Селенис. Нейролитовое сердце

Лукум сжимал в руках резной бокал, стараясь не показывать своих эмоций, но в в груди все сильнее нарастало глухое раздражение: еще один безнадежно испорченный вечер! С тех пор, как Тир бесцеремонно обосновался в одной из многочисленных комнат роскошных апартаментов Эваниуса, все покатилось к Вихрям. Не было больше увлекательных теологических бесед — искатель портил все бесконечными сальными анекдотами и байками про Пустошь. А Эван… Он смеялся. И выспрашивал подробности. — О, смотри!.. Смотри, как он его, а?! — в очередной раз заорал Тир, хлопнув себя по колену. — Вот ведь правду говорят: психи эти упыри! Все до единого! — Как бы странно это не звучало, для слайдеров психопатия является нормой, — рассеянно кивнул Эван. — Но ведь они другие. Не люди, но и не бездушные биомашины… Потому и назвали себя в честь Джона Слайдера: сами не понимают, кто они. Лукум исподлобья взглянул на большой настенный нейроэкран: на портале SliderDuellum шла прямая трансляция с одного из многочисленных рингов Цитадели, доступная гражданам с именем от семи букв и более — зрелище для развращенной лунными развлечениями элиты. Одетый в одну лишь весьма условную «юбку» и сандалии древнего гладиатора слайдер с длинной серой косой изящно подпрыгнул, изогнулся, играя искрящимися мускулами, задумав ударить соперника ногой по лицу … Но тот перехватил, сделал какое-то резкое движение, и красивый упырь с размаху впечатался спиной в хрустальную россыпь кристаллов, что покрывала пол. Сверкающие в лучах софитов острые камни в очередной раз окрасила алая кровь, и зрительный зал взорвался истошным воплем: «Добивай!» — Давай!.. — заорал Тир, вскочил и сжал кулаки, — Я ж на тебя столько нейрухи поставил, упырь! Поверженный слайдер ловко увернулся от финального удара ногой, что преломает ребра, камеры выхватили его перепачканные кровью белоснежные брейды, сверкающие бриллиантовыми зажимами … — Это только двенадцатый раунд, — снисходительно отозвался Эваниус. — Можно сказать, разминаются. Рефери что-то кричал и махал руками, слайдер с белоснежными волосами вскочил на ноги. С его красиво искрящей молнией спины опадали острые окровавленные хрусталики, и благодаря безумной регенерации на молочно-бледной коже не оставалось и следа. — Зачем они это делают? — не удержался Лукум. — Зачем упырям все эти знания древних боевых искусств и бесконечные тренировки? Ведь у них — непревзойденное оружие, говорят, Нейролитовая Сотня на своих бронемашинах за пару суток может сравнять с землей целый анклав! — Говорят, в Пустоши кошек доя́т. Доить пошли, ни одной не нашли! — с видом знатока отозвался Тир. — Это ж упыри, они только и делают, что меряются: кто сильнее, у кого хер длиннее, нейрокар дороже и рабы краше… Кстати, за такого смазливого мальчишку, как ты, слайдеры штук пятьсот отвалят на аукционе! — Себя выстави! — огрызнулся Лукум, глянул на Эвана и негромко буркнул: — Все, пойду я. — Иди, мой хороший, — вздохнул Эваниус и грустно потупил темные глаза. — Только не пропадай надолго, ладно? Горничная провожала по коридорам, хотя Лукум и сам уже прекрасно знал, куда идти. В груди разливалась жгумии ядом полыхала ревность — Эван предпочел остаться с этим наглым отморозком! Перед глазами пронеслись бесстыдные образы: Тир грубо хватает Предвестника за плечи, ухмыляется и вдавливает в кровать… — А я… А мне… Мне сюда надо, — нерешительно сказал Лукум, увидев дверь спальни Эвана. — Как пожелаете, — дежурно отозвалась девица в темно-серой униформе, поклонилась и заторопилась прочь. В спальне Эваниуса пахло его изысканным парфюмом, мягко сияли складки жемчужно-серого фиброшелкового белья на широкой кровати, в панорамное окно бесстыдно уставилась полная Луна. Лукум торопливо разделся и забрался под одеяло, рвано дыша. В мыслях был безумный хаос, сердце гулко билось, руки холодели — что, если Эван просто посмеется и выставит за дверь? Истинный знал одно: это он должен всегда быть с Предвестником, а не какой-то там Тир! И даже здесь, в постели... Минуты тянулись мучительной вечностью. Подозрение, что наглый искатель уже не раз побывал в этой самой мягкой кровати, скребло душу безжалостными когтями. Перед глазами вспыхивала одна и та же картина, что заставляла одновременно в ярости комкать ни в чем не повинную нежную простынь и замирать от ощущения тягостного волнения внизу живота: как грубые мозолистые лапы искателя тискают обнаженные плечи Предвестника до синяков, как ненавистный Тир ухмыляется, стискивая с его узких бедер неприлично дорогое белье… — Лукум?! — изумился Эван, замерев на пороге. — Я… я пришел, — твердо отозвался парнишка и храбро взглянул Предвестнику в лицо. — Ты ведь меня хочешь? Эваниус шумно выдохнул, отер покрывшийся бисеринками пота лоб и присел на край широкой кровати. — Я ведь обещал, хороший мой: никаких намеков на близость,— осторожно начал Эван. — Не буду кривить душой — ты очень красивый, но я слишком дорожу нашей дружбой, чтобы потерять тебя из-за этой моей… особенности. — Значит, ты теперь с Тиром, — горько усмехнулся парнишка, впившись в шелковое одеяло так, что побелели костяшки пальцев. — У меня с ним ничего не было, клянусь. Я… я должен тебе кое-в чем признаться, Лукум. Не знаю только, сможешь ли ты меня понять... — с тихой обреченной грустью ответил Эваниус и опустил голову. В мыслях лихорадочно билось только одно: не спугнуть этого распаленного наивной ревностью щенка с фанатично горящими глазами!..