Ренегат

            Отряд, да и вообще все, кто остался в живых, всё чаще замечали тебя, сладко дремлющей в самых причудливых позах, зарытой в кипу бумаг. Однажды Гоуст застал тебя сидящей боком на стуле, с головой, уткнувшейся в полку. Листы держались у тебя в руках исключительно по милости гравитации, а тоненькая струйка слюны медленно прокладывала себе путь вниз прямо на документы.             Джейд, Коди и Блейк неоднократно умыкали у тебя документы, чтобы понять, что за важные дела держат тебя. Но всякий раз натыкались на пресные события прошлого, никак не касающихся базы напрямую. Вопросов к тебе становилось всё больше, но при малейшем подозрении ты мастерски уклонялась от них, превращая ситуацию в шутку или срочно убегая в сторону дамской комнаты с видом человека, которого внезапно посетила великая необходимость.             Ты уже теряла счёт времени, роясь в едва уцелевшем архиве — настоящем кладезе дел, папок и пыли, которая, кажется, всерьёз вознамерилась стать частью твоих лёгких. Каждый громкий чих поднимал новое облако пыльцы веков, замыкая этот бесконечный круг раздражения.             Окон, разумеется, здесь не было. Лишь холод, сырость и паутина, тянущаяся по углам, молчаливый свидетель запустения. И всё же ты испытывала странное облегчение — грызунов в этом подвале не нашлось. Не то чтобы ты их боялась, но было бы обидно обнаружить, что ценные документы давно пошли на обед крысам.             Сидя по-турецки на старом столе, ты методично пролистывала страницу за страницей, вчитываясь в строки, выискивая крупицы информации. Где-то наверху твой отряд обсуждал план по захвату Морелло — живым или мёртвым, разницы особой не было.             Ты приняла позицию Гоуста, но только от части. Спешка будет ошибкой, необходимо продумать каждый шаг, нюанс и переменную. Тем более, что у отряда не складывались пазлы информации.             Единственная зацепка — предполагаемое местонахождение Джона. Всё остальное ускользало сквозь пальцы, а информаторы исчезали один за другим. Логично: сын мафиози не мог позволить свидетелям жить. Впрочем, ты не просто понимала такую логику — ты жила по тем же правилам.             Среди бумаг нашлось кое-что, от чего у тебя перехватило дыхание. Документы, проливающие свет на события прошлого, которые уже слишком глубоко вплелись в настоящее. Ты перечитала их несколько раз, пытаясь поверить глазам.             Но самое странное — эти бумаги оказались здесь. На этой базе. Как, почему? Совпадение? Слишком удобное. И слишком опасное, чтобы оставить их нетронутыми. К счастью, в папке не было прямых упоминаний и конкретных имен, но тебе не нужны были детали — ты и так прекрасно помнила, о чем и о ком шла речь.             Ты крутанула в пальцах зажигалку, ещё раз пробежала глазами по строкам, затем скомкала листы и поднесла пламя. Бумага быстро охватилась огнём, истончаясь, превращаясь в пепел. Ты дождалась, пока от них не останется ничего, кроме серой горстки праха, а потом с силой раздавила его носком ботинка, смешивая с вековой пылью пола.             Запах гари ещё витал в воздухе, но в этот архив заглядывают нечасто. Так или иначе, ты уже заслужила хоть какую-то долю доверия в отряде. Они позволили порыться в архиве, отложив безуспешные попытки выяснить, что у тебя на уме.             Но вопрос о том, что именно знал Гоуст и отряд, не давал покоя, как жужжащая над ухом назойливая муха, которую ты раз за разом пыталась отмахнуть от себя. Если бы дело было в тех самых документах, что украл Маккормик, тебя бы уже давно застрелили — без лишних слов, без шанса на оправдание. Оставили бы истекать кровью там, в снегу, с пулями под ребрами.             Но всё сложилось иначе. Они спасли тебя. Вылечили. Подняли на ноги. И теперь упорно обходят эту тему, словно боятся задеть что-то неустойчивое и ещё неокрепшее.             Ты бросила последний взгляд на помещение, затем щёлкнула выключателем — одинокая лампочка мигнула и погасла, окуная комнату в полумрак.             Заперев дверь, ты замерла на миг. В голове картина плана становилась всё ярче — дерзкие мазки уверенности смешивались с тёмными оттенками прощания и лёгким налётом предательства…             Вскоре вы собрались за обеденным столом временной базы. Народ заметно порядел, и эта нехватка ощущалась в воздухе — пустые места за столами давили на плечи невидимым грузом. Ты машинально отметила это, но не успела задержаться на мысли — тебя отвлёк голос:             — Держи.             Ты перевела взгляд и увидела Соупа, протягивающего тебе странное устройство, напоминающее петарду, опутанную проводами.             Ты подозрительно покосилась, но всё же взяла его из рук товарища, принялась рассматривать. Оказалось, что в руках у тебя не один гаджет, а два — приёмник и исполнитель.             — Пока ориентир на то, чтобы повторить ваш с Гоустом трюк над Даниэлем, — пояснил Соуп, явно намекая на то, как Гоуст тогда превратил поместье мафии в пылающий костёр. Он скользнул взглядом влево, взглянув на друга.             Гоуст в это время сидел, поставив локти на стол, сцепив пальцы и уложив на них голову. Казалось, он полностью отключился от разговора, уставившись в одну точку, но на деле... На деле он не пропускал ни единого твоего движения.             Каждый твой вдох, каждое едва заметное движение пальцев или ресниц находили отклик в его душе. Он держал себя в руках, пытался подавить эту реакцию, скрыть, но ты уже не раз замечала, как он оживал, когда ты говорила или начинала что-то делать. Как статуя, что внезапно решила сменить позу, чтобы снова застыть.             Соуп, заметив это, скептически прищурился и, не сдержавшись, пихнул его локтём в бок:             — Приём, командир, вас вызывает отряд.             Его голос был лёгким, но взгляд — пристальным. Он явно прикидывал, как выдернуть Гоуста из его оцепенения.             Ты сидела напротив них, рядом с Джейд, а справа от тебя Коди и Блейк сосредоточенно уплетали ужин. Соуп мельком глянул на тебя, и в следующую секунду ты ощутила лёгкий пинок ботинком под столом.             Уловив намёк, ты приподняла бровь и уточнила:             — Правильно понимаю, что мы собираемся похоронить ублюдка в его же здании?             На звук твоего голоса Гоуст едва заметно повернул голову, выходя из оцепенения. Взгляд, прежде рассеянный, вновь обрёл осмысленность, вовлекаясь в разговор.             Убедившись в своих догадках, Соуп тихо прыснул, силясь сдержать смех. Но плечи предательски подрагивали, выдав его, и, чтобы не разразиться хохотом, он поспешно прижал кулак к губам.             Гоуст никак не отреагировал на это, лишь медленно поднял на тебя взгляд:             — Да, заряд тротила не слишком мощный, поэтому важно разместить его максимально точно — у несущих конструкций или в слабых местах.             Он, сам того не замечая, начал изучать твоё лицо — глаза, нос, губы... По инерции взгляд соскользнул ниже, но он быстро одёрнул себя и отвернулся.             Ты же, не замечая этого, сосредоточилась на устройстве, лениво подкидывая его в ладони, оценивая вес и мощность заряда. В голове уже складывалась новая переменная к твоему плану.             После скудного ужина ты убрала за собой посуду и направилась к выходу, где заметила только Гоуста. Он стоял в дверном проёме, небрежно опираясь плечом о косяк, и явно кого-то ждал. Столовая опустела за короткий промежуток, пока ты отходила.             Ты шагнула ближе, но он опередил твой невысказанный вопрос:             — Было принято решение устроить небольшую разрядку для солдат. Все на втором этаже. Пойдём.             Очень многословно и информативно, подумала ты, но последовала за ним. Широко распахнув дверь на втором этаже, он на долю секунды завис, а после шагнул в сторону, пропуская тебя первую.             Глаза Гоуста на мгновение сузились, а губы под маской тронула улыбка. Тихий смех сорвался с губ — явно в ответ на твоё ошеломлённое лицо из-за его внезапных манер.             В ответ ты невинно покачнулась в сторону, будто тебя внезапно подхватил шквалистый ветер, и с легким, но уверенным движением локтя «случайно» вытеснила его обратно за порог.             Но он быстро вернул тебе услугу. Буквально через секунду ты почувствовала лёгкий, но совершенно нахальный щипок за мягкое место.             Рефлекторно ты приподнялась на носочки, тут же опускаясь обратно — не от боли, а скорее от внезапности. Воздух шумно втянулся через нос, готовясь к острому словесному ответу, но прежде чем ты успела что-то выпалить, раздался голос Джейд:             — О, Шэдоу, давай скорее сюда, — Джейд энергично махала рукой, подзывая тебя с улыбкой, в которой не было ни капли командного тона. Только тепло и простое желание, чтобы ты была рядом — как дружеские объятия, а не немая демонстрация власти, как это любил делать Даниэль Морелло.             Скользнув взглядом по её улыбке, улыбнулась в ответ и показала Гоусту наугад сложенную комбинацию пальцев — довольно обидную, если разбираться. Он лишь молча посмотрел тебе вслед, и в его прищуренном взгляде плясал тихий, насмешливый огонёк.             Ты опустилась рядом с Джейд. На столе царил хаос из бутылок, стопок и одной одинокой бутылки, лежащей на ребре — импровизированная игра в бутылочку с алкогольным твистом. Почесав затылок, ты тяжело вздохнула. Как-то не хотелось туманить разум, особенно когда впереди маячила рискованная миссия.             Гоуст, успокоившись, подошёл к вам. Рядом с тобой места не было — сама уже сидела на краю дивана, балансируя. Но, похоже, его это совсем не смутило. Одна широкая ладонь легла сбоку твоего бедра, другая — на плечо. Уверенное движение, и ты, как костяшка домино, сдвинулась дальше, подталкивая Джейд, а она — следующих. Как по цепочке, освобождая ему место.             Теперь стало теснее. Жарче.             Ты оглядела собравшихся в поисках знакомых лиц. Соуп примостился на спинке дивана в паре мест от вас, перед ним устроился Коди. Видимо, экономия пространства. Напротив, на расшатанной табуретке, сидел Блейк, увлечённо споря с неизвестным тебе солдатом.             Ты склонилась ближе к Джейд и вполголоса спросила:             — Так что, в бутылочку играем или как?             Она улыбнулась с лукавым блеском в глазах, откидывая косичку за плечо:             — Пока не решили. Соуп роется в памяти, пытаясь придумать что-то поинтереснее.             Ты откинулась на спинку дивана, скрестив руки и ноги. Кто-нибудь из психологов наверняка бы отметил, что это жест защиты. Но на деле ты просто не знала, куда девать всё это хозяйство — руки, ноги, мысли.             Гоуст же сидел спокойно, ноги широко расставлены, один локоть небрежно заброшен на спинку прямо за твоей головой. Казалось, он полностью расслаблен, если не считать того, как пальцы время от времени медленно сжимались в кулак, проверяя, на месте ли реальность.             Следующая миссия, скорее всего, станет последней — для этой карьеры, а может, и для этого круга людей. Непрошеная тревога заскреблась внутри когтистой лапой по стеклу. Возможно, впереди тот самый момент, который ты обходила с первого дня на базе.             Шум разговоров стихал, растворяясь в фоне, пока тело сосредоточилось на тепле, окружающем тебя. Джейд, с лучезарной улыбкой, склонила голову на твоё плечо, и ты, не раздумывая, ответила тем же, легко прижавшись к ней. Лопатки ощутили движение — рука Гоуста, на первый взгляд безразлично лежавшая на спинке дивана, теперь едва заметно касалась твоей спины, напоминая: я здесь.             В углу Коди бурчал на Соупа, возмущённо толкая его бесконечно длинные ноги, которые нагло заняли львиную долю дивана. Соуп, смеясь, шуточно защищался как мог, размахивая руками:             — А что ты мне предлагаешь? Завязать их узлом и сложить за диваном?             А вот Блейк, похоже, наконец довёл свой спор до логического финала — громким ударом кулака по столу с подпрыгнувшими бутылками. Только вот его дряхлый стул такого драматического завершения не оценил. С хрустом подломилась ножка, и ты успела увидеть только взметнувшиеся армейские ботинки в воздухе, прежде чем он исчез из поля зрения.             Под неудержимый гогот солдат, Блейк, красный до корней волос, но всё же с намёком на улыбку, поднялся на ноги. Он бросил злобный взгляд на сломанную ножку стула, а затем схватил её и со всей силы метнул в сторону. Кажется, он винил её во всём — и в своём падении, и, возможно, даже в самом споре.             Соуп почти плакал от смеха, но, отдышавшись и прокашлявшись, махнул рукой:             — Ладно, хорош, давайте лучше в пьяные карты.             Мозг тут же подкинул тебе воспоминания о правилах. Они, конечно, часто менялись на ходу, но общий смысл оставался таким:             ♠ Пики — пей,             ♥ Черви — выполняй,             ♦ Бубны — отвечай,             ♣ Крести — показывай.             Как оказалось, Соуп помнил те же правила, что и ты, так что спорить не пришлось.             Раздали карты. Ты посмотрела на свой комплект: 1 черви, 3 бубны, 2 крести и 1 пики. Джейд же, заглянув в свои, протянула восхищённое:             — Ооо...             Судя по всему, у неё был куда более «весёлый» расклад.             Коди, потирая руки, подал голос:             — Гоуст, ты первый, как командир.             Остальные солдаты дружно закивали.             Гоуст, не особо раздумывая, выложил в центр бубны и тут же перевёл взгляд на Блейка:             — Ну, рассказывай, из-за чего так яростно спорил, что аж мебель пострадала?             Блейк, уже сидя на надёжном стуле с металлическими ножками, видимо, не рискуя повторить судьбу прошлого, почесал затылок. Взгляд в сторону, уши покраснели, голос чуть тише:             — О девушках...             Наступила короткая тишина.             А потом раздался хохот, на этот раз ещё громче.             Коди захлёбываясь воздухом из-за смеха спросил довольно щепетильный вопрос для всех парней:             — Неужели пытался доказать, что задница лучше, чем грудь?             Очередной взрыв смеха накрыл всю комнату волной. Кто-то аж поперхнулся, кто-то хлопнул ладонью по колену, а спор, как по команде, тут же разлетелся между ребятами. Теперь каждый чувствовал себя экспертом в области важных жизненных приоритетов, громко отстаивая свою точку зрения. В ход пошли аргументы, жесты, даже какие-то схемы, начерченные пальцем на столе.             Ты скользнула взглядом в сторону Гоуста. Тот сразу отрицательно покачал головой. Нет. Не дождёшься. Отвечать на этот вопрос он явно не собирался. Но, взглянув на свои карты, ты ухмыльнулась. У тебя было аж три карты бубны — три возможности вытянуть из него ответ. Деваться ему некуда.             Тем временем Блейк, уже смирившись с тем, насколько предсказуемой была тема его спора, стыдливо кивнул. Но, чтобы побыстрее перевести внимание на кого-то другого, он схватил свою карту и бросил в центр крести.             — Джейд, покажи свою татушку на спине.             Джейд тут же широко распахнула глаза. Ты только сейчас заметила у неё у основания шеи белый рисунок, который раньше как-то ускользал из виду.             Она усмехнулась, сняла форменную куртку и осталась в майке. Затем развернулась спиной и приподняла подол, показывая всем вытянутого белого скорпиона, раскинувшегося по всей её спине — от пояса до хребта. Длинный, изогнутый хвост с жалом, тонкие, но чёткие линии. Это не была тюремная «наколка» — рисунок выглядел элегантно, но при этом хищно.             Ты невольно вспомнила, как ведут себя скорпионы. Они никогда не нападают первыми, но безошибочно чувствуют опасность. Спокойны, но смертельно точны, если их спровоцировать. В этом определённо было что-то от самой Джейд.             Она пригладила одежду, вновь опускаясь на диван, и, едва заметно облизнув губы, с азартом схватила свои карты. Бубны полетели в центр стола, а предвкушающий взгляд тут же метнулся к тебе:             — Шэдоу, сколько лет ты на службе?             Вопрос — скользкий, личный. Ты не дрогнула, отвечая спокойно, без намёка на нервозность:             — В армии или вообще? — твой тон был таким же прямым, почти вызывающим. Ты ожидала увидеть в её глазах лёгкое замешательство. Что-то вроде: «А разве бывает другая служба?».             Рыжая на миг замялась, явно не ожидая подвоха. Ты только и надеялась подловить её на этом.             — Эм… На службе в армии.             — Два года.             Ты умолчала о том, что за плечами ещё семь лет работы на теневое правительство — та часть, которая её, по сути, не касалась. Она хотела цифру? Ты её дала. А теперь ход за тобой. Ты ухмыльнулась, медленно обводя взглядом всех за столом.             Кинув на стол снова карту бубны ты обратилась к Коди:             — Давно ли ты заделался врачом? — протянула ты, вспоминая, что он, вообще-то, обычный рядовой, а не полевой медик. Навыки оказания первой помощи имеются у каждого, но его хирургические, уверенные действия говорили о чём-то большем.             Коди усмехнулся и развёл руками в жесте обречённого смирения.             — Я учился в медицинском университете, а тут волей-неволей наработаешь навыки, пока штопаешь лишние отверстия у солдат.             Спустя какое-то время Коди взял реванш и потратил все свои карты пики, споив почти всех солдат. Соуп, разогревшись алкоголем и хорошей компанией, без умолку травил байки про службу, а раскрасневшиеся лица всё чаще заливались смехом.             Гоуст, сидевший рядом, пил вместе со всеми, но выглядел удивительно трезвым. В отличие от тебя — три стакана, и всё, мир плыл перед глазами, а тело предательски клонилось в его сторону, пока ты не обнаружила, что почти уткнулась в плечо, заглядывая в глаза.             То ли дело в том, что в твоей работе просто некогда пить, то ли организм так и не научился сопротивляться алкоголю — но факт остаётся фактом.             И, конечно, стоило тебе доверчиво навалиться на него, как за спиной тут же щёлкнуло — его рука ловко нащупала застёжку белья, потянула, а потом резко отпустила. Лёгкий шлепок по коже моментально вернул тебя в реальность. Ты подорвалась, сверля его взглядом, но он лишь невозмутимо смотрел в ответ, будто ничего не произошло.             Тем временем солдаты постепенно разбрелись по своим новым комнатам, кто-то ухитрился даже не вписаться в поворот. За столом остался только ваш отряд, если не считать Коди — этот хитрый серый кардинал успел напакостить и исчезнуть, причём трезвым.             Джейд тем временем уютно устроилась на освободившемся диване, закинув ноги на бёдра Соупа, а тот, жестикулируя, горячо обсуждал с Блейком одну из их старых миссий.             Гоуст всё чаще бросал на тебя оценивающие взгляды, явно подмечая состояние. В какой-то момент он принял решение — поднялся с места, и ты, всё ещё опираясь на него, чуть не завалилась назад на диван. Руки рефлекторно взметнулись в воздух, пытаясь ухватиться хоть за что-то, но он успел.             Воспользовавшись тем, что остальные были слишком увлечены разговорами, Гоуст легко подхватил тебя за талию и, не давая времени на возражения, повёл к выходу.             Коридор встретил вас тишиной, только лунный свет скользил по полу, вырезая чёткие тени. Ты шла относительно ровно, даже уверенно — если не считать туман в голове и мысли, которые плескались непривычно близко к поверхности.             Вы остановились вдали от жилых комнат и казарм. Гоуст развернулся к тебе, достал что-то из кармана и поднял на уровень глаз, как удостоверение.             Бубновый туз:             — Что ты чувствуешь ко мне? — его голос звучал спокойно, но цеплялся за тебя крепче, чем его руки минуту назад.             Ты зависла, зачем-то вспоминая, что означает эта карта, а вскоре язык развязался от принятого алкоголя, но лицо было серьёзным.             — Привязанность, — коротко ответила ты.             Его не совсем удовлетворил этот уклончивый ответ, но он, кажется сделал какой-то вывод, взяв под локоть, открыл дверь позади тебя и втолкнул внутрь, заходя следом.             Оказавшись в тесной комнате кладовой с тусклым светом, ты бы, возможно, даже заметила, как просторна она на самом деле, если бы не внушительное присутствие командира. Он наклонился, ловко подхватил тебя под колени и поднял, будто ты весила меньше боевого рюкзака.             — Раз ты называешь меня зайцем, то я тоже могу придумать тебе прозвище? — хитро заметила ты.             Прижав твою спину к прохладной стене, он заставил твои ноги обхватить его талию. А потом вдруг склонил голову и уткнулся лбом тебе в грудь.             — Зови меня как угодно...             Что, это точно Гоуст? Отложил свою броню и теперь готов открыть душу? Ладонью ты мягко погладила его голову поверх маски, притянув чуть ближе:             — Поласковее или пообиднее? — дразнила ты.             Он шумно выдохнул, собирая последние крохи терпения. Одна его рука продолжала держать тебя на месте, а вторая скользнула к твоей талии и уверенно пробралась под ткань.             — Знаешь, я никого и никогда не просил ни о чём, — пробормотал он, а голос его звучал скорее как признание, что вырывалось из самого нутра. — Но с тобой… не могу иначе.             Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза. Его взгляд был одновременно умоляющим и жадным.             — Позволишь? — его голос стал хриплым, напряжённым.             Твоя вторая рука медленно потянулась к краю его маски. Зацепив её, ты одним движением скинула её в сторону. Он продолжал смотреть на тебя, всё так же просящий, но ты молчала, оттягивая момент. Пусть помучается ещё чуть-чуть.             Гоуст воспринял твоё молчание как зелёный свет и тут же склонился к твоему плечу, оставив влажные следы и прикусывая кожу так, что ты едва удержалась от вскрика. Шипя сквозь зубы, ты попыталась остановить его словами:             — Я ещё не ответила.             Но он даже не подумал прерываться.             — А мне уже ничего и не нужно. Ты сама всё решила, — выдохнул он, словно это было очевидно.             Пока ты лихорадочно пыталась сообразить, в какой момент утратила контроль над ситуацией, его губы становились всё более требовательными. На твоей коже появлялись багровые метки — следы его зубов и упрямой решимости. Спускаясь ниже, он задерживался на ключицах, а потом поднялся к шее, не оставляя ни сантиметра без внимания.             Твоя голова невольно отклонилась назад, давая ему больше доступа, но удержаться от саркастичного комментария ты не смогла:             — Что, в столовой плохо кормят?             Гоуст замер на секунду, а потом на выдохе рассмеялся:             — Такой десерт там не найти. Да и делиться не собираюсь.             Его рука, которая уже успела пробраться под твою одежду, без лишних церемоний добралась до белья и сорвала его одним рывком. Ты поморщилась, чувствуя, как ткань на мгновение больно впилась в кожу, прежде чем соскользнуть вниз тряпкой. Ты поморщилась, но не успела ничего сказать, как он выдал:             — Тише. За стеной казармы, а солдаты, знаешь, могут заглянуть — интересно же, что тут за звуки.             Одна твоя рука оставалась на плече Гоуста для упора, а вторая прикрыла рот, чтобы и впрямь не выдать никаких постыдных звуков, из-за которых ещё долгое время не сможешь смотреть ему в глаза, а он то и дело будет глумиться.             Тесное пространство кладовой стало ещё меньше, когда Гоуст прижал тебя к стене, так что ты почти сидела на его бёдрах. Ты остро почувствовала твёрдый контур, упирающийся снизу, а звук расстёгивающегося тактического ремня прозвучал как сигнал, что обратной дороги нет. Следом пришло настойчивое прикосновение чего-то горячего, пульсирующего и мокрого.             Его рука, крепко удерживающая тебя за бедро, дернулась, и через мгновение твои штаны оказались расстёгнуты с таким напором, что пуговица с обиженным хлопком отправилась в полёт за груды хлама. Ткань, лишившись смысла, сползла вниз вместе с бельём и его рукой, оставляя всё совершенно беззащитным. Ты уже ясно понимала, что только что упиралось в тебя.             Пальцы рефлекторно вжались в его плечи, и он тут же это заметил.             — Боязно? — его голос звучал ровно, но в глазах горел голод, утолить который в силах только тебе, от чего кровь приливала к щекам.             Ты отвела взгляд, стараясь ни в коем случае не смотреть ни на его лицо, ни вниз.             — Скорее волнительно, — выдавила ты.             Его губы, чуть шершавые, но тёплые, скользнули по твоей щеке, задевая ухо. Шёпот был низким:             — Глубоко вдохни и медленно выдыхай, заяц.             Не дав времени задуматься, он перехватил тебя за бедро, чуть приподнял, направляя на себя ближе. Ты послушалась, сделала глубокий вдох, а в следующий момент почувствовала, как его влажная головка аккуратно скользнула внутрь. Пальцы Гоуста, до этого твёрдые и уверенные, дрогнули, а с его губ сорвался тяжёлый, рваный выдох.             Лоб его опустился на твоё плечо, но он не остановился, медленно погружаясь всё глубже, пока ты не ощутила его объём полностью. Он давал тебе время привыкнуть, держась на грани, опасаясь хоть малейшей боли для тебя.             Но стоило тебе чуть расслабиться, как он, почти прерывисто, прошептал в твоё плечо:             — Ты даже не представляешь, сколько усилий мне стоит не вытрахать из тебя душу прямо сейчас.             Ты только сейчас поняла, что забыла выдохнуть, и, убрав свою руку, сделала это неожиданно громко. Его рука тут же снова накрыла твои губы, крепко и уверенно.             — Громко, — с укором прошептал он.             Попытка отвернуться от его ладони провалилась. Он лишь сильнее придавил её к твоим губам, одновременно заставляя твой затылок вжаться в стену. Освободившуюся шею он тут же снова оккупировал поцелуями и укусами, а ты поняла, что за всеми этими мелочами ты уже окончательно потеряла контроль.             А Гоуст ловко этим воспользовался, полностью взяв его на себя. Его бёдра стали неспешно двигаться, от чего ты чутко ощущала выпуклые, возбуждённые вены и его структуру, как они плавно тёрлись о внутренние стенки.             Его руки снова дрогнули — едва заметно, но этого хватило, чтобы ты уже насторожилась. В голове вспыхнул сценарий: ещё секунда, и он опрокинет тебя на пол... Он заметил твоё напряжение. Поймал его. И, наклонившись ближе, прошептал низким, хриплым голосом:             — Я сдерживаюсь, а не слабею...             Ты ухмыльнулась, позволяя себе расслабиться, и прильнула ближе, прижимаясь к нему грудью. А затем, в духе справедливости, отомстила — отодвинула ворот его формы и прикусила кожу на плече. В ответ раздался сдержанный, рваный выдох сквозь стиснутые зубы, да только он в долгу не остался.             Слегка подкинув себя, насадил до упора, резким движением, от чего ты с невероятной силой захотела прописать ему самую мощнейшую оплеуху из своего арсенала. Но с другой стороны, по твоему телу прокатилась такая горячая волна, скручиваясь и завязываясь в узел снизу.             Он почувствовал изменения у тебя внутри, то, как ты слегка сжала его, а после расслабилась. Ему это слишком понравилось, и он желал большего. Только теперь он не устраивал тебе аттракцион с подкидыванием, а прижав твою поясницу к стене, сам стал делать ритмично-поступательные действия, со временем наращивая амплитуду.             Сдерживать уже неконтролируемые звуки было тяжело даже с учётом зажимающей ладони Гоуста на твоих губах. Поэтому сменив тактику, он убрал руку, отправив её подхватить твои ягодицы, а его губы занялись твоими, накрыв в страстном, голодном, ужасно и вечно тоскующем по тебе поцелуе.             Его толчки с каждым мгновением становились всё более требовательными, резкими. Но стоило тебе чуть застонать, как он менял темп: плавные, глубокие движения, пронизывающие до упора, заставляли теряться в ощущениях.             Он мучил вас обоих. Его дыхание сбивалось, грудь тяжело вздымалась, а губы не отпускали твои, лишая даже возможности нормально вдохнуть. Выдохнув через нос, он резко сменил тактику: подхватывал тебя на руки, слегка приподнимая вверх и опуская, одновременно вбиваясь всё глубже и сильнее. Держать звуки в себе было невозможно…             До тех пор, пока за дверью не послышались шаги.             Ты замерла, широко распахнув глаза, но Гоуст не растерялся. В несколько быстрых шагов он прижал спину к двери, придерживая собой. В этой крошечной кладовке не было внутренних замков, только внешний. Кто угодно мог войти… если бы не он.             Щелчок.             Щеколда снаружи закрылась, а шаги постепенно удалились. Ты могла бы почувствовать тревогу. Но всё, что ты ощущала сейчас, — только пульсирующий, раскалённый страстью и дёргающийся орган внутри.             Гоуст усмехнулся:             — Я открою, забудь пока про это.             Он продолжил медленное проникновение, заталкиваясь до упора. Он сменял темп и угол, пробиваясь глубже, желая доставить тебе удовольствие. Вскоре от головы к низу живота пробежала волна дрожи, возвращаясь сводящей судорогой, от чего ноги крепче обвились вокруг него, а пальцы впились в его плечи.             Мощные толчки ускорились от того, как сильно ты стянула его внутри, и это окончательно сорвало его последние тормоза. Терпение иссякло, звериный инстинкт взял верх. Он вбивался в тебя до последнего миллиметра, пока не достиг кульминации. Его орган дёргался внутри и ты чувствовала горячую жидкость сквозь защитную плёнку.             Тяжёлые дыхания сменили тишину и шлепки кожи о кожу.             — Так что тебе всё-таки больше нравится — грудь или ягодицы? — выдохнула ты, задавая, возможно, самый неуместный вопрос в этот момент.             Гоуст шумно выдохнул через нос:             — Мне нравишься ты, целиком...             Он выскользнул из тебя, сдёрнул защиту и небрежно отбросил её в сторону — сейчас это было последним, о чём он думал.             Теперь ты уткнулась лбом в его плечо, ощущая, как ноги бессильно сползают с его талии — больше не осталось сил держаться. Вы оба были выжаты досуха, опустошены до последней капли. Вот только ты беспомощно висела, как выброшенная на берег рыбка, а он умудрялся не только стоять, но и удерживать тебя, вся эта безумная близость его только подпитывала.             Тяжелые веки смыкались слишком часто, и ты даже не поняла, как оказалась в комнате. Лежишь на спине, укутанная мягкостью постели, уже одетая, а справа от тебя разлегся он. Матрас прогнулся под его весом, и тебя, как листочек на воде, медленно и постоянно тянуло в его сторону. Казалось ещё немного, и можно официально признать этот кусок мебели жертвой тяжеловеса.             — Хотела спросить, — ты перевела на него сонный взгляд, чуть прищурившись. — Что именно ты знаешь?             Гоуст сначала нахмурился, взвешивая слова, но быстро расслабился и ответил:             — О том, что с тобой произошло. Что Маккормик был в сговоре с младшим Морелло. Отряд в курсе.             Внутри ты так громко выдохнула, что аж уши заложило, но снаружи лишь чуть дёрнула уголками губ. Ну хоть не стали копаться в самом тёмном...             — И ты не хочешь ничего добавить? — его взгляд снова стал тяжёлым, цепким, пытливым.             Ты лениво потянулась, будто обсуждение тебя не касалось, кости приятно хрустнули, отдаваясь в теле лёгкой волной расслабления.             — Завтра тяжёлый день, надо выспаться, правильно? Вот и я так думаю.             Гоуст понял, что ты юлишь, и, не дав отвернуться, обхватил твои щёки ладонями, мягко, но настойчиво поворачивая к себе.             — Я уже копал под тебя информацию, знаю больше других, но никому не рассказывал. Ты можешь мне доверять.             В твоих глазах на мгновение промелькнул тот самый холод — старый, инстинктивный: "Узнал что-то обо мне? Встречай усопших предков." Но ты быстро сморгнула и попыталась ответить, однако получилось не слишком внушительно — губы сложились в уточку, потому что он слишком крепко сжал твои щёки:             — И фто ты уфнал?             Гоуст моргнул, фыркнул, а следом раскатисто и открыто расхохотался, запрокинув голову. Его искренний, бархатистый смех заполнил комнату, и ты не могла не заметить, насколько очаровательно у него морщится нос, а в улыбке сверкают крохотные, чуть заострённые клыки.             — Узнал, где ты раньше служила. Узнал, что потом ты взяла новый позывной и исчезла — по крайней мере с тех радаров, которые мне доступны, — он выпустил твои щёки из плена пальцев.             Ты слегка помотала губами в разные стороны, разминая их после его железной хватки, и кивнула:             — Ну, допустим. Что-то конкретное нарыть удалось?             Он лёг на спину, заведя одну руку за голову, и задумчиво уставился в потолок.             — Всё расплывчато. Но есть слухи, что "некто" расправлялся с теми, кто мешал... обществу. Иногда даже с невинными или посредниками. Следователи и полиция находили схожий почерк с твоим, — он бросил на тебя взгляд, явно вспомнив, как ты разобралась с Морелло и тем бедолагой-айтишником.             — Но я хочу услышать это от тебя.             Ты молча сняла резинку с волос, встряхнула их и отбросила куда-то в сторону. Сплела пальцы на животе и посмотрела в окно. Снаружи темнота клубилась зимним холодом, луна спряталась за тучами, грозясь снежным штормом.             В сознании снова всплыли обрывки сна. Ты избегала его прямого и долгого взгляда, опасаясь встретить в них отражение тех эмоций, которых не желала видеть. Рассказать или промолчать?             Он опередил твои сомнения, поняв, что ты пока не готова, начал первый:             — Однажды, на задании, меня схватили в плен. Угрозы были привычным делом, но они решили ударить по уязвимости — уничтожить мою семью. Среди них был и брат, человек, который привил мне любовь к военному делу…             Ты вглядывалась в черты его лица, но оно оставалось непроницаемым. Только глаза, утратив привычный блеск, тонули в тяжёлых воспоминаниях.             — После этого я потерялся в мести. Позади — никого, впереди — только служба и осознание, что завтрашний день может и не наступить…             Он умолк, устремив взгляд в потолок. Тишина затянулась на полминуты, прежде чем он почти шёпотом добавил:             — В тот момент меня это устраивало. Ничто не держало, никто больше не мог причинить боль…             В его скупых, нарочно обрезанных фразах ты вдруг увидела себя. Никого рядом, хоть твои родные и живы, отчасти, но вечно чужды. Для них ты была мертва ещё с первой миссии на службе.             Плакал ли кто-нибудь над твоим пустым гробом? Нет, конечно. Ты знала это, наблюдая за своими же похоронами — сквозь оптический прицел.             Вдали стояли отец и мать. Осунувшиеся, потерянные… но не от горя. Отец — уважаемый человек, бизнесмен, который втайне финансировал сеть наркоторговцев, убивающих отчаявшихся. А тех, кто выживал, загоняя в петлю шантажа. Мать — пьяная тень самой себя, вечно оплакивающая свою "несчастную судьбу" нелюбимой жены.             После твоей "смерти" бизнес отца стремительно пошёл под откос, но истинная причина этого оставалась для тебя загадкой — до поры до времени.             Мать же горевала не столько по тебе, сколько по исчезающим деньгам. В конце концов, втайне от мужа, она подалась в лёгкий, "женский" бизнес, не особо терзаясь моральными вопросами.             Ты смотрела на них и не видела людей. Лишь пустые оболочки с кровью и костями.             Ты лежала на крыше, как и сотни раз до этого на службе, привычно, уверенно. Только вот тело ещё болело после недавней миссии — бинты мешали двигаться, но не стрелять. Второй приказ правительства был прост: устранить точку распространения «Голубого василька».             В перекрестии прицела лицо отца. Источник. Цель. Никаких эмоций, только приказ. Только долг.             Выстрел.             Голова дернулась, тело рухнуло назад, утягивая за собой мать. Женский вопль прорезал воздух, но ты уже складывала винтовку. Спокойно, размеренно, без суеты. Спускалась вниз под её истерический крик.             Оставить её одну в этом мире?             Не так жестоко, как то, что они сделали с тобой...             И теперь было понятно, почему Гоусту так естественно скрываться за маской. Потому что лицо под ней давно перестало принадлежать тому, кого когда-то знали его близкие. Вы оба изменились, приняв новую личину.             — А потом появилась ты… — он повернул голову, и в голосе прозвучала уязвимость, от которой, казалось, он давно отучил себя. — Ты заполнила эту пустоту.             Ты слушала и осознавала: для него ты — не слабость и не бремя. Ты — то, чего он не смел желать, но всё же получил. И теперь не отпустит.             Гоуст резко сел, как по команде, и без лишних слов поднялся с кровати, шагнул за дверь. Ты не успела понять, что его так встревожило, но уже через минуту он вернулся — спокойный, сосредоточенный, с чем-то в руке.             Присев на край кровати, он поджал одну ногу под себя и протянул тебе небольшой свёрток — чёрное с белым, мягкая ткань, смятая в его пальцах.             — Это от меня. Лично.             Ты скользнула взглядом по его лицу, пытаясь разгадать подтекст, и осторожно взяла вещь. Развернув, сразу поняла: балаклава. Чёрная, с нарисованной белой челюстью. Почти как у него — только твоя, в отличие от его анатомически точной маски, была украшена хищной, чуть издевательской улыбкой.             Тепло благодарности разлилось по груди. Подняв взгляд, ты заметила, как он молча ждёт реакции, сдерживая привычку скрыть чувства за непроницаемым выражением. Но вместо слов ты усмехнулась и ехидно спросила, прищурившись:             — А почему балаклава, а не полноценная маска?             Он не заставил тебя ждать:             — Потому что я хочу видеть в ней твои глаза.             Этого было достаточно. Никакие объяснения не могли бы прозвучать весомее. Ты провела большим пальцем по ткани — мягкой, но достаточно прочной, чтобы выдержать любую передрягу.             Ты поднялась и, не говоря ни слова, обняла его — крепко, без лишней осторожности. Для тебя это было искреннее «спасибо», сказанное без слов. Со стороны же объятие больше походило на попытку сломать ему рёбра: железная хватка, словно вот-вот перебросишь его через плечо прямо с кровати на пол.             Но нет. Он сжал тебя к себе также крепко за лопатки и талию. Воздуха не хватало — лёгкие сдавило его усилиями, не позволяя сделать глубокий вдох. Да и не нужно. Короткие, сбивчивые вдохи, перемежающиеся с тёплыми выдохами, — ничто не было сейчас важнее этой близости.             Человека, который прошёл сквозь пламя твоей истории, выстоял, понял и, в отличие от многих, не ушёл. Остался. С тобой.             Спустя час, ты лежала снова на спине, сложив руки и маску на животе. Гоуст тем временем устроился рядом, прижавшись к тебе сбоку, а его подбородок уютно примостился у тебя на макушке. Его объятие оказалось настолько плотным, что, казалось, если ты попробуешь встать, придётся вызывать спасательную бригаду с домкратом. Одна рука надёжно обвила талию, вторая удерживала бедро.             Но пока он тихо спал, полностью довольный моментом, твоё сознание крутило воспоминания, не давая покоя. "Северный тигр." Шишка одной из самых влиятельных преступных группировок. Твоя первая миссия в работе на теневое правительство. Первая проверка. Тогда тебя нещадно бросили в самое пекло, в одиночку.             Два здания с приличным расстоянием между друг другом, а задача — ликвидировать главу и его приближённых. Один человек с винтовкой. Против десятков вооружённых до зубов. Задание обернулось в бой на выживание. Ты вспоминала то, что прежде так старательно заталкивала поглубже. Как методично меняла позиции, обманывая их, заставляя думать, что они под прицелом целого отряда.             Цель же оказалась неожиданно комичной — гигантский, рыхлый, с короткими ручками и полным отсутствием шеи. В какой-то момент тебе даже показалось, что его лоб, обрамлённый внушительным слоем жира, вполне может отпружинить пулю. Но, увы, даже это пародийное телосложение не отменяло факта, что он представлял серьёзную угрозу — за ним стояли серьёзные связи, а вот они точно могли оставить тебя без улыбки.             Их силы рассредоточились, и теперь каждый шорох отзывался тревожным сигналом — кто-то приближался, незаметно, шаг за шагом. Нервы были натянуты до предела: пальцы дрожали, прицел едва удерживался на целях, дыхание сбивалось, не подчиняясь ни разуму, ни телу.             Ты думала, что хуже уже не будет. Ошиблась.             Они схватили тебя. И вот тогда начался сущий ад. Полторы недели пыток. Без света, тепла, еды и воды. Плоскогубцы, которые лишали ногтей. Вывернутые суставы. Сломанные кости. Они даже не пытались убить тебя сразу. Им нужно было растянуть удовольствие и вытянуть максимум информации, которой ты обладала. Эта миссия - первый шаг твоих шрамов на теле и вечное напоминание о тех днях.             Но и ты не оставалась в стороне. Каждая возможность обернуть ситуацию в свою пользу превращалась в маленькую, но ощутимую месть. Иногда — почти насмешливой, колкой, но всегда достаточно ощутимой, чтобы они поняли: ты не собираешься сдохнуть здесь тихо.             И ведь правильно говорят: ошибки — лучшие учителя. Чем серьёзнее промах, тем больнее прилетает по затылку.             Спасение пришло оттуда, откуда не ждали, в виде новой группы солдат, таких же как ты. Кровавая баня вспыхнула с новой силой. Ты воспользовалась переполохом и смогла вырваться, отыскав свою винтовку с погнутым дулом и уже была готова уйти, оставив их заканчивать бой.             Но ты остановилась. Обернувшись, ты увидела, как шестеро людей выводили "Северного тигра" к машине. Нет, оставить его в живых ты не могла. Не после всего. Но твоё оружие было непригодно для стрельбы с дистанции.             Сил в изувеченном теле почти не осталось. Пальцы дрожали, не слушались, каждая кость протестовала против движения. Стоять было уже подвигом, а уж тем более — вести бой. Взгляд метался между своим бесполезным телом и группой врагов. Шансы на выживание? Почти нулевые.             Тут ты заметила мёртвого солдата. Одного из тех, кто прибыл с той же миссией.             Тебя за это время полностью обезоружили во всех смыслах, вычистили все карманы, забрали гранаты и пистолет. А вот его ещё нет. Ты скользнула к телу, нащупала сонную артерию — ничего. Времени на сожаления не было. Быстро обшарив нагрудные карманы, извлекла несколько гранат и прихватила пистолет.             Выстрелы рвали воздух, вражеские бойцы палили в сторону поместья, откуда по ним огрызались твои новоиспечённые союзники. Времени мало.             Ты ловко подменила снаряд, внешне неотличимый от боевого. Сдёрнув чеку, метнула гранату прямо им под ноги.             — ГРАНАТА! — вскрикнул один из телохранителей.             Охрана среагировала мгновенно — бросились закрывать босса, а он, не раздумывая, дёрнулся прочь, мешая им защищать. Нескоординированность могла стоить им конечностей… если бы это была осколочная.             Но вместо взрыва граната зашипела, выпуская густой, удушающий дым. Их мир мгновенно растворился в плотном тумане. Небольшое преимущество для твоих дёрганных манёвров.             Пока они вслепую палили в сторону поместья, откуда по ним вели огонь остатки новоиспечённых солдат, ты работала в тени. Холодное лезвие раз за разом находило цель — трое сердец уже перестали биться.             Несколько пуль пробили твою кожу — новички палили без разбора. Плевать. Боль за время пыток притупилась, отходя на второй план. Двое оставались при боссе, ещё один проник в тыл солдат.             Ты вынырнула из тумана, быстрым, точным движением загнала нож в шею противника. Со скрежетом меж позвонков он вошёл глубоко, застрял.             — Блядь… — тихо выдохнула ты, оставляя клинок в теле.             Выдернув краденый пистолет из-за пояса и, почти не целясь, всадила пулю второму. В бедро. Артерия. Хлынула кровь. Удачно.             Он дёрнулся, попытался выстрелить, но промахнулся. Ты даже не сбавила шага, отклоняя голову в сторону. Уже шла к главной цели.             Босс молча наблюдал, как его охрана истекает кровью. В его глазах — ни страха, ни паники. Только холодное презрение. Выстрел. Пуля попала ему в плечо, почти в сердце.             Чего ты не ожидала, так это того, что эта туша рывком собьёт тебя с ног, не смотря на ранение. На уклонение всего тела физических возможностей не хватило. "Тигр" рухнул на тебя всей своей массой, вдавливая в землю, холодное дуло пистолета упёрлось в лицо — так близко, что металл едва касался губ. Ты сражалась за каждый сантиметр, стиснув зубы и удерживая его руку дальше от курка, не давая нажать.             Лунный блик скользнул по золотой гравировке оружия, вспыхнув в глазах. Сломанные пальцы слабо сопротивлялись тяжести босса. А потом — едва слышный скрип пусковой пружины.             Ты резко дёрнула голову в сторону, насколько позволяло положение.             Выстрел.             Пуля прошла внутрь, пробив бровь и выйдя над ухом. Боль? Нет, только странное ощущение гуляющего свежего воздуха через новое отверстие в черепе.             Ты среагировала быстрее, чем успела осознать рану. Перехватив пистолет, закрыла дуло ладонью. Ещё один выстрел — и твоя же кровь брызнула на лицо. Всё ещё без боли.             На последних остатках сил ты сорвала дуло вверх. Жирные пальцы Тигра соскользнули с оружия — хватка ослабла.             Пистолет взлетел, и ты, неловко, почти вслепую, перехватила его в воздухе. Не давая себе времени на раздумья, резким движением вдарила прикладом прямо в переносицу — туда, где кожа тоньше, а кость опасно близка к мозгу.             Он дёрнулся.             Развернув дулом на него, ты спустила курок.             Пуля вошла в глаз. Его тело вздрогнуло, мышцы судорожно сократились… а потом замерли, безвольно наваливаясь на тебя.             С трудом, через боль в неокрепших суставах, ты выползла из-под тяжёлой туши. Каждый вдох давался с хрипом, сердце оглушительно стучало в ушах.             И только тогда ты заметила странное: стреляла в левый глаз, но выходное отверстие зияло у правого полушария. Выпрямившись, насколько позволяло тело, твой взгляд упал на здание.             Внутри помещения ещё звучали редкие выстрелы — короткие, обрывистые, последние вздохи сражения.             Ты, пошатываясь от ранений, без лишней спешки крутанула пистолет на пальце, тщательно стерла с него следы — и свои, и чужие. Оружие описало дугу в воздухе и с тихим всплеском исчезло в замшелом пруду, затянутом камышами. Вода дрогнула и быстро успокоилась, словно ничего и не было.             На базе тебя встретила привычная отстранённость. Ты — единственная выжившая, если твоё состояние можно было таким назвать. Ни расспросов, ни сочувствия. Здесь так не принято. Миссия выполнена — значит, разговор окончен.             Пока ты купалась в своих мерзких воспоминаниях, сон медленно укутал тебя в свои объятия, утягивая за собой туда, где больше всего нравилось находится... Когда-то давно.             Уже завтра...