Yasu(泰)

Фиолетовый додж челленджер рассекает ночные улицы горящего багровыми неонами Токио, проезжая на дьявольской скорости мостовую развязку и вливаясь в поток спорткаров недалеко от перекрестка Сибуя. Рев моторов и визг шин, стертых об асфальт парковки, привычно закладывает уши. Тачки ядерно-ярких цветов проносятся мимо и входят в дрифт, нагоняя дыма и скользя на прямой. Громкие биты из клуба с кричащей вывеской «каннабис» стучат по вискам азиатскими мотивами. Как и заразительный смех полуголых омег в джинсовых шортах и запах дешевого пива, смешанного с марихуаной. Дым мальборо ментол блэк в бледно-сиреневый закат. Тэхен глушит спорткар, хлопая дверцей и выдыхая серые кольца. Фиолетовые джорданы ощущают твердость чужой земли, неизвестного города, далекого континента. Он садится на капот пурпурного доджа, затягивая никотин в легкие. Спасает. Он ловит кокетливую усмешку проходящего омеги, привкус его конфетно-сладких духов, проводя его взглядом из-под козырька черной кепки и улыбаясь краем губ. Из переднего вылезает пацан пятнадцати лет, подбегая к нему и хлопая по его спине с восторженными глазами. — Родной, я же обещал, — с теплотой глядит на него Тэхен, трепля по кучерявым темным волосам. — Теперь у нас все будет. Он приобнимает младшего брата, напрягая желваки и вдруг становясь серьезным. Тэхен готов поклясться, что прикончит каждого, кто посмеет тронуть его. Даже если повяжут. Даже если придется гнить за решеткой все оставшиеся годы. Для Аллена он вместо родителей, похороненных в кладбищах Калифорнии. Для Аллена он вместо мира. — Еще ты обещал, что я могу зависать вместе с тобой и возвращаться домой после двух, — Аллен толкает язык за щеку и вскрикивает, когда Тэхен скручивает его ухо. — Шею сверну, малой. Будешь на связи двадцать четыре на семь. Без моего разрешения не выйдешь, ты понял? — альфа терпеливо ожидает его ответа, замечая, как брат колеблется и сдерживается, чтобы не съязвить. — Свои подростковые выебоны оставь. Мы уже не в Америке, Аллен. Ты под моей ответственностью. — Зачем ты снова включаешь этот ебучий контроль? Мне не двенадцать, — раздраженно говорит Аллен, накинув капюшон голубого худи и засунув ладони в карманы серых спортивок. Тэхен выдыхает мутные кольца изо рта, стряхивая пепел и проницательно смотря на него. Так, что брат не выдерживает, отводя виноватый взгляд. — Потому что у нас больше никого нет. Аллен сглатывает тяжелый комок, представая уязвимым ребенком, которым он так отчаянно не хочет казаться. Но Тэхен всегда будет опекать его, сколько бы лет ни минуло. Боль не прошла. Она проросла корнями в сердце. Не выдернуть без крови и шрамов. Аллен кивает, пряча лицо в его мягком фиолетовом худи и смеясь, когда он шутливо пинает его коленом. — Я понял тебя, братик, — улыбается альфа, вызывая ответную улыбку на лице Тэхена. Рядом разносится рев мотора зеленого корвета, что дрифтит в нескольких сантиметрах от моста, петляя между цепочками обычных машин и нагоняя дыма. Его встречают оглушающими криками и свистами, один из омег снимает красный топик под одобрительные хлопки альф и кидает его на асфальт. Зеленый корвет сносит его рокотом мощных шин, озаряя яркими фарами ряды спорткаров. — Мощность в пятьсот лошадок, — усмехается Тэхен, куря и наблюдая за тем, как водитель с коротко стрижеными белыми волосами выходит из тачки, с похуистичным видом осматривая всех и пожимая руки пацанам. — Как ты можешь определять мощность по звуку выхлопа? — раздается позади знакомый голос, от которого в душе Тэхена разливается теплота. Он поворачивается к альфе, его давнему, проверенному временем другу, что идет к ним с широкой, мягкой улыбкой, в рваных синих джинсах, массивных кроссах и желтой майке. — Практика, брат. Знаешь ее? — Тэхен спрыгивает с капота доджа, сгребая Чана в объятия и хлопая его по крепким плечам. Чан по-доброму посмеивается, пожимая руку Аллену и со свистом оглядывая пурпурный спорткар. — Нихрена себе, ты изменил подвеску? — альфа проводит ладонью по покрытию тачки, знающе оценивая ее. — Все же решил зарабатывать бабло на уличных гонках? — Мой брат лучший дрифтер в Калифорнии, мабой, — выдает Аллен с режущим американским акцентом, недоброжелательно посматривая на Чана. Тэхен сжимает его плечо, осекая одним строгим взглядом. — Уважительный тон делай, когда говоришь со старшими. Крис треплет возмущенного альфу по кудрявым волосам, прижав его к своей груди одной рукой. — Оставь малого, Тэхен, я не из обидчивых, — он улыбается так приятно, что чувство враждебности внутри Аллена рассасывается, словно кто-то приказал ему отступить и проникнуться. — Как добрались? Извини, что не смог встретить в аэропорту, в гараже был срочный заказ. Этот ебанный тюлень Рики не отстанет, пока я не достану его дохлую ямаху с того света. Тэхен качает головой, затягиваясь в последний раз и выдыхая травящий никотин. — Не парься, мы сориентировались. Справочник «японский за 30 секунд» рабочий, блять, — ухмыляется он, опершись о капот доджа. — Ты хотел сказать, сотрудник аэропорта, которого ты клеил как озабоченный? — усмехается Аллен, дергая бровями под заразительный смех Чана. — Бейба готов был отдаться прямо у стойки регистрации. Тэхен не сдерживается и смеется тоже, сминая сигарету носком фиолетовых джорданов. — Брат, я еще раз скажу тебе, чтобы ты остался у меня с малым, пока не заработаешь на приличную хату, — предлагает Чан, с добрыми глазами следя за тем, как Аллен с детским интересом осматривает все вокруг. На дне его зрачков пляшут искры каждый раз, когда мимо проходит симпатичный омега в коротких шортах или проезжает тюнингованная тачка. — Я благодарен тебе за все, родной, от души, — Тэхен улыбается настолько преданно, насколько может, но помощь принимать не привык и больше уже не сможет. Жизнь научила опираться на собственные стебли и вставать, даже когда ноги кровят и кажется, что утро больше не настанет. Или только он его не застанет. Тэхен согласен умирать в яме голода и нищеты, лишь бы братик не знал беспокойных снов. Под сводами жестокого города грехов. В оставшихся позади гнилых гетто Лос-Анджелеса. Он выучился грызть глотки. Он выучился терпеть, стиснув до боли кулаки. Он выучился набираться сил там, где, казалось бы, живого не осталось, и непонятным даже ему образом двигаться дальше. Потому что иначе — никак. Аллен получает разрешение и сливается «изучить окрестности», оглядываясь на танцующих под чарующие восточные биты омег и цепляя где-то бутылку местного алкоголя. Тэхен недолго, беспокойно смотрит ему вслед, засунув ладони в карманы худи. Чан не понимает, как альфа оберегает и поднимает вместе с собой и младшего брата, набравшись храбрости сменить континент, страну, и оставить позади истоки. — Ты говорил, что начался новый сезон. Сегодня ночью будет первая гонка. Я выиграю ее, — непоколебимая уверенность в голосе Тэхена поражает Чана, и сомнения вперемешку с тревогой безудержно проскальзывают на его лице. — Япония — родина дрифта, Тэхен. Здесь гоняют лучшие. — Значит, придется пахать больше. У меня выбора нет, — говорит альфа, напрягая желваки, — мне нужны эти деньги, чтобы выжить на новом месте. Аллену надо идти в школу. — Я могу одолжить тебе, — начинает снова Чан, но получает грозный взгляд Тэхена и усмехается, подняв руки в примирительном жесте: — Понял. Затыкаюсь. Что делать будешь, если проиграешь? Новичков здесь быстро гасят. Сегодня гоняет король прошлого сезона. — Мне похуй. Я просто выиграю, — Тэхен сверлит его молчаливым, бесстрашным взором, и в глубине его смоляных глаз Крис видит пугающую веру в себя. Отвагу от безысходности. — Тогда ты должен знать, что в Токио проходят не обычные заезды, — тон Чана приобретает жесткие нотки, заставляющие прислушиваться. Он опирается боком о капот доджа и скрещивает руки на груди, беспокойно смотря на безбашенного друга и не питая надежды, что сможет переубедить его, но считает своим долгом предупредить: — Клан якудза спонсирует уличные гонки. Сотрудничает с властями и полицией, отваливая им приличные проценты, чтобы они крышевали их нелегальный бизнес. Тэхен толкает язык за щеку, усмехаясь, будто бы знал это заранее. — Какая им выгода с этого? В альтруисты заделались? Если скажешь, что они помогают юным дарованиям, я не поверю, — западный сарказм альфы Крис не различает, воспринимая его слова в штыки. — Братья Исайа контролируют каждое движение в городе. Они отбирают лучших гонщиков, выигрывающих заезды, и подписывают с ними контракт, завлекая в дела клана. Тэхен хмурится, внимательно смотря на напряженное лицо Чана и не находя ни следа шутки. — Что будет, если отказаться? — спрашивает он, предполагая ответ. — Ты не жилец, Тэхен, — с ухмылкой произносит Крис, — но можешь быть первопроходцем и узнать. — Как ты топишь за меня, брат, я в ахуе, — хмыкает Тэхен, на что Чан громко смеется, закидывая руку на его плечо. Трек сменяется на новый и разрывает розоватые стены клуба, из которого несет запахом дури, алкогольных коктейлей и сладковатых цветов. — Я верю в тебя. Но не верю им, — Крис подталкивает его вперед, хлопая по груди, — пойдем, познакомлю тебя с пацанами. Тэхен усмехается краем рта, засунув ладони в карманы светлых джинс и расслабленно шагая через ряды пестрых спорткаров, под капотом которых копошатся гонщики, грязно ругаясь. Несколько парней на байках кавасаки в черно-алых банданах пролетают мимо в наносекунду, привлекая внимание кучки омег, восхищенно проводивших их взглядами. Тэхен чувствует привкус юности, сумасшествия и скорости, витающий в каждом уголке Токио и медленно залезающий в его кровь. Заражая ее. Без шансов на попятные. И жажда адреналина и страсти бурлит в его венах, даруя ему второе дыхание. В глубине его пропащей души рождается мысль, что теперь он сможет жить, а не существовать изо дня в день. Не видя света из-за бесконечных долгов отца, которые он выплачивает даже после его смерти, побитого лица своего братика, отгребающего в школе за дерзкий характер. И своих сдернутых до крови о его обидчиков костяшек. Без единого гроша в кармане. Без папы на слезе. Без себя на дне. Альфы пожимают руку Чану, перебрасываясь с ним парочкой фраз, он хлопает их по плечу и открыто улыбается, кивая машущим ему омегам с приторно заигрывающим «Крис». Он подходит к двум пацанам, что громко ржут на всю округу. Тэхен с интересом осматривает шестую бэху кристально белого цвета, на капоте которого сидит альфа с выжженными оранжевыми волосами, в черной майке, массивных кроссах и кепке. На его коленях ерзает омега в охренительно коротких темных шортах и желтом топике, выцеловывая его шею с причмокиванием и отвлекаясь на мгновение, чтобы обернуться на них. Тэхен ловит его любопытный, изучающий взгляд на себе, впиваясь в него ответным, пробирающим до дрожи. Омега не выдерживает его черноты и отводит взор, вздрагивая от резкой хватки на подбородке. — Куда смотришь? — недовольно выдыхает альфа, шлепая его по смуглой заднице и больно сминая ладонью одну половинку. — Какой же ты грубый, Минхо, — капризно стонет омега, ластясь под привычно собственнические касания. — А ты думал, в сказку попал? — облизывает губы Минхо, на что сидящий рядом альфа коротко усмехается: — С таким ебучим рыцарем, как ты, принц захочет трахнуть дракона. Крис качает головой, многозначно смотря на них. — Вы можете хотя бы один раз вести себя не как отбитые? — вздыхает он, мягко улыбаясь Тэхену. — Это Минхо и Чанбин. Я зову их братьями, но правильнее было бы долбаебами. Чанбин спрыгивает с капота своего темного мустанга и протягивает руку Тэхену, смеясь на его удивленное от крепкой хватки лицо. Он задирает рукав черной футболки, выпячивая бицепс и шлепая себя по нему. — Понторез, бля, — кидает Минхо, выпуская наконец омегу из капкана своих объятий и здороваясь с Тэхеном. — Тряпку слюни его вытереть дать? — обращается к омеге Чанбин, заржав на разъяренный взгляд Минхо. — Еще раз скажешь так, я отхуячу тебе яйца начисто, — угрожает альфа, наступая на него. Чанбин с истеричным смехом прыгает вокруг него, как обезьяна, раззадоривая еще сильнее и избегая прямых ударов. — Сюда иди. — Я забыл предупредить, что они реально ебанутые, — Чан безнадежно наблюдает за ними, но под ребрами растекается тепло видеть их такими. Молодыми, беззаботными, безумными. Минхо бьет кулаком Чанбина в плечо, тот запрыгивает на его спину и заключает в захват шею, скидывая с него кепку. Тэхен прослеживает за взглядом Чана на них, замечая в нем безусловную любовь и преданность. Странно греясь о нее, как у небольшого костра, разведенного прохладным летом. — Есть закурить? — подает хриплый голос омега, становясь ближе к нему. Едва доставая ему до груди. Тэхен кивает и вытаскивает смятую пачку мальборо из кармана, соприкасаясь пальцами с его до забавного маленькими и поджигая для него кончик сигареты. Омега смотрит на него мутными, влажными глазами цвета соленой карамели, и альфа делает вывод, что бейба под кайфом. — Спасибо, гайдзин, — шепчет он пухлыми, малиновыми губами, затягиваясь и прикрывая ресницы. — Мне доложить, что ты назвал меня чужаком? — усмехается Тэхен, вызывая у него смущенную улыбку. — Я думал, ты не знаешь значения этого слова, — омега выпускает сизые кольца дыма с привкусом ментола, внимательно рассматривая альфу и вздергивая подбородок. — А как не разговаривать с не своим ебырем не знаешь? — отрезает Минхо, закидывая тяжелую руку на его тонкое плечо и привлекая к себе. Опаляя горячим дыханием его щеку: — Свалил отсюда. Тэхен мысленно дает ему оплеуху за такое похабное отношение, прикидывая, что остальные уже привыкли. — Иди нахрен, Минхо, — фыркает обиженно омега и разворачивается. Чан поджимает губы, отходя в сторону и пропуская его, но тот все равно умудряется задеть его плечом. — Нормально сказать ему уйти не судьба? — Тэхен тяжело глядит на Минхо, что подходит к нему с широкой мудаческой ухмылкой. Чан хватает его за грудки и останавливает, устало смотря в подернутые гневом глаза. — Ты, блять, его адвокатом стал? Шмар передо мной не защищай, — альфа дергается и вырывается, теперь уже враждебно осмотрев Тэхена. — Угомонись, по-братски. Не сегодня, — просит Чан, и Минхо неохотно отступает, но не сводит подозрительного прищура с Тэхена, отвлекшегося на рев зеленого корвета, снова входящего в дрифт под развязкой моста. — Еще один любитель потаскух, — хмыкает Минхо так, что слышит только Чанбин, и огребает уже от него. Он садится на капот белой бэхи, закуривая севен старс и выдыхая едкий никотин в сумеречные облака, сгущающиеся над перекрестком Сибуя. — Заткнись. Потом с этим разберемся. Я понимаю, что Тэхен у тебя доверия не вызывает, но Чан попросил нас принять его, как своего брата, и мы хотя бы попытаемся это сделать. Раз он помогает ему, значит он пацан неплохой. Поэтому засунь свои выебоны глубоко в задницу и веди себя нормально, — объясняет ему как и всегда спокойно Чанбин, положив ладонь на его плечо. Минхо ненавидит, когда он становится таким серьезным и заставляет прислушиваться к себе. — Действительно странно, что я не доверяю ему. Я ведь знаю его пять секунд. Ебать как странно. Может, мне стоит быть добрее к людям? — фыркает альфа, сжимая фильтр сигареты японской марки и презрительно осматривая мальборо между пальцами Тэхена, затем глядит вниз, на его фиолетовые джорданы, и свистит ему, отвлекая от разговора с Чаном. — Слышишь, Калифорния бой, что за хуйня на тебе? Тэхен равнодушно смотрит из-под козырька кепки на него, как на редкостного дебила, выпуская кольца дыма. — Это джорданы, олень, — цыкает Чанбин, опершись локтем о свой черный мустанг. — Все еще хуйня, но теперь западная, — Минхо протяжно закуривает. — А бэха твоя ахуеть какая японская, — усмехается Тэхен. Крис не сдерживается и громко ржет с кислого лица Минхо, Чанбин издает улюлюканье и в уважение пожимает руку Тэхену. — Напомни подарить тебе на днюху пару таких кроссов, — улыбается Чан, приобняв раздраженного Минхо за плечи и все еще смеясь. — Завали, — цедит альфа, сбрасывая его руки и туша недокуренную сигарету. Визг шин об асфальт режет слух знакомыми, заученными до дыр звучаниями, перебиваясь разрывными битами и свистками альф. Тэхен вбирает в себя эти ощущения, словно впервые, смакуя их сладкую горечь на языке. — Мураками заебал выпендриваться, — хмыкает Чанбин, посматривая на источник всеобщего ажиотажа. Зеленый корвет скользит в пятнадцати сантиметрах от ограждения дороги, вызывая восхищенные выкрики. — Мураками король прошлого сезона. Будешь гоняться с ним, — усмехается Чан, ободряюще хлопнув по спине Тэхена, что изучал повадки машины и стиль ее вхождения в дрифт. Чанбин и Минхо в унисон смотрят на Тэхена, как на умалишенного. — Тебе жить надоело, брат? — Чанбин подходит к нему вплотную и заглядывает в глаза, принюхиваясь и проверяя размер зрачков. — Вроде не набухан и не обдолбан. — У тебя вместо мозгов солома, Калифорния бой, — подмечает Минхо, напряженно следя за призрачным дымом вокруг корвета. Это и есть вестник погибели. — Он тебя схавает. Тэхен молчит, но каждое их слово разжигает пожар во внутренностях все сильнее. Горя в нем азартом и желанием доказать им обратное. Они еще не видели его за рулем любимого доджа. — Слушай, Тэхен, он из банды Рэйского. Он дрифтит с тех пор, как научился ползать. Тебе не победить его на этой территории, — вновь пытается вразумить его Чан, опершись боком о капот своего черного мерса. — Сатоши Рэйский до сих пор в армии торчит? Представляю, как этот еблан вернется еще более чиканутым, чем раньше, — Минхо давит оскал. — Он оставил Мураками своим преемником. Их банда на всю голову двинутая. Не связывайся с ними, если хочешь сохранить яйца в целости. Тэхен начинает злиться, сжимая кулаки и напрягая желваки. Он вонзает в троих альф стальной взгляд, полный уверенности в себе и решительности. Сбивающий с ног отсутствием страха и сомнений в нем. Он толкает язык за щеку, кивая самому себе и направляясь в противоположную сторону. — Ты куда? — идет за ним Чан, протискиваясь сквозь толпу беснующихся пьяных омег, повисающих на плече и требующих станцевать с ними. — Я брошу вызов Мураками, — заявляет Тэхен так буднично, словно о съеденном на обед, что Крис не понимает, он псих или просто тупой. — Ты, блять, слушал то, что я говорил все это время? Он лучший дрифтер в Токио, он в банде Рэйского, он сотрудничает, блять, с якудза. Хотя бы это ты догоняешь? — Чан дергает его за руку, но теряет из виду каждый раз в толпе, накрывающей их цунами из запахов цветов, молочных коктейлей, дури и пота. Тэхен уже не слышит его, наметив себе конечную цель и проходя мимо стадионов, уже забитых кричащими от предвкушения зрителями, мимо ряда спорткаров со сверкающими покрытиями алых, оранжевых и сапфировых оттенков. Он почти приближается к банде Рэйского, зависающей у зеленого корвета и синего лотуса, как его сильно задевают плечом. Тэхен резко оборачивается, но успевает увидеть лишь острый профиль и фарфоровую кожу. Его пристальный взгляд скользит по красивой линии поясницы омеги, пронесшегося мимо него, как тайфуны покоряют горы Фудзи. Вниз к светлым джинсам, висящим на узкой талии на цепях, вверх к оголенным рукам, короткому топу, расшитому фиолетовым кружевом. Омега приковывает к себе его взор. Намертво. Жадно. В вены залезая. Тэхен ощущает на себе аромат сладких фиалок, тянущихся за ним шлейфом, и задыхается. Ему в виски ударяет слепое желание взять его за локоть и прижать к себе, втянуть носом этот цветочный запах, особенно насыщенный у тонкой шеи. Тэхен никогда не думал, что сойдет с ума только от того, как пахнет омега. Он слепо идет за ним, ведомый и обезоруженный. Чувствуя предательскую необходимость увидеть его лицо и потонуть в очаровании. Крис сильно сжимает его плечо и утягивает обратно, заставляя застыть на месте. — За него тебе точно не жить. Это младший брат главы клана Исайа. Тэхен замирает в точности, как и десятки других людей, расступающихся перед омегой, пока он идет напролом, виляя бедрами и высокомерно осматривая каждого, кто провожает его взглядом. В них голод, зависть, страх. Сменяющая друг друга палитра эмоций от одного его появления. За ним бегут двое омег, одетых в похожем откровенном стиле, пытаясь остановить и крича его имя. — Чонгук. Омега не слышит их за толщей собственного гнева, застрявшего в глотке, как кость, дерущая нежные стенки. Он несется напрямую к ядерно-красному макларену, на капоте которого, закинув ногу на ногу, сидит омега с идеально прямыми рыжими волосами, смеясь в компании друзей. Он в темной гоночной кожанке с бордовыми вставками, на руках и через дырки на кожаных штанах видна черная сетка. Чонгук подходит вплотную к нему и отвешивает смачную пощечину. Трек останавливается в этот же момент, погружая парковку под мостом в гробовое молчание. Сотни пар глаз впиваются в двух омег, испепеляющих друг друга в огне преисподней. — Сучка, как ты посмел опубликовать мое фото? — истерично кричит Чонгук, тыча ему в лицо телефоном, где на порно сайте размещена его фотография. Со спермой на его щеке и подписью «четыре миллиона йен за отсос». — Чонин, ты в порядке? — омегу с рыжими волосами окружают беспокойные друзья, пока он держится за горящее от удара лицо и уничтожает Чонгука лисьими, сулящими расправу глазами. Чонин резко приближается и с дури бьет его по щеке, отчего омега отшатывается на пару сантиметров и едва на падает. Под общий ошарашенный выдох и свистки довольных зрелищем альф. Чонгук ощущает спиной мягкость и тепло чужого худи, опаляющее черные пряди спокойное дыхание. Его легкие забивает аромат ментоловых сигарет и свежего приятного одеколона. Он вздергивает голову, встречаясь с проницательными темными глазами Тэхена и переставая дышать. Руки альфы спасают его от падания, но ладони не касаются кожи, всего лишь осторожно придерживая его. Как хрупкий цветок фиалки под хрустальной колбой. Именно так чувствует себя Чонгук в его объятиях. Под прицелами сотен злых, насмешливых взглядов, желающих ему продления его позора. Чонгук никогда его раньше не видел. Чонгук никогда и не сможет его забыть. Касания, которые удержали от пропасти. Касания, которых не было. Чонгук не пережил бы стыда, если бы упал прямо здесь. Перед этими коршунами, только и ждущими его боли и с удовольствием обгладавших бы его кости. — Под ноги смотри, родной, — усмехается Тэхен, ощущая, как его черничные пряди щекочут скулу, но не отстраняясь. — Без тебя разберусь, что делать, рэйдзи, — Чонгук одаривает его презрительным взглядом и вырывается из объятий. Его кожу вдруг обдает холодком. — Он назвал тебя психом, — подсказывает Чан, стоящий позади застывшего Тэхена. Все еще не пришедшего в себя. — На японском сленге это оскорбление, брат. Чонгук сгоняет с себя секундное наваждение, приближаясь к нагло усмехающемуся Чонину. — Это сделал не я, но какого хрена ты возмущаешься, если там все верно написано? — стервозный тон омеги выбешивает Чонгука, заставляя точить когти. Он хочет расцарапать ему глазницы. — Хотя, с ценой я бы поспорил, вряд ли твои умения стоит оценивать хотя бы в три йена. — Ты же мразь, — цедит Чонгук и снова набрасывается на него, но теперь уже с кулаками. Чонин кидается на него в ответ с криком зверька, сопротивляясь, когда друзья растаскивают их в разные стороны. — В Японии не хватит денег вылечить тех, кто перетрахал тебя и подцепил заразу, яриман, — он называет его самым грязным вариантом шлюхи, довольно ухмыляясь на его разъяренное лицо. — Я убью тебя, Чонгук! — бьется в истерии Чонин, пытаясь освободиться из захвата омег, умоляющих его успокоиться. — Гори в Аду, сучка, — смеется ему в лицо Чонгук, разворачиваясь и собираясь уйти. Напарываясь на сотни взглядов-кинжалов, испуганно осматривающих его. — Глаза себе выколите, сукины сыны, — кричит он, сложив ладони у рта и вновь рассмеявшись. Приторно, стервозно, по-безумному. Он уходит с двумя омегами, виляя бедрами и выжигая под собой землю надменным взором. Как и подобает младшему брату якудза. — Ебать они сумасшедшие. — Черт подери, что я только что видел? Под общий шумок к ним подходят Чанбин и Минхо, что свистит и пошло облизывает губы при виде двух омег. Натравленных друг на друга, как разъяренные пантеры. — Чонгук и Чонин снова цапаются, — Минхо оценивает оголенные части их тела и останавливается на талии Чонгука. — Я бы его выебал, но он слишком сука. — Кто они? — с интересом спрашивает Тэхен, прослеживая за животными взглядами альф и сомневаясь, что в данный момент его собственный чем-то отличается. — Это младшие братья двух глав клана Исайа. Ты труп, если свяжешься с ними, — Чанбин замолкает, будто вспомнил что-то, и многозначно смотрит на замершего Чана. Рядом с ними не смолкает дурная молва, с уст омег срываются такие оскорбления в сторону братьев, каких Тэхен не слышал даже в родном гетто. — Чонгук Исайа главная шлюха в Токио. Еще обижается и бьет людей, когда его так называют. — А мне кажется, Чонин Исайа намного хуже. Недавно опубликовали список всех тех, с кем он спал. Прикинь, там был даже наследник корпорации Тойота Моторс. Чан стоит так, словно по позвонкам влили кипяток. Он его чувствует в сплетении вен, обжигаясь в тысячный раз и ощущая все по новой. Чан его ненавидит. Ненавидит каждое его ебучее сообщение. Он их даже не читает. Ненавидит его знакомых. Ненавидит его друзей-долбоебов. Ненавидит тех, кто его трахает. Он ненавидит все, что вокруг него. Но он этим повязан. И им болен. — Что у тебя с ним? — от понимающего тона в голосе Тэхена хочется пустить себе пулю в висок. От людских слов, втаптывающих Чонина в грязь, не должно, но снова орган шевелится под ребрами. — Крис с ним мутил полтора года. Чонин ему изменил, — Минхо выскребает раны так просто, что Чан желает разбить ему хлебало. — Еще слово о нем, и я дам тебе в челюсть, Минхо. Альфа не сомневается в том, что железные нотки в голосе Чана обернутся ему кровью. Он так и не научился сдерживать себя, когда речь заходит об этом омеге. Что вскрыл его нутро и сердце вытащил, вот только отдать обратно забыл. Тэхен кладет ладонь на плечо Чана и несильно сжимает его, давая знать о своем присутствии, поддержке без слов. Альфа благодарно кивает ему, оставаясь немного не в себе, немного из себя. Тэхен оборачивается в поисках Аллена, находя его у тачки кучки подростков с бутылкой пива в руках. Впервые за долгое время видя братика таким счастливым. И обещая себе, что будет вкалывать ради его улыбок и дальше. Он вспоминает дно, с которого вытаскивает их обоих каждый ебанный день, и идет прямо к банде Рэйского. Крис не сразу догоняет, куда он направляется, и поздно кидается следом. За ними бегут Чанбин и Минхо, кроющий матами, пока они не останавливаются напротив Мураками, стоящего у своего зеленого корвета. Мураками вздергивает бровь, похуистично осмотрев с ног до головы вставшего перед ним Тэхена. Его фиолетовую худи и джорданы того же цвета, выбивающиеся из общей массы. Зависая на решительном взгляде, кромсающем его на части. Тэхен изучает его в ответ, оглядывая коротко стриженые белые волосы и россыпь ярких веснушек на его юношеском лице. Его серую толстовку поверх футболки, голубые джинсы и белые кеды. Пацаны рядом с ним окружают их, как стая волков чужаков, паля хищными прищурами. — Хули вы тут забыли? — подает голос ниггер, сидящий на копоте желтой пагани зонда и дымящий в пурпурное небо. Рядом с ним стоят трое омег, заигрывая и кокетливо прикасаясь к нему. — У тебя проблемы? — напирает на него Минхо, подходя ближе. Ниггер коротко смеется, и лицо его приобретает мягкие детские черты. Тэхен не понимает, что за сборище малолеток гоняет на перекрестке Сибуя. — Тебе не кажется, что проблемы сейчас только у вас? — ниггер выдыхает никотиновые кольца, улыбаясь в предвкушении веселого зрелища. Он в оверсайз футболке и джинсовых бриджах с цветастыми кедами, спрыгивает с тачки и подходит к Мураками, повисая на его плече. — Завались нахрен, Итан, — бросает ему Чанбин. — Очень страшно, — усмехается Итан. — Я тебя слушаю, — спокойно говорит Мураками, внимательно смотря на Тэхена. Тэхен выступает вперед, смотря сверху вниз из-за разницы в росте и не чувствуя ни капли сомнения в глазах напротив. Понимая, почему пацаны предупреждали о нем. — Я слышал, ты лучший в дрифте. Я пришел занять твое место. Альфы молчат секунду, прежде чем взорваться истеричным ржачем. Мураками не меняется в лице, сохраняя его безэмоциональным и даже не моргая. Но в глубине его зрачков Тэхен замечает мелькнувшую ярость. Чан стоит с друзьями позади него в тот момент, когда их обсмеивают со всех сторон. Не зная, как помочь, но опускаясь вместе с ним на дно. — Я сейчас кончу от смеха, — ржет в припадке один из пацанов, едва не валясь с ног. Итан приобнимает Мураками за плечи, жуя жвачку и широко ухмыляясь с происходящего. — Подгони машину к старту, — говорит Мураками, ошарашив альф и кивнув в сторону мостовой развязки. — Через пятнадцать минут копы перестанут патрулировать перекресток Сибуя. Едем по прямой, по кольцу, затем по спуску. Надеюсь, ты изучил маршрут гонки, прежде чем бросать мне вызов. Тэхен нихрена не изучил, но молча кивает, слыша в спину насмешливые слова Итана: — На твоем месте я бы не рисковал, гайдзин. Эта гоночная трасса в Токио станет твоей могилой. Тэхен не реагирует и идет без оглядки к своему доджу, пропуская мимо ушей ругань и маты альф, следующих за ним. — Блять, Калифорния бой, ты рехнулся? — рычит Минхо, хватая его за плечо и разворачивая к себе. — Ты понимаешь, что подохнешь, если тебя занесет в повороте на неизвестной дороге? Чанбин потирает лицо ладонями, Чан поджимает губы, осматривая забитые трибуны, ожидающие кровавого представления и смертельной гонки, затем переводит серьезный взгляд на фиолетовый додж Тэхена. — Ты уверен в своей победе, брат? — он впивается непоколебимым взором в Тэхена, будто бы заражаясь его безбашенностью. Будто бы она передается по воздуху, промывая органы, вплетаясь в вены. — Уверен, родной, — улыбается Тэхен, получая его немое одобрение. — Давай посмотрим, что там у твоего доджа под капотом, — отвечает с улыбкой Чан, хлопая его по плечу и подходя к тачке. — Вы прикалываетесь, бля? — Минхо с пластом подозрений оглядывает фиолетовый додж. — Как смеешь сомневаться в моем братике? — голос Аллена, топящего за него в любом исходе, заставляет теплоте растечься под ребрами. Тэхен приобнимает его и треплет по кудрявым волосам. — В Калифорнии есть завод по производству отбитых на голову? — цыкает Минхо. — Вся округа уже знает, что ты гоняешься с королем прошлого сезона. — Я помню, что Мураками изменил настройки своей машины. У него сильная недостаточная поворачиваемость из-за нагрузки на перед, это может сыграть тебе на руку, — говорит Чан, осматривая систему подвески доджа. — Чанбин, покажи ему карту гоночной трассы. Чанбин открывает карту в телефоне, передавая ее Тэхену и бегло объясняя основные особенности окрестностей и препятствия, с которыми он может столкнуться. Минхо подхватывает волнение, витающее в воздухе, заставляющее кровь в жилах бурлить сильнее, и рискует поверить. — На прямой он обычно едет не на полную, все по-настоящему начинается при входе в поворот. Вот тогда он устраивает такие выкидоны, от которых у омег в трусах липко, — усмехается он, указывая на прямую полосу. — Но если он увидит, что ты за ним удерживаешься, он начнет гонять быстрее. Постарайся не отстать от него на прямой. Так ты получишь шанс обойти его на входе в поворот. Тэхен без слов слушает его объяснения, сохраняя информацию у себя в голове. — Расскажи ему про рельсы безопасности, — говорит Чанбин, чувствуя дрожь вдоль позвонков от ревов тачек, уже подъезжающих к старту. — Это важный аспект гонки, они считывают твою технику дрифта. Иногда она важнее скорости, — кивает Чан, захлопнув капот. — Здесь все в порядке. Твоя малышка в идеальном состоянии. Тэхен благодарно хлопает его по плечу, переключаясь на новые разъяснения Минхо, что стал непривычно жестким. — После того, как проедешь перекресток Сибуя, начинаются рельсы безопасности и спуск. Мураками всегда дрифтит в пятнадцати-двадцати сантиметрах от них. — Я вхожу в дрифт на расстоянии одного сантиметра от рельс, — усмехается обыденно Тэхен, ловя ошеломление на лицах альф. Аллен гордо обнимает старшего брата, и на лбу его читается отчетливое: «выкусили?». — Ебать ты монстр, — тянет Чанбин. — Хорош. — Будь осторожен при ускорении. Сильная недостаточная поворачиваемость ему в плюс. Возможно, при спуске ты его и сделаешь, но на прямой Мураками дьявол. — Я тебя понял, родной, — Тэхен с благодарностью улыбается ему, когда до гонки остается три минуты, и встречает искреннюю тревогу во взоре Минхо, которую тот старательно прячет. — Не облажайся, Калифорния бой. Чан и Аллен по очереди обнимают Тэхена, Чанбин хлопает его по спине, желая удачи и даже порыкивая от предвкушения.

teriyaki boys - tokyo drift

Тэхен заводит додж челленджер, подъезжая к старту под пристальные взгляды и толпы пацанов, окруживших его спорткар. Стадионы взрываются криками и свистками, на зеленом корвете в нескольких сантиметрах от него повисают полуголые омеги с охуенно длинными ногами, один из которых выходит в центр и медленно расстегивает оранжевый топик, облизывая губы под обратный отсчет. Три. Тэхен сжимает руль, ощущая щекой прожигающий насквозь взгляд Мураками. Он режет молчанием. Два. Омега снимает топик и крутит им в воздухе, зрители на стадионе подскакивают с мест в нетерпении. Чан нервозно сжимает и разжимает кулаки, не отрывая взгляда от фиолетового доджа и впервые в жизни молясь. Но странным образом он в Тэхена беспрекословно верит. Один. Тэхен давит газ в пол, снося ревом шин брошенный на асфальт топик и разгоняясь до ста километров в час за три с половиной секунды. Зеленый корвет едет впереди, вырвавшись на первое место сразу после старта. Додж проезжает развязку под мостом, рассекая ночные улицы Токио, мигающие мириадами огней и неоновыми иероглифами. Перекресток Сибуя встречает их одиночными машинами, неторопливо едущими домой. Дикий визг шин заставляет водителей проснуться и разъехаться в стороны, пока два спорткара проносятся мимо на бешеной скорости, исчезая за горизонтом так быстро, будто их и не было. Тэхен ускоряется и нагоняет корвет на прямой, вися на его хвосте несколько минут и нервируя Мураками, что не может оторваться. Он признает, что недооценил новичка, и разгоняется до ста восьмидесяти. Губительные схемы всплывают в голове, как единственная возможность выиграть и не облажаться. Тем более перед выскочкой из Америки. Он не имеет права на ошибку. Не имеет права проиграть и подвести свою команду. Сатоши Рэйский не простит ему этого позора. Мураками создает небольшое расстояние между ними и не успевает усмехнуться, как начинается поворот. Он сбавляет скорость и входит в дрифт, крутя руль и проезжая с дымом мимо восторженно кричащих зрителей, раскинутых кучками по обочине дороги. Тэхен входит в дрифт следом, задействуя все четыре колеса и газуя в пол. Он не тормозит и сохраняет скорость, обгоняя корвет на высокоскоростном повороте и отбирая первенство на прямой. Громкие крики зрителей с трибун стадиона, наблюдающих за гонкой с экранов, добавляют ему первые очки уважения и восхищения. — Ахренеть, — выдыхает дрожащими губами Чан, теряя слух из-за восторженных криков Чанбина и Минхо, подпрыгивающих на месте от адреналина, ударившего в мозг. — Мой братик, — усмехается Аллен, — он может не только это. Мураками напрягает желваки, тратя драгоценное время на то, чтобы снова набрать потерянную скорость, и разгоняется до ста девяноста пяти, обгоняя додж и ухмыляясь. Безопасные дороги кончаются с каждым метром. Впереди их ожидает еще один поворот до спуска. Мураками блокирует внутреннюю траекторию, не давая доджу протиснуться. Они едут в таком противостоянии несколько километров до того, как в Тэхене начинает бушевать ярость. Мураками не ожидает, что он окажется настолько больным, чтобы войти в дрифт по внешней стороне и попытаться обогнать его. Додж едва не сносит наблюдающих зрителей, разбежавшихся в стороны. — Сукин сын, почему он блокирует внутреннюю траекторию, — рявкает Минхо, стиснув кулаки и не мигая наблюдая за экраном. В точности, как и сотни других людей, прикованных к зрелищу, которого уже давно не видели. Тэхен хмыкает, называя его последним мудаком и скользя по узкой дороге. Зеленый корвет входит в поворот на сбавленной скорости и резко ускоряется на выходе, чтобы не дать себя обогнать. Тэхен въезжает следом с дымом и выезжает на той же сумасшедшей скорости, вновь попытавшись обогнать по внешней. Скорость хода корвета заметно снижается, и доджу почти удается вырваться вперед, но Мураками дает газ и снова блокирует внутреннюю. — Этот еблан едет слишком близко к внутренней, поэтому тачка идет не по идеальной траектории. Это уменьшает скорость машины. Шалость конопатого жулика вышла боком ему же, — злорадствует Минхо, ухмыляясь и показывая фак Итану, что жует жвачку и качает на него головой. Визг шин освещает издалека кроны изумрудного леса, к которому одновременно подъезжают два спорткара. Тэхен входит в дрифт рядом с рельсами безопасности, бампер доджа почти скребет рельсы, и он проходит меньшую дистанцию в повороте. Мураками едет впереди, но дальше от рельс, грязно ругаясь, когда альфа обгоняет его. — Додж челленджер скользит четырьмя колесами всего в сантиметре к рельсам безопасности на скорости больше ста километров в час! — ошарашенно комментирует в рацию один из оценщиков техники дрифта, и его слова звучат наложением на экранах стадиона с изображением гонки. — Это безумие, на такой скорости одна ошибка — и он погибнет. Зрители со стадиона застывают с раскрытыми ртами, пока друзья Тэхена дерут глотки от азарта, кипятящего кровь. — На этом додже тот самый красавчик, который поймал тебя, — заговорщически говорит омега на трибунах, толкая Чонгука плечом. — Этот рэйдзи, — кривит губы Чонгук, закатив глаза. Но кожу предательски трогает дрожь от одних лишь воспоминаний о том, как близко он стоял. Недостаточно близко. — Я слышал, он из Калифорнии, — усмехается второй омега, распаляя интерес Чонгука сильнее, чем прежде. — Неужели там так мастерски дрифтуют? — Заткнитесь, я не хочу говорить о нем, — истерично топает ногой Чонгук, бросая случайный взгляд в сторону и ловя ответный взор Чонина, что двигает бровями и показывает ему жест минета. — Сука Чонин, я расцарапаю ему глаза. Чонгук поднимает средний палец и отворачивается от него, как от грязи. — Почему вы так ненавидите друг друга? Вы же троюродные братья, — не понимают его друзья, но поддерживают их слепую неприязнь друг к другу. — Хватит болтать об этой мрази. У нас из общего только фамилия. Я заставлю его расплатиться за то, как он опозорил меня сегодня, — в зрачках Чонгука пляшут неоновые иероглифы и лавина, сметающая на своем пути все живое. Он не умеет прощать. Так же, как и его старший брат. Машины приближаются к спуску, разгоняясь бок о бок. Мураками стискивает зубы и пытается опередить додж, что едет прямо рядом с ним. Он планирует вырваться вперед на второй передаче на полном газу, крепче сжимая руль. Тэхен понимает, что на кону гонки стоит не просто его честь. Это единственный способ раскидать долги покойного отца, преследующие его даже на новом месте. Это единственный способ поднять братика и дать ему образование. На себя ему плевать с тех пор, как папины слезы прекратились вместе с его дыханием. Это единственный способ протянуть на неизвестном континенте. Он бы и рад вкалывать ради славы, но пока что может вкалывать только ради того, чтобы выжить. Тачки одновременно входят в дрифт, стрелка турбы корвета достигает опасной красной зоны. Додж в последний момент меняет траекторию во время торможения, скользя в невозможной по человеческим меркам близости к рельсам безопасности. Корвет ударяется о рельсы, машину резко заносит и крутит несколько раз прямо на пустынной дороге. Кузов натирается, на тачке остаются устрашающие царапины от рельс, а самого альфу спасает только ремень безопасности, пристегнутый при разгоне. — Мураками выбывает из гонки. Водитель фиолетового доджа HELLV097 становится новым королем дрифта! Тэхен дрифтует на прямой полосе, заезжая на парковку под мостом с облаками серого дыма под оглушающие крики и свистки. Громче всех орет Аллен, прыгая вокруг троих альф, что не могут сдержать эмоций так же, как и пятнадцатилетний подросток, подбегая к спорткару и набрасываясь на Тэхена с радостными воплями. — Ахуеть, Калифорния бой, ты сделал это. Ты победил его! Тэхен принимает поздравления брата и пацанов, пожимающих ему в уважение руки, с улыбкой терпит сильные хлопки по спине. — У нас все будет, братик, осталось только потерпеть, — подмигивает он сияющему от счастья Аллену, что обнимает его и кладет голову на его грудь. Тэхен прижимает малого к себе, трепля по кудрявым волосам. Впервые за долгое время он чувствует что-то помимо печали и тревоги на душе. Впервые за долгое время он ощущает кайф от победы, разлитый по его венам, как щедрая доза экстази. — По традиции победитель должен выбрать себе японское имя, — перед Тэхеном предстает организатор уличных гонок, поздравляя и вручая белый конверт, набитый призом за выигрыш. Тэхен замирает с улыбкой на губах, запечатлевая этот момент в уголках своей памяти. Рядом братик и пацаны, обнимающие его со всех сторон. И его скромный мир близких на этом заканчивается. Но толпа восхищенных, кричащих его имя альф и омег вновь закладывает уши. На этот раз под его ребрами бьется азарт. — Ямакаси.