Лекарство для Хокаге

      Огромный булыжник треснул, а затем рассыпался на камешки поменьше, стоило ему встретиться с кулаком, объятым смертоносной чакрой. Такая же участь постигла и следующие несколько камней.       Митсу не помнила, как добралась до этого крошечного островка в архипелаге Страны Воды. Голова была пуста, но звенела, разрывалась от боли и ярости, которая захватила её. Она практически не контролировала чакру — и не хотела, — и та принимала форму без её участия, обволакивая руки, собираясь в ладонях нестабильными энергетическими сгустками. Митсу сжимала кулаки, собирая эти сгустки, и со всей силы ударяла по камням, из которых, по сути, и состоял весь остров.       Когда ни одного большого камня не осталось, она отправилась дальше, всё ещё чувствуя, как пылает внутри огонь и как сильно он жаждет вырваться наружу.       Другой островок был покрупнее предыдущего. Чакра плескалась вокруг её рук, и Митсу размахивала ими, направляя энергию и бушующий гнев на ни в чём не повинные камни. В один из них понеслось огромное лезвие, следом — град кунаев и сюрикенов из чакры, другой раскрошился от сияющего голубым светом хлыста, а затем чакра в руке Митсу неожиданно приняла форму катаны, и девушка бросилась с ней вперёд.       Она сбилась со счёта, но в конце концов перестала представлять Орочимару вместо очередного камня, который она уничтожала, и застыла на месте как вкопанная, тяжело дыша. Пламя внутри поугасло: оно больше не выжигало лёгкие, не скакало на кончиках волос и не застилало глаза, но до сих пор танцевало в груди, облизывая горящими языками все внутренности.       Кайто всё это время следовал за ней. Он осознавал, что ей жизненно необходимо выплеснуть боль и эмоции, которые она сдерживала на протяжении нескольких лет, поэтому не лез с разговорами и не пытался останавливать, покорно дожидаясь, когда её гнев стихнет. Он лишь следил за тем, чтобы она не натворила глупостей и не навредила себе.       Но Митсу заметила его лишь тогда, когда солнце опустилось за горизонт, и парень подошёл к ней, устав наблюдать, как она уже целый час стоит на месте, буравя взглядом пустоту.       — Митсуне… — тихо начал Кайто, но она тут же прервала его, резко бросив:       — Я не хочу туда возвращаться. Не сейчас…       — Я и не собирался просить тебя вернуться в убежище. Я просто… — Он замялся на пару секунд, обдумывая слова, но затем помотал головой и замолчал.       Не глядя на него, Митсу села на берег и принялась швырять камешки в воду. Кайто опустился рядом, не отрывая от неё взгляда, но она предпочитала избегать зрительного контакта.       Хотелось заплакать, зарыдать навзрыд, закричать от боли и беспомощности, но слёз не было. Они будто бы приближались, отражаясь лишь лёгким покалыванием в глазах и мерзким комом в горле, но никак не хотели пролиться.       Было до тошноты противно от самой себя. Опять не справилась, опять оказалась слишком слабой, опять подвела других, опять из-за неё погибли люди… Митсу наконец подняла взгляд и посмотрела на небо, которое уже успело потемнеть, и уставилась на тусклые звёздочки в самой его вышине. Пока что это были лишь мелкие точки на тёмно-синем полотне, но пройдёт пара часов — и они замерцают яркими путеводными звёздами. Но Митсу не могла об этом думать.       Она вновь опустила взгляд, притянула колени к груди и положила на них подбородок, вновь уставившись в пустоту. Огонь в груди стал совсем крошечным и уже не обжигал, но теперь болело всё тело от такого бездумного, резкого расхода чакры. Ноги покалывало, а кончики пальцев онемели, но Митсу было на это плевать.       «Чего я вообще ожидала от Орочимару? — с ненавистью и с безнадёжностью думала она. — Что он по доброте душевной будет потакать всем моим желаниям? Или что мне удастся оставаться в стороне от его экспериментов? Я же знала, что почти никто из его подопытных не выживает. Я знала, что эти дети умрут, ещё в тот день, когда он только привёз их на остров… Почему я так…»       Мысли понесли её бурным потоком, но она так и не смогла зацепиться хотя бы за одну, чтобы развить её и прийти к какому-то выводу. Перед глазами застыла лёгкая улыбка на безжизненном лице Менмы, и она вдруг представила, что Орочимару творит сейчас с телами детей, пытаясь выяснить причину неудачи, и от этого к горлу подступила тошнота. Митсу вскочила, чувствуя, что её сейчас вырвет. Но она не ела уже сутки — даже утром не завтракала, — поэтому сейчас её тошнило пустотой, но как будто бы даже по-настоящему. Желудок болезненно скручивало, в горле нестерпимо першило, а в груди вновь начало покалывать.       Когда позывы сошли на нет, Митсу упёрлась ладонями в колени, продолжая стоять, согнувшись и тяжело дыша. Она даже не заметила, когда Кайто успел подняться следом и встал совсем рядом, осторожно придержав её длинные волосы, собранные в хвост. Митсу приоткрыла глаза и вдруг взгляд её упал на насквозь пропитанный кровью Менмы жилет, который всё это время был на ней. Она резко выпрямилась, не обращая внимание на лёгкое головокружение, а затем яростно расстегнула жилет, сняла его и швырнула в сторону, на берег. Не раздумывая, развязала дурацкий протектор Деревни Скрытого Звука и выкинула туда же, куда и жилет.       — Митсуне, давай поговорим, — услышала она тихий, вкрадчивый голос Кайто за спиной.       — О чём тут говорить? — выпалила она, разворачиваясь к нему.       — Обо всём, что у тебя на душе.       Она хотела было ответить, выкрикнуть, что разговаривать не о чем, но прикусила губу, цокнула и опустила голову. А затем вдруг вновь резко подняла её и, сжав челюсти, хмуро посмотрела на Кайто.       — А знаешь, давай поговорим. Давай, Кайто. Например, о том, почему ты такой спокойный? Почему тебя это совершенно не волнует?       Парень опешил на мгновение, удивлённо моргнув несколько раз, а затем протяжно вздохнул и ответил:       — Я… не знаю. Я не могу понять, что я чувствую, не могу… дать этому определение. Меня всю жизнь приучали не испытывать эмоций и наказывали за малейшее их проявление. Поэтому… — Он прервался, переводя нахмуренный взгляд куда-то вниз. — Я правда не знаю, Митсуне. Все слова, что приходят мне на ум: грусть, раздражение, разочарование, злость, тоска — всё это как будто не подходит. Я…       Он снова вздохнул, пытаясь подобрать слова, но молчание затянулось, и Митсу побрела в ту сторону, куда зашвырнула жилет. Кайто, немного погодя, пошёл следом. Она села на берег и запустила небольшой огненный шар в жилет, который тут же вспыхнул ярким пламенем. Кайто сел рядом, тоже наблюдая за неким подобием костра.       — Я не хотел бы такой участи для Менмы и Маки. И для Куросавы, — добавил он, и Митсу тут же посмотрела на него, округлив глаза, но уже спустя пару секунд вновь опустила взгляд, чувствуя предательскую дрожь в руках. Они зареклись больше не говорить о Куросаве — в тот же день, когда мальчик умер на столе в лаборатории. Вздохнув, Кайто продолжил: — Иногда я думал, что мы с тобой заберём их в Страну Водоворотов, и там будем уже в безопасности. Наверное, я этого хотел. Но я знал об Орочимару достаточно, чтобы понять, что этому не бывать. Знал о его экспериментах над людьми и мог вообразить, к чему приведёт очередной такой.       Кайто вдруг покачал головой, будто откидывая ненужные мысли. Митсу вновь взглянула на него, и больше не отворачивалась, наблюдая, как в его глазах играют блики от потухающего пламени. Он смотрел на огонь из-под полуприкрытых век и, казалось, будто сейчас закроет глаза.       — Поэтому старался одёргивать себя каждый раз, когда мне начинало казаться, что я по-настоящему беспокоюсь о Менме и Маки. Не знаю, вышло или нет. Наверное, не особо, раз мне до сих пор хочется, чтобы мы вместе с ними отправились в Страну Водоворотов.       — Кайто…       Митсу накрыла его ладонь своей, чувствуя, как совесть обжигает изнутри. Она ведь прекрасно знала, что Кайто тяжело выражать свои эмоции, по крайней мере, негативные. Но почему-то всё равно потребовала это от него, и ей стало ужасно стыдно.       — Я могу представить, как это выглядит со стороны, — начал парень, наконец посмотрев на неё. — Что я слишком спокойный, отстранённый, что меня это никак не задело. Просто сейчас… сейчас я больше переживаю за тебя, Митсуне. Ведь ты жива и тебе больно — я это вижу. И пока ты в таком состоянии, как я могу анализировать свои эмоции или думать о произошедшем. Пока ты переживаешь боль, я должен оставаться с холодной головой, чтобы мог защитить тебя в случае чего.       Митсу всё это время смотрела на него, не отрываясь, и вдруг почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она резко отвернулась, нахмурившись и покачав головой, а затем мягко произнесла:       — Иногда тебе следует думать о себе, Кайто. И позволять себе показывать эмоции, даже если мне плохо. А если мне всегда будет плохо, что тогда? Твоя голова взорвётся от того, что ты столько в себе держишь!       Кайто внезапно усмехнулся, и его губы тронула лёгкая улыбка.       — Моя голова от этого не взорвётся. Я привык.       Митсу в ответ лишь цокнула, понимая, что с ним невозможно спорить, и вновь уставилась на горизонт. Огонь от своеобразного костра уже потух, и слабый ветерок несмело развеивал по берегу серый пепел. Море шелестело по гальке и камням, перебирая волнами и напевая какую-то свою мелодию. В свете звёзд и луны оно было невообразимо прекрасно, и Митсу задержала на чёрной, мерцающей воде взгляд.       — Я ужасный шиноби, — внезапно произнесла она дрожащим голосом. — Я никогда не умела контролировать свои эмоции достаточно хорошо, как ты. Не понимаю, как я вообще им стала.       Она услышала, как Кайто по-доброму усмехнулся, и повернулась к нему. Он покачал головой и легонько улыбнулся и, глядя прямо ей в глаза, сказал:       — По-моему, ты отличный шиноби. Лучший из тех, кого я встречал. Пускай тебе не удаётся обуздать свои эмоции, но мне кажется, что это не делает себя ужасным шиноби. Возможно, это усложняет тебе жизнь в какой-то мере, но… Это потому, что у тебя очень доброе сердце. И, наверное, если бы все шиноби были хотя бы на долю такими же, как ты, мир был бы гораздо более приятным местом.       Митсу смотрела на него, приоткрыв рот от удивления, будто не веря своим ушам. Никто прежде не говорил ей, что она хороший шиноби, напротив — в её адрес чаще летели лишь упрёки и недовольства, даже от близких людей. Она вдруг ощутила какую-то странную прохладу на щеках, притронулась к ним кончиками пальцев и поняла, что плачет.       Слёзы, которые никак не хотели приходить весь этот день, наконец-то текли по щекам, и она не могла понять, почему именно сейчас. Будто вся тяжесть этого дня внезапно навалилась с многократно увеличенной силой. Будто кто-то смело и нагло расковырял все раны, которые Митсу так упорно выхаживала на протяжении нескольких лет. Мысли вновь спутались, и не получалась ухватиться ни за одну. Её прошлое, настоящее и вообразимое будущее — всё смешалось в голове и неясными, нечёткими образами мелькало, мешая взять себя в руки.       Все совершённые ошибки, все её грехи, все планы, которые она так до сих пор и не претворила в жизнь, все люди, которых она предала, все, кто погиб по её вине, всё, о чём она мечтала и чего боялась — всё это разрывало голову, заставляло кричать от боли, давно поселившейся где-то в грудной клетке, и вынуждало обжигать кожу слезами, которые уже невозможно было сдерживать.       Не думая, она в порыве бросилась к Кайто, будто к последнему спасательному кругу на корабле её душевного спокойствия, который забросило в беспощадное море страхов и комплексов. Митсу вжалась в него, вцепилась в его жилет так сильно, что побелели пальцы, и рыдала, рыдала, рыдала. Кайто опешил лишь на мгновение, уже в следующее принимая её в свои обьятия, стараясь укрыть от шторма, разыгравшегося у неё в душе. Он поглаживал её по голове, стараясь успокоить, но молчал, понимая, что слова сейчас будут лишними.       Митсу уткнулась лицом в его плечо, стараясь заглушить рыдания, но получилось лишь на секунду, и она повернула голову, жадно хватая воздух и вновь захлёбываясь слезами.       — Я ведь знала, Кайто, я же знала! — кричала она, вздрагивая. — Знала, что всё выйдет так. Я знала, что Менма умрёт, знала, что Маки умрёт. Но почему? Почему жизнь так не справедлива?       — Я не знаю, Митсуне, — шёпотом отвечал ей Кайто.       — Почему я всегда всё порчу? Почему что бы я не делала, всё выходит наихудшим образом?       — Это не так, ты же знаешь, — спокойно говорил парень, продолжая поглаживать её по голове. — Ты не виновата в смерти Менмы и Маки.       — Я сама лично принесла Орочимару свиток с проклятым джуином, я позволила ему воспользоваться этой печатью, я закрыла глаза, когда увидела всё, что он делает, я…       — Хватит, пожалуйста, — прервал её Кайто и сказал, чётко выделяя каждое слово: — Ты. Ни в чём. Не. Виновата.       Она почувствовала, как промок жилет Кайто под её щекой, и прикрыла глаза, продолжая всё так же крепко держаться за него. И вдруг нос защекотал лёгкий, едва заметный, но всё же различимый запах солёного моря. Митсу неосознанно вдохнула поглубже, впуская в лёгкие побольше свежего воздуха. Осознала, наконец, что ладонь Кайто лежит у неё на макушке, и внезапно испытала такое забытое, почти нереальное, и, казалось, недостижимое больше ощущение. Она вдруг снова впервые за несколько лет почувствовала себя в полной безопасности. Словно все беды отступили, словно прошлое, от которого она пыталась спрятаться, и будущее, которое страшило её, вдруг стали такими неважными здесь и сейчас, в этот конкретный момент. Словно весь мир вмиг перестал казаться жестоким и несправедливым.       Она буквально почувствовала солоноватый вкус на языке, когда вновь сделала глубокий вдох и уловила морской аромат. Или… так пах Кайто?       Митсу вдруг резко отпрянула от него в страхе. Что-то было в этом чувстве — что-то неуловимое, что она никак не могла разобрать, но что до чёртиков испугало её. Что-то в его ладонях, в мягком шёпоте и в этом запахе моря заставило всё внутри съёжиться, будто перед тем, как отразить атаку вражеского шиноби. Дыхание всё ещё оставалось сбитым, а щека, которой она прижималась к плечу Кайто, вдруг начала гореть и раскраснелась, и Митсу неловко потёрла её. Она уставилась на Кайто, быстро моргая, пытаясь отогнать внезапно захватившее дурацкое наваждение, которое она никак не могла понять.       — Всё в порядке? — с лёгкой долей беспокойства в голосе спросил Кайто.       Митсу неуверенно кивнула, продолжая сверлить его удивлённым и испуганным взглядом и всё ещё прижимая ладонь к щеке. Кайто несколько секунд пытался понять, что значит такое внезапное поведение, но, видимо, так и не придя к какому-то конкретному выводу, просто вздохнул.       — Нам нужно поспать и отдохнуть, — обречённо сказал он.       Девушка вновь кивнула, никак не понимая, почему не удаётся выдавить ни единого слова. Кайто, ещё раз взглянув на неё, покачал головой и поднялся, а затем протянул ей руку. Митсу переводила взгляд с лица Кайто на его ладонь и обратно, и только спустя минуту или две сумела побороть внезапный ступор. Она взяла Кайто за руку и поднялась, но тут же быстро отпустила её, чувствуя, какой нестерпимо горячей была ладонь Кайто по сравнению с её собственной.       — Я… да, — сдавленно произнесла она. — Да. Надо отдохнуть.       — Ты точно в порядке? Выглядишь… странно.       — Нет-нет, всё хорошо. — Митсу выдавила из себя некое подобие улыбки, но затем вдруг помрачнела и, опустив взгляд, сказала: — Я не хочу возвращаться в убежище, Кайто. Он всё ещё там, я уверена. И Менма с Маки… Я не хочу видеть, что он с ними делает.       Кайто задумчиво посмотрел куда-то в сторону. Несколько минут молчал, прищурившись и глядя куда-то за горизонт, а затем выдохнул и сказал:       — Хорошо. Оставайся пока здесь, я сбегаю в убежище и скажу Орочимару, чтобы не ждал нас.       — Ты… ты что! Кайто! Стой!       Но парень, напоследок кивнув ей, уже побежал по тёмной воде, отражавшей звёзды.       Митсу хотела было рвануть за ним, но вдруг остановилась, почувствовав какое-то странное затишье в душе. Она доверяла Кайто, хоть и не имела ни малейшего понятия, что он задумал. Сев на берег и вновь уставившись на звёздное небо, она принялась ждать.       «Одна, две, три, четыре…» — начала она по обыкновению считать звёзды, и где-то после сотни поняла, что чувствует себя немного спокойнее.       Когда счёт перевалил за тысячу, Кайто наконец вернулся. Митсу тут же подскочила, заметив его издалека. Он приблизился и просто кивнул ей, не улыбаясь.       — Что? Вышло? — Снова кивок. — Как? Он отпустил?       Митсу верилось в это с огромным трудом, но Кайто вновь кивнул. Он вдруг протянул ей что-то, и она только сейчас заметила в его руках свою толстовку. Она недоумённо посмотрела на него и неуверенно приняла её из рук Кайто.       — Мне не холодно, — буркнула Митсу.       Ночь и вправду была необыкновенно тёплой и безветренной, даже на берегу моря. Но Кайто просто помотал головой, как бы призывая не заморачиваться на этот счёт.       — Мне всё это не нравится. — Она взглянула на парня с подозрением. — Что ты ему сказал? Что он заставил тебя пообещать?       — Ничего сверхъестественного. Просто сообщил, что тебе нужно время, но пообещал, что ты примешь все его условия. Он пригрозил, что в случае нашего побега узнает об это сразу же и незамедлительно отправит весточку в Коноху, — пожал плечами Кайто. — Сказал, в какой гостинице нам нужно остановиться — там его шпион заправляет. — Его лицо перекосило будто от отвращения. — И если вознамеримся покинуть Страны Воды, то ему об этом сразу доложат.       Митсу уныло вздохнула. Где-то внутри что-то предательски ныло, кричало и билось о ржавые металлические прутья клетки, в которую она попала. Она вновь подняла взгляд в небо, делая глубокий вдох и сдерживая намечающиеся слёзы.       — Пойдём, Митсуне, — тихо позвал Кайто.       Гостиница оказалась не в самой Киригакуре, а в окрестностях, но после сегодняшних событий, Митсу была этому даже рада. Шпион Орочимару любезностью не отличался, и выделил им маленькую комнату, одну на двоих, размером едва превышающую те, что были у них в убежище. Но ни Митсу, ни Кайто не было до этого никакого дела, потому что стоило лишь им улечься на футоны, как оба сразу же уснули.       Но беспокойный сон прервался, стоило Митсу уловить какие-то странные звуки. Она подскочила сразу же, как только поняла, что доносятся они откуда-то из их комнаты. Оглядевшись, опасности не заметила, но увидела, что Кайто на спальном месте нет. Она подумала было, что он вновь улёгся где-то на полу возле стены, но вновь раздавшиеся приглушённые звуки заставили эту мысль отбросить.       Митсу поняла практически сразу, что это Кайто. Он закрылся в туалете номера, и его, очевидно, тошнило. Она застыла у двери, не в силах ни пошевелиться, ни тем более позвать его, и вдруг вновь ощутила, как защипало глаза.       Когда Кайто наконец вышел и краем глаза уловил какой-то силуэт у двери, то от неожиданности отскочил в сторону, вставая в боевую стойку. Но стоило ему понять, что это Митсу, он выпрямился и как-то виновато посмотрел на неё.       — Кайто… — сдавленно начала она, почти понимая причину недомогания Кайто, но всё равно решила уточнить: — Тебе… плохо?       — Ерунда, — отмахнулся парень, не глядя на неё. — Подташнивает, но это мелочи. Ложись спать.       — Кайто, — снова позвала она, продолжая стоять на том же месте.       Парень уже сидел на футоне, согнув одну ногу в колене, на которое положил руку. Он смотрел куда-то перед собой, стараясь игнорировать слова Митсу. Она приблизилась, присела рядом на корточки и внимательно всмотрелась в его лицо, на котором даже в полной темноте были заметны залёгшие под глазами тени.       — Всё нормально, Митсуне, — прошептал он, так и не удосужившись на неё взглянуть.       — Пожалуйста, Кайто, будь со мной честен. — Голос девушки был непривычно мягким, и Кайто наконец посмотрел на неё. Она повторила: — Тебе плохо?       — Немного мутит, — наконец признался он.       Митсу поднялась, включила ночник и налила стакан воды для Кайто. Парень поблагодарил лёгким кивком и не спеша выпил всё.       — Кайто, что случилось? — неуверенно спросила она.       — Не бери в голову, — буркнул он, снова отворачиваясь. — Всё уже хорошо.       — Да какой хорошо! Ты весь позеленел.       — Ну вот и отлично. Мне нравится зелёный цвет.       — Кайто!       — Митсуне, — грозно произнёс он и вновь посмотрел на неё.       Но она не сдалась этому тяжёлому взгляду, как было всегда, а уверенно и чётко произнесла:       — Говори.       Ещё немного попытавшись сломить её волю своим хмурым, пронзительным взглядом, Кайто всё же не выдержал и отвернулся, вздыхая.       — Когда я пришел в убежище, мне пришлось спуститься в лабораторию, потому что Орочимару был там. И то, что он делал с… — Он прервался, прикусывая губу и ещё сильнее хмурясь. — В общем, у меня никак не получается выбросить из головы это.       Митсу замерла, казалось, даже перестала дышать. Она прикрыла глаза не секунду, усиленно заглушая воображение, чтобы не представлять то, что Кайто довелось видеть собственными глазами.       — Давай спать, — шёпотом сказал парень, уже улёгшись и накрывшись тонким одеялом. — Нам правда нужно немного отдохнуть.

***

      Митсу сидела на толстой ветке дерева, скрываясь в тени густых крон. Она отчаянно пыталась что-то высмотреть в зелёной листве, но никак не получалось. Прыгнула на другую ветку, затем на следующую и понеслась вперёд, преследуя неизвестно что.       Понимания ситуации не было. Ясно было лишь одно: нужно как можно скорее отследить неизвестного.       Наконец, замерев и скрывшись среди ветвей и листьев, она нашла, что искала. Вот он — сидит совсем неподалёку и смотрит прямо на неё. Ворон.       Чёрный, как смоль, и будто неживой. Митсу смотрела прямо в его тёмные, бездонные глаза и задавалась множеством вопросов, но ни за один из них не могла зацепиться, чтобы чётко сформулировать хотя бы в голове. Внезапно ворон раскрыл клюв, встрепенулся, поднял крылья и громко крикнул:       — Ква-а!       Митсу тут же распахнула глаза. Свет заливал комнату, и было ясно, что солнце уже давно встало.       — Ква-а-а! — снова раздалось где-то у уха.       Она несмело и медленно повернула голову. Прямо возле её лица на футоне сидела крохотная лягушонка.       Митсу моментально вскочила, взвизгнув от неожиданности, и навалилась на Кайто, который лежал рядом. Тот от такой внезапности сразу же проснулся и тоже подскочил и уселся, с недоумением озираясь по сторонам в поисках опасности. Митсу спиной вжалась в него, всё ещё пытаясь отдышаться, и Кайто осторожно положил ладони ей на плечи. Два удивлённых взгляда сверлили маленького лягушонка.       — Ква!       — Это же всего лишь лягушка, — прозвучал шёпот Кайто прямо над ухом Митсу. — Чего ты так визжишь?       — Твою мать, она меня напугала! — возразила Митсу. — Что вообще здесь делает лягушка?       — Ква!       «Она что… зовёт меня?» — подумала девушка.       Кайто присмотрелся внимательнее, чуть наклонившись, и его ровное дыхание щекотнуло щёку Митсу.       — Хм-м-м… — задумчиво протянул он. — Кажется, у неё что-то на спине.       Митсу неосознанно повернула к нему голову, но быстро развернулась обратно, поняв, как чертовски близко оказалось его лицо. Она резко отстранилась от него, пододвинувшись ближе к лягушке. У той на спине действительно что-то было. Что-то, подозрительно напоминающее записку.       Девушка осторожно протянула к лягушке руку, но та совершенно не боялась её и не пыталась сбежать. Не отрывая взгляда от земноводного, она отцепила бумажку, и лягушка, напоследок квакнув, испарилась в воздухе с характерным негромким хлопком.       «Техника призыва? — нахмурилась Митсу. — Постой… Джирайя?»       Она тут же судорожно развернула бумажку. Это действительно было послание от саннина.       «Митсуне, нам нужно встретиться и кое-что обсудить, — начиналась записка. — Через два дня я прибуду в Киригакуре. Встретимся после заката на прошлом месте».       Стоило только ей дочитать, как бумажка в её ладони засветилась, а затем за мгновение обратилась в пепел, не обжигая.       «Откуда он знает, что я в Киригакуре? — недоумевающе подумала девушка, но тут же голову посетила более мрачная мысль: — Что же такого случилось, Джирайя?»       Она посмотрела на Кайто и тут же словила его вопросительный взгляд, но говорить об этом в гостинице шпиона Орочимару не решилась, поэтому просто отмахнулась и предложила отправиться в Киригакуре, позавтракать.       Найдя небольшое уютное кафе на самой окраине деревни, они сделали заказ и устроились за одним из столиков. Митсу быстро пересказала ему, что было в записке, но не стала делиться своими переживаниями. Голова гудела от мыслей: она терпеть не могла вынужденное ожидание в неизвестности, когда ничего нельзя было сделать, только ждать, теряясь в догадках и предположениях одно хуже другого.       Но Митсу терпела — благодаря Кайто. Эти два дня он разгонял её страхи, сам того не ведая. Хоть он и был неразговорчив, и Митсу знала: он тоже всё ещё подавлен из-за смерти Менмы и Маки, но одно его присутствие уже заставляло дышать чуть спокойнее, и держать себя в руках было значительно легче.       Днём они выбирались к берегу моря, кидая камешки в воду, соревнуясь, кто дальше зашвырнет, и слушая крики чаек, а вечерами прогуливались по опустевшему порту, с удивлением отмечая, что он казался куда более привлекательным, когда людей в нём не было. Словно вся гнетущая атмосфера растворялась в звучных переливах волн и в тёплом закатном свете солнца. Митсу ловила себя на мысли, что снова начала делиться с Кайто своими воспоминаниями о прошлой жизни, рассказывая о службе в Анбу, о сестре и о Наруто, избегая лишь темы её личных отношений с Какаши и упоминая его исключительно как капитана, а Кайто с улыбкой и упоением слушал её. И лишь ближе к ночи они возвращались в гостиницу.       Когда назначенный день наступил, Митсу проснулась, с удивлением осознав, что этой ночью ей ничего не снилось, и даже чувствовала себя благодаря этому отдохнувшей. Но стоило взглянуть на часы и осознать, что до семи — примерно во столько заходило солнце в Стране Воды летом — ещё ждать и ждать, она снова начала переживать.       — Так, отставить волнение, — мягко произнёс Кайто, ловя её дрожащие ладони. Он заглянул ей в глаза и почти шёпотом сказал: — Начнёшь нервничать, если будет повод, а сейчас постарайся успокоиться.       — А я заранее нервничаю. — Митсу показала ему язык.       Кайто лишь улыбнулся, отпуская её руки.       Весь день они снова провели на берегу, только в этот раз Митсу уже не хотелось беспокоить морскую воду камнями, и они просто наблюдали за птицами и проходившими мимо кораблями.       Когда солнце мягко коснулось моря, окрашивая его в золотистые и персиковые тона, Митсу наконец поднялась. До холма, возвышающегося над Киригакуре, на котором в прошлый раз разговаривали с Джирайей, они добрались на удивление быстро и легко. Несколько раз перепроверив, нет ли слежки, в том числе и змеек Орочимару, и удостоверившись, что всё в порядке, Митсу и Кайто присели возле обрыва и стали ждать.       Стемнело скоро, как всегда после захода солнца, и вот уже ясное, тёмное небо было усыпано тысячами ярких маленьких точек.       — Ого, смотри! — неожиданно воскликнул Кайто, показывая на небо.       Митсу перевела взгляд, куда он показывал, и едва успела заметить падающую звезду. Уголки её губ слегка приподнялись. Она посмотрела на Кайто и, улыбнувшись шире, лукаво спросила:       — И что же ты загадал?       Тот посмотрел на неё в недоумением.       — В смысле? — удивлённо спросил парень.       — Ну Кайто! На падающую звезду принято загадывать желание, — объясняла Митсу. — Считается, что оно исполнится, если ты успеешь его загадать.       — Хм, вот как? Это в Конохе такие поверья? В Иве так не делают, я даже не слышал о таком.       — Фу, как скучно в этой твоей Ивагакуре, — с притворным отвращением произнесла Митсу и вновь улыбнулась.       Кайто негромко хохотнул.       — Очень сильно согласен, — с улыбкой ответил он.       Она ещё немного смотрела на Кайто, но когда поняла, что молчание затягивается и становится скорее неловким, то отвернулась. Позади шелестел листвой лёгкий ветерок, а перед ней раскрывался вид на ночную Деревню Скрытого Тумана. Сейчас, в темноте, она уже не казалась такой отталкивающей, хотя пустые тёмные улицы всё равно нагоняли жути.       Внезапно Митсу напряглась, стоило слуху уловить за спиной посторонние звуки. Она подскочила и тут же активировала чувство сенсора. Прислушалась к ощущениям и, узнав след чакры, успокоилась. К ним через лес приближался Джирайя.