Куски Фантазии

По всей Туре в храмах Триединого священнослужители начали службы. И все как один надевали темно-фиолетовые облачения, будто умер кто-то важный. Люди что в тот момент посещали храмы волновались о том, что происходит. Версии были разные от смерти высокопоставленного священника до смерти целого королевского дома. Однако после вчерашних взрывов дома Инландеры и Блакори здравствовали и находились под охранной своих спецслужб. Более того его величество Луциус Инландер объявил о пресс-конференции, на которой даст важное объявление. Прав был народ. Умер кто-то важный. Посетители храмов не могли обратить внимания на то, что статую Черного Жреца накрывают фиолетовой тканью. И естественно сейчас вся Тура испытывала разные ощущения. От недоумения до ужаса и горя. В Рудлоге также заметили, как обычную бесцветную ткань меняют на скорбную. Будто собирались поминать бога — шутила молва. Но это были не шутки. Его святейшество сейчас превозмогал огромную боль и страх перед неизведанным. Разумеется, после того как Тура узнает о судьбе Черного Жреца начнется тотальный кризис веры, который затронет всех и, в частности, Красного Воина Огня и его потомков. Особенно критической ситуация может стать в Блакории, ибо новость о смерти Самой Смерти явно скажется тяжелейшим ударом на темных. И меньшее что произойдёт так это разрыв всех отношений между государствами. Даже несмотря на тот факт, что на место умершего Жреца пришёл новый бог-покровитель это не давало гарантий на то, что дети Блакории не предпримут никаких действий. Ситуация была опасная. Хвала создателю что приемник Корвина был из числа темных, но учитывая, что с ним сделал Иоанн после того, как он переродился в первоэлемент это положение не особо меняло. Все монахи сейчас испытывали неимоверное горе. Его святейшество проводил службы с невиданным до сего дня каменным лицом, ибо как отец он чувствовал горе Великого Отца. Сердце разрывалось от скорби и всё же была надежда на последних потомков, что сейчас оберегали мир от гибели. … В давние времена, в отдалении от мирской суеты жила большая дружная семья. Отец и мать, и много сыновей и дочерей у них было. Не у всех детей было кровное родство, но все были преданны друг другу и любили друг друга. Отец воспитывал из мальчиков достойных мужей, мать же заботилась о том, чтобы дочери стали достойнейшими женами. И вреди детей жил один мальчик. С самого своего рождения глаза его могли видеть дальше горизонта. Уже через несколько недель после своего рождения он проговаривал слова. А через год изучал науки и восхищался искусством. Умен был мальчик непогодам, и силен был духом. Рос он в достатке и счастье благодаря своим родителям, братьям и сестрам, которых мальчик с самого своего рождения любил больше всего на свете. Но случилась беда. Однажды в темную и страшную ночь всю семью схватили безумные фанатики… … Царица с дочерью чайками пролетели по своему родному городу до ипподрома. Талия ещё боялась этого места, хоть и любила его. Сколько игр здесь проводились, сколько героев начали свой путь. И все равно вчерашний день ещё давал о себе знать. Пролетев над разрушенным царским ложе чайки, пролетели чуть дальше. И им предстала картина. Поле для скачек было разрушено словно после боя. И бой в этом месте реально прошел. Талия и Кассиопея опоздали минуты на три чтобы посмотреть хотя бы развязку сражения Януса с невиданным существом. Когда с неба царица и царевна углядели Антиопу сидящую на одном из зрительских мест в амфитеатре, то сразу же приземлились к ней. Не описать было той радости, которую дочери богини испытали при встрече. Талия сразу обняла дочь крепко и долго не могла отпустить. Они расстались всего на полдня, но для несчастной матери прошла будто целая вечность. После приветствия Антиопа принялась рассказывать всем о том, что происходило на ипподроме в отсутствие царицы. Рассказала наследницы о том, как и с кем прошёл первый бой. Родственницы вначале не поверили в слова царевны, однако огромная туша хтонийца накрытая барьером была лучшим доказательство правдивости её истории. Не могла царица не ужаснуться обличию монстра, и хвала праматери монстр уже был убит. Однако даже разлагающееся тело способно было нанести вред природе. И насколько он будет непоправимым лишь предстояло узнать. Когда Антиопа рассказывала о хто-ний-це Иппоталия не могла не провести аналогии с сущностью своей собственной стихии. Щупальца их определенно роднили, однако форма у ужасного монстра была и по словам дочери даже речь, с которой тот говорил перед тем, как Янус его застрелил, даже она вызывала рвотные позывы. Далее зашел рассказ о странном устройстве, именуемом Арией. Одноглазый дрон летел по всему ипподрому и видимо оценивал полученный ущерб строению. Камни можно восстановить, но жизнь не вернуть просто так. Талия очень любила это место. Но дети были дороже всего на свете. И оглядывая руины некогда величавого поля для проведения спортивных состязаний, царица не смела винить Януса в сопутствующем ущербе. Продолжила Антиопа свой рассказ борьбой юного бога с необычным механойдом — созданием из стали. Данный оппонент был намного приятнее глазу чем хтиониец, но также был намерен впитать душу той, которая должна была умереть. Механойд представлял собой невероятную сложную конструкцию. Его основное тело представляло собой массивную сферу, покрытую гладкой, но явно прочной бронёй, испещрённой тонкими энергетическими линиями, пульсирующими в такт его движениям. Из этой сферы выступали четыре механизированные конечности, способные трансформироваться — когда механоид втягивал их внутрь, он превращался в смертоносный катящийся снаряд. Сенсорный узел на передней части корпуса напоминал множество глазоподобных линз, безмолвно анализирующих окружающее пространство. Он не издавал звериного рёва, не источал злобы или ненависти — только холодная, непостижимая логика механизма, движимого неизвестной целью. В бою это чудо техники оказалось смертоносной машиной разрушения, способной адаптироваться к любой атаке. Его основное вооружение включало в себя мощные импульсные лазеры, испускавшие ослепительные лучи, сжигающие всё на своём пути, идва скорострельных пулемёта, разрывавших воздух свинцовым шквалом. Однако самым опасным оказалось не просто его оружие, а сама конструкция. Когда противник ускользал, механоид втягивал конечности внутрь и превращался в стремительный металлический шар, молниеносно набирающий скорость и сметающий всё на своём пути. Он двигался по арене с грацией хищника, выверяя каждый свой манёвр с пугающей точностью, а затем в мгновение ока трансформировался обратно, выпуская смертоносный залп. Его броня была прочна, его реакции — безупречны, и даже опытный боец не смог бы сражаться с ним без серьёзного риска для жизни. Антиопа продолжала описывать подробности боя, и чем дальше она рассказывала, тем больше её родные поражались сказанному. Порой даже трудно было поверить, что всё это произошло всего несколько минут назад. Янус сражался не как бог, не как воин, а как нечто большее. Его сила в этом бою была иной — не только божественной, но и техномантной. Он словно чувствовал саму суть механоида, понимал его работу, управлял потоками энергии, заставляя их течь в нужном направлении. Где обычная магия лишь царапала бронированную оболочку, техномантия проникала внутрь, ломая связи, перенаправляя удары и заставляя врага использовать его же оружие против себя. Ария, его верный спутник, не оставалась в стороне. Искусственный интеллект, рожденный из технологий давно ушедшей эпохи, работал безупречно. Её лазеры прожигали дыры в броне, импульсы выводили из строя сенсоры врага, а расчёты передвижений Януса позволяли ему ускользать от атак в последний момент. Они сражались, как единое целое — человек и машина, бог и алгоритм, сплетённые воедино в этом смертельном танце. В разгар сражения Янус решил не затягивать бой. Он взмыл в воздух, оставляя позади сотрясаемую взрывами арену. В этот миг небо над ипподромом разорвал ослепительный разряд, и молния, подобно небесному копью, ударила в Януса. Но вместо того, чтобы поразить его, она подчинилась. Электричество окутало его фигуру, превращая бога в живое воплощение разрушительной стихии. Янус вытянул руку, и ослепительный сгусток энергии сорвался с его ладони, пронзая воздух подобно божественному гневу. Громогласный раскат сотряс ипподром, когда поток молний ударил в механоид. Искры осыпали боевой корпус, доспехи врага задрожали от мощного разряда. Но даже пережив этот удар, машина ещё держалась. Тогда Янус бросился вниз, оставляя за собой сверкающий след. Подлетев вплотную, он вознёс обе руки, из которых рванулся поток чистой разрушительной силы. Разряды били один за другим, молнии пронизывали механоида, вгрызаясь в его металл, опаляя архаические сложные схемы, выжигая его сущность. Исполин дёрнулся, затем резко содрогнулся, и, наконец, его конечности бессильно ослабли. Смертельный треск разнёсся по ипподрому — системы перегружались, броня лопалась, силовые механизмы выходили из строя. Последние вспышки энергии угасали в его глазах-линзах, прежде чем механическое чудовище рухнуло наземь, подняв облако пыли. Янус, плавно опускаясь на землю, смотрел на поверженного врага. Если бы не масштаб разрушений, Талия могла бы решить, что её любимая дочь просто находилась под впечатлением. Но воздух вокруг всё ещё потрескивал от остаточного электричества, а едва уловимый запах озона напоминал о недавней буре. Талия медленно огляделась, переводя взгляд с испепелённой арены на исполинскую груду металла, что ещё недавно была грозным противником. Глубокие борозды от ударов молний пересекали броню механоида, местами металл оплавился и скукожился, словно был сделан из воска. Земля под его корпусом потрескалась, испещрённая тонкими прожилками обугленной травы. Царица подняла глаза на Януса. Тот стоял неподалёку, его фигура всё ещё была окутана остаточными электрическими разрядами, которые, лениво потрескивая, стекали с его доспехов в землю. В этот миг Талия поняла — её дочь не преувеличивала ни единого слова. Юный бог стоял, неподвижно раскуривая трубку и отдыхая после очередного боя. Его взгляд был туманным, но то была не усталость. Просто его вновь одолели страшные воспоминания. Опять. Опять. Опять. Он всегда с ужасом вспоминал тот момент, когда фанатики из культа, который поклонялся Красному воину схватили его со всей семьей. И то, что те безумцы делали с его родными, навсегда отпечаталось в памяти Януса. А про то, что произошло позже и говорить было страшно. Все боги, даже Красный, знали как именно юноша стал богом –как он слился с первоэлементом, и как с ним поступил Триединый. — Великий, — раздался мягкий голос, возвращая Януса в реальность. Он повернулся и увидел рядом прекрасную дочь своей супруги. Талия сделала ещё несколько шагов, затем осторожно взяла его руку и прижала к своему лицу. — Не выразить словами мою благодарность тебе, о Великий, — её голос был тих, почти трепетен. — Не выразить словами благодарность нашей прародительницы. — Насчет благодарностей не беспокойся, — отозвался Янус, его голос был ровным, спокойным, словно он обсуждал что-то обыденное, — я позже сам договорюсь с Сереной. Как-нибудь решим всё. Тон его был ровный, почти безэмоциональный и простой, подобный тому, как говорил бы простой смертный — внешне скупой на эмоции, но внутри которого была благороднейшая душа. — Ты можешь отдохнуть здесь, когда всё закончишь, — сказала приемнику Корвина царица с легкостью в голосе. И она очень надеялась, что юный бог примет это приглашение. — Который час? — внезапно спросил Янус. — Полчетвертого дня, — ответила одна из охранниц. Для смертных присутствие бога смерти было поистине великой честью. Но, несмотря на внутренний восторг, серенитки держали себя в руках. Талия благодарно кивнула подчинённой и вновь посмотрела на Януса. Тот вновь погрузился в раздумья, анализируя ситуацию. — Если решу всё до вечера, то возможно успею, — пробормотал он себе под нос. — К чему успеешь? — полюбопытствовала царица. Янус на секунду задержал на ней взгляд, затем, будто намёком, негромко произнёс: — Тебе… лучше не лезть в это. По выражению лица и настроению темного супруга праматери-Серены, царица поняла, что Янус находится не в лучшем расположении духа. Что-то явно гложило его, и, судя по всему, довольно сильно. Юный бог медленно прошёлся вперёд, ступая по выжженному полю ипподрома — месту недавнего боя. В воздухе всё ещё парила печать, завершившая обряд: душа Лариссы была выкуплена у гибели. Янус удовлетворённо выдохнул табачный дым, наблюдая за едва заметными колебаниями магической конструкции. Антиопа в своём рассказе также упоминала странный символ, возникший в воздухе. Однако куда больше беспокойства у Талии вызвали слова бога смерти о «самодовольной стерве, с которой можно договориться». Но стихия на этот счет была более чем спокойна. Иппоталия осторожно приблизилась к печати, и в тот же миг её линии засветились, словно отозвавшись на присутствие царицы. Пространство вокруг дрогнуло, искажающийся свет породил странное видение. На миг перед Талией возникла фигура женщины, сидящей на троне. Изображение было двойственным, будто существовавшим сразу в нескольких плоскостях реальности. Черты её облика расплывались, едва уловимые, но нечто в этой женщине выдавало в ней существо иного порядка. Её силуэт, строгий и утончённый, сохранял нечеловеческое величие. Длинное элегантное платье, дорогие сапожки. Весьма обычный на первый взгляд облик лишь подчеркивал необычную природу незнакомки. Талия ощутила на себе её взгляд — гордый, но исполненный благородства., Внимательный и пронизывающий. Несущий нечто древнее и неоспоримо могущественное. Царица невольно склонила голову в почтительном поклоне, и фигура, едва заметно дрогнув, также слегка наклонила голову в ответ. Мгновение — и видение исчезло, оставив после себя лёгкое послевкусие чужеродного присутствия. Талия стояла в тишине, прислушиваясь к собственным ощущениям. Кем бы ни была та, что явилась ей сквозь печать, она явно наблюдала за происходящим, но не несла в себе угрозы для их мира. Однако не стоит отрицать и того, что её цели простирались куда дальше, чем казалось на первый взгляд. Царица последовала за приёмником Корвина, уже собираясь задать свой вопрос. — А ты знала, что табачный дым сам по себе не так вреден, как вещества в сигаретах? — начал Янус неожиданно иголос его звучал спокойно, словно он делился чем-то будничным.– Всё дело в никотине и смолах, которые содержатся в сигаретах. Но если табак правильно обработать и подвергнуть особой фильтрации, он не наносит такого вреда организму. Янус на мгновение отвёл взгляд, задумчиво осматривая свою курительную трубку. — Люди даже не осознают, что табак можно ценить, как хорошее вино, — добавил он, и в его голосе скользнула тень иронии. — Кто была та женщина? — Талия не позволила Янусу уйти от вопроса. Бог смерти понимал беспокойство царицы, однако не мог ответить на вопрос. И не потому, что хотел что-то скрыть — просто объяснение потребовало бы небольшой лекции на 146 часов, охватывающей понятие «Основы» и каждого из 17 известных измерений. — Я не могу ответить на этот вопрос, — честно признался он. — Может, после того как всё закончиться я смогу хоть как-то ответить. — Если закончится хорошо… — тихо добавила Талия, и в её голосе скользнула тревога. Янус взглянул на неё с лёгким удивлением, но через секунду понял — беспокойство Серены, праматери, отзывается в её детях. Он шагнул ближе и осторожно обнял царицу, давая ей почувствовать, что она не одна. — Не думай о заботах богов, — прошептал он ей на ухо. — Лучше позаботься об этом мире. Талия благодарно обняла его в ответ. — Облик бывает так обманчив, — раздался голос Антиопы, подходившей к ним вместе с Кассиопеей. — Тот, кто не проявляет эмоций, всё равно любит своих близких. Юноша, не успевший прожить долгую жизнь, может оказаться тем, кому пришлось слишком рано повзрослеть. И тот, кто не вышел рост… — Ты что-то сказала? — Янус резко обернулся к царевне, прищурив глаза. — Я сказала, что тот, кто мал… — Я не расслышал, — прервал её Янус, его взгляд стал ещё острее. Антиопа, кажется, не сразу поняла. — Бывает, что даже крох… — Ты явно что-то сказала, но я не слышу, — ещё серьёзнее произнёс Янус. Теперь царевна поняла всё. — Ой, да ничего… — поспешно ответила Антиопа. — Молодец, — твёрдо сказал Янус. — Могу ли я задать тебе вопрос, о Великий? — вмешалась Кассиопея. — Нет, не можешь, — отрезал Янус, даже не глядя на неё. Младшая царевна не выглядела удивлённой. Возможно, даже покровителю Эдварда требовалось время, чтобы осознать произошедшее. — А ты жесток, мой спаситель, — заметила Кассиопея. — Как можно отвергать любовь самой Любви? — «Любовь»? — Янус удивлённо приподнял бровь. — Ты действительно думаешь, что то, что ты творишь, называется «любовью»? -А как ещё назвать желание быть с тем, кто предназначен мне судьбой? Разве не в этом истина? — Кассиопея скрестила руки на груди, изображая святую невинность. — Судьба — понятие относительное, — прищурился Янус. — Если уж говорить о предназначении, то тебя вообще здесь не должно быть. Царице Талии снова стало плохо. Её страх потерять детей давил тяжестью, как в тот день, когда она уже раз теряла их. Антиопа подошла к матери, осторожно обняв её. Уже две дочери были спасены от неминуемой гибели. Оставалась только младшая. Однако были определенные сложности. — Я знаю, что есть вещи, которые неизбежны, — голос Кассиопеи звучал твёрдо, но в глазах мелькнуло что-то похожее на страх. — Но если бы ты только встал на мою сторону… — Перед смертью равны все. Поэтому я не встаю ни на чью сторону, — Янус ответил холодно. — Особенно на сторону тех, кто крадёт чужие души и называет кандалы браслетами. — Значит, даже ты не понимаешь… Или не хочешь понимать? — горько усмехнулась царевна. — Я понимаю слишком хорошо, — Янус подошёл ближе, его голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала сталь. — И ты тоже должна понять: то, что ты творишь, — это не любовь. Это хуже рабства. — Отдай мне его, — голос Кассиопеи дрожал от сдерживаемого отчаяния. — Он должен быть со мной. Напряжение повисло в воздухе. Остальным присутствующим стало трудно дышать — слова царевны резали словно лезвие. Она слишком долго сдерживала эмоции, и теперь они вырвались наружу с неистовостью шторма. Янус смотрел на неё без эмоций, но в его глазах плескалось нечто похожее на сожаление. Даже богиня не могла помочь своей дочери даже несмотря на то, что видела и чувствовала её боль… И полностью понимала, что эта дочь чувствует… -Ты знаешь, что он сделал свой выбор, — спокойно, но твёрдо сказал Янус. — И к его чести, он несёт ответственность за него. -Безродная тварь, которая может убить его в порыве ревности, — Кассиопея сжала кулаки, её голос был полон яда. — Нет. Очевидно, что его выбор был ошибкой. Янус тяжело вздохнул. Спорить было бесполезно. Её невозможно было переубедить. Да и какое он имел право требовать от дочери Любви перестать любить? На Маль-Серене есть поговорка: «Не бойся той серенитки, которая лицом не вышла, но бойся той, что полюбила одного мужчину». — Я отдам ему всё, — Кассиопея продолжала уговаривать Януса. — Любовь, силу, власть надо мной. Я откажусь от всего. Умоляю. Я не хочу держать его в плену. — Тогда отпусти его, — Янус нахмурился. — Не могу, — честно ответила царевна. — И даже если бы могла, всё равно бы не отпустила. Да. Кассиопея не могла снять оковы так просто. Квантовое шифрование мозга — дело тонкое, почти непреодолимое. Даже бог, сведущий в техномантии, не мог бы сломать этот код. В этом смысле Кассиопея действительно оказалась в выигрышном положении. Талия осторожно взяла Януса за руку. Как мать, она не могла вынести боли своей дочери, а слова её делали царице ещё больнее. Ведь царевна была готова предать свою сущность лишь бы быть с тем, кого она любит более всего на свете. Это вызывало различные чувства: от понимания и уважения до сочувствия и опасения. — Я молю о прощении за слова своей дочери, -тихо сказала царица.– Я понимаю, что эта ситуация тяжелая… и я поговорю с дочерью о её поведении. Талия посмотрела на Кассиопею понимающими глазами. –Но, Великий, не будет же ложью сказать, что дочь богини — достойная партия для мужчины и уж тем более единственного потомка? Кассиопея расцвела в улыбке, когда мать встала на её сторону. Как могла Иппоталия поступить иначе? Особенно если избранник её дочери оказался достойнейшим из мужчин. В этом царица лично убедилась ещё вчера. — И что теперь? — Кассиопея с вызовом посмотрела на бога. — Ты хочешь сказать, что позволишь ей и дальше держать его в плену? Янус хмыкнул, его глаза потемнели. — Ты слишком хорошо знаешь, что значит «плен», — произнёс он холодно. — Прости её за сказанные слова, Янус, — вмешалась Антиопа, мягко, но настойчиво. — Просто… то, о чём ты просишь… — Я понимаю, что всё сложно, — Янус кивнул, позволяя себе долю снисхождения. — Так что давайте оставим этот вопрос на потом. Сейчас есть более насущные проблемы. Ария? — позвал он свою механическую ассистентку. — Ещё минуту, — отозвалась ИИ. Её дрон подлетел к Кассиопее и просканировал её тонким лазерным лучом. — Каналы вроде как рабочие, но они давно не использовались. Более того, у меня есть данные от наших друзей, — голос Арии оставался бесстрастным, но в её словах сквозило напряжение. — Варп вновь нестабилен. Если проход откроется, нам нужно будет закончить дела как можно скорее. — Какие-то проблемы? — нахмурилась Антиопа. — Просто приманить уже никого не получится, — признался Янус. — Даже если бы варп был стабилен, вряд ли бы кто-то клюнул. — О чём вы говорите? — тревожно спросила Талия. Ария не заставила себя ждать с ответом: — О том, что больше не осталось существ, которыми можно было бы откупить вашу дочь от гибели. Талия побледнела. Антиопа сжала руки в кулаки, но первой заговорила Кассиопея. — Значит, мне придётся умереть? — спросила она с поразительным смирением. Её родные замерли от ужаса. — Нет уж, — упрямо ответил Янус, его голос прозвучал неожиданно твёрдо. — Ты у меня так просто не отделаешься. Кассиопея изумлённо подняла бровь, но Янус продолжил, не давая ей вставить ни слова: — Да и, чисто технически, твоя смерть ему ментально навредит. А мне проблем и так хватает. Поэтому, можешь радоваться — я и ради тебя буду задницу надрывать. На мгновение повисла тишина. — Это… — Кассиопея не сразу нашлась, что сказать. — Это забота? Янус смерил её тяжёлым взглядом. — Это здравый смысл, — отрезал он. Неподалёку появилась дверь. Дрон-Ария устремился к ней, чтобы просканировать аномалию. — Я так понимаю, есть все же ещё одно решение, — предположила Антиопа. — Ты так не обольщайся, — уточнил Янус. — Если бы не возникшие трудности, я бы не воспользовался этим проходом. Но на той стороне… — он замолчал, подбирая слова. — Что там? — с интересом спросила Кассиопея, её тон напоминал голос строгого работодателя, требующего отчёт. — Если коротко, то там находится тот, с которым у меня очень личные счёты, — грубо высказался Янус. Иппоталия и Кассиопея переглянулись, удивлённые его тоном. Антиопа же усмехнулась — она уже привыкла к поведению юного бога. У дочерей богини было очень много вопросов, в основном о матери и самом Янусе, о Корвине и о его гибели. Но времени у божественного покровителя оставалось всё меньше и меньше. Он, итак, тратил свои выходные на спасение детей супруги. Да и по факту он даже сейчас не имеет права вмешиваться. Но видимо, что стихия смерти ослабла на столько, что действия Януса не окажут значительного эффекта на стихийный фон планеты. Он достал из внутреннего кармана пальто жезл странной формы. На первый взгляд — магический артефакт, но рукоять выдавала в нём оружие ближнего боя. На его конце сиял кристалл, переливающийся тёплым красным светом, словно рассветное солнце. Янус несколько секунд изучал его, затем убрал обратно и двинулся к порталу. — А разве твой оппонент не выйдет? — забеспокоившись, спросила Антиопа. — Для этого он слишком «хорош», — с явной злобой отозвался Янус о противнике. — Странно это? — задумчиво проговорила Кассиопея. — Ты утверждаешь, что моё спасение — это здравый смысл. Значит ли это, что для тебя наша мать не более чем источник силы… и наслаждения? Янус нахмурился, но не повернулся назад. — Ты на что намекаешь? — Я не намекаю, а говорю прямо, — ядовито продолжила царевна. Её близкие напряглись. — Ты делаешь из своего наследника убийцу, обрекая его на преступления. Ты не позволяешь ему любить и не позволяешь любить его. Для тебя он лишь пешка в твоей игре. Не удивлюсь, если ты посмеешь использовать его против Красного. — Девочка, — холодно произнёс Янус, — мы уже всё обсудили. И мои отношения с от… Иоанном тебя ебать не должны, — грубо добавил он. Иппоталия молча положила руку на плечо дочери, прося её остановиться. — Почему? — Кассиопея взглянула на него в отчаянии. — Почему я не могу быть с тем, кого люблю? Вы знаете, сколько он для меня сделал. Сколько для всех нас. А два года назад, когда… — Хватит, доченька, — царица обняла её. Царевна вздрогнула, её сердце стучало неровно. Иппоталия пыталась смягчить ауру дочери, но отчаяние и боль от разлуки источались из неё, как жар из раскалённого угля. — Зачем ты идёшь меня спасать? — твёрдо спросила Кассиопея, глядя Янусу в спину. — Хочешь выслужиться перед матерью? — Просто я не могу допустить, чтобы она плакала, — честно признался он. Дочери богини замерли. В его словах не было ни лжи, ни высокомерия, ни расчёта. Только искренность. — Ты ведь знаешь, как она вас любит, — продолжил Янус. — Она даже не накажет тебя за то, что ты мне тут наговорила. А должна бы. — А за что богиня должна меня наказать? — холодно переспросила Кассиопея. — Ты права, вы все чувствуете её боль. Я не виню тебя, — Янус помедлил. — Но тебе нужно смириться. Выбор сделан. И сделан не в твою пользу. — Даже если так, он не имеет права отказываться от меня! — голос Кассиопеи дрогнул. Янус пронзил её взглядом. Он понял, к чему она ведёт. Кассиопея медленно вышла из объятий матери и сделала шаг вперёд. — Ты говоришь, что его выбор сделан, что у меня нет на него никаких прав… — она опустила голову, её пальцы пробежали по запястью, словно перебирая невидимые нити. На её руке появился брачный браслет, единственный, что она никогда не снимала. — Но ведь он связан со мной не только этими узами. — Не смей, — тревожно позвала её Антиопа. — Это твоя работа, — резко отрезал Янус, не дав ей насладиться эффектом. Кассиопея коротко рассмеялась. — Но ведь это не единственное, что нас связывает, — прошептала она. — Я уверена, что если не в отношении меня, то к моей дочери он испытывает естественную привязанность. — Привязанность, которую ты ему навязала, — жёстко ответил Янус. — Ты даже не представляешь, как Серена умоляла тебя не трогать. — Значит, моя вина лишь в том, что я дала жизнь ребёнку? — её глаза сверкнули. — Он спас меня не просто так. Это очевидно. Но я не виню его. Разве можно винить отца за то, что он стремился спасти свою дочь от трагедии? Звенящая тишина повисла в воздухе. Янус смотрел на неё, его взгляд становился всё холоднее. — Даже не вздумай использовать ребёнка в качестве аргумента, — процедил он. Кассиопея не отступила. Она вызвала его гнев, но ей было всё равно. Она не хотела жить без любви того, кто был ей нужнее всего. — Ты понимаешь, что, спасая меня сейчас, ты не избавишься от меня? — прошептала она, теряя силы. — Я не отступлю. Он мой. Только мой. Кассиопея рухнула на колени, будто потеряв смысл своего существования. Иппоталия сразу подбежала к дочери и крепко обняла её, вновь наполняя своей любовью. И сердце вновь начало понемногу успокаиваться, только вот царевна хотела любви совсем другого человека. Того, кем она на веки была покорена. Янус подошел к дочерям богини, положил им обеим ладонь на голову. Юный бог, используя своё могущество, немного изменил пространство вокруг них. Спустя мгновения они почувствовали, как их обнимают нежные руки и накрывают огромные чаячьи крылья. Мать-Вода. Она была здесь, рядом. Естественно, дети богини не могли не обрадоваться присутствию своей прародительницы, пусть и была она скрыта завесой. Кассиопея начала молиться о прощении, но богиня не винила её. Она была слишком счастлива, что её дети живы. Но даже присутствие прародительницы не залечило сердечные раны младшей царевны. — Я не остановлюсь, — прошептала Кассиопея. — Не отступлю. Я буду бороться за того, кто принадлежит мне… кому принадлежу я… Я знаю, что нам суждено быть вместе… — Она тебя понимает, девочка, — проговорил Янус жалостливо, — понимает, что такое разлука… Богиня не смела, произносить ни слова. Хоть Янус и дал ей возможность встретиться с детьми, но даже тут была куча ограничений. Приемник Корвина снова развернулся и пошел к порталу. — Поклянись, — прозвучал в его голове нежный голос. — Посмотри мне в глаза и поклянись, что вернёшься. Вернешься живым. Юный бог остановился перед пеленой портала и повернул голову. Любимая богиня моляще смотрела на своего юного супруга, единственного который готов был дать ей свободу если она того пожелает. — Если ты приготовишь мне какао, как ты умеешь, то я попытаюсь вернуться поскорее, — нежно ответил Янус богине. Истинный темный живет исключительно ради других. Так повелось и ним и с Корвином. Был этот юноша самым достойным из детей Черного — его Промексией — принанявшим на себя не легкое бремя. Янус улыбнулся и сделал шаг вперёд. Его оппонент уже дожидался юного Гёттенхольда, которому не повезло быть избранным Триединым в качестве замены бога. … «Фанатики убили мужчин и надругались над женщинами. Не пощадили даже самых маленьких. Януса заставили смотреть как всех его родных подвергают пыткам. На его глазах убивали отца и братьев, мать и сестёр. А после жертвоприношений, пытали и самого мальчика… Два долгих года превратились в бесконечный кошмар, концом которого стало ритуальное убийство после съедения сердца бога. Мальчик надеялся на упокоение и воссоединение с родными, но его ад только начался…» … Зайдя за портал, Янус сразу узнал место, в которое попал. Холмы Кусари — так оно называлось, когда юный бог в последний раз находился здесь в качестве пленника. Пока он шагал по холмистой тропе, воспоминания нахлынули на него, тяжелые, давящие. Ему до сих пор было трудно вспоминать эти годы. Сразу после того, как его пронзили ритуальным кинжалом, он слился с первоэлементом, но не стал его частью — он подчинил его своей воле. Однако разум Януса, измученный пытками, был затуманен, а гулкий голос, возвещающий о его великом предназначении, лишь усугублял состояние. И видимо в воспитательных целях мальчика создатель решил закалить новосозданного бога. Только мера была выбрана крайне радикальная. Мальчика было решено отправить в центр Бездны, в самое сердце Бездны, дабы тот проявил себя на практике. Пережив немыслимый ужас, он все же смог найти путь обратно на Туру, однако случилось новое несчастье. Обманутый Красный встал на пути юного бога и посчитав его за демона разовал его на две части. Сердце Вечный воин конечно же взял себе, дабы взять под контроль стихию смерти. А Янус попал в плен к демону Тарсуту — тюремщику и коллекционеру. И лишь чудом Янус не сломался во время истязаний. Он выдержал истязания ровно столько, сколько потребовалось, чтобы его нашел один очень сильный и добрый Чародей. Приемник Корвина ещё шел по тропе навстречу демону, но потом замедлил свой шаг, когда почувствовал присутствие Друга. Пусть он был лишь в голове у юного бога, но даже так он был рад послушать своего учителя. — Этот ублюдок питается своей гордыней и жестокостью, — зазвучал энергичный, дерзкий голос, — но ты же знаешь: его высокомерие — его ахиллесова пята. Такое же можно сказать почти про всех демонов что обитают в этом гадюшнике. Помнишь я говорил — когда оппонент начинает насмехаться, его защита ослабевает, и атаки становятся предсказуемыми, как часовой механизм. Бог смерти уже шел по мосту, ведущему к жуткому сооружению, кот которого тянули цепи. — Помни: сфера Тартуса — боль. Это пидор по мимо наслаждения получает большое преимущество, когда его удары наносят урон. Поэтому будь аккуратнее, — продолжал голос. — Не теряй ни минуты. Время на печати не трать. Лучше влить чутка больше маны, чем тратить время на формирование техники. Тартус получил повреждение, когда Друг вызволял Януса из этого места. Возможно, в левой стороне туловища рана ещё на зажила. — Не, не зажила, — с усмешкой подтвердил голос. — Я же его Зарёй пырнул. О, и важный момент. Обязательно используй Свет. Грейсфил сможет тебе помочь. Наверное. Вновь пространство согнулось. Она наблюдала за происходящим и готова была помочь в любой момент. Но Янус не хотел прибегать к её помощи. Не хотелось потерять покровительницу на неопределённый срок. Её присутствие сильно помогало юному богу. Да и остальные первоэлементы были бы счастливы вновь ощутить присутствие «Той, что их растила». Небо застилали огромные тучи, однако и без них это место не оказалось бы по светлее. Нет здесь звёзд на небе. Нет неба. И богиня любви знала это, ведь сама бывала в этом проклятом мире. Миновав мост, Янус, с присущей ему «деликатностью», словно изысканно «расставляя приоритеты», не выдавая истинной ярости, снес ворота сооружения своим мечом. Хозяин знал заранее чего ждать от гостя. Поэтому перед входом поставил на охране своих слуг — страшных и уродливых чучел — одна из разновидностей демонов низшей масти. Юный бог не собирался тратить на них время. Быстро он сложил руками печати, а когда закончил, выдохнул из своего рта огромный огненный шар. Сейчас он был не на Туре, и арсенал его способностей увеличился в разы, пусть и ценой ослабления его силы. Проходя по длинным коридорам, Янус вспоминал всё больше и больше события из прошлого. И среди ужаса и горя было всё же много хорошего. Юный бог с теплотой хранил воспоминания о своей семье. О родителях, которые отдавали своим детям все что могли. Мать, Катла, была хранительницей уюта и мира в доме. Она дарила близким заботу, нежность, любовь — и её любили в ответ. Благодаря ей в семье всегда царил порядок. Это неудивительно, учитывая её происхождение… Удивительным было другое: она до самой смерти так и не узнала, чьей наследницей являлась. Отец, Иван, был силен и несколько упрям, к воспитанию относился строго, но справедливо. Был глава семейства опытным воином, пережившим немало битв, и было бы абсолютно логично, если бы сыновья пошли по его стопам. Но бывалый воин так устал от битв, что старался всячески оградить семью от любого насилия. Конечно же, он учил детей защищать себя, но также учил самому главному: «Война ничего не несёт, кроме насилия и гибели. Война уничтожает всё человеческое внутри и создает самых страшных монстров внутри нас самих. И если война не уродует всё снаружи, то точно уродует всё внутри…» Какая же ирония была в этих словах, после того как Янус выяснил, чьим смертным воплощением был его отец на момент своей жизни. Из родных у юного бога в смертной жизни было трое братьев и четыре сестры. Гаррет и Марта, самые старшие, не были кровными родственниками — они родились в предыдущих браках родителей. Возможно, именно это сблизило их, превратив в нечто большее, чем просто брата и сестру. Сначала семья была против их отношений, но влюблённые доказали искренность своих чувств. И на общем совете было решено: свадьбе быть, после чего они уедут в другой город, чтобы начать новую жизнь. До бракосочетания оставалась всего неделя… До того, как всё произошло. Карвер, второй старший брат, только-только отпраздновал восемнадцатилетие. Он мечтал поступить на службу в армию, снискать славу, сделать себе имя. Отец, хоть и не подавал виду, явно не был против. Янус помнил Карвера как самоуверенного, но любящего брата. Он мог бы погрязнуть в собственной гордыне… если бы не родительский авторитет, удерживающий его на верном пути. Эмма и Элла, близнецы, только вступали во взрослую жизнь. Хотя они были приёмными, в семье их любили, как родных. И от этого их судьба была ещё более трагичной. Девушки всегда были неразлучны, словно единое целое, и мечтали стать целительницами, посвятить себя служению богине. Орлей, третий старший брат, был десятилетним ураганом, неугомонным искателем приключений. Он всегда находил неприятности, а вместе с ними — наказания от матери. Янусу тоже прилетало, потому что младший брат неизменно втягивал его в свои забавы. Сам Янус с самого детства жаждал знаний. Он не интересовался игрушками — его завораживали звёзды. Ночами он мог часами всматриваться в небосвод, выдумывая собственные созвездия. Математика давалась ему с лёгкостью, а взрослые нередко спрашивали его совета. В семье его считали мудрым не по годам — иногда даже слишком. Это вызывало опасения. Но родители нашли к нему подход. Они наполняли каждый его день новыми задачами, превращая учёбу в увлекательное приключение. Однако последним ребёнком в семье была не он. Была ещё Лиза — четырёхлетняя малышка, всего на год младше Януса. Она только начинала познавать мир, пыталась помогать матери по дому и быстро училась всему. У неё было будущее. Был шанс на долгую, счастливую жизнь… …Но счастье оборвалось, сменившись кошмаром, который невозможно описать словами. … Коридоры замка остались позади. Янус вышел на просторную площадку, где его уже ждал Тартус, ухмыляясь в предвкушении. — Значит, маленькое отродье решило вернуться в клетку? — мерзким голосом заголосил демон. — О нет, похоже, цель твоего визита куда интереснее. — Мыслишь в правильном направлении, — бесчувственно ответил Янус. — Да и было бы глупо ожидать, что ты удивишься моему приходу. — Мальчик, — холодно произнес Тартус, делая шаг вперед. — Ты даже представить себе не можешь, как долго я ждал этой встречи. Как мне хотелось снова увидеть тебя. А еще — заточить туда, где тебе и место. — Свое место я уже нашел, — спокойно отозвался Янус. — Ах да… Та маленькая тварь, что была спасена твоим предшественником? — голос демона приобрел насмешливые нотки. — Многие помнят ее… сладкий аромат. До сих пор мечтают ей овладеть. И, что самое забавное, ни один из богов, кроме него, даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти свою «женушку». — Ты знаешь слишком многое о нашем мире, — отметил Янус, его голос стал холодным. — Это еще один повод убить тебя. — Просто убить? — рассмеялся Тартус. — А я-то думал, ты пришел меня испепелить. Изничтожить. Стереть в пыль. — Я бы с радостью, — голос Януса опустился до угрожающего шепота, в котором таилась гроза, — но у меня нет на тебя времени. Демон сузил глаза. — Ты возомнил себя божеством и считаешь, что можешь здесь командовать? — прорычал он. — Ты забыл, где находишься. Янус не ответил сразу. Когда же он заговорил, его голос изменился, насыщаясь древней силой. — Naak, chathorvok'asht'ghal — высказался Янус, грозно перейдя на чистый демонический язык. — Janus'rashkorth'ulethokshra'thul– [Нет, это ты забыл кто перед тобой. Я не только бог.] Он надел капюшон и его лицо сразу исчезло за темной пеленой техномантии. На мгновение в этой завесе проступил символ братства ассасинов. За ним проявился ещё один символ, который был лучшим доказательство того, что Триединый не был непогрешимым — Ulkathr'ashAr'DhulVokaraz'Vorak — Shraal'MorEtha'kraZaerath Khul! — воскликнул Янус измененным под завесой пелены голосом И после слов за спиной юного бога на миг проявилась ужасная коса. — [Изначально Пастырь Миров создал меня как свое абсолютное орудие гибели. Ангел Смерти!] С этими словами за его спиной на мгновение возникло нечто ужасающее — очертания косы, чье присутствие заставило саму реальность содрогнуться. Эхо этих слов прокатилось по замку, заставляя каменные стены вибрировать. Память об Ангелах Смерти была почти стерта из всех известных уголков вселенной. Особенно в мирах, созданных рукой Триединого. Но все же оставались единицы, что помнили. И еще меньше — те, кто знал, для чего они были созданы. Тартус немного попятил назад. Он достал свою пику с огромным лезвием и направил орудие в сторону своего «гостя». И видимо Янус решил добить демона, чтобы у того не осталось самомнения и сомнений в намерениях приемника Корвина. — «Дур Ваа’ли Эсканор. Венритэ Голифрей», — произнес юный бог древние слова. На миг у демона задрожали ноги. Тот, о ком говорилось в этих страшных словах был лишь легендой. Мифом. Но все равно было страшно даже заикаться об одном из Великих Бедствий. … Вдалеке за разворачивающимся поединком наблюдало существо настолько древнее, что даже боги Туры не прожили и половины его веков. На вид — мужчина средних лет, блондин, одетый в изысканный наряд, который легко мог бы сойти за одежду богатого аристократа. Он мог показаться типичным мажором современности, прикидывающимся выходцем из благородного семейства. Однако стоило заглянуть ему в глаза — и иллюзия рушилась. В его взгляде простиралось абсолютное ничто, всепоглощающая Темнота. Чужой был здесь, чтобы прикрыть действия Януса. И его присутствие оказалось весьма кстати: если бы не он, то каждое создание в Бездне услышало бы страшные слова об Ангелах Смерти. А что еще хуже — имя Призрака Голифрея. Это было совершенно недопустимо. — Алеанор тебя подери, мальчишка, — спокойно произнес тот, кого можно было назвать хозяином этого места. Воистину, Чужой был всемогущ. По силе он уступал лишь Триединому, но в отличие от него, созидать не желал. Он предпочитал жить в свое удовольствие, без привязанностей и обязательств, лишь изредка развлекаясь, вмешиваясь в дела миров. … Чуть ближе к прибежищу демона расположился лагерь других путников. Они также выглядели как люди и несли в себе силу погибели. И счастье что эти путники были для Туры также близки, как и первостихии. Сначала Тартус допустил ошибку, недооценив противника, но, быстро собравшись, начал действовать серьезнее. Демон готовился обрушить на выродка Черного Жреца всю свою мощь, однако его планам мешала непостижимая манера боя Януса. Он сражался иначе, чем остальные боги — его стиль объединял магию с боевыми искусствами, создавая нечто совершенно новое. Из оружия юный бог использовал тот самый предмет, похожий на волшебный жезл мага. Из кристалла на конце жезла исходило лезвие, сияющее красным заревом. И раны от такого оружия не могли уже зажить. — Может, вмешаемся? — спросила одна из наблюдателей, сжимая в руке рапиру. — Нет, — спокойно ответил ее товарищ, седовласый воин с прямой осанкой. — Он же вышел из Туры, — возмутилась рапирщица. — А Отец даже не пытается помочь ему! — О каком из них ты говоришь? — спросил третий путник, облаченный в плащ и держащий посох. — О двух, — жестко ответила она. — У Создателя другие заботы, — равнодушно произнесла четвертая путница, облаченная в элегантные одеяния. Она уже успела устроиться для чаепития и теперь с нескрываемым удовольствием наблюдала за боем. — А Огненный не может рисковать своей сущностью. — В прошлый раз это не помешало Отцу изгнать сюда нашу сестру, — заметила рапирщица, сжав кулаки. — Их богиня любви погибла бы здесь, если бы… — Если бы Серена не превысила свои полномочия, — перебил ее путник в плаще. — Да и, кроме того, Отец отправил ее сюда исключительно из практических соображений. Рапирщица почувствовала, как внутри все закипает. Великий Отец не наказал богиню — он просто отправил ее сюда ради одной цели: чтобы его сын вновь начал испытывать к ней чувства. Периодически Янус складывал руки странным образом, формируя особый вид печати, а также магического взаимодействия с пространством. Завершая манипуляции руками, энергия внутри Януса входила в резонанс с эфиром в окружающем пространстве. И юный бог мог выпустить в противника огненный шар или же пустить направленный оползень почвы. Что первое, что второе для фундаментальных законов природы Туры было непостижимым. Однако они подчинялись Предвечным Основам, тем древним сводам правил, которые существовали даже прежде богов. Даже Пастырь миров был вынужден соблюдать их, чтобы вселенная не обратилась в хаос. Янус владел этим искусством в совершенстве, что заранее давало ему преимущество. Это же выделяло его среди богов Туры, его братьев и даже супруги. Лишь его воспитание и личные принципы удерживали его от того, чтобы повсеместно применять столь мощные козыри. Возможно, когда он восстановит себя и вновь станет единым первоэлементом, он принесет людям техномантию — свой первый дар миру. Но сейчас его занимал Тартус-Мерзкий, призвавший себе на подмогу слуг. Чучела и хобгоблины рванулись к хозяину, не понимая, что идут против самой смерти. Янус встретил их огнестрельным оружием, призванным из его Оруженосца. В этом и заключалось его отличие от прочих богов — он развивался вместе с людьми, адаптируясь, как это делала богиня. За это она и любила Януса. Не из-за чувств — но из-за схожести. Она, как и он, была близка к смертным и хотела сохранить эту близость как можно дольше. Прочие супруги не всегда могли позволить Воде покидать их обители, особенно Красный, чей характер требовал постоянного присутствия. Поэтому богиня часто сбегала в Обсидиановую обитель, к людям, к детям, которых она так любила. И Янус возвращал ее обратно, превозмогая себя. Ведь чайка и вороненок были слишком преданы годовому циклу течения стихий. Путники по-прежнему не вмешивались в бой. Как Ангел Смерти, Янус мог забрать душу только у того, кого убил сам. Это было их величайшей силой — и их проклятием. И в этот момент его природа спасала детей богини от неминуемой гибели. — А кризаллиума у него что, нет? — с тревогой спросила рапирщица. — Видимо, весь запас он уже потратил на детей Инлия, — спокойно ответил седовласый воин. — Мог бы потратить на что-то более важное, — проворчал третий путник. — Мог бы, — кивнула четвертая, не отрываясь от своего чаепития. — Но ты же понимаешь, наш маленький Янус весь в своего предшественника… После этих слов все замолчали. Рапирщица и воин молча вынули мечи, опустив остриё в землю, почтили память дорогого друга. Путник в плаще сжал в руке посох, опустив голову. Лишь их элегантная спутница продолжала пить чай, но те, кто знал ее хорошо, понимали: это был лишь способ скрыть боль. Ей тоже было тяжело. Пока Янус разбирался с прибывшими слугами Тартус готовил свой подлый удар со спины. И не будь юный бог покровителем ассасинов то закончилось бы всё трагедией. Быстро учуяв опасность, Янус схватил за руку появившегося из тени демона вытолкнул его из пелены и уже воронёнок полоснул коллекционера лезвием скрытного клинка по больному шраму. Демон упал, изворачиваясь и визжа от боли. Юный бог хотел уже проткнуть врага, но тот сумел отпрыгнуть. — Смотрю у птенца выросли когти, — насмешливо протянул демон. — А раньше так кричал от любого синяка. — То было в далеком прошлом, — холодно отрезал Янус. — Ну, как там говорят: «Отпусти прошлое и иди в будущее»? — попытался отвлечь его демон, надеясь выиграть время. — Много чего говорят. И чаще всего — пустые слова, — спокойно парировал Янус, не оставляя демону ни малейшего шанса на побег. Тартус не дрогнул, но внутри себя не мог смириться с тем, что обман не сработал. Осознав, что Янус уже не ребенок, демон без колебаний поглотил жизненные силы всех своих слуг и пленников. Замок опустел — остались только он и юный бог. Демон первым пошел в атаку, рассекая воздух потоком энергии. Он полоснул вперед древком пики, выпуская дуги убийственной силы. Янус с легкостью уклонился, двигаясь с пугающей скоростью. Ответа не пришлось долго ждать — юный бог телепортировался прямо к демону, воткнул в него свой сияющий клинок, а затем, почти не раздумывая, достал обрез и выстрелил в упор. Тартус отлетел на несколько метров, но быстро сгруппировался и приземлился на ноги. Удар был ощутимым, но поглощенные сущности усилили его регенерацию, позволяя восстановиться. — Из-за тебя, сучонок, я пожертвовал всей своей коллекцией, — прохрипел демон мерзким голосом. Янус ответил на претензию быстрым формированием магической печати с приправой техномантии, выпустив в демона залп огня. Однако Тартус молниеносно уклонился. В ответ он разразился серией смертельных сгустков тёмной материи, и Янус оказался в опасной ситуации. Итак, был велик риск его развоплощения а вместе с этим гибели стихии смерти, чему Корвинова погибель был только рад. Уворачиваясь от каждого сгустка, Янус призвал к себе в подмогу атакующий дрон. ИИ быстро проанализировал ситуацию и робот, преобразовав свою конструкцию и сформировав перед собой магическую руну выпустил пулемётный огонь, по завершению которого из руны вылетели несколько взрывных снарядов. Они поразили демона, отбросив его назад. Несмотря на большой урон Тартус устоял и начал прыгать по площадке выпуская сгустки один за другим. Янус решил сменить атакующую программу с [Пулемёта] на [Лазер], пусть и вторая программа по урону была куда слабее, но по мере использования этой программы в дроне накапливалась энергия и как только робот прекращал выпускать поток плазмы, тут же выстреливали рикошетящие гранулы поражая большую область поля боя. Янус уворачивался и держался от демона на расстоянии ожидая пока тот не ослабнет. В конце концов приемник Корвина решил рискнуть ещё раз. Вновь он начал выстраивать руками странные фигуры и делал это крайне быстро, по окончанию мана вновь вошла в резонанс с преобразованием окружающего эфира. После формирования новой техники Янус ударил ладонями по земле. Тартус уже готовился нанести очередной удар, но внезапно из-под него вырвался гигантский каменный шип, вонзившийся прямо в позвоночник. Янус очень жалел, что шип не вонзился противнику чуть по ниже, но и это было удачно. Быстро телепортировавшись к оппоненту, Янус достал свой сияющий клинок и нанес им несколько режущих ударов. Пока лезвие поражало лишь защитную ауру, но она сильно ослабевала под напором материи лезвия. Демон, поняв, что проигрывает, оттолкнул от себя Януса и хлопнул в ладоши выпуская плотное облако завесы. Юный бог движением руки рассеял мешающее облако и увидел, что его враг пытается сбежать. Бывший пленник пустился в погоню, и теперь уже он был охотником, а тюремщик его добычей. Тартусу даже нравилось упорство выродка Черного, но умирать он не собирался и пока бежал по шаткому стреляя назад проклятиями и сгустками порчи. Янус уклонялся, прыгая по рядом стоящим холмам, между которыми и простирался мост. Прыгая от одной возвышенности к другой, он почти настиг демона и, оказавшись в удобной позиции, прыгнул, намереваясь прикончить врага ассасинским выпадом, проткнув его скрытым клинком. Но Тартус был опытен. Он резко крутанулся, уходя от удара, и не позволил Янусу завершить бой позорной для себя смертью. Они оказались на круглом плато, по которому временами проходила, линяя энергии, очевидно реагируя на каждый шаг хозяина опустевшей тюрьмы. Они стали друг напротив друга, демон упал на колено, переводя дыхание, а вот Янус стоял на ногах в твердом намерении убить своего противника. — Я заставлю тебя заплатить за каждую рану, которую ты мне нанес, — прорычал демон. — Не заплачу, — спокойно ответил Янус. — В конце концов мертвецам расплата ни к чему. — И это ты мне говоришь? — ехидно поинтересовался Тартус. — А ведь ты не простил тех, кто убил твою семью. Ох и как ты заставил их мучаться, подобно тому, как они мучали твоих родных. Ты лишь и мог сидеть в клетке и наблюдать как пытают твоих отца и братьев. Как трахают твоих мать и сестёр. А как та девочка кричала… — говорил демон с неприкрытым наслаждением. Очень зря заикнулся Тартус о погибшей семье Януса. Перед глазами вновь возникли картины прошлого: стекленеющие взгляды отца и братьев, их изувеченные тела, крики сестёр, истошные мольбы матери не трогать маленькую Лизу… Всю ненависть и отчаяние Янус пустил в свой сияющий клинок и теперь не нес он тепло, лишь ярость и погибель. Ему хотелось разорвать демона на части. Размазать по камню, стереть в пыль… «Буря с наружи — равновесие внутри», — вспомнил Янус слова учителя. Очень кстати его голос помог юному богу. Янус глубоко вдохнул. Гнев ему нужен, но не слепой. Он не просто мстит, он выполняет долг — душа Тартуса должна стать ценой за спасение Кассиопеи. Богиня с дочерьми уже долго ждала возвращение дорогого спасителя. Янус сконцентрировался и немного усмирил свой гнев, хоть от воспоминаний было неимоверно больно. Тартус решил атаковать воронёнка первым и рванулся с места. Удар его лезвия был грамотно отбит юным богом, и Янус удачно контратаковал своего врага, как раз силы накопилось предостаточно от всплеска эмоций. Удар был таким сильным что защитная аура была изничтожена плюсом ко всему лезвием удалось оторвать демону руку. Тартус вскрикнул от ужаса и оторопел назад. Но Янус не собирался останавливаться на достигнутом. Он начал скапливать ману в руке, как учил его сенсей. Формировать поток и затем преобразовывать скопленную ману в элемент. Так в руке Януса появился сгусток молнии, и не дожидаясь приглашения, юный бог буквально вылетел вперёд и через тело демона провел огромный электрический разряд. Рука буквально прошла сквозь грудь противника. После удара Янус быстро развернулся, но Тартус телепортировался на возвышенность. Он еле стоял на ногах, но был серьезно намерен покончить с выродком посмевшим пойти против него. Демон взметнул руки к небу, и над ареной сгустилась тьма. С небес обрушились потоки пылающей плазмы, а сам Тартус стал выпускать разящие дуги энергии, сгустки проклятий и клубы порчи. Янусу пришлось трудно. Уворачиваться от всего что наслал демон было бы трудно для смертного героя, однако мальчик был приемником самого Черного Жреца и не имел права даже на то, чтобы получить хоть маленькое ранение. Тартус продолжал насылать на Януса все больше и больше угроз. Наконец, Тартус, исчерпав остатки сил, призвал с неба черные молнии. Одна из них обрушилась прямо на плато, вызвав взрыв и образовав трещину в земле. Тартус упал на колени и осмотрел своим взором плато. Не найдя своего оппонента, демон уже начал праздновать победу злобно захохотав. Но стойло ему увлечься как тут же прогремел выстрел пистолета. Фигура Януса появилась из-под тонкой маскировочной дымки. Пуля прошла навылет. Тартус ошеломленно тронул отверстие у себя в груди и почувствовал… холод. Янус сделал ещё выстрел, а затем выпустил в демона всю обойму. Последний выстрел заставил Тартуса упасть на спину корчась от боли. Его зловонная почерневшая кровь больше похожая на жижу начала растекаться по голому камню. Янус убрал пистолет и медленно подошёл к валяющемуся демону. — Стал…силён… — пролепетал сдавленно Тартус не забыв ухмыльнуться. — Но… ты… всё равно… будешь… — Забавно, — прервал его Янус. — Раньше я думал, что ты такой страшный. А теперь вот не знаю, как я мог бояться такое жалко ничтожество. — Я… не… умру… — попытался прорычать демон, но выкашлял из своей пасти кровь. — Увы, но ты умрешь. Просто умрешь, — заявил ему Янус разочаровано. Юному богу очень хотелось, чтобы этот тюремщик поплатится за каждую секунду его мучений. Но, к сожалению, сейчас Душа Тартуса служила лишь средством обмена между ним и судьбой. — Ты… сдохнешь… — проговорил демон из последних сил. — Серьезно, — еще более разочаровано отозвался Янус. — Это всё что ты смог выговорить при смерти? Демон начал сдавленно усмехаться. — Ты… потеряешь всё… как потерял… свою жалкую…семейку, — усмехаясь шептал Тартус. Янусу сильно захотелось изничтожить душу демона. Сдерживаясь, он подсел к нему и приподнял его голову. Затем дернул запястьем обнажая скрытый клинок и медленно ввел лезвие в горло тюремщику. В последний момент своей мучительной смерти Тартус увидел холодный, пронзительный взгляд Януса — некогда пленника, а теперь… его палача, что отомстил ему за пытки. … Выхватив душу демона, Янус запечатал её в косе смерти, уникальным оружием ангелов смерти — жестокая и яростная кара Великого Отца. И было ли величайшей шуткой что сила абсолютного разрушения сейчас служила для спасения жизней детей богини любви. Скорее, чувствовался во всем этом очень продуманный план. Сзади послышались шаги. Четверо путников подлетели на своих черных крыльях к расколотому плато. Вперёд вышел тот, что был в плаще и с посохом с устрашающим навершием. Янус развернулся и также начал подходить к прибывшим. Позади раздались шаги. Четверо путников опустились на потрескавшееся плато, их чёрные крылья всё ещё подрагивали после полёта. Вперёд вышел тот, кто носил плащ и держал в руках посох с устрашающим навершием. Янус развернулся, не торопясь, пошёл ему навстречу. — Отлично, мальчик, — начал путник с посохом. — Я не сомневался… Янус не дал ему договорить — его кулак впечатался в лицо говорившего. — Уф, медоеды, — прокомментировала рапирщица. — С чего такая злость, братец? — спросил воин, складывая руки на груди. — А ты не догадываешься? — Янус был по-настоящему возмущён. — Вы, блядь, просто сидели и смотрели! — Мы не могли вмешиваться. Но на то была причина, — спокойно ответил воин. — Какая? Только не пизди мне про правила, установленные Отцом! — резко бросил Янус. — Тебе известно, что лишь тот Моратан’зинот, кто собственноручно оборвал жизнь врага, может управлять его душой, — напомнила элегантная дама. — Теперь только ты волен решить её судьбу. Порой Янусу казалось, что Великий Отец никакой не благочестивый Пастырь, а просто амбициозный и упрямый тиран. Иоанн мог гордиться таким отцом. Воин вытянул руки и воссоздал проход обратно на Туру. — Иди же братец, — сказал седовласый Воин юному богу, — твоя супруга ждет тебя. Янус осмотрел прибывших. Воина звали Азраил — клинок света. Дева в красивом платье и узорчатой рапирой несла имя — Роден Пикула. — Тебе лучше поторопиться, — Третий путник с посохом, Шезму, — А то, Отец тебя по головке не погладит. Шезму выглядел странно в своём плотном плаще, но Янус знал, что тот только что вернулся из какого-то мира и уже искал дорогу в следующий. С какими целями — ведал лишь Создатель. — По себе знаешь? — колко подметил Янус. — Не спорь ребенок, — позвала его четвертая из группы. — Серена и так натерпелась. Не подводи мою сестренку, пожалуйста. Дама в элегантных одеяниях, в красноватом фраке, вышитым на заказ, могла показаться добрейшим существом во вселенной. Однако суть её заключалось в абсолютном разрушении. Имя ей было — Вельзевул. Янус без лишних раздумий пошёл к порталу. Но остановился и посмотрел на путников. Янус сделал шаг к порталу, но вдруг остановился и посмотрел на них. — Может, пойдём вместе? — предложил он. — Уверен, Серена будет рада вас видеть. — Да, будет, — мягко улыбнулась Вельзевул. — Но вот ваш «всемудрый и всеправящий» воин Огня наверняка будет, как минимум, возмущён присутствием «мерзких созданий». Она высказывалась довольно остро, но при этом ей удавалось как-то сохранять свою элегантность и прямую осанку. — Иди, — сказала Роден Пикула, — не переживай за нас. К аду нам не привыкать. — Я надеюсь, что мы скоро встретимся, — проговорил Янус печальным тоном и ушёл в портал. Великие разрушители постояли, осматривая поле боя. Эманации гибели Тартуса привлекли местных монстров. Уже орды чудищ разных мастей стремилось занять прибежище убитого тюремщика. — Ну что, — позвала всех Роден Пикула, — вновь за работу? Они переглянулись между собой. Резня для них с самого рождения была нормой. Через час начнется побоище и орды демонов устремиться прочь от этого места, а таинственные существа с косами в руках и черными крыльями за спиной разлетятся в разные стороны по своим дела. … Богиня сидела на песке перед порталом. Её дети не знали, каким образом она могла сейчас пребывать с ними, но и не хотели спрашивать. Главное — Мать-Вода была рядом. Иппоталия огляделась, с грустью осознавая, что её вторая дочь, Ларисса, отсутствует в этот счастливый момент. Однако, уловив мысли дочери, богиня улыбнулась: Ларисса не могла быть здесь по весьма веской причине. К богине подлетел дрон-Ария, высветив перед её взором трёхмерное рабочее окно с отчётом о проделанной работе. Потомки не смели даже думать о том, чтобы заглянуть в данные — они, вместе с Праматерью, ждали возвращения её божественного супруга. Наконец, Янус Благословенный вышел из темного портала. Проход тут же закрылся за ним, и весь род Таласиос Эфимония — от родоначальницы до последнего ребёнка — с радостью встретил его улыбками. На миг за спиной Януса проступила форма Косы, из лезвия которой тёмным сгустком вырвалась душа. Она устремилась к повисшей в воздухе печати, заставив её сиять. Из символа вырвался луч, озарив Кассиопею. В этот момент чайки разразились радостными криками. Серена встала и, повернувшись к печати, уже хотела поклониться союзнице, но Янус остановил её. Вокруг было множество свидетелей: потомки, стражницы, слуги, жрицы. Их вопросы о столь необычном поведении богини были бы неизбежны. — Трим литаэ — Литаэ мо, агель мортен, — вновь в воздухе прозвучал четкий женский голос. — Нат маэр, кос тла ханли. Мирва ён тормис онму. Дидидит каа. Как и говорил Янус явно говорила очень самодовольная женщина. Язык был непонятен, но тон явно выдавал уверенную в себе личность. — Лакра мас, литаэ кольят ивит, — продолжил женский голос и те кто должен был погибнуть почувствовали на себе чей-то взгляд, не угрожающий, но все равно было не приятно. — Трин домес, Котомель. — голос смягчился и был уже не таким острым для уха. — Мак’та вуа, рим кирим, — я уважением говорил собеседнице Янус, обнимая супругу. Мать-Вода кивала мужу понимая каждое слово и одобряя его. — Наэла нмэ каитрис. Игли бик’ту сомрал Моратан’зинот? Разговор двух божественных сущностей был похож скорее на беседу старых знакомых нежели на контакт иных миров. Хотя лишь Серена и Янус знали эту союзницу очень хорошо нежели другие боги. И им очень повезло что эта тайная личность очень симпатизировала хотя бы двум детям Триединого. — Лим’нос вик Грейсфил, Но моэ го, — четко проговорила незнакомка. Янус хмыкнул. — Чтож, учту, — внезапно Янус заговорил на понятном для смертных языке. — Скажешь чего напоследок. Незнакомка ненадолго замолчала. — Когда у вас всё наладиться я буду ждать что вы пригласите меня на чай, дети, — также внезапно заговорила незнакомка. — А пока что я ухожу восвояси. Печать засияла ещё раз и в мир вылетело красивое огромное перо. Пролетев над головой Серены, оно вспыхнуло красивым пламенем, и звёздная крошка осыпала фигуру богини, позволяя той также хотя бы на один день забыть о правиле Триединого. — Надеюсь, что ты восстановишься мальчик. А пока отдыхайте. Скоро в вашем мире начнется великая битва, — предупредила незнакомка. Печать рассыпалась. Некоторым даже жаль стало что собеседница наверняка исчезла навсегда но похоже так будет правильнее. Не следует мирам с разными фундаментальными законами сталкиваться друг с другом. Иппоталия посмотрела на богиню. Великая Вода осмотрела свои руки, которые были уже не прозрачные. Царица решилась сделать шаг и аккуратно потянула руки. Богиня сама не смогла удержаться, прижалась к дочери и крепко обняла. Затем взяла в свои объятья Антиопу и Кассиопею. И не было пределу счастью. Серениты смотрели на них и одновременно радовались и тревожились. Было очень волнительно видеть богов во плоти. — И снова ты нарушаешь законы, наложенные Создателем, — раздался добрый, но исполненный укоризны голос старца. Янус повернул голову и увидел Его Святейшество. Старик смотрел на юного бога, словно на любимое, но упрямое дитя, которое опять нашкодило. Однако Янус не был рад визиту монаха Триединого. Он тут же встал между ним и Сереной с детьми, преграждая путь. — Нахрен приперся? — резко спросил он, не скрывая раздражения. Дочери богини испуганно переглянулись, ожидая возможного наказания. Но сама Серена лишь улыбнулась — она уже предугадала реакцию своего любимого. Его Святейшество, не обращая внимания на грубость, протянул несколько листов бумаги. На них был напечатан текст будущей речи. Янус нехотя взял их и начал читать. — Всё ли в порядке, матушка? — тревожно спросила Иппоталия у Великой Воды. — Мой супруг явил себя миру, — ответила богиня, и в её голосе звучала трепетная гордость. — Люди потребуют объяснений. У Януса прокосило глаза от прочитанного, супруга всем своим естеством чувствовала, как её любимый недоволен. — Люди потребуют ответов, — мягким тоном проговорил Его Святейшество, — но не на все мы сможет ответить. — А на кой хрен вы тогда нужны? — не глядя на старца спросил Янус. — Чтобы нести слово Создателя и оберегать его детей от непоправимых поступков, — спокойно пояснил монах. — Думаешь, твои действия никак не отразятся на супруге? Янус резко вскинул голову, его взгляд пронзил старца. — Ты на что намекаешь? — спросил он злобно. — «Мир менять руками людей», — напомнил священнослужитель. — Нельзя просто так вмешиваться в дела смертных, дитя моё… — Не смей меня так называть, — голос Януса стал ледяным. — Отец строг, но справедлив, — неумолимо продолжал Его Святейшество. — Его законы защищают всю Туру — и смертных, и богов. — «Защищают»? — Янус горько усмехнулся. — Думаешь, сейчас, когда один безумный психопат убивает людей пачками, его законы защищают нас? — он вспомнил Танатоса. — Думаешь, демоны, вторгающиеся сюда из Бездны, будут следовать каким-то эфемерным правилам, данным миру Великим? Он отошел в сторону и указал рукой на счастливых богиню и её потомков. — Сейчас здесь происходит не более чем воссоединение семьи, — твердо сказал Янус. — А вот это… — он поднял исписанные листы, — дерьмо собачье! — Ты, похоже, недоволен предложенным ответом, — предположил монах. — Скажи, как нам всё исправить? Янус замолчал. Он понимал, что если даст совет, сработает правило Отца, и его вышвырнут обратно в обитель. Он медленно поднял ладонь и показал Святейшеству средний палец. — Вот это и передай, — тихо, но с явной яростью проговорил он. — Этой лицемерной драконьей твари. — Янус перелистнул несколько страниц. — Две тысячи лет молчания, и это ваш ответ? Да вы просто заткнулись и сдали Корвина, чтобы угодить Красному. А теперь, когда вам это выгодно, вы начнете пиздеть и сбросите всех собак на Иоанна? Великолепный, блядь, план. Просто охуенный. И надёжный, сука, как… — Этот текст писал я, — раздался внезапно новый голос. Янус вздрогнул. Человек в светлых доспехах, лицо которого скрывала маска, шагнул вперед. Засаламель. — И уж лучше так, Ян, — продолжил он. — Иначе придется платить перерождением. Но во втором случае последствия будут плачевны. Янус в изумлении покачал головой. — Не верю, что это ты мог написать, — прошептал он. — Ты хоть знаешь, какая бредятина тут написана? — Эта «бредятина» — мягкое объяснение того, что произошло с Черным, — спокойно ответил Засаламель. — И того, как его наследник принял нелёгкое бремя. — Хватит, — резко оборвал Янус. — Занимайтесь тем, чем занимались. А я ухожу. — Ян, — окликнул его Засаламель и положил руку на плечо. — Я понимаю, что эти слова оскорбительны. Но народ и так на грани. Еще немного — и начнётся новая мировая война. Нам нужно другое. — Дать людям надежду, — вздохнул Янус, понимая, куда клонит собеседник. — Хорошо, что ты это осознаешь, дитя, — мягко сказал Его Святейшество. — Я клянусь: когда всё закончится, мы расскажем людям, какие муки ты перенёс. — Дело не во мне, — Янус посмотрел на него с мрачной усталостью. — А в моих родных. Священнослужитель горько вздохнул. Все старшие монахи знали, какой ад прошёл этот мальчик, прежде чем стать богом и после этого. Янус развернулся и пошёл к выходу из ипподрома. — Опять ты меня оставляешь, — позвала юного бога Серена, появившись за его спиной из водного потока. — Мне нужно идти, — твёрдо ответил он. — Времени уже не осталось. Может быть, ещё успею. Серена хотела обнять супруга, но тот выставил руку, протестуя. — Не сейчас, — чуть дрожащим голосом проговорил Янус. — И, возможно, лучше будет, если мы… — Ты не смеешь мне отказывать, — улыбнулась богиня. — Ты и так покинул меня на два наших сезона. И снова хочешь уйти? — Ты знаешь, куда я отправлюсь, — ответил Янус, лицо его побледнело. — Если хочешь, можешь пойти со мной. Возможно, мне будет легче. Улыбка исчезла с её лица, когда речь зашла об истинной цели путешествия Януса. Все боги знали: в первом своём воплощении они были смертны, у каждого была семья, но родные умирали исключительно от старости. У Януса же всё было иначе — куда трагичнее. Засаламель подошел и вытянул руки, формируя зеркало перехода в то место куда никто и не подумает идти. — Давай лучше вместе почтим их память, — предложил человек в маске. — Тем более, ты единственный, кто их помнит. — Не единственный, — отрезал Янус, поднимая взгляд к небу. Кто-то ещё знал об этом кошмаре, но никто не мог по-настоящему понять, что чувствует юный бог. … Где-то в лесах между Блакорией и Рудлогом, на небольшой поляне, освещаемой мягким светом, стояло несколько могил. Здесь была захоронена целая семья — за исключением одного сына, ставшего богом смерти. Это место было невозможно найти. Даже с технологиями спутникового наблюдения отыскать поляну было бы крайне сложно — Янус позаботился о том, чтобы никто посторонний не потревожил покой этого места. Приёмник Корвина вышел из зеркала перехода и шагнул вперёд, к каменным постаментам. За ним последовали Его Святейшество и Засаламель, а чуть позже — богиня с дочерьми. Иппоталия оценила красоту и безмятежность этого места, но когда её взгляд упал на надгробия, сердце болезненно сжалось. Из вспышки в руке Януса появилось несколько роз. Он медленно прошёлся вдоль могил, кладя по одному цветку на каждую. У последней его ноги подкосились. Когда он закончил, вперёд выступил священник и начал молитву. Янус старался не обращать на него внимания. Несмотря на своё отношение к монахам Триединого, он относился к ним с уважением — как и его предшественник, хотя и испытывал множество претензий. Но одно он не мог простить: обстоятельства смерти Корвина и тот кошмар, что последовал за этим. Однако во всём этом не было ни вины Красного, решившего покорить мир, ни Танатоса, жаждавшего его уничтожения. Янус винил Великого Отца — того, кто не смог спасти своего последнего живого сына, чью жизнь сам же и разрушил. И ведь всё же хватило смелости и рассказать богам Туры обо всём что произошло. Богиня подошла сзади и обняла юного супруга. Янус, казалось, не реагировал. Он не ненавидел её, просто ещё не мог открыть сердце и выпустить всю свою боль. Бездна научила его многому. Спасибо за это Великому Папаше. Они простояли в этом месте около часа. Дочери богини вместе со священником молились об упокоении тех, кто лежал в могилах. Антиопа время от времени бросала взгляды на самую маленькую могилку. Она была меньше всех остальных — напоминание о том, какой малютка покоится под этим камнем. Там не было тел. Фанатики позаботились о том, чтобы избавиться от плоти и костей. Остались лишь камни, как последний след счастливой и дружной семьи, уничтоженной жестоким, бесчеловечным образом. Когда все вернулись на Маль-Серену, Его Святейшество отправился в Рудлог и, с молчаливого одобрения приёмника Корвина, продолжил готовить речь о печальном откровении. Засаламель направился по своим делам на материк. Янус вышел к берегу моря, глядя на горизонт. Солнце клонилось к закату. Позади него стояли праматерь с дочерьми. Юный бог заранее соткал завесу маскировки, чтобы люди не обращали на них внимания. Однако слуги уже разнесли весть о том, как бог смерти спустился с небес, чтобы спасти дочерей своей супруги и позволить богине провести время с потомками без риска расплаты. Серена чувствовала радость своего народа, но вместе с этим росло и беспокойство. Вся Тура ощущала, что потеряла кого-то очень близкого. Особенно беспокойно было в Блакории: люди стекались в храмы, ища ответы. Вероятно, они уже знали истину, но не могли принять её. Янус сидел на песке, скрестив ноги, чуть сгорбившись и куря табак из трубки. Иппоталия решилась подойти к супругу богини Серена радовалась, что дочь не боялась Тёмного Наследника Чёрного Жреца. Царица опустилась рядом, наслаждаясь видом спокойного океана и чистого закатного неба. — Мы построим тебе храм, если ты захочешь, — начала она, нежно поглаживая юного бога по плечу. — Будем молиться тебе каждый день, Великий. Если тебе нужно… — Всё не так просто, девочка, — мягко прервал её Янус. — Если бы всё было так легко, мне бы уже давно воздвигли храмы. Но… всё сложнее, чем кажется. — Можно спросить? — нерешительно произнесла Иппоталия. — Почему ты был так груб со Святым Отцом? Янус дёрнул рукой, призывая один из листов откровений, и протянул его царице. — Нет… — Талия замотала головой, отводя взгляд. — Я не смею. — Всё хорошо, — успокоил её Янус. — Эта страница «безопасна». Талия вновь превозмогая страх перед неизведанным взяла в руки страницу. «В давние времена, в отдалении от мирской суеты, жила большая дружная семья. Отец и мать, а с ними — множество сыновей и дочерей. Не у всех детей было кровное родство, но все были преданы друг другу и любили друг друга. Отец воспитывал из мальчиков достойных мужей, мать заботилась о том, чтобы дочери стали достойными женами». «И среди детей жил один мальчик. С самого рождения его глаза видели дальше горизонта. Уже через несколько недель он начинал говорить, а через год изучал науки и восхищался искусством. Он был умен не по годам и силен духом. Рос в достатке и счастье, окруженный заботой своих родителей, братьев и сестер, которых любил больше всего на свете». «Но случилось несчастье — его родные погибли, а сам он был принесен в жертву. Чтобы спасти последнего потомка своего погибшего сына, Великий Пастырь проявил милость и вырвал мальчика из лап смерти. Сам Триединый начал учить юное дитя, сам вырастил его и сделал новым богом…» — Ну не суки ли, а? — выругался Янус, будто предугадав, на каком моменте остановилась Талия. — Лицемеры. Две тысячи лет молчали в тряпочку — «Красный запретил». А потом, когда поняли, что миру кранты, начали пиздеть о великой жертве. Юный бог тяжело выдохнул облако дыма,опершись локтями на колени — Мы собирались поехать в город, — тихо продолжил Янус, — это была просто поездка по магазинам. А потом нас окружили. Они появились из неоткуда. Папа с братьями пытались бороться, но тех подонков было слишком много. Последнее что я помню это крик матери и потом меня вырубили. Очнулся я уже в клетке. И первое, что увидел… — Янус замолчал на мгновение, его голос звучал глухо, как будто он говорил откуда-то издалека. — Это была моя мать. И мои сестры. Их насиловали у нас на глазах. Даже Лизу не пощадили… А ей было только четыре годика! Иппоталия не могла подобрать слов после услышанного. Она судорожно вздохнула, а ее руки, которые гладили Януса по голове, слегка задрожали. — Отца с братьями пытали, заставили смотреть как страдают женщины. Им отрезали плоть кусками. А я только и мог что сидеть в клетке и наблюдать за всем этим ужасом. Моя семья погибала в мучениях а тела потом отдали на съедение свиньям. Прочие останки пустили по ветру, — продолжал рассказывать Янус о пережитых ужасах. — Зачем они так поступили? — превозмогая шок спросила царица. — Фанатики, — ответил юный бог ровным тоном. — Непонятно кому и чему молились, — Янус снова выдохнул облако дыма. — После того как мою семью убили пытали и меня. Насиловали, а потом исцеляли. И так по нескольку раз. Это продолжалось два года или больше. Я время на тот момент не считал, — Иппоталия старалась слушать хоть и история была невыносимой. Её дети сидели рядом с богиней и также слышали рассказ. — Свой последний день я помню очень четко. Мне принесли сердце и заставили съесть. — Сердце? — услышала Антиопа. — Сердце моего первопредка, — Янус сделал паузу. — И не спрашивай, как оно оказалось у этих ублюдков. Талия крепче сжала его руку. — А потом меня отвели к алтарю. Когда я увидел ритуальный кинжал, я сразу всё понял. Я не плакал. Просто надеялся, что через минуту окажусь в объятиях своих родных. А потом этот старший… — Янус замолчал, опуская взгляд. — Вонзил лезвие мне в горло. Он провел пальцем по шраму на шее. — И вот… я оказался… даже не знаю, где. Всё, что помню, — этот сраный голос: «Гордись, ибо тебе оказана честь». Последние слова он произнес с наигранной интонацией, пародируя чужой голос. — Я не понимал, что происходит. Я плакал. Я умолял эту огромную драконью морду вернуть меня назад. Меня пытали, а этот старый пердун пиздел мне о каком-то предназначении! А потом… он просто швырнул меня в самую глубь Бездны. Янус сжал кулак так сильно, что его трубка треснула. Он молчал, не в силах продолжать. Талия осторожно обняла его, но Янус не реагировал. Он просто сидел, глядя перед собой, с лицом, застывшим в каменной маске. — Знаешь, что самое ублюдское в этой ситуации? — неожиданно продолжил он. — Этот пердун заставляет всех делать вид, будто ничего не было. Конечно, он великий, спору нет… но он заставил меня играть роль его сыночка. Будто он не… Янус вновь замолк, схватил волосы руками сдерживая порывы гнева. — Бедный, — тихо прошептала царица, — бедный мой. Какой же ты несчастный. Богиня сама присела с другой стороны и также прижалась к мужу, в попытке хоть как-то утихомирить боль. И что нынешний что предыдущий Жрец, оба держали свою боль в себе. Она уже упустила так одного супруга, и была намучена опытом. Если бы она была более чуткой, если бы она не отдавала себя Красному… ничего бы не произошло. Ни горя, ни измены. — Прости, — выдохнул Янус. — Просто невозможно уже держать всё это. — Ты бы мог рассказать моей матери обо всем, — жалобно высказалась Иппоталия. — Я и рассказал, — тихо ответил Янус, прижимаясь к супруге. — Просто не хотел, чтобы вся эта боль обрушилась на неё. — Поэтому ты использовал моих девочек? — с мягкой улыбкой спросила Серена. — Я не это имел в виду… — Янус хотел было возмутиться, но осёкся. — Я знаю, — прошептала богиня, нежно касаясь его щеки. — И понимаю, что одной меня недостаточно, чтобы залечить все твои раны. — Но я знаю, что ты всегда поможешь, — Янус коснулся её лица, заглядывая в глубокие, как океан, глаза. — Просто мне нужно было выговориться… не только тебе. Серена провела рукой по его тёмным волосам, а затем прижалась лбом к его лбу. Их дыхания смешались, а вокруг них словно возникла тёплая, невидимая завеса уединения. Дочери Матери-Воды смотрели на них с радостью, видя, как два первоэлемента, столь могущественные и непостижимые для смертных, проявляют чистую, искреннюю любовь. Боги и дочери воды прошлись по тихому берегу, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным вместе. Остальные боги тоже могли бы спуститься в этот момент, но предпочли заняться более важными делами. — А как же так получилось, что твоя стихия умирает? — логично спросила Антиопа. — А это. Просто, когда я нашел выход из Бездны то наткнулся на Красного. И произошло недоразумение, — Янус вздохнул. — Какое недоразумение? — нахмурилась Талия. — Красный, пытаясь подчинить себе ещё одну стихию, разорвал суть Януса на две части, — монотонно ответила дрон-Ария. — Тело и сердце. — Так значит в бедах мира виновен Красный? — жестко отрезала Кассиопея. Её мать серьёзно посмотрела на неё, а затем мягко погладила дочь по голове. — Вечный воин уже понес свое наказание, — ответил Янус. — Ты защищаешь своего соперника? — удивленно спросила Иппоталия. — Нет, — ответила царице Серена. — Он защищает своего отца. — Янус осуждающе посмотрел на супругу. — Того, кто в смертном воплощении своем дал мальчику жизнь. Юный бог вновь закурил табак в трубке, смиренно выдыхая ароматный дым. — Пожалуй надо вернуться, — сказал Янус. — Мы очень рискуем. — Это ты сейчас говоришь о риске? — весело подметила богиня. — Я не об опасности. Просто чем больше мы проведем время здесь, тем сильнее захочется остаться, — уточнил супруг. — Но ведь можно еще немножко? — спросила Талия нежно. — До полуночи, — улыбчиво ответил Янус. — Только не отходи от меня, — попросила Серена. — Мне так больно без тебя. — Скоро ты не будешь одинока, — проговорил Янус, вспоминая что его сезон подходит к концу. Он не жалел о том, что пожертвовал своим временем на спасение детей возлюбленной и брата, но корил себя за то, что посмел оставить Серену в одиночестве. — Я хочу побыть с тобой, — настойчиво продолжила богиня. — Пожалуйста не убегай от меня. — Я буду здесь столько времени сколько нам осталось, — ответил Янус, не обнадеживая ей. На миг богиня и дочери увидели, как на лице юного бога проступают трещины. — Что всё плохо? — спросил он, заметив из взгляды. Богиня потянулась к лицу возлюбленного. Она сейчас желала напоить силой своего доблестного супруга что рискнул все ради спасения её потомков. — Сообщение от «Шелк», — прозвучал голос ИИ Арии. — Миссия завершена. — Хорошо, — проговорил Янус роботу. — Дай мне отчет о последних проведенных операциях. — ИИ не ответила. Дрон завис в воздухе. — Ария? — обеспокоенно позвал Янус свою ассистентку. — Ну хотя бы сейчас не думай о работе, воронёнок мой, — мягко уговаривала его Серена, обнимая за плечи. Дочери Матери-Воды улыбнулись прозвищу, но Янус вдруг замер. — Серена, — его голос вдруг стал серьёзным. — Я ведь ничего не пропустил? — Господин, — позвала его Ария. Янус остро посмотрел на дрона. — Профессор, — поправила себя ИИ, — лучше наслаждайтесь отдыхом. — Открыть браузер, живо, — приказал Янус ассистентке, но даже так дрон продолжил лететь на одном месте. Внезапно в далеке поднялся небольшой столб огня. Огонь вылетел потоком из храма Триединого. — Что случилось? — спросил он, сначала серьезно посмотрев на богиню, а затем на дрона. — Милый, — позвала его Серена. — Целитель разберётся с этой неприятностью. Янус широко раскрыл глаза. Божественные способности на данный момент были для него закрытый, как и говорил его святейшество для безопасности мира. Как только перед приемником Корвина проявилось трехмерное окно интернет-браузера он сразу напечатал слово «Инландер» и то, что показал результат поиска заставило некоторых остолбенеть от поступка короля Луциуса. … Янус медленно приближался к храму Триединого. Он решил добраться пешком, надеясь, что прогулка поможет ему успокоиться. И был отчасти прав. Серена, не теряя времени, перенесла себя и дочерей в храм своего создателя. Талия первой заметила Гюнтера и Ирину, сидевших на лавочке. Бывшая королева Рудлога крепко придерживала рядом с собой Ингу. Недалеко от них ассасины выглядели не лучшим образом: Хенрик устало закрыл лицо рукой, а Тадаши сидел прямо на голом полу, всё ещё пытаясь осознать поступок Луциуса. У выхода из помещения в главный зал стояли две сестры Рудлог — Ангелина и Василина. Они молча наблюдали, как их младший брат в гневе обрушивал протезированную руку на колонну зала. Янус, едва перешагнув порог храма, мгновенно перенёсся к собравшимся. Однако лишь Гюнтер и Василина едва заметно отреагировали на его появление — шок оказался слишком велик, чтобы удивляться чему-то ещё. Юный бог не стал медлить и направился в главный зал посмотреть, что делает Эдвард. Серена встала рядом с ним и тяжело выдохнула, словно обеспокоенная мать. Посреди зала осталась лишь Роза Аркана, которая пыталась успокоить возлюбленного. — Мы оплатим весь ущерб, который он нанесёт, — сдержанно произнесла Василина. — У него отходняк после применения Красного активатора, — пояснил Хенрик. — А, тогда понятно, — Янус устало закрыл глаза и начал массировать переносицу. — Может, стоит его успокоить? — тревожно спросила Антиопа. — Пусть лучше он отхуярит колонну, чем кого-нибудь из нас, — отозвался Янус, тяжело вздохнув. В зале Эдвард продолжал бить стальным кулаком по каменной опоре. Позади него стояла Роза, зорко следя за тем, чтобы в пылу ярости он не причинил себе вреда. — Да, милый, то, что произошло… э-это ужасная драма, это пиздец, — говорила она, подбирая слова. — То, что этот гондон совершил, это даже не предательство, это… это просто последний пиздец, — зло добавила она, имея в виду Луциуса. — Ничего-ничего, справимся с этой катастрофой воистину планетарного масштаба. Эдвард не ответил, но его удары постепенно теряли силу. Возможно, он просто выдохся. А может, осознал, что в бешенстве проблему не решить. Наконец он выпрямился и, стиснув зубы, с глухим стуком опустил руку. — Небольшая справка, — бросил он в зал. — Вчера дети Инлия должны были умереть. Два белых короля и три дочери Синей, рождённые от семени Белого Целителя. И вот сейчас, когда опасность миновала, этот гондон осознаёт, что он творит?! В его голосе слышалась не просто злость — отчаяние. Словно все его труды пошли прахом. И трудно было с ним не согласиться. Тем временем новостные порталы уже заполнились громкими заголовками. По всей сети разносилась шокирующая новость: «Спасение королевских семей! Признание его величества Луциуса! Шокирующие подробности спасения потомков Целителя героем Инляндии — Эдвардом Гёттенхольдом!» И те, кто был в курсе всех событий знали — за этими заголовками скрывалась катастрофа.