Внимание! Агент заметил вас.

      Не смотря на малую долю абсурдности и очень жирного намека (считай что крика), вы все же не собирались разворачивать бурную деятельность на рабочем месте. Негласным решением было принято отправиться в твою комнату, потому что там кровать хотя бы мягкая.       Камерамен молчал всю дорогу, рассматривая твою спину и прокручивая в процессоре одному ему известные мысли, в то время как ты нервно облизывала губы, чувствуя влажность между ног всего лишь от прикосновения в вашем кабинете. Стал бы он дразнить тебя так, если бы не мог предложить кое-что?..       Твоя комната встречает вас лёгкой прохладой из приоткрытого окна и темнотой. Ты спокойно шагаешь вперёд, включаешь тёплый светильник на столе и закрываешь окно — скоро так уже не получится оставлять на проветривание, грядут холода посильнее.       Учёный закрывает дверь, проворачивает замок с тихим щелчком, и проходит внутрь. Ты смотришь на него лёгким прищуром, камерамен склоняет камеру в бок, словно птица. Красивая «птичка».       — Значит, агенты бóльшие извращенцы, чем я могла себе предположить, — честно говоря, ты не шибко об этом задумывалась, считая что роботы не станут заниматься подобной ерундой.       — Пожалуй, — тихо отзывается Аллен, подходя к тебе практически вплотную. Его пальцы опускаются на твой подбородок, мягко задирают голову вверх.       Он смотрит изучающим взглядом, даже в приятном полумраке ты видишь, как двигается объектив от смены фокуса. Рука с подбородка опускается на шею, лёгким прикосновением пальцев очерчивая тонкую и чувствительную кожу. По твоей спине пробежался табун мурашек, и комнату наполнил тихий гул его внутренних систем. Было похоже на мурлыканье.       — Я бы не хотел торопить события, — голос камерамена вибрирующий, его рука незатейливо трогает воротник твоей рубашки.       — Звучит странно, — тоже начинаешь говорить тихо, поднимая свои руки вверх и касаешься плотной ткани белого распахнутого пиджака.       Учёный неспешно расстёгивает пуговицы на твоей рубашке, опускает объектив камеры вниз, разглядывая аккуратную грудь в лифчике. Прохлада комнаты касается твоей кожи, ты мелко вздрагиваешь и хватаешься за лацканы пиджака, пытаясь стянуть его с чужих плеч. Камерамен глухо смеётся.       — Пожалуй, — он повторяется, в его тоне звучит мягкая улыбка. Ты улыбаешься ему в ответ, опуская взгляд вслед за ним, наблюдаешь как он откинул края твоей рубашки в сторону и на мгновение замер.       Аллен не спеша стягивает перчатки, обнажая стальные пальцы с тёмными блестящими шарнирами. Ты залипаешь, потому что редко видела агентов без одежды (вообще-то никогда), и судорожно вздыхаешь, когда на удивление тёплые ладони касаются твоей обнажённой талии.       Большие пальцы гладят края живота, мягко сдавливают, вызывают дрожь в твоём теле. Сбросить пиджак с его плеч так и не получается.       Камерамен хмыкает, ты изгибаешь брови, поднимая взгляд с его рук на камеру.       — Что? — спрашиваешь, наблюдая как он нехотя убирает от тебя руки, стягивая пиджак сам.       — Ты не смущаешься, — отвечает Аллен, откидывая свой пиджак на стол, после чего ладонями скользит к твоим плечам. Ты помогаешь ему снять с себя рубашку.       — А должна? — ты усмехаешься, и нервно облизываешь губы, когда ученый обнимает тебя за талию, прижимает к своему корпусу, скользя ладонью по спине.       — Перед тем, как вернуться в кабинет, мы случайно довели стажерку инженера до истерики.       Ты смеешься, закидываешь руки на его плечи и шагаешь назад. Камерамен поддаётся, вы мягко опускаетесь на кровать. Его руки смещаются на твои бока, гладят осторожно и нежно. Ты слышишь усиленный гул из его корпуса, выгибаешься в его объятиях.       — Тоже начали её раздевать? — искренне интересуешься, чувствуя как застёжку твоего лифчика с лёгкостью расстегнули.       — Нет, просто Гэв оказался слишком недалёким. Пришлось попросить солдата продемонстрировать замыкание на самом себе.       Аллен без зазрения совести стягивает с тебя лифчик, откидывает его точным броском на стол, и склоняет камеру на бок, смотря на твоё наполовину обнажённое тело. Ты смотришь на него в ответ, соблазнительно прогибаешься в спине, подставляешься под прикосновения его ладоней. Камерамен обхватывает твою грудь, мягко сжимает ее и дразняще касается сосков. Тихий вздох слетает с твоих губ.       — Мне нравится, — довольно урчит учёный, легонько щипает твой сосок — ты тихо и удивлённо стонешь. — Я много читал. Даже смотрел. Но в живую лучше. Приятнее. Я хочу тебя.       Тебе кажется, что камерамена слегка занесло. Другая рука спускается по твоему телу вниз, проезжается по ткани брюк и сжимает бедро. Ты цепляешься за пуговицы чёрной рубашки, дрожащими пальцами расстегиваешь каждую — он не против, лишь кивает камерой в знак одобрения. А после хватается за твои брюки.       Под чёрной рубашкой скрывается красивый матовый металл, ты касаешься тёплых пластин, скользишь по чужой груди к торсу, поддевая каждый стык деталей. Камерамен поддаётся вперёд так, чтобы твоя ладонь плотнее прижималась к его телу, а сам двумя руками цепляет края твоих брюк вместе с нижним бельём, тут же пытаясь стянуть их. Ты поспешно приподнимаешь таз, облегчая его задачу. А после того, как и эти вещи отлетают в сторону, ты цепляешься за ремень на его брюках.       — Восхитительно… — бормочет Аллен, накрывая твои ладони своими, помогая расстегнуть собственные брюки, не сводя с тебя взгляда.       Вот теперь ты краснеешь от столь пристального внимания. Потому что искусственно созданное стальное тело выглядит подтянутым и сексуальным, особенно на контрасте с распахнутой чёрной рубашкой и расстегиваемыми белыми брюками. Аллен был прав. Ты в восторге от тел агентов.       Ты не решаешься уточнить в чем подвох, хотя слабо видишь ровную паховую пластину. Учёный скидывает рубашку в сторону, но избавиться полностью от брюк не спешит. Залипает на тебя внимательным взглядом.       — Мы замыкаемся на приемно-передающей системе. Она отвечает за сброс излишек напряжения и обменом данных. Пользуемся ей редко по назначению.       Ты недоуменно изгибаешь брови от неожиданно начавшейся лекции, вздрогнув когда он обе ладони положил на твои обнажённые бёдра, слегка их раздвинув. Камерамен гладит внутреннюю часть, заставляя тебя вздрагивать и рвано выдыхать.       — Замыкаемся для того, чтобы…       Аллен замолкает, твоё внимание привлекает щелчок — паховая пластина отъезжает в разы и ты видишь…       — Мать честная… — твои руки закрывают вспыхнувшее лицо, смотря на сплетение проводов в виде мужского достоинства.       Учёный берёт одну из твоих рук, отводя её от лица, и опускает вниз, на идеальную в обхвате и длине скрутку. Провода мягкие и гладкие, слегка дрожат от внутренней вибрации из корпуса. Ты ведешь ладонью вдоль всей длинны уже сама, от чего Аллен слегка запрокидывает камеру и фыркает воздухом.       — Настолько чувствительно? — спрашиваешь тихо, уже с интересом разглядывая эту штуковину и даже сжимаешь на пробу.       — Мгхм… — из его голосового модуля вылетает непонятный скрежет. — Когда выкручиваешь сенсоры на максимум — вполне, — в ломающийся голос примешались заметные стальные нотки, стал более похожим на робота.       Ты вздрагиваешь, когда одна его ладонь резко спускается вниз, но замирает над пылающей влажной промежностью.       — Я боюсь навредить сегментами, — отзывается камерамен, убирая руку обратно, ещё шире раздвигая твои ноги. — Поможешь?       Ты усмехаешься от его, казалось бы, невинного намёка. Свободную от скрутки ладонь опускаешь ниже, собираешь пальцами влагу, задеваешь чувствительный клитор от чего тихо стонешь. Аллен напрягается, смотрит внимательно и неосознанно крепче сжимает твои бёдра. Твоя грудь тяжело поднимается и опускается, и когда вводишь в себя палец, ты не сдерживаешься, запрокидываешь голову и стонешь громче, сжимаясь и разочаровываясь от недостаточной наполненности.       Камерамен смотрит жадно, шумит вентиляцией. Наблюдает, как ты медленно и самозабвенно ласкаешь себя пальцами, словно губка впитывает твои вдохи и тихие стоны. Он гладит твои бёдра, урчит внутренними системами, и вибрирующе почти шепчет:       — Красивая… — Аллен склоняется ниже, вытаскивает из кармана брюк подозрительно знакомый тюбик, с громким щелчком открывая его.       Ты помутневшим взглядом смотришь, как он выдавливает смазку прям на скрутку. Учёный откидывает тюбик в сторону, тут же мягко убирая твои руки в стороны. От хлюпающего звука ты смущаешься, но смотришь пристальным взглядом на то, как камерамен придвигается ближе. Аллен упирается одной рукой в матрас немного выше твоей головы, ты чувствуешь испачканную в смазке скрутку возле входа, которая мягко давит, словно ждёт разрешения.       — Если что-то не так — скажи мне… — камерамен смотрит прямо в твое лицо, но ответить ему ты не успеваешь.       Ты прикрываешь глаза, цепляясь за его плечи когда он плавно двигает бёдрами, погружаясь внутрь тебя. Аллен подхватывает твои ноги под коленями, замирает только тогда, когда входит полностью. Ты стонешь, слегка выгибаешься в пояснице, открываешь глаза и поднимаешь замутненный взгляд на него. Камерамен гудит, наклоняется ближе к тебе, скользит ладонями с ног вверх, сжимает твою талию. А после двигается: медленно, с чувством, словно желал насладится этим моментом. И он искренне наслаждался теплом и узостью.       — Лучше, чем я представлял… — голос хрипит, перебивается скрежетом.       Ты задыхаешься в стонах, позволяешь притянуть себя ближе, прямо в неуклюжие объятия. Металл кажется более прохладным чем кожа, ты плавишься под его слова, движения, ласки.       — Нежно… или грубо? — камерамен спрашивает свистящим шёпотом, слушая как на каждом движении ты тихо стонешь.       Облизываешь губы, слушая его слова, и удивлённо вскрикиваешь, когда он движется резче, позволяет капельки грубости просочится в ваш секс.       — Н-нежно… — мямлишь ты, самостоятельно обхватывая его торс ногами.       Смазанным взглядом замечаешь, как Аллен кивает камерой, и он отбрасывает попытки быть немного несдержанным. Да ему и не хотелось: ты так мило постанываешь и подставляешься под каждое его движение. Импровизированный член скользит внутри до страшного легко, к твоим вздохам и стонам присоединяются пошлые хлюпающие из-за обилия смазки звуки. Тебе горячо, просто до одури приятно. Камерамен прижимает тебя к себе, ласкает ладонями, гудит что-то милое и приятное.       В преддверии выходных тебе кажется, что было бы неплохо провести все дни вот так.       — Останешься?.. — шепчешь ты, съедая слоги от его тягучих движений.       — Конечно, — отзывается он, хрипя вентиляцией от взвывшей с наслаждения нейросети.