Зазеркалье

Чечёткин Влад обожал ночные смены. Именно ночью он чувствовал себя по-настоящему живым, как дома, так и на работе. Сова, скажете? Нет, скорее целая совища! Спать он умел где угодно и как угодно. На лекциях мог скрыться за конспектами и мгновенно уснуть. В автобусе, если удавалось занять свободное место, прислонялся к окну и тут же проваливался в сон. Даже на свиданиях, если его подруге вдруг нравилось скучное, по его мнению, кино, Влад легко засыпал прямо в кинотеатре. А на работе, во время ночных смен, находя минуту между обходами врача, подперев голову руками, отключался, пока никто не видел. Фанатом сна парень стал после четырнадцати лет, когда променял полноценный отдых на мир геймерских игр, и его организм быстро приспособился брать своё в любом удобном случае. Он умудрялся отключаться буквально на минуту, и этого хватало, чтобы восстановить силы и снова провести ночь перед экраном. Позже, с учёбой и работой на плечах, он по-прежнему находил способ провести бессонные ночи, жонглируя делами и компьютерными баталиями. Учиться на медбрата Влада подтолкнула мама, начиная повторять с пятого класса свою любимую фразу: «Любой бизнес может лопнуть, прогореть, а вот медицина - была, есть и будет. Она всегда прокормит тебя, сынок, и твою семью. И не просто хлебом с маслом, а ещё и с колбасой. Сырокопчёной, как ты любишь. Так что иди и учись!» И Влад пошёл. Сдал экзамены, выучился и получил диплом. Теперь он работал в одной из самых престижных больниц страны, где каждый день подтверждал: мама была права. Медбрат в Израиле — это почти как доктор, только статус ниже и зарплата гораздо скромнее. Пока что молодому специалисту нравилось работать в обычном отделении, но в будущем он планировал перейти в интенсивную терапию. Там спокойнее, хоть пациенты и значительно тяжелее. Но Влада это не пугало, в детстве он даже мечтал стать хирургом. Когда-то, ещё в начальной школе. Мечта прошла, а страх перед кровью и анатомическими тонкостями так и не появился. — Влад, второй* из пятой палаты не спит. Просит снотворное. Леночка облокотилась о стойку ресепшена, за которой сидел персонал, и наклонилась чуть ниже, чем требовалось, словно в этом позднем часу можно было сказать громче. Влад, не отрываясь от монитора, быстро открыл страницу с данными пациента, пробежал глазами записи и так же тихо ответил: — Он уже получил ударную дозу полтора часа назад. Скажи ему, чтобы вел себя тише, иначе выкатим в коридор, пусть не мешает соседу спать. Леночка, молодая женщина лет тридцати пяти, училась на медсестру и подрабатывала на полставки помощницей медперсонала. Услышав в очередной раз звонок из пятой палаты, она на несколько секунд впилась острым взглядом своих ярко накрашенных глаз в молодого медбрата, словно пытаясь передать ему свою усталость. Нехотя оторвавшись от стойки, она с протяжным рыком двинулась в сторону палаты, при этом бросив через плечо: — Сейчас скажу «второму у окна», что если не заткнется, то получит клизму. Через минуту больной затих. Но не прошло и двадцати минут, как стоны снова вернулись, становясь всё громче и доходя до истерического вопля. Леночка, закатывая глаза, снова подошла к стойке. — Хорошо-хорошо, иду, — вздохнул Влад, поднимаясь из-за стола и ловко вытаскивая из пузырька таблетку-плацебо. Пациент действительно страдал от хронической бессонницы, и снотворные уже не помогали. Нужно было обмануть его сознание, ведь свою дозу бондормина он давно получил. — Что это? — мужчина, лет пятидесяти с лишним, потянулся к шнуру и щёлкнул кнопкой прикроватного света. — Что вы мне даёте? Он подозрительно прищурился на таблетку, которая явно отличалась от той, что обычно получал перед сном. — Это более сильный препарат. Через пять минут заснёте, — солгал Влад с абсолютным спокойствием, даже не моргнув, хотя внутри всё сжалось от страха быть разоблаченным. В медкарте не было ни слова про плацебо, и подобный манёвр мог обернуться серьёзными проблемами. Не только «по шапке» получить, но и работу потерять, а с этим пришли бы и другие, куда более серьёзные последствия. Трясущимися пальцами мужчина вытащил таблетку из пластикового стаканчика, повертел её в руках, словно пытаясь что-то уловить, и наконец отправил под язык. Клацнул выключатель, и свет снова погас. Пациент молча отвернулся к стене. Влад постоял ещё несколько секунд, задержавшись у кровати, следя за дыханием мужчины, и, убедившись, что всё тихо, вышел из палаты, оставив дверь приоткрытой. Его хитрость не сработала и поспать этой ночью не получилось у обоих. Но молодой и здоровый организм не унывал, понимая, что завтра выходной — дома отоспится. Но как бы Владу ни хотелось, полноценного отдыха он так и не дождался. Вернувшись в свою съёмную двухкомнатную квартиру — не в центре, но в удобном районе, откуда до работы можно было добраться быстро — он, первым делом, открыл ноутбук. Вместо того, чтобы расслабиться, начал лихорадочно просматривать важные страницы, стараясь игнорировать многочисленные приветствия и всплывающие уведомления. Друзья приглашали на выходные потусить на набережной, и предложение казалось отличным. Но была одна проблема: именно в пятницу, когда вся страна собиралась за столом на шабат и наслаждалась отдыхом, у Чечёткина выпадала рабочая смена. Эти вечерние пятничные и субботние часы оплачивались лучше всего, и никто не хотел терять такую возможность заработать. Однако работа постепенно ушла на второй план. Влад чувствовал, что засыпает, и, пересилив себя, дополз до кровати. Спустя пару минут, он уже крепко уснул. Сон был глубоким, но всего через пять часов он проснулся с лёгкой мутью в голове. Воспоминания о сне терялись, но одно ощущение оставалось ярким и отчётливым: он целовался. Целовался он с такой страстью, что тело сводило судорогой от острого наслаждения, каждая клетка пульсировала, будто этот поцелуй был самой жизнью. Всё происходило настолько ярко, что ему казалось — это не просто сон, а что-то большее, настоящее. Но, как только он попытался вспомнить, с кем это было, обрывки сна расплылись, оставив лишь сладкое послевкусие. Одна из бывших? Нет, лицо не всплывало в памяти. Кто-то из знакомых? Маловероятно — ощущения были такими новыми, что не вписывались ни в одно прошлое. Этот поцелуй был уникален, как будто из иной, неизведанной реальности. Влад поднялся с кровати, чувствуя лёгкое разочарование от утраты чего-то важного. Он потёр лицо руками, всё ещё ощущая тепло губ, которое не отпускало. Размытые остатки сна крутились в голове, но они не давали ничего конкретного — только странное, но яркое ощущение незнакомой близости. Может, его мозг просто подкинул иллюзию, которой никогда не суждено случиться в реальной жизни? Чечёткин медленно пошёл на кухню, чтобы заварить кофе. Часы показывали полдень, и смена, которая казалась такой важной накануне, теперь не волновала его. Влад всё ещё ощущал это странное томление, как будто что-то было не закончено. Вдруг ему пришла мысль: а если это не просто сон? Что, если это сигнал — знак того, что что-то должно измениться, или кто-то новый вот-вот войдёт в его жизнь? Пока закипал чайник, он подошёл к окну, наблюдая, как редкие машины проезжают по пустым улицам. "Кто ты?" — мелькнуло у него в голове, словно этот вопрос мог вернуть того, кого он целовал во сне. — Леночка? — Влад невольно передёрнулся и поморщился. Нет, она, конечно, хороша собой, но не настолько, чтобы от её поцелуев терять голову. А голова у него действительно была потеряна. Чувства, которые накрыли во сне, не отпускали, и ему отчаянно захотелось повторить это в реальности, и не просто повторить, а ощутить с тем человеком, от прикосновения которого его тело всё ещё сводило в предвкушающем трепете, как на грани взрыва. Это было непередаваемо, словно сам воздух в комнате был насыщен этим незнакомым, но притягательным ощущением. Бросив взгляд на своё вздыбленное нижнее бельё, Влад только вздохнул. Его тело уже решило всё за него, а он осознал, что на данный момент никаких других вариантов не было, придётся снова прибегнуть к проверенному "плану Б". Он сел на край кровати, прикрыв лицо рукой и пытаясь избавиться от наваждения. Но даже в голове, где-то в дальних уголках сознания, этот поцелуй всё ещё пульсировал, напоминая о себе каждым движением. — У меня смена. Нет, я не буду меняться. И отдавать её тоже не собираюсь. Ты, что ли, собираешься заплатить за мою квартиру в следующем месяце? Нет? Ну тогда хотя бы раз в день будешь меня кормить? Тоже нет? Тогда с какой стати я должен отказаться от самой лучшей смены в своём расписании? Влад прижимал телефон плечом, одной рукой сжимая мышку, другой методично пробивая себе путь через игровую локацию. Взрыв, ещё один — и его персонаж исчез с экрана, погибнув на очередной мине. Возрождение в точке последнего сохранения вызвало у него беззвучное ругательство, которое прозвучало как смесь иврита и русского. Мышка с глухим стуком отлетела в сторону, а Влад откатился на стуле, оттолкнувшись ногой и закружился вокруг своей оси, запрокинув голову на спинку кресла. Настроение рухнуло, и ничего уже не могло его поднять: прошло два дня с тех пор, как ему приснился этот дурацкий сон, и ещё более дурацкий поцелуй, который, к ужасу Влада, принадлежал парню. Пар-ню! Вроде бы ничего такого, но как-то не «комильфо» для него — самца с большой буквы, который с пятнадцати лет исключительно по девочкам, вдруг целоваться с парнем. И ладно бы только во сне, но ведь понравилось же! Да так, что теперь, закрывая глаза, он постоянно пытался вернуть тот момент, тот сон, того человека, который заставил его чувствовать... это. Бессонные ночи, нервные вздрагивания по поводу и без, и постоянные незаметные взгляды в сторону каждого встречного парня. Сегодня на работе у него тряслись руки, когда он устанавливал катетер молодому мужчине, и эта неуправляемая дрожь злила его ещё сильнее. И вот теперь, когда старый приятель по службе уговаривал его присоединиться к вечернему мероприятию с девочками, пивом и прочими алкогольными радостями, Влад оставался абсолютно незаинтересованным. Ни соблазнительные обещания, ни перспектива расслабиться в шумной компании не поколебали его. Наоборот, он не просто отказался, но и выдал самый убедительный аргумент из всего своего арсенала молодого одинокого медика, который уже несколько лет живёт на съёмной квартире и полностью содержит себя. У Чечёткина были родители и младшая сестра, но он всегда стремился к собственному пространству — тихому уголку, свободному от постоянных вмешательств и нескончаемых вопросов. Родным он отвечал спокойно и уверенно, полагаясь на свои знания и опыт, что придавало ему внутреннюю силу. Он безотказно выполнял их просьбы, понимая, что мама не справится без него, отец нуждается в поддержке, а сестра всегда обращается к нему с уверенностью, что он найдёт решение любой её проблемы. Влад привык быть тем, на кого все рассчитывали, но это всё сильнее подталкивало его к желанию жить отдельно, на своих условиях. Жизнь отдельно не избавила Влада от постоянных просьб родных. Теперь они обращались к нему чаще по телефону или во время редких визитов. Он продолжал оставаться на связи, привычно помогая: менял интернет-провайдеров, настраивал компьютерные программы, а при встречах с отцом возился с ремонтом старых стульев, понимая, что не всегда есть возможность просто купить новые. Несмотря на то, что теперь у него было своё пространство, Влад ощущал, что по-прежнему втянут в круговорот семейных забот и обязательств. Молодой парень знал цену деньгам. Он всегда мечтал о другой жизни, не такой, как у его родителей, которые вынуждены были во многом себя ограничивать и редко могли позволить себе что-то большее. После службы в армии Израиля Влад поступил в Тель-Авивский университет. К третьему курсу, когда оставался всего год до окончания учёбы и всё было оплачено наперёд, он решил жить самостоятельно. Первые полгода он пытался совмещать учёбу и работу вместе с одногруппником, но тот вскоре сдался и вернулся к родителям, не справившись с нагрузкой. Влад же не отступил — он продолжал бороться и сумел преодолеть все трудности. Теперь, работая в больнице и зарабатывая почти вдвое больше своей матери, Влад чувствовал небольшую, но важную победу в стране с высокими, но вполне достижимыми целями. Здоровье и желание работать у Влада были, поэтому его всё устраивало. Тем более, что дважды за смену он мог поесть, пусть и скромно, но достаточно, чтобы не чувствовать себя голодным. Никто с работы голодным не уходил, и это придавало дополнительное чувство удовлетворения от того, что он смог обустроить свою жизнь самостоятельно. — Что опять? — Влад поднёс телефон к уху, раздражённо отвечая на повторный звонок того же приятеля спустя двадцать минут. — Владо, ребята сказали, что ты можешь подъехать после работы. Даня предложил снять виллу на шабат — бассейн, сауна, джакузи, девочки и... — на том конце линии возникла напряжённая пауза. Приятель знал, что Влад категорически против психотропных и наркотических веществ. Все знали. То, что Влад видел в своём отделении, он иногда рассказывал друзьям, и его мнение было настолько ясно выражено, что его отношение к такого рода вещам читалось по нему сразу. Он озвучивал это неоднократно, и каждый, кто знал его, понимал: с этим шутить не стоит. — Эээ... — замялся приятель на том конце, — ну, бухлишко. Так что, присоединишься? — Сколько? — не выдержал Влад, понимая, что от него не отстанут, да и самому уже захотелось "выйти в люди". — По триста, — тут же отозвался радостный голос. Влад нахмурился. Триста шекелей — это почти половина той самой смены, за которую он недавно рвал задницу. Аренда виллы, мясо аль-аэшь*, да ещё и "бухлишко" — всё это явно недёшево, если мероприятие организовано в центре. В пригороде, конечно, было бы куда дешевле. — А сколько народу будет? — уточнил Влад, и когда услышал, что собирается человек тридцать пять, тут же понял, что вилла явно в центре. — А подешевле найти не могли? — Я перезвоню, — голос собеседника быстро потух, и в трубке послышались гудки. Влад вздохнул, чувствуя лёгкую усталость от постоянных трат, которые, казалось, не заканчиваются. «Вот жуки», — снова выругался Чечёткин, возвращаясь к игре. Прошло пятнадцать минут. — Двести, и это в часе езды от Герцлии. И заметь, только ради тебя. Голос в трубке звучал радостно, как будто приятеля уже удалось поймать на крючок. — Ага, знаю вас. Первую помощь оказывать не буду. И всякую бурду не покупайте. Лучше возьмите кебабы с сосисками вместо этого дорогущего мяса. Чечёткин давно понял, что его зовут на вечеринки не просто как приятеля, а как "доктора". Особенно после второй тусовки, с тех пор как он начал учиться. «Ты же знаешь, как первую помощь оказать. Вдруг кому плохо станет — обморок или передоз». Наркоту от него скрывали, но запах и признаки не утаишь. Остальные детали парни обсудили уже спокойно, без лишних слов. «На кой я согласился?» — спросил он сам себя. И тут же сам себе ответил: «Видимо, судьба такая». Пятничная вечерняя смена была не только самой высокооплачиваемой, но и, как правило, самой спокойной. Лёгкие пациенты к шабату обычно отпрашивались домой, так что серьёзных случаев не оставалось. Смена проходила без основных процедур, только раздача таблеток и редкие, но утомительные жалобы. Влад отработал, и, как только вышел из больницы, сел на мотоцикл, задав адрес в GPS. * Второй — тот, кто лежит в палате на двоих, чья кровать стоит возле окна *Аль-аэшь - на огне, как правило, шашлык