Зазеркалье

Первые автобусы подбирали самых ранних пассажиров, увозя их через цепочку небольших городов, где первые трели птиц смешивались с мягкими лучами рассвета. Влад вёл своего двухколёсного мустанга, чувствуя на лице прохладный утренний ветер, улыбаясь в забрало шлема. Это странное чувство, которое овладело им после принятия решения попробовать отношения с парнем, оказалось не тем, о чём он думал. Он осознал, что это не его путь. Всё, что казалось значимым, было иллюзией, рассеявшейся, как дым. Даже сон, который преследовал его несколько недель, уже не казался предзнаменованием — просто навязчивая фантазия. Он понял, что привязанность к парням не обязательно означает романтические чувства. Они ему нравились, их энергия и товарищество, но это не определяло его ориентацию. Бен был взбешён и разъярен обломившимся сексом. Даже подрочить Влад ему не позволил. Извинился, оделся и ушёл, получая в спину десятки оскорблений, которые, возможно, разбудили весь дом. Да, некрасиво получилось. Неоправданные надежды - это больно. А что в этой жизни легко? Зайдя домой, Влад быстро принял душ, бегло проверил компьютер, но ничего интересного не нашёл. Бросился на кровать, даже не потрудившись убрать покрывало. Сон накрыл его мгновенно, как только голова коснулась подушки. А с ним снова вернулось то самое видение. Будильник на смартфоне уже пятую минуту настойчиво пищал, но просыпаться не хотелось. Причина была проста: во сне Влад снова целовался. И это был не просто поцелуй — он был невыносимо сладким, как мёд, и обволакивающим, как карамель. Всё совсем не так, как с тем парнем несколько часов назад в реальной жизни. Этот поцелуй заставлял кружиться голову даже во сне, уносил в неведомую высь, словно лёгкие облака подхватывали тело и несли его всё выше, к самой грани неба. — Нееет… Нет же, — простонал Влад, резко выныривая из сна, словно отчаянно пытаясь удержать ускользающий образ. Он не хотел прощаться с тем, кто уже второй раз явился к нему в таком сладком и мучительном образе. И сомнений не было — это был тот же человек. И это был парень. — Кто ты, чёрт бы тебя подрал? Что ты со мной делаешь? — Влад произнёс это вслух, обращаясь к невидимому призраку из сна, словно тот мог его услышать. Он раскинулся на кровати звездой, глядя в потолок, как будто там мог найти ответ. Его "дружок" в трусах тоже упорно тянулся вверх, не выдержав очередного марафона поцелуев с этим загадочным типом. До смены оставалось несколько часов. Полежав еще немного, он всё же поднялся, умылся, разогрел и съел котлеты, которые накануне забрал у родителей. Закончив с едой, сел за компьютер, убив немного времени в интернете, прежде чем принять душ и собраться на работу. Мысль о том, что нужно поговорить с кем-то, знающим о такой же ситуации, не давала ему покоя. Влад решил, что больше не в силах держать это в себе. Чтобы поговорить с нужным человеком, Влад не стал далеко ходить. Такой работал в соседнем отделении терапии. Все знали, что Рами — гей, причём открытый. Сразу после начала работы в больнице он открылся коллегам. Рами был слегка манерным, но в целом выглядел достаточно мужественно. Он носил аккуратную бородку, какие были сейчас в моде. В любви ему не везло, как он сам признавался, и постоянного партнёра у него не было, по крайней мере, сейчас. Но раньше был, о своем прошлом Рами иногда рассказывал во время пятиминутных перерывов за чашкой кофе. Все коллеги и сотрудники из соседних отделений знали непростую историю этого парня. Израильтянин арабского происхождения был изгнан из дома, как только семья узнала о его гомосексуальности — в его окружении за это могли и убить. Не окончив школу, он получил образование по специальности, которая оказалась невостребованной, и теперь работал помощником медперсонала в больнице. Все свои жизненные неудачи он неизменно связывал со своей ориентацией. «В четверг я могу работать только в первую смену, а в пятницу мне нужен выходной. Извините, но мне нужно устраивать личную жизнь. Вы как думали? Мы с друзьями ходим в клуб, и это единственное время, когда я могу нормально отдохнуть. В следующем месяце мне нужна неделя отпуска. В марте тоже — мы летим в Чехию. Весной — в Амстердам, у меня там друзья. И вообще, я ищу мужчину постарше, чтобы он забрал меня к себе.» Уверенности у Рами было не занимать. В Израиле к меньшинствам относятся с пониманием, и они пользуются правовой защитой. Если ты устроился на работу, стоит сразу признаться в своей ориентации, тогда уволить тебя будет крайне сложно, даже если нарушишь трудовую дисциплину (в пределах разумного, конечно). Манипуляции с выходными и отпусками нередки среди тех, кто принадлежит к ЛГБТ. Профсоюзы активно защищают малочисленные и уязвимые группы, и при любом конфликте можно услышать знакомое «дискриминация». Это «волшебное слово» также часто используется выходцами из Африки, что позволяет им заручиться дополнительной поддержкой в трудовых спорах. Но мы отклонились… Влад решил использовать свой небольшой перерыв, чтобы поговорить с Рами, предложив ему перекусить или выпить кофе. Парень не отказался и, закончив свою смену, через пять минут вошёл в комнату отдыха для персонала. — Эээ… — начать всегда трудно, поэтому Влад сразу перешёл к сути: — Когда ты понял, что гей? Как это пришло? Рами понимающе прищурился, кривя губы в слабой улыбке: — А что, сам засомневался? — усмехнулся он. — Ну… я в тринадцать начал засматриваться на парней. В четырнадцать у меня уже был первый опыт. В пятнадцать — выгнали из дома. Тридцатилетний мужчина пристально смотрел на юношу, словно между ними возникло невидимое напряжение. В его голове мелькнула мысль — то ли искра надежды, то ли что-то более темное и опасное. Разница в возрасте — всего пять лет — в их ситуации не казалась значительной, особенно для чего-то временного. К тому же, Влад был выше и мощнее худощавого, но жилистого араба. — Хочешь разобраться в себе или просто попробовать? — Рами заговорил с лёгкой усмешкой, будто заранее знал, чем это закончится. — Нет, ты что?! — Влад поспешно отверг предложение, даже сам удивившись, как резко прозвучали его слова. — Я просто хочу разобраться. Мне тут приснилось... Влад задумался, стоит ли доверить свою тайну Рами, рискуя быть осмеянным. Внутренний конфликт захватывал его всё больше. — Я не уверен, но мне кажется… — Тебе нравится парень? Стесняешься признаться? Боишься? — Рами не стал дожидаться продолжения и начал свой напористый допрос. — Нет, просто… — Так тебе нравится один конкретный мужчина или ты оглядываешься на всех подряд? — Я не… — А я? Я тебе нравлюсь? Ты мог бы посмотреть на меня иначе? — Рами! Да погоди ты! Дай мне сказать. Пока Рами вёл свой допрос, его руки медленно скользили по столу, приближаясь к середине, и к концу разговора он почти навис над Владом, вперившись в его серо-зелёные глаза. — Ты мне не нравишься. То есть… Я не собираюсь заводить отношения. Я же сказал, — Влад осторожно отодвинулся на стуле, создавая дистанцию, — Я просто хочу понять, что со мной происходит. Я всегда был заинтересован в девушках. Рами вернулся на своё место, испытывая неприятный осадок от слов Влада. Хотя сам был виноват — не стоило так напирать на парня, который никогда не давал даже намёка на что-то большее, чем рабочие отношения. — И чем ты хочешь, чтобы я тебе помог? — спросил он, расслабленно откинувшись на спинку стула и потягивая кофе. — Ты чувствуешь что-то особенное по отношению к своему полу? Нравится смотреть на чужое обнажённое тело? Или, может, смотришь гей-порно, и у тебя встаёт? Если так, — он хмыкнул, — то ты, похоже, и нашим, и вашим. Влад поморщился от прямоты вопроса, но молчал, пытаясь переварить услышанное. Он заметил в глазах Рами нечто большее, чем грусть — что-то болезненно знакомое, словно острый нож медленно проходил по телу, оставляя щемящую боль. — Ну… это был сон. Я там был с парнем, хотя сначала не был уверен… Нет, уверен, конечно. Мы целовались. И вот… сегодня ночью у меня была возможность проверить это в реале. Когда парень меня поцеловал… это было… — Влад запнулся, не зная, как продолжить. — Это было совсем не так, как во сне, да? — перебил Рами, легко улыбнувшись. — Это естественно. Во сне всегда всё кажется лучше. Медбрат густо покраснел, его лицо налилось краской, а в руке он судорожно вертел вилку, сжимая её до побелевших костяшек. Рами медленно положил свою руку на руку Влада, слегка сжав её и удерживая, пока тот не перестал дрожать. Теплота прикосновения действовала успокаивающе, как будто на мгновение все сомнения и страхи отступили. — Не думай ни о чём. Просто живи. Что будет — то будет. Ты ничего не изменишь, только нервы потреплешь лишними мыслями и переживаниями. Твоё к тебе придет, как и моё ко мне. Просто верь. И жди, — произнёс Рами, убирая руку. Сказать, что после этого разговора всё стало для Влада ясным, он не мог. Но какая-то польза всё же была. Он глубоко задумался. «Хм… и нашим, и вашим, значит?» — усмехнулся он про себя. Решив, что один важный вопрос в его жизни можно считать решённым, и он точно не гей, Влад сразу же позвонил своей старой подруге. Они давно договорились о свободных отношениях, и время от времени встречались, чтобы заняться сексом без всяких обязательств.

***

— Хели, привет. Ты что делаешь сегодня ночью? — Видимо трахаюсь с тобой, — тут же последовал ответ и заразительный смех на том конце провода, — Во сколько? — Сразу после работы. — Окей, жду. Рахель точно знала, что "сразу после работы" — это значит не раньше полуночи. Поэтому, когда часы пробили одиннадцать, она уже сидела с сигаретой и чашкой кофе, поглядывая в окно в ожидании знакомого звука мотоцикла, который скоро подъедет к дому. Хели, как и Влад, была медсестрой. Они вместе учились, жили в соседних городах, и оба придерживались одинаковых взглядов на жизнь: вступать в брак до тридцати — глупо и преждевременно, а свободные отношения — отличный вариант для тех, кто ценит свободу и не готов к обязательствам. В их двадцать пять они чувствовали себя на распутье — не совсем взрослые, но уже и не подростки. Жизнь казалась вечной чередой вечеринок и встреч, полных радости и лёгкости. В открытое окно донёсся приглушённый звук подъехавшего мотоцикла Suzuki, и Рахель, не задерживаясь, легко выпорхнула за дверь, спустившись по лестнице с третьего этажа. У двери её ждал Влад. Короткие приветствия — лёгкие поцелуи в щеки, короткий обмен улыбками, шлем — и вот они уже мчались в ночь. Недолгая дорога, но Владу казалось, что время тянется невыносимо медленно. Ему не терпелось ощутить себя мужчиной, сбросить стресс последних дней, погрузиться в ритм их с Хели интимных встреч. В постели с ней он был уверен в себе: каждый раз приносил им обоим удовольствие, и это не вызывало сомнений. Хели нравились плотские утехи. Она отдавалась им с полным желанием и без притворства. Её привлекал Влад, и время, которое они проводили вместе в постели, было насыщено страстью и разными экспериментами. Её увлекало всё, что они делали, и это заводило их обоих снова и снова. Этот раз не был исключением. Легкая прелюдия быстро переросла в гонку, где они по очереди перехватывали инициативу, стараясь взять верх. — Ну что, по второму кругу? — девушка, тяжело дыша, лежала на спине рядом с ним, с таким же сбитым дыханием и всё ещё дрожащая от оргазма. Влад смотрел в потолок, не моргая уже больше минуты. В его голове царил хаос. Он не просто был слегка потрясён — он был по-настоящему напуган. Только что он занимался сексом с девушкой, но мыслями был далеко. Перед его глазами стоял образ другого человека, парня из его сна, и это пугало его больше, чем он мог себе признаться. — Хели, — наконец проговорил Влад, прочищая горло, но всё ещё не поворачивая головы. — А ты бы не хотела... — Он скосил глаза на девушку, заметив, что она уже повернулась к нему боком, подложив кулачок под подбородок. Хели смотрела на него с той самой беззаботной, лёгкой улыбкой, которая всегда казалась такой доброжелательной, почти невинной. Второй рукой она медленно очерчивала линию своего лица, убирая с него остатки влаги после их близости. — Нет, ничего, — Влад внезапно замолк, прикрыв глаза и громко выдохнув. — Прости, это всё. Я сегодня как выжатый лимон. Он чувствовал, как слова, которые хотел сказать, застряли в горле, оставив после себя только странную горечь. — Я бы так не сказала, после всего, что ты сделал пять минут назад, — Рахель мягко усмехнулась и заползла на него, плавно проводя руками снизу вверх, цепляя пальцами его самые чувствительные места. Она оставила дорожку из поцелуев на его груди, вокруг сосков, а затем коснулась его губ лёгким поцелуем. Поймав его взгляд своими полуприкрытыми глазами, мягко проворковала: — Но - нет, так нет. С этими словами она легко выпорхнула из постели и скрылась за дверью ванной комнаты. Влад замер, уставившись в потолок. — Чёрт… Значит, вот как? Значит, всё-таки хочу?.. — пробормотал он, чувствуя, как противоречивые мысли и желания снова нахлынули на него, запутывая его ещё сильнее. Когда Хели вышла, уже полностью одетая, с той же беззаботной улыбкой, Влад лежал, разглядывая потолок, погружённый в собственные мысли. — Уходишь? — он резко подскочил, даже не обращая внимания на свою наготу. — Пойду. Завтра рано вставать, — спокойно ответила она. — Ты обиделась? Прости, сам не знаю, что на меня нашло. Так ждал встречи с тобой, а тут вдруг усталость накатила... — Не оправдывайся, — с мягким упрёком сказала Хели, — ты сегодня был горяч, как никогда. Я даже подумала, что двумя разами не обойдёмся. Но, видимо, ты выложился по полной. Она подошла ближе, обвив руками его шею, приблизившись настолько, что их лица почти соприкоснулись. Хели не поцеловала его, а лишь легонько коснулась своим носом его, игриво потерлась, словно дразня. — Ты был прекрасен, Влад, — тихо добавила она, оставив в воздухе лёгкую нотку загадки, прежде чем окончательно отступить. — Ты — прелесть. Люблю тебя. — И я тебя, — отозвался Влад, осознавая, что Хели делает ему огромную услугу, давая возможность остаться одному. — Сейчас дам тебе денег на такси. — Оставь, у меня есть, — коротко ответила девушка. Возникла короткая пауза, словно она подводила черту под их сегодняшним вечером. Хели быстро чмокнула его в губы и, не оборачиваясь, покинула квартиру. — Хых, — выдохнул Влад, всё ещё стоя посреди комнаты, совершенно голый. Он провёл рукой по лицу, чувствуя нарастающее беспокойство. — У меня, кажется, развивается паранойя. Он начал ходить по комнате, размышляя вслух: — Какой-то сон, какой-то левый чувак… и вот я уже теряю голову. Нет, надо что-то с этим делать. Надо просто выспаться. Причём не пару часов, а минимум восемь-десять, и всё пройдёт. Пройдёт, я сказал! Он словно пытался убедить себя в том, что это временное помешательство уйдёт вместе с усталостью. Но где-то глубоко внутри Влад не был в этом уверен. Из зеркала на него смотрел парень с волевым подбородком, плотно сжатыми губами и прищуренными глазами, в которых читалась решимость. Его короткая стильная стрижка ёжиком придавала дополнительную уверенность образу. — Бах! — Влад сложил пальцы в форме пистолета и "выстрелил" в своё отражение, подмигнув самому себе. Он дунул на невидимый дымок, словно настоящий ковбой, и, хмыкнув, направился в ванную. Время помыться и отправиться спать. Никаких игр. Никаких переписок. Только долгий и восстанавливающий сон. — Завтра выходной. Это спасение, — подумал он, успокаиваясь перед тем, как окончательно погрузиться в расслабляющую рутину.

***

Лечебный и долгожданный сон оказался несбыточной мечтой. — Мам, ну чего так рано? — пробормотал Влад, пытаясь сфокусироваться на голосе. — Десять утра, по-твоему, рано? — голос матери звучал удивлённо, но не раздражённо. Мама Влада всегда звонила после десяти, прекрасно зная о его любви к ночным играм и о посменной работе. Именно поэтому она просила его присылать расписание на неделю, чтобы не разбудить случайно перед ночной сменой или после неё. — Мам, я лёг только под утро, хотел выспаться... — Влад потянулся в кровати, ещё не совсем понимая, зачем она ему звонит так рано. — Да ладно, что случилось? Ты чего-то хотела? — Во-первых, узнать, как у тебя дела. Того незначительного времени, на которое ты забегаешь к нам, мне не хватает, — с лёгким упрёком произнесла мать. — А во-вторых, мы с папой решили съездить на Рождество в Европу. Ты с нами? Влад действительно любил своих родителей, особенно маму, и никогда не позволял себе грубить или повышать голос на них. Но сейчас внутри его всё кипело — лишиться долгожданного "лечебного сна" из-за такого вопроса! — Мам, я работаю. Устраиваю свой досуг. Пытаюсь жить самостоятельно... — Он чувствовал, как теряет контроль, но не смог остановиться. — Прости, я должен был позвонить, прости. Нет, я не хочу в Европу. Вернее, с вами мне будет неинтересно. На том конце линии повисла тишина. Он тут же понял, что перегнул палку. — Мам? Чего молчишь? Молчание продолжалось ещё несколько секунд, что для него казалось вечностью. — У меня всё хорошо, мам. Можно я ещё посплю? — Да, конечно, — раздался тихий ответ, и звонок прервался. Влад бросил телефон на кровать и закрыл глаза, пытаясь вернуться в сон. Но как ни старался — сон не шёл. Даже переворачиваясь с боку на бок, он ощущал только нарастающее беспокойство. Каждая мысль возвращалась к разговору, и ему стало тоскливо от того, что он так резко отреагировал на мамину заботу. Утро продолжалось в том же духе. Кофе, словно назло, «сбежал» из турки, и теперь в квартире витал неприятный запах. Влад попытался отвлечься, собираясь сделать яичницу, но одно неосторожное движение — и яйцо вылилось прямо на гранитную поверхность стола, образуя липкую лужу. Парень раздражённо вытер поверхность, а затем заметил жирное пятно на своих удлинённых шортах. Неизвестно откуда оно взялось, но теперь шорты отправились в корзину с грязным бельём, оставив его без плана "Б". В поисках замены он выудил из шкафа тонкие джинсы, которые явно не подходили для израильской жары в начале октября. Но выбора уже не оставалось. Влад тяжело вздохнул, понимая, что с самого начала день пошёл наперекосяк.

***

— Лена. А куда делся второй из пятой палаты? Только не говори, что экс*. — Барух хашем*, живой. Перевели в отдельную. Всех достал, больные жалуются. Родственники обещали главному жалобу написать. Как только освободился бидуд*, так и перевели. Злой, как тысяча чертей, Влад ворвался в мужскую раздевалку. Утро началось с кошмара: по дороге на работу его подрезал какой-то лихач, и он едва удержал равновесие, чтобы не растянуться прямо на асфальте. Воскресенье — день тяжёлый*! Недаром первый рабочий день недели так многие ненавидят. Если Чечёткин думал, что в больнице его несчастья закончатся, то он сильно ошибался. Приняв смену, он тут же умудрился перепутать фамилии больных, что вызвало путаницу и раздражение у коллег. А потом ещё и стаканчик с таблетками выскользнул из рук, таблетки рассыпались прямо под ноги — собирать пришлось в спешке, пока никто не заметил. К вечеру нервы были на пределе. Когда бывший второй из пятой палаты начал стонать без остановки, несмотря на крепкую дозу обезболивающего, Чечёткин всерьёз задумался, не придушить ли его. Мужик корчился и стонал, будто ему недостаточно наркотических анальгетиков, хотя, что творилось внутри, оставалось загадкой. Врач, пришедший по срочному вызову, только хмыкнул, поднял бровь и покачал головой: увеличить дозу было невозможно. Резко наступившая тишина стала тревожным сигналом — что-то явно пошло не так. Влад и Мириам, медсестра, с которой он сегодня дежурил, обменялись быстрыми взглядами и вскочили с мест, направляясь к бывшей бидудной палате. Мужчина лежал, тяжело дыша, и в его глазах читалась гримаса боли. Влад уже набирал номер врача. На втором гудке ему ответили, и он, не повышая голоса, коротко объяснил ситуацию. Затем выскочил в коридор, торопясь в манипуляционную за аппаратом на колёсиках, который все называли смешным именем «ахия». С другой стороны отделения уже бежал врач, разговаривая по телефону на ходу. Встретившись взглядами, они молча вошли в палату, плотно прикрыв за собой дверь. Мониторы показывали хаотичное биение сердца, указывая на аритмию. Пациент был без сознания. Не теряя ни секунды, они быстро подключили аппаратуру, и врач опытным движением приложил прибор к телу. Влад нажал кнопку, послав разряд тока — и сердце замерло*. Секунда… Две… Три… Мониторы молчали. Взгляды врача и медбрата снова встретились в немом вопросе. Влад еле заметно кивнул, подошёл к пациенту, уселся рядом и положил обе руки на грудь, начиная равномерные движения для ручного массажа сердца. «Раз… два… три…» — Влад считал про себя, покрываясь потом. Его руки работали механически, а мысли блуждали: зачем он не выспался перед сменой? Нервы после разговора с матерью и так ни к чёрту, а тут ещё и это. Он хотел перезвонить, но не решился, и вот теперь всё только хуже. Несколько отчаянных попыток восстановить работу сердца не дали результата. Чувствуя, что время уходит, Влад усилил давление, вложив всю оставшуюся энергию в каждое нажатие. Но в ответ — всё та же глухая тишина. Доктор, нахмурившись, отодвинул его и сам принялся за массаж сердца, тяжело сопя. Он выкрикивал что-то в лицо пациенту, словно пытаясь разбудить его, будто тот мог услышать и подчиниться приказу. Время тянулось невыносимо медленно — пошла вторая минута попыток, но тело по-прежнему оставалось неподвижным, не подавая признаков жизни. Они снова поменялись местами — врач готовился к инъекции, которую мог сделать только он. — Ялла*! — выкрикнул доктор, вводя внутривенно начальную дозуадреналина. Влад тут же продолжил массаж сердца с удвоенной силой. Под его ладонью хрустнуло ребро*. Чечёткин выругался про себя, но остановиться не мог, продолжая нажимать с тем же напором, несмотря на треск костей. Влад почувствовал, как перед глазами всё помутнело. Он быстро зажмурился, глубоко вдохнул и на выдохе открыл глаза. Чёрные круги плыли перед ним, мир вокруг казался зыбким. Он покачнулся, локтем задевая бутылку воды на прикроватной тумбочке. Бутылка упала, выплеснув жидкость на пол. Несколько капель попали на аппарат «ахия», но в разгар суматохи никто этого не заметил. — Наконец-то, — выдохнул доктор, замечая движение на мониторе и подёргивание век у пациента. Он продолжал реанимационные работы, плавно отодвигая Влада в сторону. Парень устало смотрел на человека, которого только что вернули к жизни его собственные руки. Тело подрагивало от напряжения, а по лицу и спине струился пот. Такое напряжение — физическое и эмоциональное — он не испытывал давно. Хотя это была не первая процедура восстановления сердечного ритма, которую ему приходилось проводить, и, честно говоря, он справлялся весьма неплохо для своего опыта, учитывая недолгие месяцы работы. Владу пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. — Плохо выглядишь, — бросил доктор, заканчивая проверку приборов. — Кати эту бандуру на место, — он кивнул на аппарат, — и каждый час звони мне. Запиши, чтобы следующие смены тоже предоставляли отчёт. — Доктор взглянул на свои дорогие часы, осознав, что смена подходит к концу. — Успеешь записать? Влад кивнул, стирая пот со лба, и, чувствуя, как ноги подгибаются от усталости, направился к аппарату. Чечёткин понимал, что пока не зафиксирует всё в компьютере, домой уйти не удастся. Он быстро набирал текст на клавиатуре, но это означало, что придётся задержаться дольше, чем хотелось. Мысль о том, чтобы поручить работу с аппаратом «ахия» Леночке, мелькнула в голове, но он сразу осудил себя за это. В конце дня нагружать её дополнительными задачами было несправедливо. Вздохнув, Влад сам взялся за приборы, решив всё довести до конца, как положено. Лёгкий разряд тока прошёл через тело Влада, словно волна цунами, захватывая каждую клеточку и капилляр. Он не успел даже осознать, что произошло. Тело бессильно рухнуло на пол рядом с кроватью больного, а аппарат, замкнувший из-за разлившейся воды, продолжал работать, как ни в чём не бывало. Чечёткин не заметил, как врач, бросив всё, подбежал к нему. Доктор не понимал, что случилось — ведь только что Влад был на ногах, пусть и на грани обморока. Но сам Влад уже не ощущал ничего. Он медленно уплывал, погружаясь в объятия Морфея словно в неведомые, далёкие миры. Там было хорошо, спокойно и легко. Он чувствовал блаженство и не хотел возвращаться, наслаждаясь этим состоянием, хотя бы на мгновение дольше. *экс - умерший(медицинский сленг в Израиле) *ברוח אשם - барух хашем - слава богу(иврит) *ялла(араб) - давай-давай, быстро-быстро *בידוד - бидуд - отдельная палата для инфицированных больных. Изоляция. *воскресенье в Израиле первый день недели *если кто не в курсе как проходит процедура восстановления аритмии сердца, то сначала сердце останавливают, а потом "заводят" дефибриллятором, помните да - "разряд" и человек подпрыгивает(могу ошибаться) *если кто не знает, во время такой манипуляции ломаются ребра, и это меньшее, что может случиться