The Resurrected sunset

Ведь природа людей Заставляет тянуться друг к другу, Как раньше...

Бах. Бах. Бах. С каждым ударом стена, надежно защищавшая от рассерженного нукенина, готова сломаться под нескончаемыми атаками и руганью. Обито, недовольно позарившись на это безобразие, скрестил руки на груди и не предпринимал никаких действий, чтобы это прекратить. Поменяв вычурную одеяние нукенина на льняную со свободным кроем одежду обыкновенного торговца, он выглядел вполне обыкновенным человеком. За исключением выражения лица проходимцы гадали о его мыслях: сложно было понять, готов ли он «продать» своего спутника прямо сейчас за пару грошей или витает в облаках, размышляя над новой книгой, прогремевшей на весь мир. История рассказывала про одинокого ронина, что оплакивал кончину своего хозяина и был готов совершить сэппуку на глазах у множества людей. Посетив последнее пристанище молодого хозяина, он взял в руки катану, но в последнюю секунду, подобно грустным романтическим историям на несколько сотен страниц, его остановила девушка, которую он ранее повстречал в борделе. Гул голосов не прекращался, множество критиков, считавших, что нужно было описать более подробно их любовную историю, рвали, метали и яростно стискивали не многочисленные волосы на голове. Другие же, менее лояльные, обсирали стиль и прилюдно топтали писанину знаменитого санина. — Как такое можно читать?! Вы что, не видите, какой ублюдский и тупой сюжет написан! Какой дурак станет восхвалять эту книгу? — Да-да, я согласен с Вами, господин. При всем уважении к великому санину Джирайе, ему надо бросить писать эту дрянь! — А девчушка та? Негоже брать нерадивых девушек в столь прекрасное место, короткие черные волосы, где это видно? Да она на парня похожа! Не будь так пикантны их взаимоотношения… Я бы в жизнь не поверил, что она девушка. — А ведь потом она сбежала и бросила его! Ронину надо было сделать… И многочисленные зеваки, подхватившие бурный настрой и не всегда понимавшие, о чем идет речь, принялись поддакивать и ругаться на чем свет стоит. Любительницы столь ярких эротических романов косились на своих мужей, по большей части неотесанных чурбанов, и мысленно вздыхали, беря книгу в руки и перечитывали наиболее понравившиеся сцены со столь интересным во всех смыслах главным героем. И никто не знал, кроме истинных героев истории, как на самом деле закручивается сюжет в дрянной книжонке. Обито же, слыша эти рассказы, по большей части не совсем понимал, в чем дело и о чем идет речь. Его побледневший спутник несколько раз краснел под внимательным взором, но не прекращал говорить о всяких небылицах. Слегка заинтересовавшись и решительно желая скрасить абсурдный вечер ещё сильнее, он приобрел повесть о «Восхождении Императора». На задней стороне аккуратно выведено «часть первая». И неожиданно для себя увлекшись сюжетом, перестал скрывать, что читает это. Раз все делают, то почему ему нельзя? Не обращая внимания на жалобные стоны о том, чтобы он прекратил читать в такие моменты, Учиха, сидя на стуле, готовый под его весом разломаться, вчитывался в текст. Махнув рукой на посмирневшего подопытного, который нашел себе на короткое время новое занятие, я подхватил свои пожитки, принялся обыскивать помещение. Действуя с осторожностью и боясь подорваться только от одного взгляда на закрытые ящики, рассматривал записи. На мгновение оторвался от удара, и потолок над нами покрылся небольшими трещинами. Удары прекратились, и тихий звук перелистывания страниц разрушил тишину. Едва ли не подпрыгнув, собрал несколько стопок бумаг и запечатал в свитке, Обито, с трудом оторвавшись от строк, настоятельно попросил поторопиться. — Если бы не читал эту гребаную книгу, мы бы намного быстрее закончили! Лучше бы ты остановил его, иначе сдохнем в одной могиле. Сомневаюсь, что ты этого хочешь. Он отвел взгляд и, задумавшись, издевательски закивал головой. Пробормотав ругательство под нос, собрал последние остатки и, закинув объемный свиток за спину, натянул на лицо ткань. Вероятно, мы бы ушли отсюда спокойными и довольными, Обито расправился бы с целью, я же под фанфары взрывов за спиной слинял под шумок. Едва успел подойти к стене, защищенной грудой сваленных шкафов, сзади с тихим скрипом раскрылась ранее спрятанная дверь. — Это же не ты сделал? — отложив книгу, поинтересовался Обито. — Кто знает, мог что-то нажать, в этом хламе легко спутать рычаг с чем-то иным. Отбросив всякое само достоинство после нашей встречи несколько дней назад, когда Учиха имел наглость предложить одной девушке составить мне компанию со словами: «Видите того парня? Он давно скучает, его девушка сегодня бросила. Не хотите с ним познакомиться?». Сердобольная девушка, принеся закуску за счет заведения, принялась болтать и утешать из-за разрыва. Тоби, посчитав это интересной шуткой, принялся наблюдать. Разозлившись на неуместный, как ей показалось, комплимент, сотрудница ловко перебралась через столик и залепила пощечину. Недоумевая, что, черт возьми, произошло, я быстро оплатил счет и быстро ретировался из заведения под подначки неугомонного и вновь съехавшего кукушкой Тоби. В течение нескольких свободных дней он несколько раз проводил такие «эксперименты», считая это уместным и смешным. Подтвержденный диагноз под названием «извращенный и тупой юмор» красовался над его головой, стоило увидеть в поле зрения черную игольчатую макушку. Пейн, разозлившись на долгое выполнение задания, активно давал «пинки» Обито, тот же в ответ доставал меня, делая странные жесты, и задумчиво глядел в мою сторону. — Надо проверить, что там. — Ты хочешь, чтобы я один туда шел? Мне с важным видом покивали головами, продолжая требовательно смотреть на проход, идущий в глубину неизвестности. Через мгновение с той стороны, где мы стояли, прилетел камень. Разлетевшись в щепки от прикосновения с кулаком, едва не закашлял от пыли. В два счета меня схватили за шкирку, как кота, и я, ругаясь на абсурд происходящего, закинули в темноту. Сзади послышались звуки ударов, скрещенных кунаев и крики разъярённого нукенина. Сделав пару осторожных шагов в темноте, дверь с щелчком закрылась, и звук, напоминающий хруст прутьев дерева под ногами, заставил напрячься. Волосы встали дыбом, и секундой позже земля разверзлась, и я полетел в неизвестность. Пролетев в свободном полете некоторое время, с грохотом встретился с землей. Пролежав добрые пять минут, вслушиваясь в окружающие звуки, с молчаливым удивлением опознал, что не слышу никаких ударов, лишь легкое гудение где-то на фоне. На ходу залечивая раны, приготовившись в случае чего обороняться, зашел в ранее скрытое помещение. Первым, что бросилось в глаза, стала огромная колба с мутной жидкостью, множество проводков тянулись к металлическому основанию, переходящими куда-то внутрь и свободно струящиеся внутри, несмотря на окружающую воду. Я удивленно воззрился на это, не ожидая, что найду тайную лабораторию. Кто вообще делает нечто подобное под землей? Ответ нашелся сам собой: «Тот, кому есть что скрывать от глаз общества». Всем известно, по какой причине Орочимару стал нукенином, слухи, ходившие среди людей, увеличивались в геометрической прогрессии, добавляя буйство красок. Кто-то считал его людоедом, поедающим своих подчиненных и отбросившим лик человечности. Другие предпочитали называть его безумным ученым, которого не приняли в обществе из-за неординарных опытов. Но фактом оставался один момент: ему больше не рады в Конохагакурэ. А вот по какой причине общество придумает самостоятельно. И вот поэтому мне было неприятно видеть эту картину, никто не будет готов, кроме создателя, разглядеть под слоем пыли человеческое очертание. Кто это? Позабыв, как дышать, принялся оттирать, и то, что открылось моему взору, заставило похолодеть от ужаса. Девочка с маской на лице, куда была прикреплена трубчатая маска, плавала внутри колбы. Я едва заставил себя отойти от этого места, не в силах перестать разглядывать, боясь, что рано сейчас она откроет глаза. Спокойное, умиротворённое лицо поведало о последних мыслях и ощущениях ребенка. Она жива или… Но зачем? Неужели Дзара проводил над ней эксперименты? Взяв ее в подопытные, он издевался над ней, подобно Орочимару. Потряс головой, стараясь избавиться от страшных мыслей. Неужели он проделывал с ней то же, что и со мной, Обито? Но это невозможно, ведь на её теле нет никаких следов насилия. Она была абсолютно чистой, без единого шрама! Даже у обычных детей без чакры иногда бывают шрамы из-за бурного детства или работы. Столы, расставленные по кругу в комнате, не содержали никакого оружия, способного причинить вред. И в глубине одного из ящиков я нашел окровавленные хирургические инструменты. Запекшаяся кровь превратила некогда стерильные и пригодные инструменты в нечто безобразное в моих глазах. Волей-неволей в голове появлялись ужасные картины. Пока Обито удачно задерживал цель, распечатал свиток и, не замечая, как летают листы по комнате, я пытался найти хоть что-то похожее, что подтвердит догадки. «Номер два чувствует себя плохо, заражение, полученное пару месяцев назад, поражает органы…» «Ввел сыворотку, над которой работал долгое время. Учитель говорил, что она может помочь, но жизненные показатели не изменились. Необходимо подождать…» «Я подключил датчики на свое тело, они должны отслеживать показатели. Вероятно, сыворотка не помогает из-за места, в котором они находятся. Но только там пригодны условия для жизни…» «Сегодня я дал им другие имена. Ниномия и Ичика. Ей бы не понравилось, точно была бы против менять на нечто подобное…» Другие записи не содержали информации, непригодные из-за грязных пятен, местами порезанных или зачеркнуты. Сидя на земле, в окружении разбросанных бумаг, не мог найти того, что искал. Я чувствовал облегчение с непонятными и легким привкусом горечи, оставшийся на языке. Охваченный злостью на самого себя за неуместные мысли в такой неподходящий момент, аккуратно перешагивал, стараясь не запачкать. Так сильно желая найти доказательство причастности, связи Дзары с Орочимару, метался из стороны в сторону, уже совсем позабыв на ранее волнующую душу находку. Что на самом деле я пытался отыскать? Горькое разочарование от того, что опасения подтвердились, или проблеск надежды, что я до сих пор вхожу в общество «нормальных людей», которые не поступают столь жестоко с невинными людьми? Когда тревога перестала насаждать, заходя в соседнее помещение, стер с небольшой таблички пыль с надписью «номер один». В новой колбе с еще большим количеством провод внутри находился мальчик с полностью отсутствующими волосами, неопознанными язвами на оголенной коже, кожа на лице давно перестала иметь здоровым оттенок. Сколько бы раз не вглядываться, все сильнее проглядывалось очертание черепа. Он был худым, трудно представить, что раньше был человеком, а не полуживым скелетом. Датчики на панели управления ритмично отстукивали, создавая монотонный ритм. Те же самые, что и были рядом с девочкой. Это их сердцебиение? По стенам были развешаны диаграммы и зарисовки различных веществ, которые отдаленно напоминали привычные капсульные таблетки. В самом дальнем углу каморки хранилась стопка печатей, собранных в ящике. Едва я успел разгадать секрет зачарованной техники, которая не позволяла никому открыть и воспользоваться содержимым ящика, как на потолке вспыхнули символы на незнакомом языке. Они быстро погасли, словно их и не было, оставив лишь пепел, который осыпался на голову, оставляя за собой невидимый след. Я же совершенно этого не заметил. Там же множество полок были заполнены различными свитками с техниками, от самых слабых до ужасающих. Нельзя, чтобы Обито добрался до этого места. Жертв станет в разы больше, чем я на то предполагаю. Один из свитков раскрылся, и зачарованно вглядываясь в призрачные рисунки, неотрывно глядел на эти черные письмена. Неужели, это и правда была моя судьба… Я зажал в ладонях свиток. В горле пересохло, кадык заходил ходуном, а сердце стучало, как барабан. Мир живых и мёртвых отделён мистической Рекой Трёх Дорог. Благочестивые души смогут перейти Сандзу по безопасному пути, не встретив на своём пути озлобленных, шумных и крикливых низших демонов. Грешные души должны переплыть реку вплавь, как бы ни были страшны твари, ужасы предстоят лишь впереди. Если старуха Дацубэ стянет с тебя всю одежду, старик Кэнъэо раз и навсегда снимет кожу. И быть боли вечно. Тебе останется лишь надеяться, что попадаешь на первый уровень: «Ад воскрешения». Низшие, уродливые в своей красе, будут колотить убийц, насильников до самой их смерти. И не обольщайся, если думаешь, что это конец. Пока не закончатся грехи, пока душа не перестанет так ярко сиять и манить своим светом демонов, ты будешь возвращаться. Самым ужасным и быть поистине отвратительным существом, отринувших человеческое сострадание к другим, нужно оказаться в самом низу. «Ад бесконечного страдания». Предстоит провести бесконечно долгое время, прежде чем сможешь вернуться в колесо перерождений. Но не обольщайся внешности, существует множество слухов и легенд, рассказывающих о незримой красоте высших демонов. Легенды гласят, что их кожа бледна, как мрамор, а волосы черны, как ночь, но их глаза пронзительно ясны и прекрасны. Их лица, будто сотканные из звёзд, манят смертных своей недосягаемой красотой. Их руки нежны, как лунный свет, и легки, как перо. Они могут принять любой облик, стать кем пожелают, но их истинная сущность полна животной низости. Исполняя заветные желания, способны помочь, но любого встреченного человека могут подчинить своей воле и поглотить, унося на третий уровень, известный как «сокрушающий ад». И будь радостен, если ты действительно попадешь именно туда, нередки случаи, когда исход намного печален. Сгинет твоя душа в их безразмерных желудках… Изгнанным людям и душам, которым не найти покоя среди человеческого мира, дорога лишь в Дзигоку к Царю Эмме. Живи и страдай, ибо, найдя свет, ты ослепнешь от его сияния, ощутишь боль и навсегда утратишь человеческий облик. Такова истина. Однажды ты сожжёшь глаза, глядя на истинный мир, и познаешь всю боль от бесконечности мироздания. Да будет так вовеки веков. В следующем абзаце была представлена подробная таблица с указанием различных мест, где, по предположению, может образоваться щель, через которую не упокоенные души, неспособные смириться со своей смертью, могут проникнуть в наш мир. Чаще всего такие места встречаются на полях сражений. Словно удар молнии, в моей голове вспыхнула совершенно безумная идея. Обито. Если это правда… От этих мыслей глаза лихорадочно заблестели. После того как я загадаю это желание, этот сумасшедший лицемерный ублюдок станет ли послушным моей воле? Признает свою вину и будет умолять о прощении? Я мог бы заставить делать то, что он вытворял со мной: изводить, разрезать, кусать и рвать клочья только из-за неправильно сказанных слов! Не переставая кусать губы до крови, нервно постукивать пальцем по свитку и думать о будущем. Что будет, если я применю хенгэ его любимой и приду к нему? Он будет умолять или шептать нежные слова любви? Крепко обнимать, целовать, закрывая глаза на происходящее. Это будет поистине грязным финалом для этого… Слов не хватало, как сильно я желал унизить этого человека. Крепко сжимая кулаки, не обращал внимание на окружающий мир, совершенно не осознавая, что происходит. Неутолимая жажда усилилась. Наступит день и я… Я что? В то время я еще не осознал, что именно так яростно желаю заполучить и не смог понять, что в тот момент над всеми прочими моими желаниями преобладали подчинить Обито и странная тяга к нему. Одежда промокла от холодного пота, а кожа на голове онемела, но я набрался смелости и принялся дочитывать текст до конца. Истина мироздания скрывается в метафорическом древе, где находятся бесчисленные миры. Каждый из них имеет свое начало, от которого ответвляются другие, более мелкие, слабые и неважные миры. Они повторяются, обладая единой концепцией в пределах своей ветви. Лишь незначительные изменения могут изменить или уничтожить мир, но ничто не может изменить основу всей вселенной в рамках этой концепции. Эти миры держатся на двух ключевых элементах. Если один из них не рождается, что само по себе является ошибкой, то мир оказывается в состоянии дисбаланса и неравномерного развития. В таком мире могут возникать кризисы, конфликты и внутренние противоречия, которые могут привести к хаосу и нарушению равновесия. Рано или поздно этот мир уничтожит сам себя, но только в том случае, если ключевые элементы этого мира навсегда покинут круг перерождений. Крайне редко случается, что мир, находясь в гармонии с элементами, приходит к распаду. Чаще всего это происходит из-за «апостасии», что означает «отступничество». Они не должны стать человеком, они не должны жить и находиться в тех мирах, их существование сродни математической ошибкой. Но «апостасия» всегда будет, независимо от причин появления, и только от их действий зависит судьба элементов, а в конце и миров. Только уничтожении само существование «апостасии» и наличие живых элементов, может привести к гармонии. В конце крупными буквами написано: «Апостасия» ни в коем случае не должна вступать в контакт с высшими демонами. Сердце забилось быстрее, кровь полилась по жилам, как при марафоне. Кадык снова дёрнулся, пока опустил глаза вниз. Свиток в руках загорелся, и языки пламени нежно прикоснулись к обнажённой коже. Затем все бумаги вокруг тоже загорелись, а чёрный дым коснулся глаз, и мир потускнел. Но как только я пришёл в себя от сна, сердце наполнилось трепетом. Осознавал прочитанное, но не трепетал от восторга, а от панического ужаса. Я сам не мог понять, чего именно боюсь, но сердце и душа пребывали в хаосе и смятении. Словно стоял на кромке пропасти, и там ждала только темнота и непроглядная чернота, где нет ни жизни, ни света, ни цели и ни дна. — Что ты здесь делаешь? — раздался заинтересованный баритон Обито из-за спины. Сам не понимая, почему я попытался спрятать пепел под ноги, но он рассыпался сквозь пальцы, словно песок времени, ускользающий от меня. Похолодел от ужаса, ощущая пристальный взгляд, наполовину повернувшись к нему корпусом, обвёл испачканными в саже руками горелую каморку. Вряд ли смог бы припомнить момент, когда я хотел видеть его меньше, чем сейчас. — Оно загорелось, стоило мне сюда зайти, я попытался успокоить огонь, но ты и сам видишь результат, — переместившись в лице, я обеспокоенно посмотрел на Дзагу, которого притащил Обито. — Что он здесь делает? — Он нужен живым, так что подлатай его, пока он не сдох в луже собственной крови, — не беспокоясь о самочувствии пленного, он скинул его с рук и вытер окровавленные перчатки о его одежду. — Тебе ведь известно, что он натворил, не так ли? — С чего такая уверенность? Я просто выполняю задание. — Если бы ты просто выполнял задание, мы бы давно его закончили, — покачав головой, озвучил известную для всех мысль. Странное чувство, недавно охватившее меня, постепенно улеглось, и я смог вздохнуть спокойно, не опасаясь, что вот-вот сорвусь на бег. Я запомнил информацию, и как же иронично было видеть в письменах знакомое место! Напоследок несколько раз пнул под рёбра беззащитного нукенина, чем вызвал нечитаемый взгляд Обито, который начал осматривать все комнаты. Пока он был занят, я занялся более серьёзными ранами. Тяжело сглотнул, во рту было сухо, губы потрескались, а красивое юное лицо исказилось в уродливой гримасе, которая, к счастью, была скрыта под чёрной маской. Примерно через полчаса моё тело перестало дрожать. В одно мгновение я перестал думать, мир вокруг затих, стал спокойным и холодным, словно лёд. Я прочитал свиток, который мог бы изменить всё. Если захочу, то смогу контролировать всю организацию. Они не смогут действовать без моих приказов. Если скажу им, что нужно уничтожить самих себя, подорвавшись на новой бомбе Дейдары, они не посмеют ослушаться. И я действительно могу это сделать. Когда первый испуг прошёл, я ощутил прилив невероятно мощной энергии, словно по воле богов, которые позволили водопаду падать со скалы в высохшую реку. Перед глазами словно развернулся свиток с грандиозными замыслами, наполненными яркими красками и чувственным удовольствием, а также всё возрастающим желанием получить всё, чего жаждет душа. — Твои волосы… — Что? — удивленно переспросил, оторвавшись от созерцания фантазий в голове. — С ними что-то не так? Обито тихо вздохнул, стряхнул с моих волос какой-то пепел, сел поудобнее и задумался, глядя перед собой неподвижным взглядом черных глаз. — Орочимару здесь. На меня словно вылили в один миг ведро холодной воды. Всплеск эмоций вспыхнувший в груди были готовы взорваться, скинуть с пьедестала уравновешенных мечт и пинком отправить в мраморные павильоны усыпальницы. Я медленно обернулся. Не ясно, что увидел в моем взгляде, возможно, хищный расчет, сменившийся по-детски рассеянностью. Едва выдавив хриплое: «Что?», он махнул рукой в соседнее помещение. — Он не думает совсем о тебе. У него есть цель, а ты ничего не можешь с этим поделать. Я совсем растерялся, все, что хотел сказать, вылетело из головы. — Ты не думал, что, если твое отсутствие не беспокоит человека, значит и твое присутствие никогда не имело значения? Сердце забилось быстрее, его слова, полные жалости и чего-то похожего на сожаление, гвоздями впивались в сердце. Стиснул зубы, а руки сами собой сжались в кулаки. Я не был готов ответить на этот вопрос, да и не видел в этом смысла. Действия говорили сами за себя. Наше внимание привлек стон боли, доносившийся из уст Дзагу, который постепенно приходил в себя. Он даже не пытался вырваться и сбежать из лап Учихи. Обито перевел свой плотоядный взгляд на нукенина, который метался из стороны в сторону. Звериная часть, сдерживаемая цепями, была готова вырваться наружу. Неясно, откуда взялись столь сильные эмоции, которые появились за считанные секунды. Опасаясь, что задание будет провалено, я положил руку на плечо и вернул его на место. Обито, чей бурный нрав прятался долгие годы, но раскрывался крайне быстро, свирепо посмотрел прямо в глаза. Я боялся, что он вот-вот применит гендзюцу, но не из-за шарингана, а из-за последствий этого действия. Внезапно хорошо знакомый холодный голос раздался совсем рядом. — Хисахито? Я не мог посмотреть и не мог взглянуть в глаза — увидеть, как замешательство сменяется непониманием. Обито же краем глаза бросил взгляд на новоприбывших и крепко сжимал мою руку, отрезвляя своим прикосновением. Нас разделила пропасть в два поломанных мира. — Здравствуй, Саске. Давно не виделись. И я посмотрел на него уже другими глазами. А он… И вправду изменился. Не похож на самого себя, глаза уставшие, волосы совсем потеряли свой блеск, взъерошенные, и кончики слегка закруглялись от влажности. Это правда ты? Почему ты не такой, каким я тебя запомнил? По ночам, когда лежал на промерзшей земле и влажные футоны не давали заснуть, часто думал о тебе. Не в силах сдержаться, встал рядом с тобой. Мне хотелось прикоснуться к тебе, заглянуть в глаза, целовать и никогда не отпускать. Я помнил, как всё начиналось: с желания быть рядом с тобой и не отпускать, с жаждой полной грудью вдохнуть твой аромат. Потеряв опору в родителях, людях, к которым я быстрее всего привязался, невольно перевел весь фокус внимания на тебя. И как же было горестно осознавать, как односторонней являлась эта связь. Что же делать… Что мне нужно сказать? Я… Я вдруг четко увидел, что мы поравнялись ростом. Время протекло катастрофически быстро. Не знал, что делать, был слишком взволнован и растерян, чтобы мыслить ясно. Не сводя с него лихорадочно горящих глаз, через какое-то время я произнес сводящим с ума, как пронеслось в голове Обито, низким и хриплым голосом: — Саске… — …Что? Казалось, что он тоже был удивлен этой встречей не меньше меня. С тихим смешком с моих губ сорвались фразы. — …Я до сих пор думаю о тебе, надеясь, что у тебя всё хорошо. — …А я про тебя даже не вспоминаю. — Я знаю. Сердце Саске, казалось, вот-вот вырвется из груди и заставит его пуститься в бегство. Он не испытывал такого волнения даже во время побега из Конохи. Эти эмоции были для него в новинку и пугали, но он продолжал отчаянно сражаться с самим собой, прилагая все усилия, чтобы удержаться на краю пропасти. Спрятав глаза, он сумел подавить горькое разочарование, вызванное этим разговором. В голове эхом раздавалось последние слова Хисахито, наполненные усталостью и смирением происходящего. Машинально он сделал шаг назад, отступая вглубь комнаты и нежданных гостей. И Саске, боровшись с сонливостью от долгой дороги, вскинул брови, не совладав с мимикой. Хисахито, нацепивший капюшон на голову вернулся обратно к незнакомому мужчине. Тот же не сводя цепкого взгляда, положил руку ему на талию и притянул к себе, положив подбородок на макушку. В течение всего этого времени они не отрывали взгляда друг от друга, оценивая и анализируя поведение оппонента. Орочимару, выглядывая из своего угла, пристально изучал лицо, наполовину скрытое чёрной маской. Что-то в его позе или выражении лица показалось ему знакомым, как будто он видел эту личность раньше, словно между ними существовала какая-то скрытая связь. Орочимару с интересом посмотрел на молодого человека, который, как он считал, принадлежал тому мужчине, слегка наклонил голову и с любопытством окинул взглядом своего ученика. По невозмутимому лицу, скрытому за маской отчуждения, сложно было понять, что он чувствует. Но когда мужчина при всех провёл рукой по его предплечью, тело Саске дернулось, как от электрического тока, и откинулось назад, словно от пощёчины. Внезапно он положил руку ему на грудь, туда, где находилось сердце, а затем переместил её на лицо, прямо на губы, скрытые от чужих глаз. Орочимару с явным любопытством облокотился о стену и внимательно наблюдал за происходящим, совсем забыв о цели их визита. Саске не предпринимал никаких действий, пока их лица не оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга, а дыхание не смешалось в узком пространстве между ними. Маски были сорваны с их лиц, и, охваченные порывом страсти, они едва не поцеловались на глазах у всех. Однако молодой человек, смутившись, отпрянул, натянул ткань почти на глаза и отошёл на несколько метров. Мужчина, не потеряв самообладания в такой неловкой ситуации, самодовольно посмотрел в нечитаемое лицо Саске. — Кхм, — я прочистил горло, пытаясь избавиться от воспоминаний. — Что вы здесь делаете? Орочимару неторопливо вышел из угла, словно не замечая происходящего. С научным интересом он окинул помещение цепким взглядом своих змеиных глаз и начал колдовать над металлической коробкой. Воздух из больших баллонов, расставленных вдоль стен, с громким звуком выходил наружу. Вода, содержавшаяся в колбе с мальчиком, просачивалась в насосы и исчезала под землей. Заметив это, Дзагу, о котором все забыли, громко закричал: — Не смей! Прекрати это, Орочимару! Он умолял, пытался отнять контроль, дергал за ноги, но все было бесполезно. Саске, медленно приходя в себя, отошел к стене и, сделав вид, что его не существует, просто наблюдал за тем, как ползает нукенин. — Ты же обещал, что они будут жить! Обещал, что можешь их спасти, но сейчас же ты… — слезы лились из его глаз, оставляя следы на обезображенном от битвы лице. — Просто убиваешь их! — Какая разница? — равнодушно спросил Орочимару, брезгливо стряхнув с себя руку мужчины. — Они уже мертвы. — Ч-что? — Твои дети давно мертвы. Думаю, уже как пару часов, не так ли, мальчик? Я, будто пробудившись ото сна, посмотрел вокруг, переглянулся и с удивлением перевел взгляд на говорящего. Правду говорят, в самом деле — человекоподобная змея. Дзага с надеждой посмотрел на меня. — Когда я пришел, какие-то датчики работали, но не знаю, к кому они были подключены. В записях говорилось, что ты тоже подключался к ним, — и, спохватившись, недовольно произнес: — Я тебе не мальчик. Орочимару не произнес ни слова, лишь слегка улыбнулся. С лица Дзаги сошла вся краска. В один миг он потерял и свою жизнь, и жизнь своих детей.