Мир, в котором меня нет

      Мало времени для себя. Редко так случалось, что он мог посвятить целый вечер одним лишь своим размышлениям без особых забот. Дела не оставляли ни на минуту, однако ж, если их не предвиделось, как-то придумывались сами. С самого начала его суть была связана с вечным, пускай и любимым до дрожи, и настолько уже въевшимся в кости «увлечением», если представлялось разумно назвать такое подобным образом. Это не просто какая-то его часть, отражающая лишь маленький закоулок сознания, а всецело он сам; это то, что пронизывает с головы до пят, вгрызаясь глубоко и основательно, то, отчего отказаться не имеет права и не посмеет вопреки, то, что вносит в сумбурную и кажущуюся моментами глупую жизнь смысл. Увлечение, неукоснительно связанное с ничем и со всем одновременно.       Кисть беспечно гуляла по холсту, оставляла за собой лёгкие мазки, дополняя получавшийся образ картины. Толстый хвостик с чуткой нежностью касался полотна, захватывал и распылял мысли творца в пределах его виденья. От одного края до другого каждая даже самая мельчайшая деталь несла в себе непринуждённые часы забавы, стараясь не грузить своим глубоким содержанием и невероятно скромным смыслом. Холст пестрил разными тонами и был по-своему богат на внутренний мир. Но стоило просто взглянуть со стороны, с той, что позволил художник, как всё сводится к обычному пейзажу. Стоя у реки, ощущая оголёнными стопами травы, подставляя лицо освежающей влаге воды и глядя в далёкие звёзды, мечущие любопытствующие взгляды на мир, ограниченный средними рамками холста; и как-то невольно от фантазии возникала улыбка и желание оказаться там, в спокойном и чудесном творении.       И всё. Просто приятная картина, не более. Но разве всякая картина должна что-то говорить? Порой молчание стои́т выше всего прочего. Да и думать сейчас о чём-то проникновенном хотелось только в мыслях, а не на холсте.        И он думал, пока на это было время. Всё глубже уходил в рассуждения, пока рука мастерски подбирала краски. Даже не глядя, творец мог определить необходимые пропорции, нанести нужные акценты, только сам чётко не понимал, чего достичь желает, и на каком моменте остановиться, и взглянуть на своё искусство; будто заворожённый, глядел только на картину, а в мыслях позволил себе уплыть в далёкие дебри, предпочтя отдать таланту и опыту руководство над физической оболочкой.       Да только то был не блаженный отдых; мысли о новой задумке автора тяготили. Ему предстояло помочь, вдохновить на новые свершения, а для подобного и самому вдохновителю необходимо поймать подходящую волну.       Застывший вечер обволакивал комнатку. Мягкие плавные оттенки становились сонными, дремота окутала место. Собственное солнце скромно держалось за испачканную одёжку своего творца, внимательно следило за процессом создания, не смея лишний раз шелохнуться за окном и испортить всё виденье.       Однако ж столь проникновенную обстановку разбавлял не только звук красок и шуршания кисти, но и тиканье часов. И звук каждые сотню ударов доносился с иной стороны: то ближе, то дальше, вот они уже слева, а нет, теперь где-то сзади!       Обычное дело. Им часто не сиделось на месте, как и ещё трети всех вещей загромождённого дома. Связано ли это с изрядно тикающим темпераментом? Сложно сказать. Любители игр, они наверняка заняли бы почётное место в классиках. Порой он думал их сменить, так неудобно временами рыскать часы по дому в попытках узнать время, которое, впрочем, несильно то и важно для него. Возможно, стоило немного утяжелить часы, сделать более объёмными, дабы всей своей серьёзностью величественно стояли одиноко где-нибудь в гостиной. Да только строгость творцу не присуща. Может напротив сбавить обороты и повесить невзначай над камином, – нет, плоские и скучные бы точно не вписались в общий беспорядочный антураж. А такие – настенные и с кукушкой, живущей в уютном особняке рядом с полем, мельницей и двумя домиками с деревом – смотрелись гармонично, хоть место обитания сменить стремились вместе со всем приданным. Ох, уж эта непоседливость.       Фарфоровая чашка глухо поддакивала его мыслям, ворохом разбросанных в разуме. Практически все они уходили обратно в забвение, а вот некоторые удостаивались особого внимания. И даже если мысль казалась абсурдной, Инк отвлекался от картины и переходил к своему блокноту. Его переплёт на миг прилипал к белым фалангам из-за скопившейся на нём краски; чистоплотность точно не его сильная черта. Но такая мелочь скорее забавляла и скрашивала момент записи новой мысли, чем навевала чувство брезгливости. Всё же, в каком-то плане, он точно такое же пятно краски, просто куда больших размеров и лучших форм.       Признаться, жизнь Инка так богата на события, каждый раз он видит что-то новое, да только сомнения одолевают всё сильнее. А новое ли оно? Впечатления всегда сильные, краска в этом ярый помощник, только чувство дежавю не покидало упорно. Будто всё уже было, всё видел и знает, а реакция – будто бы и не было никогда.       Воспоминания. Сколько в этом слове сокрытого. Насколько ценны эти «воспоминания»? Нужно ли ими дорожить? Да и зачем они ему? Вечно тревожится по тем вещам, что сделать так и не сумел, постоянно отсылаться к опыту и страшится будущего, предугадывая последствия своих давнишних выборов. Определённо, подобные суждения многих посещали. Помнить о серых буднях, печальных сутках и мрачных днях – неприятно. Да и чем удивить будет возможность, если всё и так прекрасно помнишь? Всё изощрённее и изощрённее должны случатся события, дабы скрасить ставшую обыденной жизнь.       Но вместе с тем сколько всего хорошего случалось! Порой вспомнишь чью-то яркую улыбку, такую подходящую и нет одновременно к моменту нелепицу или взбалмошность знакомого, говорящего невпопад и смешащего всю компанию, так и самому становится тепло, и в воздухе растёкся запах обожаемой выпечки. И всё на свете стало ярче, дышится легче, в голове вдруг рождаются идеи, несчастья дня находят дверь и больше не беспокоят. И чем не чудесен подобный исход?       Инк не мог сказать. Вся эта тема с воспоминаниями отдавалась какой-то глухой болью. Случилось что-то, а первая мысль – «успею ли я записать?», и затем уже всё остальное. Забыть важное, и даже что-то незначительное было так естественно для него. Он давно перестал придавать значение очередной пропаже воспоминания. Но и погрустить толком не выходило: к чему это? Также ведь забудет.       Благо было крошечное спасение в простых набросках в притаившемся под боком блокноте, коих подобно ему скопилась целая коморка. Правда той первородной яркости воспоминания лишены, но сама их суть сохранена. Совсем со своей памятью он играться не желал позволять. Пусть хоть немного воспоминаний останется рядом и интересных задумок, этого вполне достаточно.       Наверное.       Он убрал блокнот обратно на тумбу. Взялся за кисть и нанёс пару лёгких мазков на холст.       – Инк? – он любопытствующе перевёл взгляд на проход в гостиную, откуда раздался столь ровный голос, на цыпочках подкравшийся внезапно в его мысли и выдернувший из их сладкого плена. – Инк, – из проёма выглянула гримаса, несколько суровая и взволнованная. – нужна твоя помощь.       Это был Дрим. Давний знакомый, однако нечасто заглядывавший к нему в гости на чай. Хотя это «нечасто» обоснованно скорее вечной занятостью самого Инка, а не отсутствием желания к хождению у скелета. Одет он, как и всегда, ярко: жёлтые накидка, плащ с синеватыми краями, такие же ботинки да перчатки, под всем этим упрятан был чёрный костюм, закрывающий оставшиеся участки тела, а круглая розовая застёжка с звёздочкой вносила разнообразие в образ. В руке тот цепко удерживал короткий посох голубого цвета, верховно украшенный золотой звездой. А взгляд жёлтых огоньков под золотым обручем в чутко скрываемом нетерпении направлен на друга.       Инк усмехнулся.       – Как всегда, сразу к делу.       – Прости, но это правда серьёзно, – сделал шаг с желанием забрать Инка из домашнего уюта.       – Неужели? Я не чувствую, чтобы со вселенными случилась какая-то беда. Или с Эррором что-то не поделили?       – Да. То есть, нет! Я не про него, и не про вселенные… Точнее про него, да и, в целом, про… – Дрим потушил огни, пытаясь привести мысли в порядок. Лить поток бессвязной речи он не собирался, это заняло бы время. Но художника нисколько не забеспокоило молчание спутника, как и его странные оговорки; он приступил обратно к работе над творением. Через десяток секунд тот подал голос. – В общем, если быть кратким. С одной вселенной явно что-то не так. Ошибка, которая охватила буквально её всю, – Инк припустил плечи, вглядываясь в свою картину. – Я знаю, что за этим не к тебе. Но и Эррора найти не могу… Вдруг это что-то действительно опасное?       – Вот как, – без толики волнения констатировал монстр, складывая руки на груди. Улыбка по-прежнему не сходила с лица; всё из-за краски. – Значит, мне нужно отыскать Эррора?       – Это подождёт. Будет лучше, если ты и сам на это взглянешь, – Дрим сделал недостающие шаги и выудил кисть у знакомого, убирая её на рядом стоящую тумбочку с прочими принадлежностями. – Мне так будет спокойней.       Однако его желание не совсем совпадало со словами. По форме его огоньков Дрим прекрасно понимал, что ситуацию серьёзно знакомый воспринять на словах не сможет. А увидь он вживую, смог бы сразу завестись необходимой мотивацией для более эффективных и незамедлительных поисков мастера по разного рода ошибкам. Если же ситуация окажется не опасной, то Дрим сможет приступить обратно к своим делам и не беспокоится о невыполненном долге.       Инка же начала настораживать его напористость, хоть и свойственная, но не в таком нервном проявлении. – Ты можешь просто сказать название вселенной, и я схожу в неё сразу, как… закончу?       – Инк, – «ты забудешь» уж было открыл рот, чтобы произнести данные слова, но передумал. Помолчал пару секунд, и произнёс спокойным голосом. – Я тебя подожду. Можешь не торопиться, – развернулся и ровным шагом прошёл в гостиную.       Инк нехотя опрокинул череп, устало втянул воздух. Одним глотком допив уже остывший за все часы творчества чай, закинул пояс с красками эмоций на плечо и телепортировался на второй этаж, в коридор. За ним прошёл в комнатку, где и смог сменить домашний отведённый специально для художеств наряд на привычную форму. Закрепил пояс и вернулся к своему знакомому, подбирая по дороге огромную кисть, аккуратно приставленную к одному из углов гостиной.       Дрим встретил его спокойным взглядом и лёгким кивком, словно подтверждая готовность к предстоящей маленькой операции. Взмахнул посохом, воссоздавая портал в нужную вселенную. Инк с простой улыбкой, коей одарил любимый дом на прощание, зашёл в него. Знакомый последовал за ним.       

***

      – Какой идиот это писал? – Эррор раздражённо потёр висок.       Разбирать подобную путаницу не хотелось. Нет, он прекрасно осознавал, что здесь явно подразумевалось обычное взаимодействие персонажа с объектом: стоило ступить на плитку, дабы она перенесла на следующую платформу. От одной к другой, и так постепенно пройти испытание Метаттона. Да только по необъяснимой причине плитка могла увеличить свою мощность и отправить куда-то за пределы данной головоломки. Этот умопомрачительный полёт был относительно безвредным, но настолько странным явлением, что не обратить на него внимание не представлялось возможным.       И, казалось бы, стоит только исправить, и двигаться дальше. Но таких ошибок во всей вселенной уже насчитывалось по меньше мере штук четырнадцать, и это только самые явные, где непорядок с кодом виден сразу. А как же скрытые баги?.. Эррор нервно поправил очки. Попытки чтения белиберды в коде начинали восприниматься как акт мазохизма.       Смотреть на отвратительно написанные строки, – что может быть хуже?       От потока уничижительных мыслей в сторону Создателей его отвлёк гулкий звук, как при открытии портала. Эррор уже взмахнул рукой, желая посмотреть на панели владельца шума, как следом раздался всплеск с совершенно другой стороны. Непонимающе, опустил взгляд на код вселенной, у которой не было никакой информации о первом звуке. Но задуматься об этом ему не дал топот ног по камню.       Место так и дышало жаром от находившейся поблизости лавы. Плавно текучая куда-то вглубь на фоне вулканических пород, она достаточно хорошо освещала местность. Кругом царила тихая и довольно сонливая атмосфера.       Эррор поспешил убрать очки в карман. Выглядел он в них весьма нелепо и совсем не под стать образу Разрушителя, оттого предпочитал видеться с другими без них.       – Уф, Эррор! Ну, наконец-то, чёрт ногу сломит тебя сыскать, – пролепетал Инк, устало закидывая кисть за спину. Тот не ответил и лишь скептично приподнял череп.       – И трёх дней с нашей последней встречи не прошло, – недовольно цокнул, – а уже снова мне мешаешь? – не было до конца понятно, был ли это вопрос, предъява или обычный монолог. Но Инк с милой улыбкой вскинул руки в мирном месте.       – Прости-прости, я правда по делу. Очень важному делу! И как раз касательно твоей работы, так что…       – Мне и так хватает, – резко оборвал Эррор, возвращая взгляд к своему «нечто». – Сам разберёшься.       – Ну Эррор, скажешь тоже, – и беспечно двинулся в его сторону, продолжая улыбаться, будто дело и несерьёзное вовсе, а самое привычное. – По ошибкам только ты у нас профессионал, – он посмотрел на его довольную мордашку и упёртые руки в бока; льстит и нагло пытается задобрить. И понятно по взгляду, что не отстанет. Инк упрямый до предела, любую даже самую провальную затею стремится воплотить, а уж достать самого́ Разрушителя для него скорее разминочное занятие.       – Что конкретно случилось? – художник просиял и подошёл ещё ближе.       – Какая-то огромная проблема во вселенной. Ты бы её видел! Не знаю, бывало ли у тебя на практике что-то подобное. Всё вокруг прям-таки мерцает и пестрит, а потом бац! И всё опять в порядке. Ну, если, конечно, не брать всех жителей вселенной в расчёт. Они, видимо, тоже подвержены влиянию ошибки… О, а ещё там!..       – Ясно, – резко оборвал Эррор своим абсолютным безразличием. Как бы она там не мерцала, недолго ей осталось, а вот слушать нескончаемый трёп – себе дороже.       – Не думаю, что это долгая работа, но посмотреть бы стоило. Она в общем доступе, – улыбаясь, всё же заключил свой рассказ Инк.       – Угм, – Эррор перебирал код на панели, будто последнее замечание было сказано вовсе не ему. Без очков он на самом-то деле не мог разглядеть даже строчки из-за той написанной несусветной дичи и уже несколько уставшего сознания, но данное занятие по-своему успокаивало. Инк же чувствовал его раздражение и поспешил добавить.       – Мне правда очень жаль, что я тебя отвлекаю. Помню про договор, – «меня и самого из-за этого дёрнули» дополнил про себя. – но и ты меня пойми: ошибка правда огромных масштабов! – широко распахнул руки от столь старательного описания. Эррор, внимательно следивший краем огонька, резко сделал шаг в сторону, желая избежать случайного касания, но руку, до этого перебирающую код, не убрал, пытаясь сохранить невозмутимость. И Инк, благо, не заметил. – Создатели злиться не будут, конечно, но новым Авторам бы такого видеть было не желательно. Да и нам с Дримом станет спокойнее. Понимаешь?       – Тц! – только и щёлкнул языком Эррор на всю тираду Инка. И причём здесь Дрим?       Этот немногословный ответ, если подобное вообще можно считать ответом, несколько воодушевил художника: его не обматерили, а значит всё идёт относительно гладко. Или так хотелось думать. Зато было желание наплести что-нибудь ещё, рассказать поподробнее об ошибке, да только знакомый явно этого не оценит. Инк сдерживался, стараясь не быть излишне шебутным в разговоре, и дал некоторое время для окончательного вердикта.       Но торопится с ответом тот явно не спешил.       – Та-ак?.. – не выдержал он долгого молчания и осторожно протянул слово. – Мы пойдём, да? Или…       – Показывай, – тихо и недовольно буркнул Эррор, закрывая «нечто» взмахом руки.       – Чудно! – Инк уж было не схватил знакомого за руку, но вовремя зацепился за его жутко недовольный взгляд. Как бы невзначай сделал неловкий разворот, словно и не собирался хватать вовсе, и бодро двинулся в сторону рядом находящегося портала. – Во-от… за мной!       Эррор однако за ним не последовал. Быстро прочтя назначение портала, он щёлкнул фалангами и создал собственный. Путешествовать через краску ему казалось отвратительным занятием. Склизкая и чужеродная, противная и липкая, даже не оставляя следов, вызывала в нём самые неприятные ощущения. Инк знал о подобном отношении и совсем не держал обид.       «Ну, или я за тобой» подумал и, немного погодя, спрыгнул в лужу краски, тут же оказываясь по ту сторону другой реальности неподалёку от знакомого, оглядывающего местность.       Меж камней тянулись толстые стебли травы. Они отдавали пурпурным оттенком и полнились соком. Беспрерывно вздрагивали от летящих в них капель: пригибались сильнее к камням с надеждой на укрытие, а потом резко вздрагивали и тянулись вверх к закатному следу от солнца. Его уже не было видно из-за холма, звёзды загорались на небе, не в силах больше прибывать в ожидании. Река тянулась глубоко в лес, извивалась, изгибалась, пыхтела свежестью, торопясь поскорее одарить ею всех жителей леса.       Они представляли собой магическую расу. Разные виды монстров, что были в оригинальном сюжете, здесь приобретали более изощрённый дизайн, особую атмосферу таинства. Фантазия имела преимущественно пурпурные и фиолетовые оттенки. Даже небо по ночам будто отдавало ими, тогда как днём наступала пора тишины и умиротворения.       Прибывшие стояли на поляне, вдали от странного леса, рядом с так называемой границей мира, несущей стеной, за которую пройти было не дано никому из местных жителей. Собственный сюжет бы не позволил – написанная история, на пару десятков страниц, нашедшая своё отражение в подобном виде; они бесконечно вертелись в этих лесах, словно за деревьями больше ничего не существует. Даже это поле посещалось крайне редко.       Двое монстров могли спокойно ступить и за границу – да только нет там ничего, пустота. Оставалось лишь взирать на огромный сочный лес с размашистыми ветвями деревьев и необычайно пушистой листвой.       – И подобное везде, – спокойно сказал Инк, с улыбкой оглядывая местность.       Но так было раньше. Теперь вселенная полнилась часто мелькающими глюками, сбивчивыми звуками: резкие, режущие. Объекты могли исчезнуть и возникнуть вновь, стать неосязаемыми. Вся жизнь будто замерла, но продолжала осуществлять движения. Светлячки витали в воздухе, но вместо взмахов крыльев «плавали» туда-сюда, не меняя траекторию движения. Только они достигали какой-то одной им известной точки, как резко возвращались обратно. Вся местность иногда блекла, вмиг обретала чистый белый цвет, оставляя лишь пустые контуры, и также внезапно возвращала цвета, ослепляя пред этим красными и синими бликами.       Явление смущало, но не пугало ни одного из «гостей». Оба сталкивались и не с такими ошибками. Даже было хорошо, что вселенная просто зависла на месте и не продолжала ломать себя ещё пуще, распространяя и накручивая ошибку. Признаться, она и не могла себе этого позволить; закрытый тип вселенной говорил о многом.       – Есть ещё момент, – Инк дождался внимания знакомого и, легко обхватив свою громоздкую кисть, пару раз постучал её кончиком об землю.       Мимолётный блик на месте ударов, от которого резвой рябью пробежался белый свет. Во́лнами, разделёнными частотой ударов, он разошёлся по всей вселенной, словно рябь на воде. Охватывал каждую деталь, демонстрируя эскизы и наброски объектов. Глядя на это, Эррор вспоминал модель в программе, её очертания, «внутренность». Да только там подобной белой ряби не возникало.       – Знаешь, что это? – всё не унимал своего любопытства Инк. Он стоял рядом, по правое плечо, и смотрел с улыбкой на утекающий за горизонт белый ободок света. Было в этом что-то вдохновляющее и завораживающее. Чего не скажешь о знакомом.       Тот лишь раздражённо потёр висок, потушив огни. Всё это выглядело как что-то сулящее долгую и продолжительную работу. Можно было бы просто удалить её, и дело с концом. Да только подобная ошибка себя удалить не позволит, не найдутся файлы, начнётся загвоздка с багами, проблемы с предоставлением информации и прочий поток проблем, о которых думать не хотелось.        Смысла ждать чего-то большего не было. Эррор, заглушая недовольство, щёлкнул фалангами, призывая «нечто» с…       Эррор в замешательстве смотрел на чистый чёрный экран. Никаких символов. Вселенная молчала. И если поначалу казалось, что это просто временная погрешность, то с каждой секундой напряжение нарастало всё сильнее.       – Что-то случилось? – поинтересовался Инк и сделал шаг ближе.       Но Эррор молчал наподобие творения. Он лишь отсчитывал секунды промедления вселенной. Какая-то неуверенность разгоралась внутри, и он не мог определить её источник. «Зависла?» – единственное объяснение вертелось в голове, перекрывая любые причины для волнения. Подождав ещё немного, щёлкнул повторно, надеясь получить хоть какой-то отклик. И лучше бы его не было.       Панель издевательски мигнула синим светом, перезагружая себя, и вывела такой же чистый чёрный экран. В голове отпало предположение. Она отозвалась мгновенно, значит, никакого зависания нет. Дело в чём-то другом.       Инк маячил на фоне, пытаясь выведать хоть какую-то информацию. Но Эррор его совсем не слушал. Вся ситуация начинала порядком раздражать. Никогда ещё вселенная не позволяла себе игнорировать запросы самого Разрушителя. Он – часть системы. Само олицетворение программы, а не может увидеть код одной из принадлежавших системе вселенных? Чистой воды сумасшествие!       Больше не колеблясь, Эррор решил вынудить вселенную показать ему код, забравшись в суть насильно. Кончики фаланг воссоздали нити, уверено соприкоснулись с чёрным экраном.       

Ë͝.̕R.́R͜.O͜.R

      Он резко отскочил в сторону. Ударило током. Обожгло кончики фаланг, с силой вывернуло кисть и глухой болью проникло в плечо. Всё тело содрогнулось от удара столь неожиданного и резкого. Но не боль была страшна, сколько громогласный белый шум, охвативший разум. Он везде. Проникал в само подсознание, заполнял всю сущность. А мелькающая и множащаяся надпись об ошибке появлялась отовсюду, вечно меняя размеры. Заменила ему даже зрение, заставив огни потухнуть и позволить ей галопом пройтись по всему телу.       Он совсем не слышал окружение. Слишком шумно, слишком много, слишком было всего… Единственное, что он мог, с силой ударить по голове самого себя, пытаясь отогнать злополучную ошибку. Только она лишь отозвалась гулким звуком, и шустрой рябью прошлась вновь по костям, перезапуская все надписи с ошибкой.       – Эррор! – Инк сделал шаг к нему и уже хотел дёрнуть за плечо, но опомнился и отскочил обратно.       Инк не знал, как ему реагировать. Белая рябь разошлась по знакомому от самих кистей до пят. Он буквально видел его очертания и наброски, как на других объектах сломанной вселенной. Это выглядело непривычно и до странного жутко. И такие волны белого света, не находя путей отступления, как заевшая пластинка, могли дрожать и зависать в одной точке. Шум и помехи окружали его, а сам Инк мог лишь слышать резкие спады и пробирающий до костей гул, который, точно знал, ощущался Эррором наживую.       Самое отвратное – трогать его в такой момент запрещалось. Он сам по себе является ошибкой, ему такое не страшно, хоть и неприятно, а вот код Инка может быть сломан. Оставалось лишь маячить перед ним руками в попытках оказать некую иллюзорную поддержку и унять собственное волнение, или же стремится разглядеть какой-то сигнал от него.       Эррор не реагировал некоторое время, но затем выставил руку, резко и рвано, она мгновенно сменила положение – с согнутого у груди в вытянутое перед собой, лишь белый след от глюка показал её переход, – и призвал подождать. Инк предварительно отошёл ещё немного подальше для безопасности их обоих, решив не тормошить знакомого. Взгляд сам переместился к панели.       Вниманием завладел красный свет, исходивший от неё. Она трещала. Билась и извивалась в размерах. Так и кричала. Вызывала самые неприятные мысли, учитывая, что Инк ещё и прочитать ничего не мог. Оставалось только ждать Эррора, который понемногу приводил в порядок дыхание, водил плечами, продолжая держаться одной рукой за голову. Гул всё равно продолжался.       – Тебе лучше? – он всё ещё не до конца видел происходящее. Лишь одна глазница частично восстановилась после перегруза, тогда как другая полнилась надписями, заметные и самому Инку. Все кости продолжало колоть, череп беспощадно трещал, отдавая отголосками прежних помех. Он глубоко дышал, пытаясь прогнать столь паршивое состояние.       Взглянул на Инка. Тот был сосредоточен и одновременно до нелепого весел. Вместо ответа Эррор обратил внимание на панель, намекая помолчать и не мешать ему, с чем Инк спорить не смел. Измождённый взгляд разглядел красные символы:       

Н̅Е͘Тͅ ДО́С͜ТӰПА͟

      – Что там? – Инк выжидательно переводил взор огоньков то на панель, то на Эррора. Но они оба не стремились ничего ему объяснять. Напряжённый взгляд, ступор и некая потерянность чувствовалась в облике Разрушителя. Он словно погрузился в некий диалог с самим собой, пытаясь дать ответ на возникший вопрос, продолжающий настойчиво напоминать о себе. – Эррор?       Он медленно перевёл на него огни. С явным нежеланием, каким-то неверием в происходящее. И обескуражил Инка ещё больше. Даже привычное недовольство, словно навсегда заставшее на лице знакомого, не могло внушить уверенности в несущественности произошедшего. И это было непривычно, даже напрягающе.       – Всё… настолько плохо? – невольно усмехнулся Инк с такой неподходящей лёгкостью. Эррор цокнул, взмахнул рукой и отозвал непокорную панель. И в этот момент невольный вздрог прошёлся по плечам: он отозвал машинально, как это делал во все времена, не задумываясь, что она может вновь воспротивится. Однако тень неуверенности даже в столь простом жесте была незаметна и утихла вместе с тихим одобрением самой вселенной. Когда погас красный свет, оставляя их в более спокойной обстановке, Эррор будничным тоном произнёс.       – Не знааю, наскоолько, нооо плоохо, – еле слышно и вновь замолчал. И Инк терпеливо ожидал более ясных разъяснений. Но терпение оборвалось уже через пару секунд.       – Что значит «плохо»? Почему не знаешь? Что вообще здесь происходит? – всплеснул руками, – Не припомню, чтобы вообще так твоя панель себя вела. Я, конечно, всё понимаю. Неожиданная ситуация. Это всё слишком странно. Но… Почему ОНА такого цвета? Такого ведь не было никогда? Не было же? Вся эта вселенная буквально замерла в ожидании… чего-то? Не знаю! А ты единственный, кто может сказать мне, что написано на этой штуке, – указал на панель, – но молчишь! Что я должен думать, по-твоему? Что это всё значит? И почему ты не можешь мне сказать по нормальному?       – ДаАААа поотТТомУуу чтоОо яЯЯЯ, бляЯяДдь, нЕе знаААААю! – Эррор повысил голос, но не прошедшая до конца ошибка сильно исказила его, а в купе с особенностью самого Разрушителя – всё это превращалось в непонятную кашу скачущих глюков. Так резко и оглушительно он зазвучал; Инка невольно передёрнуло, в череп ударило настолько отчётливо, словно он находился между двух поющих чаш, резонирующий звук. Однако пыл Инка не погас, но только тот вновь хотел заговорить, как Эррор продолжил, уже спокойнее, пытаясь чётче выговаривать слова, – Ты прАав. ТАакого не былоОо. Здесь нАааписаАно: «НЕеет доступа», – сложил руки на груди. – ПооОнятия не имею, чтОО это значит. И как это реЕшать ТооОже.       – Нет доступа… – задумчиво проговорил Инк, приставляя кисть к подбородку.       Его огни стали посекундно менять формы, он искал в своих не слишком богатых закоулках памяти хоть что-то похожее. Пытался воспроизвести разговоры с Создателями, все их важные и не очень беседы, какие-то нюансы, которые могли бы помочь. Но память как всегда подводила, чем вызвала лёгкое возмущение и чуть нервное постукивание фалангой по скуле. Резко он похлопал по карману и достал блокнот. Быстро сделав заметку карандашиком, всегда находящемся внутри, захлопнул с серьёзным видом. В конце концов, стоило обратится и к другим записям, а ещё лучше напрямую к Авторам. Уж они-то точно помогут с этим.       – Эррор? – привлёк его внимание. – Насколько эта ошибка опасна для других?       – Она слишком масштабна… – задумчиво протянул тот и кивнул, с чем-то с собой соглашаясь. – За рамки может и не выйдет, но шастать здесь не стоит.       – Тогда нужно предупредить остальных, – достал кисть из-за спины и оставил мазок для портала. – Я этим займусь. Также стоит и их проверить, особенно Дрима. Он первый обнаружил вселенную, вдруг ошибка пробралась в его код.       – Да-да... СоОбери всех в «чужой» чАаАсти.       – Так точно! – вдруг весело донеслось от Инка. Широкая улыбка так ободряюще возникла на его лице, но Эррор лишь закатил огни. Знакомый не обратил внимания и произнёс. – До встречи через час. По идее, этого достаточно, чтобы всех отыскать, – второе уже сказал самому себе, удовлетворительно кивая собственным словам.       Эррор мог бы заняться поисками. Через код вселенных куда проще искать нужных им персон, да только для его состояния подобное казалось непозволительным: уставший вид, частое мельтешение в воздухе вокруг него надписей «Error», а главное непривычно потерянный взгляд, который было трудно разглядеть за всей примесью раздражения и недовольства. Инк не хотел нагружать его после всего, а потому, со всей свойственной себе мнимой беззаботностью, удалился в портал. Благо, у него было предостаточно магической энергии для предстоящих поисков.       Эррор проследил взглядом за ним. Как только он нырнул в краску, по вселенной вновь пробежалась белая рябь. Незаинтересованным взором наблюдал, как она расползается по всем объектам. Будто это естественно. Словно именно так и должно быть. Здесь её законное место. И это не ошибка, а часть целой вселенной. Часть… ломающая весь первоначальный концепт.       Хоть он и не испытывал нежных чувств ни к вселенным, ни к их Создателям, но наблюдать, как что-то иное имеет власть здесь, – отвращало. Наконец, Эррор мог позволить себе стиснуть кулаки и громко выругаться, сбавить поселившееся внутри напряжение. Не пытаясь больше контролировать дыхание, оно совсем сбилось, смешивалось с потоком оскорблений, что оставались лишь в голове, но будто занимали место, не давая глотать воздух. Он с силой сжимал череп, заставляя себя думать усиленно над сложившейся проблемой. Ходил взад и вперёд. Думал, где и как просчитался.       Это ведь его обязанность следить за ошибками. Он всегда это делал. И делал ответственно! Даже совсем недавно подмечал все нюансы. Как он мог проглядеть что-то настолько масштабное? Не понимал. И это не укладывалось в голове. Единственная внятная причина – Создатели. Но вновь вставал вопрос, – как они могли лишить его доступа к вселенной? Это попросту невозможно. Если бы так все могли делать, суть Разрушителя была бы нарушена. А с подобной ошибкой он просто бессилен в этой вселенной.       Она его слышит. Понимает. И не подпускает. Но почему? Что ей мешает?       Эррор нервно потёр виски. Не только вопросы терзали уставшее от ошибки сознание, но и самые разные чувства. В целом, всё упиралось в злость, раздражение, непонимание. Было место и тревожности, она расползалась внутри, неприятно до тошноты. Но Эррор прогнать её не стремился, помогала быстро думать и просчитывать разные варианты дальнейших действий. Ведь показывать свою растерянность при всех точно не стоило. Не к лицу.       Стоило изучить вопрос более детально. Заглянуть в центр хранения информации о каждой вселенной. Быть может, там найдётся ответ на интересующий его вопрос.       Он вздохнул.       Развернулся и уверенно прошёл в созданный портал. Благо силы были при нём, и пускай гул собственной магии неприятно резонировал из-за больного черепа, ощущение контроля над силами внушало спокойствие. Теперь ему предстояло подготовиться к встрече. И придумать хоть какой-то план действий на ближайшее время, способный успокоить других и дававший возможность для раздумий.       Вселенная без нареканий выпустила своего нарушителя спокойствия за границы, оставаясь наедине с другим, более странным и по чужому родным гостем.