Воровка драконов

Висенья быстро заперла двери комнаты. Где же оно? Где то, что должно быть здесь? Почему ей кажется, что письмо брата — лишь отвлекающий маневр? Где послание, которое должна была написать ей мать? Девушка ещё раз оглядела комнату. А вдруг кто-то уже нашёл его? Вечер близится, и в сумерках искать будет труднее. Или, может, всё-таки это было только письмо Джекейриса? Нет… Зеленые что-то скрывают. Они не просто так оставили её на свободе. Висенья устало опустилась на кровать, и взгляд её упал на зеркало. Там отражались её распущенные, чёрные как смоль волосы. Она красила их сажей, что, конечно, оставляло черные следы на постели и одежде, но попросить у Зеленых хну она пока не решалась. Она подошла к камину и взяла в руку обугленный кусок угля. И вдруг заметила: кто-то как будто протёр стену камина рукавом, оставив неровное пятно. Она действовала быстрее, чем успевала обдумать: через секунду её рука уже ощупывала углубление в камине. Сердце заколотилось, когда пальцы наткнулись на сложенную бумагу. Письмо было грязное, но целое. Она развернула его и узнала почерк брата. «Плохие новости, Висенья. Деймон то ли поссорился с мамой, то ли решил показать характер и улетел в Харренхолл, якобы захватив его. Но там и захватывать особо нечего. А Зеленые, говорят, собирают армию. Есть слух, что Эймонд прибудет с Вхагар. Это нехорошо. Пока у нас перемирие, но, кажется, твой муж уже что-то задумал. Ты единственная, кто может добыть мне информацию и не допустить усиления Зеленых». Висенья стиснула зубы. Значит, Деймон снова решил поиграть в короля? А между тем в этом спокойном, ленивом замке строятся планы, которые могут погубить её семью, и всё это у неё под носом? Нужно что-то делать. Никого из слуг или рыцарей на свою сторону не переманить, да и нужны ли они ей? Ей нужна крупная шишка. Нужно завербовать кого-то из новой родни. Алиссенту она уже пыталась убедить, уверяя, что мечтает лишь о том, чтобы родить внука и расставить в этой войне все точки. Это было сказано лишь затем, чтобы свекровь успокоилась и не задавала лишних вопросов. В общем-то, рождение наследника — неплохая идея. Конечно, о мире не может быть и речи: как только Висенья родит Эйгону ребёнка, она захватит власть и вернёт трон. И всё же, это — план долгий и рискованный. К тому же, тогда регентом станет сама Висенья, а она об этом не мечтала. И ещё есть Хелейна. С первой королевой встречаться пока не хотелось. Из-за стычек и из-за мести погиб ребёнок, и она не могла даже смотреть ей в глаза. Хелейна была единственной здесь, перед кем ей было действительно стыдно, кого было искренне жаль. И снова всё из-за Деймона. Он снова поставил её в тупик! Как же найти здесь поддержку? Нет, если не можешь прочно встать на ноги — сделай так, чтобы никто не стоял. Ей нужно посеять раздор в этой не слишком дружной семье. Вдруг у Висеньи появилась идея. Она поняла, что ей нужно натравить этих гиен друг на друга — и действовать нужно прямо сейчас. Она переоделась в откровенное платье и направилась сквозь ночную темноту к одному из мужчин, который её раздражал. Надо было обезоружить того, кто по-настоящему умен и кто мог стать достойным противником. Эймонд был как раз таким человеком. *** — Не слишком ли поздно ты пришла ко мне? И не ошиблась ли ты покоями? — Эймонд сидел на стуле, словно хозяин, лениво играя золотой монетой, которую вертел в руках. Он оглядел Висенью и усмехнулся. На то, что он поддастся соблазну, Висенья не надеялась. Но это не помешает. — Я чувствую себя пленницей. В этом замке за мной следят тысячи глаз, — ответила она, склонив голову в легкой жалобе. — Так пожалуйся своему мужу, — равнодушно бросил Эймонд. Он не догадывался, зачем она пришла. — Покажи мне Вхагар, — вдруг попросила девушка. — С чего бы это? И зачем тебе Вхагар? — в его взгляде появилась насмешка. Она глубоко вдохнула. Он должен клюнуть. — Ты кажешься мне достойным соперником, — начала она, с вызовом глядя в глаза. — Конечно, возможно, для тебя я тут запуганная, загнанная в угол девчонка, и кажется странным, что я прихожу к тебе с просьбой… Могла бы пойти к Эйгону, но у меня нет желания видеть тех шлюх, с которыми он развлекается, и слышать, как он в пьяном бреду сравнивает меня с ними. В тебе есть то, чем должен обладать король. Она бросила на Эймонда испытующий взгляд. — Или… к счастью. — Значит, ты хочешь сказать, что зовёшь меня на прогулку ради душевного равновесия? — хмыкнул он, словно её просьба была абсурдной. Висенья гордо вскинула голову. — Хорошо. В таком случае я действительно пойду к Эйгону. Я не гордая, могу попросить и у него. Она развернулась и пошла к двери. Результат мог бы быть лучше, но то, что он впустил её поздно ночью, о чём-то уже говорило. Дверь скрипнула, и она едва не вздрогнула от неожиданности. — Пойдем. Я покажу тебе Вхагар. *** Почему он согласился? Висенья не знала, но это значило, что у него к ней есть какой-то интерес, и какой именно — не имело значения. На улице было холодно; ветер с моря пронизывал до костей, платье совсем не подходило для ночной прогулки. Сердце её стучало бешено, и она быстрым шагом следовала за Эймондом на задний двор замка, чтобы увидеть дракона, который убил её брата. Когда Рейнира требовала голову Вхагар, Висенья с трудом переубедила мать, что драконы ни в чем не виноваты, и что война уничтожит их, если не всех, то половину. Но теперь, стоя лицом к лицу с Вхагар, Висенья не могла сдержать смешанных чувств. Злость, боль, беспомощность накатывали волнами. В её воображении вновь и вновь всплывали картины, где она представляла последние минуты Люцериуса. Вхагар спала. Чувствует ли она своего всадника неподалёку? Чувствует ли вкус крови, которую недавно смаковала? Эймонд следил за Висеньей, то переводя взгляд на дракона, то снова на неё. Висенья стояла безмолвно, слёзы катились по её щекам. Эймонд знал, что её беспокоит, знал, из-за кого она страдает, но она не бросалась на него с кулаками, не проклинала Вхагар. Она словно копила боль внутри, загоняя её в глубину. Неожиданно Висенья пошла ближе к дракону. Принц был уверен, что Вхагар не обратит на неё внимания — дракониха уже слишком стара, и ей безразлично всё, что происходит вокруг. Но чем ближе Висенья подходила, тем более беспокойной становилась Вхагар. В конце концов, она открыла глаза и с недовольным рычанием уставилась на ночных гостей. Эймонд не шелохнулся, словно ждал представления. Смрад из пасти дракона был тяжёлым, но тёплым. Вхагар принюхивалась к девушке и рычала, раздражённо приподняв голову. Висенью трясло от страха, но она не двинулась с места. Она повернулась, и её взгляд встретился с взглядом Эймонда, стоявшего с невозмутимым лицом, руки скрещены на груди. Люцериус был славным мальчиком, думала Висенья. Он никогда не стремился к власти, не желал причинять вреда, его вечно преследовала неудача с валирийским. Сколько раз он просил её объяснить значение очередного слова на этом прекрасном языке. Раздражал, но теперь за это раздражение она бы отдала всё. Он любил как она читала стихи и особенно, как пела на этом древнем языке. И вот из её груди, будто вырвавшись сквозь боль и слёзы, зазвучала тихая мелодия на валирийском — баллада об Эйгоне, его двух сёстрах и славных драконах, среди которых была и Вхагар. Будто в память о брате и о боли, что будет с ней всегда. Дракон будто прислушался, и гневный рык сменился урчанием. Вхагар положила голову на землю, её огромный глаз следил за Висеньей, которая тихо продолжала песню. — Ты убила моего брата, — прошептала она на валирийском, — мне бесконечно больно... Но я прощаю тебя. Вхагар подняла голову, и снова зарычала, на этот раз словно в ответ на её слова. Затем положила голову обратно и из её пасти донёсся довольный гул, похожий на урчание. — Дай мне руку, — раздался рядом голос на чистом валирийском. Висенья вздрогнула, но послушалась. Эймонд накрыл её пальцы своей рукой и осторожно поднёс их к шершавой чешуе дракона. Вхагар в конце концов выдохнула, успокоилась и закрыла глаза, словно всё поняла.Сердце Висеньи всё ещё колотилось, она не могла поверить в происходящее. — Ты глупа, — прошептал Эймонд, склонившись к её уху. — Ты подошла к чужому дракону. И хотя она подчиняется своему всаднику, для тебя она мало чем отличается от дикого. Она могла тебя сжечь.Ей было бы плевать, Таргариен ты или нет. Висенья повернулась и взглянула ему в глаза. — Ты же её контролируешь. Он не мог позволить себе допустить смерть королевы. Это было бы возможно лишь в одном случае — если бы Вхагар его не слушалась. Но разве такое вероятно?.. И всё же он произнес эти слова. Эймонд поджал губы, изучая её лицо. Будто только, что она узнала его большой секрет. Вхагар не всегда идёт за его словом? Глупая, но от того ещё более правдивая догадка пронзила её сознание. — Ты…ты начал Танец Драконов с Люцериусом, даже не желая того? — её голос дрожал, лицо побелело. — Ты не смог остановить Вхагар… Она убила его без твоего согласия? Принцу нечего было ответить, поэтому он этого и не делал. Боги…В глазах потемнело, и она схватилась за его плечо, чтобы не упасть. — Висенья? — голос Эймонда звучал будто издалека, тело становилось ватным. Кажется, она опустилась на колени, но вообще не почувствовала этого. Или она на ногах? Сквозь тяжёлый звон в ушах она погружалась в темноту, словно растворяясь в глубине своего сознания. Где-то вдалеке был слышен рёв дракона. А потом вдруг вокруг воцарилась тишина...