после школы лягу в гроб

Марголдин ухмыльнулся и, зайдя в диалог, написал: «привет, я нормально, спал, устал». Вроде как это было обычное явление, многие школьники ложатся спать после уроков. Всё же Ваню настораживало это сообщение в личке. С какого перепугу он решил написать именно туда? Почему не в общий чат? Взглянув на время, он понимает, что вряд ли Паша ответит сию же секунду. Марголдин педантично ставит телефон на зарядку и смотрит в стену. Залип он так на минут двадцать, наверное, думал о вечном, но его мысли прервала младшая сестра. — Ваня... Вань... — девочка с игрушечным ежом в руке и в милой пижамке с сердечками аккуратно открыла дверь. — А? Ты чего не спишь? В школу же завтра... — Можно я с тобой посижу? А то я проснулась от кошмара, а уснуть не могу... — Ну, что поделать, садись давай. А Катя не вернулась? — девочка плюхнулись рядом, а брат её легонько обнял за плечо. — Не-а. Достала уже! Постоянно хвастается, какие подарки ей парень подарил, как они там в киношки ходят, какой он у неё хороший... Только о нём и горланит! А про меня вообще забыла... — Алина изменилась в лице и положила голову парню на плечо, прикрыв глаза. — Ой, забей ты на неё. Она сейчас карьеру строить пытается, доучивается в универе. Ей никогда до нас с тобой дела не было. Ну и ладно! Потом прибежит, когда я умру. — Чего? В смысле умрёшь? — сестра сразу отпрянула от него и поморгала несколько раз. Ваня сам не понял, что сморозил. Помялся немного и стал выдумывать отговорку на ходу. — Ой, что это я говорю... Ну, умру, знаешь, что экзамены не сдам. Ух, батя наш её вызовет и скажет мне: "Эх, Иван Сергеич, равняйся на свою старшую сестру! У неё уже и жених, и квартира, и работа, и успех! А ты болван!" — Марголдин кашлянул, — поняла? — А-а... Ну ладно... — девочка неохотно поверила в этот бред, но всё же была немного насторожена. — Ваня... — Слушаю, миледи! — Я что хотела спросить... А вот ты же ну... Не режешься?... — Марголдин выпал из пространства, пытался собрать все мысли в кулак. Откуда она узнала? Зачем вообще спросила? Хотя, зная Алину, она это сделала не только из банального любопытства, но и из беспокойства. — А ты? Я надеюсь, ты этой ерундой не занимаешься? — Вот, смотри, — она закатала длинные рукава кофты, показала руки со всех сторон, после чего приподняла штанины шорт, где всё также было чисто. Виднелся только детский шрам на ляжке, полученный во время купания в море в шторм. Ваня одобрительно кивнул. — А ты руки не хочешь показать? — Марголдин, смирившись со своей участью, закатал рукава, под которыми виднелись ужасные глубокие шрамы, кровавые царапины, а также вырезанная когда-то звёздочка. Выглядело это всё, мягко сказать, отвратительно. — Блин, Вань... — он стыдливо опустил рукава обратно. — Давай не будем об этом, а? Просто, знаешь, когда мне очень плохо, то я вот этим всем занимаюсь. Боль с души уходит, начинают болеть и кровоточить руки, и я забываю о проблемах. Это не единственное место, где есть шрамы. Но знай, мне сейчас очень непросто... — Это всё из-за Андрея, да? Он тебе делает больно? — даже в полумраке было видно, как заблестели глаза. То ли от подступивших слёз, то ли от ненависти и обиды. — Алинка, что ты... Да, бывает так, что мы ссоримся, но потом, всегда-всегда миримся. Вообще не думай об этом, тебе ещё рано, — он крепко обнял сестру. — Только прошу, пообещай, что ты такой хернёй заниматься не будешь. Ладно? — она кивнула, после чего отодвинулась от Вани. — Спать пойдёшь? — девочка кивнула вновь. Марголдин встал с кровати, отвёл её в спальню, прихватив ежа, после чего накрыл сестру одеялом и чмокнул в лоб. Вернувшись в спальню, он сел на кровать и завтыкал в стену. Просидел он так до самого утра. Где-то в шесть часов всё же собрался с мыслями, пошёл в душ. Встав напротив зеркала, он стал изучать своё тело: нажимал пальцем на синяки, чтобы зачем-то испытать боль, водил пальцами по царапинам и порезам, разглядывал засосы на шее и ключицах. Выглядел он так, будто выпрыгнул из несущегося автомобиля по трассе в колючие кусты, где его покусала пантера. В общем-то, не очень хорошо. Встав под горячую воду, в голове опять появился миллион мыслей о его любви, существовании на этой планете, смерти и загробном мире. «А вдруг что-то есть после смерти? Но если есть, то что? Сука, как же мне хуёво от всего этого... Мне кажется, что легче будет умереть. Кому я сдался в этом мире? Да никому. Может заторчать снова? От этого почти ничего не изменится, зато хоть когда-то будет хорошо. Хотя бы ненадолго. В любом случае, ничего толкового из меня не выйдет». Абдрашитов неспешно идёт к дому Вани, чтобы как обычно встретиться и дойти до школы вдвоём. Сказать о содеянном вчера он не решится, по крайней мере в ближайшее время. Но скрывать, по сути, измену тоже невыносимо. Он не из тех людей, что будет делать такие грязные дела за спиной, когда-то ведь точно сломается. Даже если начать рассуждать, то его принудили, а он не стал давать отпор. Да и что он смог бы сделать? Пнуть ногой и сказать: «Вали»? Действия Дениса никак не предскажешь. Он может хоть дверь поджечь, хоть насрать под неё. Всё зависит от настроения. Андрей встаёт под козырьком подъезда и мирно ждёт. Марголдин вышел изрядно замученный, будто его били молотами всю ночь. Он сразу же заключает парня в объятия. — Дрюш, ты прости, что я вчера всякого наговорил... Ну, точнее ответил как-то грубо, вот... Просто много чего мне вся моя ебанутая семейка наговорила, поэтому я был вообще не настроен на диалог, — он сразу же принялся целовать шею Андрея, и обнимать всё сильнее. — Не переживай, я не обиделся, всё в порядке, — в сердце больно кольнуло. Ваня извиняется перед ним за такие мелочи, хотя Абдрашитов вчера совершил поступок куда хуже. — Пойдём? А то уже опаздываем. По дороге в школу, минутку неловкого молчания прервал звонок от Паши. Тёмный радостно поднял трубку, ожидая услышать какие-нибудь новости или очередную забавную историю о том, как Саня опять залил всю кухню выкипевшим кофе из турки. Но нет. — Андрей, блять, почему я не мог до тебя дозвониться? На сообщения мне не отвечаешь, везде игноришь. Мне пришлось матери твоей звонить, придурок. И знаешь что я узнал? Что ты там с кем-то трахался. Всё было бы ладно, только в это время Марголдин дрых дома. Изволь объяснить, что это за хуйня? — Фраев шипел в трубку из-за сцепленных челюстей, тяжело дышал и, видимо, был готов прямо сейчас въебать через трубку. — Ой, Паш... Ну... Давай я тебе потом всё объясню... — Что, стыдно тебе? Андрей, ты совсем охуел? Что опять началось? Что происходит? Увидел своего Денчика и всё, несёт тебя на крыльях любви? Ты о Ване подумал? Ты о нас подумал? — Марголдин смотрел на парня таким невинным непонимающим взглядом, будто вот-вот расплачется. — Блять, я тебе потом лично всё скажу, — и чуть ли не шёпотом, — Ване ничего не говори. — Да какого хуя я опять тебя должен прикрывать? Сколько можно? Ладно, я тебя перед мамой твоей прикрыл, но чтоб Ване в глаза врать? Нет, я так не могу. Ты меня так выбесил, что я прям щас нахуй приеду и перекрою тебе ебало, понял? Ёбанный придурок, — Фраев останавливается около их с Сашей колледжа. Блаженский выходит из машины, помахав рукой, на что Паша сразу трогается с места. — Через пятнадцать минут я буду у вашей школы. Так уж и быть, отправь Ваню учиться, а с тобой сейчас поговорим, — он зло скидывает звонок, после чего бьёт рукой по рулю. — Дрюш, всё хорошо? — Нам там просто с Пашей нужно пару вопросов порешать, вот... — Абдрашитов опускает голову, чуть прижимается к плечу парня. — Ну, ничего, если что, ты всегда можешь на меня положиться. Я тебя никогда не подведу. Могу же я с вами посидеть? — Ой, Вань, да не стоит, тем более там первым уроком общага... Может ты там посидишь, а потом мне дашь конспект списать, а? — Могу конечно, мне нетрудно, — милая улыбка сразу же перешла в мягкий поцелуй в макушку. Андрей стоит недалеко от школы и чуть ли не трясётся при виде проезжающих машин, и не зря. Фраев чуть ли не бросает машину и, выбежав из неё буквально на ходу, сразу подлетает к другу с кулаками. — Паш, Паш, стой, успокойся, я тебе всё объясню, — более менее спокойным голосом отвечает парень. Фраева остановить уже сложно, он даёт ему пощёчину, после недалеко отходит. — Потрудись объяснить. — Там долгая история, короче... — По факту говори. Где, с кем и почему. — Дома, у меня... С Денисом... Он мне угрожал... — Блять, какой же ты долбоёб... — Паша закрывает лицо руками и тяжело вздыхает. — Ты о последствиях думать вообще не умеешь? Что это за хуйня? Угрожал... А ты что, девочка-пятиклассница? Никакой отпор дать не можешь, я так понимаю? — глаза тёмного наливаются слезами. — Только плакать мне тут не надо. Ты же сам хуйню сделал. — А что я должен был по-твоему сделать? Отпиздить его, мусоров вызвать? — И почему ты этого не сделал? А я знаю почему. Потому что твоя ебанутая пидорская душа просит каких-то качелей, новых ощущений. Чё, скучно тебе с более менее адекватным Ваней, да? Из интересного с ним, я так понимаю, была лишь его зависимость, которую ты же ему и вбил в голову? — Паша сжимает руки в кулаки, пока Андрей молчит, склонив голову. — Острых ощущений захотелось? Я просто не понимаю, чего тебе не хватает? Вроде Ваня не такой уж и плохой человек, чтобы с ним так поступать. — Паша, умоляю, не говори ему! Да я... Я хоть... — он становится на колени, — я буду на коленях стоять, умолять... Прошу, не говори Ване, ему и так сейчас не очень, это его добьёт, прошу... — С колен встань и не позорься. Я подумаю над этим. Но если узнаю, что такое повторится, то просто тебя нахуй переломаю. Я не позволю тебе заниматься таким блядством. Пиздец, Андрей, ты меня разочаровал, — Фраев отворачивается от него и направляется к машине. — Поеду твоей маме похвастаюсь, какой у неё сын дебил. — Паш, Паш, только не маме... — Ты просто урод, Абдрашитов.