Emerald green and Blood red

Завернувшись в красное одеяло, мягкое ворсистое одеяло которое согревало его кожу, Гарри держал в руках дымящуюся чашку чая. От кружки вился аромат ромашки и меда. Он удобно устроился на диване с книгой. Он не слышал о Томе уже неделю. Целых семь дней. И на этот раз Гарри смог дышать. После того, как Том высадил его в прошлую субботу, он исчез, словно сама земля поглотила его. Никаких сообщений, никаких звонков, никаких внезапных появлений, которые заставили желудок Гарри сжаться от нервов. Только тишина. Но его не особо беспокоило отсутствие Тома. В конце концов, он всегда появлялся снова. И Гарри воспользовался возможностью насладиться тишиной. Он заперся в своей квартире, чаще всего выключал телефон и позволял себе существовать, не оглядываясь постоянно через плечо. Он также отложил учебу на задний план и не ходил на лекции. Часы он проводил, развалившись на диване, запоем смотря реалити-шоу, наблюдая за абсурдной драмой, разворачивающейся на экране. Мусорное телевидение было запретным удовольствием, и было гораздо забавнее смеяться над чужими неудачами, чем разбираться со своей собственной жизнью. Гарри также наконец-то удалось вернуться к одному из своих любимых занятий. Улыбаясь, он перевернул страницу выбранного им романа. Нет ничего лучше хорошей книги. Как раз в тот момент, когда Гарри собирался перевернуть очередную страницу, тишину нарушил пронзительный звонок дверного звонка. Он моргнул, на мгновение потеряв ориентацию. Кто, черт возьми...? Нахмурившись, он отложил книгу в сторону, осторожно положив ее на журнальный столик. Он никого не ждал сегодня. Неохотно Гарри выпутался из тепла своего красного одеяла, слегка вздрогнув, когда прохладный воздух квартиры коснулся его кожи. Его обутые в носки ноги тихонько ступали по деревянному полу, когда он направился к входной двери. Осторожно он наклонился вперед и заглянул в глазок. Ошеломленный, он открыл дверь. Перед ним на тускло освещенной лестнице стоял пожилой мужчина. Его белая борода была аккуратно подстрижена, а на носу сидела пара изящных очков в форме полумесяца, которые блестели в тусклом свете коридора. Взглянув мимо посетителя, Гарри осмотрел узкую лестницу, наполовину ожидая, что кто-то еще будет прятаться поблизости. Но в зале было пусто — только тихий гул старого здания. Он вопросительно оглянулся на мужчину, который показался ему странно знакомым, хотя он не мог сразу его вспомнить. Пожилой мужчина улыбнулся, его голубые глаза были острыми, но наполненными странной теплотой, как будто он знал гораздо больше, чем показывал. «Добрый день», — сказал он, его голос был ровным и размеренным. «Меня зовут Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. Это Гарри Джеймс Поттер?» Гарри напрягся. Дамблдор. Имя вызвало у него толчок. Он уже слышал его раньше — совсем недавно, на самом деле. Его мысли метались, пока он пытался сложить все воедино. И тут его осенило. Дамблдор был политиком. Не просто политиком, а тем, кто твердо стоял в оппозиции к Тому. И разве Грюм не упоминал его тоже? Холодная дрожь пробежала по спине Гарри. Что этот человек здесь делает? Его пальцы сжались на краю двери, а сердце забилось чаще. Неужели весь этот хаос снова настиг его? На мгновение Гарри уставился на Дамблдора, пытаясь оценить его намерения. Мужчина все еще сохранял вежливую, нечитаемую улыбку, выражение его лица было спокойным, терпеливым — словно у него было все время мира. Но блеск в его глазах был тревожным, словно он видел Гарри насквозь. Он заставил себя кивнуть, хотя его горло сжалось. «Могу ли я зайти на чашечку чая, мой мальчик?» Гарри едва успел вздрогнуть от знакомого, почти дедушкиного тона, как Дамблдор шагнул мимо него, двигаясь с тихой уверенностью, которая свидетельствовала о том, что он уже считает себя желанным гостем. Гарри моргнул в недоумении, его пальцы все еще сжимали край двери. Он не приглашал этого человека. Не совсем. Но прежде чем он смог полностью осознать, что только что произошло, он обнаружил, что поспешно захлопнул дверь и последовал за своим неожиданным гостем. К тому времени, как он добрался до гостиной, Дамблдор уже устроился поудобнее. Старший мужчина сидел в кресле Гарри, его поза была расслабленной, а его острые голубые глаза блуждали по комнате, с тихим интересом осматривая окрестности. Гарри задержался в дверях, его пульс участился. Было что-то глубоко тревожное в том, как Дамблдор так легко вошел в его пространство, словно он делал это уже сотню раз. Заставив свои затекшие ноги двигаться, Гарри шагнул вперед и пересек комнату, осторожно опускаясь на подушки своего дивана. Он скрестил руки на груди, настороженно наблюдая за пожилым мужчиной. «Простите, но… чего вы от меня хотите?» — наконец спросил он. Дамблдор мягко улыбнулся, уголки его глаз сморщились, как будто он нашел осторожность Гарри милой, а не причиной для беспокойства. «Моя хорошая подруга привлекла мое внимание к вам», — сказал он легким, но неторопливым тоном. «Я полагаю, вы узнали имя Эммелин?» У Гарри перехватило дыхание. Эммелин. Конечно, он узнал ее. Полицейская. Он медленно кивнул, смущенно нахмурив брови, когда он глубже погрузился в подушки. Что, черт возьми, происходит? В глазах Дамблдора мелькнул огонек, едва заметный, но несомненный. «Ну, видишь ли, мой мальчик», — начал он, его тон был нежным, но твердым, «Эммелина обратилась ко мне с беспокойством. Она хотела, чтобы я нашел тебя и поговорил с тобой». Гарри стиснул челюсти. Он должен был знать. Конечно, Эммелин не оставила бы все как есть. Том был прав. Но зачем она его послала? Дамблдор не был ни полицейским, ни каким-то благонамеренным социальным работником — он был политиком. Человеком, вовлеченным в какую-то запутанную войну, которую вел Том. А Гарри застрял посередине. Расправив плечи, он заставил свой голос оставаться ровным. «В этом нет необходимости, сэр. Как я уже сказал детективу Вэнсу, нет причин беспокоиться». Поднявшись с дивана, он сделал несколько шагов к двери, его движения были размеренными. «Спасибо, что пришли, но вы можете уйти со спокойной душой». Это был вежливый отказ, не оставляющий места для спора. Или, по крайней мере, должен был. Но Дамблдор не двинулся с места. Вместо этого он остался сидеть, слегка сложив руки на коленях, наблюдая за Гарри с таким терпеливым весельем, которое делало его присутствие еще более раздражающим. «Мальчик мой, — сказал он спокойным голосом, — я слышал, что ты подружился с Томом». Гарри замер. Его пульс сбивался, но выражение лица он старался сохранять бесстрастным. «Я бы хотел посоветовать вам держаться от него подальше», — продолжал Дамблдор, его слова были обдуманными. «Он не тот, за кого себя выдает». Гарри чуть не рассмеялся. Слишком поздно для этого. Слишком поздно. Он уже слишком глубоко погрузился в хватку монстра. Том обвил его, как плющ, — туго, удушающе, от которого невозможно оторваться. И Гарри знал с леденящей уверенностью, что Том никогда его не отпустит. Настоящий вопрос был в следующем: знал ли Дамблдор, кем на самом деле был Том? Гарри медленно повернулся к нему лицом, слегка наклонив голову. «Сэр, я вас не знаю, а вы меня не знаете», — сказал он, сохраняя размеренность голоса. «Я не думаю, что вы можете указывать мне, с кем мне следует дружить, а с кем нет». Слова были вежливыми, но в них чувствовалась некая острота — невысказанное предупреждение. Потому что Дамблдор не был здесь как незнакомец с добрыми намерениями. Нет, это было что-то другое. И Гарри этому не доверял. Выражение лица Дамблдора смягчилось чем-то, почти похожим на печаль. Его плечи слегка поникли, словно он нес груз, которого Гарри не мог видеть. «Пожалуйста, передумай, мой мальчик», — сказал он, его голос был нежным, умоляющим. «Том не принесет тебе ничего, кроме горя». Гарри резко выдохнул, и невеселый смех сорвался с его губ. «И откуда ты это знаешь?» — бросил он вызов, скрестив руки на груди. «Что такого ужасного, что ты готов был свернуть с пути, чтобы предупредить незнакомца об уважаемом политике?» Слова были горькими на вкус, даже когда он их произносил. Он точно знал, насколько опасен Том. Знал это по тому, как его собственный пульс учащался, когда он слышал его голос. Знал это по тому, как его желудок скручивало, когда Том смотрел на него. Но дело было не в том, что он знал. Дело было в том, что знал Дамблдор. Собрал ли старик все воедино? Знал ли он, что Том был не просто безжалостным политиком, но и вдохновителем Воландеморта, террориста? И если он это сделал... действительно ли он был тем, кто послал Грюма за ним? Гарри почувствовал, как его желудок скрутило. Разве Дамблдор уже не решил, что его уже не спасти? Что он слишком запутался в паутине Тома? Что ему лучше умереть? Дамблдор погладил свою длинную бороду, движение медленное и обдуманное, прежде чем покачать головой со вздохом. «Боюсь, я не могу сказать тебе этого, мой мальчик», — сказал он, сожалея, что прозвучало в его голосе. «Но поверь мне, когда я говорю — он опасный человек». Затем он поднял взгляд, пронзая Гарри своими острыми, понимающими голубыми глазами. «Но ты ведь уже знаешь это, не так ли?» Гарри напрягся. Дамблдор слегка наклонился вперед, его голос стал тише, настойчивее. «Гарри, ты должен рассказать мне то, что знаешь. Это имеет первостепенное значение». И вот она. Настоящая причина этого маленького визита. Гарри почувствовал, как что-то горькое поднимается к его горлу. Он подозревал это с самого начала, но теперь это было выложено перед ним во всей своей разочаровывающей ясности. Дамблдор не заботился о нем . Не совсем. Нет — он хотел рычага против Тома. Информации. Слабости, которую можно использовать. А что самое худшее? Гарри даже не мог его винить. Остановить Воландеморта было необходимо, даже похвально. Это то, что сделал бы хороший человек. Но… Но не ценой жизни Гарри. Не за счет своих друзей. Том уже доказал, снова и снова , что он заботится о Гарри. И как бы Гарри себя за это ни ненавидел, он начинал понимать, что он также заботится об этом человеке. Убийце. Гораздо больше, чем следовало бы. «Простите, сэр. Но я действительно не понимаю, о чем вы говорите». Гарри заставил свой голос оставаться ровным, глядя в глаза Дамблдору и заставляя себя выглядеть уверенным. «И если вы не можете назвать мне вескую причину, я определенно не собираюсь прекращать дружбу с Томом из-за незнакомца». Дамблдор долгое время удерживал его взгляд. Затем что-то в выражении его лица изменилось. Тихая печаль в его глазах усилилась, как будто он наблюдал, как Гарри ускользает сквозь его пальцы — как человек, наблюдающий за трагедией, разворачивающейся в замедленной съемке, и бессильный ее остановить. Как будто Гарри умер прямо у него на глазах. Это вызвало странный холодок в груди Гарри. «Очень хорошо, мой мальчик», — наконец пробормотал Дамблдор. Его голос был хриплым от чего-то неописуемого — смирения, горя... может быть, даже разочарования. «Тогда я боюсь, что этот старик не сможет изменить твое решение». Вздох покинул его, и когда он поднялся с кресла, Гарри мог бы поклясться, что он выглядит старше, чем прежде. Как будто тяжесть их разговора добавила годы к его фигуре. «Я действительно надеюсь, что ты знаешь, что делаешь», — тихо сказал Дамблдор, его пронзительные голубые глаза сканировали лицо Гарри, словно ища что-то — последний проблеск сомнения, последний шанс изменить свое мнение. Гарри сглотнул, наблюдая, как Дамблдор идет к двери, его шаги тяжелы от невысказанного разочарования. И все же Гарри не мог заставить себя чувствовать себя виноватым. Он сделал свой выбор. Выпустив тихий вздох, он последовал, сохраняя размеренный шаг. Когда они достигли порога, Дамблдор обернулся в последний раз, его лицо было скрыто в тени тусклого света коридора. «Если ты когда-нибудь передумаешь, — сказал он, протягивая хрупкую морщинистую руку, — и захочешь рассказать мне то, что ты знаешь, — позвони по этому номеру». Гарри опустил взгляд. Простая визитная карточка лежала между пальцами Дамблдора, четкая и непритязательная. Гарри колебался. На какой-то кратчайший момент он подумывал отказаться, выгнать его напрочь. Но в конце концов он взял ее, хотя бы для того, чтобы закончить разговор. Дамблдор слегка наклонил голову, затем повернулся и ушел, его мантия мягко скользнула по полу. Гарри закрыл дверь. Давая замку щелкнуть на месте. Он стоял там, уставившись на закрытую дверь, тишина его квартиры давила на него. Затем, с тяжелым вздохом, он провел рукой по волосам, сжимая пальцами скальп, когда разочарование и беспокойство поселились в его груди. Тишина и покой, которыми он наслаждался, теперь, вероятно, подошли к концу. Сжав челюсти, он полез в карман и вытащил телефон. Решительно и уверенно он прокрутил свои контакты. Он почти не колебался, прежде чем нажать знакомое имя. Он поднес телефон к уху. Он звонил один раз. Дважды. А потом — «Гарри», — промурлыкал голос Тома на другом конце провода, ровный и знающий. Гарри сглотнул. «Мне кажется, у нас проблема». Резкий вопрос прозвучал немедленно. «И что именно это значит?» Раздражение в его тоне было несомненным — очевидно, он не был в восторге от дальнейших осложнений. Гарри сжал телефон крепче. Он уже чувствовал, как на другом конце назревает буря. «Ко мне домой приходил Дамблдор. Предупреждал о тебе... задавал вопросы». Раздался горький и пренебрежительный смех Тома. «Этот старый болван, который сует свой нос не в свое дело», — усмехнулся он, в его голосе явно звучал яд. Гарри вздрогнул, презрение практически просочилось через телефон. Он с трудом сглотнул, замолчав на мгновение, не зная, как ответить. «Ты ведь ничего ему не сказал, да? Ты был хорошим мальчиком?» Голос Тома изменился, став опасно гладким. Он был бархатным, но в словах чувствовалась несомненная угроза, обвивающая Гарри, словно затягивающаяся петля. Холодок пробежал по спине Гарри. Он сглотнул, пытаясь успокоиться. «Конечно, нет», — быстро ответил он, его голос звучал увереннее, чем он себя чувствовал. «Ты же не думаешь, что я настолько глуп, чтобы позвонить тебе сразу после того, как проболтался, не так ли?» Он не мог не позволить проскользнуть намеку на разочарование. Очевидно, Том еще не полностью простил Гарри его ошибку с полицией. Голос Тома слегка смягчился, пренебрежительно. «Просто проверяю, дорогой». Прошла короткая минута молчания, а затем голос Тома вернулся, ровный и почти слишком сочувственный. «Там ты больше не в безопасности, дорогой». Сердце Гарри замерло в груди, дыхание перехватило, когда слова эхом отдались в ушах. «Я не понимаю. О чем ты говоришь?» Его голос дрогнул, в его тоне проступила нить паники, несмотря на все усилия сохранить его ровным. Он попытался успокоить руки, но обнаружил, что они трясутся. У него возникло ужасное подозрение относительно того, к чему это приведет. Том не дал ему времени на раздумья. Слова вылетели быстро, спокойствие в голосе резко контрастировало с паникой, нараставшей внутри Гарри. «Собирай вещи. Я приеду за тобой. Теперь ты останешься со мной». Слова были резкими, как будто все уже было решено, как будто у Гарри не было права голоса в этом вопросе. Это было похоже на пощечину, резкую и окончательную, заставившую Гарри пошатнуться. Он моргнул, дезориентированный, его мысли разлетелись. «Нет!» Слово вырвалось из его рта прежде, чем он успел его остановить, резкое и полное отчаяния. Его дыхание сбилось, в груди образовался комок паники. «Я этого не сделаю. Ни за что». Внезапный всплеск неповиновения казался слабым, как ребенок, протестующий против чего-то неизбежного. Гарри знал, что это не сработает, но инстинкт бороться с этим, держаться за последний клочок независимости был подавляющим. Мысль о том, что его снова втянут в ту жизнь, жить с Томом. Это было нечто совершенно иное по сравнению с тем, как прошли последние недели. Гарри не сможет убежать от насилия и хаоса. Ему некуда будет идти. На мгновение на другом конце провода повисла тишина. Затем ее прорезал голос Тома, холодный и непреклонный. «Не спорь, Гарри». Это был приказ, команда, не оставляющая места для споров. Кровь Гарри застыла. Он сжал телефон сильнее, его зрение затуманилось от разочарования и страха. Его мысли были запутанным беспорядком – он даже не мог думать ясно. Он просто хотел сбежать, удержаться за ту жизнь, которая у него была, но она ускользала сквозь его пальцы, как песок. Прежде чем Гарри успел еще что-то возразить, линия оборвалась, внезапная тишина зазвенела в его ушах. Он уставился на телефон, его грудь сжалась, когда он держал его в трясущихся руках. Вот оно, понял Гарри. Больше некуда бежать. Том загнал его в угол, и как бы сильно он ни хотел сбежать, этого было недостаточно. Он знал, что заботится о Томе, но он не был готов. Он не был готов отдать свою жизнь. Теперь по его щекам текли слезы, и каждая из них была словно отрывающийся кусочек его души.