Омут

День третий       Уже третий день им приходилось вставать ни свет ни заря. И ради чего? Вот если бы можно было оказаться дома в своей тёплой, родной кроватке! Проспать до обеда, а после сходить в душ и выпить чашку кофе. Если бы…       Старый матрас превратил спину Миши в объект вечной боли. И почему в этой гостинице нет нормальной кровати? Даже в больницах кровати куда удобнее!       Заправляя постель, Миша нередко замечал, как Андрей и Тёма поглядывают на него. В их взглядах читалась засушливая погода. К чему бы это? Ребята вернулись сразу после того, как все разбежались по своим комнатам. Кажется, Елена Георгиевна обещала устроить ВСЕМ взбучку наутро. Могло ли это повлиять на их настроение?       Когда ребята вышли из комнаты, нос к носу столкнулись с Андреем Юрьевичем. Он спросил:       — Миша, ты чего, как чёрт из печи? — мужчина наклонился к ученику, чтобы лучше разглядеть его лицо, в это же мгновение опустив свои тяжёлые руки на плечи мальчика, и запинаясь добавил: — Это кто тебя разрисовал? Что за усики? — учитель поглядел на Тёму, Андрея — те улыбались, опустив взгляды. — Иди умойся!       — Умыться?       — Да-да, можешь в этой ванной комнате, мы подождём. Только Елене Георгиевне не говори, что ты там умывался, а то эта женщина орать будет, что в ванную для сотрудников заходил.       Последовав совету учителя, Миша проскользнул в ванную, что находилась возле туалета.       Пока он всматривался в своё отражение, до него дошло, почему одноклассники смеялись над ним ночью. Всё его лицо было измазано чем-то чёрным, похожим на уголь, а под носом отчётливо красовались усики.       Оставалось только надеяться, что это действительно уголь, а не маркер. Интересно, где одноклассники раздобыли уголь?       Умыв лицо, Миша подбежал к Андрею Юрьевичу, который точно подметил: «Другое дело!» Тогда-то Миша попросился ещё в туалет, настырно выпрашивая разрешение посетить именно туалет на этом этаже.       Андрей Юрьевич махнул рукой, как бы говоря: «Делай что хочешь, достал уже». Но сказал только: «Спустишься тогда в холл сам». Сразу же после этих слов Миша ворвался в тихое местечко, заглянув за бочок…       Ничего…       «Где она?» — спрашивал он сам себя, рассматривая пол и всё остальное. — Куда могла «упасть» тетрадь?.. Её нет?..»       Стоило только приоткрыть завесу загадочной находки, как она ускользнула из рук. Мог ли кто-то из одноклассников или работников гостиницы её забрать? И если так, то зачем? Собственно, а зачем она Мише?       Ступеньки поскрипывали под каждым тяжёлым шагом юноши. Он, как велел Андрей Юрьевич, спустился в холл, где уже столпились ребята у классного руководителя, перешёптываясь. Кажется, никто даже не заметил отсутствия Миши…       Елена Георгиевна усердно отчитывала всех, приводя различные аргументы. Конечно, темой этого малого собрания стали ночные посиделки. После долгой лекции Елена Георгиевна наконец-то сменила тему: «Повезло вам: сегодня суббота, а это значит, что мы не поедем на раскопки, к сожалению. Завтра тоже. Но даже так не думайте расслабляться! Вместо раскопок вы отправитесь на прогулку, которую организовал Андрей Юрьевич. Поиграете в футбол на свежем воздухе. Всё же лучше, чем бы вы сидели в своих телефонах и зомбировали себе мозг!»       После упоминания футбола Миша невольно сморщился.       «Футбол?! Да я ненавижу футбол!» — думал он, направляясь вслед за учителями в столовую. Он, как и в прошлый раз, уселся за самый дальний столик, поглядывая на Колю, что снова подсел к девчонкам. Да он мальчик нарасхват! И что только девочки в нём нашли?       От молочной каши Миша воротил нос. Кто только придумал эту отвратительную крупу? Неужели Бог? Но этот вопрос Миша ещё успеет обдумать, важнее сейчас — куда пропала тетрадь?       — Миша? — нежный голосок Стасика щекотал уши, он был для Миши и приятным, и в то же время противным, а эти щенячьи глазки побуждали в нём скрытое отвращение.       — Да, — отозвался он.       Стасик осмотрелся по сторонам, прикусил губу, наклонился к Мише и едва слышно произнёс:       — Это ты пожаловался Елене Георгиевне, что мы не спали?       Слова Стасика заставили Мишу окончательно потерять дар речи. Он не ослышался, и рыжий действительно считает, что он мог так поступить?       Сглотнув ком в горле, Горбунов сжал ложку, да так, что тонкий алюминий впился в кожу, обжигая ладонь.       — Нет! — твёрдо ответил он, а Стасик выдохнул:       — Я так и знал. Ты не смог пожаловаться, ты же трусишка…       — Почему ты тогда спросил меня об этом? — проигнорировав слово «трусишка», Миша уставился в свою тарелку.       — Нет, не я… ребята — они считают, что нас ночью спалил учителю ты, что ты пожаловался…       — Но я нет!.. — уж слишком громко произнёс он, и некоторые одноклассники посмотрели на него так, словно смотрели на животное. Может, отчасти это и правда?       Зачем вообще возражать? Этим упрямым баранам хоть что говори, настаивать они будут на своём! Да даже если всё разливать, раскладывать по полочкам, всё равно ничего не поймут! Такое уже бывало… и Миша знал, что вожак этой стаи его не принимал, что стоит ей сказать слово, за ней пойдут все. А Елена Георгиевна… будет ли она подтверждать то, что она сама решила их проверить? Зная эту старуху, Миша был уверен: она либо не будет вмешиваться вообще и будет делать вид, словно ничего не замечает, либо подождёт, понаблюдает, у кого преимущество. Она всегда выбирала победителей.       — Спасибо, Стасик, и… не подходи ко мне сегодня, а то и тебе попадёт…       Стасик кивнул и направился прочь. От повиновения сверстника Миша скривился. Хм… А чего он ожидал? Что Стас начнёт возражать и проведёт с ним весь день? Что он ему поможет? Или сможет защитить? Нет, он не глупец. Школа — это омут, одноклассники — это трясина, которая затягивает тебя в полное дерьмо. И почему только нельзя жить дружно, без ссор, без сплетен? Чтобы всё было, как в сказке, очень доброй, детской сказке? Жаль, что в этом мире столько злых людей. Они рождаются или становятся такими?       После трапезы Миша старался держаться около Елены Георгиевны. Хоть помощи от неё никакой, но она — как барьер, не будут же одноклассники устраивать разборки рядом с ней?       Учительница вышла в холл, Миша за ней. Он неуверенно сказал:       — Елена Георгиевна… — но, кажется, та не услышала или просто проигнорировала ученика. Как же это раздражало…       По велению классного руководителя, ребятам пришлось одеться потеплее. Хотя многие были против, ссылаясь на хорошую погоду за окном, Елена Георгиевна была непокорна. Да и как погода может быть хорошей в конце сентября?       Пока Тёма и Андрей где-то пропадали (кажется, они пошли к девчонкам), Миша шустро проскользнул в комнату, где стянул фиолетовую футболку, натянул кофту в чёрно-белую полоску и сверху напялил оранжевую, свободную футболку, которая так удобно скрывала его тонкое тело. Когда Миша вышел из комнаты, то чуть не столкнулся со Стасиком. Тот, в свою очередь, извинился, но Миша не понял, за что.       На улицу ребят (когда все собрались) вывел Андрей Юрьевич, он был облачён в красно-синий спортивный костюм, а в руках держал футбольный мяч. И где он только его раздобыл? Неужели захватил с собой из школы?       — А где автобус? — спросила Ксения.       И действительно, где? До этого красно-серый автобус всё это время стоял напротив главного входа в гостиницу, а сейчас его нет.       — Ксения, мы пешочком пойдём! — заявил Андрей Юрьевич.       Что? Пешочком? Да они спятили, неужели придётся идти до самого футбольного поля? Или где они там будут играть? Только один Бог знает, где это чёртово место находится. Некоторые ребята, конечно, попытались отказаться от этой прогулки, но Андрей Юрьевич быстро поставил их на место, припомнив ночь и то, как Миша со Стасиком отбились от группы. Пожалуй, последнее было лишним…       Каменистая дорога резко вела вниз. Миша только сейчас осознал, что гостиница находилась на большом холме. Интересно, её видно с села? Или беспросторные макушки деревьев скрывали её за собой? А жители деревни? Они знают про школьников?       Ребята шли по два-три человека, образуя, так сказать, цепочку. Учитель шёл впереди. То ли неровная дорога виновата, то ли Андрею Юрьевичу было плохо, но при каждом шаге ноги мужчины дрожали, и складывалось впечатление, что он вот-вот упадёт. Но, счастью или к горю, этого всё никак не происходило. Хотя было бы забавно, если бы учитель упал.       Елена Георгиевна осталась в гостинице, и это отчасти и неправильно, и обидно. Обидно от того, что всех принудили к этой прогулке, а она осталась. Неправильно: она не должна была оставлять учеников даже под руководством другого учителя. Она всё-таки классный руководитель!       Миша осмотрелся по сторонам: по краям дороги, с обеих её сторон начался лес, смотря в глубину которого можно было потеряться во тьме. «Интересно, а там водятся дикие животные?» — подумал Миша, замечая, что с каждым шагом деревья находились всё дальше друг от друга.       Спустившись с «горочки», они вышли к футбольному полю, которое находилось на самом краю села и почти касалось стареньких домов. «Вот мы и пришли», — заявил Андрей Юрьевич, заводя детей в центр поля, которое, на минуточку, имело невысокий деревянный заборчик (как бы обозначая границу) и самые дешёвые ворота, которые даже не были обтянуты сетью; железные «палки» давно скривились и проржавели — Миша мог видеть это даже издалека, с его-то зрением.       Андрей Юрьевич бросил мяч и начал перечислять правила игры, в которые Миша определённо не вслушивался, он знал: пусть даже ему сотню раз перескажут правила игры и заставят записать их ещё тысячу раз, он, может, их запомнит, но не поймёт… И смысл тогда слушать: есть дела куда интереснее, например, считать ворон.       Перед игрой им пришлось сделать зарядку. Ленивые движения одноклассников заставляли Мишу улыбнуться. Он на минуту представил, что сейчас на них из окна какого-нибудь дома глядит бабушка, перекрестившись и про себя ворча: «А вот в моё время дети были поактивнее!»       Как только Андрей Юрьевич хлопнул в ладони, а сделал он это потому, что свистка с собой не оказалось, игра началась. Тогда Миша, как и большинство ребят, отошли в сторону, словно их нет, и вообще без капли стараний наблюдали за страданиями других. И Миша продолжил считать ворон на просторах небес уже в явном смысле. Над полем кружило несколько ворон, они были куда больше городских, да и их птичье пение было куда отвратительнее. Помнится, бабушка что-то говорила об этих птицах: карканье ворон сулит беду. Интересно, правда ли это?       Стоило Мише чуток выше поднять голову, как половина его лица болезненно загорелась, сбивая его с ног. Это был мяч. Удар был таким сильным, что перед глазами юноши запрыгали звёзды. Он попытался встать, но земля, под стать волнам, заплыла, а до кончиков ушей донёсся чей-то смех и возмущения: «Чего не отбиваешь?»       Наконец встав и слегка пнув мяч, он почувствовал на половине своего лица въевшуюся грязь. Глаза защипало, когда учитель уставился на свои ботинки и сделал вид, словно ничего не заметил… Разве это правильно? Миша стёр грязь рукавом, в этот раз наблюдая за мячом. В случае чего, просто уворачивался. В его глазах едва читались слёзы — не только из-за обиды. После удара голова начала раскалываться, а в горле встал ком, предупреждая о скорой рвоте.       И вот снова мяч верно летел в его сторону и уже так близко… Миша успел только прикрыть лицо руками, но услышал досадное: «Блин, что за..?»       Мяч улетел за ворота в глубь леса.       — Я принесу! — тут же сказал Миша, перелезая через забор. Лучше бы он стоял на месте: от резкого движения голова начала побаливать ещё больше, а колени невольно подкосились, но быстро подчинились хозяину.       Стоило только пересечь границу поля, в горле заиграла лёгкая, но слегка приятная боль, ноги потяжелели, и передвигаться стало труднее, он словно шёл не по лесу, а по болоту, погружаясь по пояс в трясину. Миша оглянулся: одноклассники смиренно ожидали его. Учитель, кажется, прогневался на Стасика: он склонился над юношей и что-то бормотал.       Уже сухая листва кустарников покачивалась — это прохладный ветерок играл с ними, щекоча щёки Миши. Да, стоило одеться потеплее.       Пройдя достаточно далеко, Миша заметил мяч. Он лежал под высокой старой сосной. Юноша ускорился. Как только он схватил шар, поднял взгляд… Тёмные глубины зелени стали ближе, гуще, он осмотрелся по сторонам, не понимая, где сейчас находится. Холод сковал его ноги, а глаза предательски смотрели вперёд, на человеческую фигуру, что отчётливо читалась в этой глуши. Судя по всему, это был мужчина стройного телосложения — с такого расстояния было трудно рассмотреть его черты лица. Хотя, возможно, расстояние здесь ни при чём; может, зрение подводило Мишу? Когда о деревья ударились болезненные слова: «Мама!», он застыл, не в силах сдвинуться с места. Дрожь сковала челюсть. Было ли это от холода или от страха, оставалось только гадать.       Неподалёку от мужчины скользнул маленький яркий силуэт — это была девочка, судя по росту, ей было лет одиннадцать-двенадцать, может, больше. Когда она сдвинулась с места, мужчина последовал за ней, вмиг догнал её, схватил за запястья и грубо потянул за собой, в глубь леса. Она отчаянно вырывалась, но безуспешно…       А что сделал Миша? Что он сделал? Стоял и наблюдал за этим! Как последняя крыса. А, собственно, должен ли он что-то делать? Что он мог сделать? А в тот момент, когда девочка всё-таки вырвалась из грубой мирской хватки, она упала, тогда-то это чудовище наклонилось к ней и в одно мгновение закинуло себе на плечо, резко подняв взгляд и безотрывно смотря назад. Миша успел присесть, спрятавшись за кустами. Он прикрыл рот, прежде чем поймал на себе голодный взгляд.       Он не мог ошибиться… это был он и никто другой?!       Мужчина с девочкой с каждой минутой удалялся в глубь леса, пока и вовсе не скрылся из виду. А сбитое дыхание юноши обжигало язык и горло. Опершись о то самое дерево и прижав мяч к груди, он осмотрел место представления, мозоля глаза, чтобы его лучше рассмотреть. Всё было таким расплывчатым, но Миша мог построить картину в своей голове.       Холодная тяжёлая рука легла на плечи юноши, он невольно пискнул и резко обернулся.       — Ты что? — спросил Дима Пляскин. Кажется, он был напуган ничуть не меньше Миши, он тут же отдёрнул свою руку и подошёл к Тёме.       — Там… — едва сорвалось с уст юноши, но, как он ни старался, продолжить свою мысль не смог, да он и вообще не ощущал языка во рту.       — Что, зайца увидел? — с насмешливой издёвкой спросил Тёма, а Дима вырвал мяч у Миши. Ребята шустро поскакали к полю, а Миша, скрестив руки на груди, последовал за ними, постоянно оглядываясь.       Как только он вернулся к реальности, поспешил к Андрею Юрьевичу, сжав кулаки. Он тихонько окликнул учителя, но тот, кажись, не услышал. Тогда Миша повторил, и Андрей Юрьевич резко развернулся к ученику и прошипел: «Иди к этим!» И что теперь делать? Ничего? Миша стиснул челюсть до жжения во рту и тяжело прошагал к Стасику, Коле, Ксении и Вике Кожевниковой. Так сказать, «скамейке запасных»       Каждый раз, когда Андрей Юрьевич подходил к «этим», Миша старался с ним заговорить, но учитель упёрто отмахивался.       Время тянулось мучительно долго, словно насмехалось. Но наконец учитель крикнул: «Собирайтесь». Почти сразу после этого слова класс направился в гостиницу. Обратная дорога оказалась куда короче. Когда ребята во главе учителя подошли к старому дому, Миша ускорился, стараясь оказаться побыстрее в тёплом месте. Он влетел внутрь, взглядом пытаясь найти предводительницу их класса, но, увы, дальше холла Андрей Юрьевич не позволил ему ступить. Он что-то бормотал — кажется, чтобы ребята дождались Елену Георгиевну. Но её всё не было. Андрей Юрьевич поглядел на наручные часы, прикусил губу и сказал: «Где её носит? Ладно, идите переодеваться после игры. После спуститесь в холл». Когда все сверстники разбежались по комнатам, Миша остался с учителем, медленно приближаясь к нему. Он поинтересовался, где может находиться Елена Георгиевна, но учитель только пожал плечами, прыгнул в кресло, достал из кармана телефон и уставился в экран.       — Андрей Юрьевич, а… а возможно, что в лесу живёт маньяк?       — Миша, что тебе от меня надо весь день? Какой маньяк? — учитель поднял уставший взгляд на ученика и поднял одну бровь.       — Андрей Юрьевич, в лесу я видел дядьку, он…       — Миша, грибники, травники, местные, мы ведь находимся в деревне возле живых домов!       — Но там…       — Андрей Юрьевич! — послышался скрипучий голос Елены Георгиевны. Вот она — потеряшка! Она подошла к учителю, что-то ему рассказывая. Когда Андрей Юрьевич поднялся, эта парочка пошагала к столовой. Перед тем как скрыться за дверьми, классный руководитель обернулся и сказал:       — О, Миша, ты уже переоделся. Скажешь ребятам, чтобы шли в столовую, — после этого учителя захлопнули дверь прямо перед носом ученика.       Серьёзно? Почему взрослые никогда не слушают детей, не воспринимают их всерьёз? И что теперь, собственно, делать? Стоять здесь, как дурак, и каждому, кто сюда спустится, передавать слова Елены? Как же Миша ненавидел её. Тупая старая стерва!       Миша дождался, когда в холл спустился первый человек — это была Алиса. Он передал ей эстафету, сказав: «Передай всем, чтобы шли в столовку».       Подло? Подло, но в этом мире выживает сильнейший… Он скользнул в столовую, приближаясь всё ближе к столику учителя.       — Елена Георгиевна?       — Что тебе?       — Там в лесу маньяк девочку похитил!       — Какой маньяк? Какая девочка? Иди поешь, сегодня нас таким сытным кормить не будут.       Еда — единственное, о чём могла думать Елена Георгиевна. Серьёзно. Её хоть что-то ещё заботит?       Миша надул щёки и резко развернулся, направляясь прочь. И на что он рассчитывал? Что учитель послушает его, они отправятся на место преступления, вызовут полицию, и те, со слов ребёнка, заведут дело и будут искать эту девочку? Глупо! Правда в том, что всем наплевать! Наплевать на мнение, на замечания, на жизнь чужих людей!..       Миша прошёл мимо Алисы, которая ещё ожидала одноклассников. Она спросила: «Ты куда?», а Миша промолчал. Он поднялся на второй этаж, на свой страх и риск, резко распахнул двери комнаты. К счастью, там был только Стасик.       — А где все?       — Они пошли в комнату Юли, она обещала угостить их сигареткой… кажется… но я не уверен.       — Ясно… — сухо ответил Миша, стягивая с себя оранжевую футболку, а Стасик стыдливо отвёл взгляд, словно Миша собирался снять трусы.       — Эм… как-то сегодня холодно, — подметил Стас, поглядывая в окно. — Интересно, из-за этого учителя просили взять с собой тёплые вещи, включая зимнюю куртку? Кстати, мы ведь их не снимали с рейтинг….       — Ага, — сказал Миша, выходя из комнаты. Стоило ему только ступить за порог, как вдруг услышал до боли знакомое: «О, Мишка». Это был Андрей Шумов. Он подошёл к юноше сзади, слегка его приобнимая за плечи. Около него стоял Тёма.       — Ты куда идёшь? — грубо сказал Иконников       — В столовую, — очень тихо ответил Миша.       — Вот как, — Тёма, как только Андрей отошёл, толкнул Мишу, да так, что тот ударился затылком о дверь. Голову сразу кольнуло. Да что такое? Он ведь ещё не отошёл от удара мячом! За что они так? — Ты лучше нам скажи: ты Еленке нажаловался на нас?       — Я не жаловался! — едва сказал он, как его голос задрожал, а в горле пересохло.       — А кто тогда? Сразу после того как ты вышел из комнаты, Елена Георгиевна припёрлась! — съязвил Шумов.       — Это совпадение!       Тёмные стены давили на лёгкие, сбивая дыхание юноши. Почему этот день, почему он не может быть нормальным? Почему? За что?       Миша оттолкнул Тёму и побежал в глубь коридора. Кажется, он кого-то нечаянно задел при повороте у окна, да плевать на это. На всё плевать! Плечо заныло. Лестница на чердак так и была опущена, поэтому Миша с лёгкостью забрался по ней. Он прыгнул на кровать, поднимая клубы пыли, поджал колени и опустил на них голову, стараясь не замечать приближающиеся шаги.       Почему? Только не снова! Только не это! Он так не хотел повторять инцидент в пятом классе.       Лёгкая тень скользнула по полу.       — Не плачь, — ударилось о стены. Стоп, не плачь? Одноклассники не могли сказать это с такой досадой. Кто угодно, только не они!       Миша поднял взгляд, глаза слезились. Про себя произнёс: «Этого чёрта ещё не хватало!»       — Что ты тут забыл? — обиженно пробормотал Миша.       — И так разговаривают со старшими? — Иннокентий плюхнулся на край кровати. — Что печалит твою душеньку? — не унимался парень.       Миша надул губу и отвернулся:       — Разве тебе есть до этого дело?       Иннокентий закатил глаза, легонько улыбаясь. Какое ему до этого дело? Просто интересно! На самом деле, Иннокентий ждал возможности поговорить с кем-то из школьников, желательно наедине. Это у него частично получилось.       — Не против, я задам тебе пару вопросов, а ты на них ответишь?       — Зачем?       — Для работы: я — начинающий журналист и, как все, ищу горячую новость, — с ноткой хвастовства ответил Кеша.       — Правда? И какая газета?       — Газета? Ха, таким уже давно никто не пользуется, вот статья в интернете или какой-нибудь мистический журнал… так согласен?       — Почему бы и нет? — Миша вздохнул и выпрямился. Ответы на глупые вопросы помогут ему разрядиться, помогут позабыть о проблемах. Стоп, а куда пропали Тёма и Андрей? Разве они не пошли за ним? Неужели этот балбес их прогнал? Или при виде старшего ребята отступили? Это ещё одна причина, по которой Миша согласился на интервью. Пока с ним кто-то, одноклассники не будут его задирать…       — Окей, только отвечай честно, — Иннокентий достал телефон из кармана кожаной куртки и начал на нём что-то печатать. — Эти раскопки… ты ведь был там, сможешь описать местность и что там находится, может, ты видел останки? Что думаешь по этому поводу?       Миша задумался, поднял голову, натянул губу и сказал:       — Там… Хреново, лес и сырая земля, ну, так было… Дорогу хорошо не запомнил. Кажется, мы выехали в село, куда-то свернули, помню только, как мы тупо сметали сырую землю в яме, а археологи что-то делали в стороне — не знаю что, я плохо вижу вдали, могу разглядеть фигуры и так далее. Но мелкие детали… хотя, кажется, они что-то записывали в журналы, смеряли землю и что-то ещё. Запомнил то, как мы со Стасиком потерялись недалеко от места раскопок, а потом встретили тебя…       Иннокентий терпеливо выждал, когда Миша закончит, после спросил:       — Вас заставляли работать в плохих условиях. Интересно. Больше ничего?       — Да нет, я там был всего один раз, лучше спроси кого-то другого.       — Хорошо, хорошо, не буду тебя мучить. Ты был на месте раскопок и вообще ничего странного не замечал? Может, ты видел что-то, что не видели другие, что-то необычное?       Миша распахнул глаза и приоткрыл рот. Что-то странное? Что-то необычное? Что под этим имеет ввиду Иннокентий? Миша невольно вспомнил о водителе, о том, как он с ним оказался посреди леса — разве это необычно? А ещё он вспомнил ту девочку и мужчину… стоит ли ему об этом рассказывать? Была ли это реальность или тёмная иллюзия? А может, у Миши едет крыша?       — Нет, — отрезал он.       — Вот как, жаль. Но если что-то заметишь — сообщи мне, пожалуйста.       Миша кивнул. Иннокентий поднялся с кровати, сделал пару шагов. И это все вопросы? И всё? Он уйдёт так просто и оставит Мишу одного, одноклассники этого только и ждут. Миша опустил голову, мысленно моля остаться этого чокнутого, как вдруг из кармана Кеши посыпалось что-то мелкое, напоминающее бусины.       — Что это? — спросил Миша.       Иннокентий посмотрел на пол, затем наклонился и принялся собирать «это». На его лице блеснула улыбка. Миша же подался вперёд, когда Иннокентий протянул ему ладонь с бусинами.       — Всего лишь кошачий корм.       — И зачем он тебе?       — Подкармливаю местных кошек, люблю их. Вот, возьми, — Иннокентий высыпал корм в ладони юноши. — Увидишь кошку — покорми её.       — Хорошо.       «И всё-таки это странно», — подумал Миша, когда Иннокентий покинул его.