Львица и ее маленький львенок

— Тетя Мэри? — Кейтлин, забравшаяся Джузеппе на спину, как маленькая коала, замерла, а потом начала барахтаться и спрыгнула на пол, стараясь привести себя в порядок. — Надо почаще приезжать домой без предупреждения, — протянул Мартино, сидя на диване и с ухмылкой глядя на опешивших сыновей и старшую дочь Стюарта, которая давно чувствовала себя у них, как дома. — Давай признаем, это не самое страшное, за чем ты нас заставал, — попытался сгладить ситуацию младший, тогда как Джулиано смачно ударил себя ладонью по лицу.       Понять всех троих было можно. Они только вернулись с трека и были все в пыли и грязи, а у Джузеппе и вовсе была разбита бровь из-за несколько неудачного падения. Домой они завалились, дружно хохоча и толкаясь, но, чего они не ожидали, что глава семьи уже вернулся, хотя в последний раз, созвонившись с сыновьями, сказал, что задержится у Хэтфордов. Не то чтобы это было чем-то необычным. Когда рядом была Мэри Хэтфорд, Мартино всегда задерживался. Последним же гвоздем в гроб их гордости была сама сестра Стюарта, что сидела рядом — вплотную к мужчине — в приталенном кипельно-белом длинном платье, походившем на рубашку, которое разве что не хрустело от чистоты. Рядом с ней они казались чумазыми кочегарами. — Мы пойдем в душ, — схватив младшего брата за шкирку, Джулиано потянул того прочь, избегая неловкого разговора и слыша шипящее: «предатели» — от Кейтлин. — Не знала, что ты приедешь, — улыбнулась девушка. — Я бы села поболтать, но… — она попыталась стереть пыль с бедра, оголенного шортами, но это ей совсем не помогло. — Думаю, мне тоже нужно привести себя в порядок. — Не переживай, мы еще успеем, — рассмеялась Мэри. — Алекс и Стюарт передавали тебе привет. — Что-то случилось? — осторожно спросила Кейтлин, стараясь понять по поведению старших, но и тетя, и Мартино были совершенно расслабленны и… счастливы? — Ты не говорила, что приедешь. — Потому что я не знала, что приеду. Все хорошо, тебе не о чем беспокоиться. Давай поговорим, когда ты смоешь с себя пыль?       Если бы не это коронное «тебе не о чем беспокоиться», которое старшие всегда говорили, когда что-то шло не так, Кейтлин обязательно покраснела бы из-за завуалированного замечания. Но не в этот раз. Кивнув, девушка поспешила к себе в комнату, ополоснулась в душе, массажной щеткой оттерев всю грязь, и даже волосы помыла одним лишь шампунем, спеша поскорее вернуться в гостиную. Она не могла придумать ни одного повода, по которому тетя могла бы так неожиданно приехать. Не было никаких предпосылок. Ничто в поведении Мэри или Мартино не выдавало каких бы то ни было тревог. Но Кейтлин прекрасно знала свою тетю. Что-то точно произошло. Что-то точно было не так.       Быстро натянув новые шорты и растянутую красную футболку, в которой с запозданием узнала одну из тех, что позаимствовала из гардероба Натаниэля еще зимой, девушка поспешила вниз. Если что-то случилось, она хотела узнать об этом как можно скорее. Только вот, уже несясь к гостиной, Кейтлин оторопело застыла в дверях. Она, вроде как, понимала, что видела, но ее мозг отказывался признавать реальность. Нет, все было хорошо. Ее тетя Мэри все так же сидела на диване, в ее руках была какая-то книга… Только вот за ее спиной стоял Мартино. И не просто стоял. Он наклонялся к Хэтфорд и целовал ее, приподняв лицо Мэри за подбородок, второй стараясь забрать книгу, которая явно мешала ему завладеть всем вниманием женщины. Какое-то время в поцелуе они боролись руками за владение томиком, пока наконец Ломбарди не рассмеялся, отстраняясь и, видимо, сдаваясь перед любовью к чтению своей… Кейтлин не знала, кем эти двое были друг другу. Тогда-то ее саму и заметили. Карие глаза Мартино, такие же живые, как и у сыновей, сверкнули, а улыбка из игривой стала куда более хитрой. — Подсматривать не хорошо, — голос у мужчины был сытый и такой довольный, что Кейтлин на секунду даже смутилась. — Если не хотели, чтобы вас видели, закрыли бы дверь, — переборов странное чувство внутри, требовавшее отвернуться, гордо вздернула подбородок девушка, входя в гостиную. Боги, ей же не шесть лет, чтобы отворачиваться, когда люди целуются! Но один вопрос все же не давал ей покоя… — Тетя Мэри, а что происходит? — Ломбарди ведет себя как Ломбарди, — женщина бросила на мужчину раздраженный взгляд, но тот этого словно не заметил. С самым невинным видом, бросив что-то о скором наступлении ужина и накрытии стола, Мартино покинул комнату через другую дверь, оставляя обеих Хэтфорд на разговор. — Полагаю, у тебя много вопросов, — Мэри поманила племянницу и почти дочь к себе, дожидаясь, когда та сядет рядом. — Да, достаточно… — девушка плюхнулась на диван, подтянув одну ногу под себя. — С каких пор ты и он… — Кейтлин хотела спросить, как долго они спят вместе, но сказать такое в лицо тете язык просто не повернулся, — вы вместе? — нашлась наконец она, однако ответ выбил из ее головы любые мысли: — Пять лет. — Сколько?! — взвизгнула девушка, отшатнувшись и чуть не упав с дивана. — Срань господня! — через секунду, осознав, что вылетело из ее рта, Кейтлин зажала себе рот. — Мы не рассказывали, потому что это было только наше дело, — вздохнула Мэри, с мягкой улыбку глядя на племянницу. — Подожди, то есть в то лето в Тоскане… Боже, — Кейтлин закрыла лицо руками, вспоминая все разы, когда она встречала Мартино. Тот всегда был рядом с тетей Мэри, всегда улыбался ей, всегда держался как можно ближе. — Как я раньше не поняла?! Позорище! — несколько секунд женщина смотрела на Кейтлин, которая бормотала себе ругательства под нос, а потом звонко рассмеялась. — Это вообще не смешно! — Прости, твоя реакция очень… забавная, — как можно скорее успокоившись, вздохнула Мэри.

***

— Ты хочешь сказать, что тетя Мэри и Мартино Ломбарди?.. — Да, Алекс, встречаются. Вместе. Пара. Любят друг другу. Трахаются. Называй, как хочешь! — Кейтлин едва ли не вибрировала от переполнявших ее эмоций. — Как мы это проглядели?! — Следи за словами, — одернул ее брат. — Мы это пропустили, потому что это было последним, что нас интересовало. Мы постоянно были заняты совсем другими вещами. — Срала я на цензуру, — зашипела Кейтлин, старательно контролируя голос, чтобы ее не услышали другие, пусть звукоизоляция в доме и была хорошей. — Я спрашиваю тебя не о том, как мы могли пропустить то, что было у нас прямо перед носом, а о том, что нам теперь делать! — Кейт, они два взрослых человека и могут… — Я в курсе. А Натаниэль нет, — на телефонной линии повисла тишина. — Теперь понял? — Проклятье… — Помнишь, как он взбесился, когда в прошлом году на банкете какой-то пьяный политик обнял тетю Мэри за талию, пока папы и Мартино не было рядом? Его же едва ли не оттаскивать пришлось! — Он за тетю Мэри любого убьет или как минимум покалечит, — согласился Александр, боясь даже представить, как его младший брат взбесится, когда узнает. Со времен Балтимора, как они все думали, рядом с Мэри не было мужчин, но чем взрослее был Натаниэль, тем более опекающим он становился, готовый защищать мать от всего, «возвращая ей долг» за то, что спасла от ада в детстве и всегда любила и заботилась. — Он Мартино в честную, конечно, не убьет, но если неожиданно, ночью и со спины… — Кейтлин покачала головой. — Один правильный удар, и не будет никакого Мартино Ломбарди. — Нат не поехавший, — возразил Александр. — Но вспылить и правда может. Как вернется, будь с ним рядом. Тебе он никогда не навредит. — Знаю. Но сама я его не остановлю. Он только тебя безукоризненно слушается.

***

      Август в Пекине в этом, две тысячи пятнадцатом году выдался особенно дождливым и при этом душным. В общем-то, как и всегда в сезон дождей. Но это не останавливало тренировок Натаниэля на свежем воздухе. В первый год, конечно, мальчику было тяжело, но сейчас юноша уже привык двигаться в мокрой одежде, держать равновесие на скользкой траве и мог часами медитировать сидя в грозу под дождем, не сбиваясь, даже когда мир вокруг сотрясался от грохота грома. Он был прекрасным учеником, который преодолевал все, и Лю не мог налюбоваться, каким рос его мальчик. Однако сейчас его особенно интересовала информация, пришедшая из Неаполя. На фотографии вся семья Ломбарди входила в театр Сан-Карло в день премьеры какой-то постановки. Только вот они были не одни. Мартино был с Мэри Хэтфорд. Обнимал ее за талию и на одном из фото бегло целовал в щеку. Это был не первый раз, когда глава Ломбарди и младшая сестра Стюарта были замечены вместе, однако впервые они пришли туда в качестве пары и вели себя так откровенно. Хорошо, что это было не такое громкое мероприятие, иначе Веснински уже совершил бы какую-нибудь глупость, а весь мир встал бы на уши.       Подняв взгляд на Натаниэля, который под моросящим дождем сидел на своем любимом камне, выравнивая дыхание после изнурительной тренировки, Лю не смог сдержать улыбки. Он не мог дождаться момента, когда юноша узнает. О, он бы даже заплатил за то, чтобы наблюдать это. Ждать осталось не долго. Совсем скоро, за несколько дней до конца месяца, юноша отправится обратно домой и, Вейдун был уверен, в поместье Хэтфордов его будет ждать сюрприз.

***

      Вернуться домой было до чертиков приятно. Вдохнув прохладный воздух Зеленых островов, Натаниэль не смог сдержать радостного вздоха, но, когда увидел, что ждет его не только Уильям, но и Александр с Кейтлин… Бегом спустился по трапу, и сестра бросилась ему навстречу, налетев с объятиями. Подхватив Китти, Натаниэль закружил ее, как можно крепче прижимая к себе.       Дома. Теперь он был дома. На своем месте.       Кейтлин висела на брате так долго, что они оба потеряли счет времени, но никто не пытался прервать их или растащить. Не посмели бы. Все знали о том, какая крепкая связь образовалась между маленькими демонами семьи Хэтфорд и как они тосковали друг по другу, даже расставаясь на пару дней, что уж говорить про три месяца лета. Когда Нат уехал в Пекин в первый раз, девочка разрыдалась, увидев его по возвращении, и не соглашалась отпускать даже ночью, словно боялась, что тот может рассыпаться или куда-то исчезнуть.       Когда Кейтлин наконец насытилась и отпустила, Александр был следующим, кто крепко обнял младшего брата, замечая, что за то время, что они не виделись, парень стал на пару сантиметров выше. Он почувствовал, как Натаниэль вцепился в его одежду, комкая ткань пиджака, выдавая, как сильно на самом деле соскучился, и старший улыбнулся еще шире, хоть ему и казалось, что это попросту невозможно. Только когда младший расслабился и отпустил, Александр отстранился, оценивая состояние брата. — Тебе нужно подстричься, — выдал он, заметив, что передние пряди густых волос Натаниэля собраны в небольшой хвостик. — Это точно, — радостно расхохотался тот, тут же ловя руку Кейтлин, словно им было больно от отсутствия физического контакта после столь долгой разлуки. — Уильям, — солнечная улыбка парня обратилась в сторону Веллингтона, — по тебе я тоже соскучился. — С возвращением домой, мистер Хэтфорд, — тепло отозвался мужчина, с искренней любовью, словно родной дядя, глядя на трех подростков. — Садитесь скорее в машину. Здесь холодно. Да и родители ждут вас на ужин. — Боже, я голодный, как зверь! — воскликнул Нат, открывая дверь для сестры и первой пропуская ее в машине, мысленно отмечая, что это новая, удлиненная модель, с пятью пассажирскими местами сзади, позволявшая людям сидеть лицом друг к другу. — Твои любимые теплые сэндвичи ждут, — подтолкнул младшего Александр и… тот тут же едва ли не нырнул в машину, вызывая хохот у остальных.       Дорога до дома прошла за незатихающими разговорами. Все трое, соскучившись, едва ли могли насытиться полуторачасовой поездкой. Слишком многое произошло, слишком многое хотелось обсудить… В особенности, дела. — Стой, что сделали Моро?! — едва ли не взвизгнул Натаниэль, выхватывая из рук брата планшет. — Твою мать… — Не знаю, как тетя Мэри узнала, где именно копать, чтобы найти доказательства, но их нашли, — подтвердил Александр. — Моро хотели отделиться. А ты сам знаешь правила. Для этого надо держать контроль над более чем одной страной, чтобы хотя бы попытаться провозгласить себя одной из главных семей. — Они хотели сделать это, — Кейтлин смахнула изображение на карту мира, где были выделены Франция и Каталония, — а потом вот это, — еще один взмах рукой, где теперь Моро принадлежала бы еще и вся Испания и Португалия, — чтобы, если повезет, вышло это, — на следующем изображении, где к территории несостоявшейся империи семьи Моро прилегала и большая часть юго-западной Африки. — Морияма обвинить не вышло. Напрямую они в этом никак не участвовали, но всем очевидно, откуда пришло финансирование. Плюс ко всему…       Вздохнув, словно ей тяжело было это показывать, Кейтлин снова смахнула изображение, и запустила видео. На мгновение Натаниэль потерялся, не понимая, при чем здесь экси и уж тем более Рико Морияма с Кевином Дэйем, которых он едва ли помнил из детства, однако уже через секунду все встало на свои места. Рядом с воспитанниками Тетсуи появилась еще одна фигура. И уж это лицо Натаниэль помнил куда лучше, пусть и видел парня лишь пару раз на мероприятиях. Их представляли друг другу. Жан Моро. Высокий не по годам, со светлой кожей, доставшейся ему от аристократичных предков, немного вьющимися черными волосами и внимательными серыми, как грозовое облако, глазами. Пусть и бледнее обычного, уставший и вымотанный, мрачный и смотрящий из-под бровей, с опущенным подбородком, но все еще расправленными плечами… это был он. С тройкой на скуле. Наследник одной из их вассальных семей был помечен, как какой-то скот, и оказался в руках не то что Морияма, а их отвергнутой ветви.       Александр и Кейтлин, которые уже пережили все стадии удивления и злости, с опаской смотрели на то, как пальцы их младшего брата стиснули планшет, а челюсти были сжаты с такой силой, что щелкнул сустав и забегали желваки. Ярость. Чистая ярость переполняла Натаниэля, который явно старался сдержать себя изо всех сил. — Что с главой семьи Моро? — сквозь зубы процедил он, глядя только на то, как на видео Жан косится на Рико и подошедшего тренера Тетсуи. Натаниэль знал этот взгляд. Взгляд загнанного хищника, которому вырвали зубы и когти. — Он и все замешанные были переправлены в доки, — Александр осторожно забрал из рук брата планшет, выключая экран. — Их привезли три недели назад. Они все еще живы и могут говорить. Пока что. Отец хочет вытянуть из них все, что возможно, но ждет их только казнь. Допросами, в основном, занимается Джейк. Неизвестно, был ли замешан Жан и знал ли он хоть что-то, но, — Александр постарался подобрать верные слова, — отец еще не решил, что с ним делать. Семьи регионов Франции выбирают себе нового временного главу, который будет отвечать за всю страну и возьмет Прованс под свое крыло. — Говоришь, они хотели стать одной из главных семей, — Натаниэль откинулся на своем сидении, глядя в пустоту, размышляя. — Вероятнее всего, было так, — упрощая брату задачу, начал раскладывать все по полочкам старший. — Морияма знали о жажде власти и независимости Моро, о их не самой жаркой любви к нам, и решили воспользоваться этим. Я проверил, французы давно начали проявлять легкое неповиновение и характер. Первый раз еще когда твоя мама организовала первый прием на Рождество. Они тогда не явились. Потом начали появляться только на тех мероприятиях, что организовывали и требовали присутствия мы. В остальном они высший свет игнорировали. Морияма, вероятно, предложили Моро следующую сделку: мы вам финансирование, а вы поднимаете бунт в Каталонии за свободу региона, где эта тема и так стоит остро; подрываете власть Ломбарди, захватываете этот участок земли; ссорите Ломбарди и Хэтфордов, а когда они отвлекутся, забираете себе Испанию, а за ней и отрезанную маленькую Португалию. После, с помощью Гибралтарского пролива перебираетесь в Африку, подгребаете под себя все больше территорий, и с нашей поддержкой выходите на мировую арену. А Жан был платой. Эрве и Жаклин молоды. Видимо, решили, что такой шанс им может больше и не выпасть, а родить нового ребенка не составит труда. Поэтому… Жана они, вероятнее всего, отдали в плату за такую помощь. — Правдоподобно звучит, — хмыкнул Натаниэль, внимательно всматриваясь в лицо брата, словно в его чертах мог найти ответы на свои вопросы. — И очень даже складно. Деталей только не хватает. Почему они провалились? — Все началось еще в июне, — взяла слово Кейтлин. — Мартино, когда Испания запросила его помощи и поддержки, сразу поехал, а потом к нему присоединилась и тетя Мэри, потому что он нашел пару тонких ниточек, что вели во Францию, к Моро. Это могло бы быть и совпадением, учитывая то, что Каталония находится на границе, но они начали копать. А потом… — девушка как сегодня помнила тот день, когда тетя Мэри получила почту и из-за одного письма расплылась в широкой улыбке. Уже к вечеру они с Мартино неожиданно напали на след, хотя до этого ничего не могли найти. — Они нашли доказательства. Отправили папе. А он уже послал Уильяма во Францию за предателями. Только вот Жана там не было. По рассказам, Эрве Моро смеялся, говоря, что сына у него больше нет. — Нет сына, — Натаниэль зло рассмеялся, качая головой. — Как же… Ну-ну, это мы еще посмотрим… Что дядя планирует делать с Жаном? — Пока что ничего, — признался Александр, покосившись на черное стекло, отделявшее салон от водительского сидения, где был Уильям. — Он на чужой территории. — Он наследник семьи его подчиненных! — Моро продали сына, — Кейтлин с опаской покосилась на Ната, а потом осторожно втиснула свою руку в его сжатый кулак. — Мышонок, мы нашли документы. Даже подписанный договор есть. Жан принадлежит Морияма. — И дядя решил просто бросить его там?! — Пока мы не узнаем, замешан ли Жан во всем произошедшем, — Александр покачал головой. — Нат, если он предатель, такой же, как Эрве… Лучше ему умереть самому, быстро и за океаном. — А если нет? Если он ничего не знал? — Тогда будем думать, — размеренным голосом продолжил успокаивать старший. — С Морияма отношения все еще очень натянутые. Нужно работать аккуратно.       К удивлению Кейтлин и Александра, Натаниэль не продолжил спор. Он замер на мгновение, а потом, кивнув, растекся по своему сидению, расслабляясь и нежно переплетая пальцы с сестрой, которая до этого цеплялась за его кулак. Словно и не было той бури эмоций и негодования. Как по щелчку пальцев, юноша просто успокоился, хотя раньше ему на это требовалось какое-то время. «Тренировки с Вейдуном» — поняли отпрыски Стюарта, переглянувшись. Каждое лето Натаниэль становился чуточку другим. Этот раз не стал исключением.       Возвращение в поместье было последним штрихом, чтобы почувствовать себя полностью целым. Первой им навстречу выбежала Хоуп, буквально прыгая на Натаниэля, ни секунды не сомневаясь в том, что он ее поймает, хоть сейчас она уже не была такой уж крошкой. Девятилетняя девочка почти доставала юноше до плеча и в сентябре должна была пойти в пятый класс. С громким «уф» Натаниэль поймал свою принцессу, подхватил под мышки и подбросил повыше, так, чтобы Хоуп могла обнять его за шею. Она выросла за те три месяца, что его не было… Но одевалась, как и всегда, словно куколка. От изящных заколок в волосах и блузки с широкими рукавами, до юбки-купола и туфелек с бантиками. Почувствовав себя в родных объятиях, Хоуп тут же крепко обхватила шею брата, едва ли не душа, но тот не имел ничего против. Удерживая девочку на себе и широко улыбаясь, как и Кейтлин с Александром и Уильямом, он начал подниматься по ступеням наверх, чтобы в прихожей увидеть остальную свою семью, не успевавшую за шустрой принцессой. — Натаниэль…       Глаза Мэри едва поблескивали от слез, а улыбка была такой широкой, дрожащей и искренней, что в груди парня что-то защемило. Осторожно опустив Хоуп, за два шага он оказался рядом с матерью, падая в ее любящие и нежные руки, что уберегали его все эти годы. Объятья мамы были другими. Не такими крепкими, как с Александром, не такими спонтанными, как с Хоуп, не такими сумасшедшими, как с Кейтлин. Мэри обнимала трепетно, как в детстве, ласково прижимая к своей груди и целуя в отросшие волосы, едва ли не баюкая. Сколько Нат себя помнил, мама всегда экспериментировала с духами, но основа оставалась неизменной. И этот запах цветов он ассоциировал только с ней. Он сам обнимал ее так же: нежно, чутко, не сжимая слишком сильно, не порывисто, а словно прикасался к цветку, пусть и знал, что его мать — одна из самых сильных людей в этом мире. — Привет, мам, — пробормотал Нат, жадно вдыхая запах и буквально впитывая тепло женщины. — С возвращением, мой маленький львенок, — Мэри наконец отстранилась, но ее руки, до этого оплетавшие плечи юноши, теперь легли на его лицо, тогда как серо-голубые глаза бегали ото лба к подбородку, скулам, бровям, носу, обратно ко скулам. Она словно не могла налюбоваться. — Ты подрос за эти три месяца… — Только если оброс, — усмехнулся парень, тряхнув головой, словно пес, с легкостью вызывая у матери смех.       Объятия с дядей Стюартом заняли меньше всего времени, пусть его Нат любил так же сильно, как и других членов своей семьи. Просто… в нем он, вероятно, не чувствовал такой острой потребности в своей жизни. Из-за постоянной занятости на работе глава семьи научился выстраивать с детьми отношения даже при том, что виделись они редко.       Чего Натаниэль не ожидал — еще одного человека. Как всегда во всем черном, он остался стоять в дверном проеме коридора, что вел в глубь дома, скрестив руки на груди и с однобокой улыбкой наблюдая за взаимодействием всей семьи. Поймав взгляд Натаниэля, Мартино подмигнул парню, а потом, несмотря на свои внушительные размеры, скрылся так же бесшумно, как и появился. Что Ломбарди делал в их доме, парень не знал, но предположений было много, большая часть из которых тянулась к фамилии Моро.       Отправившись в столь необходимый сейчас душ, Натаниэль не мог перестать думать о Жане на том видео и вообще всем, что произошло, пока он сам был в Пекине. Подозрительным было то, что Лю ни словом не обмолвился о столь громком происшествии. Конечно, можно было предположить, что Вейдун ничего не знал, но… Натаниэль за прошедшие годы немного узнал своего учителя. У него были глаза и уши всюду. Только если Хэтфорды проводили всю операцию в строжайшей секретности, информация могла не дойти до Китая, но юноша в этом сомневался. Куда вероятнее, что мастер решил просто не говорить, утаив, и это уже очень походило на обычное поведение Вейдуна. Сам Натаниэль видел несколько вариантов, почему тот мог так поступить: он участвовал в процессе, ему было интересно, как ученик будет действовать дальше, без вмешательства своего учителя, он… много было предположений. И с Лю даже самое безумное могло оказаться правдой.       Но что-то еще, какая-то маленькая мысль, не давала ему отпустить эту ситуацию хотя бы сейчас. Что-то далекое, расплывчатое и старое. Воспоминание, покрытое толстым слоем пыли и тумана времени. Решив воспользоваться проверенным методом, Натаниэль сделал воду в душе едва теплой, а потом сел под струи, представляя, что он снова на своем камне под дождем в Пекине. Сосредоточиться на шипении душа не составило труда, как и отдаться телом ощущению массирующих непрерывных дорожек воды. Он вспоминал, как совсем маленьким бегал по огромному корту с еще двумя мальчиками… красно-черная форма… скрип кроссовок… смех… стук мяча… бормотание недовольного голоса на фоне… — Да! — радостный клич одного из мальчиков эхом пронесся по памяти юноши, который продолжал телом неподвижно сидеть под душем, тогда как сознанием утонул в прошлом. — Хороший гол, Кев! Нат, ты тоже молодец! — Спасибо… — смущенно отозвался маленький Веснински. — Рико, а… зачем вы рисуете цифры на своих щеках? — лицо мальчика, с которым он говорил, расплывалось и не имело точной формы, но вот черная единица на щеке была яркой и отчетливой. — Потому что я первый! — с гордостью заявил мальчик. — Всегда буду. А Кевин рядом со мной. Он второй. И всегда будет. Если будешь хорошо играть, будешь с нами. Тебе нарисуем три! — А можно? — Конечно, ты же!..       Голос мальчика из воспоминания стих, заглушенный шумом воды, картинка подернулась, как туман, а потом была унесена ветром разума прочь, заменяемая свежей, яркой, еще не занесенной пеплом времени. Видео с Жаном Моро с цифрой три. На фоне слышался голос Александра, но он доносился словно из-под воды, не имея сейчас значения для Натаниэля. Ему была важна картинка. Ему нужно было смотреть. Моро не сказал ни слова за все видео. Он не двигался, смотрел лишь на Рико Морияма, на щеке которого была выведена гордая единица, и в глазах француза читалось столько ненависти и жажды крови, что их можно было почти потрогать даже сквозь экран. Но и это воспоминание вскоре рассеялось, оставляя блаженную пустоту, а тишину заполнило шипение воды. Постепенно Натаниэль начал возвращаться: ощущать, как струи бьют по его мышцам, как стекают по подтянутому телу, как к лицу липнут мокрые волосы, как нагрелся камень под ним. Открыв глаза, юноша медленно вдохнул, не обращая внимание на воду, попавшую в нос, а потом так же медленно выдохнул. Вот почему он так остро отреагировал, пусть сам того и не понимал. Тройка. Когда-то ею хотели пометить его.       Стоило ему понять, как то тревожащее чувство на задворках сознания пропало. Недостающая деталь встала на место, и Натаниэль смог успокоиться окончательно. Выключив воду и повязав полотенце на бедрах, он в быстром темпе начал приводить себя в порядок. Спортивные штаны и толстовка чувствовались неправильно после трех месяцев непрерывного ношения ханьфу, что вызвало на лице Хэтфорда лишь кислую ухмылку. Он изо всех сил старался не изменять себе, проводя время с Вейдуном, но ничего не мог с собой поделать, как бы ни старался. После первого лета в Китае ему даже пришлось поменять матрас, потому что осенью ему было не удобно спать на чем-то столь мягком.       Спустившись в столовую на желанный и обещанный ужин, Натаниэль не мог не заметить изменение в рассадке за столом. Александр, Кейтлин и Хоуп все еще сидели в прежнем порядке по правую руку от Стюарта, однако по левую… рядом с Мэри устроился Мартино Ломбарди, оставив между ними лишь один свободный стул, что обычно занимал сам Натаниэль. Затормозив, юноша уставился на смеющегося над чьей-то шуткой итальянца, глядя на него, как на новый вид диковинной зверюшки. Не укрылось от его глаз и то, как переглянулись Алекс и Китти. По правилам, как почетный гость, по статусу равный Стюарту, Мартино должен был бы сидеть на месте Мэри, сместив ее саму и Натаниэля на один стул влево. Все сидели по иерархии, но не Ломбарди. — Ты ошибся местом за столом, Мартино.       Мэри, не видевшая и не слышавшая, как сын вошел в помещение, вздрогнула. О, Вейдун потратил много времени, обучая мальчика ходить так, чтобы не издавать ни единого звука, и теперь это вошло в привычку. — Не все ли равно? Тут в конце концов никого постороннего, не нужно быть такими строгими, — посмеиваясь сказал Мартино, оборачиваясь и… напарываясь на пристальный прожигающий взгляд сапфировых глаз. — Если тебе комфортно, то кто я, чтобы вмешиваться, — уголок губ Натаниэля дернулся вверх, тогда как он сам скользнул на свое законное место за столом, чувствуя себя несколько странно, когда обычно пустой стул рядом был занят человеком. — Я не хотел перебивать вас всех, просто удивился, — ярко, но от этого ничуть не тепло улыбнулся подросток, беря стакан с водой и делая глоток. — О чем вы говорили? — О приключениях, в которые летом ввязались Джулиано, Джузеппе и Кейтлин, — услужливо ответил Александр, не в силах поддаться прежнему веселью.       От того солнечного и искреннего младшего брата, который крепко обнимал свою семью, хохоча, не осталось и следа. Этот Натаниэль был сдержанным, внимательным и следил, казалось, за всеми и сразу, анализируя каждый вздох присутствующих. Словно хищник в засаде. Плечи и спина расслаблены, руки неспешно накладывают на тарелку еду, губы тянутся в почти настоящей улыбке, приятные слова вылетают изо рта, но взгляд… он говорил совсем другое. Нат не много рассказывал о том, чему его учил Вейдун, обычно обходясь общими расплывчатыми фразами, но сейчас Александр отчетливо видел, какой след старик оставил на его младшем брате. Поведение было в точности, как у Лю. И вызвало это, вероятно, присутствие и действия Мартино. Вопрос был лишь в том, чем все это закончится.       Ожидаемого разговора не произошло. Напряжение лишь накапливалось в воздухе, когда все перебрались в гостиную. Все общались, обмениваясь новостями, дети говорили, кто какие предметы хочет взять в этом году, но... от Александра не укрылось то, как остро глаза Натаниэля прошлись по руке Ломбарди, которую мужчина закинул на спинку дивана за спиной Мэри. «Они сидят слишком близко для друзей» — понял юноша. Успокаивало лишь то, что между Мартино и Натом были Кейтлин и Мэри, а потом, когда мать и сын решили сыграть в шахматы, столик. Да и не думал Александр, что его брат способен на такой глупый и опрометчивый поступок, как нападение. Ему просто было неспокойно.       Но, снова, ничего.       К позднему вечеру все разошлись по своим комнатам, а Кейтлин, как и всегда после долгой разлуки, вцепилась в Натаниэля, заявив, что ночует сегодня у него. Тот не был против. Им с детства было комфортно друг с другом, в каких бы условиях они не оказались, а девушка всегда любила дрыхнуть, укутавшись в руки своего младшего брата.       Привыкнув спать определенное количество часов вне зависимости от уровня усталости, смены часовых поясов и времени бодрствования, Натаниэль проснулся одним из первых, едва ли не на рассвете. Солнце только поднималось, а сестра все еще сопела на соседней подушке. Легко выбравшись из кровати, издавая как можно меньше звуков, он натянул спортивные штаны и босиком пошел к лестнице, чтобы потом выйти на улицу и, как всегда, поупражняться на природе. То, что за окном было пасмурно, а температура едва ли поднялась выше семнадцати градусов, юношу не волновало. Чего он не ожидал — что кто-то, кроме него, уже на ногах. Даже прислуга только просыпалась в своем крыле. Может быть, первые работники были на кухне. Но вот услышать голоса из-за двери, особо громко слышимые в утренней тишине, было неожиданностью, особенно когда Натаниэль понял, что это комната матери. Осторожно пристроившись у стены и обратившись в слух, он постарался разобрать, о чем шла речь: — Я не понимаю, что с ним. Ладно, если бы ты был незнакомцем, но ведь он знает тебя уже не первый год. — Может, Алекс и Кейт рассказали ему, и теперь он злится из-за того, что мы так долго скрывали от него?       К собственному удивлению, Натаниэль узнал во втором голосе Мартино. Вопросы списком посыпались в голове. Алекс и Кейт скрывали от него что-то? Что-то про маму? Что-то про маму и Мартино? Этот секрет хранили давно? Что-то, из-за чего он должен был злиться? Почему он должен был злиться? Что Мартино делал в комнате мамы так рано утром? — Они бы не рассказали. Они пообещали дать мне возможность самой с ним поговорить, — тем временем возразила Мэри, даже не догадываясь, что сын стоит прямо за дверью. — Он не глупый парень. И внимательный. Думаю, сначала он заметил, что я сижу не на «правильном» месте, а потом начал думать и предполагать худшее, — утешающе заговорил Ломбарди и, если бы Натаниэль заглянул внутрь, то увидел бы, как мужчина обнимает его мать со спины, успокаивая своим присутствием. — Просто поговори с ним после завтрака. Ему же не пять лет. Может, побесится. Может, устроит что-то из духа противоречия. В любом случае, что бы там ни было, мы с этим справимся. В семью я с ним играть не собираюсь, и называть себя «папой» заставлять не планирую. Через какое-то время успокоится. Да и не так плохо мы с ним ладили, чтобы он меня ненавидел. — Ты просто не представляешь, каким опекающим он становится. Чем старше… Он еще в детстве обещал, что всегда будет защищать меня. — Видишь, у нас с ним еще один повод поладить, — тихо рассмеялся Мартино. — Мы оба тебя любим и всегда будем защищать. Он…       Натаниэль двинулся дальше по коридору. Больше он слушать не хотел. Сказанного мамой и Ломбарди и так было более чем достаточно. Ему не нужно было быть гением, чтобы сложить два плюс два. Мартино встречался с его матерью и, судя по словам, давно. Остальные члены семьи уже были в курсе, но мама хотела поговорить с ним вдвоем, лично, а не передавать такую информацию через гонцов или сообщать смс-кой, пока он в Пекине. Она переживала о том, какой будет реакция сына и… не зря. Натаниэль еще даже сам не знал, что чувствовал. Клубок эмоций в груди шипел, рычал, горел и пенился. Холодная и мокрая от росы трава уколола босые стопы, но юноша не обратил на это внимание, начиная разминаться и разогревать мышцы, раздражаясь из-за той путаницы, что была в его душе и голове. Не так он хотел начать свой день.       Тело само выполняло привычные движения, тогда как мысли были заняты далеко не тем, чем надо. Мартино был прав, когда говорил, что у них с Натаниэлем были не такие уж и плохие отношения. Они не то чтобы часто контактировали напрямую, скорее их жизни нередко пересекались. В дружеских отношениях парень был именно с сыновьями Ломбарди, которые… подросток замер. Эти упыри точно знали. Не могли не знать. Но молчали. Первой реакцией была злость, но совсем скоро ее сменили принятие и даже кроха уважения — Джулиано и Джузеппе, вероятно, дали слово молчать, как и Алекс с Китти. И они хранили секрет. На подобное нельзя было злиться, пусть сложившаяся ситуация и была несколько раздражающей.       Спустя час, закончив со всеми упражнениями, Натаниэль смог наконец усмирить свой крутой характер и более или менее прийти к разумному заключению, выбрав, как относиться к происходящему. Достав из неприметного ящика, который можно было принять за место хранения инвентаря для сада, мишень в полный человеческий рост, он поставил ее на краю поляны, после чего взял в руки набор обоюдоострых метательных ножей с кольцами на конце рукояток, подаренных Артуром на последний день рождения. Закрепив чехол на бедре, Натаниэль отошел подальше, решив начать с меткости. Холодный металл привычно лег в ладонь, успокаивая. Покрутив нож словно в приветствии, парень остро усмехнулся. О, он знал, кого представит вместо мишени.       Первый бросок был немного косым. Нат целился в сердце, но попал чуть выше, почти в плечо. От одной мысли, что его мать могла вновь оказаться в опасности из-за того, что оказалась в руках не обделенного властью и жестокостью мужчины из их мира, кровь в венах вскипала. Второй нож попал точно в «глаз» мишени. Конечно, при людях, при Натаниэле, Мартино был обаятельным, харизматичным и веселым человеком, но при всем при этом парень был наслышан и о профессиональной жизни Ломбарди. Его боялись. И не только потому, что он успешно взошел на престол в юном возрасте и удержал власть, а потому, что оставлял после себя шлейф крови. Мартино был руководителем, но при этом, в отличие от того же Стюарта, не боялся запачкать руки и долгое время собственноручно вел своих людей на многих заданиях. Третий нож вонзился в «лоб». Безусловно Ломбарди имел некое уважение в глазах Натаниэля, но это не означало, что тот был бы хорошей парой для его матери. Доверять как человеку из их темного мира и как мужчине — совершенно разные вещи. — Нат! — звонкий голос младшей сестры остановил его от следующего броска. Повернувшись, он увидел недовольную Хоуп, что скептически смотрела на него, скрестив руки на груди. — Ты пять минут как должен быть за столом. — Сегодня без меня, — натянуто улыбнулся он ей. — Я не голоден. — Да ну? — девочка перевела взгляд на мишень, а потом обратно на него. — Мама будет недовольна. — Скажи ей, что я правда не хочу, принцесса, — попросил он.       Несколько секунд Хоуп еще испытующе смотрела на него, после чего пожала плечами и, бросив: «как знаешь» — ушла внутрь. Еще три броска в горло и коленные чашечки, и Натаниэлю пришлось идти к мишени, чтобы собрать ножи и начать заново. Возможно, стоило вскарабкаться на дерево и попробовать оттуда. Или подойти чуть ближе и попрактиковаться в метании с закрытыми глазами. Так или иначе принцессе он не соврал — аппетита не было от слова совсем, а желания видеть Ломбарди и того меньше. Только вот, судя по всему, у его семьи были другие планы, потому что они все вместе вышли на веранду. Не то, чтобы уговорить его, не то, чтобы позавтракать хоть в каком-то подобии единства. — Доброе утро, — бросил он всем, не желая больше отвлекаться от процесса, получая не дружный хор ответов. — Со скольки ты тут? — Мэри спустилась к сыну, который, даже не смотря на присутствие матери рядом, не остановил процесс. — Давно. Ты же знаешь, я привык вставать раньше других, — против воли он бросил косой взгляд на Ломбарди, который так же, как и остальные, остался стоять не веранде. — Мне нужно еще попрактиковаться, — Натаниэль метнул еще один нож, и тот попал точно в пах мишени. Не то чтобы он целился прямо туда. Рука сама так решила.       Мэри прикрыла глаза. Натаниэль знал. Ей не нужно было, чтобы сын признавал это или говорил в открытую, не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что зыркнул подросток именно на Мартино. Как-то он узнал. — Львенок, мы можем поговорить? — она положила руку на его напряженное голое и мокрое от пота плечо, останавливая от следующего броска. Ее слова были нежными и тихими настолько, что, вероятно, даже не долетали до ушей остальных членов семьи. — Не думаю, что я сейчас смогу тебя услышать, — Натаниэль мягко улыбнулся, услышав свое детское прозвище. — Завтракайте, я наверстаю упущенные калории на обеде. Поговорим попозже, ладно? — уж что он не собирался делать ни в коем случае — проявлять агрессию к матери. — Хорошо, — она отпустила, отступая на шаг. — Мы сказали накрыть стол на улице, так что ты можешь присоединиться в любой момент. Кейт принесла тебе толстовку. — Спасибо.       Дождавшись, когда мама отойдет на достаточное расстояние, Натаниэль встряхнул плечами, сбрасывая легкое оцепенение, бодрясь, и начал уже движение очередного броска, когда одна фраза сбила его с направления: — Я к тебе присоединюсь.       Только благодаря годам практики нож полетел, как нужно, но вонзился лишь в бок мишени. Медленно повернув голову, парень уставился на Мартино Ломбарди, который уже спускался по лестнице на лужайку и направлялся в сторону ящика, откуда достал набор палок для тренировок, который Нат нередко использовал с сестрой, братом и Уильямом. — Я тебя не звал. — Я тебя умоляю, — рассмеялся тот, бросив подростку две палки средней длины, а потом перескочил на мандаринский, заставив рыжего дернуться, как от удара током. — У тебя на лице написано, что ты хочешь выбить из меня все дерьмо. Не вижу смысла тянуть.       Сине-голубые глаза Натаниэля вспыхнули в ярости, а потом метнулись в сторону семьи. Он не афишировал, что в Пекине изучал еще и язык. Они не спрашивали, а он и не говорил. Однако, что не понравилось ему еще больше удивления на лицах Александра и Кейтлин — мрачное выражение лица матери, которая словно не знала, то ли вмешаться, то ли остаться в стороне. Стюарт и вовсе оперся локтями о перила, с клиническим интересом наблюдая за происходящим, тогда как Хоуп, уже устроившаяся за столом, наблюдала за происходящим краем глаза. — Откуда ты знаешь, что я учил путунхуа? — на китайском процедил Натаниэль, возвращая взгляд к Ломбарди, что разулся и теперь лениво потягивал мышцы. — Не ты один такой внимательный. Ну так что? — Ты слишком расслабленно ведешь себя для человека, которого я бы сейчас предпочел немного избить из-за паршивого настроения, — вернулся к английскому Хэтфорд, проворачивая палки, чтобы размыть кисти, и начиная медленно идти по кругу. Боковым зрением он заметил, как мама прикрыла глаза рукой и отошла к Стюарту. Кейтлин и Александр спустились ниже по ступеням, а Вивиан и Алиссия, даже не глядя на них, словно никого не было, накрывали на стол. — Серьезно, Натаниэль? — Мартино удивленно вскинул брови, а потом разразился хохотом, небрежно закатывая рукава, явно не восприняв парня всерьез. — Малыш, у меня большая часть татуировок старше тебя. Это же просто смешно. — Алекс, как думаешь, тетя Мэри обидится, если я скажу, что словила секундную влюбленность в ее будущего мужа, — наклонившись к старшему брату, на грани шепота спросила Кейтлин. — Он старше отца, — тот скептически посмотрел на сестру, прекрасно зная, что она шутит. Говорить о том, что ни о каком браке пока что речи не идет, было бессмысленно. — Знаю. Но почему-то этот факт мне сейчас совсем не смущает… — Ты издеваешься? — ох, он очень надеялся, что это так. — Нет. И, плюс, теперь мы можем быть уверены в том, что ты не бисексуал. — Это тут вообще при чем?! Ладно, не важно, — он, вероятно, никогда не сможет привыкнуть к тому, как иногда мысли Кейтлин скачут из стороны в сторону без точного направления и связи. — Куда больше меня сейчас волнует вот это, — Александр кивнул в сторону лужайки, по которой медленно кружили Мартино и Натаниэль, не делая первый шаг. — Твое мнение? Ты видела его тренировки в Пекине. — Мышонок хорош, но Ломбарди выше, крупнее, сильнее и в разы опытнее, — покачала головой Кейтлин, по щелчку пальцев потеряв все ребячество. — Нат быстрее, — оба резко повернули головы, увидев рядом Хоуп, что внимательно следила за происходящим и совершенно незаметно переместилась. — Сложно сказать, учитывая, что мы ни разу не видели Мартино в действии. — Он не станет драться с Натом всерьез, — все трое младших Хэтфордов обернулись, удивленно глядя на Мэри, которая стояла с гордо поднятой головой и расправленными плечами. Выдавали ее волнение лишь подрагивавшие пальцы, стиснувшие плед, накинутый поверх фисташкового платья. — Он знает, что Нату нужно выпустить пар, и готов стать грушей для битья.       Мартино сам это предложил, заверив, что все будет в порядке. Он не собирался наносить мальчишке вред и был уверен, что даже если Нат и сможет пару раз ударить его, ничего страшного не произойдет. В конце концов, тот был четырнадцатилетним подростком, а Ломбарди сорока однолетним мужчиной с двадцатью пятью годами стажа настоящих драк за плечами.       Первым ударил Натаниэль. Сорвавшись с места, он хлестнул палкой снизу вверх, заставляя Мартино отклониться назад, чтобы его подбородок не задело, а потом едва успел выставить блок, когда парень ударил еще и второй палкой тоже. Это заставило Ломбарди на мгновение замереть и взглянуть на подростка перед собой под другим углом. Натаниэль не проверял его способности, не начинал с простых, базовых движений. «Он кружил так долго, чтобы почувствовать мой темп и оценить меня» — понял Мартино, отталкивая Хэтфорда от себя. Он попытался сделать подсечку, но… парень словно заранее знал, что мужчина так поступит и подпрыгнул. Воспользовавшись высотой и тем, что их головы наконец были на одном уровне, Натаниэль попытался нанести колющий удар в плечо ведущей руки итальянца, но Мартино вновь уклонился. — Неплохо, — признал он, отшатнувшись назад. — Очень неплохо, парень. Не ожидал. — Зря.       Подросток не собирался заканчивать после пустой похвалы и пары движений. Звенящий стук палок наполнил воздух над лужайкой, тогда как все Хэтфорды, как заворожённые, наблюдали за дракой. На тренировках с Уильямом Натаниэль делал точно то, что от него требовалось, чему его учил Веллингтон. Но не сейчас. Нельзя было сказать, что это была какая-то конкретная школа боевых искусств или определенная техника. Юноша крутился и вертелся, прыгал и делал перекаты по земле. Он то использовал палки, как если бы те были длинными клинками, то как короткие посохи. Он бил не только «оружием», но и собственным телом, наплевав на традиционную практику. Веселье и издевка исчезли с лица Мартино, уступив место концентрации. Движения мальчишки были поразительно точными и быстрыми, чего он ожидал, но не в такой степени. Он даже пропустил несколько ударов, из-за чего, несомненно, на его солнечном сплетении и плече к вечеру расцветут весьма болезненные синяки. И этот результат Натаниэль выдавал после как минимум часа тренировок до. Уже вспотевший, вероятно, подмерзший из-за прохладного воздуха вокруг и мокрой травы под ногами.       Поддаваться мальчишке Мартино больше не собирался от слова совсем, лишь старался не расходиться и контролировать силу ударов. Все-таки он сам был далеко не маленьким и слабым, хотя и у Натаниэля, несмотря на юный возраст, тело было развито прекрасно и виден был рельеф.       Улучив момент, мужчина закрутил их скрещенные палки так, чтобы выбить оружие из рук подростка, параллельно подсекая ноги. Хэтфорд пошатнулся, начал падать на спину… а потом сделал удивительное движение, оттолкнувшись от земли плечами и руками, делая прыгучий перекат назад и вновь оказываясь на ногах. Он не упал. — Да ты издеваешься… — на итальянском пробормотал Мартино, видя, что и на этом прекращать парень не собирался, несмотря на подрагивающие от напряжения конечности. Сорвавшись с места, рыжий попытался ударить правой рукой, но Ломбарди перехватил его запястье, завернул по инерции все тело подростка и прижал его спину к своей груди. — Нат, подумай головой, — посоветовал он, зажав того в захвате. — На кулаках ты мне не ровня, — Мартино буквально чувствовал усталость подростка, чьи мышцы мелко тряслись, сокращаясь. — У тебя тело сдает. Передохни, потом продолжим. — Оно сдаст, когда я разрешу, — рыкнул Натаниэль, а потом со всей силы, что осталась в нем, ударил затылком, попадая Мартино по кадыку.       Ломбарди почти не ослабил хватку, пусть дыхание и запнулось на полпути к легким, но парнишке этого оказалось достаточно, чтобы наполовину повернуться и ударить под челюсть, чтобы руки Мартино окончательно отпустили. Последним стал удар ногой в солнечное сплетение. Оно было слабым, по сравнению с тем, с какой силой Нат нападал в начале, но этого хватило, чтобы Ломбарди отступил на несколько шагов. Он и так еле заставлял себя дышать после удара в кадык — паршивец отлично воспользовался своим маленьким ростом и рассчитал все. Заставив себя сглотнуть, наплевав на дискомфорт в горле, Мартино ринулся к подростку, попытался ухватить за плечо, но тот уклонился, выгнувшись в спине, едва не касаясь головой земли. Начав поворачиваться, Ломбарди уже зацепился за тыльную сторону шеи Натаниэля, как вдруг острый наконечник коснулся его сонной артерии. Оба резко замерли. Опустив взгляд, мужчина увидел направленный ему в глотку метательный нож. — Вот, что с тобой будет, если навредишь ей, — на итальянском прошипел Натаниэль, глаза которого заливал пот. — Я никогда не наврежу ей, — тяжело дыша, на родном языке выдохнул Мартино, со смешанными чувствами глядя на смертоносного подростка перед собой. — Мы вместе пять лет, Нат. И я люблю твою маму. — Да хоть двадцать, — губы парня, выговаривавшие слова на итальянском, дрожали от напряжения. — Просто запомни это, — его рука чуть дернулась, и Ломбарди почувствовал, как острое лезвие вспарывает его неожиданно тонкую кожу. Секунда, и нож исчез в чехле на бедре Натаниэля, тогда как он сам оттолкнул от себя руку Мартино и выпрямился. — Надо было вымотать меня сильнее на палках, а потом прижать к земле, — словно секунду назад он не представлял настоящую угрозу, паршиво усмехнулся Хэтфорд. — И, конечно, не думать, что я буду играть честно. Спасибо за тренировку, — он протянул Ломбарди руку для рукопожатия. — Надо будет как-нибудь повторить. — О, я точно захочу это повторить, — искренне сказал Мартино, отвечая на рукопожатие. — Ты чертовски талантлив, парень, — хохотнул мужчина, коснувшись пальцами небольшого пореза и увидев на подушечках кровь. — В следующий раз мы сразу начнем по-взрослому. — Талант лишь десять процентов от успеха, — Натаниэль потянул налившиеся свинцом мышцы, не давая им задеревенеть. Только сейчас Мартино обратил внимание на тонкие шрамы на загоревшем за лето теле подростка, которые напоминали о жутком прошлом. Почему-то ему казалось, что раньше их было меньше. — Девяносто процентов — практика. Я продолжу после завтрака. — Я несомненно присоединюсь и, поверь, больше себя победить не дам, — кивнул Ломбарди и только после этого глянул на Мэри.       Женщина стояла, все так же укутавшись в плед, но ее кожа побледнела, губы были поджаты, а подернутые пеленой страха глаза бегали от одного любимого мужчины к другому. «Переживала» — понял Мартино и открыто улыбнулся, стараясь показать, что все в полном порядке. Натаниэль и правда кое-что выкинул, но не то чтобы это было ребячеством. Парень предупредил, что не хочет, чтобы Ломбарди присоединялся. Он не перешел границ. Лишь показал свои возможности и предупредил. Наверное, будь мужчина на месте подростка, знай, кем на самом деле является новый мужчина матери, которую Натаниэль обожал и боготворил… Он бы выкинул что похуже. Не было ни истерик, ни криков. Донеся свою мысль, парень тут же переключился на то спокойное общение, что было у них прежде. — Я успокою твою маму? Ее явно напугала наша маленькая игра, — на китайском, наклонившись к уху Натаниэля, спросил мужчина.       Мартино хотел прощупать почву. Нужно было быть точно уверенным, насколько Натаниэль сдержан, спокоен и правда ли не собирается истерить. В конце концов, Ломбарди отлично видел, насколько метким был парень, а раны от ножей заживают долго. Да и Мэри волновать лишний раз не хотелось. Судя по тому, что он видел, для них с Натаниэлем подобные драки до первой крови и правда были бы лишь игрой, рано или поздно они бы разобрались между собой, но для женщины подобное… было слишком. И Мартино мог понять ее. Со стороны, вероятно, это выглядело просто дико. Но чего она не знала — насколько на самом деле сильным и ловким был ее сын. И, судя по всему, опытным. Его удары… Ломбарди сравнил бы их с теми, что получал от сыновей, а им было девятнадцать, но никак не четырнадцать. Вероятно, единственным, кто понимал Мартино был Стюарт, который сейчас смотрел на племянника внимательно, как коршун, и чуть нахмурившись. — С каких пор тебе нужно разрешение? — Натаниэль скосил на итальянца свои хитрые глаза. — Я лишь предупредил, как и положено, — уголок губ парня приподнялся вверх, вытягивая губы в острую ухмылку, а потом он перескочил на английский. — Хотя, думаю, подобный разговор проходил у тебя уже и с дядей, и с Алексом. — Только со Стюартом около четырех с половиной лет назад, — признался Мартино, не видя смысла скрывать. — И без участия ножей и палок. — Он слишком хорошо к тебе относится, — поморщился парень, начиная подниматься по лестнице на веранду и ловя брошенную старшей сестрой толстовку. — Не думаю, что у меня еще хоть раз получится провернуть с тобой этот фокус и победить, особенно, если не буду жульничать, — Натаниэль кинул последний нечитаемый взгляд на Ломбарди, после чего двинулся к сестрам и брату, которые тут же окружили его, а от Кейтлин он даже получил явно болезненный подзатыльник.       Мартино хмыкнул, глядя в спину парню, прикидывая в голове, насколько опасным и смертоносным станет этот малец еще лет через пять. Он не представлял, какими должны были быть тренировки, чтобы в четырнадцатилетнем теле были такая сила, ловкость, координация и реакция и, что еще хуже, Ломбарди был не уверен, что хотел знать. Одно очевидно — это не только результат трудов Веллингтонов. Мартино еще помнил их совместную операцию в музее, когда они высвобождали детей. Уильям двигался больше как военный. Пусть в рукопашном бою Ломбарди его и не видел, был уверен — таким гибким фокусам тот Натаниэля не учил. Попахивало восточными единоборствами. — Зачем ты завел все так далеко? — зло зашептала на него Мэри, как только он оказался рядом, тогда как ее глаза были прикованы к маленькому порезу на шее. Порезу, что оставил ее сын. — Ты поддавался? — первым делом спросил Стюарт, передавая другу салфетку. — Только первую минуту, — забрав ткань, Мартино подтер уже почти высохшую капельку крови. Горло все еще ныло после удара в кадык. — Потом только контролировал силу, чтобы случайно ему что-то не повредить. У него правда талант, Стюарт. Я давно такого у взрослых не видел, не то что у подростков. Джузеппе ему, вероятно, проиграл бы. — Что? — Мэри опешила, а потом в неверии посмотрела на брата. — Вы сейчас шутите? — Нет, — Стюарт перевел взгляд с лица друга на племянника, что уже садился за большой овальный стол с остальными детьми. — Он никогда не показывал этого на тренировках с Уильяма. — Еще и умный, — Мартино усмехнулся, качая головой. — У вас большие проблемы, господа. Посмотрим, что будет после завтрака, когда я не буду сдерживаться, разомнусь и разогреюсь, но, думаю, мальчишка заставит всех присутствующих поседеть раньше положенного. — Мам, пап, идите уже завтракать! — оклик Хоуп отвлек всех троих, а вид, что предстал перед ними, заставил улыбнуться. Кейтлин мучала Натаниэля, не то тиская, ни то доставая, Александр откинулся в стуле в сторону Хоуп, чтобы его не задели конечности парочки, тогда как принцесса нашептывала ему что-то на ухо, заставляя зеленые глаза брата хитро и озорно блестеть. — Все в порядке, mia fede, — шепнул Мартино, обняв Мэри за плечи и привычно поцеловав ее волосы, зная, что это всегда ее успокаивало. — У тебя замечательный сын. Мы с ним просто немного померяемся… — он задумался, как бы правильнее и цензурнее выразиться, — упрямством. — Этого я и боюсь, — вздохнула она, ненадолго прильнув к его боку, почти незаметно, а потом отстранилась и двинулась в сторону стола. — Зная вас двоих, проигравшего могут вынести ногами вперед. — Что тебе сказал Натаниэль? — тихо спросил Стюарт, когда сестра была на достаточном расстоянии от них. — Тебе его словами или озвучить то, что было между строк? — усмехнулся Ломбарди. — И то, и то. — После того, как приставил нож к моему горлу: «Вот, что с тобой будет, если навредишь ей». После того, как порезал: «Запомни это». Остальное, думаю, ты слышал. Спокойный разговор, — Мартино провел рукой по тому месту, где была небольшая ранка, на которой уже запеклась кровь. — Думаю, переводить тебе не надо? — поймав хмурый взгляд Стюарта, Ломбарди фыркнул. — Обидишь мою маму — отрежу яйца, заставлю страдать, а потом убью, чего бы мне это не стоило. — Меня волнует то, как легко он пустил кровь. — Не будь таким драматичным, как Мэри, — закатил глаза Мартино. — Это просто царапина. — Я не об этом. Ему не впервой собственными руками причинять другому человеку боль. Ранить. Думаю, ты сам помнишь свой первый осознанный раз не в пылу эмоций. Когда делаешь это сам. Просто не бывает, если, конечно, ты не садист или психопат. Но рука Натаниэля не дрогнула. Он не испугался того, что сделал. — Думаешь, ему не впервой? — Мартино растерял все веселье и другими глазами глянул на парня, что подбросил помидорку черри и поймал ее зубами, с ликованием вскидывая руки. — Он не рассказывает о том, что делает в Пекине, и неизвестно, что из него пытается слепить Вейдун, — покачал головой Стюарт, напряженно глядя на своих детей. — Александр за последние годы сильно повзрослел, уже вовсю занимается делами, пусть ему в сентябре будет только семнадцать. Кейтлин подружилась едва ли не со всеми отпрысками других семей, но с каждым, как я заметил, ведет себя по-разному, не искренне. Они сильно изменились. Я все списывал на взросление, но увидев сейчас Натаниэля… Мне кажется, что я что-то упускаю. Что-то важное.

***

      Две тысячи пятнадцатый год порадовал Нью-Йорк приятным и мягким октябрем. Только первые несколько дней шел дождь, одна гроза, но в остальном регулярно светило солнце. Кабинет Кенго Морияма за эти годы не претерпел практически никаких изменений, разве что техника стала новее. Даже стол Ичиро остался на том же месте, несмотря на то, что он уже давно не был ребенком и заканчивал университет, чуть растянув свою программу на большее количество семестров, чтобы успевать все. Как и хотел. Международные отношения и политика в Гарварде. С ранних лет привыкший к большим нагрузкам по учебе, он изящно научился совмещать не самую простую программу в университете с ролью наследника. В конце концов, он и правда жил на два города, а отец перестал заваливать его «полезными заданиями» в таком количестве. Ичиро словно отвоевывал свою территорию назад. Сидя на своем старом месте, глядя на отца за работой… Едва ли молодой человек мог вспомнить Кенго занятого чем-то другим. Работа всегда и везде, где бы тот ни был. Наверное, лет пять назад Ичиро еще попытался бы понять причины такого поведения, объяснить, но те времена давно прошли. Ему стало абсолютно наплевать.       Он открыто мог признать, что смерть Шинью сломала в нем что-то. Окончательно и бесповоротно. А подписание кровного договора стало ниточкой надежды. Последние три поездки к Хэтфордам он едва ли не устраивал себе отпуск, пусть и продолжал работать, с удовольствием и благодарностью пользуясь тем кабинетом, что в своем офисе отвел для него Стюарт. Нередко он проводил время со старшими Хэтфордами, обсуждая планы на будущее и все шаги, отшлифовывая план. Они не учили его, но направляли, давали советы и позволяли пробовать собственные силы.       В какой-то момент Ичиро перестал сравнивать свое подобие семьи и Хэтфордов. С возрастом он понял, что это просто глупо. У них, конечно, было немало схожих черт, из-за того, в каком мире они жили, но в то же время они были совершенно разными. Молодой человек прекрасно понимал, почему его тянуло в Англию. Пусть он и не был Хэтфордом, там к нему относились если не с теплотой, то с принятием и уважением, которых ему так не хватало, ведь даже в университете он не смог слиться с другими или стать частью чего-то. Слишком молодой для студента. Слишком не такой, как остальные. В Лондоне ему попросту было не так одиноко и холодно на душе.       Опустив взгляд с отца на телефон, где уже было набрано сообщение, Ичиро задумался. Был ли он готов? Размышлять о том, верное ли это решение, он перестал уже давно. Вопрос заключался именно в выборе времени. Сейчас был отличный момент. В начале месяца Хэтфорды на весь мир огласили новости о предательстве семьи Моро и казни Эрве, Жаклин и тех их приближенных, которые участвовали в заговоре по восстанию и отделению, что едва не привело к конфликту с Ломбарди. Это было серьезным обвинением и событием, но британские львы привели неоспоримые доказательства. Самые же внимательные заметили, что финансирование поступало извне. Ичиро был уверен, что тот же Вейдун уже догадался о том, какой была полная картина, как и главы семей других стран, которые подчинялись основным. Даже подчиненные Морияма шептались о том, что лишь чудом избежали беды, тогда как другие думали, что гроза с Туманного Альбиона еще может прийти на их побережье. Вторым же громким заявлением стал выход Мэри Хэтфорд и Мартино Ломбарди на публику, как пары, в связи с неделями мод в Париже, Лондоне и Милане. Оба они ранее не появлялись на подобных мероприятиях, хоть часть легального бизнеса мужчины, безусловно, была связана и с этим, однако такое, разумеется, не осталось незамеченным ни кем. Союз, который едва ли не насмерть связывал две семьи и ослабевал позиции других, достаточно разрозненных. Разумеется, слухи ползли и раньше, люди шептались, но теперь это было официально и без каких бы то ни было сомнений. Лучшего времени и не найти.       Наконец, приняв решение, Ичиро отправил сообщение, а потом удалил переписку и перевернул телефон лицевой стороной вниз. Он давно сделал шаг в пропасть. Его полет лишь стал ощутимым. Наемники в течение часа должны были оставить у двери каждого подчиненного отца, отвечавшего за штат, не считая Натана, запечатанный конверт, содержание которого Ичиро составил лично: ошибки Кенго за эти годы; потеря Индианы, которую Ломбарди все еще держал в своих руках, несмотря ни на что; ошибки Веснински, которые привели к усложнению отношений с Хэтфордами; проблемы, возникшие с Золотым полумесяцем, особенно обострившиеся с начала лета конфликты в некоторых точках; следы, доказывавшие, что именно Кенго спонсировал Моро, что едва не обернулось катастрофой; накалившиеся отношения с Вейдуном, который явно предпочитал Натаниэля, каждый год немало времени проводившего в Пекине; разногласия с Беловыми, благодарных Стюарту еще с тех пор, как тот помог Василию прийти к власти, и теперь даже регулярно приглашали к себе в гости Кейтлин, которой некоторые уже пророчили роль будущей жены одному из младших сыновей; личные документы с компроматом на каждого, которые Кенго хранил на своем компьютере для того, чтобы при необходимости он мог устранить любого. И каждый подчиненный Морияма в течение часа узнает, что никому тот не доверял, а лишь держал на поводке, готовый в любой момент выбросить за борт.       Откинувшись в своем кресле, Ичиро устремил задумчивый взгляд на отца, что все так же продолжал сверять какие-то отчеты. Часы тикали как никогда громко.