Поводырь

- Лестницы, живущие своей жизнью, - ответил Вейлин. – И много картин. Очень много картин. У вас не школа, а галерея. - В Ильверморни по-другому? – поинтересовался Оминис, сообразив, что они умудрились уже пройти приличный путь от директорского кабинета, а он толком и не заметил, погруженный в свои мысли. - Да, - судя по тому, как дрогнула его рука, Вейлин кивнул. – Более… строго, пусто и изящно, что ли. А у вас… уютно. По интонации, с которой говорил Грэйвул, Оминис понял, что ему здесь нравится. И согревающий лучик гордости за Хогвартс коснулся сердца. Мракс не сдержал мягкой улыбки. - Даже жаль, что я всего этого не вижу. Могу только чувствовать атмосферу. И… ты прав. Здесь уютно. Не представляю, как после окончания школы буду жить без этого. - Хогвартс не единственное уютное место в мире, - пожал плечом Вейлин. – Ты всегда можешь найти новое. - Это не так просто, - возразил Оминис. – В моей ситуации. - Все просто, - но Грэйвул не согласился. – Если не усложнять… Так, куда нам идти? Насколько вниз? Испытывая раздражающее желание начать спорить, Оминис все же сдержался. Вейлину легко говорить, глядя на все со своей колокольни. А у Оминиса совсем другая жизнь. Впрочем, доказывать что-то и объяснять совершенно не хотелось. Они слишком разные. - В самый низ, - ответил Мракс. – Наша гостиная в подземелье. Вейлин отозвался каким-то недовольным ворчанием и шагнул в сторону, осторожно утягивая Оминиса за собой. Он шел чуть впереди, позволяя своему подопечному отслеживать движения тела, чтобы понимать, как идти. И на удивление Мраксу действительно было не трудно, хотя в такой ситуации он думал, что будет чувствовать себя намного не увереннее, чем было на деле. - Тебя что-то не устраивает? – полюбопытствовал Оминис, положив свободную руку на перила. Так было еще проще идти. - Не люблю подземелья, - отозвался Вейлин. - Почему? - Там не видно луну. Оминис едва не споткнулся. «И эти глаза… Как две луны» - всплыли в голове слова Дуэйна. Возможно, Грэйвул старший просто констатировал факт, но Оминис почему-то воспринял это как комплимент. Может, из-за того, каким голосом он был сказан. Это весьма… смущало. Впрочем, не отбивая желания обсудить. - Мои глаза действительно похожи на две луны? – мягко поинтересовался он. – Твой отец так сказал. Вейлин ответил не сразу. Будто либо задумался, либо решил перепроверить и убедиться. - Да, - наконец, отозвался он, и почему-то прозвучал не столько неуверенно, сколько в край озадачено. Оминис кивнул. И на лице сама собой появилась легкая улыбка. Провести определенные параллели здесь и ребенок смог бы. Это было несколько странно, неловко, но по какой-то необъяснимой причине приятно. Может быть потому, что его глаза чаще называли уродством, чем сравнивали с чем-то важным. - Она тебе нравится, так ведь? – поинтересовался Оминис. - Под ней дышится проще, - отозвался Грэйвул. – Она красивая. Завораживающая. Твои глаза такие же. Да, она мне нравится. Оминис почувствовал, как к щекам приливает кровь. Вейлин, очевидно, слишком непосредственный. - Ты всегда такой прямолинейный? – прочистив горло, Оминис вдруг остро ощутил крепость и тепло ладони, державшей его руку. - Не знаю, - Вейлин дернул плечом. – Ты спросил, я ответил. Какой смысл увиливать? - Мерлин, - короткий умиленный смешок сорвался с губ. – Ты действительно волчик. Скажи, может быть, ты оборотень? - Нет, - тут же отозвался Грэйвул. – Это печальная участь. Они не наслаждаются луной. Не способны оценить все, что она может показать. Я… я не оборотень и не хотел бы им быть. Оминису показалось, что его провожатый хотел сказать что-то другое, но передумал. Значит, Вейлин все-таки не такой уж и прямой, как казалось. - И все же ты очень необычный, - усмехнулся Оминис, запоздало сообразив, что этого, наверно, не стоило говорить. Не всем будет приятен такой сомнительный комплимент. С другой стороны, это ведь факт. – Чего стоит только то, как ты ищешь свою пару. По запаху. Подумать только… И тут Оминиса осенило. До того, как палочка оказалась сломана, он сам вдыхал непередаваемо приятный запах нового знакомого. - Кстати! – Мракс резко остановился, дернув руку Вейлина на себя. Действие получилось рефлекторным, совершенно необдуманным. Оминис не принял во внимание, что совершать такие рывки, когда абсолютно ничего не видишь, да и стоишь на ступеньках, не совсем хорошая идея. В следующее мгновение он оказался прижат поясницей к перилам, а Вейлин едва успел выставить руки, опершись ладонями о каменный парапет по обе стороны от Мракса. Пальцы Оминиса вцепились в чужую мантию, сжав ткань у самых плеч. - Ты что творишь? – слова полные неодобрения прозвучали совсем близко от лица Оминиса. Ему даже показалось, что теплое дыхание коснулось щеки. – Это опасно. - Прости, - неровно ответил Оминис, прекрасно понимая, как сглупил. Сердце в груди испуганной болтрушайкой колотилось о ребра. – Сложно сразу перестроиться… - Просто не делай так больше, - Вейлин не злился и даже не стал выговарить заслуженные упреки. Просто подался назад. В этот момент носа Оминиса вновь коснулся тот самый запах. И подействовал на него точно так же, как в прошлый раз. Заставил тянуться к нему, желать вдохнуть столько, сколько вообще было возможно, ощутить его на языке, смакуя вкус. Этот запах уверенно и безапелляционно отбирал контроль над собой, выключал разум, оставляя только чувства, которым скромность была незнакома. - Ты так мне и не сказал, - Мракс двинулся следом за Грэйвулом, словно очарованный. И голос его вдруг сорвался на шепот. – Чем ты так пахнешь? Вейлин застыл, словно на него Петрификус кто-то бросил. А руки Оминиса тем временем легли ему на грудь, позволяя тесно прижаться к жертве своего обоняния. Оминис шел за запахом, ни о чем не думая, только чувствуя, что источник становится все ближе и ближе… Опомнился он только тогда, когда коснулся носом чужой, горячей кожи. - Мерлин! – придя в себя, он отшатнулся так резко, что снова рисковал перевалиться через перила, но Грэйвул отреагировал мгновенно, сцапав его за плечо и дернув обратно к себе. Оминис привалился к его груди и тут же попытался отпрянуть, чувствуя, как от стыда начинают гореть щеки, но Вейлин удержал его на месте. - Успокойся, - проговорил Грэйвул где-то над самым ухом, что совсем не способствовало тому, чтобы Оминис успокаивался. - Прости, я… я не знаю, что на меня нашло. Это… просто… - совсем сконфузился Мракс, не зная куда себя деть. Что же он такое творит?.. Такие поступки ведь совсем ему не свойственны. - Все в порядке. Я понимаю, - казалось, Вейлин абсолютно не удивлен чужим поведением. – Я тоже весьма чувствителен к запахам. В силу некоторых причин. Так что я понимаю, каково это, когда тебя ведет. - Мне так неловко, - выдохнул Оминис, стараясь справиться с желанием провалиться сквозь землю. – Я буду благодарен тебе, если ты забудешь о том, что сейчас произошло. Да, это будет просто идеально, если они оба сделают вид, что ничего не произошло. - Нет, - ответ Вейлина показался раскатом грома, звучавшим более, чем категорично. – Не хочу. - Почему? – как-то совсем по-детски растерялся Оминис. В ответ он услышал вздох, показавшийся ему смиренным. - Тебя привлек мой запах, я не хочу это забывать, - Вейлин вдруг пошевелился, и через секунду Мракс почувствовал дыхание на своей шее. Сердце, кажется, удар пропустило, то ли изумившись, то ли испугавшись, то ли… взволновавшись. – Дело в том, что мне, как оказалось, нравится твой запах. - Чт… - Та девчонка, Грейс, кажется. Я уловил его на ее руке, но не понял, действительно он твой или нет, - голос Вейлина перешел на шепот и коснулся уха Оминиса. – Но теперь я знаю. Парень, значит… Не ожидал, но… я не против. Оминису показалось, что время замедлило ход. С каким-то абсолютно кошмарным чувством он осознавал, что его тело безумным образом откликается на проникновенный, будто под кожу забирающийся голос Вейлина, на его одурманивающий, лишающий воли аромат, на его жар, пышущий от сильного тела. Оминис чувствовал, как во рту собирается голодная слюна, но не имеющая никакого отношения к пище. Чувствовал, как внутри просыпается нечто тянущее, тревожащее жилы, заставлявшее тяжелеть конечности. Чувствовал острое желание повести головой, чтобы щекой коснуться чужой щеки, и сделать глубокий вдох, чтобы снова наполнить легкие запахом Грэйвула. Его тело абсолютно непотребным образом всеми силами тянулось к Вейлину. Безумие. «Если я узнаю, что ты с ним… Я клянусь, то Круцио покажется тебе сказкой». Оминиса как холодной водой из ведра окатили. Вздрогнув, он уперся ладонями в чужую грудь и резко оттолкнул Грэйвула от себя. Все нутро, только-только опьяненное, податливое, рвущееся к Вейлину будто в сладком сне, словно оказалось молнией прошито. Отрезвело, прояснилось. И ужас пробежался дрожью по спине, приподнимая волоски на затылке. Что же он творит? У отца обязательно найдутся глаза и уши здесь. - От… отвратительно! – звенящим голосом воскликнул Мракс, попытавшись принять брезгливый, сердитый вид. – Я не такой! Оминис старался не думать, как смешны и лицемерны его слова. Ведь именно он был тем, кто подтолкнул напуганного собственными желаниями и чувствами Себастьяна к Йоллану. Он был тем, кто абсолютно точно понимал свою ориентацию, смирившись с ней. Он был тем, кто прекрасно осознавал, что он именно такой. Но еще он был Мраксом, отец которого ненавидел все, что связано с мужеложством. Какая злая ирония. Оминис был олицетворением всего, что Корвин терпеть не мог. Как там говорится? С вами случится все то, чего вы так боитесь и стремитесь избежать? Корвин даже не представлял, насколько его мысли и опасения были реальны. Оминис вполне может опозорить семью намного больше, чем каждый из них мог думать. Только вот он не был готов платить ту цену, которую несомненно придется. - Я не такой, слышишь! – оправляя одежду, словно это могло его хоть как-то спасти, продолжал говорить Оминис. - Прекрати врать, - спокойно отозвался Вейлин, впрочем, больше не предпринимая попыток приблизиться. - Я не вру! – получилось как-то пискляво, чуть ли не истерично. - Врешь, - невозмутимое в ответ. – Я не знаю, чего ты боишься, но я знаю, что ты… - Закрой свой рот! – рявкнул Оминис, ощущая, как к горлу медленно подступает комок. – Я нормальный! И все эти твои игры с запахами меня совершенно не касаются! Запах это просто запах! Мне многие ароматы нравятся, это вовсе не значит, что я какой-то извращенец! А сейчас, я был бы тебе премного благодарен, если бы мы, наконец, дошли до гостиной! - Мне придется взять тебя за руку, - Вейлин звучал так спокойно, словно ему было абсолютно плевать на чужие негативные эмоции, вываливаемые на него как из помойного ведра. Оминису же как будто за двоих было паршиво от всего, что он говорил. Но иначе нельзя. Нужно держаться от Вейлина подальше. От его честного языка, от его теплого, как мягкий плед голоса, от его чертового волнительного запаха, который так безжалостно действовал на тело. Такая глупость, Мерлин! Они знакомы-то всего ничего, а Оминис с превеликим чувством стыда понимал, что если бы не слова отца, он бы позволил слишком многое этому новичку из Ильверморни. - Достань свою палочку, - взять Вейлина за руку Оминис не мог себе позволить. Боялся, что барьер не выдержит. - Зачем? - Не задавай вопросов, а доставай палочку! – зашипел Оминис. Через секунду он услышал короткий шорох одежды и протянул руку: - Будем держаться через нее, ты с одного конца, я с другого. Прикасаться друг к другу у нас нет никакой необходимости. В ответ он вдруг услышал раздраженное рычание. Совсем, как в кабинете директора. Не к добру – подсказала интуиция. Оминис протянул вперед ладонь, требуя, чтобы в нее вложили палочку, как он и сказал. В следующее мгновение его рука оказалась в сильных тисках чужих пальцев. - Да что ты себе позволяешь?! – взвился он, пытаясь вырвать руку. – Отпусти немедленно! - Идем, - прорычал Вейлин каким-то недобрым, пугающим тоном и резко шагнул вперед. – Тебе пора в гостиную. Оминис даже вскрикнуть не успел, полетев вниз вслед за Грэйвулом. Только ахнул испуганно, потеряв твердую опору под ногами. Ко всему прочему он неосторожно стал на край ступеньки и, взмахнув свободной рукой в попытке дотянуться до перил, почти поверил в то, что сейчас полетит носом вперед. Но в то же мгновение вновь оказался привалившимся к чужой груди. - Ты сейчас беспомощен, как новорожденный щенок. И при этом очень громко и раздражающе тявкаешь какие-то глупости, - раздалось над ухом. И пусть слова были оскорбительными, из-за того, что звучали они ровным тоном, казались больше объяснением для несмышленого ребенка. – Я нашел свой запах. Смирись. Мелкая волнующая дрожь пробежала по телу. Ему, черт его возьми, было приятно это слышать. Нельзя. Нельзя. Пожалуйста… - И что это, позволь узнать, значит?! – но сердце взволнованно скакало глупой восторженной пушишкой, которую разум пытался прихлопнуть здравомыслием, под воздействием скалящейся перспективы быть наказанным отцом. - Ты… - Ооо, это я удачно вышел на ночной променад, - в стороне вдруг раздался голос, который Оминис тут же узнал. И если сперва у него чуть сознание не помутилось от ужаса, то через секунду волна облегчения разлилась по телу. – Оми, детка, ты, наконец, нашел себе парня? Абрахам Каннинг был фигурой знаменитой в Хогвартсе. При чем слава его догнала только на шестом курсе, когда после летних каникул в школу вернулся не прилежный улыбчивый парень, у которого никогда не было проблем с дисциплиной и которому профессора чуть ли не в один голос пророчили будущее великого прорицателя, а сорвавшийся со всех цепей благопристойности и достоинства поганец. Себастьян, кажется, тогда дар речи потерял на несколько секунд, а Йоллан хмуро заметил, что никто так резко просто так не меняется. Когда же Сэллоу пришел в себя и красочно описал во что превратился мальчик всегда носивший выглаженную форму и прическу а-ля Оминис Мракс (заработав при этом неодобрительное сопение лучшего друга), Оминис подумал, что Себастьян просто шутит, но Йоллан подтвердил его слова и тут уж пришлось поверить. Не было больше никаких идеально выглаженных пиджаков и штанишек, зато был расхлябанный вид, перекошенные рубашки, отросшие до плеч рыжие, почти красные волосы (цвет Оминису никогда ничего не говорил, но Себастьяна это редко останавливало, он только мог сравнить его с раскаленным железом, тогда как просто рыжий - с огнем). Еще были потаскушья улыбка, и шея в синяках, нарисованных вовсе не чьими-то ударами. А потом поползли слухи о вечеринках, которые устраивал Каннинг. Как-то так повелось, что гнездом порока и свободы среди старшекурсников всегда считали Слизерин. Судя по тем шепоткам, время от времени достигавшим слуха Оминиса, Абрахам на время своего «царствования» вручил это звание Гриффиндору. Сейчас его появлению Оминис обрадовался. На пятом курсе между ними завязались приятельские отношения, которые к огромному удивлению Мракса, каким-то чудом они все еще поддерживали. Зная о поразительной способности Абрахама разрешить любую накаленную ситуацию, но на ее месте создать с десяток других, Оминис посчитал, что Каннинг прекрасная кандидатура для того, чтобы оборвать диалог, которого быть не должно. - Абрахам, - чуть ли не с облегчением выдохнул Оминис, стараясь незаметно выскользнуть из рук Вейлина. - Добрый вечер, господа, - протянул Каннинг мурчащим, приятным голосом, который можно было бы назвать в меру сладким и при этом свежим, как утренний ветерок. Оминис услышал тихие, непринужденные шаги – гриффиндорец решил спуститься к ним. – Я, конечно, не из тех ханжей, кто осуждают проявления любви в общественных местах, но настоятельно рекомендую вам найти более подходящее местечко. - Брам, это не то, что ты подумал, - Оминис нервно оправил одежду. – Я всего лишь лишился палочки и пытаюсь привыкнуть ходить без нее. Вейлин мне любезно помогает. - Хм, наслышан-наслышан. Не успел милашка Оми начать учебный год, как такая неприятность. Разве не Сэллоу должен тебе помогать в такой ситуации? Или он слишком занят? – было отчетливо слышно, как Абрахам растянул губы в не самой приличной улыбке. Это отлично читалось в интонации, от которой Оминису захотелось съежиться. Ему все еще было странно слушать Каннинга таким. – И главным помощником у нас выступает новичок. Я надеялся, что тебя занесет в Гриффиндор. Мы бы смогли познакомиться поближе намного быстрее, но ты от меня ускользнул. Жаль, жаль… Позволь представиться, Абрахам Каннинг, для друзей Брам, для близких друзей Эби. Если ты понимаешь, о чем я. С шестого курса Абрахам разговаривал так, словно флиртовать это единственное, чему его учили с пеленок. И почему-то именно сейчас это показалось до ужаса раздражающим. Еще этот голос его, сладкий и тягучий как нуга. Оминису подумалось, что, если бы пряничный домик был человеком - это был бы Каннинг. Только вместо детей приманивал бы всех, у кого гормоны в голову бьют. - Вейлин Грэйвул, рад знакомству, - вежливо, но настолько сухо, что аж у Оминиса в горле запершило, отозвался Вейлин и, судя по характерному звону браслетов на запястьях Абрахама, они пожали руки. - Какой красивый у тебя голос, - томно промурлыкал гриффиндорец. – И рука такая сильная. Скажи, как ты относишься к ни к чему не обязывающим приятным развлечениям? Я бы тебя… пригласил на одну из своих закрытых вечеринок. - Даже не думай, Каннинг, - влез Оминис быстрее, чем сообразил, что открыл рот. Но отступать было бы нелепо. – Он только перевелся. Какое впечатление ты создашь о Хогвартсе, если он попадет на твою вакханалию? Абрахам залился веселым смехом. Оминис был почти уверен, что он даже голову запрокинул. - М, самое что ни на есть лучшее? – отсмеявшись, беспечно ответил гриффиндорец. – Или ты, волчик, такой же святоша как Оми и брезгуешь плотскими утехами? - Не брезгую, - легко отозвался Вейлин, а у Оминиса внутри почему-то неприятно похолодело. – Но меня не интересует это в таком контексте. - Понятненько, - протянул ничуть не обидевшись Абрахам, а Мраксу показалось, что Каннинг сейчас смотрит на него. – А если там будет Оминис? Так понимаю, если в контексте будет он, тебя это устроит? У Оминиса внутри все обмерло. Он абсолютно точно не хотел, чтобы Вейлин отвечал на этот вопрос. - Его там не будет, - спокойно и более чем уверенно ответил Грэйвул. - Твоя правда, - с напускным сожалением вздохнул Абрахам. – Оми у нас девственная милашка, которая держит оборону похлеще…хм…Хогвартса во время всяких нападений. Так ни разу ко мне и не пришел. А ведь мог бы просто заглянуть, выпить, поболтать. - Поболтать мы с тобой можем и так где-нибудь, - качнул головой Оминис, прекрасно понимая, что если бы решился туда пойти, то пришлось бы уносить ноги, спасаясь. – Твои вечеринки оставь тем, кому они нужны. - Они всем нужны, - легко заметил Абрахам. – Просто не все это осознают. Лично вы двое оцените это, когда… ммм… будет снег. Понимая, насколько дико слова Каннинга могут звучать для Вейлина, Оминис пояснил: - Абрахам прорицатель. Есть вероятность, что один из сильнейших вообще существовавших. Но верить в конкретно эти слова не стоит, потому что Абрахам у нас еще и отъявленный врун, когда ему что-то надо. - Я и не собирался. Прорицание, гадания, предсказания и вся эта ерунда не заслуживает никакого внимания. Моя судьба зависит только от меня, - казалось, что Грэйвулу настолько скучно и неинтересно, что он едва заставил себя ответить. - Вы разбиваете мне сердце, - притворно расстроился Абрахам. – Но, знаете, многие не верят, пока это не случится. - Уважаемые студенты, я более, чем уверен, что вам знакома такая вещь, как комендантский час, - раздавшийся сверху громкий, суровый голос профессора Шарпа заставил вздрогнуть от испуга. – И, если вас, мистер Мракс и мистер Грэйвул, я могу понять, то вас, мистер Каннинг, не особо. Не успели набрать очки своему факультету, а уже уводите его в минус. - Профессор Шарп, - радостно промурлыкал Абрахам, повернувшись к нему лицом. – Как же я по вам соскучился за лето! По вашему строгому виду, такому властному голосу, этим бездонным черным глазам. Ах… Вы заставляете меня… - Мистер Каннинг, закройте рот, - холодно отрезал профессор Шарп, прерывая срамной поток гриффиндорца. Оминис искренне не понимал, где, почему и в какой момент у Абрахама полетели все тормоза настолько, что он вообще перестал думать, что и кому говорит. Кто вообще в здравом уме позволил бы себе такие слова в сторону профессора? И не просто профессора, а именно Эзопа Шарпа, которого если не откровенно побаивались, то опасались и уважали. Ничего иного просто не было дано. Но Абрахам… - Таким приказам мне нравится подчиняться, - абсолютно довольно протянул Каннинг неприлично сексуальным голосом, тут же нарушая этот самый приказ. - Минус двадцать очков Гриффиндору, - отбрил его экс-мракоборец. – И что с вашим внешним видом? Вы не в курсе, как должен выглядеть студент Хогвартса? Тем более на седьмом курсе. Какой пример вы подаете первогодкам? - Первогодки меня не… Ах! Мерлин! – Оминис отчетливо услышал шорох одежды, которому стон и вскрик Абрахама стали аккомпанементом. - Вот так должен выглядеть студент, - невозмутимо проговорил профессор Шарп, и Оминис понял, что тот использовал на Каннинге магию, чтобы привести его в подобающий вид. - Как грубо, - выдохнул Абрахам и, наконец, в его голосе проскользнуло что-то похожее на недовольство. Впрочем, испарившись с молниеносной скоростью. – Осторожнее, профессор, я ведь так и кон… - Профессор Шарп, мы с Вейлином с вашего позволения пойдем. Нам давно пора быть в спальнях, - слушать то, как гриффиндорец без царя в голове нарывается на неприятности, не было никаких сил. Тем более в таком ключе. - Ступайте, - разрешил профессор. – А вас, мистер Каннинг, видимо, придется тащить в вашу гостиную за уши. Оминис нашарил в пространстве руку Вейлина и, уже не задумываясь о том, нормально ли к нему прикасаться или нет, решительно повел его вниз, держась второй рукой за перила. Он просто хотел сбежать подальше от Абрахама и его дурного языка. - Интересная у вас школа, - вдруг протянул рядом Грэйвул. - В плане? – несколько ошарашенный только что произошедшим, поинтересовался Оминис. - Не думал, что в Хогвартсе может существовать бордель. А оказывается может.