Дейнис. Невеста Неведомого

      Он был стар. Его жизнь была длинной, а сам он — большим. Когда-то, он помнит, он был маленьким, а его крылья — слабыми. Это было давно, но в памяти остался сложный и длинный путь из погибели, что была домом, туда, где он ощущал родную кровь.       Ветра были суровы, что-то невыносимо звало его обратно, но он знал — стоит повернуть вспять, вернуться в дом-погибель и его не станет. Это будет смерть.       Он хотел жить, а потому летел туда, где слабо ощущались сородичи — не совсем такие, как его гнездо, но это должна была быть семья.       Семьи не было. Были крылатые, как он — но не гнездо. Чужие. И люди, и крылатые. Все чужие, — никто не свой.       Он был напуган, впервые один, впервые без гнезда — его племя, семья, остались там, в доме-погибели, умирать. У них были свой-люди, которые не спаслись как эти, а крылатые не бросают свой-людей. Тогда ему было плохо, но он считал себя везучей прочих — они умерли со свой-людьми, а он был жив, пусть и в чужом гнезде.       Он прятался и скрывался, когда был мал и слаб, охотился, когда мог — и прятался от чужаков. Когда те его замечали, то пытались сожрать — для них он тоже был чужаком, угрозой гнезду, его надо было убить. Но он был умён, научился прятаться и выжидать, долго охотиться, долго ждать, выслеживать и атаковать. Сначала — дичь, потом — крылатых чужаков своих размеров или меньше.       Чем их меньше — тем больше ему еды и территории. Ему нужна была территория, чтобы было своё гнездо, чтобы когда у него будет свой-человек он мог привести его туда и защитить от чужих-людей.       Он был глуп. Не понимал, что все оставшиеся люди — чужие. Свой-человека у него не будет. Они все мертвы. Он был, есть и будет один. Последний.       Когда он это понял, то понял и то, что большие территории ему не нужны, но продолжил убивать чужаков. У него не будет гнезда, семьи, свой-человека. А у них есть. Это злило.       Ему больно. Он одинок. А у них были свой-люди, было гнездо. Он хотел бы это отнять, но не мог — все чужие. Поэтому он решил это уничтожить.       Тогда он тоже был молод, а у чужих были большие крылатые. Он почти умер, но смог выжить. Пока раны заживали — он стал меньше злиться. Всё ещё ненавидел их, всё ещё убивал их детёнышей, но не сжигал и не уничтожал.       Если бы он уничтожил всех — остался бы совсем один. Даже чужих-крылатых не стало бы. Последним крылатым быть не хотелось. Чужие — лучше никого. Но они злили, они оспаривали его право и территории — а он рос и напоминал, что силён.       Он стал большим. Очень. И старым. Всё ещё злой, всё ещё одинокий. Но теперь у него была территория — чужаки почти не залетали на неё. Боялись.       Потом он ощутил. Притяжение. Единение. Родство. Где-то было гнездо. Семья. Но далеко и он не понимал где. Он злился и ждал.       Если семья есть — она почувствует и придёт. Станет ближе, а он найдёт.       Он был счастлив ощущать это. Не один. Но он только ощутил новую семью — семья была маленькой, только вылупившейся, слабой. Надо было сделать безопасное место для его маленькой семьи.       Территория была. А на ней была дичь — его маленькое гнездо не умрёт от голода, даже если не умеет охотиться. Он научит и будет носить дичь, пока оно слабое. Даже если всегда будет слабым — он всегда сможет защищать и кормить, он был большим и сильным, так что его гнездо могло не переживать из-за этого.       Главное, чтобы оно дожило до встречи с ним. Чтобы он смог найти и защитить от всех — ни чужаки, ни чужаки-люди не тронут маленькую семью.       И тогда он не будет один, не будет последним. У него будет гнездо.       Несколько раз он чувствовал как тонкая связь с гнездом становилась ещё тоньше и он, впервые за много лет, боялся. Если семья умрёт — он всегда будет один, не будет долгожданного гнезда, на которое он уже не надеялся. Ему безумно хотелось сорваться с места и найти свою семью — он бы защитил её.       Но он не знал где. Чувствовал, что оно есть, но где — не знал. Это злило. Он хотел показать свою злость чужакам, выплеснуть её на них, но не мог — его злость разрушает, а здесь будет его семья. Что-то глубоко в нём говорило, что гнездо должно быть в безопасном, хорошем месте. Не разрушенном. И, наверно, не залитым кровью других крылатых.       Поэтому он держался и делал лучше свою пещеру — прогревал огнём, оплавлял стены, что были не такими, как ему надо, сгонял дичь в нужные места — он будет учить свою семью охотиться или добывать еду сам. Это надо будет делать быстро и точно знать где. Его маленькое гнездо не могло умереть от голода.       В один миг, когда он лежал в своей пещере, прислушиваясь к постоянно обрывающейся связи с семьёй, он ощутил, что оно близко. Его гнездо близко. И приближается всё больше.       Он взревел во всю свою мощь — это был рёв ликования. Его гнездо приближается! Его семья скоро будет с ним!       Он не будет один.       У него будет гнездо, они будут вместе от начала и до конца — он будет лучшим для него. И он стремительно оттолкнулся от земли, взмывая в небо, летя навстречу своей семье, которая была сейчас так слаба. Да, всё правильно — его семья маленькая и слабая, поэтому прилетела к нему, как только смогла, чтобы он мог позаботиться о ней. Он это сделает.       Пока летел, он звал своё гнездо, звал и сообщал, что скоро будет с ним — его гнездо не должно сомневаться, что оно желанно и долгожданно, что он будет заботиться о нём.       Оно было на территории чужих-крылатых. Больших чужих. Эти всегда были вдвоём, они были парой — и сильной. Он пожрал нескольких их детёнышей, тогда они смогли прогнать его, ранив. Чужая самка защищала яйца, а чужой самец — защищал её. Они давно не сталкивались, чужая пара жила мирно и детёнышей не имела. А он помнил, как его подрали — и не лез.       То, что его семья оказалась у них было плохо — но он понимал. Она маленькая и слабая, не смогла долететь дальше, поэтому он прилетит и заберёт свою семью, возьмёт на спину и донесёт до своего логова. Там будет безопасно и он его накормит. Он будет кормить гнездо и защищать, пока оно не станет большим и сильным, чтобы выжить.       Подлетая к нему, он ощутил слабый отклик — впервые! — со стороны своего гнезда. Оно звало его и радовалось. Ждало.       Он ускорился, особенно когда заметил чужих людей в том месте, откуда исходил зов. Детёныши слабые — их могут убить даже люди. Он хотел выдохнуть в них пламя, но не стал. Его жар силён, семья может не выдержать. Он лучше их сожрёт, когда приземлится.       Уже приближаясь, он увидел, что это было… не тем, что он ожидал. Он чувствовал своё гнездо, свою семью… и видел человека. Человеческого детёныша. Свой-человека.       Он приземлился рядом с маленьким человеческим детёнышем, прислушиваясь к связи. Это было оно — его гнездо. Его гнездо оказалось человеком.       Человеческий детёныш с трудом встал прямо и стал идти прямо к нему. Это было странно, люди обычно бегут от него, когда он прилетает. Он их убивает и они боятся.       Но это был его детёныш. Его человек. И человек не боялся — потому что он был его.       У него есть свой-человек. Его свой-человек идёт к нему. Он чувствует его — чувствует тепло и принятие по связи.       Но от его человека пахнет чужими-людьми. И один из таких людей стоит рядом. И его человек пахнет кровью. Эти чужие-люди ранили его маленькое гнездо?!       Он хочет бросится и убить их всех, но его маленькая семья говорит ему, что всё в порядке, что они — не враги. Он недоволен. Все чужие — враги. Его человек просто маленький и не понимает опасности.       «Семья» — доносятся образы от его человека. Он слабо понимает, что он передаёт, но чувство одно — тот белый чужой-человек семья его гнезда.       Но он чужой. Чужие люди принадлежат чужим-крылатым. Почему его семья вылупилась в гнезде чужих?       Это не важно, потому что главное, что его свой-человек пришел. У него теперь есть свой-человек!       Но с человеками надо обращаться иначе — он плохо знает как, но помнит, что люди его гнезда выбирали больших и сильных. Он теперь большой и сильный, а его человек — маленький и слабый, он покажет ему, что достаточно большой, чтобы защищать его.       Он ревёт во всю свою мощь и это рёв ликования, потому что он рад, что у него есть свой-человек. Свой-человек — даже лучше чем собрат! Все хотели иметь подходящего свой-человека и у него он теперь есть!       Его человек протягивает к нему конечность. Он не понимает, что его человек хочет.       По связи приходит новая волна тепла. Его человек зовёт его к себе. Приглашает принять его. Глупый человек — он давно его принял.       Но он тянет морду вперёд, стараясь быть осторожным — его человек ещё детёныш и он слабый. Он не хочет причинить ему вред. Но детёныш всё равно падает и он понимает что тянулся слишком сильно для него — хотя он делал это очень медленно и аккуратно.       Ему придётся учиться быть осторожней. Его человек слишком маленький, — он ворчит, но аккуратно кладёт голову рядом с человеком.       Маленький человек прижимается к нему, сообщает ему, что он рад и ждал его.       Он доволен — он тоже ждал. Они ждали друг друга — и они теперь вместе. Это хорошо.       — Rytsas, — его человек что-то говорит на знакомо-забытом языке. Но он не помнит, что он значит. Это было давно, когда он понимал.       Его человек понимает, что он не понимает. По связи приходит что-то… приветствие. Его человек приветствовал его. Это хорошо — он ворчит в ответ довольно. Он тоже приветствует свой-человека.       Он резко открывает глаза, когда вспоминает, что им надо сделать. Им надо подняться в небо. Крылатые и люди летают вместе — это лучше всего. Он помнит, его собратья всегда радовались этому. И подставляли крылья свой-человеку, чтобы те могли сесть на них.       Он отстраняет голову от свой-человека, пытается медленно и осторожно повернуться — он не должен задеть детёныша. Он должен быть осторожен.       Он подставляет крыло и ждёт. Но его человек медлит и по связи доходит что-то… что-то. Он не понимает, но пытается. Образы меняются.       Он большой, — он знает и горд этим. Большой и сильный, да.       Его человек маленький, — это он тоже знает. Поэтому он будет защищать свой-человек.       А потом словно его человек сравнивает их и он чувствует его сомнения, отрицание… его человек не может что-то сделать. Что? Детёныш снова пытается что-то передать ему… конечности детёныша. Он видел их, они маленькие и слабые. И без когтей.       Внезапно он понимает — у детёныша нет когтей, как он вскарабкается на него?.. Но у людей их вообще нет, а люди забирались на крылатых. Его человек показывает ему что-то, что размещают на крылатых. Видимо, благодаря этой вещи люди могут забираться на крылатых. Где его взять?..       Маленький человек указала конечностью на двух чужих-людей, что стояли рядом с её чужим-родичем и послала то, что это они делают такие вещи, чтобы человек мог летать на крылатом. Они были полезны. И помогут его семье летать с ним. Значит, их нельзя убивать. Он больше не будет.       Но сейчас у них не было этой вещи. Им надо было лететь, чтобы стать семьёй полностью, а его маленький человек не мог на него забраться.       Его семья похлопала его по морде и встала, чтобы начать лезть на верх прямо голове. Он знал, что так не делают — залазят через крыло, он видел. Но у него на морде было гораздо больше шипов, чем на боку и свой-человек так мог залезть.       Только он был маленьким и слабым, он чувствовал как тяжело ему даётся каждое движение и боль, когда детёныш поранил свои лапы. Это было плохо. Он был здесь и он будет защищать — его маленькое гнездо не должно испытывать боль. Из-за этого он зарычал.       Человек послал ему спокойствие — это был мелочью. Он так не считал, но подчинился. Потом полезные чужие-люди сделают им вещь и больно семье не будет. Только в первый раз.       Это было долго, пока свой-человек залазил на него, но он ждал. Детёнышу было тяжело и больно, он хотел помочь, но мог только неподвижно лежать, кося взглядом на чужих-людей. Они могли быть опасны его человеку, ведь были чужими… но семья говорила, что это не так. Она сказала ему, что тот чужой белый человек — тот, кто привёз её сюда.       Он смог понять, что без него они бы не встретились. Поэтому его он убивать не будет тоже.       Он дождался, когда его человек окажется на его спине и сядет меж шейных шипов и лишь когда ветер донёс до него тихое «Sōvēs» — ему не пришлось вспоминать, что значит это слово. Он знал и чувствовал. Им надо было лететь. Вместе.       С ликующем рёвом, расправив крылья, он оттолкнулся от земли, взмывая в небо. С первого движения крыльями он… почувствовал. То, как он стал единым, цельным, не одиноким. Вместе. Он и его маленький человек теперь были вместе. Связь укрепилась, образы и чувства семьи хлынули в него и он осознал, что его человек — самочка.       Его девочка. Его свой-человек, что теперь всегда будет с ним.       И ветер донёс до него то, что отныне было его именем. Именем того, кто был безымяным много-много лет.       Моргот.