Далекие странницы

— Моя жена - самая прекрасная женщина в мире. Статная, красивая, гибкая, как ивовая ветвь… — пьяная Вэнь Кэсин заливалась соловьем, пока идущая рядом Чжоу Цзышу заливалась краской от макушки до пят.  — Лао Вэнь, заткнись, — прошипела Цзышу и схватила ее за руку, намереваясь побыстрее затащить в гостевой дом, закрыть в комнате и надавать тумаков, чтобы перестала нести всякую смущающую чушь. Люди, мимо которых они проходили, с интересом окидывали взглядом пару высоких красивых женщин, одна из которых пьяно обмахивалась веером и на всю улицу декламировала стихи о любви. — Лин-фэнь сказала: "Вы должны быть вместе, ведь где прекрасное, там и любовь", — почти пропела Кэсин, хитро посматривая на свою спутницу. Та закатила глаза, отпустила чужую руку и устремилась вперед, настолько ей все это надоело. Вэнь Кэсин томно выдохнула ей вслед: — Ступай вперед и прочь гони сомненья. Кто ищет красоту, тебя найдет, — она не сводила взгляда с чужих выпирающих лопаток. Чжоу Цзышу впереди запнулась обо что-то и грубо выругалась. — Ты можешь помолчать хотя бы до постоялого двора? Вопрос не требовал ответа, Цзышу просто возмутилась, но Вэнь Кэсин как обычно удивила. — Могу, — она взяла удивленную спутницу за рукав и затащила в ближайший темный переулок, где вдвоем можно было стоять только тесно прижавшись друг к другу. — Что ты задумала? Вэнь Кэсин лукаво усмехнулась и закрыла веер с тихим щелчком. — Показать, как меня можно заткнуть, что же еще. Веер нырнул в рукав, а пальцы Кэсин - в свободную прическу Чжоу Цзышу. Та почувствовала, как лицо опалил румянец. — Лао Вэнь! — А-Сюй, — шепнул улыбающийся рот, прежде чем приникнуть к её губам. Вопреки собственному возмущенному шипению Цзышу сразу обхватила руками чужую талию, затянутую в лиловое, и прижала ближе. Было тесно, не удавалось сделать полный глубокий вдох, и женщины чувствовали, как безумно колотятся сердца в их грудных клетках, будто пытаются пробраться друг к другу, пробив ребра и кожу. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу не целовались - лизались, как перевозбужденные подростки, жадно, мокро. Они кусались и терлись носами, фыркали и тихо постанывали в поцелуй, хватали друг друга за волосы и одежду. Вэнь Кэсин втиснула свое колено между бедер Цзышу, натянув ткань ханьфу, и этого одновременно было так мало и так много, что та захлебнулась воздухом. Впервые за столько лет Чжоу Цзышу по-настоящему чувствовала, пусть уже мало ощущала вкус из-за гвоздей в теле. Вэнь Кэсин, вопреки всему здравому смыслу и логике, сделала ее жизнь яркой, наполнила красками и желанием просыпаться по утрам в предвкушении нового дня. Теперь каждое утро Чжоу Цзышу просыпалась не с мыслью «почему я снова проснулась» или «отличный день, чтобы нажраться» - она представляла, как выйдет из комнаты или просто повернется на своей лежанке, и увидится с неугомонной Лао Вэнь, которая снова утянет её в круговорот суеты и наполнит день всей собой, а изувеченную гвоздями грудь - давно забытым теплом. Каждое утро бывшая глава Тяньчуан, некогда застывшая и отстраненная, встречалась со своей душой, своим светом, своим всем - и своей головной болью в том числе. Бесстыдной, нахальной, холодной с остальными, но теплой, как свечной воск, с Чжоу Цзышу и маленьким глупым Чэнлином. Горячей, как пекло Диюя, игривой, словно летний ветерок, настоящей, будто все, чего никогда не было у Чжоу Цзышу, но о чем та могла мечтать, если бы только осмелилась. —… А-Сюй, а-Сюй, а-Сюй, — сбито шептала Вэнь Кэсин, покрывая лицо Цзышу мелкими поцелуями, — ты такая невозможная красавица, а-Сюй, такая… — Замолчи, Лао Вэнь, — вновь смущенно зашипела Цзышу, и та потянулась к чужим ладоням и подняла их к своему лицу. — Ты так часто шипишь, а-Сюй, иногда мне кажется, что моя жена самая настоящая змея-оборотень, — Вэнь Кэсин подула на её пальцы и стала мягко и обстоятельно целовать выступающие костяшки, не пропуская ни одну из них. — Эта жена шипит, потому что ты, Лао Вэнь, ведешь себя как беспутный муж, который напрашивается, чтобы жена его поколотила. Вэнь Кэсин рассмеялась и влажно лизнула кончик одного из прохладных пальцев. Рука дернулась; Вэнь Кэсин безропотно её отпустила и снова потянулась к мягким волосам Цзышу. Отвела от лица пару растрепавшихся прядок, нежно тронула висок, легким касанием спустилась к острой скуле, после по щеке к губам. Чжоу Цзышу прикрыла глаза и подалась под тепло руки, коснулась пальцев горячим дыханием. — Значит, я твой бесполезный муженек, которого ты держишь в ежовых рукавицах? — Вэнь Кэсин проследила путь своих пальцев губами, горячими и припухшими после поцелуев. Кожа чужого лица под ними горела, даже в полумраке было видно темный румянец и шальные жадные глаза. — Значит, ты мой бесполезный муженек. Эта праведная благородная жена терпит тебя из последних сил. Голос Цзышу сорвался вниз, и она глухо кашлянула, прочищая горло. Вэнь Кэсин склонила голову набок. — И что ты собираешься сделать с этим ужасным мужем? Накажешь? Они дышали одним воздухом. Дыхание было пряным от выпитого вина и сладким от засахаренных ягод. С площади доносился запах жареных лепешек и сладостей, которыми в честь фестиваля полнился весь город, с реки тянуло прохладой и лотосами, среди которых распелись лягушки. От всего шла кругом голова.   — Накажу, — голос окончательно сел. Хорошо, что Чэнлин уже взрослый и вполне способен был поужинать один, пока его наставницы занимаются всякой непотребной ерундой.