С кровью, пожалуйста

      Он предал меня! Предал!       Сплюнув собравшуюся во рту кровь, я оперся на сломанную руку и тут же пожалел об этом. Можно подумать, что сломанная рука — это какой-то пустяк, раз уж переломами так пренебрегают бесстрашные главные герои в боевиках, но реальную боль я бы точно пустяком называть не стал. Не сдержавшись, все-таки издал слабый крик, который, впрочем, сыграл не в мою пользу, потому что отвлек моего так называемого друга от того, чем он занимался. Выстрелив в голову последнему заложнику, которых вообще-то следовало оставить в живых, Майк напоследок пнул еще теплый труп, скидывая охранника в шахту лифта к остальным.       — И сколько тебе пообещали? — спросил я, прекрасно зная, что он не ответит. Я бы ответил, но он не станет.       — Достаточно, чтобы забыть обо всем, что мне довелось узнать, — пожал плечами Майк, подходя ко мне и протягивая открытую пачку сигарет.       О, так вот как выглядит прощание, да? Слегка дергаю головой, указывая на сломанную руку, и Майк медленно вытягивает из пачки сигарету, которая тут же оказывается зажатой между моих зубов. О, да… Он знает, что я бросил четыре года назад, но Майк мой друг, и он так же прекрасно знает, что мне нужно это сейчас. За щелчком зажигалки следует всполох пламени, осветивший наши лица. Забавно. Насколько я помню, Майк таскает с собой эту несчастную зажигалку уже лет семь, хотя в ней нет ничего особенного. Я сделал одну затяжку и лишь чудом удержался от кашля. Оказывается, за четыре года можно отвыкнуть от сигаретного дыма. Забавно.       — Ты и сам согласился бы, но ко мне обратились раньше, — вздохнув, произнес Майк, пряча зажигалку в подкладку бронежилета, — так что сегодня твое последнее дело.       — Твое тоже, — усмехнулся я, чудом не выронив зажатую между зубами сигарету, — они рано или поздно придут и за тобой.       — У меня есть двадцать лет форы, я думаю, — тихий смех прокатился по коридору, который напоминал скотобойню из-за количества крови на полу. Черт, мы и впрямь устроили здесь настоящую кровавую баню. Зря силовые подразделения тайной силовой структуры решили поиграть в героев, конечно, но здесь они такие же наемники как и мы. Им платят за смерть на работе.       — А что насчет меня? — спросил я, на самом деле не желая слышать ответ. Майк, видимо, прекрасно понимал это, но качнул головой.       — Мне все равно нужно сжечь тут все дотла, забрав только жесткие диски, — ответил он, — так что я могу предложить тебе целую россыпь вариантов. Быстро? Медленно? С огоньком?       Я все же не выдержал и рассмеялся. Да, Майк прав. Я прекрасно могу представить эту ситуацию, но только наоборот, и я наверняка тоже предложил бы ему покинуть бренный мир с огоньком. Впрочем, шутка хороша, но вот умирать в огне меня как-то не тянет.       — Ребята из правительства неплохо платят, Майк, — кивнул я, — но не держат слово. Они придут за тобой, как приходят за всеми остальными.       — Думаешь, у меня есть какие-то заблуждения насчет ЦРУ? — Майк поднялся и перекинул за плечо рюкзак, внутри которого находились жесткие диски с крайне ценной информацией. Мы должны были передать их представителю одной из крупных корпораций, которым необходим был рычаг давления на США. Что ж, страна в кои-то веки оказалась проворнее частных заказчиков, и попросту перекупило одного из исполнителей, моего лучшего друга Майка. — Я прекрасно знаю, что они захотят устранить меня, но едва ли у них это получится.       — Получится, — спокойным голосом произнес я, чувствуя, как сломанная рука начинает неметь.       — Ну, посмотрим, — вздохнул Майк, вытаскивая из кобуры пистолет и направляя его на меня, — быстро?       — Да, побыстрее, пожалуйста, — я сделал последнюю затяжку и языком вытолкнул сигарету изо рта, наблюдая за тем, как она медленно падает в лужицу подсохшей крови. Круто, сейчас я умру. Немного обидно, конечно, что и до тридцати не дожил, но…       — Жизнь перед глазами проносится? — внезапно спросил Майк, и я вижу, как он переключает флажок предохранителя.       — Да, что-то вроде того, — ответил я, смотря прямо в дуло пистолета, направленного на мой лоб. — Прощай, Майк.       Я не успел услышать звук выстрела, но ощутил резкое, внезапное тепло. Порыв горячего воздуха, несущий с собой невероятную, ни на что не похожую боль, но… звука не было. Словно в замедленной съемке я наблюдал за постепенно темнеющей картинкой в глазах, пока затихала боль. Я словно вдруг начал наблюдать за всем происходящим со стороны: видел, как Майк медленно отходит от моего остывающего тела, как он поворачивается в сторону лифта и думает, стоит ли бросить меня к остальным. Несколько секунд, но потом он все же качает головой и оставляет мою тушку на прежнем месте.       Я вижу, как он ходит по каждому кабинету с канистрой, оставляя после себя небольшой пожар и открывая двери. Коридор постепенно заволакивает дымом, и Майк надевает специальную маску, тут же бросаясь в сторону лестниц. Пожар разгорается с такой силой, что уже через несколько… минут, я полагаю, огонь вырывается в коридор и первые языки пламени касаются моей одежды.       Не уверен, хочу ли я наблюдать за тем, как горит мой собственный труп. Сомневаюсь, медлю, но все же закрываю глаза, потому что не в силах отвернуться. И в этот самый момент…       БАМ!       И я упал. Честно говоря, судя по звуку и силе удара, упал я с огромной высоты, но… никакой боли все же не почувствовал. Более того, подо мной была какая-то мягкая, подозрительно знакомая поверхность.       Я все еще был мертв, но… открыл глаза и внимательно осмотрел место, в котором оказался. Честно говоря, момент осознания совпал с пробежавшими по спине мурашками: я находился в абсолютно белом помещении с белыми стенами, потолком и полом, лежал на белоснежной кровати и был завернут в какую-то белую простыню. Не хватало только больничного запаха и капельницы, раз уж смирительная рубашка уже имеется.       — Это саван, — внезапно произнес вкрадчивый женский голос, доносящийся словно отовсюду одновременно. Я испугался, но не настолько, чтобы потерять самообладание. Закрутив головой, попытался отыскать говорящую, но помещение не изменилось. Громкоговоритель? Радиопередатчик? Или же…       — Я ведь точно мертв, — переведя дыхание, спросил я, — или это концовка Бойцовского клуба?       — Ты абсолютно точно мертв, Эндрю, — с успокаивающей ноткой ответила… неизвестная мне дама, — так что можешь не переживать.       — А должен был?       На этот раз ответом оказался мелодичный смех, от которого кровь застыла в жилах. Он был настолько же красив, настолько же и ужасен, словно лучшему скрипачу в мире доверили игру металлическим лезвием по шершавому стеклу.       — Существуют люди, нити судьбы которых переплетаются с моей настолько часто, что я начинаю влиять на их жизни, — произнес голос, и в этот момент одна из белых стен исчезла, и я дернулся, увидев, что за ней все это время находилась красивая девушка в темно-синей одежде, чью внешность очень тяжело описать, не затрагивая ярко-зеленые безжизненные глаза и выделяющиеся темным пятном на белой коже лица пухлые губы, — но ты к таким не относишься, Эндрю.       — Э-э-э, — протянул я, не зная, что стоит ответить. Не отношусь к каким? К таким? Что?       — Иными словами, — девушка подошла ближе, и я заметил, что руки у нее по локоть черные, словно она минут пять назад окунула их в жидкий мазут. Нахмурившись, я поднял взгляд и заметил, что она смотрит на меня с легкой усмешкой, — ты должен быть окончательно и бесповоротно мертв. К сожалению, — она пожала плечами, — ты оказался здесь, и это создает определенные сложности. Скольких людей ты убил за жизнь, Эндрю?       — Немало.       — Шестьдесят два человека, — зацокала языком девушка, — и каждый из них отправился дальше. Ты не из тех, кто должен остаться, но именно ты почему-то оказался здесь. Это забавно, хоть мне и пришлось из-за тебя отвлечься от более важных дел.       — А где я? — спросил я, осознавая вдруг, что этот вопрос уже несколько минут вертится на языке.       — В междумирье, — с улыбкой ответила девушка. — И, полагаю, ты уже близок к тому, чтобы догадаться наконец.       О, это точно. Холодок закрался в сердце, когда я внезапно понял, кто передо мной стоит.       — Как ты понимаешь, я ничего не имею против твоих… заслуг, потому что ты всего лишь необходимый винтик в сложной машине бытия. Все те жизненные развилки, с которыми ты встречался на протяжении двадцати восьми лет, привели тебя в итоге сюда, и это означает лишь, что ты все сделал правильно.       — Правильно? — нахмурившись, переспросил я.       — Конечно! — весело ответила Смерть, но глаза ее остались такими же безжизненными, пусть и безумно красивыми. — Подобные случаи редки, безумно редки, но… совсем недавно у меня было сразу три таких же, причем два из них — версия одного и того же человека, представляешь? — усмехнулась она. — Они заслужили свой выбор, и сделали его, как только оказались тут. Ты свой выбор не заслужил, но и оказался здесь не по моей воле.       Голос Смерти к концу речи ужесточился, и она посмотрела на меня с легкой неприязнью, которая тут же сменилась на прежнюю насмешливую улыбку.       — Каким-то образом ты вмешался в порядок вещей, тебе недоступный, — Смерть коснулась моей щеки своей черной как тьма рукой, и я зажмурился, чувствуя, как от прикосновения по всему телу пробегает странная, ни на что не похожая ноющая боль, — и я не могу отправить тебя назад, равно как и не могу открыть для тебя путь вперед. Ты застрял, и единственным выходом для тебя является перенос в мир, который выдержит подобную встряску. Мир, для которого твое появление не станет началом конца…       Смерть отошла от койки, на которой я лежал все это время, и замерла на несколько секунд. Все это время я боялся даже пошевелиться, настолько меня пугало ее поведение.       — Да, я вижу, — вздохнув, она повернулась ко мне, и на сей раз ее взгляд вдруг обрел какую-то тень человеческих эмоций. Она смотрела на меня с едва заметным… сочувствием. — У тебя была безрадостная жизнь, не так ли?       — Похвастаться нечем, — пожав плечами, шепотом ответил я.       — Приют, банды, организованная преступность… и все закончилось тем, что тебя предал лучший друг, который прошел с тобой огонь, воду и медные трубы. Испытываешь какие-нибудь сожаления? Может, хотел бы изменить что-нибудь?       — Не сочтите за грубость, но вы же явно знаете, что я чувствую, помню и думаю, — кашлянул я, но Смерть лишь улыбнулась.       — Имитация беседы — это своеобразный ритуал, так что не стесняйся, прошу тебя.       — Нет, — покачал головой я, — особых сожалений не имеется. Так сложилось, у меня не было возможностей для выбора иного пути, у него тоже. Такова жизнь. Я вряд ли смог бы повлиять на то, что не зависело от меня.       — Жизнь, — со смешком повторила за мной Смерть. — Давай, расскажи мне о жизни. Раз все так, то… в этот раз ты получишь возможность изменить свое мнение. Как ты думаешь, что определяет тебя? Твой разум? Воспоминания?       — Э-э-э, наверное?       — О, а вот это уже интересно, — Смерть кивнула, — тогда решено. Есть у меня на примете забавный, пусть и слегка безумный мирок, который совершенно точно не развалится на части из-за твоего появления, но… у тебя наконец появится шанс совершить что-то значимое. Конечно, тебе сначала придется разобраться с определенными сложностями, но на сей раз все в твоих руках. Как думаешь, справишься?       У меня внутри все похолодело. Черт, я даже ощутил, как задергался глаз. Неужели она говорит о перерождении?       — Только не говорите, что собираетесь отправить меня в другой мир после смерти.       О, я слышал о подобном. Да, точно слышал, есть даже целый жанр, и я…       — Хорошо, не буду, — пожала плечами Смерть, вновь подходя ко мне. — Тогда… просто до встречи. И не становись суперзлодеем слишком рано, пожалуйста, это жуткое клише!       Я не успел услышать, что сказала мне напоследок Смерть, потому что внезапно все перед глазами поплыло, и я, сам того не осознавая, отключился.