Беглец

Вернувшись в гостиницу, Сынмин направился в комнату Чонина. По дороге он встретил Сонхву и узнал, что день у них прошёл очень плодотворно. - Он наверное спит, но я все же зайду. - Я тоже к себе. Не мог в номере сидеть - перед глазами Чан и его убийственная аура. - Боже, прости, что я так поздно… - Что ты - почти десять лет не видеть родственников это сильно. Представляю какой эмоциональной была встреча. Сынмин не без удовольствия подтвердил слова альфы, после чего, пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по номерам. Тихо пробравшись, омега прошёл к кровати. Рецессив спал безмятежным сном, укутавшись в одеяло. Его лицо было таким умиротворенным, что Сынмин невольно улыбнулся. В номере было чисто, все вещи аккуратно лежали на местах, на прикроватной тумбочке - книжка с закладкой внутри. Чонин явно пил перед сном травяной чай - в воздухе еще висел легкий аромат. Сынмин поправил выбившиеся прядки, но вскоре погладил рецессива по волосам, а потом и вовсе присел на край кровати, не переставая гладить юношу по голове. - Хен, - тихо позвал его Чонин, не открывая глаз, - Ты вернулся? - Да. Спи, Нини. Завтра все расскажу. Чонин улыбнулся, а вскоре вновь заснул. Такой юный, красивый, хорошенький. Сынмин часто ловил себя на мысли, что переживает за него. Когда юноша уходил с друзьями до позднего вечера, старший порой стоял у окна или выходил к воротам, выискивая знакомую макушку. Когда рецессив заболел, омега места себе не находил - звал Чанбина, поил его настойками и буквально не отходил от кровати. Вот и сейчас, в преддверии помолвки, сердце Сынмина щемит от чувств, что так похожи на родительские. Да, он не его родитель, а всего лишь опекун. Но он успел за это время так привязаться к юноше, что порой забывался и считал его если не своим сыном, то полноправным воспитанником. Поэтому в день помолвки Сынмин плакал. Вокруг здания правительства собралось много горожан, были даже с других провинций. Атмосфера была такой радостной, что хотелось улыбаться без причины. Тёплый осенний день, солнечная погода, счастливые лица людей, их смех, радостные возгласы… В центре Сеула люди собрались, чтобы чествовать будущую омегу страны и пожелать новоиспеченной паре любви и долгих лет совместной жизни. Пусть это не свадьба, а всего лишь помолвка, но какое было празднование! Горожане организовали обед, были танцы, песни, даже военный патруль и полицейские то и дело принимали угощения от людей.  Вот что слышали гости церемонии, находясь в здании правительства. Все окна были открыты настежь, главный зал был залит солнечным светом, вокруг большие букеты цветов, их тонкий запах смешивался с ароматом свечей. Церемония прошла быстро, но сколько ярких эмоций она вызвала у всех. Хван Инсон и Ян Чонин, в традиционных ханбоках, при свидетелях дали клятву любить, беречь и заботиться друг о друге. Как только неземной красоты кольцо украсило руку рецессивной омеги, как только организаторы церемонии объявили о скреплении союза и предстоящей свадьбе по достижению омегой совершеннолетнего возраста, Инсон тут же обнял Чонина, прижимая его к своей груди. Они обнимали друг друга долго, прикрыв глаза от слишком сильных эмоций. Было что-то торжественное, поистине величественное в выходе новоиспеченной пары к людям. Темно-серый ханбок Инсона идеально дополнял белоснежный у Чонина, когда они неторопливо гуляли по территории военно-политического городка, улыбаясь и приветствуя горожан. Люди знали о том, что Хван Инсон доминантный альфа, видели его не раз и только ленивый не знал о его силе и красоте, но вот Ян Чонина видели впервые. И реакция людей была лучше, чем Сынмин предполагал. Поначалу горожане тихо перешептывались, робко поглядывая на пару и кидая восхищенные взгляды, но вскоре шум и веселье вновь заполнили улицы. Чонин был настолько в своей стихии, настолько уверен в себе и своих силах, что Сынмин не сдержал слез. Рецессивная омега рождена, чтобы сиять - именно эту фразу много лет назад он прочитал в одной из книг. И теперь воочию видел, как распускается цветок, как берет своё начало река, как рождается новая звезда на небосводе. Легкий шаг, прямая осанка, приветствие в виде изящного взмаха кистью руки, проницательный взгляд, мягкая улыбка и невидимая сила. Сила притяжения, магнетизма, или неизвестные никому чары… Не было слов, чтобы описать Ян Чонина. С какой любовью на него смотрел Инсон - было видно, что альфа гордится своей омегой и поддерживает в первом выходе к народу. Уже вечером, когда торжественный ужин подошел к концу, Сынмин обнял рецессива, будто родитель обнимает свое чадо. - Будь счастлив, Ян Чонин! Мой Нини, я так счастлив! Пусть все в твоей жизни будет хорошо! - Хен, я так рад, что ты был рядом со мной! Можно я останусь твоим воспитанником и после совершеннолетия? Это очень приятно - знать, что есть человек, который любит тебя как родного. - Конечно, милый! - счастливо рассмеялся Сынмин, - Ты навсегда останешься моим воспитанником! Отправив Чонина с Инсоном в резиденцию президента, Сынмин начал переживать. Такая приятная и доселе неизвестная грусть накрыла его, и он решил сделать несколько звонков. - Вези его завтра к нам - познакомимся! Заодно и поддержим! - голос Минхо успокаивал не хуже мятной настойки. - Не волнуйся - я ему все рассказал про первый раз. Он умный мальчик, так что если доминант пойдет на зов природы, то Нини не растеряется, - уверял его Уен. - Инсон любит его, а когда любишь, то боишься причинить боль, - сказал Чан, чувствуя переживания своей омеги, - Не волнуйся. Завтра он все расскажет без утайки, потому что любит тебя. Ты для него пример для подражания, и я этим фактом очень горжусь. - Я скучаю, - признался Сынмин. Омега корил себя за эти эмоции, но вскоре понял, что это нормально - скучать по своему мужу, своему альфе. Он был счастлив вернуться в Сеул, встретиться с Минхо, тетушкой Ли и Джисоном, побыть рядом с Чонином в такой волнительный для него день, но в тоже время он скучал по Чану. - И я очень скучаю по тебе, - Сынмин слышал и чувствовал улыбку альфы, не сдерживая свою, - По привычке выхожу из дома, чтобы встретить тебя, а потом вспоминаю, что ты в отъезде. Юнхо боится лишний раз на глаза попадаться, хотя я перед ним извинился и уже сам с ним начинаю разговор. Неужели я настолько ужасен? - Просто он знает, кто на этом острове самый опасный, - омега не сдержал смешка. - Это правильно, но все же даже самый опасный человек кого-то любит и обожает. - И этот человек ему под стать. - Ещё бы, - теперь они оба смеялись, - Через три дня обратно на остров. Вроде как обещают запустить паромы от Сеула до Чеджу, а потом и с других точек материка. Можем на выходные выбираться к твоим родным или они к нам в гости. - Да, хочу предложить Минхо - пока погода хорошая, можно покататься. Кстати, я собрал овощи с огорода и заготовил мясо. Чем тебя накормить по приезду? - Мясом с овощами. - Ого! В моей омеге проснулся зверь? Сынмин заливисто рассмеялся. - Похоже, что да. Я здесь только мясо ем. И кимчи везде ищу. - У нас ещё осталось. Как приедете с Чонином - заготовим. И да - будет мясо с овощами. - Ты самый лучший муж на свете! - Я сейчас растаю… Вдоволь наговорившись, альфа и омега попрощались и пожелали друг другу доброй ночи. После разговора с Чаном Сынмин успокоился и лёг спать. Альфа оказался прав - на следующий день Чонин приехал после завтрака к нему и, не скрывая счастья, рассказал о том, как они с Инсоном провели время вместе. Выяснилось, что по приезду они гуляли по территории резиденции, танцевали на террасе и смотрели на звезды через телескоп. В очередной раз доминантный альфа развеял все страхи и сомнения Сынмина. - Инсон взял три дня отдыха, чтобы мы провели их вместе. Сегодня мы будем ездить по Сеулу, но вечером я подъеду к дому твоего брата. Хочу с ним познакомиться. - Отлично! Тогда встретимся вечером! Не теряя времени, Сынмин прибыл к дому Минхо с гостинцами и сладостями для детей. Старший как обычно встретил его с объятиями и вкусной едой. - С такими темпами я привыкну к тому, что ты здесь. Предупреждаю - я буду реветь, когда ты поедешь обратно на Чеджу. - Скоро запустят паромы с материка на остров. Связь уже настроили, так что будем созваниваться. Вот мой домашний адрес на Чеджу и номер телефона. Чан позаботился об установке. - Ого, - Минхо присел на стул рядом с Сынмином, - Честно, я думал, что ты уедешь и больше не вернёшься. Я боялся спрашивать что-либо и просто наслаждался часами рядом с тобой. Но теперь я понимаю, что ты действительно вернулся в нашу жизнь. Боже, я сейчас начну плакать! Омега не сдержался и вновь обнял старшего. Настал момент задать один из самых главных вопросов. - Хен, скажи - ты общаешься с Енбоком? Минхо вздрогнул, услышав имя. - Да, - кивнул старший, - Поначалу я держался в стороне, но не отталкивал его, когда он приходил, чтобы хоть с кем-то поговорить. Порой он сходил с ума, а Хенджину было откровенно плевать на него. Детей он любил, но теперь я даже в это не верю. Разве альфа, искренне любящий своих детей, будет так себя вести с омегой, которая их родила? Молчу про его любовников - их было столько за эти девять лет. И все… Минхо запнулся, но Сынмин понял, о чем идет речь. - Они были похожи на тебя. Один так вообще копия ты. Он, кстати, таскается к нему в тюрьму. Помню до сих пор, как встретил его впервые. Глазам своим не поверил, думал, что это ты. Енбок слова не сказал, молча сносил все его поздние возвращения домой и командировки. Эти твари не гнушались домой звонить. После одного такого звонка он полез в петлю - крыша окончательно поехала. Мы его еле на ноги поставили. Потом ещё один прямо домой к нему пришел. Слава Богам я тогда был рядом. Тот с таким презрением разговаривал с Енбоком - слышал бы ты. Такое дерьмо лилось через рот - в голове до сих пор не укладывается. А Енбок стоял и молча выслушивал, хотя на тот момент носил третьего ребенка под сердцем. У меня нервы сдали, и я половой тряпкой, которой убирался, прогнал ту шалаву. И воду грязную на него спустил. Просто отвратительно говорить такие вещи беременной омеге! Вздохнув, Минхо продолжил. - Конечно, в глубине души я злился на него, хоть и не показывал этого никогда. Но он все чувствовал и не обижался, словно я имел полное право злиться. Потом мы и вовсе сдружились, и мне все время было его жаль. Вот тогда-то я и понял почему ты сбежал. До сих пор поражаюсь твоему поступку! Ты бы мог быть на его месте, но предпочёл жить по-другому. И осознать это в двадцать лет… Да, тебе было чертовски сложно - мне трудно даже представить насколько. Но ты остался самим собой, не сломался и даже встретил своего альфу. Но Енбок… Он остался и принял от Хенджина все. Он был хорошим мужем, которого Хенджин не ценил, родил ему детей, никогда ему не перечил, не упрекал ни в чем и голоса ни разу не повысил. И все то мерзкое и гнусное, что произошло за эти годы, он проглотил, но не подумал, что это подобно смертельной отраве. Он фактически умирает, хоть и здоров телом. Йеджи, сестра Хенджина, следит за ним, а после переворота нашла небольшой домик и помогла ему перебраться туда вместе с детьми. Я тоже хожу к нему, помогаю по дому и просто разговариваю с ним. Быть точнее, я рассказываю про все подряд, а он просто слушает. Детки все понимают и переживают за него, младший совсем ещё кроха. А Енбок ходит по дому, словно призрак. Как бы вновь в петлю не полез. - Мне нужно с ним встретиться и поговорить. Можем сегодня? Если нет, то завтра. - Ты серьезно? Хочешь увидеть человека, из-за которого ты был вынужден бежать из дома? - Хочу увидеть человека, который принял весь удар вместо меня. Минхо ахнул, не в силах что-либо сказать. Потому что это была правда - Енбок остался с Хенджином и прожил часть своей жизни так, как Сынмин бы прожить не смог. И чем дольше он находился в Сеуле, тем отчетливее понимал - он не уедет отсюда, пока не поговорит с бывшим мужем Хенджина. Енбок не просто так молчит столько лет. Он считает все, что с ним произошло, справедливым наказанием для себя. Он буквально истязает себя.  - Он живёт в этом районе, только намного дальше. Я уже неделю не был у него. Сейчас соберу детей и можем выдвигаться.  - Меня привезли, так что поедем на машине. - Все забываю, что ты вертишься в политических кругах!  Сегодня Сынмин приехал вместе с Чанелем и Бэкхеном. Альфы с ветерком привезли омег с детьми к дому Енбока. Он разительно отличался от дома Минхо, был значительно меньше и не так сильно облагорожен, но светлая окраска стен и небольшие кустарники во дворе придавали этому месту уют. Минхо отворил калитку, пропуская детей вперед, а после пригласил Сынмина следовать за ним. Двор был чистым и ухоженным - было видно, что убирались недавно. - Вот это да! - удивился Минхо, - Здесь чисто настолько, что это вызывает подозрения. У крыльца дома мальчик играл с маленьким ребёнком, а поодаль, прямо на ступеньках, сидел Енбок, качая малыша на руках. Малыш был совсем кроха, но в руках омеги он казался довольно крупным. Енбок сильно изменился с их первой и последней встречи девять лет назад. Омега стал ещё худее, вокруг глаз залегли морщинки, некогда красивые русые волосы были собраны в небрежный хвост. Взгляд хоть и был нежным, когда он смотрел на детей, но был полон страданий. Казалось, что в нем еле теплилась жизнь. Когда Сынмин подошёл чуть ближе, Енбок тут же поднял голову и посмотрел на него, не отводя взгляд. - Здравствуй, - низкий голос омеги пробирал до дрожи, - Я ждал, когда ты придёшь. Сынмин думал, что про его приезд рассказала Йеджи, но выяснилось, что это не так. - Намиль нашёл меня даже здесь, - тихо говорил Енбок, когда они сидели на лавочке у небольшого огорода. Минхо собрал детей на летней кухне, и сейчас они пили чай с разными вкусностями, пока омеги уединились, чтобы поговорить. - Кто это? - спросил Сынмин. - Ну, - замялся Енбок, - Омега, которую вроде как любит Хенджин. - Толку от этого нет, раз он не постеснялся прийти к тебе. - Он часто приходил, но я не думал, что он найдёт меня после ареста Хенджина. Еле узнал его. Посерел как-то, и спеси поубавилось. Видать понял, что тебе в подметки не годится. Сынмин слушал молча. Он с трудом верил в то, что все происходящее является реальностью Енбока. - Он видел тебя, - продолжил омега, - У здания правительства. Когда он говорил о тебе… Я был так рад этому. Ни один из любовников Хенджина близко не был похож на тебя. Внешне да, но не душой. - Моя душа не так чиста, как тебе кажется. - Как и все наши. Омега вздохнул и, закутавшись в теплую кофту, принялся разглядывать огород. - Енбок, - позвал его Сынмин, отчего омега вздрогнул, - Тебе есть, что сказать мне - я вижу. Пожалуйста, скажи все, что считаешь важным. Через несколько дней я уеду из Сеула, но буду приезжать. Если нужно время, то я подожду. Не сегодня, так позже расскажи о том, что тебя беспокоит. Моя тётя говорила, что невысказанные слова хуже болезни… - Прости меня. Енбок развернулся, и Сынмин увидел столько боли и отчаяния в глазах напротив, что ему самому стало не по себе. В каком же аду он жил! И как ещё держится - просто уму непостижимо! - Прости, прости, прости, - еле шептал омега, буквально разрушаясь на глазах, - Ничего бы этого не было, если бы не я. Каждый последующий день был хуже предыдущего. Порой я хотел умереть, даже пытался. Но после второй попытки Хенджин пригрозил упечь меня в психушку, если я ещё раз попробую наложить на себя руки. Это наказание за то, что я забрал чужое. Он не любил меня никогда. Никогда. Глаза омеги были полны горьких слез. Он так плакал, так стенал, что Сынмину было больно на это смотреть. - Он не бил меня, не кричал. Ему было все равно - живой я или мёртвый. Только когда он решил стать советником президента и повторно объявить тебя в розыск, я не сдержался. Сказал, что ты разочаруешься, узнав, кем он стал и чьи интересы представляет и защищает. Тогда он в первый и последний раз ударил меня. Это был единственный раз, когда я не чувствовал себя ничтожеством…  Сынмин сел ближе и резко схватил чуть ли не за грудки омегу, тряхнув его пару раз. - А теперь послушай меня, - вкрадчиво начал он, - Просишь прощения? Хочешь, чтобы я тебя простил? Так знай - я тебя не прощаю. В глазах Енбока застыл непередаваемый ужас, но Сынмину было все равно. Он даже не заметил, как собственные глаза наполнились слезами. От обиды и боли за другого человека. - Знаешь почему? Потому что тебя не за что прощать. Не за что, Енбок. Ты ни в чем не виноват, только в одном - в том, что пытался покинуть этот мир, оставив таких замечательных детей на произвол судьбы. Говоришь, что ты жалок? Для себя возможно, но не для них. Для них ты сама жизнь, самое дорогое, что есть на этой земле. Ты выходец из семейства Ли, как и я. Ты никогда не будешь голодать и думать о том, что ждёт твоих детей. Минхо будет рядом, я буду помогать. Йеджи всегда тебя поддержит. Трое детей - это самое настоящее богатство. Крыша есть, помощь будет, а что насчёт Намиля, так это поправимо. Я могу поговорить с ним так, что ты никогда его не увидишь. Как и весь сброд, который обивал порог при Хенджине. Поверь мне, я не лукавил, когда говорил о своей душе. В моей жизни есть поступки, за которые я еще отвечу. Но ты, Енбок, отвечаешь только за своих детей, и больше ни за кого. Слышишь? Перестань винить себя и больше никогда не называй себя жалким. Ты понял? Енбок смог лишь кивнуть, потому что говорить он не мог. Прижавшись к груди Сынмина и уткнувшись носом, омега плакал навзрыд. Но теперь это был плач освобождения, и завтра для омеги наступит не просто очередной день. Это будет новый день совершенно другой жизни, которая будет свободна от боли и страданий. Сынмин чувствовал, как его сердце отпускает эту историю в прошлое. Он поставил точку, а дальше будут новые главы в его жизни.  Только вот не упасть бы со скамьи… - Сынмин, с тобой все в порядке? - забеспокоился Енбок, придерживая его. - Да, просто голова кружится. Это не головокружение, это была слабость. Странная, не похожая ни на одну, которую он испытывал. Он слышал, как Енбок звал Минхо, слышал, как брат зовёт его, гладит по голове и придерживает, но слабость оказалась сильнее. Последнее, о чем он подумал, прежде чем сознание покинуло его, был Чан. Впервые он так сильно захотел к своему альфе.