Любовь, граничащая с безумием

Сакура сидит на футоне и часто дышит. Очередной кошмар. Она старается отдышаться, но у неё плохо это получается. Ей сейчас необходимо выговориться кому-то, но вот кому?... Она рада, что видит Тенгена и Танджиро, которые спят на футонах рядом с ней. Она слышит, как они тяжело вздыхают во сне и иногда ворочаются с бока на бок. Ей стало немного легче. Девушка встала с постели и решила пойти на кухню попить воды и заодно посмотреть в окно. Босыми ногами Сакура затоптала прямиком в назначенное место. Девушка включила свет и набрала в кружку воды, после залпом опустошив ёмкость. Вздохнув, она ставит на место кружку и подходит к окну и смотрит на тёмную улицу, на которой только кое-где можно было увидеть золотые пятна света фонарей. От нечего делать, девушка стала их считать. Насчитала девять штук на своей улице. А потом стала считать звезды на небе. Одна, две... Три, четыре... Их слишком много. Казалось, что четыре звезды — лишь малое количество, но она уже сбилась со счета. Сколько их там, этих звёзд?Сразу вспомнился момент из ее детства, когда её родители ещё были живы. Тогда они пошли вместе ночью в лес. Приближался рассвет, было холодно, мороз гулял по коже. Но это было ни с чем несравнимое чувство свободы, счастья, что живёт в каждом сердце, но проявляющееся лишь в особых случаях, иногда лишь на мгновения.       "Смотри, как красиво!" — слышит она слова матери, которые доходят до неё сквозь пелену лёгкого тумана. Девочка смотрит наверх, в небо и видит звезды. Много звёзд, сотни, тысячи, миллионы...       "Все эти звезды — это окошки в небе, через которые смотрят на землю души. Они видят, что мы делаем, как живём, и вспоминают своё прошлое," — говорила ей мама. — "И тогда они начинают озарять пространство вокруг себя золотым сиянием, радуясь, вспоминая. Но некоторые сделали слишком много ошибок. И тогда звёзды падают в тупую бесконечность и забывают себя и своё прошлое. Их больше нет, они слишком грешны, они были лишены радости жизни..." Эх, мама, мама... Чтобы сейчас ты сказала своей дочери, Сакуре, которая стала охотником, несколько лет ходила по земле и убивала демонов, которых только могла, а потом её притащили в штаб и сказали, что отныне она является столпом. Это не было её целью, она не хотела быть хашира. Она считала, что поступает необдуманно, так просто взяв на себя ответственность о чужих жизнях. Ей были знакомы страдания, но при этом она не хотела, чтобы все страдания происходили из-за её нерешительности. Девушка чувствует, как по её лицу катятся слезы. Опять. В который раз уже за эти два месяца, которые она успела провести здесь, в этом городе, в поисках Луны... Она снова оплошала. Она не сбежала от Луны, она не сообщила Тенгену. А ведь победа была так близка, она смогла бы убить его и жить дальше счастливо. Но снова ей невезет... Нет такого понятия. Всё зависит от человека. Кажется, что всё наладится, когда удача заглянет тебе в дом, постучит в окошко и скажет: "Сегодня наступил новый день, я уже тут! Можешь начинать, уверяю, все сложности останутся позади, и ты не потерпишь крах!" Если бы всё так было, Сакура бы каждый раз пользовалась бы немым присутствием удачи, пользовалась бы её сильной рукой. Но нет. Такого не бывает. Всё зависит от неё самой. Она сама виновата. Во всём. В том, что сейчас она не может спокойно спать и её мучают кошмары... Она могла бы просто уйти из рядов охотников, стать простолюдинкой, но уже не может. Не потому что она не спрячется от глаз Высшей Луны, которой наплевать, кем она является, а потому что она уже просто не может. Не может оставить своих товарищей под ударами демонов, под их натиском. Не может просто взять и бросить всё. Если раньше она могла лишь убежать и плакать в углу, то сейчас нет — появилась та твёрдость характера, появления которой и ждал Тенген. Он хотел, чтобы она ощущала чувство долга, которое не сможет побороть в себе, пока не сделает это. Не убьёт Лун, не внесёт свой вклад в смерть Кибутсуджи Мудзана. Сакура помимо всего прочего погружается в другие мысли. О том странном сне, который она только что видела. Кажется, что она словно бы была в теле его возлюбленной. Возможно, так всё и было. Она что, увидела его прошлое? Словно бы заглянула в окошко и увидела там то, что не должна была увидеть в принципе. Теперь она многое о нём знает. И помнит как зовут его девушку. Кажется, Саринэ. Саринэ... Разве это имя похоже на Сакуру? Может быть, одинаковые кандзи, которые означают "цветущий?" Хотя вряд ли бы он обращал внимание на такие мелочи. В зеркало во сне девушка не смотрела, поэтому не знает, были ли у его Возлюбленной розовые волосы, как у неё? Может быть, вся эта рутина, в которую она была захвачена, произошла с ней по причине прошлого, в котором она сейчас и пыталась разобраться. Вдруг внешнее сходство напомнили ему её и поэтому демон решил её преследовать? Вполне возможно. Сакура не исключала того, что даже случайно узнала его имя, но помнилось оно ей уже как-то смутно. "На "К" начиналось, точно помню. А вот какое имя-то? Кено... Нет, Кë... Н... Да как его звали?!" Сакуре почему-то стало обидно. Вот он знает её имя, а она его не знает! Странно обижаться на такое. Но это было не важно. Она помнила, что его имя кончалось на "ро" и начиналось на букву "К". Больше ей ничего не было известно об его имени. Пока она была во сне и видела историю его жизни, Сакура внезапно поняла, что ведь он тоже был человеком. Даже не столь осознание этого, а понятие того, что он был счастлив, но его счастье разбили, сильно влияли на неё. Ей стало жаль демона. Но... Разве может она жалеть это жестокое создание, порождение мглы? Разве он достоин любви? Разве он вообще способен любить?

***

      — Эта тварь домогалась до тебя? — спросил Тенге, залпом осушив стакан с водой. Сакура начала теребить волосы.       — Не знаю точно... Он просто пытался доказать мне, что любит меня, — произнесла она. Мужчина хмыкнул.       — Любит? Да что вообще демоны знают о любви, — сказал Узуй. Почему-то Сакура испытала какое-то странное чувство. Ей казалось, что она сомневается в словах Тенгена. Девушка призадумалась. Она стала разглядывать мужчину, ненавязчивым взглядом скользя по его массивной фигуре. От проницательного Тенгена это не укрылось.       — Ты так странно смотришь... — сказал он, улыбнувшись. Сакура покраснела и тоже улыбнулась, только вот не так широко.       — Знаете, Узуй-сан, я думаю, что... — она осеклась. Нет, она не хотела говорить ему про демонов, которые могли бы полюбить. Он её не поймёт. Всё снова будет не так, а она хотела, чтобы они и дальше мирно проживали в своём доме и ни о чем не думали. Кроме убийства Лун, естественно.       — Что такое? — он взял в руки стакан и начал рассматривать его.       — Нет, — она вздохнула. — Ничего. Интересно, а сегодня ночью ей приснится этот сон? Или, может быть, будет ещё что-то? Сакура не знала. Она надеялась, что сможет увидеть что-то ещё. Почему-то тот сон показался ей вещим, словно бы это был не просто сон, а сюжет. По которому когда-то и шла жизнь Ренгоку.

***

Сакура разлепила веки. Она увидела под ногами снег, а на снегу — кровь. Она видит яркие ручейки, которые почему-то бегут по подолу её кимоно. Она босая, но не чувствует холода. Словно всё тело онемело. Она одета во что-то странное. Голубое кимоно чуть ниже колен, расшитый серебром пояс с причудливыми узорами цветов, преимущественно роз. Длинная вуаль, слегка спадающая на лицо и прикрывающая его так же была украшена лёгкими воздушными узорами стеблей и лепестков. Длинные рукава с бахромой на концах спускались до самой земли, на голове было украшение хана-канзаси, которое было изображённой в виде голубых лепестков сакуры. Но... Даже этот наряд был не самым странным. Через странную боль девушка подняла взгляд. Она увидела Ренгоку. Он стоял в облике демона, перед ней, шагах в десяти. Ей стало жутко. Его локоны свешивались по две стороны от его лица, бросая тень, закрывая плавные черты. Его голова була опущена. Холодный ветер трепал его одежду, но он стоял, словно ему было всё равно. В горле Сакуры застряли слова. Ледяной ком душил её, не давал вдохнуть.       — Рен... Гоку, — сказала она шёпотом. Еле слышно. Но он услышал. Она увидела, как он поднял голову и посмотрел на неё. Странно, в его глазах не было того рокового оттенка, который лёгкой дымкой витал в них доселе. Он выглядит... Грустным, твёрдым, грозным, но грустным.       — Это ты... Саринэ, — мужчина склонил голову. Девушка увидела, как он опустился на колени, не глядя на неё. Сакура сделала шаг вперед. Она не могла стоять, но и не падала. Словно лишь ветер держал её.       — Саринэ... Прости меня, я не достоин тебя... Прости... Ты была розой, что завяла в моих ладонях... Я сам оборвал твои лепестки, я помню, как брызнула твоя кровь... Но ты стоишь передо мной, живая... Пусть ты истекает кровью, но ты говоришь, дышишь, живёшь... Как бы я хотел сберечь тебя, у меня бы получилось бы это, если бы я взял себя в руки и не стал бы терзать тебя, если бы ты сейчас была осязаема и я бы не видел стволы деревьев сквозь твоё тело... — девушка остановилась. Она увидела, как снег перед лицом Ренгоку начал таять от горячих слез, что падали на него, руша хрупкие кристаллы.       — Ренгоку, — снова произнесла она, как будто пробуя это слово на вкус. На языке остался привкус горечи.       — Саринэ... Я прошу тебя, прости меня... Я так виноват перед тобой... Ты отправилась туда раньше по моей вине, — он поднял лицо. Девушка увидела, что по его лицу катятся кровавые слезы. Несмотря на то, что он был её главным страхом, несмотря на то, что для неё он был самым худшим существом на свете — она подошла к нему и плавно опустилась на колени и положила ладонь на его щеку. Он замер. Время длилось вечно. По крайней мере, им обоим так казалось. Сакура смотрела в его глаза, блестящие от слез. Глазные яблоки были чёрными, но глаза оставались такими же яркими и золотыми. Они сияли, переливались, в них девушка видела силуэты падающих снежинок.       — Кëджуро, — произнесла она спокойно. — Мой милый... — она стёрла слезы с его лица. Мужчина даже перестал дышать, лишь смотрел ей в глаза, не в силах отвернуться. Да ему и не хотелось.       — Ты не виноват. Я понимаю тебя, — Сакура чувствует, что это не совсем то, что она хотела сказать. Словно кто-то другой говорил эти слова, а не она сама. — Ты сражался до конца. Ты готов был погибнуть с улыбкой на лице... — она замолкла. — Я прощаю тебя, Кëджуро, — её губ коснулась лёгкая улыбка. Она встала с колен и отошла на пару шагов назад.       — Прощай. Мне пора...— девушка чувствует, как её тело начинает растворять в воздухе. Ренгоку вздрогнул и встал, быстро оказавшись рядом с ней.       — Нет, не уходи! Прошу! Я не смогу без тебя... — он попытался удержать её, но всё было тщетно.       — Нет, я не могу. Я простила тебя, но небеса готовы покарать тебя в любое время. Пройди путь раскаяния, и тогда небо простит тебя, — Сакура взмахнула лёгким рукавом и окончательно исчезла. Ренгоку остался один. Он стоял и пытался понять, что только что произошло. Он снова опустился на колени и закрыл лицо руками. Внезапный шорох прервал его рыдания. Ренгоку уставился на снег, на то место, куда капали его слезы. Он увидел, что из-под снега, распрямляя лепестки, выросла роза, красная, словно кровь. Он осторожно протянул руку к цветку, словно бы боялся, что тот сейчас же сложит лепестки и исчезнет так же внезапно, как и появился. Дрожащей рукой он дотронулся до нежного цветка, слегка удивившись тому, что цветок не имел корней и просто был вставлен снег. Мужчина аккуратно взял цветок в руки и приложил к своей груди, чувствуя, как острые шипы раскаяния колют его, а нежные лепестки ласково щекочут его горячую кожу.       — Саринэ... — тихо сказал он и закрыл глаза. Поток чувств продолжал бушевать в его душе. На ресницах появились бриллианты слез. Он замолк и продолжал вспоминать нежный ласковый образ его Возлюбленной, что улетела, как птица, которую он сам же и подстрелил, лишил жизни, не имея на это никакого права.