Дейнис. Невеста Неведомого

107 год от З.Э., Красный Замок

      Если бы кто-то спросил королеву о том, счастлива ли она, Эймма без сомнений и колебаний ответила бы, что да. У неё был добрый и любящий король-супруг, милый задира-кузен и две замечательные дочки. Она была королевой, в конце концов — они вместе с супругом устраивали пиры, балы, вызывали ко двору всех известных менестрелей, танцевали вместе, выслушивали других дворян и их благожелательные пожелания. Эймма Аррен была счастливой королевой и матерью и единственным, что омрачало её счастье — это отсутствие сына-наследника для мужа и врождённая болезнь её милой дочери.       Никому из тех, кто мог бы задать такой вопрос не надо было знать о многочисленных слезах своей королевы, когда юбки платьев в очередной раз окрашивались кровью, а очередное дитя выходило из её чрева мёртвым. Им не надо знать о том, что в тайне королева, любимая супруга короля, мечтала иметь дочку-Дейлу, а не дочерей Рейниру и Дейнис. Как не надо знать и том, что по молодости и глупости маленькая четырнадцатилетняя жена принца Визериса робко просила супруга немного подождать, перед новыми родами. Ей было четырнадцать и она уже потеряла одно дитя в своём чреве.       Великий мейстер Элисар неодобрительно смотрел на неё и её супруга, едко говорил о том, что ребёнок не способен родить ребёнка, а её чрево так и будет отвергать детей из-за возраста. Она плакала потом в подушку и попыталась робко донести это до своего доброго, милого супруга. Но Визерис был уверен, что раз у неё уже пошла лунная кровь, значит она готова к рождению сына, чтобы выполнить их долг перед королевством. И совсем юная Эймма лишь утирала слёзы, исполняя свой долг, как жены.       В шестнадцать, наконец-то, Боги одарили её здоровой, крепкой, прекрасной дочкой. Визерис, её милый супруг, назвал девочку Рейнирой — величественным, королевским именем. Робкие намёки Эйммы о том, что она хотела бы назвать дочь в честь покойной матушки остались не услышаны никем, кроме её шебутного кузена, который был единственным, кажется, кто слушал её, несмотря на собственный несчастливый брак, который тогда был только заключен.       Когда Эймма только узнала о том, что Деймон женится на девушке из Долины, то она была счастлива! Ей подумалось о том, что наконец-то при дворе будет девушка её возраста, с андальской, а не чистой валирийской, кровью, из её родной Долины. Они могли бы дружить, общаться, вместе рожать и растить детей. Но Деймон был так против, что Эймма до сих пор вспоминает как её кузена, пьяного, одетого кое-как, тащили белые плащи в септу, пока он вырывался и грязно ругался. Даже клятвы приносила за него покойная королева Алисанна, а плащ с леди Реи снял и надел принц Бейлон. Всё это время рот её кузена был заткнут кружевным платком Доброй Королевы.       И вся радость от новой девушки из Долины в семье тогда померкла — Эймма плакала во время свадьбы, но не от радости, а от жалости к кузену, который, конечно, был тем ещё задирой и шалопаем, и любил доставлять неприятности, и часто высказывался слишком резко, но… но он был добрым и всегда её смешил, и когда она была беременной и почти не выходила из покоев, заскакивал тайком к ней, принося парочку сворованных на кухне лимонных пирожных. И Деймон был тогда, на своей свадьбе, таким несчастным и злым, что Эймма честно прорыдала почти всю свадьбу от жалости к кузену.       В конце концов, её свадьба, даже когда ей было всего одиннадцать лет, стала для неё счастливым событием — она улыбалась и влюблённо смотрела на молодого красавца-принца, что ждал около септона и ласково ей улыбался.       Та девочка, конечно же, не могла даже представить себе, что однажды, глядя в зеркало, она будет видеть не себя — улыбчивую круглощёкую девочку, а измождённую женщину с тенями под грустными голубыми глазами. Сегодня мейстер сообщил ей радостную новость о том, что королева снова в тягости и Эймма искренне старалась улыбнуться в ответ на счастливую улыбку супруга, который тут же решил устроить пир в честь новой беременности своей королевы. Попытка образумить супруга, подождать до рождения ребёнка, была снова не услышана.       — Я слышала от kepa, что у меня скоро будет братик! — в спальню врывается её маленькая активная принцесса, счастливо крича эти слова, запрыгивает на кровать к сидящей на ней матери, упираясь руками в колени Эйммы. Запыхавшиеся няньки вбегают следом, но взмахом руки королева отпускает их.       — Рейнира, милая, если Боги будут милостивы к нам, то так и будет. Но, конечно, мы не можем быть уверенны в том, будет ли это твой братик или сестричка, — ласково говорит Эймма, гладя дочку по голове.       — Сестра! Хочу ещё одну сестру! Только пусть она будет здоровой, а не как Дейнис! — так же жизнерадостно заявляет Нира, вызывая своими словами боль в матери. Дейнис, её милая, чуткая, спокойная бедная девочка…       — Дорогая, не говори так! — довольно строго отдёргивает свою дочь. — Конечно, главное, чтобы ребёнок был здоровым, но не смей так говорить о своей сестре — разве ты не любишь её? Разве она не замечательная?       — Конечно, я очень люблю Дени! Просто я хочу кого-то с кем смогу бегать и играть, а она много болеет и мы никогда не можем с ней нормально играть, — надувшись, Рейнира смотрит на голубое платье матери, начиная ковырять его своими пальчиками.       — Мы все будем молиться, чтобы твой братик или сестричка родился здоровым, но это не повод когда-либо говорить так о своей сестре. Да, ты не можешь с ней бегать и играть так, как ты привыкла, но вы ведь с ней часто разговариваете, не так ли? — Эймма быстро усмиряет своё недовольство, вновь принимаясь быть ласковой.       — Да! Дени очень умная и мы вместе учим валирийский, она уже так хорошо на нём разговаривает! А ещё мы играем в слова, читаем вместе, она рассказывает мне сказки, которые придумывает. Дени самая-самая умная и самая замечательная сестра! — Рейнира вновь улыбается и смеётся, говорит о своей сестре с восторгом и любовью и это бальзамом льётся на сердце бедной Эйммы.       Её бедная дочка, при взгляде на которую она всегда вспоминает едкие слова мейстера Элисара и не может смотреть на мужа, её прекрасная, храбрая девочка, которая столько раз была на грани смерти, но каждый раз она снова и снова возвращалась, боролась за свою жизнь. Её умная, милая Дейнис, хрупкая принцесса, её чудесная Жемчужина, умная не по годам, такая ласковая и понимающая. Эймма всегда ощущала себя неправильно, когда искала успокоение, после новой неудачной беременности в компании своей малютки, которая молча гладила её по руке и понимающе смотрела своими прекрасными глазами.       Это она была взрослой, она была матерью, она должна была утешать свою бедную девочку, часто неспособную даже встать с постели, задыхающуюся от кровавого кашля!.. Но Дейнис была её сильной девочкой, с ужасными — это признавала даже Эймма — шутками о своей смерти, которая бесстрашно смотрела на жизнь, не боясь смерти. Рейнира всегда была отрадой своей матери — крепкая, здоровая, умненькая, такая активная! Но гордостью Эйммы всегда оставалась хрупкая малютка Дейнис, потому что Эймма как никто знала, как это сложно — каждый день немощно лежать в постели, истекать кровью — пусть и иначе — но находить в себе силы улыбаться и всё-таки вставать с кровати, чтобы сделать хоть несколько шагов. Потому что Дейнис это делала, она улыбалась своей очаровательной, слабой улыбкой и находила в себе силы проявлять сочувствие и понимание к своей слабой матери.       Проведя ещё время со своей старшей дочерью, королева передала её вновь на попечение чуть отдохнувшим няням и пошла в покои своей младшей девочки, чтобы сообщить той новость. Эймме было стыдно за свою слабость, но она, как всегда, нуждалась в тёплом понимании единственной родственной души в этом замке. Просто помолчать вместе, держа в своих объятиях Дейнис — это придавало ей сил для новой битвы на родильном ложе, унимало её страхи… даже если она не подарит мужу наследника, даже если вновь потеряет дитя, она знает, что привела в этот мир двух совершенно чудесных девочек.       — Здравствуй, моя милая, — проговорила Эймма, заходя в спальню дочери, пропитанную привычными женщине запахами лекарственных трав.       Шторы были распахнуты и солнечный свет лился через большие окна, превращая тёмную комнату в куда как более яркую и светлую. Её девочка сидела на кровати, облакотившись на подушки, и читала книгу. Эймма всё ещё была поражена тому, насколько умной растёт её младший ребёнок — она уже могла читать довольно сложные книги и, самое главное, понимать их.       — Матушка, — радостно улыбнулась Дейнис, поднимая на мать глаза и Эймма замерла на несколько мгновений, глядя в них. Её всегда завораживали и немного пугали неестественно яркие глаза дочери, в которых было слишком много ума, опыта, знания… не у всякого старца встретишь такой взгляд и он выглядел очень пугающе на личике маленькой девочки. Но королева слишком сильно любила свою дочь, чтобы когда-либо боятся её или опасаться. Всё, что она могла — это тихо проклинать Визериса и его выбор имён, который мог накликать столь тяжкую участь на её девочку.       Эймма подошла к дочери, чтобы сесть на край её кровати и тут же любопытно посмотрела на книгу.       — «Драконы» Эйвара Реилио, подарок дяди, — показывает обложку Дейнис.       — О, но ты ведь уже читала её? Твой дядя подарил её более года назад, разве нет? — приподнимает брови, улыбаясь.       — Да, но это интересная книга, она написана на высоком валирийском и это практика чтения, а ещё я соскучилась по дяде, — честно сообщает дочка и сердце Эйммы сжимается. Она тоже скучает по кузену, без него двор теряет изрядную долю веселья и очарования, по мнению королевы, но смягчать ссоры братьев ей удаётся совсем не всегда, а привычка Визериса отсылать брата… слишком уже укоренилась в нём, кажется. По крайней мере, отговорить так делать у Эйммы не получилось.       — Милая, я надеюсь, что твой дядя скоро вернётся. Он ведь всегда возвращается, помнишь? — она положила руку на щёку дочери, заставляя посмотреть на неё. — Наверняка Деймон уже ужасно соскучился и день-другой он прилетит, чтобы попросить у твоего отца прощения.       — А он виноват, мама? — серьёзный взгляд заставил Эймму поджать губы. Виноват ли был её кузен?.. Ну, он был груб при разговоре с королём, но они оба кричали друг на друга…       — Твой отец — король, Дейнис, — и это был единственный правдивый ответ, который она могла дать.       — Но он всё ещё человек, — дочка положила руку на её ладонь. — Он отец, муж, брат. Если быть только королём, то рядом однажды не останется никого близкого. Король одинок, ведь он — власть. Власти хотят все, но о ней никто не переживает и не заботится.       И Эймма хотела бы что-то ответить на это. Убедить в чём-то девочку, заверить, что её отец — король, но это не делает его плохим или равнодушным человеком… и она могла бы сказать это. Кому угодно — кроме Дейнис. Потому что каждый раз, когда она смотрит на свою бедную, больную малютку, перед глазами встают все те сцены, когда люди — мейстеры, Добрая Королева или принц Бейлон — говорили, что она ещё юна для рождения детей. Что это может иметь последствия. И она не может сказать этого девочке, которая платит за решения отца и слабость матери.       — У тебя есть какие-то новости, мама? — девочка прерывает молчание, грубо переводя тему и избавляя мать от необходимости что-то отвечать. Эймма благодарно выдыхает и гладит дочь по волосам.       — Да, возможно, у тебя скоро появится младший брат или сестра, — с улыбкой сообщает, заправляя прядь серебряных волос за ушко принцессы. — Ты рада?       Дейнис просто улыбается и в улыбке у неё — грусть и знание. И Эймма делает вид, что не видит этого, просто обнимает, прижимая дочь к себе.       — Я была бы рада стать старшей сестрой, — это всё, что говорит девочка и королева может лишь прикрыть глаза, сделав вид, что она ничего не увидела и не поняла. В конце концов, это её долг, как королевы — родить мужу наследника. У неё королевские чресла и она должна. Хотя бы попытаться.