месье этим палашом, а затем кто-то выстрелил ей в голову… — он обернулся. — Ой… Пальцы мадмуазель де Понс окоченели, и отобрать у неë палаш было проблематично. Еë тело было синюшно-бледным, из спутанных кудрей торчали листики и травинки, а по лбу полз муравей. И запах… Эта тошнотворная смесь спирта, мертвечины и сырой земли. Внутри Рене что-то рухнуло. Она стала как статуя. Неподвижная. Холодная. Не испытывающая ни-че-го. У неë не было никаких мыслей. Только тишина. Тишина, сдавливающая голову до треска черепной коробки. Настала темнота. На еë веки мягко легла рука Александра. Она даже не заметила, как рваный мундир свалился на пол… Бонтан вывел девушку из комнаты. — Я же просил Вас, госпожа герцогиня. Ну почему Вы не слушаете меня? Рене молчала. Александр поспешил убрать ладонь с глаз Рене, но она вцепилась в него, не давая отойти ни на шаг. Александр ощутил какие тëплые у неë руки. Он смотрел на еë не выражающее ничего лицо и думал: «Я всегда понимал, что она не питает ко мне нежных чувств. Но по итогу все те люди, которые нравились госпоже герцогине, не были к ней так близки, как я сейчас», — близость… А что такое близость? Близостью называют интимные отношения. Но интим сближает людей лишь телесно. Секс — высшая форма любви? Он может быть без любви. Иногда люди совокупляются, при этом не зная даже имëн друг друга. Интим не способен до конца закрыть потребность человека в человеке. Нужно нечто большее. Тогда что такое близость?

«Это когда одинокие души находят радость друг в друге. Могут пережить и горе и счастье вместе. Это не значит, что у них не должно быть разногласий. Это значит…»

Вдруг Рене обняла Александра и тихо заплакала. Он не знал куда деть себя. Обнять в ответ? «Она плачет, потому что потеряла близкого человека, а я будто бы пользуюсь шансом лишний раз полапать еë. Тьфу ты! Но и стоять как истукан тоже не очень хорошо. Я ведь джентльмен и должен утешить даму», — мысли затихли, и у Александра перехватило дыхание, когда он почувствовал, что она обхватила руками его талию, залезая ими под камзол. И тогда ему стало плевать на всë. Он обнял еë в ответ. Сначала осторожно, почти не касаясь. Его ладони были в сантиметре от неë. Затем Александр окончательно осмелел и прижал Рене к себе, нежно поглаживая еë по спине. И где-то в глубине души Александра сидела крыска, которая радовалась, что соперница так неожиданно исчезла. Но он корил себя за это. «Нельзя радоваться чужой смерти…» — думал Александр, хотя когда-то он позволял себе это. — Простите меня, — голос Рене рассëк тишину пустынного, тëмного коридора. Александр встрепенулся. — Почему Вы извиняетесь? — спросил он. — Я ослушалась. Знаете, мне всегда казалось, что Вы идиот и вечно несëте бред. Но… Порой Вы можете дать дельный совет… И простите, что я называла Вас третьим сортом, — герцогиня всхлипнула. — Если Вас это утешит… Вы красивый мужчина и не похожи на беззубого крестьянина. Мужчина лишь усмехнулся. Растворяясь в своей нежности к госпоже, Александр совсем не заметил, как его руки легли на еë талию. Этот жест… Не совсем деликатный. «Джентльмен хренов». Александр вдруг отстранился. Его тон стал холодным: — Позвольте проводить Вас до комнаты, мадмуазель. Приведите себя в порядок и отдохните. Рене несколько смутилась от настолько резкой смены настроения, но она ничего не ответила.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Дверь закрылась за еë спиной. Рене уже забыла об окровавленном мундире, о шалости Лу и даже не задумалась о том, что впервые обняла Александра. В ней снова воцарилась тишина и пустота. Она молча легла на кровать. Над герцогиней кружили две служанки, расспрашивая нечто невнятное. Они доставали из гардеробной новые платья, старались обратить внимание госпожи на них, спрашивали, какое она желает надеть сегодня. Служанки сообщали о предстоящих светских мероприятиях и как важно их посетить. Вдруг в комнату заходит юноша с весëлым, но глупым выражением лица, и ставит поднос с едой на письменный стол. — Вот, Ваша светлость, кушанье подано! — пролепетал он. Рене лениво отреагировал: — Я не хочу есть. И не помню, чтобы я приказывала принести завтрак. — Ну а как же, Ваша светлость? Месье Бонтан так распорядился! Герцогиня медленно повернула голову. — Я приказываю унести. Можете вообще сами съесть, мне не жалко. Юноша оторопел, затем скромно спросил: «Что, правда можно?» — Рене лишь кивнула и он радостно побежал пировать. Служанки переглянулись, а на их загорелых лицах случилось удивление. Рене по-царски приподняла руку: — И платья унесите, я заболела и никуда не намеренна идти. Девушки послушно убрались в комнате, после чего герцогиня их выпроводила. Проходит пять минут, в покои врывается сам Бонтан. — Вы что, не ели? — несколько обеспокоенно спрашивает он. Рене продолжала неподвижно лежать в постели, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Александр не стал допытывать еë. Он остался безмолвным. Мужчина сел на край кровати, глядя на герцогиню: еë грудь тяжело вздымалась, каждый вдох давался с трудом. У неë были мутные, с поволокой очи, под которыми осели тëмные круги. Александр ушëл, виновато опустив глаза.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Сразу после загадочной пропажи дофина, Габриэль отправил весточку в Париж, приказав жандармам немедленно начать поиски. Точно такие же весточки разлетелись по городам Франции. Однако поиск отягощал один факт. Никто не знал как выглядит дофин. Жители Франции примерно представляли внешность короля исходя лишь из его профиля на луидорах и понятия не имели о внешнем виде например королевы и уж тем более еë сына. Показать портрет? Придворные художники рисуют лица по одному стандарту, делая аристократов похожими друг на друга. Особенности черт лица, как например большой нос, свойственный Бурбонам, не учитываются. В Париже начался самый настоящий балаган. Жандармы останавливали всех людей с мальчиками подходящими под описание дофина, проверяли каждый дом, каждую проезжающую по улице повозку, однако это было бесполезно. В тот день из дворца исчезло несколько людей. Базиля де Вандома нашли быстро, он пытался уйти через задний двор, однако просчитался, взяв с собой слишком много вещей, которые не смог быстро и бесшумно унести. Герцога отвели обратно во дворец, уже не церемонясь, затащили в его собственные покои и заперли. Его хотел допросить Габриэль, но придя в комнату, увидел мëртвого Базиля с прострелянной головой. Оказалось, герцог хорошо подготовился и спрятал в кармане камзола револьвер. О его смерти Габриэль предпочëл не распространяться. Так же пропал Вальтер Блан. Никто уже не помнит кто это, но я напомню: он проверял письма придворных на наличие чего-то странного. Его не нашли. Исчез шевалье де Лоррен. Последний раз его видели на улице. Он был нервным и направлялся куда-то в лес. Александр, узнав это, с досадой понял, что упустил прекрасную возможность узнать нечто важное. Бонтан вновь спустился в подвал. Месье де Рогана там не было, зато был Габриэль. Он спорил с доктором. Начальник полиции недовольно причитал: — Хотите сказать, что эта мелочь пузатая отобрала у здорового мужика палаш и воткнула ему в голову? Это же бред. — Ну почему сразу отняла? Я склоняюсь к тому, что она изначально строила из себя невинную, подошла с этим образом к гвардейцу, возможно зубы ему заговаривала, а потом раз! Схватила его за руку с палашом и пронзила ему голову. А затем украла дофина и уже на улице передала его кому-то. В комнате совсем не видно следов борьбы, скорее всего, мальчик сам пошёл за «доброй» тётей. А её измазанное в крови лицо просто не было видно в темноте. Кстати, воспитатели дофина говорят, он ведомый и любопытный мальчик, его при большом желании хоть на Кавказ увезти можно, только пообещать интересную книжку не забудьте. Это я так, к слову. — Хорошо, эта версия звучит реалистично, — де Ла-Рени вдруг обернулся, увидев Александра. Тот поинтересовался: — Интересно конечно. Но господа, вас не смущает то, что страж был один? Куда делся второй, почему пост покинул? Габриэль нахмурился. — Да хрен его знает! Этого второго придурка и днëм с огнëм не сыщешь, никто ничего не знает, никто ничего не видел. — Хотите сказать и он пропал? Прямо как месье Блан и де Лоррен? — недоверчиво спросил Александр. — Возможно. Вдруг Бонтана осенило: — Мадмуазель д’Эрве принесла сюда какую-то тряпку, говорила, что-то срочное! — он обратился к доктору. — Оноре, куда Вы еë дели? Тот лишь вскинул бровь. — Не видел я никакой тряпки. Александр задумался. Куда же она делась? Может Рене забрала с собой? Нет. «Значит еë забрал Лу. Но зачем?» — подумал Бонтан. — «Сколько всего, а я ещё даже не отдал те письма Клоду на расшифровку… Сначала с гвардейцем разберусь, а потом всё остальное», — пропустив короткую паузу, мужчина заговорил: — У месье де Рогана, как у начальника швейцарской гвардии, есть список с именами солдат и где находятся их посты. Можем посмотреть, кто был у покоев дофина этой ночью. Габриэль в последний раз взглянул на два трупа. Его уже не выворачивало от вида мëртвой плоти, как раньше. Но на душе кошки скребутся. Паршиво. Он посмотрел на Александра. Вот теперь Габриэля выворачивает. И сразу стало ясно, почему так паршиво. Габриэль процедил, кривя рот: — Я один схожу. Александр взял его за руку, учтиво сказав: — Пойдëм вместе. Де Ла-Рени сконфузился, отдëрнув руку. — Какой же ты, чëрт побери, настырный. — Не разговаривай так со мной. Не забывай, что король предпочитает меня, а не тебя. Габриэль глядел на собеседника волком, исподлобья. У него возникла мысль: «Я просто не могу контролировать свою речь от гнева. Это так мешает, чёрт возьми! И меня не волнует, что думают окружающие. Меня волнует, что из-за моей вспыльчивости рушатся любые отношения», — Александр вывел Габриэля в коридор, попутно рассказывая: — Думаю, месье де Роган будет не против, если мы без спросу возьмëм из его кабинета какую-то бумажку. К тому же, тревожить больного всякими глупостями — как минимум не этично. «Ты никогда разрешения не просишь», — подумал де Ла-Рени — «Не говори, не говори, не говори…» — мужчина сделал глубокий вдох и промолчал. Они проверили списки и нашли пост у покоев дофина: Жан-Анри Гренгуар и Жозеф Леру. Первый был мëртв, а второй пропал. Габриэль и Александр стали искать пропавшего. Поиски заняли так мало времени, что месье де Ла-Рени чуть не взорвался от гнева. Они нашли полностью голого Жозефа, запертым в кладовке около купели для слуг. У него была шишка на лбу, а по всему телу расположились ссадины и царапины. Александр любезно одолжил Жозефу свой камзол, дабы он прикрыл срам. Они вышли из кладовки и быстро увели гвардейца в лазарет. По приходу во всë то же подвальное помещение, Александр начал расспрашивать Жозефа о вчерашнем. — Прошу не ругайте меня, господа! Я ни в чëм не виновен! Я ужинал и случайно испачкал рубашку, пошëл отмывать, но кто-то ударил меня по голове. Затем я проснулся голым в кладовке. Александр заулыбался. История показалась смешной. Если бы в Версале не происходили всякие странности, то Бонтан бы рассмеялся, со словами: «Чего только не придумают, лишь бы не работать!» — но пришлось сделать серьëзный вид. Де Ла-Рени обратился к гвардейцу: — Сколько было времени? — Где-то часов десять, может одиннадцать. Габриэль и Александр переглянулись. У последнего сложилась картина: «А может, палаш оказался у мадмуазель де Понс случайно. Может сначала явно не мелкий мужчина, силой украл у Жозефа одежду и притворился гвардейцем. Лица не было видно, потому что темно, поэтому второй охранник ничего не заподозрил, а когда время пришло, самозванец убил его», — осталось два вопроса. — «Но каким образом там оказалась мадмуазель де Понс и куда делся самозванец?»

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Весь день Рене провалялась в постели. Она не съела ни кусочка и лишь изредка пила воду. В голове мыслей не было, да и и думать сил не хватало. Рене закрывала глаза, но она смотрела на неë и герцогиня распахивала утомлëнные очи, стараясь как можно реже моргать. Взглядом она провожала уходящее солнце, забывшее поцеловать еë Бонну на ночь. Теперь не будет тех милых веснушек, ведь трупы сначала маринуются в морге, а потом под землëй. Ни до туда, ни до сюда солнце не достанет. Версаль настигла ночь. Рене не обратила внимания. Кто-то зашëл в еë покои, поглядел украдкой и ушëл. Рене даже не смотрела. Лишь через пару минут после ухода нежданного гостя, она лениво подняла голову, увидев на столе чай и круассан. Всë так аккуратно поставлено, словно часть интерьера. От вида и запаха еды у Рене заурчало в животе и она скрутилась от боли в желудке. Но ей казалось, что она заслужила эту боль. Она же обидела свою любовь и не извинилась. Однако еда — потребность, без которой нельзя выжить. Хотя ей жить-то не хотелось. Вдруг Рене вспомнились еë ушедшие надежды мечты. Из глаза потекла скупая слезинка. Рене вспомнила, что в этом мире есть люди, которые будут точно так же лежать и мечтать умереть, если она покинет этот мир. Герцогиня поднялась с постели и на ватных ногах добралась до стола. Записку загородила кружка. Она осторожно отодвинула еë, подняв послание. «У меня хорошая память. Я навеки запомню Ваши извинения. Я тоже хочу извиниться. Порой мне хотелось прибить Вас, ей-богу. Если завтра утром я увижу этот круассан, то сам лично буду контролировать Ваше питание. Помереть с голоду Вам я не позволю. :)» В самом конце записки были две точечки и чуть ниже линия-улыбка. Уголки губ Рене непроизвольно приподнялись на мгновение. Она села за стол, взяв круассан. Девица неохотно откусила маленький кусочек. Затем с жадностью уплела его в три укуса. Рене зыркнула на оставшийся без внимания чай. Его аромат был таким манящим и вкусным, что Рене решила и от него избавиться. Поднося горячую кружку к губам, она вспомнила, что от Александра всегда пахло так же. Так же вкусно, что хотелось заняться каннибализмом. И будто бы он оказался рядом. Будто он смотрит, как она с наслаждением пьëт слегка горьковатый чай. Он улыбается, язвительно, как и всегда, но в глазах проступает особенный блеск. Взгляд Рене метается из стороны в сторону, но в покоях никто не появляется. Может, у неë всë ещë пусто на душе, зато не пусто в желудке. Рене легла спать, когда на улице уже начало светать.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Весь следующий день был полон суетой по поводу похорон. Во дворец приехал разъярённый месье де Понс и родственники убитого гвардейца, требовавшие компенсацию. О смерти Базиля де Вандома всë так же молчали. Придворные были непривычно тихими и тревожными. Король из своих покоев так и не вышел, вести диалог с родственниками погибших пришлось Александру. И он же доходчиво объяснял, почему они не могут поговорить с королëм по поводу этого ужаса лично. И так, родне умерших выплатили пару тысяч экю, дабы они не устраивали сцен. К Рене наведались любопытствующие Катерина и Генриетта. Они были не такими нервными как принц, однако выглядели встревоженными, их голоса были тихими. Дамы сели на правый и левый край кровати, глядя на герцогиню. Разговор начала Генриетта: — Вы уже слышали о вчерашнем? Катерина кивнула, расстроенно опуская взгляд: — Ну вот, теперь траурное платье, траурную вуаль и траурную шляпку покупать. — Умерло двое, значит траур дольше будет! — Это получается мне сразу три траурных наряда купить? — Катерина вскинула брови, приоткрыв рот. — Ах, ужас-то какой! Я скоро обеднею! Рене лениво подала голос: — Зачем что-то покупать? Намажетесь гуталином и будете выглядеть как самая скорбящая дама во дворце, — тон её был не обременённым эмоциями. Кэти накрутила чëрную прядь волос на маленький пальчик, задумчиво покосившись на окно. — Боюсь, мои белила поверх гуталина лягут плохо, но стоит попробовать. Генриетта с участием положила руку ей на плечо, сказав: — Это сарказм, Кэти. Девушка сидела минуту, обрабатывая информацию и выдала: — А-а-а, поняла! Тогда добавлю гуталин в белила. Генриетта по-матерински улыбнулась и покачала головой. Затем она переключила внимание на Рене. — Служанки говорят, Вы болеете. Мне так жаль, сегодня мы хотели устроить пикник, чтобы отвлечься от дурных мыслей. Рене ответила, кутаясь в одеяло: — Мне бы не помешало, но, увы. — Я знаю, что надо делать! — восклицала Катерина. — Давайте положим Вам кота на живот. Он Вас полечит и всë пройдëт! Герцогиня улыбнулась через силу. В своей голове она представляла эту улыбку милой, в то время как в реальности, лицо девушки выглядело так, будто у неë случился инсульт. Генриетта пригрозила Катерине пальцем, та притихла и села обратно. — Давайте поиграем в «Или или»? — предложила Генриетта. Катерина весело закивала, а Рене не поняла. — Что за игра? Англичанка объяснила: — Вам нужно озвучить реальный факт о себе и ложный, а мы будем выбирать, какой из них правда. Давайте я начну. Или моего предка французы называли Синей Бородой, или я сплю со своим мужем. Кэти затараторила: — А я знаю, а я знаю! Первое. Девушки поглядели на герцогиню, ожидая ответа. — Я тоже думаю первое. — Правильно! Ну что, мадмуазель Д’Эрве, Вы поняли суть игры? Рене молча кивнула. Катерина оживлённо сказала: — Давайте, теперь я. Или я ненавижу Армана, — девица слегка смутилась, опуская взор.— или я однажды не меняла постельное бельё целую неделю. — Катерина! — восклицала Генриетта. — Вы нас шокируете! — Второе, — сказала Рене, даже не подумав. — Правильно, — стыдливо захихикала Кэти. Девушки выжидающе посмотрели на герцогиню, вводя её в ступор. Что сказать? Вдруг они неправильно поймут или осудят? Не дай Бог! «Хотя, Катерина сказала такую постыдную вещь, не будет же Генриетта осуждать её до конца жизни своей? Да и я сейчас думаю не о том, какой стыд Кэти сморозила, а в первую очередь о себе. Может, всем на самом деле нет до меня дела? Если так, то я могу вести себя как пожелаю?» — Рене тяжело вздохнула и заговорила: — Или мой дядя фрондист неудачник, или я рыжая. — Второе! — одновременно сказали подруги. — Да-да… И по сути, оба факта были правдой. Правдой, которую Рене долгие годы боялась озвучить и впервые сказала, хоть и в шуточной форме. Дамы так беседовали до обеда, однако герцогиня утомилась и вежливо выпроводила подруг из комнаты.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Два дня спустя…

Рене встала слишком рано для придворной. В пять утра обычно спят. Сонные служанки наполняли для неё ванну. У католиков и протестантов нет строгих ограничений по поводу проведения погребения. Похороны назначают в любой удобный день для родственников и близких усопших. И разумеется, семьи погибших решили попрощаться как можно быстрее и прожить своё горе без лишних хлопот. Рене медленно опустилась в воду, повернувшись спиной к двери. Сложив руки на груди, будто бы святая дева, она уставилась в потолок. В глазах рябило от мелких узоров на белой поверхности. Она опустила веки. Одна служанка ушла за новой одеждой и бельём, в то время как вторая массировала плечи герцогини. Это была тучная дама с добродушной улыбкой и круглыми, румяными щеками. Её жилистые руки выглядели внушительно, однако на удивление были умелыми и нежными. Рене устроилась поудобнее. «Если мёртвые могут глядеть на нас с царствия небесного, то сможет ли она увидеть, что я хочу извиниться? Ну почему, почему я не сделала этого раньше», — девушка приоткрыла очи свои мрачные и по-царски всплеснула руками. — Достаточно, благодарю Вас, — горделиво заговорила она. — Оставьте меня одну. Тучная дама улыбнулась герцогине и ответила: — Не печальтесь напрасно, Ваша светлость. Не желаете выпить чашечку какао? — Было бы славно. Служанка оставила Рене в одиночестве. Та вновь прикрыла глаза. Во мраке кружили вспышки света, сквозь полудрёму она слышала, как потрескивают дрова в камине. Рене ощутила, как некто положил руки ей на плечи. Служанка? Однако её пальцы короткие и толстые, с подстриженными под корень ногтями. А у этих пальцы длинные и ногти тоже. Не когти конечно, но оставить царапины на нежной коже дворянки могли. Рене вздрогнула. Руки начали шевелиться. Они массировали её плечи, перебирались на шею, затем на затылок. «Как хорошо… Ещё!» — вдруг подумала Рене. Чьё-то дыхание легко коснулось её спины. Она чувствует, как чей-то язык очерчивает каждый её позвонок, пока прикосновения не ограничил бортик ванны. Некто врезался подбородком в бортик и протяжно застонал от боли. Рене ухмыльнулась. «А не надо было спину никому лизать», — дыхание остановилось около её уха. Девица подняла руки, в попытке нащупать стоящего сзади человека. Она наткнулась на мягкие кудри, волосы короткие, примерно по плечи. Её пальцы просачиваются меж локонов и она сжимает их, слегка оттягивая пряди вперёд. Человек сзади поддался за ней. Он прикоснулся своей щекой к её щеке. Рене ощутила покалывание на своей коже. У него щетина. Герцогиня резко распахнула глаза. — Александр?! — взвизгнула она. Мужчина был молчалив. Конечно, мало кто беседовать захочет сразу после того, как прикусил язык. Руки Александра опустились на грудь Рене. Она смущённо отводит взгляд, не в силах говорить. Тонкие пальцы сжимают её, затем, ослабляя хватку, гладят соски. Герцогиня запрокинула голову, упираясь затылком в его торс. Мужчина напрягся, но кажется, он страшно доволен. Рене вдруг стало так мерзко от себя, что хотелось помыться ещё разок. — Сегодня хоронят женщину, которую я люблю, а сейчас творится… Такое… Пена слегка приподнялась, воду рассекали волны. Рене удивлённо уставилась на нечто неясное. Из белой пены, окутанные дымкой показались каштановые волосы, волнистые и влажные, будто бы водоросли… Макушка, прострелянный лоб, переносица, по которой текла струйка крови, широко раскрытые белые, пустые глазницы и пасть с рядом гниющих зубов. Таких острых, будто пилочкой поточили. — Бонна?.. Рене не успела завопить. Александр вцепился руками в её лицо, прижимая всё её девичье тело в ванне. Бонна медленно направилась к ней. В комнате стало душно и холодно. В воздухе воцарился тот самый запах. Запах ушедшей жизни, спирта, пота и грязи. Ногти мужчины впились в нежную кожу Рене, оставляя синюшные полумесяцы и девушка замычала от боли. Бонна глядела исподлобья в упор, примкнув к Рене впритык. В нос ударил жуткий смрад. — Ты предала меня. Ты предательница. Ты предавала меня в своей голове ещё тогда, неужели не помнишь? Действи-и-ительно, мало ли что присниться может, — она прорычала с таким гневом, что герцогиня обронила слезу. — Р-р-е-е-н-е… Рене впервые узнала о том, что от страха можно плакать. Из её горла вырывался хрип и полный боли стон, однако в очередной раз, её подавляли. Как и всю жизнь. Всю жизнь её настоящее «я» было подавлено. Рука Александра переползла, будто огромный паук с лица вниз, остановившись на лоне. Рене вздрогнула. Бонна всё так же смотрела. Смотрела и молчала. В её взоре не было ничего, ни смысла, ни злобы, ни доброты. Только белёсая пустошь. Два пальца бесцеремонно проникли внутрь, причиняя боль и дискомфорт. Уголки губ Рене задрожали и она, задыхаясь, пролепетала: — Отпусти меня, отпусти отпусти… Прости меня, умоляю, знаю, что не права, прости… Бонна резко отпрянула, а Александр исчез, будто его и не было. Голос девицы стал таким, каким Рене слышала его в последний раз. Доброта и наивность ушли в могилу вместе с Бонной: — Что за странная привычка? Делать всё либо в последний момент, либо вовсе не успевать… И мир рухнул. Рене вздрогнула, проснувшись. Она увидела кружку какао на столике рядом с ванной. Комнату наполнил яркий, сладкий аромат. Сахар — лёгкий дофамин… Ну что ещё для счастья нужно? Рене осторожно взяла чашку и обернулась. Тучная служанка готовила ей чёрное платье. Она аккуратно поправляла каждый бантик, разглаживала шелка юбки, завязывала ленты. Рене отвернулась и быстро опустошила чашку. «Нужно жить дальше. Нельзя хоронить кого-то вечность», — сделала вывод она.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Рене крутилась перед зеркалом в своих покоях. На часах было пол восьмого, а это означает, что король уже проснулся. Значит и Александр тоже не спит. В покои тихо зашёл Бонтан. Рене слегка дрогнула от неожиданности. Это напомнило ей первые дни их знакомства, когда камердинер казался ей жутковатым человеком. Рене неловко опустила глаза. «Не думала, что мне будет так стыдно из-за какого-то сна… Удивительно, я так хорошо его запомнила», — подумала она. Александр заговорил: — Вы можете не ехать, если не хотите. Рене хотелось послушать его, никуда не выходить и опять провести целый день в постели. Она испытывала раздражение, глядя на себя. Рене посмотрела на своё отражение. Её кожа была плотно покрыта белилами, однако прыщик на носу предательски светил своей красной головкой. Она скрыла это недоразумение мушкой. На щеках румяна. Теперь щёчки девицы похожи на наливные, аппетитные яблочки. Но как же неуместно и неестественно они выглядят. «Какое жалкое зрелище.» — он гнева у Рене задёргался глаз — «Будь моя воля, я бы с таким лицом из комнаты не выходила. Но я должна быть сильной.» Рене казалось, что её внешний вид ненормален. Она привыкла видеть в книжках фразы из разряда: «И не смотря на трудности, она была так же прекрасна…» — или — «Ей было уже за сорок, однако она выглядела на шестнадцать!» — но в жизни всё далеко не так… Время идёт так быстро, словно песок сквозь пальцы. И молодость уходит. А в книгах… Будто женщина не имеет право не выспаться и заиметь под глазами тёмные круги, или в сорок лет выглядеть на сорок. И одно осознание этой несправедливости злило Рене ещё больше. «Моя любовница погибла, но я чувствую, словно нечто давит на меня, мерзко хихикает и говорит: «Это не значит, что ты должна опрыщавить и зарости мхом, ты же же-е-енщина.» Рене подошла к Александру, глядя на него исподлобья. — Нет, я пойду. Ничего уже не вернуть, нужно жить дальше. Но всё-таки я хочу проводить её в последний путь. Александр возвышался над герцогиней, однако взор его был покорный, как если бы он стоял на коленях. Да уж, мастер выбирать «подходящие» моменты. И не стоило ему с утра пить эти два бокальчика шампанского… — Рене, я хотел сказать Вам кое-что ещё. — его руки легли на её плечи — Я солгал Вам тогда… Ну, о том что не испытываю к Вам симпатию. И мне больно до глубины души лицезреть Вашу печаль. Я хочу, чтобы Вы отвлеклись, скорее забыли об этой потере. Рене сразу всё поняла. — Вы что, мне в любви сейчас признаётесь? Мужчина сжал девичьи плечи покрепче и наклонился, прильнув к её губам.

«Да чтоб меня! Ещё недавно я стыдился, боялся лишний раз прикоснуться. Я… Я… Не надо было пить.»

Рене пошатнулась, но Александр подхватил её. Теперь его руки были на её талии. Стыд и вина смешались в их потерянных душах. Одна ощущала себя предательницей, а второй варваром, который крадёт чужое. Но сладость чужих губ и нежные прикосновения завораживали. Он углублял поцелуй и она не противилась. Что бы это могло значить? Смирение и принятие? Или желание? Александр отпрянул. У него перехватило дыхание от одного её взгляда. В этих глазах было нечто дикое, но не злое. Страх и отвращение. Эти чувства были направлены не к Александру, а к самой Рене. Она отскочила назад и убежала.

«Уеду к маме в Париж…» — пронеслось в голове Рене, когда она бежала по коридору, не разбирая дороги.

╚══════════ஓ๑♡๑ஓ═══════════╝