Однажды и я стану чьим-то счастьем

— Аврора! Аврора, проснись, ну! — кричала Мулан, изо всех сил тряся принцессу за плечи. Обычно люди просыпаются куда быстрее — сейчас прошло около трёх минут, прежде чем она наконец приоткрыла затуманенные сном глаза. Серело утро. Только что тихая поляна была теперь полна перекрикиваниями и перешёптываниями проснувшихся путников. Вчера Эмма и не заметила, как уснула. После разговора с Мулан, после высказанных ею мрачных подозрений, после собственных мыслей Свон и не думала, что сможет уснуть. Однако свежий воздух и усталость дали о себе знать: она проспала целых четыре часа абсолютно безмятежно, пока крики Мулан не прервали её сон вместе со сном Принца и вчерашнего гостя. — Опять комната. Огненная комната, — едва шевеля губами, отрывисто шептала Аврора. — Королева… — Всё хорошо, это всего лишь сон, — Мулан приобняла принцессу за плечи одной рукой. — Нет, не сон! — девушка обернулась к Эмме. — Она про вас спрашивала. — Кто? — Свон смотрела на принцессу снисходительно: спросонья во что только ни уверуешь. — Злая Королева, — просто ответила Аврора. — Та, что наслала заклятье. Сонливость исчезла, как и снисходительная улыбка. Мулан резко перевела взгляд на Эмму, без слов давая понять, что думает о том же самом. — Постой, — Свон присела на корточки рядом с Авророй. — Королева? — Я впервые была не одна в той комнате, — кивнула принцесса. — Она спрашивала, знаю ли я вас. — Но как такое вообще возможно? Ты же просто спала! — Это не сон, — повторила Аврора. — Не просто сон. Эта комната — реальное место. Я поняла это только сегодня. Бываю там каждую ночь с тех пор, как проснулась, это… грань. — Грань между?.. — Миром живых и… Той стороной. Эмме не нужны были уточнения. «Та сторона» — и так понятно, что она имеет ввиду. Так что Реджина делает на самой грани с «той стороной»? В голове сами собой вырисовывались самые жуткие сценарии… Голд. Не упустил возможности и поквитался, или Вейл, да любой другой мог воспользоваться отсутствием у королевы магии и верного защитника! Как Эмма могла вчера с таким спокойствием думать о Коре, о словах Мулан, об ограх, которые, казалось, следовали за ними по пятам, когда Реджина в другом мире беззащитна, и максимум, что она может сделать — принять расплату с присущей ей гордостью… Не стоило и сомневаться, что во взгляде её отразилась паника. Прошли почти сутки, что они могли сделать с ней за это время?! Кажется, Мулан пытается её успокоить, с тревогой оглядываясь на Дэвида, но ей уже всё равно. Мулан хватает её чуть выше локтя и решительно уводит с поляны. Теперь страх силён настолько, что она не может ни вырваться, ни хотя бы осознать происходящее. Перед её глазами лицо королевы. И лицо Вейла; он был так близко расплате ещё тогда, сразу после падения заклятия! Но она успела. Она спасла. А сейчас, что она может сделать сейчас, находясь не просто далеко, но дальше, чем когда-либо — в другом мире? Стоило Мулан отпустить её руку, Свон упала на колени, будто лишившись единственной опоры. Пульс бешеным ритмом отдавался в ушах вместе со странным звоном. Сейчас она мечтает лишь о том, чтобы потерять сознание, выпасть из этой реальности, хоть как-то спасти себя от кровавых видений. — Эмма! — видимо, уже в который раз кричит Мулан. — Эмма, успокойся. — Успокоиться? — Свон не кричала, почти шептала. — Точно, для тебя она само зло… Я помню… Но если ты скажешь… Что она заслужила… — впервые её взгляд обрёл осознанность и обратился к Мулан. — Второй раз сдержаться я не смогу. — Знаю, — спокойно ответила Мулан. — Но пустой страх ничего нам не даст. Нужно действовать. — И как?! — выкрикнула Эмма, вскакивая на ноги. — Просто продолжать путь? Идти к порталу, зная, что можем опоздать? — Да нет же, увидеться с ней. Эмма замерла, пытаясь осознать услышанное. — Помни, это всего лишь грань, — продолжила Мулан. — Грань, на которой её всё ещё можно встретить. — Аврора?.. — Нет, — твёрдо ответила Мулан. — Не она. Ты. Ты ведь уже бывала на «той стороне», ты пережила смерть. Значит, путь туда для тебя всё ещё открыт. — Постой, но я никогда не была в комнате, о которой говорила Аврора, — возразила Эмма. — Значит, нужно погрузиться в более глубокий сон. — Не понимаю, но как?.. — Маковые поля, — ответила Мулан. — Я знаю, где их искать. Отправимся ночью.

***

— Должна быть веская причина тому, что вы здесь… Дорогая. — Она есть. Разумеется, Голд не спал несмотря на поздний час. Тёмные не спят. Не спит и королева. — На всякий случай напомню, я желаю вам смерти, — усмехнулся Голд. — Знаю, — коротко ответила Реджина. — Так зачем вы пришли? — За помощью. Лицо Тёмного исказила странная гримаса то ли презрения, то ли торжества. — Крепко же вас прижало, — тихо смеясь, произнёс он. — Стоит ли говорить, что помогу я вам разве что с билетом на тот свет? — Прекрасно, я здесь почти что за этим. Голд вскинул брови. — Хотите свести счёты с жизнью? — Нет, — Реджина подошла на несколько шагов ближе, так что теперь их разделяла лишь стеклянная витрина. — Что у вас с руками? Руки и впрямь оставляли желать лучшего: снизу, от мизинцев и чуть ниже запястья, они были покрыты болезненными ожогами, алыми ореолами выделяющимися на обычно фарфоровой коже. — Посоветовал бы обратиться к доктору, да только в городе вряд ли найдётся такой, что согласится вам помочь. — Горящая комната, — ответила Реджина. — Мы оба прекрасно знаем, что это за место. — Горящая комната? И как вы туда попали, можно поинтересоваться? Реджина знала, что ему не нужен ответ. Он лучше, чем кто-либо другой понимает, как попасть в это место человеку, что никогда не спал вечным сном. Поэтому она молчала. Не хотела произносить вслух, во что самой всё ещё не верилось. — Неважно. Куда важнее другое — мне нужно попасть туда снова и помочь Эмме вернуться. — И для этого вам нужен я, — Голд вышел из-за прилавка, почти вплотную подходя к женщине. — Вы хотите, чтобы я усыпил вас и помог вытащить вашу ненаглядную из другого мира, но где в этом мой интерес? — Белль, — произнесла Реджина. — Будет в безопасности. — А кого ей опасаться? — усмехнулся Голд. — Вас? — Моей матери. Настал черёд Реджины победоносно улыбнуться, хоть улыбаться сейчас хотелось меньше всего. Теперь она видела собственное потрясение в его глазах, хорошо спрятанное, почти незаметное, но от того не менее сильное. — Но Кора мертва. — Так думала и я, пока не встретила принцессу Аврору у ворот Преисподней, — безжалостно продолжила Реджина. — Поэтому ты передашь через меня способ, как победить её и вернуться в Сторибрук, чтобы Белль оставалась в безопасности. В этот раз тебе есть, кого терять, Румпельштильцхен. — Что ж, допустим, нам и впрямь есть, что обсудить… — протянул Тёмный. — Но я хочу, чтобы ты помнила… — он резко схватил её за руку, крепко сжимая обожжённую кожу, слыша, как она шипит от боли. — То, что я помогаю, не значит, что я простил. Встань на моём пути ещё раз, и это, — он кивнул на ожоги, — покажется тебе цветочками. — Только если договор обоюдный, — она вырвала руку из его пальцев. Голд не ответил. Он прошёл решительным шагом в комнатку, что служила одновременно и подсобкой, и, насколько можно было судить по неким сентиментальным деталям интерьера, пристанищем для одной молодой девушки… Но Реджина не подала виду, что заметила чайный сервиз на двоих и висящее в углу нежно-голубое платье. Как, даже будучи влюбленным, Тёмный остаётся Тёмным? Как хранит тритоньи глаза и чешуйки дракона в том же шкафчике, где стоит надколотая чашка, что ценнее всякого Священного Грааля? — Вот и всё, Ваше Величество, — спустя несколько минут работы со склянками и котлом, произнёс Голд. — Надеюсь, вы понимаете, что если вдруг фокус не сработает и мисс Свон не вернётся, то поцелуем истинной любви вас точно никто не разбудит. Реджина кивнула. Разумеется, она понимала, чем рискует… Но если не попробует, явно потеряет куда больше. А учитывая, на что она готова была пойти всего пару часов назад, риск проспать непробудно вечность не так уж пугает… — Что им передать? — Пусть отправятся в мою темницу, — ответил Голд. — Я припрятал там чернила кальмара… На чёрный день. Они временно парализуют любого, даже Кору. — Припрятал и так и не воспользовался? — вскинула брови Реджина. — Мог же сбежать в любой момент! — Дорогуша, пора бы уже привыкнуть, что на всё есть причины и оглашать их я не намерен, — холодно произнёс Голд. — Руку. Реджина твёрдо протянула ему руку. Вот и всё. Вполне возможно, что сейчас она в последний раз смотрит на этот мир, чтобы вечность провести в мире собственных кошмаров… Но реальность едва ли их лучше. Если она останется, если так и не поможет единственным возможным способом Эмме, сам этот мир для неё превратится в кромешный пылающий ад, от которого не спасёт даже поцелуй истинной любви… Веретено укололо палец. Теперь, даже пожелай она этого, переиграть ничего нельзя, да ей это и не нужно. Она задумчиво смотрела некоторое время на выступившую алую капельку крови, пока картинка перед глазами не начала расплываться. Зелье распространялось теплом от кончика пальца по руке и груди к самому сердцу, замедляя, почти останавливая его ритм. Несколько мгновений она была пленницей своего неподвижного тела, но вскоре будто покинула его, вновь увидев перед собой уже знакомую зеркальную комнату.

***

Всю дорогу Мулан нервно поглядывала на небо, как на самые точные часы. Как и планировали, они вышли ближе к полуночи, убедившись в том, что остальные трое путников спят. В вечно беспокойном лесу велика была вероятность того, что они проснуться до их возвращения… По словам Мулан, перед началом поиска маковых полей неплохо было бы усыпить и остальных ими же. Лес то густел, то редел, но оставался здесь на удивление тихим: за всю дорогу они не встретили ни одного огра или дикого зверя. Наверное, это и был безотказный способ найти мак — по дурману, что он рассеивает по окрестностям. Под ногами хрустела сухая трава и сучья, как было и до этого, но эта дорога отличалась от других… Она была хорошо знакома Эмме. Она уже ходила по ней, а точнее, ездила верхом и много раз. Вскоре сомнений уже не оставалось, и она почти не удивилась, когда вышла на небольшую поляну на холме, откуда когда-то открывался вид на деревню, ныне же… — Маковые поля, — кивнула Мулан, махнув рукой на огромное даже в ночи пылающее алыми цветами поле. — Здесь раньше их не было, верно? — взгляд Эммы направлен был туда, где когда-то стояла таверна, возле которой маленький конюх забирал у неё поводья, радуясь даже самому крохотному серебряннику. — После того, как деревня сгорела, на выжженной почве не росло ничего, — ответила Мулан. — Один старик, чья дочь и внуки погибли там, каждый год приходил сюда засеивать маки, как символ их вечного сна. А вскоре и сам умер, не подозревая о том, что последний его посев дал плоды, — она коснулась крупного алого бутона. В течение пары минут она сосредоточенно вырезала семена из сердцевины и измельчала их ножом на камне. Эмма же оглядывала задумчиво столь знакомое поле… Когда-то оно точно так же горело огнями, как сейчас горело маками. Ныне же вместо крестьян, вместо Анны-Марии и её отца, вместо мальчика-конюха и юного дудочника остались только они — цветы, цветы, цветы… — Готова? — Мулан осторожно ссыпала полученный порошок на ладонь. — Да, — выдохнула Эмма, присаживаясь у старого дерева. Мулан присела на корточки рядом и, поймав её взгляд, дунула на ладонь, пуская дурман в её лицо. Свон почувствовала, как непреодолимая дрёма накатывает на неё, заставляя глаза закатиться, а тело обмякнуть на траве. Она будто падает куда-то… Несётся вниз, подобно Алисе. Любой часто чувствует это, когда засыпает, вздрагивает, а затем, устроившись поудобнее, пытается заснуть вновь… Но её тело не способно было вздрогнуть. Оно вообще будто больше ей не принадлежало. Казалось, совсем скоро её выбросит на твёрдую поверхность. Но вместо этого падение внезапно замедлилось, и, будто пройдя сквозь густое пюре, Эмма мягко приземлилась. Здесь царила абсолютная тьма, и на минуту показалось, будто она уже была в этом месте… Но сейчас ей точно было не до того. Нужно найти горящую комнату. Нужно найти Реджину. Она шла, как принято говорить, «наощупь», хоть щупать здесь было нечего. Казалось, кроме темноты, здесь вообще ничего не было. Но когда она отчаялась уже увидеть или нащупать хоть что-то, руки наткнулись на твёрдую гладкую поверхность. Неужели, стена? Эмма слепо водила по ней руками, но дверной ручки здесь не было точно… Однако, чем левее она передвигала руки, тем теплее становилась стена. Свон стала медленно идти налево, и скоро поверхность стала не просто тёплой — обжигающей. Сомнений не было: горящая комната находилась за этой стеной. Но вот как попасть на ту сторону? Неожиданная мысль, почти комичная в такой ситуации, пришла ей в голову. Чтобы тебя впустили, нужно постучать. После второго лёгкого удара костяшек стена не превратилась в дверь, не отодвинулась, освобождая путь, а просто осыпалась со стеклянным звоном. В лицо её ударил поток горячего воздуха. Ей позволили войти. Жар был почти невыносимым, огонь то поднимался столбом к самому потолку, то прижимался к полу, норовя опалить лицо. — Эмма? Свон не уверена была даже в том, что слышит её голос. Вполне возможно, что это треск огня или собственное воображение… Но сомнения исчезли, когда на фоне огня Эмма увидела её силуэт. — Реджина, — прошептала она, шагая на встречу, позабыв об огне. — Почему ты здесь? — Всё хорошо, это обычный мак, — Эмма протянула было руку, но пламя тут же взвилось между ними, стараясь укусить кончики пальцев. — Реджина, как ты тут оказалась? — Голд наложил заклятие вечного сна. По моей просьбе, — быстро добавила она. Эмма отступила на шаг. — О чём ты думала? — глухо произнесла она. — Голд едва тебя не убил. — Эмма, ему можно верить, клянусь, — ответила Реджина. — А если я не вернусь… — голос дрогнул. — Вернёшься, — настала очередь королевы протянуть руку сквозь пламя, но на этот раз оно не опалило обжигающим вихрем, а будто расступилось. — Пора бы уже понять, что ты всегда ко мне вернёшься. Эмма улыбнулась, чувствуя, как по щекам бегут слёзы, не менее обжигающие, чем огонь в этой комнате. С каких пор Реджина стала той из них, кто верит в «долго и счастливо»? Наверное, с тех, как уснула вечным сном, опираясь лишь на эту, дальнюю и безликую, веру. — Нужно торопиться, ты можешь проснуться в любой момент, — быстро сказала Реджина, подходя почти вплотную. — Моя мать точно не желает вам добра, скорее всего, она захочет попасть в Сторибрук вместе с вами. В темнице Румпельштильцхена вы найдёте чернила кальмара, они смогут обезвредить её на время и дать вам фору. Ты поняла? — Да, — тихо ответила Эмма. На лице Реджины мелькнула горькая улыбка. Она коснулась ладонью лица Свон. — Всё будет хорошо, слышишь? — прошептала она. — Ты вернёшься, как всегда возвращалась. Эмма притянула её к себе, касаясь губами её губ. Странно, что даже здесь, на грани с «той стороной» она такая… Настоящая. Разорвав поцелуй, она просто прижала королеву к себе, пока слёзы терялись в чёрных волосах. Она никогда не смогла бы её отпустить… — Не хочу тебя здесь оставлять, — едва слышно, почти мысленно сказала она. — Ты ничего не можешь сделать, — спокойно ответила Реджина. — Только вернуться и разбудить. Эмма смотрела в её глаза, смотрела до последнего, будто желая навсегда отпечатать её образ в памяти и на сетчатке. Руки Свон становились прозрачными, с каждым мгновением она стиралась с этой астральной реальности. Огонь исчез. Исчезла комната. Исчезла и Реджина, и вот Эмма вновь растворяется в полной тьме, проходит сквозь густой туман, вновь оказываясь в собственном теле и на освещенном приближающимся рассветом маковом поле…