Девочка и смерть

К вечеру того дня шум и обилие посторонних в особняке постепенно сошли на нет. В нем снова воцарилась прежняя печальная тишина, свойственная всем старым домам, повидавшим в достатке трагедий человеческих жизней. Тетю Присциллу успели спасти, но, по настоянию врачей, ее поместили в клинику для пациентов с душевными расстройствами. Она нуждалась в постоянном присмотре и профессиональном уходе, ведь из-за передозировки снотворного чуть не потеряла зрение. Сбоили и другие системы в ее организме. Женщина почти не могла ходить, не разговаривала ни с кем, кроме Майлза. Уцелевший сын последовал за матерью — дядя Клиффорд арендовал ему квартиру недалеко от больницы. К тому же оттуда было удобнее добираться до Лондона, в пригороде которого базировался футбольный клуб Майлза. Он не поступил в колледж, да и не сильно к тому стремился. Парень не проявлял также должного усердия к спортивным тренировкам, потому смог устроиться на работу лишь помощником. В его обязанности входили поддержание порядка в раздевалках, учет инвентаря, стирка полотенец и формы других членов команды. Должно быть, это его страшно злило, но, изредка наведываясь домой, он не заводил об этом речь из чистого упрямства. Он сам это выбрал. Некому было его осудить. После того, как тетя Присцилла и Майлз покинули особняк, для Рей наступили по-настоящему славные времена. Она наконец-то была предоставлена сама себе. Дядя Клиффорд, погрузившийся в мрачную меланхолию, целыми днями пил, сидя у телевизора. К началу осени он спохватился, что девочке нужно где-то учиться, но не хотел особенно утруждать себя поисками, потому с сентября Рей зачислили в обычную школу в ближайшем городке, куда ей предстояло добираться самостоятельно. За лето она искренне полюбила пешие прогулки, и почти час в дороге не стал для нее основательным затруднением. Так пролетел еще год, наверное, лучший год в жизни Рей. В новой школе ее неожиданно тепло приняли, у нее даже появилась подруга, да и родственники больше не пытались превратить ее жизнь в ад. Она могла учиться, читать, гулять по окрестностям и спокойно изучать записи отца. Дядя Клиффорд совсем не обращал на Рей внимания, больше занятый попытками смириться с утратой сына, психическим недугом жены и маячившим на горизонте неотвратимым банкротством. Он не винил Рей в случившемся, лишь иногда, предложив разделить с ним прием пищи, прогулку к озеру или поездку в город, умолкал и надолго задерживал на ней взгляд, выражение которого оставалось для Рей неясным. Это происходило лишь в редкие моменты, когда он не был чертовски пьян, а большую часть времени он едва держался на ногах. В осунувшемся, постаревшем на целую жизнь человеке, словно снова вспыхивала искра сознания, тень прежней живости, но тут же безвозвратно гасла. Он был лишь отголоском себя самого, бледной копией, выгоревшей на солнце репродукцией. Впрочем, для пьющего человека Клиффорд оказался на удивление мирным. Приняв на душу, он просто уходил в свою комнату, откуда до утра раздавались звуки бесконечных телепередач и зарубежных фильмов. Майлз в свои приезды все же доставлял Рей неудобства, но к ее огромному везению был слишком занят работой и уходом за матерью, чтобы слишком часто ездить к ним в глушь. Он не мог отказать себе в удовольствии оскорбить или унизить кузину, напомнить ей о ее положении в семье и не последней роли в трагической гибели Тайлера. Поначалу Рей пыталась огрызаться и отвечать, но после того, как кузен вывернул ей руку, чуть не сломав запястье, избрала другую тактику. Она стойко выслушивала все гадости, потоком лившиеся изо рта кузена, подражая блистательному примеру невозмутимости Бенджамина. У него было чему поучиться. Теперь они с дворецким ладили куда лучше, хотя и он, к сожалению, не мог защитить Рей от нападок Майлза. Вмешательство кого-то со стороны лишь раззадорило бы его стремление донимать кузину. Не мог помочь и Кайло. Рей неоднократно жаловалась ручному монстру на мерзкое поведение брата, но он был непреклонен: Майлз один из Рэдгрейвов. Кайло не имел права вредить тем, в чьих жилах текла кровь его первого хозяина. Пусть ему и безумно хотелось этого. Это условие вызывало у Рей сильные сомнения: зачем тогда отец, а то был именно он, запер Кайло в подвале на долгие годы? До Джеральда монстр спокойно разгуливал по дому и, судя по его рассказам, сопровождал членов семьи в некоторых поездках. Он все же мог покидать особняк, но только с позволения хозяев, исполняя роль их телохранителя во время самых опасных вылазок. Бабушка Рей, имевшая славу блистательной охотницы, сражалась с ордами жутких тварей плечом к плечу с Кайло. А ее отец брал вампира даже в Новый Свет, отправившись туда обмениваться опытом с местными коллегами. Да, были и другие — старые семьи, хранители мира и знаний. В Великобритании, в Европе и за океаном. Все они поддерживали связь. Рей еще предстояло быть введенной в их тайное общество по достижению совершеннолетия. Казалось, что до него еще целая вечность. Ей было всего шестнадцать, и она только делала первые шаги на этом пути. Трудные шаги. Голова пухла от попыток усвоить огромные объемы информации. Отец подошел к своим записям очень дотошно, он боялся упустить малейшую деталь. Рей приходилось по тысяче раз перечитывать одни и те же страницы. К ее удивлению и ужасу, мир населяло бесчисленное множество разных созданий. Одних только видов вампиров, вопреки сформировавшемуся предубеждению, существовало огромное множество. Высшие и низшие; натурально и искусственно созданные (в свою очередь делящиеся на обращенных, проклятых и далее по списку…), древние; чужаки. Рей с особым интересом изучала именно подразделы существующих носферату, все силясь определить куда-нибудь Кайло. Спрашивать напрямую было бессмысленно — монстр отличался особенной скрытностью. Он без восторга отвечал на глупые вопросы Рей, а когда она пыталась узнать что-то о нем самом, всегда принимался увиливать. Она давно его не боялась, но все же благоразумно принимала некоторые навязанные им правила и не препиралась. Например, он приходил только ночью, избегая попасть на глаза кому-нибудь из домочадцев, и запрещал включать свет. Он объяснил это тем, что в прошлый раз, когда Рей имела счастье лицезреть его облик, она свалилась в обморок и поседела. И пусть ее психика окрепла с годами, с нее хватит одних только красных глаз, клыков и размытой, словно начертанной черной тушью, фигуры. Жаль, ведь детали его внешности могли дать Рей хоть какую-то подсказку. После школы Рей шла в городскую библиотеку и просиживала там допоздна, выискивая информацию, которая могла пролить свет на множественные загадки. Не только о ее ночном визитере, но и других созданиях, таящихся во тьме. Теперь она понимала жаркий интерес отца к фольклору и любым суевериям. Пользу имели любые свидетельства столкновений людей с неизведанным. Рей выписывала все в тетрадь, чтобы дополнить отцовскую коллекцию знаний, и, возможно, когда-нибудь передать ее следующему Рэдгрейву. Она, конечно, сомневалась, что будет кто-то после нее. Зачем создавать семью и заводить детей, обрекая их жить в вечном страхе и учиться охотиться? Быть отрезанными от обычных людей, не имеющих представления обо всех этих безумных вещах. Ван Хельсинг, его сын, бабушка Рей и даже Джеральд были жестокими сумасшедшими, раз осмелились продолжить род. Рей претило понятие долга. Ни под каким благовидным предлогом она не желала кому-то той жизни, которую унаследовала. Она предпочла бы поставить точку. Эти мысли всегда наводили на нее тоску, и сейчас им вторил унылый дождь, забарабанивший в стекла. Рей оторвалась от чтения и глянула за окно библиотеки. Она так увлеклась, что не заметила, как проторчала здесь до глубокой темноты. Часы показывали начало десятого. Странно, что ее не выгнали. Скорее всего, подслеповатый старичок-библиотекарь проглядел девчонку, забившуюся в самую дальнюю часть зала. Сама виновата, что не следила за временем, — пожурила она себя. Последний автобус, шедший до ближайшей к дому развилки, уже давно уехал. Теперь придется идти пешком в потемках, под усилившимся к ночи дождем. До особняка она доберется с ног до головы в грязи из-под колес проезжих мимо автомобилей. Ее путь пролегал по обочине шоссе, а дальше по разбитой дороге, в непогоду превращавшейся в одну непроходимую колею с серой водой. Рей уже проворачивала это, также засидевшись допоздна. В других обстоятельствах она бы получила удовольствие от прогулки, но сегодня у нее не было с собой ни зонта, ни дождевика, ни хоть какого-то оружия. В этих местах не водилось опасной нечисти, а низший вампир, прикончивший Тайлера, приблудился сюда случайно. Куда большую угрозу представляли люди. Как-то раз Рей едва отбилась от неприятного водителя, настойчиво предлагавшего «милой крошке» сесть в его жуткую колымагу. В такие моменты, как тогда и сейчас, она жалела, что ее ручной монстр заперт в особняке. Рей без сомнения позволила бы ему преступить границу, чтобы прийти к ней на помощь. Ей не помешала бы его защита. Но она догадывалась, какой суеверный страх испытали бы жители городка, явись за ней огромная красноглазая тень. Обличье Кайло не годилось для выхода в люди. Рей быстро покидала вещи в сумку, запахнула легкую курточку и выбежала на улицу. Для конца августа вечер выдался нетипично холодным, будто уже давно наступила глубокая осень. Мостовая блестела в желтом свете редких фонарей. Всего за пару минут Рей успела изрядно промокнуть. И очень кстати приметила машину Клиффорда на противоположном конце улицы. Она напряглась: скорее всего, что-то случилось. Дядя не приехал бы за ней просто так. Как минимум, он редко бывал достаточно трезв, чтобы сесть за руль, не подвергая себя риску попасть в аварию. Что-то с тетей Присциллой? Рей позабыла старые обиды и прониклась к бедной женщине сочувствием, какой бы вздорной и эксцентричной та не была, судьба ее сложилась крайне печально. Рей забралась на заднее сидение и, отряхиваясь от воды, собиралась с силами, чтобы задать вопрос. Но, когда она подняла глаза на водителя, необходимость что-то спрашивать отпала сама собой. Место дяди занимал Бенджамин. — Дядя в порядке? — на всякий случай все же уточнила она. Пока Рей беспокоилась о Клиффорде, ей меньше хотелось обругать дворецкого за навязчивую заботу. И пусть Рей была благодарна, она боялась общественного мнения — что станут говорить люди, а особенно учителя и одноклассники, заметив несовершеннолетнюю особу в обществе взрослого мужчины, что не являлся ее родственником? Слухи разлетятся быстрее, чем Рей успеет оправдаться и объяснить, что Бенджамин просто работает на их семью. — Да, мисс, — ответил дворецкий. — Он интересовался, куда вы пропали, и распорядился сопроводить вас домой. Рей недоверчиво изогнула бровь — Клиффорд, серьезно? Большую часть времени он был так пьян, что вообще не помнил о том, что у него есть племянница. С чего вдруг такая забота? Куда вероятнее, что дворецкий сам заметил ее отсутствие и проявил инициативу. Это льстило и одновременно раздражало. Да, они более-менее поладили, почти подружились, но… Но их сближение началось с той шутки про пистолет. Через несколько дней, как страсти из-за несостоявшегося суицида тети Присциллы утихли, Рей нашла на подносе под дверью красивый дамский револьвер, коробку патронов и руководство по эксплуатации и уходу. Первой ее мыслью было найти Бенджамина и швырнуть ему щедрыми подношениями в лицо, но потом Рей придумала кое-что получше. Она изучила руководство, зарядила пистолет и, выгадав момент отсутствия дядюшки, явилась к дворецкому. Она приставила револьвер к своему подбородку и взвела спусковой крючок. — Вы этого хотели? — запальчиво осведомилась она. — Наслаждайтесь. Я не могла лишить вас удовольствия посмотреть, как вышибу себе мозги. — Вряд ли подобное зрелище доставит кому-либо удовольствие, — резонно заметил он, привычно оставаясь невозмутимым. — Вы ошибаетесь, мисс. Я всего лишь счел, что вам пригодится средство самообороны во избежание подобных инцидентов, — разумеется, он имел в виду гибель Тайлера, якобы от клыков дикого зверя. Рей не стала говорить, что, будь у нее тогда пистолет, первая пуля предназначалась бы кузену. Честный ответ обезоружил ее. Она вернула курок в прежнее положение и убежала, чтобы разреветься, запершись в комнате. Рей не привыкла к проявлениям доброты и заботы от окружающих, тем более от совершенно чужого человека. Даже родственники относились к ней хуже. Выходит, дворецкий был не таким уж и плохим малым. Рей признала, что ей не стоит больше спускать на него всех собак. Хотя временами все еще хотелось. Как сейчас. Чувство благодарности быстро сменилось в ней раздражением. — Понятно, — хмуро кивнула Рей, — но больше, пожалуйста, никогда так не делайте, ясно? Я способна сама добраться до дома, не нужно приезжать за мной, ни сюда, ни тем более в школу. Нас не должны видеть вместе! — Кажется, я чего-то не знаю о наших отношениях, мисс, — усмехнулся он. — Отчего они нуждаются в такой строгой конфиденциальности? Рей пожалела, что тогда приставила пистолет к своему подбородку, а не выстрелила в этого пересмешника. Она и без его колкостей залилась краской, представляя, с какой страстью одноклассники ринутся судачить у нее за спиной. Пусть не только мне будет неловко, — решила она. — Бенджамин, сколько вам лет? — ядовито осведомилась Рей. — Какое это имеет значение? Дворецкий был не менее, а то и куда более скрытной персоной, чем ее ручной монстр. За год условно-дружеского общения, обмена остротами и любезностями, Рей не узнала практически ничего о его жизни вне особняка. Откуда он родом, есть ли у него семья, друзья или иные близкие люди, где он учился, чем увлекается или интересуется. Бенджамин всегда мягко переводил тему, стоило ей завести об этом речь. В результате она сформировала две версии: мрачную и печальную. Или он какой-то маньяк, скрывающий темное прошлое, или просто очень одинокий человек, у которого нет ничего, кроме работы. Последнее казалось донельзя странным, ведь Рей не замечала в нем малейшего изъяна, вынуждавшего искать уединения в глуши. — Не важно, — сдалась Рей, — в любом случае вы старше меня. Мне шестнадцать, а в таком возрасте неприемлемо разъезжать в машине со взрослым мужчиной на ночь глядя. Что подумают люди? Вдруг они решат, что я занимаюсь проституцией или еще невесть чем? Ее эскапада вызвала у Бенджамина лишь сдержанный смешок. — У ваших дяди и тети раньше был личный водитель, — напомнил он, — который каждый день отвозил близнецов в школу, а после забирал обратно. Выходит, Майлз и покойный Тайлер тоже страдали от подобных подозрений? Это многое бы объяснило. — Господи, — простонала Рей и спрятала лицо в ладонях. Она могла продолжить спорить, используя аргумент, что братья, на минуточку, мужчины, а значит, для них допустимо многое, за что будет осуждена женщина, но не стала. Ей пришлось признать поражение — Бенджамин ловко загнал ее в тупик. Это было унизительно. Она сама придумала все эти возможные подозрения, потому что они ей по-своему нравились. Ей хотелось наделить простую поездку до дома в компании работника дяди каким-то скрытым смыслом. И Рей винила во всем свою школьную подругу, Джессику, натуру романтичную и в чем-то наивную. Джессика уже вовсю интересовалась противоположным полом и не оставляла надежд заразить этим и Рей, чтобы обрести в ней достойного собеседника. Пока Рей лишь пропускала ее болтовню мимо ушей. Но ее проницательный ум не мог проигнорировать новые критерии оценки окружающих, пусть и столь примитивные. Из-за Джессики Рей была вынуждена отметить, что их дворецкий молод, хорош собой, имея холодную, аристократическую красоту. Были у него и другие достоинства, вероятно, пришедшиеся бы по вкусу Джессике. Она уже пыталась набиться к ним в гости, заслышав, что в особняке работает мужчина примерно тридцати лет, а значит, еще не дед, но уже далеко не прыщавый подросток, как все их сверстники. — Так что, мисс? — поторопил Бенджамин. — Домой? Или поискать гостиницу? Вы уже определились с почасовыми расценками? — Дядя уволит вас, если узнает о дурацких шуточках, — буркнула Рей, старательно пряча улыбку. — Сомневаюсь, что вы поставите его в известность, — беззаботно откликнулся он. Рей помотала головой. Нет, дяде Клиффорду точно не нужно знать. Эта мысль доставляла ей мстительное удовольствие. Ей вдруг стало хорошо — в тесном темном салоне автомобиля, под стук дождя, наедине с этим человеком, далеко от дяди, утопающего в скорби и алкоголе, далеко от монстров и запутанных записей отца. — Он приказал мне приехать за вами, — сказал Бенджамин и добавил с искренним сожалением в голосе, — а по пути раздобыть ему что-нибудь выпить. Кажется, он опустошил все запасы. Рей покосилась на зеркало заднего вида, где отражались только устремленные к ней темные глаза мужчины. Взгляд был нечитаемым. А ей до смерти хотелось разобрать в нем хоть какое-то выражение. Понять, что о ней думает этот человек. Как он к ней относится? Сочувствует печальной жизни бедной сиротки, о которой совершенно некому позаботиться? Сердится на вздорную девчонку с плохими манерами? Или… Варианты быстро иссякли. Не выдумывай лишнего, — приказала себе Рей. Забившись в самый угол сидения, куда не падал свет, она прижала колени к груди и обняла их руками, чтобы согреться. Вряд ли Бенджамин по-настоящему считает ее даже своим другом, поддерживая беседы только в рамках исполнения своих обязанностей. Забота о ней — тоже всего лишь часть его долга. А скоро им нечем будет платить. Хороший год заканчивался. С конца весны на горизонте замаячила новая беда: средства семьи неумолимо иссякали. Дорогостоящее лечение тети Присциллы нанесло сокрушительный урон и без того шаткому положению Рэдгрейвов. Летом Майлз начал оплачивать съемную квартиру из собственного жалования. Дядя Клиффорд уволил почти всю прислугу, кроме Бенджамина и престарелой горничной. Рей не раз видела, как дядя собирает по дому безделушки жены, а после увозит их на продажу. Он сказал Рей тоном, нетерпящим возражений, что осенью она тоже пойдет работать. Так что в шутке Бенджамина про почасовые расценки была слишком большая доля истины. Рей прислонилась головой к стеклу, провожая взглядом уютный свет окон небольших кирпичных домиков на окраине города. Праздное созерцание пейзажа избавляло ее от неловкой необходимости смотреть на дворецкого, когда она осмелится спросить то, что так и вертелось на языке. — А вы бы меня сняли? — Что, простите? — в кои-то веки ей удалось застать мужчину врасплох. Он по-настоящему удивился ее вопросу. — Ну, если бы я была проституткой, — уточнила Рей, — и оказывала такие услуги? Сняли бы? Двигатель автомобиля урчал, как задремавший зверь, а снаружи протяжно завывал ветер. Тишина в салоне резко стала особенно острой. Она задержала дыхание, ожидая вердикта. Или замечания, вполне заслуженного. Приличной девушке не подобает спрашивать о подобных вещах, даже допускать такие мысли. — Нет, мисс, простите, — помолчав, ответил Бенджамин. — Не принимайте близко к сердцу, но на мой вкус вы слишком юны. Рей показалось, что он оправдывается. Она тут же одернула себя — не имеет значения. Тему лучше закрыть раз и навсегда, если она не хочет лишиться одного из немногочисленных друзей еще до того, как дворецкий покинет их из-за невозможности платить жалование. Скорее всего, осталось не так уж и долго. Разве что Рей и вправду начнет карьеру жрицы любви, чтобы заработать на сохранение буржуазного уклада жизни Рэдгрейвов. — Ясно, — мрачно хмыкнула она. Рей не должна была, но все равно отчего-то чувствовала себя уязвленной.