𝐅𝐢𝐝𝐮𝐜𝐢𝐚 𝐈𝐧 𝐈𝐧𝐬𝐚𝐧𝐢𝐚𝐦

***

      Являясь подругой Тома Марволо Реддла, ну просто нельзя, НЕЛЬЗЯ, ПОНИМАЕТЕ, учиться на что-то, что меньше «Превосходно». Нет, вы не думайте, я сама стараюсь прекрасно учиться и быть лучше всех (что ж поделать, выебываться люблю). Но порой это РЕАЛЬНО БЕСИТ.       Не меньше домогательств Тома в учебе меня бесит Альбус Дамблдор. Я теперь понимаю, почему змеиный наследник так яростно его уже на первом курсе не переносит. Блядь, больше Геллерта Грин-де-Вальда он, наверное, только своих гриффиндорцев любит. Клянусь, любой урок трансфигурации, совмещенный с львами, проходит как-то так: — О, мистер Пруэтт, плюс триста баллов за то, что вы на моем факультете.       И это, конечно, нехило бесит наших. Он очки Слизерину добавляет с таким видом, будто его сейчас казнить собираются. Раньше, в своей прошлой жизни, за просмотром Гарри Поттера я восхищалась Дамблдором, а сейчас, короче, браво Волдеморту — убить этого помешанного приказал хорьку Малфою. Кстати о Малфое. Абраксас намного круче своего внука. Внешне они ну прямо очень похожи, но Абраксас, не знаю, приятнее, что ли. Короче, не наследник древнего рода, а дар какой-то.       Я вот вспоминаю то, что и во времена Золотого Трио, в качестве директора, Дамблдор был не очень-то справедлив к другим факультетам. Конец учебного года в Хогвартсе в 90-х годах XX века выглядел так: — Мистер Поттер, плюс триста пятьдесят очков Гриффиндору просто за то, что вы Мальчик-Который-Выжил, двести очков Гриффиндору за то, что мисс Гермиона Грейнджер вытащила из очередной пизды мира своих ебанутых друзей. И просто сто баллов Гриффиндору благодаря Рону Уизли, за то, что он лучший друг Мальчика Со Шрамом.       Приглядитесь, вы поймете, что я права. С таким успехом Драко Малфой мог сказать что-то типа: — Я школьный враг Гарри Поттера, а где мои очки (ну то есть баллы)? — Извините, мистер Малфой, вы на Слизерине.       И вот сейчас, идя на трансфигурацию, я думаю о том, как несправедлива жизнь. — Мда, Тинь, по ходу, сейчас из приюта повторять придется? Тина, ты что там, сдохла в своих мыслях? — Пхпхп. — Закрой рот, Антонин. Извините за выражение. — Вэл, по ходу, осваивается. — Не дождешься. — Реально. Я пыталась сдохнуть у себя, но меня долбануло сюда. — Я вам всю жизнь досаждать буду. — О, ожила. — А ты вообще молчи, Абракадабра. — Не вмешивайся, Тони. Ну, вот и ты нахватался словечек Серпентины. — Малфой, тебе жить надоело? — Нет. — Это был риторический вопрос. — Так, если вы сейчас же не замолчите, я вас прибью. И не важно как. — Том, ради бога… — Тина, я серьезно. — Слушайте, Дамблдор опять будет со своими львятами нянчиться. Я сейчас заплачу! Меня это до жути бесит! Понятно, почему Салазар Слизерин покинул Хогвартс. — Не плачь, Тина, ты сильная женщина. Ты справишься! Я в тебя верю! — Что этот недоумок только что сказал? — Вэл, не боись. Сказал, что я сильная и что он в меня верит. — А, ну тогда ладно. — Б. — Что? — Ничего. — Вот чем мы с Томом похожи, так это делать щенячий взгляд. — Тина, — сказал Сас. — Иногда я вообще не понимаю, как ты на Слизерине. — О, дорогой Абраксас, видел бы ты ее в приюте или с кем-то не из нас, ты бы в этом не сомневался. Из-за некоторых случаев ее ко мне переселили даже. — Кхе-кхе, благодарю за информацию, Том. — Не за что.

***

— Жизнь говно. — О, поддерживаю! — Чует мое сердце, что сказала ты что-то не очень присущее юным леди. — Том, а у тебя разве есть сердце? — промолвила я, продолжая невинно хлопать глазками. — Ой, бля, Тина, тебе пизда. — Беги. — Что? — У тебя три секунды. — Беги, Тина! Рожденный бегать пизды не получит! — Антонин, ты тоже желательно убирайся, — посоветовал мальчишке Абраксас.       Ну а я… а я… а я бежала со всех ног куда подальше от своего разъяренного самого, наверное, лучшего друга. — Тина! Сдаешься? — Не дождешься! Я еще жить хочу! — нет, ну вообще в теории умереть я не могла по двум причинам — первая: Том еще не знает заклинаний, способных довести меня до смерти; вторая: даже если знает, он слишком ко мне привязан. А какой совет дала Гарику Беллатрисса? Правильно, чтобы пульнуть непростительным, надо очень хотеть это сделать. Но, опять же, Том слишком мною дорожит. Наверное. — Тинь! — Что? — Остановись, я не причиню тебе вреда. — Я тебе не верю! — Ну, Тина. Клянусь, — рваный вздох. — Вот же ты быстрая, а, так вот, клянусь, — опять вздох, напоминающий стон, черт, так и до возбуждения недалеко (и да, у меня уже идут месячные). — Я тебя не трону. Если я с тобой что-то сделаю, ты будешь вправе делать все что угодно со мной. Разумеется, в плане разумного. Я остановилась. — Молодец. Где ты так бегать научилась? Но только я собралась отвечать, как он начал меня щекотать. — Никогда, слышишь, не доверяй никому на сто процентов. Кроме меня. Я тебя никогда, никогда не предам. — С этими словами он прекратил пытку и просто обнял меня. — Том. — М? — Ты должен мне желание. — Предательница. Что ты хочешь? — Я хочу погладить твои волосы. — Ну Тина! Я же только их уложил! — Нечего было клясться! — Ладно.       Рай. Его волосы можно описать одним словом — Рай.