Partners in Misfortune

Приятный яркий запах корицы и теплой выпечки проникает в ноздри, заставляя посетителей невольно расслабляться в помещении. Пекарня, как и говорил Итан, действительно оказалась хорошей и была отличным вариантом отвлечься от надоедливой рутины на обеденном перерыве. В воздухе витают нотки зерен кофе, создавая атмосферу чего-то спокойного, домашнего и уютного, что подчеркивает ненавязчивая мелодия лаунжа из колонок на стенах. Мэри прикрывает глаза, склонившись над миниатюрной белоснежной чашкой с темным кофе, на пенке которого была аккуратно нарисована миловидная морда панды, вызывающая непроизвольную улыбку. Девушка проводит рукой по светлым шелковистым волосам, вздыхает, а затем наконец поднимает взгляд, следя за другом, несущего на подносе их заказ: свежая булочка с маком для Смитта и кусочек Наполеона для Сингер. Что-то в глубине души, эгоцентричное, гордое, заявляло, что она могла бы стать такой же завоевательницей, как Бонапарт, явно не понимая в полной мере масштаб своих замашек. Хотелось думать, что из-за этого она отдавала предпочтение этому десерту, а не потому, что Итан все уши прожужжал ей о том, что у нее комплекс Наполеона. Поставив блюдце с тортом перед собой и взяв десертную вилку — и почему они такие маленькие и неудобные? — Мэри ощущает на себе внимательный взор Итана. Она поднимает голову, усмехается и смотрит в глаза другу, ожидая, когда он заговорит. — Так что у тебя на выезде было? М, детектив? — парень водит пальцем по краю своей чашки, глядя то в ее содержимое, то на подругу. Сингер задумалась на несколько секунд, размышляя над тем, каким подробным должен быть ответ. С одной стороны, Смитт не расследует это дело, с другой — он работает в том же полицейском участке на должности не ниже ее. Она хмурится, напрягая память и вспомнив о фотографии во вчерашне просмотренной газете. Сраные журналисты, черт бы их побрал. Только панику среди людей наводят. — А ты в газетах не видел? Или по телевизору? — Мэри делает глоток кофе, немного взбалтывая напиток и наблюдая как кружась растворяется симпатичная пандочка в темной жидкости. — Ты думаешь я смотрю все это? У меня работа-дом, работа-дом. — отмахивается Итан, отломав себе кусок булки. Сингер знала, что у друга не все так критично, как он это описывает, но все равно не сдерживает улыбку. Смитт был слишком ярким, слишком эмоциональным и, пожалуй, в этом было его лучшее качество. Рядом с ним Мэри попросту не могла оставаться серьезной, словно от Итана исходила какая-то смешинка, как бы глупо это не звучало. Уже на протяжении нескольких лет она не считала никого из окружающих ее людей друзьями. Приходилось врать и фальшиво улыбаться им в лицо, чтобы продолжать держать их рядом, как было в полицейской академии. Возможно, это было лицемерно — общаться с человеком, но при этом чувствовать отвращение к нему в душе. Оправдываясь перед самой собой, Сингер утверждала, будто заранее показывала границы. Но чувство вины все равно грызло изнутри, оставляло неприятное ощущение и чувство мерзости к себе. Но Итан... Он был другим. Нельзя точно описать, почему именно он произвел такое впечатление на Мэри, пусть обычно к людям с его характером она чувствовала неприязнь и раздражение, конкретно Итан казался светом в конце тоннеля. — Там труп со сгрызенной шеей. Я подошла, осмотрела, хотя Кеннеди запретил. — девушка закатывает глаза. — А потом меня хватает так сильно, я думала, он мне руку сломает. Думала, мне конец, а его в участок вызвали. Придурок законченный. — она недовольно фыркает, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — Ты слишком зациклена на своем Кеннеди. — Смитт следует ее примеру, только, в отличие от подруги, еще и закидывает одну ногу на вторую. То ли ему действительно удобно в этой позе, то ли он опять дразнится. — Каждую секунду слышу «Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди!» Мэри хмурит брови, строго смотря на Итана. Когда в подростковом возрасте она читала романы, где главные герои и, соответственно, будущие любовники, ненавидели друг друга, стоило какому-то персонажу упомянуть второго, как первый начинал краснеть. Но Сингер никакого трепета в груди не почувствовала, не ощутила, как ускорилось сердцебиение. Просто наставник был таким бесящим, что иногда он заставлял Мэри сжимать челюсти от злости настолько, что зубы начинали скрипеть. — Ха-ха-ха, Итан, как смешно, — она саркастично медленно хлопает в ладоши. — Нет, я серьезно. У меня уже в ушах звенит. — по голосу друга непонятно, действительно ли ему надоели жалобы Сингер или он просто смеется. — Просто он... — девушка делает паузу. — Раздражает. Очень сильно. — Да я заметил. — усмехается Итан, делая глоток из своей чашки. Мэри в очередной раз закатывает глаза и вздыхает, словно сдерживаясь от того, чтобы сказать что-то ядовитое в сторону друга. — Ты же не просто так позвал меня, верно? — она вопросительно приподнимает одну бровь, подперев рукой голову. — Еще и за свой счет. Подозрительно добрый ты сегодня, Итан. — Было бы подозрительно, если бы так сделала ты. — Смитт цокает языком. — А я... Просто хочу попросить тебя об одной услуге. Мы же друзья? — Да кто бы сомневался. — Сингер качает головой, но парень игнорирует это. — Меня в командировку на неделю отправляют, приглядишь за Констанцией? — он вкрадчиво спрашивает, размешивая напиток ложкой. Констанция — черно-белая бордер-коли, что Итан назвал в честь возлюбленной Д'Артаньяна из «Трех мушкетеров». Непонятно, чем он руководствовался, давая своей собаке такое имя, но с какой-то стороны оно звучало действительно красиво и необычно, хотя Мэри все еще думалось, что питомцу Смитта такая кличка не подходит. — А куда уезжаешь? — интересуется она, кладя в рот еще один кусок торт, оставив на губах несколько крошек. — В Нью-Йорк! — смеется Итан, поднимая руки вверх в защитном жесте. — Прошу без зависти, детектив Сингер. — Мне и в Раккуне нормально. — недовольно фыркает девушка, хмуря брови. — Если бы не Кеннеди. — Так присмотришь за Констанцией? — друг наконец-то садится в нормальную позу, положив обе руки на стол. — Надо будет выгуливать утром и вечером и еду сыпать. Ключи я тебе дам, можешь пока в моей квартире пожить. — Ой, да как будто у тебя дорогие апартаменты там. — Сингер разводит руками. — По сравнению с твоей квартирой — да. — тон Смитта невозмутим. — Ну пожалуйста, Мэри. А я взамен буду выслушивать твои жалобы на Кеннеди. — Ты и так это делаешь. — парирует девушка. — Значит не буду. — Ладно. — вздыхает Сингер. — Когда ты уезжаешь? — В эту среду. Завтра вечером, короче говоря. — Итан достает из кармана связку ключей, ловко подбрасывает в воздух, а затем ловит, крепко сжимая металл в кулаке. — Чем заниматься хоть будешь там? — Стажировка. — коротко отвечает парень, а затем передает ключи Мэри. — Привезти тебе что-нибудь? Девушка задумалась на минуту. Нью-Йорк — крупный город, наверняка с кучей сувениров, но что-то конкретное она себе представить не могла. — Без разницы. — отмахивается Сингер, рассматривая брелок на связке с вывеской пекарни, которые выдавали в честь открытия. — О, да ладно, ты же потом ныть будешь «вот такой ты друг». Одна и та же песня всегда. — Ты ездил в командировку один раз за всю нашу дружбу, Итан! — Мэри пытается возмутиться, но аргументов в свою защиту не находит. — Короче говоря, куплю тебе там что-то. Разберусь. — подытоживает Смитт. — Обещай звонить мне, иначе тебе не захочется возвращаться. — смеется девушка.