𝑖𝑛 𝑣𝑖𝑛𝑐𝑢𝑙𝑎 𝑖𝑛𝑠𝑎𝑛𝑖𝑎𝑒 𝑣𝑖𝑛𝑑𝑖𝑐𝑡𝑎𝑒.

Зала на несколько секунд заливается ярким красным светом, который по неизведанной причине уничтожаает практически всё живое на своём пути. В центре всего этого кошмара медленно выгибается массивный, но при этом исполненный пугающего изящества силуэт. -Сафия... Как ты... Фрагмент... - тихий голос Анкхиры слегка дрожит. Победоносная улыбка на её лице блекнет с неимоверной скоростью, губы бледнеют прямо на глазах. От этой девчонки королева арахнид ожидала что угодно, но только не такого исхода... Она должна была умереть, исчезнуть! События развиваются в корне не так, как хотела бы матриарх пауков. На месте, где воздух совсем недавно пронзили адский, будто пронизывающий тело насквозь, крик юной королевы сфинксов и оглушительный взрыв, там, где несколько секунд назад была пустота, материализовалась Сафия... Но теперь она стала другой: от хрупкой на вид девчушки, которая непонятно как стала правительницей и которую свергли с трона её же поданные, не осталось практически ничего. Массивные крылья сфинкса бьются, разнося вокруг оглушающие звуки громовых раскатов. Рубиново-красные волосы колеблются под их напором, обволакивая её наполовину кошачье тело, парящее над песком. На голове Сафии сияет в свете фрагмента пустоты, покоящегося на её когтистой лапе, тиара из чистого золота. С одежды свисают многочисленные подвески и украшения из драгоценных камней: граната, малахита, яшмы и прелестных сапфиров. Глаза... Такие же яркие, как Целестин в созвездии Длиннорога, практически такие же, как у Анкхиры. Но белок в них теперь чёрный, как нефть, как глубокая ночь, как отвратительный и липкий дёготь. - Ах... Наконец-то. - мурлыкает королева сфинксов, слегка потягиваясь, как и подобает громилам её вида, - Ты наверняка не ожидала такого исхода, верно, дорогая союзница? Красноволосая подпирает лапой бледную щёку, лишь слегка задетую палящим светом пустынного солнца, и с хищным оскалом смотрит на Анкхиру, которая инстинктивно прячется от кроваво-красного света за камнями. - Наконец-таки я получила то, о чём мечтала всю свою жизнь. - в зале вновь раздаётся, отражаясь волнами эха, бархатистый голос девушки, - Власть и сила, безграничные возможности и мощь... Истинное наслаждение. Но сейчас... Сейчас мою плоть раздирает изнутри невыносимая жажда, - уголки коралловых губ стремительно поползли вверх, - жажда мести. Я хочу расправиться с тобой, Анкхира, дабы почувствовать этот сладкий и желанный вкус победы. - Сафия, дорогая моя, разве могла я знать, что ты вовсе не хочешь меня подставить? - произносит с наигранной печалью Королева Арахнид, виновато сжимая паучьи жала с блестящим на них золотистым узором, - В нашем мире достаточно тяжело угадать, о чём думает стоящий напротив тебя... Мне очень жаль, что я поверила своим подданым, которые хотели обратить нас с тобой против друг-друга и разрушить наш союз. В ответ на такие «извинения» сфинкс лишь звонко смеется, прищуривая слегка округлые миндалевидные глаза: - Твои подданые? Сейчас это уже не имеет значения, дорогая союзница. - Сафия изящно опускает лапу, зачерпывает горстку холодного песка, перемешанного со смертельно-серого цвета пеплом, - Теперь дети твоего племени выглядит вот так. Мне очень жаль, что так получилось. - Ты... Это ты убила их! - смуглое лицо и кроваво-красные губы Анкхиры искажает горе, тонкие брови её сходятся над переносицей, глаза опасно сужаются. Но ей не столь грустно, сколько хочется убить это чудовище прямо перед ней. Хочется, чтобы смертоносные конечности впились прямиком в надменное лицо, а потом яд разъел плоть, внутренние органы и кости Сафии, чтобы не осталось даже крупицы от тела последней. - О, милая Анкхира, я понимаю твою печаль. Терять дорогих сородичей действительно очень больно, но моей жажды мести это ни капли не убавит. Мне всё равно, и ты поплатишься за свой поступок. Внезапно, Сафия оказывается прямо перед королевой Арахнид и сжимает свою цепкую лапу на тонкой шее последней. Девушку абсолютно не волнуют прикованные к ним ошарашенные взгляды выживших сфинксов и арахнид, находивших эту сцену между бывшими союзницами странной и даже жестокой. Наблюдающие просто не привыкли к тому, что их королевы используют силу, а не собственный ум. - Анкхира, я прекрасно знаю, что ты презираешь и ненавидишь меня не меньше, чем я презираю и ненавижу тебя. Мы обе руководствуемся не силой, а разумом и логикой, но после того, как в моих лапах появилась такая вещь как магия пустоты... Сдержаться очень трудно, ха-ха. Королева сфинксов хмурится, сжимая горло бывшей «подруги», и резко поворачивается в сторону так называемых зрителей, затаивших дыхание, как будто во время театрального предоставления, подходящего где-нибудь в Куилине: - А вы... - на губах Сафии распускается цветами львиного зёва провокационная улыбка, - Если вы, арахниды, сейчас же не уберётесь из моих владений, от вашей убогой королевы даже крохотной пылинки не останется! Все меня слышали? В ответ на приказ - лишь противно и напряжённо звенящая тишина. Девушка демонстративно ослабляет лапу на чужой выйе, чтобы внушить как можно больше доверия, и арахниды, естественно, не без напора подчинённых последней, быстро покидают залу. - А твои паучки весьма послушные... - сфинкс сжимает часть чужого тела раз в десять сильнее, чем до этого: кажется, ещё немного, и от шеи матриарха пауков останется только липкий кровавый след на тёмной шерсти лап. Анкхира не знает, что делать. Золотые кольца на паучьей выйе уже потрескались под чужим напором. Хватка этого чудовища напоминает раскалённые докрасна клещи... В глазах всё расплывается, горло и лёгкие горят. Но всё же, королева арахнид решается на довольно опасный в её положении шаг: одно из её жал молниеносно вонзается своим ярко-бордовым концом в нежное на вид девственно-светлое предплечье Сафии. На бледной коже выступает красноватый след, медленно переходящий в небольшую язву. Обладательница безумного взгляда на секунду отвлекается, тем самым давая противнице сделать ещё один смертельный ход. Ядовитые конечности одна за другой пытаются вонзится в ненавистную плоть, дабы отравить сфинкса, и иногда даже избегают сопротивления в виде массивных золотых украшений. Напоследок королева сфинксов внезапно и грубо вжимает бывшую союзницу в стену, всё также держа за шею, и так же внезапно её отпускает. Арахнида обессилено падает на песчаный пол, жадно хватает красными губами такой желанный воздух, держится за выйю тонкими ладонями, глаза её слезятся. Как же всё-таки хорошо, что дети сейчас не видят своего матриарха в таком жалком состоянии... Сафия тоже решает прилечь на камень, скрестив передние лапы дабы отдышаться и оценить ситуацию получше. Но это ещё только начало. - Сафия... - тихо выдыхает Анкхира, - Ты - чудовище! - А ты? Разве ты - не чудовище? - риторически спрашивает девушка, прикладывая лапу к раненому предплечью и раздражённо махая хвостом, - По такой логике монстрами являются абсолютно все громилы. И ты, и я, и даже Брутус. Мы все - чудовища. Ком подступает к горлу паучихи, но та, нервно сглатывая, продолжает диалог: - Даже учитывая то, что все мы являемся чудовищами, мутацией, ошибкой, ты - хуже всех нас вместе взятых! - Да ну, неужели... - сфинкс скептично выгибает тонкую бровь и небрежно хватает Анкхиру за подбородок, грубо сжимает челюсть, приподнимая вверх, - Тогда сейчас я покажу, какое же я чудовище на самом деле. Сафия наклоняется, проводит горячим языком по смуглой коже бывшей союзницы, будто пробуя её на вкус, сжимает острыми зубами покровы над ключицами, оставляя красные следы укусов. Девушка сжимает когти на чужих бёдрах, царапает их нежную кожу. У матриарха пауков почти нет сил сопротивляться, поэтому остаётся только терпеть неожиданные выходки сфинкса... Королева арахнид пытается не поддаваться искушению, но всё-таки не выдерживает, льнёт своими губами к чужим. Пока красноволосая кусает и мнёт субтильную плоть, Анкхира идёт дальше, вторгается в чужой рот языком, касается разгорячённого нёба. К языку липнет песок, больше похожий на хрустящие бусинки из глазури, чем на микроскопические камни. Паучиха прикасается к бледному бюсту, ощущая жар через тонкий шёлк, обводит ладонями пышные формы, что Сафия повторяет в ответ, но не без использования острых когтей. Её лапы мнут чужие смуглые груди, как кошки, бывает, мнут ткань, оставляют на них красные полосы. Пальцы королевы периодически сжимают чужие соски, заставляя арахниду тихо постанывать. Они обе отдаются всепоглощающему желанию, только вот представления об этом у них немного разные. Сфинкс разрывает яростный поцелуй, дабы дать себе слегка отдышаться, но тут же затягивает тёмноволосую в новый, не менее грубый. На бархатистой коже Анкхиры появляется всё больше и больше отметин: укусов, царапин, порезов и следов кораллового цвета помады. Грудь плечи её похожи на ночное небо, расписаное созвездиями, кометами и пятнами далёких галактик... Но этого Сафии мало. Хочется сжать бёдра предательницы до синяков, разорвать её плоть и губы, вырвать язык и глаза, в гранатовой радужке которых будто плескается вино, стиснуть шею до хруста костей... И она не остановится, пока жертва не начнёт кричать и просить её убить. Неугомонные лапы протискиваются между тесно сжатых под туникой бёдер, силою разводя их в стороны и сжимая чуть ли не до хруста где-то под толстыми слоями мышц. Девушка специально касается гениталий так небрежно и грубо, как только может. Прикосновения её похожи на касания раскалённого железа, сотни игл, кислоты, разъедающей мягкие ткани без остатка. Но Анкхира терпит. Из груди королевы арахнид вырываются протяжные стоны, похожие на шипение, которые та изо всех сил старается подавить, дабы не выглядеть нелепо и странно. Пальцы красноволосой медленно очерчивают круги вокруг промежности, прикасаются к половым губам, раздражая матриарха пауков ещё сильнее. Жала последней неконтролируемо дрожат, но не только от страха, а ещё и от возбуждения. Анкхира думала, что она выше всяких похотливых утех, но думала ровно до этого момента. Резкая боль снизу, шумный вдох, и вот когти Сафии оказываются внутри. Она, даже не стесняясь своих действий (хотя, чего может стесняться чудовище?), перебирает пальцами, касается острыми их краями нежной плоти лона, принося арахниде сильнейшую, но при этом даже слегка сладкую боль. Тёмноволосая вжимается в чужую грудь, хватается тонкой, подрагивающей ладонью за плечо, украшенное золотыми украшениями. Даже ценный металл кажется ей сейчас раскалённым, как пустынное солнце или песок. Но всё же, несчастная нащупывает оголённый участок тела, впивается в плоть, царапает островатыми кончиками ногтей. Да так сильно, что сквозь смуглый занавес покровной ткани видны её белые костяшки. И сфинксу нравится смотреть, как страдает её жертва. Тонкие губы расплываются в похотливой улыбке, когда большим пальцем девушка потирает налившийся кровью возбуждённый клитор, а остальными четырьмя расхаживает внутри промежности, как по собственному дворцу. Сафии нравятся и действия тёмноволосой: «Не думала, что в таком опасном для неё положении она будет отдаваться желанию без остатка...» Движения королевы становятся всё грубее и резче, Анкхира сдерживается, чтобы не закричать или не заплакать от боли. Она испытывает стыд, боль и страх, старается сжаться и стать как можно меньше, старается не смотреть в эти безумные глаза цвета киновари, не чувствовать это напряжение внизу. Сафия наращивает темп, двигается то хаотично, то монотонно. - П-перестань! Хватит! Мх... Довольно! - из последних сил гневно выдавливает матриарх пауков хриплым голосом, сжимая руки на чужих руках в надежде остановить это безумное соитие. Королева сфинксов лишь смеётся и становится ещё грубее. Чудовище, демон, неумеющий контролировать себя монстр. Грозный вид, холодный тон, провоцирующие манеры, безумие - она ни капли не похожа на ту, былую Сафию, такую же простую и миловидную, как все её сородичи. Неутолимая жажда могущества превратила её в жестокое существо, которое ради своих амбиций готово пойти по головам, убить близкого, терпеть нескончаемые муки. Из размышлений тёмноволосую выдёргивает внезапная судорога, пронизывающая, как игла полотно ткани, всё тело, от кончиков пальцев до остроконечных ног и жал. Внутренняя сторона бёдер становится влажной и липкой, на что сфинкс состраивает брезгливую мину. И без того размытый мир вокруг искажается ещё сильнее. - Оу... Поверить не могу, что прямо сейчас вижу гордого паучьего матриарха в таком состоянии... Занятно. - З-заткнись... - раздаётся тихое шипение. Жаль, конечно, заканчивать на такой интересной ноте, но время дороже. Минуты и секунды утекают, как тонкие струйки ручьёв... Пески времени неумолимо оседают на дно стеклянного сосуда часов. Поэтому, «помучив» арахниду своими прикосновениями ещё немного, Сафия, наконец, решает поставить шах и мат в этой игре за власть. - Ты проиграла, Анкхира. Ледяной, но по прежнему бархатистый голос раздаётся прямо над ухом, заставляя кровь замереть в жилах. -Видишь, небо на востоке становится ярче? Ах, рассвет - действительно прекрасное время. Мир как будто оживает, цветы распускаются, живые существа начинают проживать очередной день. Только вот тебе уже не суждено встретить его. С этими словами Сафия одной лапой приподнимает бывшую союзницу над землёй, держа за шею, а другой - впивается в грудь, пытаясь пронзить её насквозь, уничтожает к чертям запачканную кровью и грязью белую тунику, срывает перевязь с тёмными руническими узорами. К сожалению, у матриарха пауков не остаётся сил чтобы пробормотать хотя-бы простое «Я тебя ненавижу». Бюст пронизывает отвратительная жгучая боль. Анкхира чувствует, как красноволосая разрывает её грудную клетку, ломает кости рёбер, рвёт сосуды, вены и артерии, касается самого сердца. В глазах темнеет. Хочется, чтобы мучения поскорее закончились. Да, она действительно вышла из этой дуэли умов никем иным, как проигравшим. До дрожи стыдно это признавать, ведь слабость и страх в анклаве громил - самые страшные из грехов. По зале эхом разносится треск. Это трещит сломаная, теперь отклоняющаяся из-за дефекта выя паучихи. Глаза её закатываются, да так, что кроме сплошной черноты ничего не видно. Сфинкс безумно смеётся, улыбается, причиняет боль, ломает, мучает, сжимает. И надежды спастись уже нет. Изувеченое тело падает на холодные плиты, заметённые песком. Последнее, о чём думает уже бывшая Королева арахнид - что же будет с её племенем? Что они почувствуют, узнав о её погибели, как себя поведут? Увековечат ли память о своём матриархе? Кого выберут на эту должность? Ответы на все эти вопросы она уже никогда не узнает и не услышит. Сафия уходит прочь, даже не оборачиваясь и не прощаясь с бывшей подругой. Зачем тратить такие драгоценные для неё крупицы времени на жалкий паучий труп? Небо на востоке покрывается нежным румянцем юности. Встаёт солнце, освещая землю своими тёплыми и приятными лучами. Они касаются и могучих колонн дворца, возведённого несколько столетий назад среди бескрайней пустыни, такой сухой, жестокий и безжизненной. Струи огненного цвета падают на изувеченое тело Анкхиры...