Last for me

      Свет. Слишком яркий свет. Жажда. Во рту пересохло так, что прилипший язык не отдирается от нёба. Тело затекло и болит. Зато больше не холодно.         Феликс приоткрыл один глаз и тут же закрыл. Яркие солнечные лучи в окне ослепляют, даря приятное осеннее тепло. Голова болит. Мысли мыслятся с трудом. Однако, несмотря на дискомфорт, наступило какое-то физическое облегчение. Открыл оба глаза, тщательно проморгавшись. Комната… знакомая. Всё в зелёных оттенках и заросшее мхом. Старый полусгнивший шкаф, та же кровать без матраса, небольшой комод, мутное от времени и дождей большое окно без штор. Рядом расшвыренные вещи. Он лежит на полу, точнее – на ковре, рядом с ними. Феликс шевельнулся, на пробу. Сжал кулаки, разжал. Пошевелил пальцами ног в кедах. Контроль над конечностями есть, но одну часть его тела что-то сковывает. Справа ощутилось движение. Парень медленно повернул голову. Хёнджин… Рядом спит Волк. Вроде, спит. Если нет, то точно спал. Выглядит он ужасно. Грязный, отёкший, растрёпанный. На блестящем от остатков вазелина лице налипла куча мусора.         Феликсу тяжело понять… Это оно? Он уже? А почему не больно? Почему его не дёргает, не триггерит? Почему он отлично видит и нет потребности жрать или куда-то идти? Разве так себя чувствуют обращённые? В общине их учили, что обращённые быстро теряют зрение. Изо рта, носа и глаз идёт кровь. Человек теряет контроль над собой, становясь безвольной марионеткой. Да, нет же! Нет этого всего! Он обычный! Вернее, чувствует себя так, ибо обычность в отношении к Феликсу относительна.        — Х… — непослушный пересохший рот вместо нужного слова выдал хриплое кряхтение, граничащее с тихим рыком.        Хёнджин вдруг весь напрягся, стиснул зубы, сжал руки в кулаки, сделал глубокий вдох через нос и вытянул шею, добровольно подставляясь неизбежному.         Ликс понял… И это ужаснуло.        — Х-хён… — всё-таки получилось выдавить из себя внятное.         Глаза Хвана резко раскрылись, но кулаки не расслабились. Пацан не обратился?!? После такой ужасной ночи не обратился?? Неужели их ожидает продолжение ада?? Брюнет сглотнул, скорчив страдальческую гримасу, и снова зажмурил глаза. Феликс очередной раз показал свою уникальность. Любой бы уже обратился, а парнишку, похоже, даже смерти из этой жизни забирать жалко.        Юноша нахмурился. Он понимает, чего от него ожидает старший, но делать это вовсе не хочется. И чувствует он себя, несмотря на мучительную жажду, вполне… обычно. Вопреки всем законам кордисепсной природы Феликс точно не обратился!        — Хён… я пить хочу… — блондин попытался дотянуться до старшего, только сейчас понимая, что они связаны. Привязаны друг к другу в запястьях и лодыжках. — Знаешь, понятие ‘привязаться друг к другу’ ты воспринял слишком буквально. — разговаривать очень сложно. Во рту даже слюны нет. — Когда я просил тебя помочь… это не то, что я имел в виду.        Хёнджин снова шокировано открыл глаза. Феликс шутит… мало того, что ещё не обратился, так ещё и шутит?! Медленно повернув голову к беловолосому ‘обреченцу’, уставился на лицо парнишки, выискивая хоть какие-то признаки болезненного процесса. Однако, чем больше он смотрел, тем больше понимал, что никаких признаков больше нет. Даже если бы ещё не обратился, то малóму было бы оооочень плохо.        — Феликс… — тихий шёпот. Слишком много стадий принятия за одни сутки. — Ты…        — Бро… клянусь… — юноша тщетно попытался смочить пересохший рот глотательным движением. — Даже если ты мне щас в рот нассышь, я буду благодарен.         Хёнджин замер, пытаясь переварить сказанное. Нет, это не сон… Феликс действительно адекватен. Что, чёрт побери, происходит???        Резким движением брюнет дёрнул их связанные руки, притягивая укушенную ладонь, чтобы рассмотреть.         Шок…        Красные крупные волдыри вместо того, чтобы разрастись по очагу, посветлели и уменьшились. Прокусанные следы от зубов начали затягиваться, при том явно быстрее, чем у обычного человека. Да, как же?! Что происходит? Все познания и опыт со звоном разбиваются о несоответствующую картину перед глазами.         — Ты… — Волк развернулся к парню, кладя свободную руку ему на лоб. Жáра больше нет. В душé появляется какая-то обманчивая надежда, но страх и сомнения пока не позволяют принять новую сказочную действительность. Такого ни с кем никогда не было! Не известно ни одного человека, пережившего укус! У Феликса пропали все симптомы заражения! Но как? Даже если принять факт необычной внешности парня… Неужели он оказался настолько особенным, что его помимо татуировок вообще никакая холера не берёт? Неужели Хёнджину так повезло, что он стал свидетелем и участником настоящего чуда?! — … Не заразился?…        Ликс неуверенно мотнул головой и пожал плечом:        — Кажись – нет… но если не дашь воды, я или сдохну от засухи, или вцеплюсь тебе в глотку, как ты и ожидал, — лёгкая улыбка тронула краешки уголков рта.         — Феликс!        Волк неожиданно развернулся на бок и навалился всем весом на младшего, обнимая его свободной рукой и прижимаясь своим лбом к его. Неужели жизнь оказалась так к нему благосклонна? Неужели у него появился шанс исправить свои ошибки? Шанс – искупить вину, если не перед собой, то хотя бы перед этим чистым, невинным человеком, которого так сильно подвёл.        — Сукин ты сын! — Хёнджин зарыдал навзрыд, плюя на своё мужское достоинство и образ сильного одиночки. — Я думал, я тебя потерял! — большая ладонь легла на белые спутанные волосы, пробираясь в них длинными пальцами и отчаянно сжимая их в кулаке. — Думал – всё кончено…          — Я тоже.         Юноша неуверенно положил ослабленную руку на плечо старшего. Дышать из-за мощного тяжёлого тела сверху стало труднее, но несмотря на это, необычное приятное чувство дало о себе знать. Жаль, что ситуация не подходящая. Немного неловко. Волк никогда таким с ним не был. Да, наверное, ни с кем… Ликс не знает, как на всё реагировать и что ему дозволено, но чёрт побери, как же он счастлив быть живым! Слёзы Хвана капают на лицо парня. Хочется кожей впитать эту влагу…        — Я не отпущу тебя. Даже если захочешь уйти! Никогда больше не отпущу! — Хёнджин эмоционально дёргает парня за волосы, бодаясь в него лбом и нелепо угрожая, будто Феликс в чём-то накосячил. Эмоции прут через край. Не хочется думать ‘почему?’ и ‘как так вышло?’. Просто счастье и благодарность. Благодарность за шанс. Шанс – всё сделать по другому. Сделать правильно.         — Хён, я ща как мумия на песок рассыплюсь… — состояние Феликса пока не позволяет ему осознать в полной мере, что вообще сейчас происходит. Трудно думать о высоком, когда организм страдает физически.        — А… да… — Хван отстранился, сев на бёдра младшего. Хочется затискать это худое, непривычное наощупь тело. Хочется физически впитывать эту чудесную волшебную новость. — Вода… Я помню! — свободной рукой брюнет небрежно вытер слёзы, размазывая вазелин и грязь на лице. — Щас… я щас… — руки дрожат, мысли путаются. Всё произошло так нежданно.        Хочется задать столько вопросов. Надо столько обдумать и обсудить. Как такое возможно? Потом. Всё потом. Надо помочь. Сперва облегчить состояние Феликса. Он столько пережил!        Хёнджин принялся суматошно развязывать верёвку, что было крайне сложно, учитывая, как умело он её завязал. Рассчитано-то было на неожиданные мощные рывки. Поэтому теперь сложновато. Нож бы. Но оружия никакого нет. Феликс молча наблюдал, как Волк психовал и матерился, пытаясь развязать их.        — Хён…        — Да, да! Щас… Узы брака развязать проще, чем эту ебучую верёвку! — старший нервно цепляет зубами затянутую в узел петельку. Теперь, когда самое страшное и бóльное позади, его идея ему не кажется такой умной.        — Хён… — юноша дёрнул их запястья, наконец-то привлекая внимание брюнета. Вообще непонятно, что произошло ночью. Он не помнит. Но видеть Волка таким разбитым – не то, что непривычно. Это даже даже пугает. — Я жив… Всё хорошо, — фраза для самого себя звучит странно. Он ещё не успел осознать и принять факт, что умирает, а теперь надо переварить то, что будет жить.         — Жив. — Хёнджин кивнул и продолжил развязывать верёвку. В голове роится столько вопросов… — Мы живы. Я всё исправлю.        — Что исправишь? — Феликс искренне нахмурился. Он и так с трудом всё соображает, а Волк несёт непонятное.         — Всё.         Брюнет наклонился, оставив на лбу юноши нежный мягкий чмок, и продолжил развязывать их руки. Изумлённо округлив глаза, Ликс на какой-то момент забыл о жажде. Надо бы спросить, сказать, а он не может. Парень дар речи потерял. Потому, что вдруг вспомнил поле и тот поцелуй, что растворился мимолётным видением посреди тогдашнего хаоса и паники. В тот момент не было времени. Сейчас – нет сил. Да что ж за несправедливость?!        — Хё-ён?…        — Я знаю. Вода, — Хван удачно подцепил зубами кончик петли и расслабил узел. Есть! — Просто отдохни ещё немного. Я найду тебе воду и скоро вернусь, — брюнет освободил их руки и начал ловко развязывать ноги. Он пытался уже обдумать, куда бежать за водой и во что её набрать. В принципе, с посудой по домам проблем не было.        — Нет… Хён, — парень явно смутился и нахмурился. Такая резкая перемена была страннá. Хёнджин же так злился на него. Потом тот неожиданный поцелуй вчера, а теперь этот... И его поступок с верёвкой… Боже, так много вопросов. Слишком много всего. Надо во всём разобраться, но ему сейчас так плохо… — Почему ты меня целуе…        — Феликс, потом, — Хёнджин наконец-то встал, заметно пошатнувшись. Он тоже ничего не ел и не пил, как и младший, но нужно держаться. Ответственность… — Поговорим когда вернусь. Я тоже ничего не понимаю... — Хван забрал с кровати коробочку с изюмом, и взяв себе горсточку ягод и кусочек мяса, протянул юноше. — Пока так… Держись, ладно? Я быстро.          Подняв свою кожанку с пола, что носил вчера блондин, Хёнджин схватил свой пустой рюкзак и, обернувшись ещё раз на лежащего юношу, быстрым шагом отправился на поиски ресурсов. Сейчас, в одиночестве, каждый сможет привести свои мысли в порядок и хоть немного обдумать то, что с ними произошло.                                     

***

          — Пей медленнее, захлебнёшься, — Хёнджин поддерживает юношу за спину, пока тот сидит и жадно хлещет воду большими глотками, двумя руками вцепившись в старый эмалированный чайник. — Феликс, полегче. Тебя стошнит, — пришлось буквально с силой отбирать ёмкость. — Подожди немного. Иначе тебе будет плохо.        Волк весь мокрый от пота. Младший даже не представляет, каким трудом ему досталась эта вода. Сперва Хвану пришлось обежать все ближайшие дома в поиске подходящей посуды, а потом носиться, пытаясь найти уже само питьё. Если учесть, что оружия сейчас нет никакого, то миссия была крайне опасной. Пришлось постоянно ныкаться и прятаться. И всё бегом, чтобы поскорее позаботиться и помочь беловолосому драгоценному чуду. Нужно срочно вернуть мачете.         Парень с недовольством и сильной одышкой всё-таки отпустил чайник. Он хочет пить ещё, но уже и так значительно полегчало.         — Всё. Молодец. Отдохни немного и поешь, — Хван покосился на нетронутую коробку с едой. — Тебя нужно привести в порядок. Мы не можем тут долго оставаться.        У брюнета голова пухла от переизбытка мыслей и навалившихся переживаний. Абсолютное чувство счастья теперь постоянно граничит с глубоким страхом. Вчера слишком много всего произошло. А сегодняшний день кажется каким-то нереальным. Феликс жив. Сам он жив. У них нет еды, нет оружия, нет толком вещей. Они всё ещё в опасном районе тех уродов и куда идти Хёнджин, честно говоря, не знает.           — Тебе тоже надо есть, — Ликс потянулся за изюмом с мясом. Теперь, когда жажда почти утолена, начал чувствоваться и голод.         — Я привык, не переживай, — Волк подвинулся и поднял с пола оставшийся запас вяленого мяса. Есть хочется, но это не тот голод, от которого сносит крышу. Крышу у него сейчас сносит от другого… — Феликс… Как так вышло?         Хван вернулся к младшему, сев максимально близко, чуть ли не соприкасаясь бёдрами. Теперь ему приходится бороться с необъяснимой потребностью быть рядом с парнем. Раньше нарушение его личного пространства было недопустимо никем, уж тем более Феликсом. Всего одна ночь, а какие колоссальные изменения…        — Я не знаю… — юноша слегка нахмурился, рассматривая свой заживающий укус. — Наверное, во мне действительно что-то не так… Раньше было обидно – отличаться от всех… Теперь я этому рад.         — Ээй, это же чудо, — Хёнджин, улыбаясь, легонько толкнул своим плечом плечо паренька. — У нас новый день Рождения.        — Хён… зачем ты это сделал? — этот вопрос мучал юношу больше, чем собственный иммунитет. Умереть самому… страшно, но это естественно. А поступок Волка… Его добровольное желание покончить с собой вместе с ним… заразившись от него… он не вязался с реальностью. Да, вчерашний день был слишком напряженный и, кажется, как-то сблизил их. Но не настолько, чтобы умереть вместе. Старший был зол на Феликса весь путь, с ‘того самого’ дня. Он даже шанса не давал объясниться. А потом тот поцелуй… и такой нелепый выбор…        Наступила напряжённая тишина. Хёнджин опустил голову, жмякая в руках кусочек мяса. Конечно, Феликс не слышал ничего из его страдальческого монолога ночью. А сейчас, подуспокоившись, всё повторить не так легко, как тогда. Обнажить душу не только себе, но и другому человеку.         — Я виноват перед тобой, — Волк кивнул и запрокинул голову, облокачиваясь спиной о деревянное изножье. — Больше, чем ты думаешь…        — Я с тобой добровольно пошёл. Ты меня никуда силой не тянул. Просто нам неповезло…          — Нет. Я не про это… — Хёнджин сделал глубокий вдох. — Не только…         — Слишком большая жертва… — Феликс с болью в сердце кивнул несколько раз. Он же не дурак. Он сразу понял цену того побега. Просто на тот момент, там – среди ужаса бесчеловечности, так сильно хотелось жить, что на последствия было просто плевать. Неудивительно, что старший не вынес тяжести вины, когда понял, что план не выгорел. — Те люди… их жизни и на моей совести.        — Феликс, я не хочу жить без тебя! — выпалил неожиданно резко и эмоционально Хёнджин, заставляя младшего застыть с раскрытым ртом.         Такого Ликс точно не ожидал. Чего угодно, но не такого!         — Но… Ты же…            — Я злился. Но злился на себя, — Хёнджин неловко пожал плечами, явно нервничая и не зная куда деть свои неизбежно срывающиеся нервы. — Ты пацан… я тоже. Я о таком раньше не думал… А тогда… — старший сжал кулаки и сделал глубокий вздох снова. — Блять, я просто растерялся. Я не чувствовал того же, что ты. Я мужиков пиздил чаще, чем с ними общался. Нихуя привлекательного я в них не видел. И сейчас не вижу. А ты… — большáя ладонь зачесала чёрные спутанные пряди назад. — Твою мать, ты мне мозг сломал… — Хван протянул дрожащую руку и, взяв с коробочки горстку изюма, буквально запихнул пацану в рот. Феликс рефлекторно начал жевать, жалобно хмуря брови. — Я всегда был один. И мне было – заебись, а с тобой… — зубы нервно прикусили пухлые губы. — … С тобой всё изменилось. Я не хочу больше быть один… я не хочу быть без тебя.        Блондин с огромным трудом проглотил сладкую массу. Голова закружилась, то ли от поступившей в организм сладости, то ли от услышанного. Как на это реагировать? Слова старшего звучат, как полноценное признание в любви. А Ликс всё это время думал, что Хён его ненавидит. Всё так запуталось… Феликса до этого тянуло к Волку физически. Он вообще никогда не смел думать о чём-то большем. А у Хвана, оказывается, всё наоборот. У того развились чувства. Юноше казалось, старший вообще на них неспособен.         — Я бы сказал ‘Да’, но всё золото ты отдал бандитам, — отшутился парнишка, игриво пошевелив пальчиками укушенной руки и улыбаясь в ответ на неловкий смешок. — А если серьёзно… Хён… — меньшая ладонь легла на крупную и робко сжала пальцы. Чужая дрожь не осталась незамеченной. — У тебя хоть с женщинами было, а у меня вообще никого…         — Сказал тот, кто замутил с моей кукурузой, — хихикнул Хван. Нервничали сейчас оба и предыдущий личный опыт не имел никакого значения.         — Я и с тобой замутил, — закатил глаза Феликс и немного раздражённо цокнул. Кукурузные подъёбы навсегда будут ему напоминанием их нелепого знакомства.        — Значит, у нас опыта поровну,— Хёнджин наклонился вперёд и чувственно чмокнул лоб младшего целомудренным поцелуем. Он не готов к полноценным отношениям. Не готов ко многому… но вчерашний инцидент открыл глаза и заставил понять, насколько Феликс ему дорог. — Главное, что ты выжил. С остальным будем пытаться справиться вместе. Да?         — Очень хочется справиться с позывом мочевого пузыря, — улыбнулся в ответ юноша.         — Думаю, тут ты справишься без совместной поддержки, — Ликса покачнуло от мягкого толчка в плечо. — Во всяком случае, пока.