ГНЕВ

Неоновый отблеск вывески круглосуточного караоке освещал тёмную комнату, пробиваясь сквозь жалюзи. По противоположной стене ползли решётчатые полосы каждый раз, как мимо проезжала редкая машина. В спальне было тихо и тепло, жар от радиатора заполнил всё пространство, делая его зернистым, податливым и оторванным от реальности. В самом тёмном углу комнаты, поверх нерасправленной постели спал полностью одетый человек. На прикроватной тумбе в пепельнице ещё дымил окурок. Бордовые стены делали всё вокруг теплее, добавляя уюта, хотя по стеклу барабанил дождь, и ветер раскачивал голые ветки деревьев. Беспокойный сон человека прервал громкий звонок: старый дисковый телефон трещал так громко, что, вероятно, разбудил и соседей. – Юн? – Альфа резко снял трубку, садясь на постели. Он пытался прийти в себя после непродолжительного сна, и наконец поднёс телефон к уху. – Эй, Юнги, ты там? – Да, слушаю, – на другом конце был Хосок, голос которого перебивал шум ливня. Альфа сделал вывод, что напарник звонит из автомата. – На перекрёстке у доков перестрелка. Поворот на Сансет, – послышалось шуршание: Хо, вероятно, искал мелочь. Альфа решил, что дежурство у друга не задалось. – Понял. Буду через двадцать минут, – когда в трубке послышались гудки, Юнги ещё пару минут просидел, уставившись в стену. Сколько он проспал, было не понятно, но, совершенно точно, недостаточно для ясности мышления. Ему снилось море, холодное и спокойное. Всё чаще парень задумывался о том, что быть смотрителем маяка не такая уж и плохая идея. На улице послышался звон разбитого стекла и грохот: вероятно, бармен после ночной смены швырнул мусор в железный бак, стоящий под окнами Мина. С мыслями о бесконечном круговороте вселенной альфа поднялся. Бледно-зелёная пластиковая трубка наконец-то вернулась на своё место, и он потянулся, широко зевая. Тело ломило ото сна в одежде, рубашка пропахла бензином и табаком, руки не до конца отмыты от машинного масла. Он подумал, что на выходных стоило бы наведаться в прачечную, если, конечно, не поставят дежурить. В коридоре было тихо. Темноту разбавлял приглушённый свет старых бра, висевших у входной двери, и тиканье часов, оставшихся от предыдущих жильцов. В это время года центральное отопление работало на полную катушку, поэтому воздух в квартире становился невыносимо сухим. Оказавшись напротив комнаты сына, он тихо приоткрыл дверь: лисёнок спал, обнимая подушку обеими руками; по стенам плыли разноцветные русалки, что были нарисованы на его новом прикроватном ночнике из супермаркета. Тогда Юнги казалось, что двенадцать долларов за пластиковую коробку – это совершенно идиотская идея. Но, наблюдая за безмятежным сном ребёнка, который улыбался даже сейчас, он подумал, что оно того стоило. Наскоро умывшись, уже чистя зубы, он прекрасно понимал, что в такое время никто в здравом уме не согласится присмотреть за малышом, а до похода в сад было ещё далеко. Глядя на своё отражение, он всего на мгновение позволил себе вернуться к мыслям о маяке и уединённой жизни, пока сирена скорой, проезжавшей мимо, не привела его в чувства. Облачившись в потёртую портупею, Юнги бритьё всё же отложил на завтра, собрал вещи сына в маленький рюкзак с черепашками ниндзя, надел куртку, ботинки и, завернув ещё спящего Ван Ю в пушистое одеяло, направился к двери. Утро выдалось дождливое и прохладное, если, конечно, это время позволительно было назвать утром. Завернув сына поплотнее в одеяло, альфа направился к машине, ощущая скованность в мышцах. – Папа? – Сонный голос послышался у уха, а одеяло заворочалось. – Да, солнышко? – Он остановился у задней двери, доставая ключи, пока резкий порыв ветра не заставил обернуться спиной, заслоняя сына. – Мы опять едем на задание? – Такое случалось не впервые, и каждый раз Ван Ю с радостью ездил на такие вот «задания», а Юн надеялся, что кто-то из сердобольных сослуживцев не накатает на него жалобу в службу опеки. – Да, будем заниматься расследованием, – парень извернулся, открыл дверь, после чего уложил малыша на заднее сиденье машины, в который раз отмечая, что её давно пора бы почистить. – А теперь спи. Ответа не последовало. Мин понял, что сын уснул так же быстро, как и проснулся. Стоило альфе оказаться в салоне, как окна тут же запотели, а по крыше начал барабанить мелкий дождь. Машина оживать отказывалась, двигатель жалобно рычал, не желая начинать новый день. Как бы выразился Хо: «Ничего удивительного, если брать в расчёт возраст машины и её пробег». – Ну давай же, только не сейчас, – он шумно выдохнул, прошептав настойчивую просьбу, прислонился лбом к рулю, прикрывая глаза, и тут его дёрнуло, послышался стук, а через пару секунд громкий рёв мотора. – Спасибо, – пройдясь ладонью по приборной панели, альфа тут же выкрутил печку на полную. Несмотря на то, что сам он, не любивший холод, за эти годы промёрз вместе с этим городом до основания, и что двигатель ещё не нагрелся, не мог позволить Ван Ю находиться в холоде больше, чем было необходимо. Пустынные улицы вовсю продувало Норд-Остом, моросящий мелкий дождь только усиливался. Юнги нестерпимо хотелось выпить свой утренний кофе и так же чертовски сильно хотелось покурить, но времени на это не было, а закурить в салоне при сыне он бы себе не позволил. Когда его старый форд тормознул у края сигнальной ленты, надежда на спокойное утро окончательно улетучилась, ведь журналисты, облачившись в разномастные дождевики, обступили его фигуру, стоило лишь покинуть натопленную машину. – Детектив Мин, скажите хотя бы пару слов, – репортёр Пак расталкивал народ, стараясь добраться до альфы первым. Как бы выразился его напарник: «Мелкий проныра и тут пытается без мыла влезть». – Будь другом, я не стал глушить, – знакомый офицер из нового набора стоял ближе всех. Мин отдал ему ключи, кивая на заднее сидение. Это не в первый раз, как Ван Ю оказывается посреди ночи на месте преступления, и несмотря на то, что его отец был гибридом, малыша в участке обожали даже те, кто ненавидел самого Юна. – Без комментариев, – на этот раз он обратился к Паку, поднимая ворот куртки. Ледяной ветер и назойливая сырость проникали в каждый шов, оставляя на коже неприятное липкое ощущение утреннего душа и бессонной ночи. – Что здесь? – Хо, стоявший над телом подростка явно из вида медведей, был уже в перчатках, потому парень поприветствовал его привычно: пожал предплечье вместо ладони. Что тут случилось, и так было примерно ясно, но спросить стоило. – Перестрелка. Скорее всего разборки банд, – для Юнги это было не ново: в этом районе часто была стрельба и поножовщина; парочка татуированных трупов никак не производила впечатление важного дела. Альфа кивнул и собирался пойти к Джуну, но Хосок его остановил, указывая на машину с распахнутым багажником. – Это ещё не всё. – Кому могла помешать эта малышка Бемби? – Задумчиво проговорил Мин, глядя в открытый багажник. Он ожидал увидеть что-то привычное для таких ситуаций: мешок с наркотиками, оружейный арсенал или хотя-бы сумки, набитые деньгами. Но вместо этого на полу лежало тело девочки. На вид ей было лет четырнадцать. На голове выделялись оленьи ушки, создавая странный контраст с ужасными деталями: связанные руки и ноги, а на бледной шее явные следы удушения. – И до чего же ты циничный тип, дружище, – хмыкнул Хо, отмечая на губах напарника лёгкую, почти невесомую ухмылку. В его голосе не звучало осуждения, лишь усталая ирония. Сокол уже давно привык к странному чувству юмора Мина, но всё равно не мог постичь, как можно шутить в такие моменты. Особенно с учётом того, что сам Юнги, вопреки своему резкому характеру, был отцом. – Личность установили? – спросил Мин, прикрываясь от мороси воротником. Он понимал, что смерть подростка не останется незамеченной. Пресса поднимет шум, общественность возмутится, а шеф вцепится ему в горло, доказывая, что выродок вроде него только усугубляет репутацию отдела. Мин не спорил. В чём-то капитан был прав. Да и сам он считал шефа неплохим мужиком, хоть тот и оставался заложником бюрократии и уставных норм, с которыми ничего нельзя было поделать. – Пробьём пальчики по базе, – отозвался Чон, встряхивая головой, чтобы морось не забралась за ворот пальто. – Скорее всего, наркоманка какая-нибудь, – он вытащил из кармана пачку антиникотиновой жвачки, быстро закинул одну пластинку в рот и оглянулся на тело. – Не похоже, – Мин снова посмотрел на девочку. Что-то в этой картине не давало ему покоя. Всё выглядело слишком… странно. Как будто надвигающийся пиздец уже стоял за углом, но ещё не показал своего лица. – Посмотри на её одежду. Чистая белая футболка, новые джинсы, кеды. Выглядит, как обычная школьница, но одета явно не по погоде. Хосок прищурился, рассматривая тело. Девочка действительно выглядела странно умиротворённой: светлые волосы аккуратно разметались вокруг головы, веки были прикрыты, как будто она просто заснула. Только губы, давно посиневшие, выбивались из этой картины. – Непонятно только, зачем её душить, а потом ещё и стрелять, – продолжил Мин, кивнув на тело. Хосок проследил за его взглядом. На шее, руке и туловище девочки виднелись следы удушения и несколько пулевых ранений. – Действительно непонятно, – раздался голос за спиной. Парни обернулись: сзади стоял патологоанатом, поправляя сползшие на переносицу очки и снимая латексные перчатки. На его лице читалась озадаченность. – Думаю, это случайные пули, – продолжил он, зевая и натягивая капюшон, под которым мелькнули медвежьи уши. – Они попали по багажнику. Но точнее смогу сказать только после вскрытия, – Джун взял зонт и направился к изрешечённому кадиллаку. – Смею предположить, что эти господа хозяевами машины не являются. Впрочем, это уже вам решать. Завтра к обеду подготовлю отчёт. Мин кивнул и указал на вырванную с корнем приборную панель. Очевидно, машина действительно была угнана, а тело подростка грозило стать очередным висяком. Они обменялись рукопожатием с Кимом, мысленно соглашаясь: гороскопы не врут – этот день начинался отвратительно. К половине шестого дождь наконец прекратился. Место преступления было полностью осмотрено и очищено. Юнги знал, что опрос свидетелей, скорее всего, окажется бесполезным, но всё же они с Хо отправились собирать информацию. Даже слабая надежда на зацепку была лучше полного бездействия. Небо к этому времени затянулось тяжёлыми облаками, а ветер усилился, предвещая шторм. Верхушки декоративных деревьев у ближайшего офиса сгибались под его порывами, как будто пытаясь вырваться из земли. Альфа задумался, что и сам не раз бывал вот таким вот деревцем, которое швыряет из стороны в сторону с самого рождения. – Слушай, поехали уже в участок. Чего мы тут торчим? – Хо кутался в осенний анорак, надетый под пальто, кивая в сторону репортёров. – Даже эти крысёныши начинают сворачиваться. И вправду, журналисты, которые уже больше часа маячили у своего фургона, теперь лениво попивали кофе из термосов, готовясь к отъезду. – Ладно, пошли, – бросил Юнги, запихивая руки в карманы старой куртки. Ему хотелось домой. Не просто хотелось, а нестерпимо. Была надежда лишь на короткую смену, и она ещё не умерла. Почти семь утра, давно рассвело, труповозка вывезла тело, место преступления очищено, улики собраны, фотографии сделаны. – Парни, заканчивайте тут, мы всё, – кивнул он патрульным и бросил взгляд на молодого журналиста Пака. На мгновение задержался, окинув взглядом его дутый пуховик, но тут же отвернулся и махнул одному из полицейских, направляясь к своей машине. – Я на своей. Встретимся там, – отозвался Хо. На секунду ему показалось, что Юнги собирается подойти к фургону K-News, но тот быстро отвёл взгляд, и Чон решил, что ему просто померещилось. Напарник наверняка думал о чём-то своём, бессмысленно уставившись в пустоту, как бывало часто. – Мне тут нужно произвести доставку, – Хо сперва не понял его, но когда патрульный отдал Юнги ключ, заметил на заднем сиденье большой розовый шар, напоминающий одеяло, а из него торчали два лисьих уха. – Детектив Мин, неужели вы сегодня тоже на задании? – Ван Ю, до этого сонный, тут же заулыбался, протягивая руки к своему крёстному. – Давай пять, малыш, а то весь промокнешь, как мы с твоим папой. – Папочка, ты что, заболеешь? – Хосок, потрепав ребёнка по макушке, поспешил ретироваться, жестами показывая Юнги, чтобы тот не забыл кофе, после чего Мин закрыл дверь заднего сидения. – Ты что, забыл? Папы не болеют, – Альфа уселся в тёплую машину, понимая, что ради этого стоило сжечь пару галлонов топлива. – Это же неправда, – Вон Ю уже вовсю проснулся и хихикал, точно зная, что в такое утро у него на завтрак будет самый большой розовый пончик во всей кофейне. – А ну, давай переодевайся, умный какой, – когда старый форд выезжал на автостраду, Мин отметил, что неоновые вывески давно не горят, и всё очарование ночи этого города проходит с рассветом, делая серые промышленные кварталы урбаническими кладбищами для многих душ. Юнги ожидаемо приехал вторым. Желание выпить кофе всё ещё гудело в его висках, а голова разрывалась от боли. После похода за пончиками, выслушивания лекции от воспитателя сына и бесконечных взглядов в новомодной кофейне, где продавали сладко-молочную бурду, которую почему-то обожал его друг, он наконец-то оказался на парковке у участка. Удивительный человек этот лейтенант Чон Хосок: мог запросто хлестать самогон прямо из горлышка, но нормальный кофе за завтраком для него был каким-то подвигом. – А цветочки для подружки забыл? – раздался язвительный голос дежурного, когда Мин, поздоровавшись, вошёл в участок. Не удостоив того ответа, Юнги молча поднялся на второй этаж. У дверей кабинета он столкнулся с Ритером – его коллегой, не скрывавшим враждебности. Этот тип всегда с ненавистью относился к гибридам, и политика начальства, разрешавшая работать таким, как Мин, только усугубляла ситуацию. Ритер встал ему поперёк дороги, сверкая взглядом, полным ехидства, и выжидал. – Уйди с дороги, Ритер, – коротко сказал Мин, готовый, если что, в очередной раз доказать, за что конкретно он получил эту работу. Юн уже настроился на драку, но в этот момент раздался голос капитана. – Разошлись! – голос Джо, с присущей ему властностью, прозвучал громко и уверенно. Капитан, солидный пятидесятилетний мужчина, невысокого роста, но с непререкаемым авторитетом, не стал разбираться, кому из них что не понравилось. Он ловко отвесил подзатыльник каждому, без лишних слов давая понять, что их неначавшийся разговор завершён. – Потом будете чаи гонять. Оба ко мне в кабинет, – сказал Джо, явно заканчивая с утренними разборками. Хосок, подоспевший в этот момент, не успел даже дотронуться до стакана с латте, как был сразу же вызван капитаном. Он качнул головой, показывая средний палец Ритеру, ставя свой стакан с кофе на рабочий стол. – Сэр, Ритер начал, Юнги просто... – Хосок, как обычно, хотел оправдаться, но, едва Джо поднял руку, тут же замолк, понимая, что не стоит провоцировать дополнительные проблемы. – Наплевать мне на ваши танцульки, – проговорил Джо с лёгким презрением, сев за стол и жестом пригласив их сесть напротив. Мин знал, что беседа будет долгой и утомительной, а он совершенно не был настроен на нудные разговоры. – Так что с делом в районе порта? – Работаем, капитан, – ответил Хосок, не теряя самообладания, в то время как Мин продолжал молча смотреть на стол. Всё утро в голове у него не укладывалось одно: что-то было не так. Он не мог точно понять, что именно, но его интуиция подсказывала, что им придётся вернуться на место преступления. – Мэр звонил. Угадайте, что он мне сказал и кого попросил снять с дела? – В этот раз гибрид усмехнулся, сложив руки на столе. Забавно было, что их обоих вызвали, а не только Юнги. С самого начала было ясно, что это дело слишком громкое для их пары. – И чего ты скалишься? – Продолжил он, не обращая внимания на недовольный взгляд капитана. – Я тактично намекнул ему, что инициатива привлечения гибридов – его собственная идея, и представьте, вам дали сорок восемь часов. Личность ребёнка установили? – Работаем, – вставил Хосок, но сразу получил гневный взгляд от капитана. – Да что ты заладил? Вы детективы центрального управления. Какого хрена ещё не отработали?! – Грубо воскликнул Джо, стуча ладонью по столу. Графин с водой звякнул, стаканы качнулись, но никто не двинулся. Вспыльчивый нрав их шефа был делом привычным. – Виноваты, сэр. Разрешите идти работать, – проговорил Юнги, всё ещё смотря в стол. Он подсчитал, что на деревянной поверхности перед ним не менее двадцати мелких сучков, но никак не мог решить, с чего начать поиски родителей погибшего оленёнка. Подняв взгляд на Джо, он наконец ответил за обоих, понимая, что молчание лишь разозлит начальство ещё больше. – Разрешаю, – буркнул Джо, покачнувшись в своём скрипучем кресле. Обстановка в кабинете была пропитана запахом табака и одеколона, словно сам капитан оставил на всём этом свой след. Огромные окна не спасали от душного, спёртого воздуха, который застаивался в комнате. Казалось, что каждый шкаф в этом кабинете пахнул Джо, и даже бумага, на которой они писали рапорты, хранила в себе его присутствие. Юнги кивнул, и оба детектива покинули комнату. Кофе давно остыл, но проверить это не удалось: на столе не оказалось ни одного стакана. – Вот падла, Ритер, – пробормотал Хосок. Казалось, он был более недоволен, чем сам Юнги. Халявный кофе, который так заманчиво появился перед ним, исчез так же быстро, помахав ручкой на прощание. Сокол, было, решил, что это был кто-то другой, но кому, кроме Ритера, понадобилось лазить по чужому столу, было не понятно. – Что с девчонкой? – Голос Юнги звучал спокойно, когда он снял куртку, оставаясь в футболке, поверх которой была рубашка. Портупею оставил на месте: не любил возиться с ней каждый раз. Их с Хо столы стояли друг напротив друга прямо рядом с закутком кухни. Над головой мерцали флуоресцентные лампы, разливая холодный свет, из-за которого даже жарким летом казалось, что здесь всегда зима. Старый, затёртый до дыр линолеум в прошлом году заменили на серую плитку, теперь покрытую слоем пыли, со сколами и трещинами. На стеллажах – куча изношенной электроники: радиоприёмники, телеэкраны с гнущимися экранами, старые мобильники с огромными кнопками и антеннами, так что работающие здесь люди всё ещё боролись с неумолимым приближением прогресса, а не с преступниками. В коридоре кто-то звенел ключами, отпирая шкафы с личными папками текущих дел. Альфа перевёл свой взгляд за спину друга, прямо на выцветший и пожелтевший плакат «Служить и защищать», висевший на стене, когда его внутренний волк оскалился, чувствуя посторонний запах слишком близко. – Лейтенант Чон, – Хосок не успел ответить, как зазвонил телефон на столе. Подняв руку, он жестом показал, что предпочитает сперва ответить. – Понял, сейчас будем, – голос Хосока стал неожиданно бодрым. Похоже, звонили с хорошими новостями. – Это Джун. Кажется, он что-то нашёл. Хосок схватил пиджак со стула и двинулся к выходу, но Юнги на мгновение задержался. Он растерянно стоял, стараясь услышать хоть что-то среди суеты и шелеста бумаги, не понимая до конца, что так взволновало волка. За его спиной никого не было. – Эй, Юн, – сокол нетерпеливо топтался на выходе, загораживая путь проходящим мимо. – Иду, – ответил Мин, но, чувствуя холод, который витал в участке, накинул на себя кожанку, понимая, что в морге будет ещё хуже. *** – Вот объясни мне: как у тебя в морге может быть теплее, чем у нас наверху? – спросил сокол, распахивая дверь в комнату, обитую дешёвыми деревянными панелями. Здесь было удивительно тепло, в воздухе витал запах вазелина и свежесваренного кофе – почти идеальный аромат утра, если, конечно, тебе нравится подобное. – Не могу знать, господин Чон, – ответил Джун, патологоанатом с внушительными габаритами, которые, казалось, были бы более уместны в полиции. Но медведь предпочитал живым общение с мёртвыми и вёл уединённый образ жизни. – Возможно, дело в энергетике помещения. Он поправил очки, которые сползли на переносицу, и поставил на стол недопитую чашку кофе. Юнги невольно хотелось выдохнуть, наблюдая за лёгким дымком, поднимающимся от чашки, но он сдержался. Вместо этого внимательно следил за действиями Кима. – Так, ваша девочка… – произнёс Джун, выходя в зал, где было заметно холоднее. Здесь пахло формалином, но запах хлорки почти полностью перекрывал его. Впрочем, характерный азотистый трупный смрад, который невозможно отстирать от одежды даже самыми новыми стиральными гелями, сохранялся неизменно. – Была застрелена, но умирала от удушья, – добавил патологоанатом, продолжая осмотр. – Погоди, как это? – Хо зажал нос рукой, не привыкший к этому «омбре». Ким передал ему мятное масло, и, не сильно удивившись, сокол оставил пару точек под носом, после чего переспросил. – Как она умерла? Я что-то не понял. Ну, это ещё не самое занятное, друг мой, – Юнги внимательно слушал медведя, отклоняя мяту, которая только усугубляла этот адский коктейль запахов. – Девушку душили. В её лёгких нашли воду, думаю, её топили, а в конце концов она поймала шальную пулю, – он указал на руки. – Судя по переломанным ногтям, она пыталась выбраться. Признаков сексуального насилия нет, но я нашёл следы отбеливателя. Так что если и было что-то подобное, нам этого не найти. – Это бред какой-то, – Юнги был озадачен не меньше напарника. Он не понимал, кто мог так измываться над ребёнком? Душить, топить, а потом запереть в багажнике, чтобы та задохнулась? – Получается, она умерла, пока эти долбоёбы гонялись по городу? – В этом я сомневаюсь, – медведь хмыкнул, передавая детективам перчатки. – Время смерти – примерно двадцать часов назад. И вот что важнее, – он протянул пакет с вещами: на одном из кроссовок была нашивка с именем «Мария Санчез». На эту белокурую девочку она точно не походила, но проверить стоит. – А вот эти товарищи – жертвы огнестрела. Отчёт я отправлю на почту. – Спасибо, док, – Юнги кивнул, оглядывая четыре тела, лежащие на столах. Он всё ещё не мог понять, что эта пятая девчушка забыла в багажнике одной из машин. Хосок хмурился, бросая косые взгляды на кроссовки, как будто тоже размышлял о том, что имя явно не её, но найти эту Марию было необходимо. *** Ближе к полудню ситуация оставалась неясной. Они так и не сдвинулись с мертвой точки. В базе данных не оказалось ни одной подходящей Марии Санчез, и Хосок продолжал обзванивать десятки женщин с таким именем в надежде, что хоть одна из них даст хоть какой-то след. В городе их были сотни, и каждый раз, получая отказ, он лишь сдерживал раздражение. Дождь всё продолжал моросить, наполняя пространство серостью и влагой, порой давая ощущение того, что он вот-вот перерастёт в настоящий шторм. Список не уменьшался, а идеи, напротив, иссякали. – Слушай: может, попробуем ещё раз пройтись по району, поспрашиваем у местных? – предложил Хо, поглаживая кончик ручки, нервно постукивая ею по смятым листкам с телефонами. – Хуже уже не будет. Мин взглянул на напарника: в его глазах читалась усталость – усталость от бессмысленных звонков и бесконечных попыток найти хоть что-то путное. – А что, ты собираешься спрашивать у бомжей, шлюх и солевых барыг? – сдержанно ответил он. Хосок промычал что-то невнятное, не согласившись. Он был настроен решительно, несмотря на всё. Неудачи не делали его пессимистом, скорее наоборот – это то самое качество, которого недоставало самому Юнги, и за которое он уважал друга ещё больше. – Побольше уважения к нашим основным источникам информации, – усмехнулся он. В голосе альфы звучал не столько оптимизм, сколько нервная попытка найти хоть какой-то выход. Он был светел, как всегда, хотя, вероятно, это был не столько его оптимизм, сколько эффект недосыпа. Ведь недавно у него родилась дочь, а двое старших сыновей совсем не способствовали тишине и спокойствию дома. Альфа невольно завидовал своему другу. Хосок мог вернуться домой, зная, что там его ждут: жена, дети, родные, с кем можно разделить всё, что происходило в его жизни. У Юнги же был только Ван Ю, нуждавшийся в заботе не меньше. Его дом был похож на бурю, и в нём не было того тепла, которое наполняло дом Хо. – Давай сперва закончим с этим, – вздохнул Мин, устало опуская взгляд на бумаги. На его столе лежал такой же список, и ни один отклик так и не поступил. Кто такая эта Мария Санчез? Где её искать? Вопросы оставались без ответов, и, похоже, им ничего не оставалось, как только опубликовать портрет девочки в прессе. Надежда на нахождение возможных родственников малышки Бемби была та же, что и на прекращение дождя. У альфы снова появилось это ощущение, что он что-то упускает. Мин взял пластиковую трубку, и стал прозванивать номера дальше. Его старая, родная дежурная усталость вернулась, не оставляя пространства для оптимизма. Не было ни откликов, ни новых версий. Только тишина и пустота. Местный кофе не принёс облегчения, а голова начинала раскалываться. Снаружи шумел ветер, отчаянно разгоняя тревогу по венам. Их участок, застрявший где-то в конце семидесятых, был привычно мрачный, пропахший табаком и дешёвым кофе; он утопал в бумажной рутине. Планировка с рядами столов, заваленных папками, старыми и новыми мониторами, кое-где даже оставшимися печатными машинками, возвращала его в прошлое каждый день, а чашки со звездой, ежегодно передаваемые городской ратушей в качестве подарка, стояли у каждого, кое-где красуясь отслаивающейся эмалью. – Думаю, пора признать, что мы в жопе, и попробовать мою идею, – Хо дожёвывал ярко-желтый карандаш, сминая список с Мариями и отправляя его предельной траекторией прямо в мусорную корзину, стоящую у двери. – Надо поесть, брат. Время было на исходе, и пора было подкрепиться чем-то более существенным, чем вчерашние пончики, которые он обнаружил на столе вместе с кофе. Статистика ясно говорила, что если упустить первые двое суток, то потом найти преступника будет практически невозможно. Мин это знал, как и то, что он очень устал и соображал лишь на шестьдесят процентов. – Ладно, поехали, поспрашиваем на месте, осмотрим всё ещё раз, – произнёс гибрид, вставая с места и снимая куртку со спинки стула. – Поедем на моей, – Хо лениво поднялся следом, разминая шею на ходу. – Ага, если она заведётся, – не хотелось спорить с соколом, но Юн признавал, что его старушку пора показать механику, иначе, кажется, её неминуемая кончина не за горами. – Нет, серьёзно, поехали на моей. – Чон был счастливым обладателем новенькой тойоты, только что из салона, подаренной ему тестем, владельцем этого самого автосалона. Он привык к комфорту и при любой возможности старался первым схватиться за ключи. – Ну да, новый пикап в районе доков – это, конечно, ни хрена не подозрительно, –Мин был более практичен в выборе транспорта, но он уже давно ездил на своей машине и менять её не собирался по своим причинам. Стоило им покинуть тёплое управление, как ледяной ветер тут же опалил голую шею гибрида. Его оба уха – и волчье, и лисье – инстинктивно поджались. Короткие светлые волосы едва ли могли защитить их от ветра, но надеть шапку означало бы лишить себя существенного слухового преимущества. – Ты прав: развалюха из прошлого века, которая ревёт, как раненный медведь, и оставляет за собой след масла, выглядит куда незаметнее, – словно соглашаясь, дверца мустанга скрипнула достаточно драматично; салон был стылым и сырым. Хо смахнул с пассажирского кресла крошки и наконец-то сел. Гибрид не стал спорить: его машина была похожа на помойку. – Просто постарайся почистить эту несчастную до моей смерти. – Да хватит пиздеть, ты не омега на свиданке, – Юнги достал сигарету, опустил окно и подумал, что в машине Хо нужно было бы просто нажать на кнопку, но курить он бы ему вряд ли позволил. – Сомневаюсь, что хоть одна омега согласится сесть в эту помойку, – альфа тоже приоткрыл запотевшее окно, протирая его ладонью. Печка работала на максимуме, но, наверное, и её давно следовало бы показать механику. – Ты вообще в курсе, что курение сокращает жизнь на десять лет в среднем? – А ты в курсе, что мне в принципе насрать на эту информацию? – С тех пор, как у Чона родилась дочка, он постоянно пытался впечатлить своего тестя: то резко бросал курить, то подсел на бизнес-литературу. В общем и целом в этом не было ничего плохого, пока он не начинал декламировать свои лекции про пользу пробежек и интервальное голодание. Юнги понимал, что альфа отчаянно пытается выбраться из этого круга бедности, вот только он не знал, как это сделать и с чего начать. – Давай запишем и это в список моих предсмертных желаний. Дождь перестал, когда машина, миновав шоссе, въехала в район доков. Не то, чтобы эти улицы выглядели особенно мрачно под натиском стихии. Здесь в принципе было довольно серо и убого в любое время суток. Но, как бы там ни было, Хосок наконец-то замолчал, чем облегчил жизнь своему другу, мрачно уставившемуся на дорогу. Мин сам очень даже жаловал чёрный юмор, но почему-то когда шутил Хо, это его раздражало особенно. Они решили не спешить и остановились у причала, где как раз ужинали местные моряки. Лавка с морепродуктами была известна по всему городу, ведь несмотря на пейзаж и публику тут готовили свежайший улов только из моря. Парни заказали по тарелке лапши с осьминогами, жареную на гриле скумбрию с фенхелем в тыквенной лепёшке и встали у дальнего стола, наконец-то дорвавшись до желанного кофе. На небольшом островке недалеко от пристани толпилась куча народу, и на них никто не обращал внимания. Работяги старались либо скорее попасть домой, либо расправиться с ужином и снова вернуться в море до отлива. – Слышал, что сегодня ночью было? – позади кто-то настойчиво шептал о каком-то событии, и Хо, насторожившись, отодвинулся немного, делая вид, что освобождает себе место для двух блюд сразу. Несмотря на феноменальное зрение, доставшееся ему от природного зверя, слухом и нюхом он особенно не отличался, а вот Юнги слышал всё даже слишком отчётливо. – Чего было? – Край обёрточной бумаги трепало прибрежным ветром, люди кутались в свои мастерки, голоса тонули в шуме волн, но разговор казался очень важным. – Убили ту девочку, – определение «та девочка» было странным, особенно с наличием шепотков, потому что громкие новости принято обсуждать публично и со смаком. – Вот так вот, – собеседник не ответил, и мужчина продолжил свою историю. – В багажнике её нашли, убитую, – вновь тишина. Хо решил, что собеседник стоит по другую сторону стола и ему просто не слышно, но невнятного бормотания не последовало. – Вот так вот, связалась с этим Санчесом, и всё – поминай, как звали. Фамилия сразу же резала слух, ведь на кедах девчушки была надпись именно с ней. Пора было вмешаться, потому что разговор двинулся в другую сторону. Доесть им не удалось. Ветер крепчал, сумерки потихоньку сходили на нет. Юнги понимал, что другого такого шанса у них не будет. Достав жетон, он махнул рукой Хосоку, и тот сделал тоже самое. – Добрый вечер. Детектив Мин. Это – детектив Хо. Мы расследуем дело о мёртвой девушке в багажнике. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Молчаливый альфа, оказавшийся бобром, тут же сбежал, прихватив остатки паэльи, а его разговорчивый товарищ пятился назад, пока не упёрся спиной в дальний стол, и с громким «я ничего не видел и не знаю» рванул следом за приятелем. Гнаться за ними не было никакого смысла, как и задерживать, вряд ли перепуганные работяги хоть что-то бы им сказали, но зацепка появилась, и это было уже что-то. – Что ж, ты оказался прав, – Юнги взял остывающий кофе и последовал к оставленной у тротуара машине. – Завтра утром вернёмся и опросим людей в окрестностях. – Ты сам говорил, что первые двое суток самые важные. Зачем ждать до завтра? – Хосок последовал его примеру, но точно не был согласен с тем, что им нужно ехать по домам. Сегодня они ничего не сделали толком, даже имени убитой не узнали. Он озадаченно вглядывался в лицо друга, заправляя за ухо перья, которые растрепал ветер. – Это доки, и уже ночь. Все либо будут шарахаться от нас, либо пытаться пристрелить. Вернёмся завтра утром и расспросим местных торгашей. Они наверняка должны знать, что за Санчес такой и как с ним связана наша Бемби, – Мин не знал, почему Хо так упорно рвётся влезть в это дело по самые уши. Хотя логично было предположить, что виной всему недавно появившаяся в его жизни малышка Миа. Но оставаться в этом районе ночью, да ещё и пытаться что-то расследовать было глупо. – Нужно осмотреть хотя бы склады, что недалеко от места перестрелки, – машина в этот раз завелась сразу, немного порычала и, минуя пару кварталов оживленного гетто, рванула прямо к шоссе. – Хороший план. Вот те ребята, что провожали нас свистом, будут только рады тебе помочь, – на перекрёстках улиц часто собирались банды по пятьдесят, а иногда и сто человек, курили, выпивали, устраивали вечеринки. Патрульный вертолёт прочёсывал район в усиление к дежурным офицерам, но Юнги хоть давно и не был патрульным, однако помнил каждый чёртов день той собачей работы. – Твою тачку разве что хромой не узнает, – Хо вновь закинул в себя пару пластинок никотиновой жвачки и отвернулся к окну, которое потело ещё сильнее от его дыхания. – Хромой? – Юн чувствовал, что запах напарника стал сильнее. Да, он был недоволен, но здравый смысл был на стороне гибрида. На город опускались сумерки, закат догорал даже слишком быстро для этого времени года. Альфа ощутил незримое чувство дежавю, когда неоновые отблески вывесок вновь подсветили пространство вокруг, обозначая границу начавшейся ночи. – Ну слепой, – Чон заметил оплошность не сразу и лишь после ухмылки друга немного расслабился. – Иди нахер короче. *** Чёртов город заливало дождём, когда они вернулись к участку. Свет горел во всех окнах, но парковка опустела в половину. Ничего удивительного: в понедельник каждый хотел бы вернуться домой пораньше. Хосок был всё так же задумчив, что было редкостью для живого по своей натуре и болтливого сокола. Почему-то Юнги было тревожно, вновь волчья натура скребла и путала мысли. Но всё было хорошо, поэтому альфа отмахнулся от этого. – До завтра, – машина напарника была совсем рядом, но под таким дождём он бы всё равно промок. Альфа пожал другу руку на прощание, натянул ворот пальто на голову и выскочил из машины. – Эй, Хо! – Дверь ещё не закрылась, и сокол наклонился, вновь появляясь в поле зрения. – Ты же не собираешься страдать хернёй и возвращаться в отдел? – Клятвенно обещаю этого не делать, друг мой, – и, улыбнувшись ещё шире, парень закрыл скрипучую дверь, направляясь в сторону своей машины. Юнги постоял ещё немного, наблюдая, как белый джип покидает парковку. Чон просигналил два раза, помахав на прощание, и гибрид, успокоившись, двинулся в сторону центра. В понедельник у него было одно дело, которое, возможно, стоило бы отменить, но раз уж у него в запасе пара часов до ухода няни, почему бы не воспользоваться. Яркие огни дорогого жилого комплекса виднелись издалека. Охрана уже знала его развалюху, но гостевой пропуск всегда проверяла. Мин приезжал сюда каждый понедельник уже как год, но всё равно чувствовал себя максимально неуютно. Поздоровавшись с консьержем на входе, он тут же направился в сторону лифтов, таких же пафосных и мраморных, как и всё вокруг. Даже музыка была максимально дорогой, никакого вам джаза и Кенни Джи, только Чайковский и Моцарт. Колокольчик мягко оповестил о прибытии, лифт остановился, двери разъехались. В конце коридора была распахнута дверь и горел свет. Гибрид знал, что его ждут, но почему-то проверил свой пейджер перед выходом. Что-то не давало ему покоя до сих пор. – Администратор позвонил и сказал, что ты поднимаешься. Я совсем ничего не готовил, поставил в духовку остатки лазаньи, – Чимин ему нравился. От него пахло свежими луговыми цветами, и кожа была на ощупь, словно замша, которую он никогда себе не сможет позволить. Но лишние разговоры ему не шли, хотя журналистом он был неплохим. – Потом, – омега упорно готовил еду каждый раз, как Мин к нему заявлялся, но тот никогда не ел, и зачем он продолжал это делать, было непонятно. За год горелая яичница преобразилась до домашних запеканок и супов, а блюд с каждым разом становилось все больше, но альфа все равно не позволял себе ничего, кроме кофе. – Да ты весь мокрый. Давай, я наберу ванную, – у лиса были яркие белые волосы, сухие наощупь и отдающие тёмной желтизной у корней, и в целом он был слишком чистый и опрятный, в этом своём светлом домашнем костюме. Юнги не мог позволить себе носить такие белые цвета, да и в принципе не мог представить рядом с собой человека, подобного Чимину. Казалось, что он коснётся его и тут же оставит след на мягкой коже, что он, собственно, и сделал, когда резко дёрнул его на себя, снимая куртку. – Это тоже потом, – наверное парень только что поел: поцеловав его, Юнги почувствовал привкус граната на губах и чего-то мятного. На контрасте с улицей квартира Пака была похожа на отдельный остров весны посреди стихии – место, куда он любил сбежать раз в неделю. Захлопнув дверь и разувшись, гибрид решил, что всё остальное подождёт и, подхватив Чимина под бёдра, двинулся вглубь квартиры. Спальня находилась в дальнем углу пространства с панорамными окнами и всеми вытекающими из богатства и достатка, так далеко от прихожей, в которой он бросил свою куртку, и ещё дальше от вибрирующего пейджера, который он в этой куртке и оставил. Прошёл целый час, прежде чем детектив Мин вернулся в комнату. За прошедший час он успел совсем забыть этот день, мёртвую девочку и свою тревогу. Оставить это всё между белоснежными простынями, выжженными прядями волос и тёплой лавандовой водой в ванной. В этом доме ему хотелось быть кем-то другим, обычно волчья натура уходила и оставался только лис, наслаждающийся временем, проведённым с таким же, как он. – Может, останешься? – Иногда он думал остаться до утра, съесть этот чёртов ужин, проявить небольшую вольность, но волк упорно гнал его домой, не позволяя забыться. Чимин спрашивал, а он каждый раз ничего не отвечал, просто целовал парня на прощание и уходил. Омега был моложе, богаче и, судя по всему, наивнее, раз просил остаться снова и снова. – Что, даже не улыбнёшься на прощание? – Пак стоял, прислонившись к притолоке, кутаясь в плед и слабо улыбался. Юнги поцеловал его снова и наконец услышал, как его пейджер вибрирует в кармане. Оповещение голосовой почты, а следом за ним и несколько пропущенных вызовов от Хосока. Когда он увидел, что напарник звонил как раз около часа назад, волк вновь проснулся и беспокойство вернулось, особенно после того, как новомодный сотовый телефон Чимина тоже зазвонил. Сообщение, что он прослушал, воспользовавшись телефоном Пака, осмысливать пришлось уже в лифте, на ходу натягивая ботинки и куртку. В нём не было ничего, кроме фразы: «Слушай, я всё же решил вернуться к докам. Что-то не так с этим убийством». Одно предложение и больше ничего. Когда он попытался перезвонить другу, тот уже не отвечал. Юнги звонил несколько раз, набирал и его, и участок, даже хотел позвонить ему домой, но побоялся беспокоить семью. Пока бежал к машине и пока пытался завести двигатель, длинные оглушающие гудки раздавались в его голове, заставляя сердце биться где-то в горле. Ему показалось, что звонок всё же прервался, и его дурацкий сотовый телефон, такой же точно, как и у Пака, заработал. Но затем послышался шорох и шипение, кто-то взял трубку, а следом телефон отключили. Сколько бы раз он не пытался, гудок не шёл, и, вспоминая всё это на подъезде к шоссе, волк внутри него окончательно бесновался. Город вновь накрыл ливень и шквальный ветер. Наверное, синоптики хотя бы сейчас не соврали. Впервые он попал в пробку на въезде к докам: машины просто встали на перекрёстке, замерли в пространстве. Альфа достал мигалку из багажника и рванул по обочине, пока не увидел впереди сигнальные балки патрульных машин. Что-то было не так. Перекрёсток, мимо которого они проезжали с Хо сегодня вечером, был оцеплен. По затылку пробежали мурашки. Тормознув у самого края баррикадной ленты, Юнги устремился к патрульным, оставив дверь машины открытой. – Детектив Мин, стойте, – его редко звали так уважительно, тем более свои же. Молоденький офицер смотрел на него странно, по полам фуражки стекала вода, и он пытался что-то сказать гибриду, но тот не слушал, ныряя под ленту – туда, где стоял джип Хосока с включенными фарами. – Юнги, – здесь были Риттер и капитан. Кажется, словно всё отделение центрального округа собралось, несколько машин спецназа, вертолёты, автозаки, забитые шпаной. Альфа не мог понять, какого чёрта происходит, всё время ощущая странное давление в грудной клетке. Он уже знал ответ, но не хотел осознавать. Когда его скрутили на подходе к машине, он увидел подтверждение своих догадок. – Да отпустите вы, блять, – лёжа на мокром асфальте, обездвиженный альфа смотрел на Хосока, труп которого был прислонён к ступеньке автомобиля. Рукой тот держался за ручку открытой двери, будто подтягиваясь. Глаза были закрыты, голова и лицо залиты кровью. Кажется, ему сломали ногу. Юнги не был патологоанатомом, но видел такое не раз: его напарника забили до смерти, и всё, что он сейчас мог сделать, это просто кричать, соревнуясь с дождём. Угрозы национальной безопасности не было, как и войны между бандами. Почти всё отделение центрального округа было сейчас здесь, потому что убили полицейского. И Юнги казалось, что он тоже умер.