Львица и ее маленький львенок

      Когда Хэтфорды прибыли в больницу святого Патрика и сказали, что пришли к Николь Уайт, их без каких бы то ни было вопросов отвели в палату, обрадовав тем, что молодая женщина уже пришла в себя. И это было чистой правдой. Психолог лежала в кровати, оперевшись спиной на подушки, и смотрела в пустоту перед собой, чинно сложив руки на коленях, словно, и правда ждала их. Может быть, так бы оно и было, только вот Николь даже не повернула головы, когда Стюарт и Мэри вошли в палату, прикрыв за собой дверь. Комнату наполняли лишь мирное пикание приборов да запах лекарств. И так от природы светлая кожа Уайт казалась прозрачной, вероятно, из-за обильной потери крови, а когда-то живые и внимательные хрустальные глаза остекленели. Мэри хотела было заговорить и подойти первой, однако Николь приподняла руку, останавливая их. — Вы должны были предупредить меня, что риск куда выше, чем в обычных случаях домашнего насилия, — первое, что сказала психолог, все еще не глядя на вошедших. — Вы, люди, живущие в тени, должны были знать, что подобное может произойти. Из чего следует вывод. Или вы наивные глупцы, раз не предвидели подобного развития событий, во что мне верится с трудом. Или вам глубоко наплевать, что куда логичнее, — наконец, она перевела на них взгляд, в котором не было ничего, кроме пустоты. — Что правда? — Мисс Уайт, мы… — Я задала вопрос, — все так же не повышая голоса, потребовала ответа она, не дав Стюарту сказать и слова. — Первое, — признался он, сглотнув сухой ком в горле. — Мы правда не думали, что… они сделают что-то подобное. Нападут на врача. Женщину. Это неприемлемо. — Мориямы, кажется? Кенго, полагаю, а не Тетсуи, — на удивленные взгляды Хэтфордов она лишь хмыкнула. — Первые пять часов после операции и наркоза мне нечем было заняться, так что я решила, что полистать интернет в поисках сильных мира сего, что чуть не убили меня, может быть весьма увлекательно. Забавно, что и вы занимаетесь почти тем же, что и они. — Кенго отмывает деньги через поставки, но больше через экси, тогда как мы предпочитаем недвижимость, — Мэри расправила плечи, подвинула стул к кровати своего психолога и села прямо перед ней. — Я не буду говорить, что мне жаль. Это так, но не искупит моей вины перед вами. — О, поверьте, ничто не искупит, — хмыкнула Николь, а ее губы искривились. — Вы знаете, что сказали врачи после операции? — Нет, мы приехали, как только узнали и смогли, — признался Стюарт, вставая в изножье. — Разве мафия не всесильна? — с усталой издевкой спросила Уайт, но ответа дожидаться не стала. — Врачи еле смогли остановить кровотечение. Мне было нанесено больше двенадцати ударов ножом в нижнюю область живота, — губы Мэри приоткрылись, а потом взгляд резко метнулся в сторону. — Мне нужно продолжать? — Да, — кивнул Стюарт, голос которого звенел от напряжения и осознания. — Скажите это. — Мой мочевой пузырь и матка не подлежали восстановлению. Если мочевой пузырь мне сделали заново из фрагмента моей же кишки, то вот матка куда более уникальный орган, — Мэри заставила себя снова смотреть Николь в глаза, тогда как Стюарт опустил взгляд на простыни, чувствуя подступающую дурноту. — Я никогда не смогу иметь детей, мистер Хэтфорд. Как бы сильно мне этого ни хотелось. Я просто не смогу.       В палате повисла тишина. Уайт смотрела прямо Стюарту в глаза, тогда как мужчина не мог оторвать взгляд от одеяла, не мог смотреть в глаза женщине, которую он почти собственными руками лишил счастья материнства. Да, не он наносил эти ранения, не он отдал приказ, но именно он был тем, кто дал ей эту работу, приблизил к их далеко не самой безопасной семье и даже не подумал о том, что кто-то захочет подобраться к ним через нее, хоть это и было очевидным. Он недооценил противника. Он не продумал всего. Не защитил. Снова. И он просто не мог смотреть Николь в глаза. Не мог, как Мэри, смотреть в лицо этой храброй женщине и впитывать в себя ее боль, хоть и так чувствовал ее всем своим существом. — Как я… — он запнулся, никак не находя слов. — Что я могу для вас сделать? — Хэтфорд наконец заставил себя поднять взгляд. — Что угодно. Это никогда не загладит моей вины и не исправит случившегося, но… — Вы правда считаете, что мне хоть что-то от вас нужно? Что вы можете купить мое прощение? — Он не это имеет ввиду, — заговорила Мэри, голос которой походил на звон льда. — Он говорит, что осознает, что это случилось по нашей вине. Осознает, что ничто не может исправить это. Ничто не сможет оплатить. Но мы хотим, чтобы в будущем именно мы разбирались с последствиями наших решений, а не вы. Если вы позволите нам. Если дадите шанс. — Я хочу знать, что мне делать, учитывая то, что, судя по всему, теперь мое имя знает весь криминальный мир и на меня в любой момент может быть объявлена охота, потому что все уверены, что я знаю куда больше, чем есть на самом деле, — выдохнула Николь, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. — Есть два варианта дальнейших событий, — прочистив горло, заговорил Стюарт. — Первый — вы разрываете с нами любые контакты. С нами у вас не будет из-за этого каких бы то ни было проблем, гарантирую. — Но не с другими, полагаю, — горько усмехнулась Уайт. — Кто может захотеть прийти за мной? — Кто угодно, — резанула правдой Мэри. — Теперь, когда Мориямы знают, поползут слухи. Узнают все. Это лишь вопрос времени. — Мэр… — осадил сестру Стюарт. — Я не собираюсь ей врать, — возмутилась женщина. — Какой второй вариант? — глядя в потолок, дрожащим голосом спросила Николь. — Оказаться под нашей защитой, — признался Хэтфорд. — Мы объявим во всеуслышание, что те, кто придут за вами, придут за всем нашим кланом. Вы так же получите нашу защиту. — И чем я могу пригодиться мафии? — криво усмехнулась Уайт. — Буду составлять психологические портреты ваших конкурентов? — Это никак не скажется на вашей повседневной жизни. Вам не нужно ничего делать. Ваша защита — то, что мы должны были… — Стюарт запнулся. Они много что должны были сделать. Но не сделали. Сейчас речь шла о другом. — Это сведет к минимуму угрозу. Возможно, раз в несколько лет к вам будут приходить наши люди и просить в срочном порядке проехать с ними, чтобы ненадолго уйти в отпуск. В такие моменты вы будете в безопасности и под охраной. Так же мы были бы рады, если бы первые месяцы вы проживали у нас. Но это лишь предложение. — Вы понимаете, что лишь создаете иллюзию выбора? У меня что, нет других вариантов?! Ни один человек не может скрываться от мафии долго, а тем более, когда… — Николь запнулась и нервно рассмеялась, прикрыв ладонь рукой. — А если… я просто пойду в полицию? Или в МИ5 и МИ6? — Передавайте Расселу, Биллу и Карлу привет и чтобы заходили на ужин, — натянуто, но искренне ответил Стюарт. — Такие семьи, как наша… Нас не ищут. О нас все знают. Мы санитары леса и живем в мире с органами уже очень много лет. Нами «интересуются» только если мы с кем-то основательно ссоримся. Мы не скрываемся, мисс Уайт. — И даже платим весьма приличные налоги, — не смогла сдержать нервного смешка Мэри. — Что? — Наш разговор явно ушел от темы, — опередил сестру Стюарт. — Мисс Уайт, пока вы в больнице, можете не сомневаться, вы в безопасности, но после выписки… Мы были бы признательны, если бы вы сообщили нам о своем решении. Каким бы оно ни было, мы его примем и посодействуем. Если вам хоть что-то понадобится… просто дайте нам знать, и вы это получите. Обещаю.

***

      Разъяренным дьяволом Стюарт Хэтфорд ворвался в поместье и затормозил лишь в гостиной, но лишь для того, чтобы начать мерять помещение шагами. Хотелось рвать и метать. Хотелось пролить кровь и причинить боль. У всех семей были свои незыблемые правила, отличавшиеся друг от друга. Что для одних было свято, для других не представляло из себя ничего кроме советов, которыми с легкостью можно было пренебречь. И нередко именно из-за этих негласных законов главные семьи и начинали войны. Одной из самых острых тем были женщины и дети. Хэтфорды были одними из тех, кто запрещал вмешивать их в дела, только если женщины не были активными членами и деятелями. Так Лола Малкольм могла бы с легкостью оказаться кормом для рыб в порту, но просто жены и дочери… были неприкосновенны. С кем бы они ни были связаны кровью. Их могли забрать, но на теле не было бы ни единой царапины. Как и дети. Но Мориямы… Чего только стоила история с Летицией Ломбарди, которую Мартино нашел еле живой в подвалах церкви. А теперь это. Николь была врачом, а они…       Рычание вырвалось из груди мужчины, и он одним махом смахнул все, что стояло на комоде. Ваза с цветами полетела на пол и с грохотом разбилась. Вода впиталась в ковер, а цветы безвольно упали. Осознав, что дал слабину, Стюарт завалился на пол, привалившись к стене и зажмурив глаза. Он снова чувствовал себя мальчишкой, которого неожиданно выпустили в большое плавание, и в первом же крупном деле он допустил ошибку, потеряв не только деньги, но и людей. — Вставай. — Мэр, не сейчас… — прохрипел он, не разлепляя глаз. — Вставай, — тверже повторила женщина. — Не важно, согласится ли Николь на защиту, но эти ублюдки прислали в наш дом окровавленные цветы и угрожали девочкам. — Потому что я идиот! — рявкнул он, резко вскочив на ноги, но тут же одернул себя, заметив проскользнувший на секунду страх в глазах сестры. — Прости. Я не должен был. — Нет, должен, — удивила его Мэри, храбро шагнув вперед. — Ты зол? — Хэтфорд поднял на нее взгляд своих потемневших глаз, одними глазами спрашивая, издевается ли она. — Хорошо. Потому что теперь у нас есть топливо. Только давай мы не будем разбивать вазы во всем доме, а покажем, на кого они посмели косо посмотреть. — Это не косой взгляд. Ты понимаешь, что из-за меня эта женщина, которая ни в чем не виновата, теперь никогда не сможет иметь детей? — Да. И я понимаю ее боль куда лучше, чем ты, — хмыкнула Мэри. — Поверь. Я знаю, что это не обычная ситуация, но… — Все, чего я сейчас хочу, взять своих людей, поехать в Штаты и выпотрошить этих ублюдков, — прошипел Стюарт ей в лицо. — Только вот я не могу! — Тогда давай найдем человека, который сможет, — зло оскалилась Хэтфорд. — Кенго передал нам свой привет. Поздороваемся в ответ. — Это война, — прошептал он, а потом бережно обхватил затылок сестры и прижал свой лоб к ее, чувствуя, как та обнимает его голову в ответ. — Спасибо, что ты здесь. — Мы вместе. Они еще не знают, что это значит. Давай покажем.       Стюарт шумно выдохнул, а потом крепко обнял Мэри за плечи, положив подбородок на ее макушку, качая в объятьях. Все в относительном порядке. Его семья с ним и в безопасности. А за Николь… Они научат Мориям никогда не поднимать на женщин руки.

***

      Мартино Ломбарди любил Неаполь. Даже в январе здесь была приятная погода. Можно сказать, что это его историческая родина, учитывая, что именно в этом городе много и много лет назад начала свой путь его семья. Конечно, из-за работы ему приходилось отлучаться, но все же он предпочитал считать своей резиденцией именно этот город. Он как раз разговаривал по телефону с одной из дальних родственниц, та рассказывала ему об успехах сыновей, которых он планировал навестить в ближайший месяц, параллельно перебирая почту, как вдруг его рука замерла. Среди остальных конвертов лежало письмо с сургучной печатью. На воске был выдавлен лев с короной, окрашенный в позолоту. И такой герб был только у одной семьи. Не сдержав предвкушающей улыбки, Ломбарди сломал печать и развернул от руки написанное послание. С каждым предложением, словом, буквой, глаза его загорались все ярче, а улыбка растягивала губы, пока наконец он не рассмеялся в голос, качая головой. — Мам, скажи мальчикам, что я приеду вовремя, но не из Неаполя, а Лондона. Если хотят что-то оттуда, пусть скажут, — Мартино с восторгом смотрел на написанное от руки письмо, чувствуя, как предвкушение растекается по его венам. — У меня прямо-таки второе Рождество…

***

«Новости Нью-Йорка»       «Вчера, девятнадцатого января, в результате несчастного случая, в центре Бруклина случился крупный пожар. Погибли пять человек. Эпицентром пожара стала частная оранжерея. Как говорят пожарные, причиной возгорания стала неосмотрительно выброшенная сигара одного из посетителей. В результате трагедии была утрачена коллекция редчайших сортов сакуры, хризантем, кленов и многих других растений, благодаря которым оранжерея привлекала такое большое количество посетителей со всех концов мира».       Мэри спрятала улыбку за чашкой чая, поднимая лукавый взгляд с вырезки из газеты на Уильяма, что сидел напротив с самым невинным выражением лица и попивая воду с плавающей долькой лимона. — Хорошо горела? — из праздного любопытства спросила женщина. — Обычно, — повел плечом Велингтон, а потом уголок его губ слегка приподнялся вверх, — но лицо Кенго, когда он туда приехал, того стоило. — Как жаль, что меня там не было, — усмехнулась Хэтфорд. — Такая трагедия… Покойная миссис Морияма с такой любовью растила и ухаживала за этим садом… — Говорят, и Ичиро любил проводить там свое время. Какая потеря, — трагично вздохнул Уильям.       Они встретились взглядами и поспешили вернуться к напиткам, чтобы не расхохотаться. Оказалось, что не они одни оставили некоторые бреши в своей броне, но и Мориямы. Конечно, это ничто по сравнению с болью Николь… Но их холодная война только начиналась. Плюс, сейчас нужно было сосредоточиться на обороне, пока Стюарт улетел в Россию, чтобы встретиться с Головой Дракона, где они вместе проследят за восхождением Василия на вершину пирамиды. Взамен на услугу в будущем, конечно. — Он приедет? — сменила тему Мэри. — Я лично поеду за ним в аэропорт через час, — подтвердил Уильям. — Не мог не показать это. Увы, столь мелкие новости до лондонских газет не долетают, а мне казалось, что вы захотите прочитать. — И ты был совершенно прав, — кивнула она. — Как продвигаются дела у Филиппа? Он готов? — Еще нет. Да и не верю я в его преданность, — Велингтон поморщился, словно случайно проглотил лимон в своей воде. — Он делает это скорее от безысходности. — Подождем еще немного, а потом вывезем его младшего брата. Мальчик не глупый, поймет, что да как. — Может взбрыкнуть, — качнул головой мужчина, откидываясь на спинку кресла. — Он — крысёныш, загнанный в ловушку. — Да, но нам нужен человек, которого потом можно отправить в Штаты, — Мэри отставила чай, глядя правой руке брата прямо в глаза. — Или есть другие варианты? — Пошлем кого-нибудь из моих ребят. Им я доверяю. — И как быстро они смогут подняться по лестнице в свите Мясника? — скептически выгнула бровь Хэтфорд. — С британским-то акцентом и искусственно подчищенным прошлым. — Это не так сложно, как кажется. Акцент легко устранить за несколько месяцев, а прошлое можно изменить очень тонко, как и всю личность. У нас есть люди, специализирующиеся именно на этом. — И в стрессовой ситуации акцент проявится, а прошлое всех своих подчиненных Натан изучает посекундно, когда приближает к себе, — недовольно цокнула языком Мэри, отворачиваясь к окну. — Нет. Пусть это и сложно, но лучше воспитаем Филиппа. А верность проверим с помощью кого-то со стороны. Отправим на подставное задание. — Мудрено, — хмыкнул Велингтон, но спорить не стал. — Уверены, что стоит привезти его именно сюда, а не в офис? — Ломбарди друг нашей семьи не в первом поколении. Стюарт ему доверяет. А значит доверюсь и я. Пусть его отца и пропустили в наследовании, дед Мартино был выдающимся человеком. А есть причины для сомнений? — Он… своеобразный человек, — уклончиво ответил Уильям, явно старательно выбирая слова. — Глава семьи, но в то же время одиночка. Оба его десятилетних сына, рожденные непонятно от кого, с младенчества живут с его родителями, которые далеки от нашего мира, в Сицилии. Девочка — дочь двоюродного брата — на няньках, жены нет, любовницы если и есть, то на неделю от силы. — Мартино — мужчина в самом расцвете сил, не ограниченный в деньгах и власти. С чего бы ему вести оседлый образ жизни, когда он уже обзавелся столь необходимым потомством? Да и будем честны, редко какой мужчина создан для того, чтобы быть и отцом, и главой. Нельзя быть первым во всем. Как бы Стюарт ни старался, что-то всегда будет страдать. Если Мартино расставил приоритеты в жизни, то кто мы, чтобы его осуждать. — Сослать своих детей к родителям на воспитание и видеться лишь по праздникам? — Велингтон презрительно фыркнул. — Хороши приоритеты. — Уильям, посмотрим правде в глаза. Стюарт очень старается быть хорошим отцом, как и я матерью, но после Рождества мы с ним оба еле успеваем проводить время с детьми. Только вчера на день рождения Натаниэля мы отложили все, чтобы устроить ему праздник. Это не отменяет нашей к ним любви. Но нельзя угнаться за двумя зайцами. Мы или родители, что каждую минуту рядом, или родители, что построят для них империю. Насколько я знаю, в Италии это вообще весьма распространено. Нечему удивляться. — Прагматично. — Реалистично, — поправила его Мэри. — И, если уж совсем честно, мне глубоко наплевать, какие там у Мартино Ломбарди приоритеты в жизни и отношения с сыновьями. Мне с ним не жить и детей не растить, — женщина снова взяла в руки чай и сделала глоток, смакуя вкус. — Главное — он может стать нам верным союзником. Остальное меня не волнует.

***

      Мартино не любил Англию. Тут всегда было слишком холодно, слишком мокро и слишком ветрено. И январь был просто отвратительным. Шел мокрый снег, небо было тяжелым и серым, как и, казалось, весь мир вокруг. Первым желанием мужчины было вернуться в самолет и улететь обратно, может, даже сразу к родителям в Неаполь, но встречи были назначены, а помощник Стюарта собственной персоной ждал его у машины в конце трапа с открытой дверью.       Смирившись со своей несчастной и в ближайшем времени, видимо, мерзлой судьбой, с тяжелым вздохом Ломбарди спустился по лестнице и поскорее забрался в ожидающий его автомобиль, радуясь тому, что Велингтон предусмотрительно включил подогрев сидений. — Добро пожаловать в Лондон, сэр, — Уильям мягко тронулся с места, направляясь к выезду. — Ваш полет прошел без происшествий? — Если не считать осознания того, что погода в Англии все такая же паршивая, как и раньше, — не смог сдержать своего раздражения итальянец. — Увы, это одна из тех немногих вещей, которые Хэтфорды контролировать не в силах, — позволил себе ухмылку Уильям. — Простите за бестактность, но я вынужден спросить. При вас есть оружие? — Если я скажу «нет», ты же мне все равно не поверишь. — Я буду вынужден попросить вас оставить ваш глок 18 и три ножа в двери автомобиля, как вы оставили ваших людей в самолете, сэр. — С каких это пор в офис к Стюарту нельзя являться с оружием? — Мы едем не в офис семьи Хэтфорд, — Мартино замер, а рука сама легла на рукоять ранее упомянутого глока. — Встречу решено было перенести в поместье, где вы сможете с комфортом поговорить, а так же передохнуть после долгой дороги.       Напряжение, что на секунду появилось в теле Ломбарди, тут же исчезло, уступив место прежнему расслаблению и легкому недовольству относительно погоды, пока его разум был полон размышлений. Мысленно он дал себе подзатыльник, как тот, что ему всегда давала бабуля, когда он лез ей под руку на кухне. Видимо, паранойя его скоро в край доканает, раз он и правда подумал, что с какого-то перепуга Хэтфорды решат так глупо покуситься на его жизнь. Где львы Великобритании, а где испуг и глупость. Тем более Стюарт — человек чести. Поэтому они и ладят.       Что теперь и правда кажется любопытным — почему место встречи вдруг изменено. Раньше они встречались в офисах своих официальных компаний или в ресторанах и прочих «нейтральных местах». В особняк к Хэтфордам можно было попасть только по двум причинам. Или ты член семьи и признанный доверенный друг, или это официальное мероприятие, на котором охрана, вооруженная до зубов, следит за каждым сантиметром территории. Мартино не был ребенком, чтобы верить в чудеса, а точнее в то, что его причисляют к столь близким друзьям семьи, а балов и приемов на горизонте не намечалось. Поэтому вопрос причины такого решения оставался открытым и походил на неоновую вывеску, горящую в пустыне.       Когда машина остановилась и Уильям открыл дверь, Ломбарди не смог не окинуть взглядом поместье, отмечая изменения. Последний раз он был здесь около четырех лет назад, когда Хэтфорды устраивали прием в честь Рождества. Тогда все здание было в огнях, лентах и пуансетиях. Сейчас же, несмотря на холодную и мокрую погоду, здание со светлыми стенами и высокими окнами казалось приятным и легким. Войдя внутрь, мужчина отдал свое теплое пальто прислуге и пошел внутрь дома, ведомый Велингтоном. Они шли по коридору, когда Мартино услышал звонкий детский смех. Каково было его удивление, когда одна из дверей внутри распахнулась и… в коридор вылетели трое громких до невозможности детей, которые, заметив гостей, замерли на месте, а мальчик с рыжим ураганом на голове шагнул чуть в сторону, закрывая собой девочку с забавной мальвинкой на макушке. Несколько секунд они смотрели на мужчин, а потом старший дернул младших в сторону, чтобы скрыться за соседней дверью. Словно призраки. Велингтон даже не затормозил, словно и не заметил их. Наконец они поднялись на второй этаж, и Уильям открыл дверь, пропуская Ломбарди внутрь.       Это была голубая гостиная. Почти все здесь было выкрашено и сделано из материалов будто прозрачного, легкого цвета: диваны, стены, потолок, подушки, сервиз с узором. Только пол, потолок, занавески и камин были белыми. Но благодаря этому все помещение дышало и казалось куда больше. Но что привлекло куда больше внимания, чем интерьер — ожидавший Мартино человек. И это был не Стюарт Хэтфорд. Молодая женщина, что изящно встала со своего кресла, походила на фарфоровую статуэтку самого искусного мастера. Длинные волосы собраны в низкий объемный пучок, на лице свежая, прохладная, словно, совершенно естественная красота, а стройная фигура подчеркнута белым платьем ниже колена с высоким горлом из плотной ткани. Губы женщины изогнулись в маленькой улыбке. Как она так легко шла по деревянному полу на каблуках, не издавая почти ни единого звука, словно лебедь, плывущий по воде, Ломбарди не знал. Все, что он мог в это конкретное мгновение — смотреть во внимательные серо-голубые глаза, в которых он мог заметить льдинки веселья, однозначно вызванные его замешательством. — Добрый день, — явно выверенный голос не был звонким, как у других женщин, с которыми Мартино привык общаться. Эта… она говорила почти тихо, будто знала, все замолкнут, лишь бы услышать ее слова. — Благодарю за то, что так скоро приехали. — Вы явно не Стюарт Хэтфорд. — Нет, я не он, — уголки губ еще чуть приподнялись, а голубые искорки в глазах сверкнули… холодной сталью. — Меня зовут Мэри. Мэри Хэтфорд. Я сестра Стюарта. Присядем? — она указала на кресла и диван и первой двинулась обратно к своему креслу. — Я слышал о вас от него, — Мартино расстегнул пуговицу на пиджаке и опустился на диван, чувствуя себя пятном нефти, разлившейся по кристально чистой воде из рудников. — Чего я не ожидал, так это того, что на встрече будете именно вы. — Не принимайте это за оскорбление или пренебрежение, мистер Ломбарди. Вы важный гость для нас. — Полагаю, то, что мы встречаемся здесь, а не в офисе, компенсация за то, что говорю я с вами, а не с главой семьи, — усмехнулся он, откидываясь на мягкую низкую спинку. Возможно, хмурая погода не так уж и плоха. — Нет, это не так. Чаю? — Мартино кивнул, внимательно следя за тем, как тонкие пальцы Мэри обхватывают чайник и наливают напиток. Ни единого вздрагивания или признака нервозности. — Вы с самого начала должны были встретиться именно со мной. То, что вас привезли сюда — жест доброй воли и знак дружбы наших семей. — Полагаю, как и то, что я увидел детей, бегающих по дому, — изящная бровь Мэри слегка приподнялась. — Я наслышан о том, с каким благоговением Хэтфорды относятся к своим детям, видел собственными глазами, когда дед, да упокоит Господь его душу, брал меня с собой. Я же застал их в домашней атмосфере, а не на мероприятии. Не говорите мне, что это случайность, потому что я определенно точно восприму это как оскорбление.       Секунду Хэтфорд внимательно всматривалась в лицо Ломбарди, а потом ее губы растянулись в поистине кошачьей улыбке, ровнейшая осанка чуть ослабла, а она сама, копируя его движение, откинулась на спинку своего кресла, ставя руку на подлокотник и укладывая свой подбородок на расслабленную ладонь. Вот теперь Мартино верил, что перед ним сестра Стюарта. Конечно, маска также была хороша, но… слишком сдержана? Эта же женщина не боялась «сделать ошибку», производя впечатление. Скорее даже… она не видела нужды в том, чтобы производить впечатление и контролировать результат. И вот это было еще интереснее. — Приношу свои извинения за то, что недооценила вас, — все так же тихо, но от этого не менее отчетливо сказала Хэтфорд. — Полагаю, это ошибка многих. — Но далеко не все ее осознают и уж тем более так быстро. Зачем я здесь? — Выпить чаю? — лукаво улыбнулась она, наклоняясь и беря свое блюдце с чашкой. — Мэри, я вас умоляю, — закатил глаза Мартино, фыркая. — С чего там, обычно, начинаются разговоры в Англии? С погоды? Она ужасна, как и всегда. Теперь мы можем перейти к делу? — Ну почему же. Погода прекрасна. В воздухе стоит запах гари, смешавшийся с ароматом цветов, — Мэри кивнула на страницу газеты, что лежала на столе и не привлекала внимание итальянца до этого момента.       Стараясь не закатывать глаза, Ломбарди взял в руки дешевую тонкую бумагу, пахнувшую краской и… замер, прочитав заголовок. С каждым предложением статьи любопытство все выше поднимало свою голову в его душе, и в конце он не смог сдержать впечатленного взгляда, метнувшегося к все той же женщине напротив, что попивала свой чай, скрестив лодыжки. Он не понимал до конца, что здесь происходит, но одно мог сказать совершенно точно — Мэри Хэтфорд умела заинтриговать. — Американцы так и не научились передавать красоту словами, — вынес вердикт он, откладывая лист. — Красиво, должно быть, горело. — Мой муж зря, как маленький ребенок, пошел жаловаться большому и страшному Кенго Морияме на то, что я отправила ему голову и член его подчиненного, который хотел выкрасть меня и моего сына, — невинно пожала плечами Мэри. — Не хотите принять участие в следующей моей шалости, попутно получая от нее выгоду? — Я весь внимание, — искренне ответил он.       Стюарту стоило дать куда более точное описание сестры, когда он говорил о ней, потому что, знай Мартино раньше, что его будет ждать, примчался бы за считанные часы. Мэри Хэтфорд походила на холодную неприступную крепость, обладала грацией истинной львицы Британии и непоколебимой силой, присущей всем членам их благородной семьи. Ломбарди определенно нужно было собрать все свои мысли, которые, благодаря его итальянской натуре, начали течь явно в далеко не самом пристойном направлении, и затолкать куда подальше. Потому что если Мэри Хэтфорд не кастрирует его собственными руками — почему-то в том, что она способна это сделать, он даже не сомневался — это с готовностью сделает Стюарт. — Как вы относитесь к контрабанде? — Мэри отставила чай, видимо, наконец перейдя к той самой теме, ради которой он и прилетел сюда. — Полагаю, напрямую, — развел руками Мартино, даже не пытаясь скрыть ухмылку. — Я управляю… — К контрабанде контрабанды, — уточнила она. — Простите? — Мы готовы предоставлять вам примерно десять тонн сырья ежемесячно. — И откуда же появятся эти десять тонн? — поинтересовался он. — Насколько я помню, из воздуха ничто в этом мире не берется. — Совершенно верно. Но Великобритания всегда славилась своим флотом, — Мэри закинула ногу на ногу. — Пора напомнить об этом миру. Косвенно, разумеется. — При встрече Стюарт сказал, что он настроен против Мориям. Сейчас же вырисовывается иная картина. Обворовывать весь мир и уж тем более Золотой полумесяц, которые не подчиняются никому и вооружены до зубов — очень плохая идея. — Никто и не собирался предпринимать столь глупые действия, — цокнула Мэри, оскорбленная и гордая. — Речь идет о поставках с предприятий Мориям, разбросанных по всему миру, и тех, что куплены ими. Большая часть проходит именно через Балтимор. Начнем с малого. Постепенно увеличим. Вопрос лишь в том, согласны ли вы принять в этом участие. Если нет, — Хэтфорд пожала плечами, — уверена, это заинтересует других. — Я самый простой вариант? — Вы самый приятный, — поправила его женщина. — С соседями всегда нужно поддерживать добрые отношения, разве нет? — Мэри… могу я так к вам обращаться? — Разумеется, Мартино, — легко отозвалась она. — Я понимаю вашу злость на Мориям и Веснински, наверное, как никто другой, — с мягкой улыбкой сказал Ломбарди. — Но ваш план… простите, но он — наивная мечта. Вы можете хотеть уничтожить их, но вы, как мне кажется, не знаете всех тонкостей нашего мира, хоть и жили в нем всю жизнь. Это не так просто, понимаете?       Мартино искренне хотел бы посодействовать, но… это казалось просто грезами, воздушными замками, будто Мэри, увидев возможность, нафантазировала себя красивую картинку, не думая о каждом этапе подробно. Идти против Мориям, несомненно, храбро, но в то же время и безбашенно. Что угодно может пойти не так в любой момент, и тогда начнется полноценная война, за которой последуют тысячи и тысячи смертей с обеих сторон. — Ты правда считаешь меня такой наивной дурой или хочешь узнать все за раз? — холодно спросила Мэри, с лица которой так и не сошла игривая улыбка.       Глаза стали колючими и резкими, подбородок чуть приподнялся в вызове, а в голосе проскользнули нотки агрессии. Крохотная перемена, но Мартино показалось, что в комнате стало на несколько градусов холоднее. Он даже не заметил, что Хэтфорд обратилась к нему на «ты», слишком увлеченный самоконтролем этой женщины. — Наивным с моей стороны было бы раскрывать все свои карты, — Мэри встала и подошла к одному из комодов, из ящика которого вытащила какую-то папку, но возвращаться к своеобразному столу переговоров не спешила, прислонившись бедрами к тому самому комоду. — Мы или объединяем усилия, или расходимся. Потому что в дальнейшем я не хочу сталкиваться с фразой вроде «я на это не соглашался». — Не помню, чтобы я хоть раз отказывался от своих слов, — хмыкнул Мартино. — Я лишь говорю то, что думаю. — Рада, что умеешь, — практически прямое оскорбление на мгновение выбило мужчину из колеи. Он сейчас не ослышался? — Я не прошу бороться за идею, прокладывать дорогу к светлому будущему или что там обычно еще предлагают фанатики. Я говорю, что могу сделать то, чего мы оба хотим, и предлагаю сотрудничество. Даже если я проиграю, ты будешь максимально обезопасен, — Мэри наконец отошла от комода и протянула ему папку в которой оказался договор. — Это первый. Будут и другие. Не хочешь? Никто не держит. Но не рассчитывай ни на что в будущем. — Тебе говорили, что ты непостоянна? — усмехнулся Мартино, пролистывая договор. — Прям как погода в вашем Туманном Альбионе. — Сбивает с ног? — с издевкой спросила она, но ответить не дала. — Не знаю, что тебе сказал Стюарт, но я не собираюсь строить замки из песка. У меня есть цели. Я нахожу способы их достижения. Одна цель за другой. Хочешь выиграть от этого? Подписывай. Нет. Дверь там. — И к чему же тогда, миссис Хэтфорд, была вся эта учтивость в начале, а? — Мартино встал ей навстречу, нависая как скала и глядя сверху вниз. Конечно же, эта женщина, выкованная из стали, даже не дрогнула. — Никогда не рыбачила в Италии, — пожала плечом она, слегка запрокинув подбородок, чтобы смотреть ему в глаза, все еще будучи ниже, даже несмотря на каблуки лодочек. — Были искренне любопытно, на какой крючок ловить такую рыбу. — И ты решила, что я, Мартино Ломбарди, внук Августа Ломбарди, поведусь на мягкость и учтивость? — еле сдерживая смех спросил он. — Кто же знал, что ты любишь грубую ведущую руку, — хмыкнула Хэтфорд. — Мы поняли друг друга? — О, определенно поняли, — Мартино оскалился, чувствуя себя человеком, которого посадили за стекло, заставили голодать, а по ту сторону поставили стол, полный лучшей еды. — Я просмотрю договор. И вернусь. — Даже не сомневаюсь. Если хочешь поэкспериментировать, прежде чем принять решения, можешь посмотреть на одного мальчишку, которого под меня дрессируют. Он сделает у тебя кое-какую работу, а ты оценишь. — Так уверена в себе? Не слишком ли? — Для меня слишком не бывает, — Мэри скользнула оценивающим взглядом по нему с головы до пят и обратно, а потом хмыкнула, отходя и садясь на подлокотник своего кресла. — Уверена, вы хотите поспать в теплой постели после столь долгой поездки, мистер Ломбарди. Отдохните. А завтра свяжитесь с Велингтоном, и мы встретимся с вами в городе, чтобы обсудить дальнейшее сотрудничество. — А если я не буду в этом заинтересован? — Будете, — хитрая улыбка вернулась на лицо Хэтфорд. — Потому что я знаю, что найдут ваши люди, которым вы дадите задание отыскать всю интересующую вас информацию обо мне, как только покинете эту комнату.       Мартино шел по дому обратно к выходу, чувствуя себя слегка потерянным. Он привык вести дела с мужчинами, которые уже устоялись в их мире, привык видеть знакомые маски или истинные лица друзей и врагов. К чему он не привык — говорить с женщиной, походившей на бриллиант, которая сверкает то одной своей гранью, то другой, меняясь за мгновенья. Не привык к тому, что его то ублажают, то чешут против шерсти, вызывая дрожь вдоль всего позвоночника.       Мэри Хэтфорд определенно точно была уникальна. Как определенно точно она уже не была напуганной женщиной, которую Стюарт забрал от Натана. Сегодня впервые Мартино пожалел о том, что таких людей, как Веснински, исполнителей, не приглашали на мероприятия верхов. Ломбарди было бы искренне любопытно посмотреть на разницу между женой Мясника и сестрой главы Хэтфордов. Он не верил, что ее не было. Но что было для него еще интереснее — узнать, что же на самом деле задумала эта женщина, движимая желанием защитить своего ребенка и местью. Насколько сильной она была? На что способна? Конечно, он не упустил из внимание упоминание о подарке для Натана, но… сделала ли она это сама? У Мартино было слишком много неизвестных переменных, а Мэри Хэтфорд представляла из себя один большой знак вопроса. Что он знал точно — он свяжется с Велингтоном. Он хотел увидеть ее еще раз. Хотел поговорить с ней и увидеть другие ее грани, сколько бы их ни было.       Прежде чем дверь закрылась за спиной Ломбарди, Мэри поймала вопросительный и слегка обеспокоенные взгляд Уильяма, но лишь уверенно кивнула. Она искренне не знала, чего ждать от этой встречи, но одна знала точно — она смогла заинтересовать Мартино. И уже не столь важно, каким образом. Все, что ей было нужно — фактор неожиданности, а потом его внимание, чтобы тот точно провел внимательное исследование ее личности. В конце концов, последний раз он видел ее до замужества, а это… это был совершенно другой человек.       Дав себе несколько минут на отдых, Хэтфорд вышла из гостиной и двинулась в дальнюю часть дома, где уже почти месяц жила Николь. Молодой женщине нужны были время на восстановление, помощь с бытовыми вещами и, в конце концов, защита. Уайт не была дурой. Не прошло и трех дней с их со Стюартом визита в больницу, как она дала свое согласие на их покровительство. Правда, все свое время их гостья проводила в своей комнате или на балконе, укутанная пледами, даже еду прося приносить к ней в комнату. Это не было проблемой. Вовсе нет. Просто Мэри видела в ней себя — заложницу обстоятельств в чужом доме. А что до нее… Она сможет отдохнуть ночью в одиночестве своей спальни, прижимая подушку к груди и вспоминая все возможные дыхательные практики.       Постучав и дождавшись разрешения войти, Хэтфорд проскользнула внутрь, бесшумно закрывая за собой дверь. Николь сидела в кресле у окна, укутавшись в гору одеял и пледов, ее спутанные волосы, не видевшие душа уже несколько дней, были закручены в гнездо на макушке, а под глазами пролегли темы усталости. — Впервые вижу, чтобы сюда приезжали гости, — вместо приветствия сказала она, даже не поворачивая головы. — Потому что к нам домой приезжают только те, в ком мы уверены, — Мэри подошла ближе, так же глядя в окно. В самом краю можно было видеть подъездную дорожку. — Как ты себя чувствуешь? — Будто меня разорвали в клочья и склеили то, что осталось, — с кривой ухмылкой отозвалась женщина. — Он красивый. — Итальянцы редко бывают некрасивыми и часто компенсируют это харизмой, — пожала плечами Хэтфорд. — Ты же знаешь, что это не тюрьма, верно? — Знаю. Но… — Николь скосила на гостью глаза и хмыкнула. — Ты можешь сесть. Это твой дом. — Но это твоя комната, — Мэри опустилась в соседнее кресло, скинула лодочки и подтянула ноги под себя. — Так что? — Я боюсь, — легко ответила Уайт. — Тогда в больнице у меня было много других мыслей, я еще не до конца понимала, да и гормоны давали о себе знать, но теперь… Расскажи мне. О своем мире. Думаю, я имею право знать. — Определенно. Что именно ты хочешь знать? — Все? — Николь наконец повернулась к Хэтфорд корпусом. — Как это работает? — Ну… Проще всего представить это в виде пирамиды. Только без шпиля. Есть основные правящие семьи, выходцы из разных стран, которые оказались сильнее, умнее, сплоченнее и влиятельнее в свое время. Мы буквально разделили между собой весь мир и ввели что-то наподобие монополии. Остальные ходят под нами. Причем уже не десять, не двадцать и даже не пятьдесят лет. Представители наших семей присутствуют на территории друг друга. Есть союзы, есть противники… Таких семей несколько. Мы — Хэтфорды, вышедшие из Англии, итальянцы, китайцы, русские, латиноамериканцы и японцы, Мориямы. Также есть территория востока, которая не подчиняется никому и ближайшие десять-пятнадцать лет никто не планирует туда соваться, но это другая тема. Наши шесть семей на протяжении столетий распределяли свои территории. Иногда между нами возникают проблемы, что логично, появляются новые группировки, которые хотят войти в верхний круг, и нам приходится удерживать свою власть.       Ненадолго она замолчала, не уверенная, кому именно дает время передохнуть — себе или Николь. В ее горле стоял ком, а перед глазами проносились воспоминания. Было даже любопытно, насколько безумными были эти истории для других, для людей, привыкших жить в простом мире, где преступников чаще всего находили и сажали в тюрьмы, где полицейские не закрывали глаза на трупный запах в гаражах и подвалах, где не приходили к тебе домой со словами о том, что тела, которые твои подчиненные несколько дней назад сбросили в море, так и останутся неопознанными, а проблемы с прессой улажены. — Мой муж — Натан — подчиненный одной из семей верхушки, Мориям. Раньше они сидели себе в Японии и близлежащих островах, имели некоторое влияние в других странах, но особо не вылезали. А потом… десять лет назад они буквально заглотили Штаты. Агрессивно, быстро и, увы, успешно. Всем остальным пришлось отступить. Я же… думала, что самая умная, — Мэри горько усмехнулась, глядя на редкие снежинки, что начали падать за окном. — Я была уверена, что смогу управлять Натаном, что смогу продвинуть свою семью. Он казался мне влюбленным мальчишкой, который был не сильно старше меня. Отец после неспокойных лет поглощения Мориямами Штатов считал, что это отличная для меня партия… Как понимаешь, все пошло не по плану, но, когда я это поняла, то уже была беременна Натаниэлем. Я стала буквально заложницей. — Вы… почему тогда в больнице вы сказали, что идти в полицию бесполезно? Вы даете такие большие взятки? — Не совсем. Мы — необходимое и меньшее зло. Куда удобнее вести дела с нашими семьями, которых меньше десяти по всему миру, знать, что мы контролируем этот мир, чем пытаться бороться с гидрой, головы которой никогда не перестанут расти. — Они смирились с вами. — Они приняли, что нас не убить, — поправила Мэри. — Иногда мы даже работаем с органами бок о бок, чтобы убрать грязь и мусор с улиц. Это необходимое и выгодное сотрудничество для обеих сторон. Мы не головорезы, скорее, наоборот. У нас есть законные предприятия, бизнес, с них мы платим налоги и… — Хэтфорд замолкла на полуслове. — Мэри? — Налоги!.. — лицо женщины засияло, но она тут же взяла себя в руки. — Прости, я просто кое-что придумала. Что еще ты хочешь узнать? — Что я должна знать? — Николь склонила голову набок. — Что тебе ничего не угрожает, а ты не заложник. Теперь, когда Стюарт объявил во всеуслышание, что ты восстанавливаешься у нас, все понимают, что ты часть семьи. Только глупцы рискнуть тебе навредить. — Но глупцы есть. — Есть, — не смогла заставить себя соврать Хэтфорд. — Вы убийцы? — Прости? — Вы убиваете людей? — Не своими руками, но да. Это часть нашей жизни. — Ты сама убивала? — Нет, — качнула головой Мэри, а ее губы скривились в ухмылке. — Не было нужды. Это Натан Мясник. — Но Стюарт убивал, — не спросила, уверенно заявила Николь, однако ее глаза были прищурены и внимательно следили за каждым движением женщины напротив. — Убивал. Это пугает? — А не должно? — Полагаю, должно. Мы слишком испорчены для испуга такой… мелочью.

***

      Натаниэль сидел на полу в комнате с Кейтлин и они перебрасывали мяч для экси друг другу, тогда как Александр удобно устроился на кровати сестры с книгой. Изредка он кидал на младших недовольный взгляд, явно раздраженный этой игрой, что отвлекала его от чтения, но ничего против не говорил, понимая, что этим двоим попросту нужно куда-то девать свои неисчерпаемую энергию. Они итак пришли к соглашению по количеству активных игр в день. Сейчас был их черед сидеть тихо и мирно. Чему Алекс был рад — погода не позволяла этим двум жужжащим двигателям требовать игр на улице. Он искренне не понимал, как его сестра стала так быстро одержима экси и чем этот спорт так нравился кузену, но… это было лучше, чем как когда Нат просто везде хвостиком ходил за ними словно от безысходности. — Мама никогда такой не была, — вдруг сказал рыжий, поймав мяч. — Какой? — Кейт поманила пальчиком, прося продолжить их игру. — Ну… такой, — Нат кинул мяч, тогда как Алекс опустил книгу, прислушиваясь к разговору. — Они с дядей Стюартом все время заняты. Только на мой День Рождения снова появились. А так их нет. — Так бывает, — пожала плечами девочка. — Пока мама не… — она запнулась, крутя мяч в руках. — До этого он часто был занят. Улетал. У них много р’аботы, — снаряд полетел обратно к мальчику. — Какой работы? — рыжий удивительно легко поймал косой пас. — Мама тебе не рассказывала? — подал голос Алекс, сползая с кровати на пол. — Семейный бизнес. — Как у папы? — мяч с глухим ударом упал на ковер. — Нет, не как у твоего папы, — поспешил заверить кузена старший, судорожно думая. — Наша семья… другая. Мы… лучшие. Папа… он управляет всем. Он главный. Твоя мама, наверное, ему помогает теперь. Вот они и заняты. Наверное, что-то случилось. Скоро все будет как раньше. — Ага… — Нат подобрал мяч и передал его в руке сестре, чтобы потом поджать колени к груди. — Как раньше…       Кейтлин и Александр переглянулись, уже давно научившие замечать моменты, когда их кузен закрывался в себе. Не сговариваясь, они начали двигаться. Девочка перебралась к Нату так, чтобы они сидели спина к спине, а ее старший брат растянулся на полу, положив книгу рядом с младшим. Так он не чувствовал себя в одиночестве, ощущал людей вокруг и не уходил в воспоминания. Это работало. Должно было сработать и в этот раз. Почти час они сидели в тишине, нарушаемой только редким напеванием Кейтлин, пока наконец Натаниэль не откинулся на нее, положив голову на хрупкое плечо. Не сдержав улыбки, девочка прижалась щекой к непослушным рыжим волосам. Каково же было ее удивление, когда ответом ей послужило маленькое движение кузена, которое напоминало то, как кошки потираются об ноги людей в благодарности. Что ж… они и правда далеко продвинулись. Подняв руку, Кейт погладила Ната по голове, лучезарно улыбаясь через плечо Алексу, который одобрительно кивал, подняв большие пальцы вверх.

***

      Как и предполагала Мэри, Мартино запросил повторную встречу. Словно могло быть иначе. И, как истинный итальянец, он сам выбрал место, назначил время и просил лишь прийти. Услышав это, Хэтфорд не смогла сдержать веселого фырканья. Правду говорят, что мужчины навсегда остаются детьми. Только вот темы разговоров у них будут далеко не детскими. Уильям приехал за двадцать минут до выезда и теперь стоял у двери, наблюдая за тем, как женщина поправляет макияж. За последние месяцы, проводя вместе чуть ли не каждый день, они успели весьма неплохо поладить. Возможно, в этом так же сыграло роль и то, что Стюарт приказал ни на секунду не спускать глаз с сестры и племянника, беря других людей, а лучшего оставляя с Мэри… Но это было не столь важно. За такой короткий срок она уже привыкла к неизменной тени Велингтона рядом. Она не была угрожающей или пугающей. Скорее оберегающей. — Вы прекрасно выглядите, — не сдержался Уильям, привлекая к себе взгляд Мэри через зеркало. — Ты правда считаешь, что я хочу впечатлить Мартино своей внешностью? — спустя минуту хитро спросила она, с наслаждением наблюдая за тем, как все веселье спадает с лица Велингтона. — У вас, мужчин, бронежилеты, а у нас, женщин, макияж. Если вы думаете, что мы делаем это для вас, то вы просто дураки. — Полагаю, сейчас мне лучше всего промолчать, — хмыкнул Уилл. — Нет, что ты, мне приятно, — Мэри отложила кисточку и встала поворачиваясь к нему лицом. — Профессиональное мнение? — Я глубоко женат, а Стюарт все еще мой босс, — смеясь, покачал головой он. — Прекрасно, — удовлетворенно кивнула Хэтфорд. — Полагаю, я готова ехать. Мы опаздываем? — Нет, конечно нет. — Тогда пойдем пожелаем детям сладких снов. Я хочу приехать на десять или пятнадцать минут позже.       Дети уже были в пижамах в комнате Алекса. Сегодня, по планам, у них была совместная ночевка с просмотром мультиков перед сном благодаря проектору. Картинка была не самой качественной, но детям нравилось лежать солнышком голова к голове и смотреть на картинки на потолке. Когда Мэри вошла в комнату, младшие как раз выбирали мультик. Завидев женщину, они тут же притихли, а их лица засияли восторгом. — Ты такая кр’асивая! — восторженно воскликнула Кейт, подрываясь со своего места, любуясь вечерним платьем тети. — Ва-а-а-ау! — Спасибо, милая, — Хэтфорд присела на корточки, обняв девочку. — Ты… — Нат зачарованно смотрел на мать, кажется даже не дыша. — Очень-очень красивая, — выдохнул наконец он. — Тебе очень идет это платье, — кивнул Алекс, широко улыбаясь. — Спасибо, мальчики, — Мэри протянула к ним свободную руку, тут же получая теплые объятья. — Ложитесь не позже десяти, договорились? — дети послушно угукнули, продолжая обнимать ее. — Простите, что мы со Стюартом сейчас так заняты. Еще чуть-чуть, и все будет как раньше, ладно? — Обещаешь? — с детской наивной надеждой в голосе спросил Нат. — Мы постараемся сделать все возможное. — А куда ты идешь? — не скрывая своего любопытства, спросила Кейт. — У тебя свидание?       Уильям, стоявший в дверях, закашлялся, не то подавившись воздухом, не то стараясь скрыть свой смех. Так или иначе, он был награжден испепеляющим взглядом Мэри. Наверное, в обычный день это и могло сработать, но сейчас, глядя на то, как эта женщина, которая уже через час будет вести переговоры с главой Италии, сидит на полу в красивом вечернем платье с детьми, Велингтон просто не мог сдержаться. — Нет, не на свидание. У меня деловая встреча, — Алекс скептически выгнул бровь, явно копируя мимику отца, но ничего говорить не стал. За него это сделал Нат, делая ситуацию еще комичнее: — А что такое свидание? — Это когда… — Это когда двое взрослых увлечены друг другом и встречаются, чтобы поговорить и насладиться обществом друг друга в одиночестве, — опередила племянницу Мэри. — Я же иду на встречу, чтобы обсудить дела. И, думаю, нам как раз пора.

***

      Мартино стоял при входе в ресторан и не мог перестать усмехаться. Мэри опаздывала. Уже на десять минут. Эта женщина заставляла его стоять здесь, как брошенного под дождем щенка, и преданно ждать. Потому что то, что нашли на Хэтфорд его люди, и вправду было слишком интересным, чтобы игнорировать или уходить. И Мэри определенно знала, что делала. Она не производила впечатление женщины, которая не в ладах с часами или не умеет организовывать свое время. К двадцати годам она знала пять иностранных языков, включая мандаринский и японский. Она, как и ее брат, присутствовала на многих встречах своего отца, пусть и под видом помощницы, потому что в те года сексизм в их кругах был слишком силен. Она была превосходной танцовщицей, играла на фортепьяно и в уже в 18 обыграла мастера спорта в шахматы. Она экстерном закончила школу и отучилась в Оксфорде, как и многие другие Хэтфорды, по специальности со сложным названием, связанным с математикой. Она почти пропала с радаров, когда вышла замуж, Натан словно хотел спрятать ее от всего мира. Но вот она. Вернулась в отчий дом, пишет письма от имени всей семьи и отдает приказы правой руке своего брата. Такая женщина просто не могла быть наивной.       Секундная стрелка на его наручных часах совершила очередной оборот, а минутная указала на цифру три, когда, словно по команде, к входу подъехала знакомая машина, из которой вышел Уильям Веллингтон. Обойдя автомобиль, он открыл заднюю дверь и галантно подал руку, помогая Мэри выйти. И… что ж, ожидание, вероятно, того стоило. Ломбарди прекрасно понимал, что эти мысли сгенерированы далеко не его мозгом, но нужно было быть слепцом или идиотом, чтобы не обратить внимание на ее внешность. Одетая в простое черное платье футляр Хэтфорд просто не имела права выглядеть так эффектно. Оставаясь верной себе, она выбрала классический стиль и плотные ткани, а из украшений на ней был только жемчуг. Сама сдержанность и выверенность. — Спасибо, что подождали меня, — мягко улыбнулась Мэри.       Можно было бы ожидать, что ее губы будут окрашены в алый или какой-то другой яркий и глубокий цвет, но… нет. Она была слишком хорошо воспитана, а для подобного ужина красный был бы неуместным. Мартино вдруг стало интересно, а как долго она подбирала этот наряд, а главное, для чего. Хотела ли она впечатлить его или?.. Так или иначе, именно он подал руку этой женщине и повел ее сегодня вечером в ресторан. — Уверен, все дело в пробках, — они прошли внутрь и последовали за официантом, что уже ждал их.       Лавируя между столиками, они все шли вперед, пока не остановились перед, как могло показаться на первый взгляд, обычной инсталляцией в центре зала. Это была колонна из водопада сверкающих лент или тонких нитей. Казалось, что с потолка нескончаемо ссыпаются звезды, но… оказалось, что это ширма, а внутри находится стол, отделенный этой красотой от остальных посетителей. Именно туда и вошли Мэри с Мартино. Ломбарди, вспоминая все уроки этикета, помог своей спутнице сесть и только после этого опустился на стул напротив. Меню им даже не дали, но тут же налили воды и вина. В конце концов, у мужчины было время спланировать этот вечер. Слишком уж интересным был договор, что дала ему Хэтфорд, а она сама… — Надеюсь, ты не против, что я выбрал все заранее. — Так мы окончательно перешли на «ты»? — Хэтфорд сделала удивленное лицо, но тут же отбросила притворство. — Я не против и доверяю твоему вкусу. — Это у вас с братом явно общее. — У нас куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд, — Мэри отметила, что, несмотря на то, что по сути они были в центре зала, шум снаружи не проникал к ним. — Полагаю, мое предложение все же смогло тебя заинтересовать. — Нам правда так необходимо сразу переходить к делу? Мы в прекрасном месте, в прекрасной компании, так почему бы нам не насладиться этим? — улыбаясь своей самой обворожительной улыбкой спросил он. — Насладиться этим, — усмехнулась Хэтфорд. — Перед тем как уехать, я зашла пожелать детям спокойной ночи. Кейтлин выдала предположение, что я иду на свидание, — карие глаза Мартино озорно сверкнули, однако их обладатель продолжил внимательно слушать, — но я ответила, что это деловая встреча. Неужели я соврала своей дорогой племяннице? — Зависит от того, хочешь ли ты, чтобы твои слова были ложью. — Хочу ли я, — хмыкнула Мэри, без капли стеснения осматривая мужчину напротив… совершенно невпечатленным взглядом. — Я не привыкла думать тем, что у меня между ног, — кажется, от этого холодного голоса стекло могло покрыться инеем. — Плюс ко всему, я все еще замужем, — тут же она вернулась к той легкости, с которой они начали. — Кажется, я на качелях, — с усмешкой неразборчиво пробормотал себе под нос на итальянском Ломбарди, качая головой, но поспешил вернуться к английскому. В конце концов, Мэри знала и этот язык тоже. — Как пожелаешь. Но, извини за бестактность, я не могу усмирить свое любопытство касательно одного вопроса. Неужели этот брак все еще… считается? — Этот брак был желанным лишь первые месяцы, если ты об этом, — перед ними поставили тарелки с холодными закусками. — Но ты ни разу не изменяла Натану? — Сложно изменять тому, кто запер тебя в собственном доме, держит в заложниках твоего ребенка и регулярно бьет, — плоским голосом отозвалась Хэтфорд. — Мне было немного не до секса последние годы. — Мэри, я… — Оставь эту жалость. — Я плохо помню тебя, если честно. Ты была совсем девчонкой, когда мы виделись последний раз, но ты тогда не походила на снежную королеву. — Ты же сам сказал. Я была девчонкой. Теперь я мать. И я делаю все, чтобы обезопасить своего ребенка и свою семью.