Во власти Юга

      Они сидели в окружении других женщин в то время, когда за стенами шла битва. Арья сидела подле сестры и наблюдала, как та молчаливо вышивает. Ей нравился задумчивый образ сестры, который в эту минуту напоминал мать. Даже её рыжие волосы были уложены на северный манер. Каждый раз, когда раздавался шум, её пальцы на мгновение замирали, крепко сжимая иголку, а затем продолжали работу.       Серсея тоже сидела недалеко, осушая уже третий бокал вина. Её алое платье с рубинами у выреза делало её похожей на жрицу.       Девочка глубоко вздохнула, оглядела испуганных гусынь, окружавших их, а затем опустила глаза и увидела, как стучит ногой. Положив руку на колено, она остановила это. — Что, милая, — протянула Серсея, и сёстры одновременно подняли взгляд на её бокал, — переживаешь? Возможно, эта ночь лишит тебя суженого. А может, вернёт его в более симпатичном виде. — И она разразилась смехом.       Но Арья не убирала своего взгляда с бокала в руках женщины.       В утро перед вечером, когда всех женщин и маленьких детей закрыли, девочка вышла в сад, желая недолго побыть вне замка, где предстоит провести долгую ночь.       В тени распускающихся роз и благоухающего лавра, где солнечные лучи с нежностью касались земли, Арья Старк шагнула в сад, окружённый высокими каменными стенами, напоминающими о бесконечных интригах и тщеславии, которые царили за его пределами. Легкий ветерок приятно щекотал кожу, и девочка не спеша углублялась дальше. Она не заметила, как дошла до зарослей кустов из роз, где располагались скамейки. Из мыслей её выдернули голоса, среди которых она узнала свою сестру. Затаившись, девочка спряталась, аккуратно выглядывая из-за зелени.       На скамье, усыпанной мягкими лепестками, сидел Мизинец, его притягательная улыбка едва скрывала искреннее восхищение красотой Сансы, которая сидела рядом с ним. Мягкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву, играли на её рыжих волосах, тонких завитках, смягчая черты её лица. Она, подобно цветку, распустившемуся среди шипов, так старательно маскировала свои настоящие эмоции, стараясь изобразить безмятежность, хорошенько приняв его задушевные слова. Но Арья видела, как пальцы сестры вцепились в ткань платья. — Ваши глаза, леди Санса, как два весенних озера, — произнёс Петир с интонацией, которая заставляла Арью чувствовать тошноту. Он задумчиво смотрел на её лицо, наполняя каждый вздох сладостным желанием, которое не оставляло места для искренности. — В них столько надежды, что я отчего-то полагаю, будто они хранят тайны, о которых мир ещё не догадывается.       Санса, играя в эту опасную игру, кивнула, её губы изогнулись в лёгкой улыбке, словно она игриво принимала его восхищения, однако в её глазах скрывался страх. Арья, стоя в тени, чувствовала, как горячая волна гнева нарастает в её груди. Гнев на эту старую лису, что пытается закрутить своей паутиной и манипулировать судьбой её сестры; гнев на этого ненавистного короля, безмозглого и жестокого, который использует Сансу как марионетку в своих играх. Гнев на королеву… Злобная тварь! Она не может защитить Сансу от сына, так ещё и её хочет отдать Тириону. — Зачем ты тут, Арья? — шепнула она сама себе, но никто не услышал. В очередной раз она поняла, как глубокая пропасть встает между ней и теми, кого она любила. Она желала вырваться из этого калейдоскопа страха и притворства, однако её мощный внутренний голос отказывался смириться с увиденным.       Внезапно Арья шагнула вперёд, и её присутствие сразу же прервало идиллию. Мизинец обратил свои хитрые глаза на её фигуру, одетую в скромные одежды, но её дух был храбрее любого рыцаря на полях сражений. Словно охотник, поймавший запах дичи, он оценил красоту Арьи, осознав, что её сила таится не во внешности, а в свирепом духе, который он прекрасно запомнил. Как и шрамы, навеки оставшиеся на нём. В этой маленькой дикарке сплошное напоминание выбора Кейтлин. Кровь этих волков. — Арья, — произнёс он, отложив все игрища, — у вас горит огонь, который способен разжечь целое королевство. Вам следовало бы беречь его от ледяного дыхания тех, кто желает погасить его. Битва близко, но сражаться не вам. Хотя, я слышал, вы желаете вступить на поле боя.       Тем временем Санса, повернув голову в сторону сестры, попыталась скрыть своё замешательство за очередной маской. Но в её глазах Арья увидела нечто большее, чем просто удивление: в них таились страх и надежда, а это уже было лучше, чем ничего. Сопротивляясь порыву бросить в лицо Мизинцу все свои слова ненависти, Арья лишь шагнула ближе к Сансе, присоединившись к их странной тройственной игре, и, наполняясь решимостью, произнесла с холодной ясностью: — Я пришла за тобой, Санса. Пора уходить отсюда.       Санса дождалась, когда Мизинец ей поклонится, и отправилась за сестрой. Стоило им отойди дальше, как та сжала руку Арьи и, наклонившись, поцеловала сестру в висок. — Спасибо, — прошептала она. — Не за что… — Арья отвела смущённый взгляд. — Этот лис думает, что я более благосклонна, чем когда-то наша мать.       Арья приятно удивилась, услышав в её голосе презрение. — Когда он коснулся моей руки, я едва удержалась, чтоб не отбросить её. — Тебе обязательно терпеть это? — Да. — Санса серьёзно взглянула на неё, а затем мягко улыбнулась. — Но не переживай, то лишь на время. Я думаю, леди Шипов знает, что делает. — Она… она кое-что мне передала сегодня. — Девочка остановилась и оглядела зелень кустов. А затем залезла в маленький кармашек платья и достала тонкий флакон с чёрной жидкостью. — Сказала, что я почувствую, когда и кому её добавить. — Арья! — Санса с ужасом схватила сестру за запястье и крепко сжала, отчего девочка даже поморщилась. — Не смей использовать этого без крайней нужды. — А что, если добавить это Джоффри? Тогда всё! Конец! — Нет! — Санса дёрнула сестру на себя, и их лица оказались вплотную друг к другу. — Этим не закончится… А теперь быстрее в замок. Скоро уже его буду закрывать.

***

      Над Черноводной тёмные свинцовые облака нависали над берегами, наполняя воздух предчувствием битвы.       Тирион Ланнистер, полагаясь на свою стратегию, стоял на деревянном помосте, осматривая подготовленный к сражению флот. Его кулак сжимал тяжелый хрустальный бокал, в котором ещё оставалась капля вина, словно последняя надежда, качнувшаяся в бездне войны. Тирион чувствовал, как огонь, запечатлённый в глазах людей, с каждой минутой всё больше усиливается. — Забавно… — выдохнул он и допил.       На другом конце укреплений, среди дерзких криков и гулких шагов воинов, стоял Сандор Клиган, Чёрная Собака, сжимая в руках свой огромный меч как истинный воин его калибра. Его черное мрачное одеяние соответствовало его лицу, изуродованному шрамами, жаждущему крови и мести.       Ночь окутала поле битвы как проклятие, поглощая звуки и запахи, оставляя только уверенную решимость железного шёпота. Они готовились сражаться, каждая душа в ожидании разгрома, как волны, борющиеся о берега Черноводной.       Подходя ближе к Псу, Тирион не мог сдержать горькой ухмылки. — Сандор, ты как будто воплотил воистину все черты короля Джоффри, — начал он, прищурившись, — без привязки к ненависти. Я смотрю на тебя и вижу, что ты и по уму, и по виду встаешь на один уровень с ним.       Клиган повернулся к нему, его глаза сверкнули угрозой. — Не приближай меня к этому прохвосту, Ланнистер. Я не тот, кто сбегает с поля боя, как этот жалкий юнец, — его голос был как низкий гул грозы, которая предвещает нечто тяжелое и опасное. — А он не продержится и часа, только увидит первые капли крови. — Не слишком приятно звучит для такого преданного пса. Вопрос в другом. Что ждёт нас? Может, скоро мы станем обедом для рыб? — И Тирион невесело окинул вид воды.       Ветер свистел между ними, не унимаясь, и приносил с собой соленый запах морской пены. — Можешь себе представить, Сандор, что ждет Джоффри на дне моря? — продолжил Тирион, его ум едва ли мог оставить без внимания столь неудержимую тему. — Говорят, что русалки обитают в этих водах. Милые создания, поющие песни, чтобы завлечь мореплавателей. Я полагаю, что он тоже был бы неплохим объектом для их увлечения. Как думаешь, они будут жалеть его за то, что в жизни он не умел вести себя как человек?       Клиган бросил на него красноречивый взгляд, с которым мог бы соперничать даже самый ужасный с точки зрения остракизма ренегат. — Русалки? Черт возьми, Тирион, ты всерьез думаешь, что эти твари станут сожалеть о гибели кого-то вроде него? Слишком игриво для их существа. Они, возможно, просто разорвут его на куски и закатят пиршество.       Тирион усмехнулся, визуализируя такую жуткую сцену. — А может, они просто построят из его одежды подводный дворец, где будут править, потешаясь над своим новоиспеченным королем? Посмотри на его корону — она уже практически подогнана под размер тритона. Уверен, что они смогут украсить ею свои подводные чертоги, а лишь после этого воздвигнут Ужасное Водное Королевство: «Тридцать правителей Семи Королевств у твоих ног, Джоффри!»       Клиган фыркнул и покачал головой. — И какой смысл? Я больше представляю тритонов, погружающихся в глухую тьму под звуки войны, чем эти, как ты их называешь, «подводные драгоценности». Кого интересует, как они его угостят? Мой совет: оставь с ними своих Ланнистеров, и пусть сами разбираются с астральным капиталом. Они с утра пойдут как раз за кузнецами или другими бездельниками, что целую жизнь проводят в бездне. — Ты не понимаешь, Сандор! Тритоны — это хранители морских тайн. Возможно, они покажут ему в самом конце его мерзкого пути ужасы, о которых он не осмелился даже мечтать. Подводное чудовище, беснующееся со своей армией, не признавая его власть. — Тирион мечтательно продолжал, поднимая взгляды к небу, словно сам обдумывал эту выдающуюся картину.       Клиган обдумал это, скрестив руки. — Что толку гадать, сами скоро с ними встретимся, если Станнис хоть в половину окажется сильнее, чем мы предполагали.       Тирион взглянул на него с искорками в глазах. Клиган лишь усмехнулся в ответ, и их разговор плавно перетек в молчание, где волнение битвы перетасовалось с пыльной хохмой судьбы. Между ними осталась лишь пропасть, полная страхов и смеха.

***

      Станнис Баратеон стоял на палубе своего корабля, глядя на затянутое облаками небо. Ночь была близка. Ветер свистел, подгоняя флот к очередному сражению. Гребцы, сдерживая дыхание, готовили свои весла, ожидая команды, сжимая сосновые рукоятки.       Солдаты на корабле были сосредоточены и молчаливы. В их глазах читалась решимость, сквозь которую пробивалась тень страха перед предстоящим столкновением. Капитан, высокий и широкоплечий, направлялся к борту, наблюдая, как последние звуки боевого рога оглашали море. Водяную гладь дробили неслышные шлепки волн, разбивающихся о фальшборты. — Убирайте якоря! — прогремел голос первого помощника.       Солдаты, словно единое целое, бросились выполнять приказ. Якорные цепи скрипели, а тяжелые железные якоря медленно поднимались на борт.       На каждом корабле зажигали факелы, и языки пламени со свистом поднимались в воздух, заполняя окружающее пространство золотистым светом. Тени танцевали по палубам, отразившись в лицах воинов. Станнис мог слышать шум моря, настойчивый, тревожный, как удары сердца.       Флот выстраивался в бой, словно гусеница, готовая к наступлению. Оружие звенело, когда солдаты осветили пути света. В этот момент ни один из них не сомневался в праведности своего дела. Они были готовы встретить врага лицом к лицу, ведомые уверенностью Станниса и его непоколебимой решимостью. Ветер трепал флаги с изображением оленя в горящем сердце.       Битва была близка.