Призрак Вдовы

«По всему телу от сгиба локтя вязкой патокой растекается неприятное жжение вместе с надоедливым онемением. Вскоре она перестает четко осознавать и чувствовать собственное тело, ощущая только въедливое до костей покалывает в ладонях и босых стопах. Чьи-то большие мужские руки тянутся к её руке и аккуратно подсоединив ещё один шприц с какой-то желтоватой вязкой жидкостью, судя по скорости введения, медленно давит на поршень. От левой руки, куда вводят лекарство, распространяется тянущая неприятная, неуютная боль, забирается под ребра, кажется до самых костей и мучительно нарастает. Хочется захныкать от поселившегося дискомфорта в собственном теле и обессилено заплакать, но она ловит в неожиданно путанном сознании мысль держаться и не плакать.  В одну секунду она видит, как ее заносят в комнату с белыми потолками, перекладывая на мягкую прохладную кровать. В другую отстраненно наблюдает, как на неё надевают кожаные ремни, вяжут руки неудобными металическими креплениями или снимают…, потом цепляют что-то на шею, смутно узнаваемое в своем предназначении. Ощущение времени у неё путается, как и сознание, и, пока над головой не звучат знакомый голос Григория Ивановича, она варится в прогрессирующем безумии, пытаясь ухватится за ускользающую действительность. Но голос мужчины, рассказывающего о чем-то смутно уловимом, успокаивает мечущееся сознание. Боль в теле невыносимая, но в инстинктивном порыве избавиться от неё, она только обессилено понимает, что не в силах и пальцем пошевелить.  Мучительная пытка повторяется вновь и вновь, каждый раз чуть притупившаяся боль возрастает с новой силой и кажется, достигает предела, но при следующем введении неизвестного препарата ей в руку она усиливается в разы. Это безумие продолжается долгие минуты, а минуты складываются в часы….  Через неизвестное время она может только беспомощно срываться на дикий, обезумевший крик в тщетный мольбах остановиться и прекратить эта делать с ней… Но люди в белых халатах и с белыми руками, будто не слышат её и продолжают вводить всё новую и новую порцию «боли» ей в кровь, а мужской теперь смутно знакомый голос безмятежно продолжает, что-то рассказывать. Говорит, говорит, говорит, говорит без умолку и никуда не деться от него…. По бледному истощенному лицу катятся крупные капли слез отчаянья и из приоткрытых губ вылетают только совсем сиплые, еле отличимые от хриплого тяжелого дыхания, всё те же молебные просьбы остановится, отпустить, сжалиться, простить….» — Мара? Мармора..?!— кто-то сильно трясет её за плечи, пытается привести в сознание, тем самым вырвав из этого безумия, что было похоже на день сурка, повторяясь снова и снова. Женщина будто парализованная лежит неподвижной фигурой даже не сопротивляясь, только  плачет бормоча, что-то неразборчивое. — Поля, очнись! — несильная пощечина медленно вытягивает её сознание из яркого плена подсознания и кошмарного сна. Всё окружающее её, как наяву, заметно тускнеет, осточертелый голос присгушается и уходит на второй план, куда-то далеко, но всё ещё рядом…. Вторая пощечина окончательно заставляет распахнуть глаза и в непонимании уставиться в голубые обеспокоенные глаза напротив.  — Это всего лишь кошмар. Дурной сон. Все хорошо, слышишь? — в глазах под нахмуренными бровями беспокойство плещется через край.  Женщина ошалело и потерянно заглядывает в лицо напротив тяжело дыша, пока по бледным щекам текут крупные слезы. Впивается растерянным взглядом в мужское лицо и старается сконцентрироваться на тихом шепоте низкого баритона, что постепенно умиротворяет душу, что мечется словно птаха в ловушке в тщетной попытке выбраться. Аккуратные, уверенные прикосновения к её лицу будто передают спокойствие мужчины и усмиряют дрожь во всём теле.  — Прости, что разбудила. — сипло шепчет женщина, как только дыхание восстанавливается, после долгих минут тишины. — Я не спал. — отмахивается от извинений, но отстраняться не торопится. Крепко держит за плечи и внимательно заглядывает в лицо. Врёт. Одного взгляда на мужчину было достаточно, чтобы понять что того выдернули из сна. Немного взъерошенные светлые волосы на макушке, заспанные глаза и босые ступни на полу у кровати — Роджерс всегда носил тапочки. Шпионка намеренно оставляет без внимания очевидную ложь, а вместо этого опускает взгляд, сейчас особенно зеленых глаз из-за контраста с покрасневшей кожей и белком, смотрит куда-то сквозь одеяло. Спустя долгие пять минут справившись с охватившими сознание и сдавившими грудь чувствами она устало растирает лицо ладонями. Нехотя отстраняется от блондина и выпутывается из его крепких рук. Опускает ноги с кровати на прохладный деревянный пол. Бросает короткий взгляд на механический будильник — без пяти четыре, и с сожалением понимает, что больше не сомкнет глаз. — Могу предложить сильное снотворное, поможет доспать часика четыре безмятежным сном. — поддержав байку капитанской бессонницы предлагает Руденко ногами пытаясь нащупать тапочки, но быстро забивает на поиски домашней обуви.  После согласного молчаливого кивка поднимается на ноги и роется в черной вещевой сумке в поисках препарата. Протягивает одну из трёх пластиковых пластинок и дав рекомендации по применению, одним взглядом провожает широкую, рельефную спину затянутую белым хлопком. Кухня встречает солнечными лучами по дощатому полу и пронзительной тишиной, когда она бесшумно спускается на первый этаж, инстинктивно прислушиваясь к происходящему вокруг, любому шороху. Откуда-то с улицы доносится гомон птиц и шелест ветвей под порывами ветра, когда она неторопливо продвигается в сторону кухонной зоны за порцией свеже сваренного кофе. Глубоко в груди задушено барахталась тревога в тугую перемешку со страхом и отчаянием, что не давали вдохнуть полной грудью. Мрачные мысли о настигшем, но забытом кошмаре постепенно растворяются в безмятежном созерцании утреннего пейзажа за оконным стеклом.  Она неспешно заваривает себе крепкий кофе и перелив содержимое турки в керамическую кружку с парой ложек сахара, проходит в прихожую. Как можно тише открывает дверь и выходит на улицу.  Идёт к самой воде на расстоянии в шестидесяти футах от крыльца. Усаживается на зеленую свежую и ещё влажную от утренней росы траву. Солнце только готовилось к восходу у неё за спиной, но небо на востоке уже успело посветлеть. На западе, куда она устремила задумчивый взгляд, небо ещё находилось во власти ночи. На темно-синем полотне ярко сияли маленькие белые звезды, словно белые брызги на картине.  Женщина подтянула колени к груди и опустила на них голову. Вчерашний откровенный разговор со Стивом  воскресил в голове и душе самые тяжёлые воспоминания. Ей сейчас было это необходимо. Жизненно. Немного времени уединения в успокаивающей тишине дикой природы, чтобы привести в порядок мысли, а главное взбунтовавшиеся чувства. Отпивает ещё горячий, чуть дымящийся от утренней прохлады напиток тихо сёрпая через край. Чувствует как жидкость обжигает губы, греет язык и горло, расплывается блаженным теплом где-то за грудиной. Она почти мечтательно смотрит в ясное небо, а на дне сейчас, как некогда, ясных и честных глаз видна непомерная печаль. А звезды светили так непривычно ярко, так обнадеживающе. Мармора, словно зачарованная, не сводила глаз с отдаленно знакомого созвездия и чувствовала, как удивительно легко текут мысли. Мысли о всем случившемся в её жизни, после тихого «прощай» адресованного на ухо рослому мужчине в военной форме с такими добрыми голубыми глазами. Мысли очень скоро добегают до самых страшных воспоминаний, что вызывали отвращение, ненависть и пожирающее чувство вины к самой себе.  А внутри, так противно от разрывающих сердце чувств, так отвратительно от самой себя, что становиться всё равно на рациональность решения. Переводит взгляд печальных глаз к далеким звездам и медленно, но верно возвращается к прерванному потоку мыслей, но вскоре и они заканчиваются. Невольно вспоминает «романтический» вечер проведенный в компании Ника и те недолгие минуты созерцания пары звездочек за размышлениями о вечном.  Небо потихоньку светлее всё сильне и сильнее, а звезды тускнеют и исчезают: от самых малых до больших и заметных белых точек. Сердце мучительно стискивает тоска, когда уже первые лучи восходящего солнца из-за дома освещаю лес на другом берегу озера. Виднеется башенка озерной лесопильни на том берегу, но огонёк упрямо не загорается. «Заброшена» — делает очевидный вывод женщина и уже бездумно смотрит на местами поблескивающую гладь воды. В памяти всплывает стих Ахматовой и строчки одна за другой мелькают в сознании:  «Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу,  И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу. Когда шуршат в овраге лопухи  И никнет гроздь рябины желто-красной, Слагаю я веселые стихи О жизни тленной, тленной и прекрасной. Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь Пушистый кот, мурлыкает умильней,  И яркий загорается огонь На башенке озерной лесопильни. Лишь изредка прорезывает тишь….» Дочитать последние строки стихотворения про себя она не успевает — за спиной слышит уверенные, но неторопливые, мужские шаги. Так обычно ходили военные спец подразделений — тихо, мягко, практически бесшумно. Замирает в паре метров за ней всё не решаясь нарушить умиротворяющую тишину и вторгнуться в её личное пространство.  — Выспался? — она первой нарушает тишину и даже не оборачивается, чтобы взглянуть на блондина. — Вполне, — с усмешкой негромко отвечает он, наконец подходит ближе и садится рядом.  — Завтра утром я уеду. — спокойно оповещает Мармора, прекрасно понимая необходимость вернуться к своим прямым обязанностям. И помолчав серьезно добавляет, — Сегодня займусь списком. Роджерс только кивает вглядываясь в теперь уже голубое небо, где-то впереди над лесом, выглядя при этом умиротворенно. Шпионка знала, что как только она уедет его одолеет тоска и грусть, одним словом депресняк. Не шутка проспать почти семьдесят лет, невольно пережив всех своих родных и близких, друзей и коллег. «Путешественник во времени.» — неожиданно мелькает ассоциация и пухлые губы невольно растягиваются в мягкой, печальной улыбке.  — Пойдем завтракать. Научу пользоваться тебя тостером. — с лукавой усмешкой бодро зовет женщина поднимаясь на ноги.

***

— До встречи. — коротко произносит на прощание женщина и тянет губы в виноватой, мягкой улыбке. Смотрит прямо нечитаемым взглядом и потянувшись к высокому мужчине заключает в крепкие объятия, подбородком врезаясь в крепкое плечо, что заставляет Стива ощутимо наклониться. На секунду прикрывает глаза чувствуя, как на лопатки опускается широкая мужская ладонь. Первой отстраняется и задорно подмигнув уходит в ожидающую её машину. Личные вещи уже ожидали на задних сидениях в черной кожаной сумке, что туда поставил Роджерс парой минут назад.  Усаживается на переднее пассажирское сидение одним кивком здоровается с агентом Морс и задумчиво молчит первый час дороги. Смотрит в окно бездумно наблюдая за мелькающими деревьями и облаками в небе. Затем первая начинает обсуждать свежие сплетни в перемешку с миссиями коллеги, делится некоторыми подробностями из собственной жизни и скупо посвящает Бобби в историю знакомства с Капитаном.

***

Местоположение: засекречено. Штаб-квартира ЩИТа, «Авиабаза». — Как всё прошло? Ник тут же, внимательно следит за работой подчиненных, окидывая всех взглядом с высоты своего рабочего места. И стоит Марморе приблизиться, пусть и со спины, как он тут же переводит на нее свой взгляд, повернувшись через плечо.   — Директор Фьюри. — она сдержанно кивает, останавливаясь в паре шагов. Он оборачивается, изучая взглядом обмундирование. Удовлетворенно кивает, показывая, что доволен. Усмехается, но это веселье не касается выражения глаз.   — Как все прошло? — Спокойно. Оказала посильную помощь в структурировании информации и составила план последовательности осведомления со всеми упущенными событиями. Рекомендую для ускорения реабилитации обратиться к психиатру. — безучастно и сдержанно отчиталась женщина, представив директору ситуация трезво, исключив личную привязанность.  — Навести Мистера Гарнера и сделай предложение от которого он не сможет отказаться. — с привычной строгостью отдает распоряжения директор и отворачивается собираясь вернуться к работе, когда шпионка обращается: — После выполнения вашего поручения, могу я взять один выходной? — с без страшной наглостью спрашивает она смотря прямо, без страха вызвать ярость мужчины.   — Да. Можешь идти.  Поразительная сговорчивость Николаса сегодня приятно удивила и порадовала женщину, ведь то был её выходной, когда она сорвалась в головной офис, чтобы контролировать пробуждение национального героя. И как бы ей не хотелось увидеться со старым другом, личное пространство и время она ценила превыше всего. 

***

Университет Калвера. Западная Вирджиния, США. Профессор спускается по лестнице в компании абитуриента о чем-то вовлечено беседуя и подробно объясняя собственную точку зрения в привычной для него манере жестикулируя свободной от портфеля рукой. Но когда его взгляд мелькает за спину студента и цепляется за уверенную знакомую женскую фигуру внизу у начала лестницы, мужчина не меняясь в лице заканчивает разговор. Вперяет в неё внимательный пытливый взгляд карих глаз, цвета темного шоколада и непринужденной походкой спускается к шпионке.  На темнокожем мужчине светло-синяя рубашка, верхние две пуговицы расстегнуты придавая ему непринужденный вид. Темный серый костюм добавляет строгости и сдержанности оттеняя цвет рубашки, как и темный, насыщенный оттенок кожи.  — Сколько лет? — глубокий, грудной бас и спокойная интонация воскрешают в памяти не многочасовые сеансы много летней давности, а страстные свидания, вызывая у женщины лукавую ухмылку. Он не скрывая собственной заинтересованности проходится беглым взглядом: от её лица до сапогов и обратно в своей непринужденной манере. — Я скучала, — буднично отвечает шпионка, а в зелёные глаза непривычно блестят. — Но я здесь не поэтому, — разом утратив былой азарт и искры в глазах собранно и чуть опасливо начинает она и видит, как Эндрю также разом теряет лукавство и напрягается. — ЩИТу нужна твоя помощь. — Пройдем внутрь, в мой кабинет. — с серьезным и отстраненно сухим тоном приглашает он её, привычно взмахнув рукой. Мармора уверенной, грациозной походкой пошла рядом с профессором невольно привлекая заинтересованные взгляды как парней, так и девушек. Внешняя безучастность и беспристрастность служили прочной защитой для неё от чужого мнения, от чужих эмоций и от оценок — так она не отвлекалась на эмоции и видела, подмечала, замечала многим больше, разум был всегда холоден.  Она понимала мужчину и его реакцию на её просьбу, ведь после случившегося он ушел из ЩИТа, перестал сотрудничать по своим причинам, что также были хорошо известны ей, оборвал все контакты. А сегодня к нему заявляется она с наглой просьбой, как посыльный. Она хорошо понимала его реакцию.  Пройдя в открытую для неё деревянную резную дверь женщина без особого интереса огляделась по сторонам, по старой привычки, чем из необходимости.  Высокие стеллажи с книгами по психологии до потолка: атласы по анатомии, энциклопедии, учебники, научные издания, справочники, руководства и много других бумажных носителей образовательной информации. На полках вокруг широкого профессорского стола стояли разные макеты человеческого мозга, человеческой головы, разных отделов. Кабинет визуально был поделан на две части: на левой стороне стоял массивный рабочий стол с креслом на колесиках, а по другую сторону кресло на четырех ножках — гостевое, на левой половине стоял уютный двухместный диван светлого тона и напротив удобное кресло оливкового цвета, пара светильников и низкий столик. Посередине на улицу выходило арочное окно в высоту от деревянного пола до потолка с простеньким переплетением оконной решетки внутри стеклопакета. Яркий дневной свет охотно падал под ноги и терялся в сумраке глубокого мрачного, но вполне уютного помещения.  Опустившись в гостевое кресло перед столом она забросила ногу на ногу, раскинула руки на подлокотники и вперила внимательный взгляд в знакомое лицо. Они долго молчали разглядывая друг друга, будто заново изучали черты лиц, комплекцию фигур и мимику движений.  В какой-то момент оцепенение спадает и шпионка не отводя прямого взгляда с карих глаз спокойно протягивает папку со всей необходимой информацией по Стивену, чтобы мужчина напротив принял взвешенное решение.  Эндрю молчаливо взял папку и взглянув ещё раз в зелёные глаза внимательным, изучающим взглядом сосредоточенно нахмурился и открыл первую страницу. Читал внимательно, не торопясь пару раз многозначительно хмыкнул: когда вчитался в имя пациента, затем когда прочел её заключение касательно состояния Капитана. Закончив чтение общих фактов мужчина сел напротив за свой рабочий стол и начал перелистывать листы сравнивая что-то или ища.  Мармора всё это время неотрывно смотрела и наблюдала за неторопливыми действиями профессора, прикипев взглядом к серьезному лицу с чуть нахмуренными бровями тихо любовалась сохраняя внешне непоколебимое спокойствие. Когда он опустился напротив и начал шелестеть бумажными страницами изредка поглядывая на неё, шпионка только едва заметно, мягко улыбнулась. Эндрю гораздо интереснее было бы пообщаться с ней, а не анализировать впопыхах героя Америки, чтобы здесь и сейчас дать ответ касательно его реабилитации.  — Я уже давно не работаю со ЩИТом, — тихо пробасил мужчина и пристально заглянув ей в глаза продолжил,— И не просто так.  — Это другой ЩИТ, — твердо ответила шпионка, — Фьюри теперь директор.  — Ясно, — обратив внимательный взгляд на неё Эндрю едва заметно кивнул своим мыслям. А затем озадаченно нахмурив брови с издевкой спросил, — Почему я? Герой Америки настолько плох..? — Настолько хорошо. Хороший агент, — тут же ответила женщина сохранив нейтральное выражение, но голос звучал почти мягко. После небольшой паузы она многим тише добавила, — Старый друг и я ему обязана.  Между ними повисло молчание. Они только внимательно смотрели друг на друга, но ничего не говорили, будто общались взглядами. Оба смотрели в глаза напротив, смотрели в душу и пытались понять, почему у них не получилось. Что им мешало тогда и мешает сейчас? Но ответов на эти вопросы не было ни у неё, ни у него.  — И так, что ты думаешь? — глубоко вздохнув женщина разом отбросила эмоции и теперь звучала холодно.  — Что я думаю… — вторит мужчина удобнее усаживая в кресле и уводя взгляд в окно, — Я думаю… Какого черта, Мармора? — теперь он вперяет в спокойное лицо взгляд карих глаз полный негодования и сдержанной злости. — Ты приходишь, просишь об услуге. Но когда я звонил тебе после Нью-Мексико, чтобы убедиться что ты жива — ни слова. — в басистом грудном голосе слышна горькая ирония и обида в перемешку с непониманием. — Я была занята. — Занята, — натужно посмеиваясь с широкой улыбкой недоверчиво повторяет он, но быстро отбрасывает фальшь вместе с белозубой издевательской улыбкой. — Ну, конечно. Мармора спокойно достает личный мобильный из кармана джинс и по памяти набирает телефонный номер, нажимает кнопку вызова и ждет. Смотрит в напряженное лицо мужчины и бегает глазами изучая каждую черточку, замечая углубившуюся морщинку между бровей и одну новую на лбу.  Через пару секунд из под темно-серого пиджака раздается жужжание и тихий рингтон. Эндрю тянется за телефоном не отрывая карих глаз от женского лица напротив и быстро глянув на комбинацию цифр непонимающе поднимает бровь. — Это мой новый номер. — спокойно поясняет она не отводя пронзительного, теплого взгляда. — Прости. — Если я соглашусь, — многообещающе и крайне серьезно произнес мужчина, и подался навстречу ей, — У меня условие: никаких осмотров, кроме тех, что я сочту медицински необходимыми; мои сеансы конфиденциальны, моё заключение — нет, он получит копию. Я делаю это для него, не для ЩИТа. — без апелляционным тоном закончил он.  — Именно поэтому Фьюри выбрал тебя. — с лукавой ухмылкой на губах самодовольно ответила она и встав с удобного кресла, протянула раскрытую ладонь для рукопожатия.  Гарнер не сводя пристального, доброго взгляда с зеленый глаз сразу бережно сжал изящную кисть тем, самым закрепляя условия договора. Неожиданно мужчина поднялся на ноги и резко потянул её за руку на себя. Так знакомо зарылся ладонью в волосы на затылке и притянул к себе, подаваясь вперёд через стол и впиваясь в пухлые губы поцелуем.