Секреты и Маски | Secrets and Masks

17 мая Сколько было споров в следующие несколько недель, сколько стаканов виски разбивалось о стены, сколько книг летело через всю комнату: они имели наглость не давать нужных Драко ответов. Когда он слетал с катушек, Гермиона предпочитала молчать, буквально замерев на месте. Только терпеливо наблюдала, сложив сомкнутые руки на коленях, и ждала, когда он успокоится, сядет рядом и они попробуют ещё раз. «Его гнев утихнет, — говорила она себе. — Как всегда». И Гермиона оказывалась права. Его гнев и правда стихал, но каждый раз, когда попытка найти способ спасти ей жизнь проваливалась, каждый раз, когда они упирались в тупик, Драко тратил всё больше времени на то, чтобы успокоиться. Вчера основной удар на себя приняла кухонная раковина. Сегодня его боксёрской грушей стали шкафчики для посуды. — ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ДОЛЖНО БЫЛО ПОЛУЧИТЬСЯ! — Знаю. — Я ВСЁ ДЕЛАЮ ПРАВИЛЬНО! — Да, я знаю. — ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ ТОГДА, БЛЯТЬ, НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ?! ДОЛЖНО... — заорал Драко, резко развернувшись и швырнув в стену очередной хрустальный бокал, — НАХРЕН... ЧЁРТ! Астория будет в ярости, когда узнает про бокал. Это был последний. Все остальные Драко перебил, и, к сожалению, как бы Гермиона ни старалась починить их магией, у неё никак не получалось восстановить их в первозданном виде. В конце концов они оказывались в корзине для мусора. — ЧЁРТ, ДОЛЖНО ПОЛУЧИТЬСЯ! — Знаю. Сколько бы раз Драко ни срывался, смотреть было всё так же тяжело. Столько времени Гермиона сильнее всего на свете желала обрушить стены его окклюменции, чтобы узнать, о чём он на самом деле думает, столько времени она мечтала увидеть, какие эмоции он прячет за этими огромными ледяными стенами... Она просто не предполагала, что то, что скрывается за этими стенами, способно разбить ей сердце. Только разломав один из обеденных стульев, Драко успокоился. Только проломив ботинком дыру в стене, он глубоко вздохнул, смахнул упавшие на лицо волосы и уселся на пол перед камином рядом с ней. — Полегчало? — попыталась отшутиться Гермиона. У неё не получилось: Драко только на мгновение взглянул на неё. Часто именно её поддразнивания помогали ему вырваться из приступа ярости. Сегодня, по всей видимости, был другой день. — Вы там дерётесь или трахаетесь? — спросил женский голос, и по ступеням лестницы застучали каблуки. — Я спускаюсь! Не опасно... — Когда Астория добралась до нижней ступеньки, стук прекратился. — Это что, последний хрустальный бокал?! Драко встал. Кажется, он готов был снова запылать гневом. — Думается мне, сейчас нам нужно позаботиться о делах поважнее пары долбаных разбитых бокалов! — Дорогая, правда, стоит ли тебе тратить на это силы? — услышала Гермиона негромкий обеспокоенный голос Блейза. Должно быть, он спустился вслед за Асторией. Или помог ей спуститься. Зависело от того, насколько сильны были симптомы проклятия крови сегодня. — Да, вот только это не парочка разбитых бокалов, не так ли? — огрызнулась Астория, всё ещё скрытая от глаз Гермионы. — А все! Все хрустальные бокалы, что я привезла из дома... — Я же сказал тебе взять только необходимое, когда мы бежали из поместья, так зачем ты, блин, вообще взяла их?! Гермиона тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана, понимая, что этот спор разрешится ещё не скоро. Интересно, успеет ли она заварить себе чашку чая?.. — Ты мне не отец, Драко, я не обязана повиноваться твоим инструкциям! Тот саркастически рассмеялся: — Ты во многом хороша, Тори, но умение слушать... Хоть бы раз ты прислушалась! У тебя концентрация, как у ребёнка! Может, было бы неплохо выпить чаю... Вдоволь молока, ложка сахара... — Я-то ребёнок?! И это мне говорит человек, который, как настоящий младенец, закатывает истерики и громит всё вокруг! Дорогие вещи! Вот чёрт. Нет. Гермиона не сможет заварить чай. Чайник разбил Драко во время одного из приступов гнева. — Начнём с того, что не стоило брать с собой хреновы бокалы, раз уж они такие дорогие! Что ты вообще собиралась с ними делать?! Откупорить бутылочку шампанского и выпить за поражение Тёмного Лорда, когда тот наконец сдохнет?! — Я стала шпионкой Ордена задолго до тебя! Я годами рисковала жизнью, разгадывая тайны и выманивая секреты, и считаю, что могу позволить себе некоторые приятные вещи! Знаешь, сколько стоили эти бокалы для вина?! Кучу галлеонов! На их стоимость можно было неделю кормить маленький городок! — Ох, ну конечно, я по глупости позабыл, с кем разговариваю! Уж наша пьянчужка знает цену грёбаным бокалам! Астория вылетела из-за угла с выражением ярости на маленьком осунувшемся личике. В последние несколько недель ей становилось всё хуже и хуже. Такой худой Гермиона её ещё не видела. Острые косточки плеч, казалось, готовы были прорезаться сквозь кожу, но, несмотря на это – полностью в стиле Гринграсс, – Астория всё же надела прекрасное, расшитое драгоценными камнями платье и шестидюймовые каблуки. Хотя, если бы Блейз не держивал её под руку, Гермиона бы не удивилась, если бы та рухнула. Хотя Драко стоял к ней спиной, Гермиона видела его отражение в окне кухни, видела, как гнев сходит с его лица. Внешний вид Астории застал его врасплох. — Дерьмово выглядишь, — сказал Драко, зло скривив губы, хотя его глаза выдавали волнение, которое он пытался скрыть. — Тебе стоит лечь в постель. Какого хрена ты... Быть может, проклятие крови и убивало в Астории всё, но её нрав... ни в малейшей степени. — Я В ПОРЯДКЕ! Я всю грёбаную неделю провела в постели – мне нужен свежий воздух! — Если не хватает свежего воздуха, открой чёртово окно! Хватит расхаживать в твоём-то состоянии... — Я ИДУ НА ПРОГУЛКУ! И ТОЧКА! Блейз казался столь же обеспокоенным, но не спорил. Он, всё ещё держа Асторию под руку, размеренно повёл девушку на улицу. Все видели, что он улыбается ей фальшиво. Вынужденно. С болью в сердце. Когда Астория с Блейзом вышли через дверь кухни в садик за домом, Малфой наконец достаточно успокоился, чтобы продолжить, и снова уселся на пол рядом с Гермионой. Грейнджер подвинулась ближе, так, что их колени соприкоснулись, и, когда она кивнула, Малфой поднял с пола свою палочку и приставил кончик к её груди. Поначалу Гермиона не придавала большого значения его теории о высасывании крестража из её тела, потому что как это вообще могло быть возможно? Что бы она ни читала, крестраж описывался не как кость или мышца. Его нельзя было отыскать и вырезать. Крестраж являлся магией, а магия не совсем материальна. Её нельзя обратить в предмет, нельзя подержать в руках. Да, можно было увидеть воздействие магии, почувствовать боль от Круциатуса, взять в руки трансфигурированную чашу, но подобные вещи являлись плодами магии, а не ею самой, но Драко был убеждён: у него получится. Он говорил о крестраже как о раковой опухоли и намеревался во что бы то ни стало вырезать эту смертельную хрень из тела Гермионы. На чём они сошлись, так это на том, что им нужно действовать слаженно. Драко концентрировался на том, как вытащить из Гермионы тёмную магию, а девушка сосредоточенно накапливала её. Рассказывая об уничтоженном им в прошлом крестраже, Гарри описывал его как чёрный дым – именно его и представляла Гермиона. Каждый раз, как они садились пробовать, Гермиона закрывала глаза и рисовала крестраж внутреннему взору. Она представляла облако чёрного дыма в своём теле, словно расплывшиеся в миске с водой чернила. Она представляла, как дым струится вместе с кровью по её венам, а потом воображала, как вытягивает его оттуда. Представляла, как он всё редеет и редеет, пока наконец не соберётся внутри и вокруг её сердца. Гермиона не знала, получается ли, но должна была хотя бы попытаться. Если бы она не попробовала, Малфой бы её не простил. И спустя две недели экспериментов они к чему-то приблизились. Гермиона не хотела произносить этого вслух, не хотела давать Драко ложных надежд, ведь это могло оказаться обманом, но всё было так. Они до чего-то докопались. Она чувствовала... — Не о том думаешь, Грейнджер. — Прости, — Гермиона чуть потрясла головой и попробовала снова сосредоточиться. Чёрный дым. Она попыталась представить его в своих венах. Думала обо всех моментах, когда ей овладевало Проклятие Демона, и о том, что ощущала, когда оно отступало, а затем пыталась воспроизвести это чувство. Чёрный дым. Гермиона представила чёрный дым на кончиках пальцев рук и ног, а потом вообразила, что он втягивается внутрь. Как поднимается по кисти руки, по венам к плечам, минуя локти, поднимается выше, выше, выше, в грудь... Гермиона зашипела – острая боль изнутри пронзила грудину. Она попыталась скрыть это, но вздрогнула, не успев остановить себя. Давление палочки Драко уменьшилось. Гермиона распахнула глаза: — Нет, не надо! — с процедила она сквозь зубы. С каждой их попыткой боль росла. Девушка убеждала себя, что так они подбираются ближе. — Продолжай. Когда Драко начал отстраняться, Гермиона схватила его за локти. Она удержала его, так что палочка больно впилась ей в кожу. — Я в порядке. Честно. Я смогу. Беспокойство. Сомнение. Страх. Эти три чувства так очевидно плескались в ярко-голубых глазах Драко, будто были выгравированы на его зрачках. Они были написаны и на его лице. Гермиона видела их в линии напряжённой челюсти и натянувшихся мышцах шеи. Драко не хотел делать этого. Знал, что причиняет ей боль, и не хотел этого, но понимал, как и она, что у них нет особого выбора. Время истекало, и, если Драко оставался верен своему слову, истекало не только время Гермионы. Гермиона не думала о его смерти. Не могла. Не могла даже близко подпустить эту мысль к своему разуму, даже на одно мгновение. Его жизнь, его послевоенное счастье... Сейчас она готова была сражаться только ради этого. Гермиона поняла, что Драко, должно быть, посетили те же мысли, когда его холодная рука обхватила её левое запястье. Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза, а он поднёс её кисть к губам и поцеловал безымянный палец. — Готова попробовать снова? Гермиона кивнула и глубоко вдохнула. Когда Драко надавил палочкой на её исстрадавшуюся грудь, она постаралась не вздрагивать. «Время»,— напомнила Гермиона себе. Они справятся с этим вместе. Им просто нужно больше времени. * * * Четыре часа спустя их сеанс прервал суматошный стук в кухонное окно. Обернувшись, Гермиона увидела стучащуюся снаружи в стекло коричневую сипуху. Она вскочила и вышла на улицу. Передышка была неожиданная, но, безусловно, отнюдь не нежелательная. Грудь Гермионы ныла от боли, виски болезненно пульсировали. Ощущение было такое, будто трещинами пошли даже кости её грудной клетки. В этом не было вины Драко. Это она хотела продолжать, пробовать, пока хватает сил, и всё же это не значило, что она не уставала. Гермиона погладила сову по макушке и, улыбнувшись птице, вытащила из её клюва письмо. Сова тихо заворчала и на мгновение прижалась к раскрытой ладони Гермионы, но стоило из-за угла появиться Нарциссе, как птица затихла. Гермиона строго взглянула на дракониху и вскрыла сырой, пропитанный дождём конверт. — Мы уже говорили об этом, Цисса. Он от Ордена. Его зовут Генри, и егоестьнельзя. Нарцисса утробно заурчала. Она подступила ближе и сверкнула зубами. Сова пискнула и спряталась под мышкой у Гермионы. — На что Кингсли жалуется на этот раз? — спросил Драко, тоже вышедший наружу. Он прислонился к кирпичной стене дома, зажал в зубах сигарету и зажёг её. Гермиона бегло просмотрела страницы. Хотела бы она сказать, что была опечалена вестями, но это было не так. — Крауч снова ошибся. В парке развлечений змеи не оказалось. За её спиной громко фыркнул Драко. — Ну естественно, блин, её там не оказалось. Не могу поверить, что Крауч мог даже предположить, что Волдеморт спрячет её там. В грёбаном маггловском парке развлечений. Чего ожидал Орден? Что она там ползает между движущихся чайных чашек? Это изначально была дерьмовая идея. Гермиона чуть обернулась и поймала его взгляд. — Так если ты считал, что идея дерьмовая, зачем вообще сообщил о ней Ордену? Драко, не отводя взгляд, сильно затянулся сигаретой. Не выпуская дым из лёгких, он не отвечал, пока не выдохнул. — По той же причине, почему ты сообщила о маггловской церкви в Кенте, когда на неё навёл Крауч. Эгоизм. Вот какая была причина. Вот о чём он говорил, не произнося само слово. Ни один из них не произносил этого вслух, но они уже давно действовали заодно. Эгоизм. Оба они сообщали о таких дерьмовых идеях, потому что были эгоистичны и хотели подольше побыть вместе. Пока им везло. Из-за задержек никто не пострадал. Не было слышно ничего о Волдеморте и его армии, он ни на кого не нападал, но так не могло продолжаться вечно. Сколько же ещё они с Драко смогут тянуть время... Недолго. По крайней мере это было ясно. Гермиона вздохнула и сняла маленькую сову с подоконника. Она ещё раз погладила птицу по макушке и подняла руку, чтобы той было удобнее взлетать. Генри захлопал крыльями, поднимаясь в воздух, но едва пролетел несколько футов, как когтистая чешуйчатая стена пригвоздила его к земле. — Нет! — вскрикнула Гермиона, в ужасе уставившись на взметнувшийся в воздух ворох перьев – словно подушку вспороли. — Нарцисса! Нет! Плохая девочка! Отпусти Генри! Нарцисса и не подумала. Она легла на живот, высоко задрав голову, и когтями крыльев подбросила вверх пищащий комочек перьев. Драко, явно позабавленный происходящим, хрипло хохотнул. Совершенно беспечно, будто он смотрел, как кот играет с клубком. — Нарцисса! — рявкнула Гермиона. Дракониха как будто не слышала её. — НЕТ! ОСТАВЬ! ОСТАВЬ ГЕНРИ СЕЙЧАС ЖЕ! На какое-то мгновение Гермионе показалось, что дракониха её послушается. Та высоко подняла когти, позволяя птице выпрямиться, но тут же снова вонзила их в землю, не давая Генри уйти. Своеобразная игра с едой. — Нет! Нет! Его нельзя есть! Не... — Гермиона развернулась и уставилась на Драко. — Скажи ей отпустить Генри! Драко поднял взгляд от сигареты и выгнул бровь. — Чья это сова? — спросил он, сигарета качнулась в его губах. — Какая сейчас разница?! — В последние несколько недель Нарцисса много раз вылетала на внеплановые патрули. Бедняжка устала, она заслужила награду. — Но это же сова Ордена! — И что с того? — Драко пожал плечами. — Я с самого начала говорил, что не хочу, чтобы они знали, где наше убежище. Я сказал тебе: «Если они узнают, где мы скрываемся, это принесёт лишь беды». Что ж... — Он снова прервался на затяжку. — Вот и пожалуйста. Беда. «Не хотел, чтоб они знали, где убежище». Ха. Это ещё мягко сказано. Благодаря Дафне, Тео, Блейзу и их безупречным методам ведения допросов, Крауч чуть ли не каждый день вспоминал новое место, где могла прятаться Нагайна, что значило ещё больше встреч с Орденом для передачи информации. Все встречи оборачивались катастрофой. Буквально каждая. Они продолжали встречаться в Аэропорте Ист-Мидлендс, но каждая встреча так или иначе срывалась. Каждый раз Драко держал Гермиону за руку. Он отказывался отпускать её, так как был уверен: Кингсли приказал тому, кто должен выкрасть Гермиону, увезти её на базу Ордена с целью убить при первой же возможности. Гермиона решила не признаваться, что та же мысль не раз приходила на ум и ей. Естественно, Рон чуть ли не с ума сходил из-за того, что Драко постоянно держит Гермиону, и рано или поздно начиналась перепалка. Иногда словесная, но чаще всего на кулаках. Все просто свыклись с тем, что нужно стиснуть зубы и идти вперёд, но потом Драко заметил ворона. Совсем маленькую птичку. Она выглядела довольно молодо и не то чтобы докучала им – просто сидела на одном из терминалов и... наблюдала. Гермиона не обратила на неё внимания. Сказала Драко, что у того паранойя. Но потом ворон появился и на следующей встрече. И на следующей. Может быть, то был не анимаг. Может быть, то был не шпион Волдеморта, маскирующийся под птицу, но рисковать не хотел никто, поэтому взамен встреч в открытую, когда за ними могли шпионить или, того лучше, схватить их, они предпочли общаться с помощью сов. Но это значило, что Орден должен был знать местоположение фермы, что не нравилось Драко. Ни. Грёбаной. Капли. — Если сову, приносящую нам послания, растерзают, это не считается за беду! Этого легко избежать – отзови её! Драко снова засмеялся, выдыхая дымные облачка. — Ты когда-нибудь пыталась усмирить голодного дракона? Проще сказать, чем сделать, львёнок. — Нет! Не смей сейчас называть меня львёнком! Отзови Нарциссу! Сова снова пискнула. Гермионе ещё никогда так сильно не хотелось ударить Драко. — О, ради Мерлина, это сова Рона! Сейчас же останови Нарциссу, пока она её не съела, прошу! Драко ухмыльнулся, скрытый облаком дыма. — О, тогда она совершенно точно заслужила награду. Подкрепись, девочка. Не оставляй ни кусочка. Нарцисса голодно заурчала. Земля под ногами Гермионы задрожала. — ДРАКО! — Что? Она голодная. Писк совы взлетел на несколько тонов выше... — ПРИКАЖИ ЕЙ ОТПУСТИТЬ СОВУ! — Ладно, — Драко закатил глаза, и стоило ему щёлкнуть пальцами, как Нарцисса разжала когти (с заметной неохотой) и отпустила свой обед. — Испортила всё удовольствие. Нарцисса зарычала, наблюдая за улетающей совой, и, когда она снова взглянула на Гермиону, та готова была поклясться, что дракониха на неё злится. — Прости, — Гермиона подошла к надувшейся драконихе и положила руку на тёплые чешуйки у её щеки. — Я благодарна тебе за то, что ты летаешь на все эти патрули, чтобы охранять нас, правда, но это была сова Рона. Нарцисса запыхтела. Её алые глаза внимательно наблюдали за Гермионой. Она стала отстраняться, но девушка шагнула вперёд и положила обе ладони на чешуйчатую щёку драконихи, пытаясь удержать её. Если бы Нарцисса пожелала уйти, Гермиона бы не смогла остановить её, но она хотела дать драконихе понять, что сожалеет. — Я знаю, что ты проголодалась, но мы должны делать всё, что в наших силах, чтобы сохранить хорошие отношения с Орденом. — Гермиона поднялась на носочки, пытаясь удержаться на уровне глаз Нарциссы. — Прости. Я не могла позволить тебе съесть его, как бы ты этого ни заслуживала. Нарцисса снова гневно фыркнула, но прильнула к раскрытым ладоням Гермионы и закрыла глаза. Гермиона покорила её. Нарцисса наклонила голову и ткнулась носом в девушку. Когда дракониха запыхтела, Гермиона рассмеялась. Та игриво подтолкнула её, и девушке пришлось ухватиться за чешуйки над губами драконихи, чтобы не упасть. Драко ничего не говорил, но Гермиона спиной чувствовала его взгляд. Двигаясь вдоль Нарциссы, Грейнджер провела рукой по тёплым, словно угли, чешуйкам, и, хотя Нарцисса несколько минут назад не обращала на Гермиону внимания, сейчас они снова чувствовали друг друга. Мысль лишь на мгновение проскочила в голове Гермионы, и не успела она ничего сказать, как Нарцисса опустилась плечом на землю, позволяя ей вскарабкаться к ней на спину. — Что ты делаешь? — спросил Драко, пока Гермиона устраивалась на драконихе. — Ты прав. В последнее время она так много летала в патрули, что заслужила награду. Нарцисса замычала. Гермиона всем телом почувствовала вибрацию. — Так ты отправляешься на охоту? — уточнил Драко. — С ней? — Ну конечно. Я ведь села к ней на спину не для того, чтобы получше рассмотреть ферму, правда? — Но ты ведь терпеть не можешь полёты. Гермиона пожала плечами. — С ней не так уж плохо. Я ей доверяю и знаю, что она меня не уронит. — Она рассеянно погладила шею Нарциссы. Нарцисса заурчала. — У нас нет на это времени, Грейнджер. Нам нужно продолжать пытаться вытянуть из тебя крестраж. Нарцисса может поохотиться и в одиночку. При упоминании о том, что нужно разделиться, Нарцисса перестала урчать, развернула огромную голову к Малфою, зашипела и клацнула на него зубами. Это было лишь предупреждение, на самом деле она бы его не укусила, но, чёрт, стоило видеть лицо Малфоя. — Ну же, — позвала Гермиона, протягивая Драко руку. — Нам нужна передышка, а Нарциссе – пища. — Но мы должны... — Драко, мы весь день пытались вытянуть из меня крестраж. Я устала. Ты устал. Я так измотана, что едва могу ясно мыслить. Мы ничуть не продвигаемся и не продвинемся вообще, если будем уставшие и напряжённые. Надо наслаждаться мелочами, пока можем, Драко, разве не так ты говорил несколько месяцев назад? Несколько мгновений он обдумывал это. Его глаза метались между Гермионой и драконихой, и впервые с тех пор, как они выяснили, что она крестраж, Драко улыбнулся. — Что? — спросила Гермиона. — Ничего. Просто вспомнились дни, когда ты её боялась. Гермиона не смогла удержаться и улыбнулась ему. — Так ты идёшь или как? — Да ну? — Драко выгнул бровь. — Так мне позволено присутствовать? Или у вас запланирован девичник? Нарцисса опустилась на плечо и позволила Драко вскарабкаться к ней на спину, и, как только он уселся позади Гермионы, обвив её талию руками, Нарцисса встала на задние лапы и распахнула крылья. — Что ж, — начал Драко, устроив подбородок на макушке Гермионы, — куда? — Ну, сегодня ожидается ясная ночь. Как насчёт того озера, куда ты водил меня несколько месяцев назад? В нём же могут найтись гриндилоу для Нарциссы? — Значит, туда. * * * 22 мая. Гермиона всегда считала, что лучшие идеи приходят к ней во сне. На третьем курсе обучения в Хогвартсе она поняла, что профессор Люпин – оборотень, благодаря кошмару о волках и шрамах на лице. На четвёртом курсе сон о горящих муравьях под микроскопом вдохновил её на то, чтобы поймать Риту Скитер в стеклянную банку, даже название Г.А.В.Н.Э. пришло ей на ум во сне. Когда Гермионе спалось легко, её воображение срывалось с цепи и иногда сама собой решалась задача, над которой она ломала голову неделями. Однако в последнее время её сны перестали давать ей ответы. Застряли на одной и той же точке, с которой Гермиона не могла ступить ни одного грёбаного шага, как бы ни пыталась. Крестраж. Эта мерзкая, ужасная часть души Волдеморта, которая присосалась к ней и от которой она не могла избавиться. Крестраж. Крестраж. Чёртов крестраж. Он поглотил её. Только о нём Гермиона могла думать, пока бодрствовала. Только о нём были её сны, когда она ложилась в постель. Рак. Вот что Драко напоминал крестраж. Каждый раз, когда они разговаривали об этом, он сравнивал крестраж с раком. Справедливости ради, Гермиона не считала это преувеличением. Рак был мерзкий, непрошенный гость, и то же можно было сказать о части души Волдеморта, поселившейся в Гермионе. Рак овладевал организмом и отравлял его, точно так же крестраж овладел ей; рак убивал, и точно так же... И всё же на самом деле Гермиона видела крестраж как что-то иное. Проклятье крови Астории – вот что такое рак волшебного мира. Именно оно пришло словно из ниоткуда и медленно убивало. Именно оно отнимало у яркой волшебницы жизнь прямо у них на глазах, превращая ту в оболочку, оставшуюся от девушки из прошлого. То, что происходило с Асторией, было несправедливо. Да, Гермиона не хотела умирать, но, если бы ей пришлось, её бы утешила мысль о том, что её жизнь чего-то стоила. Она умерла бы, чтобы Волдеморт стал уязвим и смогли выжить все остальные... Но к чему бы приравнялась смерть Астории? Ни к чему, вот так вот. К безмерному, огромному, жирному ничему. Жизнь, отнятая напрасно. Похищенная жизнь. Астория умирала не ради спасения чего-то. Она умирала не ради защиты близкого человека. Она умирала просто ради смерти. Просто потому, что у неё не было выбора. Бессмысленно и жестоко. Она этого не заслуживала. Как-то Астория призналась Гермионе, что не доживёт до пятидесяти, но, судя по скорости, с которой она угасала, Гермиона уже не была уверена, что та протянет и до тридцати. Мерлин, как бы Гермиона хотела иметь власть изменить хоть что-то! Они так близко подобрались к тому, чтобы понять, как достать из неё крестраж, Гермиона чувствовала это. Если только им удастся выяснить, как им управлять; если только удастся выяснить, где он находится в теле Гермионы, – то они смогут вытащить его и уничтожить. Ей бы хотелось, чтобы с Асторией было так же. Ей хотелось бы, чтобы она могла вырезать проклятие крови Астории, как рак, которым оно и являлось. Ей хотелось бы, чтобы она могла вытянуть отравляющую Асторию кровь из её ослабевшего тела и... Гермиона подскочила, врезавшись во что-то головой, и услышала хруст. — БЛЯТЬ! — прошипел Драко из ниоткуда. В тусклом свете камина Гермиона увидела, что он зажмурился и схватился за нос. О, так вот обо что она ударилась. — Что за чёрт... В любой другой ситуации Гермиона бы чувствовала себя ужасно, но не сейчас. Она думала только об Астории и её проклятии крови. В её голове не было места больше ни для чего. Девушка спрыгнула с дивана и как можно быстрее натянула одежду. С трудом отыскав палочку, она тут же взбежала по скрипучей лестнице и бросилась к спальне Блейза и Астории. Блейз очнулся от сна тотчас же, как Гермиона распахнула дверь. Палочкой он включил свет и нацелился на незваную гостью, не успев даже как следует разглядеть, кто это. — Грейнджер?! — изумление сошло с лица Блейза. Он опустил палочку. — Что ты... Астория застонала, и её курчавые, сбившиеся ото сна волосы показались из-под пухового одеяла. — Гермиона? — спросила она заспанным голосом. — Что происходит? В дверном проёме появился оторванный от сна Драко, так же недоумевая. — Какого хрена весь этот шум? — спросил, зевая и потягиваясь, Тео, зашедший в комнату вместе с Дафной. — Клянусь, если мой сон спящей красавицы потревожили не ради сеанса пыток, а для чего-то иного, я буду очень, очень сильно зол. — Кажется, я придумала! — Придумала что? — Астория бросила взгляд на стоявшие на прикроватном столике часы и застонала. — Три часа утра! Слишком рано для... — Кажется, я знаю, как исцелить твоё проклятие крови! Слова Гермионы подействовали на всех как будильник. В одночасье все в доме проснулись. Судя по её виду, Астория готова была расплакаться. — Правда? — Да. Только сначала мне понадобится несколько вещей. — Каких? — с горящими глазами спросила Дафна, ступившая в комнату. — Мне нужно ювелирное изделие. Брови Блейза сошлись на переносице: — Что? — Добудьте мне ювелирное изделие! — объявила Гермиона. — Что-нибудь прочное! Можно из любого материала, не важно! Мне просто нужна какая-нибудь мелочь, которую не жалко. Гермиона присела на край постели Астории и Блейза, а Дафна стала рыться в ящиках сестры. Она вытащила первую попавшуюся вещицу и бросила Гермионе. Усталые карие глаза Астории задержались на тонком серебряном браслете в руках Гермионы. Мгновение девушка с тоской смотрела на украшение, а потом подняла взгляд на Гермиону. Впервые Грейнджер видела, чтобы Астория с радостью расставалась со своим любимым украшением. — Драко, — произнесла Гермиона, — мне нужен твой нож. Тот серебряный нож, который ты всегда носишь с собой. Малфой, не произнеся ни слова, пересёк спальню и покорно отдал Гермионе то, о чём она просила. Забрав нож, девушка взяла руку Астории в свою и прижала лезвие к ладони девушки. — Я постараюсь как можно более осторожно, но это... Будет больно, ничего? Астория сглотнула. У неё задрожала нижняя губа. — Готова? Астория кивнула слабо, но глаза у неё горели, как и у старшей сестры. — Сделай это. Хотя Гермиона старалась действовать аккуратно, от первого пореза Астория всё же вскрикнула. Блейз, желая уберечь любимую, встал за её спиной. Он положил руки на плечи жены и прижался к её спине оголённым торсом, удерживая на месте. Он следил за каждым движением Гермионы. Она не сомневалась: Блейз переломает ей все косточки в руке, если она зайдёт слишком далеко. Когда кровь стала заливать ладонь Астории, Гермиона приставила к ране палочку. — Хорошо, теперь сделай глубокий вдох. Астория кивнула и выполнила указания. Чувствуя на себе сразу несколько внимательных взглядов, Гермиона сосредоточилась. Она направила свою магию на кровь Астории. Сконцентрировалась на болезни. На проклятии, которое передавалось от одного представителя рода Гринграсс другому по крови. Астория было вскрикнула, но через миг заставила себя замолчать. Блейз отвёл взгляд и закрыл глаза, будто больно было ему. Когда Астория снова вскрикнула, Блейз потерял терпение. — Думаю, достаточно. — Почти, — прошептала Гермиона, не отрывая глаз от работы. — Ещё чуть-чуть. Астория старалась сдерживаться, но сквозь зубы поскуливала и шипела. Она попыталась отнять руку, но Гермиона поймала запястье и удержала его. — Гермиона, хватит, — резче повторил Блейз. — Всего несколько секунд. Дафна до побелевших костяшек вцепилась в прикроватный столик, но осталась на месте. Она не двигалась и не вмешивалась. Плечи Астории затряслись в попытке удержаться от крика... — ГРЕЙНДЖЕР, ХВАТИТ! Заклинание сработало за мгновение до того, как Блейз сломал бы Гермионе запястье. Девушка встала, опустив палочку, но как только та была отнята от груди Астории, все присутствующие в спальне ахнули. Потому что там, на кончике палочки Гермионы, было проклятие крови Астории. Вернее, его часть, но всё же. Плотное, чёрное, шевелящееся. Неудивительно, что Астория была так истощена: её проклятие было похоже на смолу. Густую растекающуюся смолу, что забивала артерии, обвивала и сдавливала вены. Гермиона взмахнула палочкой в сторону браслета, отданного ей Дафной, и, как она и предполагала, тёмная магия ухватилась за украшение как за нового хозяина, ведь ему необходимо было отравлять кого-то. Когда проклятие начало медленно въедаться в новую жертву, Гермиона бросила браслет на пол и наставила на него палочку. — ИНСЕНДИО! Браслет вспыхнул, и комната погрузилась в тяжёлое молчание. Все смотрели на Асторию, ища признаки того, что проклятие пропало. Девушка всё ещё оставалась бледной и слишком худой. У неё всё ещё были впалые щёки и серая кожа. Гермиона и не надеялась, что заклинание сработает мгновенно, но ожидала... чего-то, хоть какого-то знака. — Дорогая, — спросил спустя несколько мгновений Блейз, — как ты себя чувствуешь? Астория была ошеломлена. Она не знала, куда деть свой взгляд. Посмотрела на ладони. Потом на мужа. Потом на сестру и на всех остальных. Снова на ладони. — Не знаю... — прошептала Астория. — Я не... чувствую изменений... Блейз тяжело, с болью выдохнул и уронил голову Астории на плечо. — Не вышло. Словно на неё накинули плащ, поражение облепило тело Гермионы. Её затошнило. Начало знобить. Она схватилась за живот, в котором росла дыра. Не получилось. Чёрт, ей просто не верилось. Она была так уверена... И тут все увидели – никто не мог отрицать этого – розовый румянец. Вот что возвратилось щекам Астории. Здоровый светло-розовый оттенок украсил её лицо. Только на этот раз он был не искусственный, не созданный чарами гламура, или макияжем, или ещё одним из ухищрений, с помощью которых она вечно скрывала болезнь, – нет, этот румянец был настоящим. Получилось. Что бы ни сотворила Гермиона, это сработало. Когда девушка увидела это, она почувствовала надежду, а подняв взгляд на Драко, стоявшего по другую сторону комнаты, и встретив его взгляд, поняла, что и он это ощутил. А ведь проклятие крови Астории считалось неизлечимым. Считалось, что с ним ничего нельзя сделать, и всё же они нашли способ. А если они смогли отыскать средство против проклятия Астории, то, быть может – чёрт, а вдруг, – получится найти способ вытащить крестраж и из Гермионы.