Переходя красную черту

      Ощущая противный, буквально отдающийся эхом голос в голове, Сетка невольно приоткрыла глаза и тут же прищурилась от света вокруг. Но глаза открыть ей все-таки пришлось. Двинувшись на месте, та тут же болезненно прошипела, приоткрыв рот от боли. – Моя спина-а-а… – хриплым голосом донеслось со стороны пола, пока девушка, опираясь лбом о поверхность дивана, пыталась преодолеть боль и перебраться с пола на диван. – Кто придумал чертово похмелье?.. – Вот уж тебя, конечно, помотало. Ты чего нажралась так вчера, а? – совсем бесцеремонно спросил Пахан, стоя у барабанной стойки. – Ты вся в туши, ревела поди с бутылкой в обнимку как несчастный поросёнок. – Не твоего ума дело, – в привычной для них двоих манере ответила она, с силой пытаясь оттереть темные разводы под глазами.       Закатив глаза, мужчина решил ответить ей несколько мстительным образом. Взяв в руки микрофон, тот громко воскликнул: «Голова-то, надеюсь, твоя не болит? А то, может, таблетки нужны, а?». Зажав уши руками, девушка с болезненным возгласом обессиленно упала на диван, что вызвало волну хохота с его стороны. – Хватит тебе над ней издеваться, – похлопав того по плечу, сказал Санри. – Так она также себя ведет! Бесцеремонная девка, вот никакого воспитания. Ушла, значит, непойми с кем, напилась и теперь не дает нам репетировать. Ну и дела-а… Мы, значит, ночами не спим, волнуемся, а она!! – рассмеявшись, тот не смог закончить из-за прилетевшей в него подушки. – Что за репетиция? – наконец убрав руки от ушей, спросила она. – Черт! Не говорите только, что мы завтра выступаем? – И не будем, потому что выступление сегодня. Ты забыла? – Вовсе нет! Что у нас по программе?       Сегодняшний их концерт в местном баре должен был стать неплохим началом для их начинающейся карьеры, ведь, как им было известно, вечером там должен был присутствовать один неплохой продюсер, который мог бы заметить их потенциал. Это было важно для каждого из них. Все они – творческие люди, желающие добиться признания, славы и денег. Для них удачно выпавшая карта стала бы билетом в будущее. Но все ли так однозначно?       На удивление девушки, Реми сегодня был тише, чем обычно. Он ничего не говорил, постоянно думал о чем-то и был безучастным. Это немного насторожило всех их, но списав все на обычный стресс и попытка уйти в себя перед волнительным событием, Сетка решила оставить ребят репетировать, а самой пойти домой, да бы привести себя в порядок.       Следуя в сторону дома, та вдруг слышит быстрые шаги позади себя, что вынуждает ее обернуться и посмотреть на неизвестного. Парень, заметивший внешний вид девушки, внезапно замирает. Та, в свою очередь сначала хотела что-то сказать, но вдруг что-то осознав, тут же отвернулась, собираясь уйти прочь. Турбо данной возможности ей не дал. Придержав ту за предплечье, тот развернул ее к себе. –Что случилось? Адидас вчера что-то сделал тебе? Сказал что-то?– спросил тот, не выпуская ее их своих рук. – Отпусти меня. Никто ничего не сказал, никто ничего не сделал. Иди домой, не ходи за мной. Я не хочу иметь ничего общего со всей вашей шайкой, – холодно сказала она, пытаясь вытянуть руку, но тот не позволял этого – Слушай, я понять не могу, у тебя сестра-близнец имеется? Какого черта ты вертишь всеми, как хочешь? Один день ты вся такая добрая, расположенная к общению, в другой – ведешь себя так, будто презираешь всех вокруг, а потом все снова повторяется. Я не знаю, что у тебя в голове происходит. Такими темпами, одна останешься, никто на тебя и внимания не обратит. – Так чего ж ты от меня не отстанешь, а? – выпалила она, выдернув руку. – Чего ты таскаешься за мной? Чего-то ходишь, высматриваешь меня, претензии у тебя ко мне какие-то.       Между ними двумя повисло тяжелое молчание и если бы оно имело вес, то наверняка весило бы целую тонну. Турбо действительно казалось, что между ними была какая-то невидимая, незаметная связь, но все это обретало все меньше и меньше смысла. – Да, пожалуй, такая как ты – под стать Кощею. Ты такая же пустая внутри, как и он, лжешь всем вокруг, лжешь, в первую очередь, самой себе. Ты права, мне стоит перестать таскаться за тобой.       С этими словами тот развернулся и пошел прочь. Внутри у нее противно жгло чувство обиды, но ее гордость не позволяла ей окликнуть того, забрать слова назад. Она не могла смириться с мыслью, что поступает правильно. Так должно было быть. Все они – вся их группировка точно имела отношения к наркотикам, она видела таких и раньше. Один за всех. Употребляет один – употребляют все. Жизнь рядом с человеком, сидящем на наркотиках… Она бы не перенесла повторения подобного опыта.       Уходя прочь, та снова ощущала это заполняющее ее желание напиться, забыться и не приходить в себя как можно дольше. Ей надо было бороться с этим чувством, но не получалось. Присев на корточки, та взяла в руки небольшую порцию снега, растерев его по своим щекам. Она чувствовала, как кристаллы снега царапают кожу ее щек, как холод проникает внутрь нее, но поток мыслей не уменьшался. – Что ты делаешь?       Тихий, немного робкий женский голос послышался из-за ее спины. Она не могла понять, от чего все сегодня считают нужным врываться в ее личное пространство. Медленно повернув голову, та опустила руки, смотря на девушку в школьной форме. – Ты вся красная, да и одета ты очень легко. Что-то произошло? – сказала та, аккуратно убирая с щек девушки прилипший снег. – Пойдем, мой папа сейчас на работе, а мама к подруге ушла, ее до вечера все равно не будет. – Нет, все в порядке, правда, мне просто нужно отдохнуть и немного выпить. – Пить прямо посреди дня?       Пусть это и казалось Айгуль странным, но для самой Сетки это уже стало обыденностью. Не было ничего странного в том, чтобы напиться днем или утром. Неужели она скатывается на дно и становится зависимой от данного способа отвлечения? Зажмурившись от гнетущих ее мыслей, та приподнялась на ноги и согласилась пойти с ней.       К ее удивлению, квартира оказалась просторной и даже, если так можно сказать, свежей. Пусть и не было какой-то роскоши, но чувствовалась, что недостатка в семье не было. Все вокруг было просто, но со вкусом. – Мне кажется, тебе нужно сходить умыться, остатки твоей туши остались на щеках. Хочешь чай попить? –Я не против, – коротко ответила та, проходя в ванную.       В зеркале она увидела нечто неприятное. Синяки под глазами, малость отекшие веки, потекшая тушь и потрепанные волосы. Опустив лицо в ладони, наполненные холодной водой, та растерла ее по лицу. А после сделала так снова и снова. Пусть и небольшой, но заряд бодрости у нее прибавился. Поправив волосы, та вышла на кухню и несколько неловко уселась за стол, смотря в спину стоящей девушки, которая уже заканчивала наливать чай. Поставив перед Сеткой кружку, та начала: – К сожалению, ничего сладкого нет, так что просто чай. Но он вкусный, мама сама делала из листов смородины. Как тебе?       Первый, слегка кисловатый глоток раздался приятным теплом внутри. Прикрыв глаза, та наслаждалась разливающимся теплом внутри. Это даже отчасти напоминало чувство выпитого алкоголя, но оно не туманило разум, позволяя чувствовать приятный вкус и запах напитка. – Вкусно. Я так давно не пила чай, даже не помню, когда был последний раз. – Ну вот, а ты отказывалась, – улыбаясь, довольная собой, пролепетала девушка.       Сетку удивляло, что Айгуль ничего не спрашивала про ее внешний вид, не пыталась узнать, что случилось, не напирала, но тем не менее, она не осталась безучастной. Все это давало ей понять, что за человек перед ней. Она и раньше заметила в этой девчушке нечто совсем невинное и хорошее, но сейчас смогла убедиться окончательно. – Слушай, – немного растерянно начала Сетка. – Ты никогда не замечала за Маратом, что он ведет себя странно? Не видела его в состоянии, когда он как будто не совсем адекватен? Может, он говорил о чем-то подобном? – Не совсем адекватен? – совсем удивленно переспросила она. – Нет… А ты к чему это спрашиваешь? Что-то случилось? – Я не уверена, но… Ладно, не думай об этом, просто мысли вслух. С Маратом это никак не связано, – успокоила ее та.       Решив не настаивать, Айгуль увела диалог в другое русло, начав рассказывать что-то отдаленное. Можно было сказать, что Сетка действительно чувствовала себя комфортно, так как ранее у нее никогда не было подруг, а тут, пусть она и не могла полноправно назвать ее своей подругой, но она чувствовала, что может поговорить с ней по душам. Не это ли хороший признак? Но хорошую атмосферу разрушил звук открывающейся входной двери. – Айгуль, кто у нас? Это берцы? – недоуменный мужской голос раздался из прихожей, приближаясь к комнате. Взгляд мужчины остановился на сидящей Сетке, обходя ее с ног до головы. – Это что еще такое? Что за вульгарность, ты кого привела к нам домой? Что за недоразумение, ты вообще не умеешь друзей нормальных искать, ты мне скажи? Встав с дивана, сетка сжала зубы, чтобы не сказать ничего лишнего. Не будь здесь Айгуль – та не стала бы сдерживаться, но из уважения к ней, та терпела. – Ну и девушка, с такой в помещении одном находиться страшно, – хмыкнул он и подытожил. – Уходи отсюда, тебе здесь не рады. – Папа!– воскликнула Айгуль, желая сгладить углы, но не в силах ничего ответить, просто замолчала.       Пройдя в коридор, та молча обулась и быстро вышла из квартиры. Чувствуя жар в ладони, та бросила на нее мимолетный взгляд, заметив покрасневшие полумесяцы от ногтей. Та сжимала руку так сильно, чтобы сдержаться, что не заметила этого. – Старый ублюдок, – прошипела та на закрытую дверь и пошла прочь, продолжая бубнить себе под нос проклятия.       Благо, ей действительно стало чуть легче. Вернувшись домой, та не застала там отца и это несомненно было поводом для радости. Нанесенный макияж и привычный сценический образ отлично дополняли ее внешний вид. Среди достаточно небрежно разбросанных в комнате вещей было нечто выделяющееся. Аккуратно стоящая на стойке гитара сразу приковывала к себе взгляд. Подойдя к ней, та провела кончиками пальцев по деке, обвешанной множеством наклеек, надписей и потертостей. На лице непроизвольно появилась улыбка. Гитара была для нее святыней, ничего на свете она не любила больше, чем ее. Аккуратно уложив ту в чехол, она отправилась сразу в бар, где уже были остальные ребята. Реми занимался расстановкой гарнитуры, а Пахан в это время договаривался о чем-то с директором помещения. Один лишь Санри сидел и, кажется, просто наслаждался суетой вокруг. Подойдя к нему, та облокотилась спиной о барную стойку. – Как думаешь, что будет, если продюсер нас заметит? – спросила она, потирая в пальцах ремешок от чехла. – Думаю, нас будет ждать хорошее будущее. Мы сможем давать концерты и не париться об остальном. Будем жить свободно. Свободно от прошлых нас. – А если он нас не заметит? Что будет тогда? – Тогда мы будем ждать следующего. Если он не заметит нашего потенциала, тогда зачем он нам? – с улыбкой ответил тот. – Что бы ни произошло, мы все будем рядом. Будем рядом. Эти слова приятно пощипали где-то внутри. Все они давно стали одной большой семьей. Ей казалось, не сможет произойти ничего, что разлучило бы их. А это давало уверенность перед завтрашним днем. – Так, короче, выступаем с первой песней, потом пятнадцать минут на перерыв, чтобы все закупились алкашкой, а после второе выступление. А дальше уже по ситуации, все поняли? – спросил Пахан, потирая ладони. – Мы должны взорвать этот зал, должны сделать так, чтобы их сердца загорелись и не погасли никогда!       Приготовления к выступлению были готовы, а собравшийся народ вовсю приветствовал начинающую группу. Выйдя на сцену, Сетка ощутила неприятный мандраж, однако легкое похлопывание по плечу от Санри дало ей толику успокоения. Выдохнув, та услышала ритм барабанных палочек позади и прикрыв глаза, мысленно отсчитала: «Раз, два, три, четыре». Музыка вдруг заполнила все вокруг. Девушка целиком и полностью отдалась течению нот, чувствуя, как они заполняют ее, заполняют все вокруг. Она словно была совсем одна в этом помещении, она играла только для себя.

Разрывая оковы - пожирая себя,

Устремляюсь я снова и тону в тебе я,

Как убить себя, ранить, как разбить и сломить?

Клинок острый вонзить, целовать и любить.

      Первая песня закончилась овациями, но расстраивало лишь то, что продюсер так и не пришел. Успокаивало то, что это только начало. Вытерев капельки пота со лба, девушка поправила растрепанные волосы. – Мне надо выпить, – пролепетала она, заказывая в баре выпивку. – Ты, как всегда, отдаешься на все сто, – кажется, заговорив впервые со вчерашнего дня, Реми взял выпить и себе. – Мне нравится видеть тебя такой. Ты похожа на птицу, которая обретает свободу. Ощущение, что только в такие моменты я могу увидеть настоящую тебя… – Настоящая я? – задумчиво уточнила она. – Почему все мне говорят об этом? Неужели все настолько плохо? – Ребята! Продюсер в зале! Не расслабляйтесь, сейчас мы их взорвем!!– Восхищенный удавшимися планами, Пахан забрал остатки выпивки у Сетки и залпом все допил.       Столкнувшись с такой наглостью, та хотела возмутиться, однако вдруг обратила внимание на разговор двух мужчин позади Реми. Медленно подойдя к ним, та разобрала лишь пару слов: «Универсам с Хади-Такташем порешали друг друга». Развернув одного из них за плечо, та переспросила тех о случившемся, но они не знали подробностей. Знали лишь больницу, куда развезли тех, кто сильно пострадал. Направившись к выходу, та была остановлена Реми, недоуменно смотревшим на нее. – Ты куда собралась? – спросил тот, не веря своим глазам. – Я должна узнать, кто пострадал, не умер ли кто-то. Мы же должны все подробности знать, так ведь?– спросила та, чувствуя, как подрагивают ее пальцы. – Ты же не уйдешь сейчас, да? Там ведь продюсер, да и мы все тут… Ты же не за сведениями идешь… К гопнику этому? К бандиту? Серьезно? Ты бросишь нас тут?– держа ее руку своей, тот не мог отпустить ее. – Сетка, пожалуйста, не уходи. – Прости. Рука выскользнула из его пальцев. Девушка выбежала наружу, не взяв с собой даже гитару. – Эй, ты чего здесь? Где Сетка? – спросил подошедший к нему Пахан, чувствуя, как улыбка сползает с его лица.       Но парень молча, стоя напротив выхода. Рука, недавно державшая ее, казалось, еще ощущала тепло и подрагивание пальцев. Она ушла.