Кто не видит зла, тот не убоится зла

Годы утекали из-под пальцев: многого было не вернуть. Кому признаться в агентстве, и слушать не станут, а ведь однажды он своими руками открывал производство. Перед ним лебезили, относились с уважением. Начальник Лай Шуй... Ваша подпись, босс... Бесценный, незаменимый, дорогой наш... Нет, и рассказывать на работе не стоит. Засмеют. Шанхай тогда быстро рос — стройка переживала подъём. С ней подымался и спрос на стройтовары. Словом, всё было как надо. А после, как это часто происходит на новых рынках... Лай Шуй Цзы этого, разумеется, не знал. Кризис, поглощения. Более сильные пожирают слабых. Его фабрике просто не повезло. Так он и оказался под крылом у сестры. Бао Фэн помогла, приютила. Он ей родня, хоть и двоюродная, куда деваться. Потом оклемался, конечно. Стал заниматься развозом. И все пошло своим чередом, как часы с залатанным механизмом. В суматохе дней Лай Шуй Цзы долго уже не прикидывал, сколько лет с той поры минуло. Как летит время. Поразительно.

***

Под вечер мужчину потянуло на меланхолию. Он уже не различал физиономии пассажиров, протягивающих ему деньги. Еле-еле давил правой на педаль, безынициативно пропускал в салон новых клиентов. Чаевых ему все равно не подбрасывали. Да и торопиться было особо некуда. Бао Фэн небось до сих пор отчитывала племяшку. Измятые пиджаки, поношенные пальто мужского и женского кроя — мешались перед ним в единую серую массу. Массу, которая швыряла в коробку новенькие купюры — и двигала дальше счетчик километража. Минуты бежали быстро, не щадя ни его, ни других. Постепенно за окнами темнело. Пейзажи по бокам автомобиля превращались в черные зоны отчуждения, а уличное освещение понуро свешивалось со столбов, напоминая гирлянды, забытые с лунного нового года. Лай Шуй Цзы уже проезжал мимо вытянутого парка, особенно мрачного и безлюдного, когда его осенило, что он напрочь позабыл накупить пластыри для племяшки... И расплатиться по счетам для сестры, конечно. Он скривился. Опять Бао Фэн будет орать. — Без пластырей после всего и на порог не пустят, — обреченно посетовал мужчина. Благо, до заправки было рукой подать. Машина подкатила на последнем издыхании к его любимому заправочному месту — с крошечным магазином у входа. Лай Шуй Цзы аккуратно припарковался за пару заходов. Тютелька в тютельку — отметил свои заслуги он — и довольный собственным умением, вытащил кошелек. — Куплю хотя бы их, и можно домой, — подумалось ему. Лай Шуй Цзы уже вцепился в ручку дверцы и надавил вниз, чтобы вылезти, как вдруг неведомая мощь огрела авто по стеклу — и дверь захлопнулась. Мужчину отбросило назад, словно это ему вмазали в челюсть. Таксист не растерялся и сразу рванул обратно, чтобы проучить хулигана — но что-то заставило его замереть на месте. Из бокового зеркала мужчину прожгли злые серые глаза. Он оторопело повернул голову, а сердце пропустило удар. Какой-то голодранец смотрел на него через стекло так, словно хотел живьем содрать кожу. Лай Шуй Цзы поперхнулся и тяжело выдохнул, понимая на ходу: нет, перед ним высился не взрослый человек, а тощий мальчишка. Но разве возможно, чтобы в ребенке была такая злоба? Таксист не успел это обдумать. Он услышал резкий хлопок: подросток занёс руку и сильнее зарядил ладонью по стеклу. Удар пацана оставил на стекле мутноватый след. Да и сам подросток от головы до ног был перемазан в грязи. Все это было ненормально. Лай Шуй Цзы запаниковал и принялся жать на 110. Но ответного гудка он не дождался. Присмотревшись, мужчина понял, что ошибся. Тем, что он принял за грязь... Была кровь. Мальчишка был весь в крови. Нужно было звонить в скорую.