As long as you next to me.

Перед концертом всегда стояла шумиха, но Тилл привык к этому. Билеты на концерт продавались ещё давно, за неделю до самого концерта, когда его только анонсировали, но и за один единственный сегодняшний день количество проданных билетов поражало. Тилл гордился тем, как много людей придут посмотреть на него. Сколько бы раз он не выступал на сцене, некое волнение всегда будет тревожиться в груди. Но это волнение можно было назвать приятным трепетом. Теперь у него прибавился ещё один особенный зритель, который занимал своё почётное место за кулисами. Да, оттуда, конечно, не всё детально можно было разглядеть, но всё же Иван находился к нему ближе всех остальных зрителей. Тилл помнил "обещание", данное Ивану вчера: «Каждое мое выступление будет намного ярче этих тупых звёзд!» Его охватили раздумья. Почему он сказал это? Почему захотел сказать? Тот взгляд Ивана был странным. До этого Тилл думал, что никогда не видел, чтобы человек смотрел так на что-то, поэтому пожелал, чтобы на него посмотрели так же, но теперь у него появилось чувство ностальгии, когда он вспоминал этот взгляд. Будто он что-то ему напоминал. Что-то далекое, из его туманного прошлого. Тилл не помнит свою жизнь до смерти мамы. Он помнит только, как она учила его петь и играть на гитаре. Эхо этих воспоминаний отражалось теплом в душе. Необычно было то, что эти воспоминания стали чётче с появлением Ивана в его жизни. Ему следовало бы отбросить эти мысли и сосредоточиться на выступлении, но он только в последнюю минуту понял, что стоит перед самым выходом на сцену. Он смотрел вниз, даже не на свою гитару в руках, а куда-то в пол. — Чего вы встали? Парень почувствовал руку на своем плече и повернулся на голос. Это оказался Иван. — Они только вас и ждут. — Да знаю я. — Тилл почему-то нахмурился, но затем сразу будто погрустнел. — Не похоже на вас. Вчера вы с таким энтузиазмом утверждали, что- — Тихо! Просто... Смотри на меня. Он не дал Ивану сказать что-то в ответ и наконец вышел на сцену. Заулыбался сразу же, как услышал восторженные крики людей, что увидели кумира на сцене. Тилл с радостью поприветствовал их и поблагодарил за присутствие. Его речь о том, как он сильно ждал встречи и другие прелюдии длились недолго. Перед тем как начать играть, он убедился, что Иван наблюдает, кинув короткий взгляд на него. Первой в репертуаре концерта шла лёгкая, приятная песня, под которую можно было расслабиться. Особенностью Тилла было то, что он мог сочинять как спокойные, так и бурные песни. Импровизация Ивана зацепила его тем, что её можно было представить и активной, и пассивной мелодией. Тилл даже думал над тем, чтобы использовать эти ноты в двух разных по характеру песнях. Правда сейчас на это не было ни времени, ни сил. Все время и силы он должен уделять туру, и ни один концерт в нём не должен быть обделён по причине усталости. Иван вслушивался в каждую прозвучавшую ноту. Эту песню он ещё не слышал, хотя просмотрел некоторые записи концертов Тилла. В какой-то момент захотелось закрыть глаза и представить, что никого в округе нет. И Тилл поёт только для него. Удивительно, но голос Тилла подходил одновременно для умиротворяющих и буйных песен. Черт, да если ему приказали бы спеть колыбельную для детей, то они бы уснули почти в тот же момент. Даже больше – им снились бы самые приятные в жизни сны. Но Иван не мог ни на секунду позволить себе закрыть глаза и потерять тем самым бдительность. Мало ли что могло случиться. Некоторое время наблюдения за Тиллом прошло, и Иван понял, что смотреть на него во время пения даже намного приятнее, чем закрыть глаза и просто слушать. Вскоре песня закончилась и крики зрителей словно разбудили Ивана от гипноза. Дальше Тилл озвучивал каждую свою песню и исполнял её. Каждая из них была особенна, одна отличалась от второй, а вторая от третьей, и так далее... Следующая песня создала контраст после первой. Она оказалась шумной, громкой и иногда даже хотелось закрыть уши, но Иван боялся упустить красоту каждого звука, что создавал Тилл, неважно чем – голосом или инструментом в руках. Звучала, конечно, не только его гитара. В зависимости от песни шёл нужный аккомпанемент. Таким образом прошёл весь концерт. Тилл непредсказуем – невозможно было предугадать, какова по характеру будет следующая песня. Этим он цеплял публику. Под восторженные крики фанатов он попрощался с ними и ушёл со сцены. Возвращаясь за кулисы, он до последнего смотрел на зрителей и махал им рукой в знак прощания. Как только он окончательно вернулся, то наконец взглянул на Ивана. — Почему ты такой красный? — Изумился Тилл. Щеки Ивана действительно горели, но он даже не заметил этого. Со стороны могло показаться, что он болен и у него повышена температура, что является причиной покрасневших щёк. Но нет – в действительности же причина оказалась совсем иная. Ему просто очень понравилось выступление Тилла. Когда Ивану что-то нравится, он всегда покрывается краской. Тиллом он откровенно восхищался. Иван видел в нём не просто талантливого человека, он видел в нём того, кто безусловно горит своим делом. Горит ярче самых прекрасных на небе звёзд. Тилл не солгал тогда, говоря, что его выступления будут ярче этих "тупых" звёзд. В жизни они еще ослепительнее, чем на видео. — Я... — Иван был потрясён, не зная, что сказать. Ему явно потребуется время, чтобы оклематься после всего увиденного. Тилл самодовольно улыбнулся: — Ты так глупо выглядишь. Да, наверное, именно так и выглядел Иван. У него оставалось прежнее невозмутимое спокойствие на лице, но теперь оно полыхало красной краской. — Извините. — Пхах, ты просишь прощения за то, что глупо выглядишь? Иван молча кивнул головой, избегая зрительного контакта. Тогда Тилл еще раз пробежался глазами по его лицу. В этот момент у него всплыло в мыслях еще одно слово, помимо "глупый": Очаровательный. С лица Тилла сразу слетела наглая улыбка. Он задержал взор на Иване, но, когда тот встретился с ним взглядом, тут же отвернулся. — Пойдем уже... — Сказал Тилл и направился к выходу. Иван пошёл за ним.

***

На удивление, Тилл не выразил огромного желания устроить афтепати или что-то типа того. Даже подаренное менеджером шампанское в честь завершения первого концерта он до последнего не хотел пить, только поздним вечером согласился. — Странно. — Заметил Иван. — Что? — С недоумением спросил Тилл. — Разве вы не с радостью реагируете на алкоголь? — Заткнись. В этот раз просто не хочется. — Что-то случилось? — Вчера я выпил. — Ну, да... — Во-первых, мне не понравилось, что ты таскаешь меня на ручках, будто я дитё малое. Иван вскинул брови. Неужели Тилл помнит, что брюнет нёс его на руках до кровати? Тогда почему казалось, что он спал? Ни разу даже не возмутился... — Во-вторых, мне приснился дерьмовый сон, и я думаю, это из-за алкоголя. — Поэтому вы перед выходом на сцену сомневались? — Есть еще одна причина, но я тебе её не расскажу. Иван грустно опустил взгляд. — Да ладно тебе. На, вот... — Тилл протянул бокал и шампанское ему в руки. — Выпей, взбодрись. Взбодрись? — Раз концерт прошёл, думаю, можно... — Иван с горем пополам выпил немного. Он начал отказываться от добавки, когда на его лице уже появился румянец из-за выпитого алкоголя. — Хаха, не думал, что ты выпьешь больше меня. — Тилл усмехнулся. — Я больше не хочу. — Несмотря на то, что обычно люди поддаются каким-либо эмоциям под влиянием алкоголя, Иван оставался прежним, ломая этот стереотип. — Я тоже. Положу пока в холодильник. Спустя время нужно было ложиться спать. Тилл долго ворочался в кровати, пытаясь уснуть, а вот Иван быстро вырубился, скорее всего, из-за алкоголя. Тиллу с трудом далось провалиться в беспокойный сон. Сначала была темнота, а затем – яркие вспышки света. Как... У фотоаппаратов? Он попытался сфокусировать взгляд. Нет, это не фотоаппараты, это софиты. Он... На сцене? Да, точно. А в руках гитара. Правда, не электрогитара, а акустика, подаренная мамой. Перед ним внезапно появился микрофон. Он был растерян, поэтому не нашёл ничего лучше, как спросить: "Что происходит?". Из толпы людей, стоящих перед сценой, слышались крики, просящие спеть и сыграть что-нибудь. Эти люди... У них были неестественно страшные лица и телосложения, только отдалённо напоминающие человеческие. Тут он почувствовал, что что-то сжимает его шею. Прикоснувшись к ней, он обнаружил ошейник, который соединялся каким-то проводом с чем-то сверху. В недоумении он попытался сбежать, но выход со сцены перекрывали роботы, тоже напоминающие людей, с огнестрельным оружием в руках. Он услышал знакомый голос: — Ничтожество, как ты собираешься выступать, если только и делаешь, что убегаешь? Ты хоть знаешь, сколько я в тебя вложил? Повернувшись к нему, он увидел отца. Мужчина тоже странно выглядел, подстать остальным зрителям вокруг, но он интуитивно понял, что это его отец. Не успел что-то сказать в ответ, к нему подошли два робота, что напоминали людей, один забрал гитару из его рук, а второй схватил обе его руки и зафиксировал их за его спиной, крепко держа. Он начал бороться, желая выбраться из хватки, но все бесполезно – она была железной. — Она только тянет тебя вниз, забудь её. — Сказал отец, и после его слов, как по команде, Тилл увидел яркий оранжевый свет. Они подожгли гитару, оставив её гореть на полу. Парень в шоке даже перестал брыкаться, просто смотря на то, как единственная вещь, напоминающая о маме, исчезает. Его отпустили и он сразу кинулся к горящему инструменту, падая на колени. Конечно, он уже не мог остановить процесс, поэтому с отчаянием наблюдал. Затем почувствовал, что глаза и щеки намокли. Он заплакал. — Снова рыдаешь. Ты прямо как девчонка. Тилл поднял заплаканные глаза на отца. — Тебя ждет та же участь, если не будешь мне полезен. — Нет! — Прокричал Тилл и вскочил с кровати, открыв намокшие и напуганные глаза. Несколько панически быстрых вдохов и выдохов спустя он понял, что все увиденное было сном, и сейчас он сидит на кровати в номере отеля, а не где-то на сцене в неприятной компании отца. Постепенно дыхание наладилось, и Тилл, вытерев мокрые глаза рукой, встал с кровати и пошел к холодильнику. Оттуда он достал недопитую бутылку шампанского и выпил немного прямо из горла. Положив её обратно, тот направился в ванную, чтобы умыться. Он посмотрел на себя в зеркало: покрасневшие, слегка опухшие глаза сразу встретили его. Ему было больно и мерзко видеть себя таким, поэтому он негромко выругался, прежде чем умыться горячей водой. После умывания он уже выглядел лучше, поэтому принял решение вернуться в кровать. Открывает дверь и вскрикивает: — А! Боже! Зачем так пугать! Перед ним стоял Иван, он чуть обеспокоен, это можно понять по выражению лица. На улице всё ещё было темно, так что, увидев высокую фигуру в темной комнате, испугался бы каждый. — Вам снова снился кошмар? — Не твоё собачье дело! — Тилл был уязвим сейчас, поэтому попытался скрыть это с помощью агрессии. Он направился к своей кровати, но его тут же остановил Иван, хватая за предплечье. — Чё ты прицепился? — Попытался отдернуть руку. — Давайте обнимемся? — Спросил Иван прямолинейно. Тилл прекратил попытки вырваться, поражённый внезапным вопросом со стороны брюнета. Он посмотрел на него и убедился – тот был абсолютно серьёзен. — Ты до сих пор бухой что ли... — Хорошо, что в комнате темно и его покрасневших щёк не видно. — Возможно. Ну, так что? — Я так понимаю, ты от меня не отстанешь, пока я не соглашусь? — Тилл вздохнул с грустью и иронией в голосе. Иван молча покачал головой, показывая, что действительно не отстанет. — Ладно. Стоило ему только сказать это, так его сразу притянули к телу и обвили руками. Тилл, не привыкший к таким действиям и вниманию, остолбенел и некоторое время стоял в ступоре, пока его не "разбудил" голос Ивана: — Я слышал, объятия помогают справиться со стрессом. — Да заткнись ты... — Даже не видя его лица, можно было с уверенностью сказать, насколько Тилл был смущён. Тогда он тоже неохотно положил руки на спину Ивана, но того, кажется, ни капли это не смущало. — Сколько ещё мы будем так стоять?... — Тилл попытался звучать раздраженно, однако у него вышел только нежный полушепот. — Пока я не убежусь, что вы в порядке. — Я в порядке! — Ложь. Вас что-то беспокоит. К тому же тело напряжено. — Напряжено потому что мне не каждый день спонтанно предлагают обняться! — Постарайтесь расслабиться. На что Тилл лишь промолчал и грозно посмотрел перед собой, будто смотрит на Ивана. Потом он закрыл глаза и прислушался к тишине. Со временем тепло от объятий отдавалось приятным трепетом в теле. Стало слышно, как бьется сердце того, к кому он вплотную прижат сейчас: спокойно, умиротворенно. Не то что сердце Тилла, которое билось, казалось, 200 ударов в минуту. Он попытался проигнорировать это, вслушиваясь во всё остальное. Затем он почувствовал легкое дыхание, щекочущее мочку уха. От этого даже уголки губ приподнялись. Постепенно он заметил, что их сердца бьются в унисон, то есть теперь его сердце билось так же безмятежно, как и сердце Ивана, из-за чего захотелось отстраниться, но тело не смогло сделать и движения, как будто их тела связали в одно целое. «Как он это сделал?» Тилл понял, что Ивану, по крайней мере, удалось наладить сердцебиение Тилла до нормального. — Я хочу, чтобы вы убедились в том, что вам нечего бояться, пока рядом есть я. Услышав это со стороны Ивана, Тилл удивился, а затем мягко улыбнулся, все еще слегка смущенный. — Ну и глупости. Ты точно до сих пор пьяный. Только пьяные люди так себя ведут. — А давайте потанцуем? — Чт- Ты совсем сбрендил!? Иван, кажется, даже этого не услышал, взяв Тилла за одну руку, а вторую свою руку положил ему на талию, начиная танцевать простой медленный вальс. Тиллу еле как удалось подстроиться под его движения. В последний раз он танцевал вальс на школьном выпускном... Иван напевал какую-то мелодию в такт своим движениям, Тилл её прежде не слышал. Их номер был довольно просторный, поэтому там с легкостью можно было станцевать. Тилл, до этого смотревший вниз, чтобы успевать за Иваном в такт, наконец поднял глаза и увидел его лицо прямо перед собой. Несмотря на темноту, можно было заметить, что Иван улыбался, причем очень довольно, прожигая взглядом дыру в лице Тилла. Светловолосый сразу отвёл глаза в сторону, чувствуя новую волну алой краски на щеках, но при этом даже не думал о том, чтобы врезать Ивану, вместо того, чтобы исполнять с ним этот глупый спонтанный танец. Прошла примерно минута. Иван перестал петь и остановил танец, первым отстраняясь от Тилла. Получилось у них, кстати, неплохо. — Доведёшь меня, блин! — Тилл скрестил руки и отвернул голову от брюнета. — Тебя охранником нанимали, а не танцором. — Зато теперь я точно могу сказать, что всё не просто в порядке, а даже отлично. Вы явно взбодрились. И правда. Хоть Тилл и был до ужаса смущён всеми непредсказуемыми действиями Ивана, но сейчас он чувствовал себя намного лучше, чем некоторое время назад. Он чувствовал благодарность, но гордость не позволила ему сказать "спасибо", заменив это слово выражением: — Вали уже спи, пьяница! — Хорошо, спокойной ночи, Тилл. Если что-то еще случится – говорите мне. — Всё-всё, иди! Иван кивнул головой и направился к своей кровати, ложась под одеяло. — Теперь я понял, почему ты не любишь пить! Ему не ответили. Тилл вздохнул и посмотрел на свои ладони. Он чувствовал спокойствие, но его перекрывал неизвестный трепет в душе. Если раньше он не смог бы уснуть из-за боязни кошмаров, то теперь не сможет из-за этого непонятного ощущения. Усевшись на свою кровать, он посмотрел на уже мирно спящего Ивана и усмехнулся: — Идиот. Этой ночью Тилл уснул и не видел кошмаров.