Иллишту

Магическая суть внезапно замерла, прекращая истерически орать и раздирать своими воплями сознание. Попытки воя тоже прекратились. Я ощутила, как осколок витераса нагрелся и запульсировал в ладони: в меня словно ворвалась родная сила, освобождая мысли, голову и саму суть от пагубного влияния артефакта. На мгновение даже показалось, что я почувствовала прикосновение Тома; ощутила тепло и тяжесть, опустившуюся на мои плечи. Непонимающе распахнув глаза, я застыла, чутко прислушиваясь и оценивая обстановку. Вокруг было тихо. Продолжая сжимать в руке осколок, я заметила, как дернулись волосы и, невесомо поднявшись над полом, угрожающе оплели дверной проем. Медленно поднявшись, я озадаченно огляделась, чувствуя себя на удивление спокойно. Все, что так пугало и заставляло сходить с ума моментально отступило, а неприятные ощущения пропали так же быстро, как и появились. За закрытой дверью послышались осторожные шаги. Магическая суть характерно нахохлилась, будто готовилась к прыжку и стремилась обезвредить приближающуюся угрозу. Ручка опустилась вниз, и деревянная дверь распахнулась. В проеме показалась довольная фигура Клоди. Она не успела сделать даже шаг, как белые пряди мгновенно взмыли вперед и туго стянули ее руки и шею. Я успела увидеть, как самодовольное лицо дряни искривилось от ужаса, а из разжавшейся ладони выпал артефакт. — Ну, здравствуй, — холодно произнесла я, рассматривая валяющийся на полу злосчастный русалочий горн. — Давно не виделись. В ответ Клоди прохрипела нечто нечленораздельное. Ее слова меня мало волновали, а вот та самая «игрушка», которая буквально отравила мою жизнь, привлекала к себе внимание. Белая прядь скользнула внутрь комнаты и, подхватив артефакт, плавно опустила его прямо мне в руки. «Так вот ты какой, — сжав ладонь, я ощутила идущую изнутри прохладу и почувствовала внушительную внутреннюю силу, которую все еще источал бивень гигантского горбатого дракона, — давно я не видела подобных костей». Царапнув когтем по ребристой поверхности, я невольно отметила про себя, что Блэр была абсолютно права в своих выводах. Не знаю, кто придумал взять именно этот вид артефакта, но человек был явно не глуп. Русалочьи горны создавались из разных материалов, но чаще всего это были либо массивные раковины, либо обычное дерево, в основу которого вживлялась любая драконья жила для имитации нападения. Уверена, что даже омытый кровью такой горн вряд ли бы смог повлиять столь сильно на мою магическую суть и уж тем более свести ее с ума от ужаса и паники. Вот только все это не касалось горбатых драконов. — Какой интересный выбор артефакта, — задумчиво протянула я, внимательно рассматривая Клоди и слыша, как ее сердце забилось быстрее. — Том говорил мне, что из Отдела Тайн пропало два горна, но, сколько их было всего, не уточнил. А теперь я понимаю, — кивнула самой себе, — вы искали определенный вид артефакта, чтобы он точно сработал. А этот, видимо, получили из частной коллекции. Я усмехнулась, отдавая должное подготовке и той щепетильности, с которой Клоди подошла к делу. — И кто же подсказал тебе, какой дракон будет предпочтительнее? — я с любопытством взглянула в ненавистное лицо. — Может, ты связалась с Фергюсоном? Или, — я сузила глаза, — подсказала сама Друэлла? Не зря же она брала уроки у прославленного драконолога. Покачав головой, я вспомнила на миг миловидную женщину, из-за выходки которой запустилась целая череда событий. — И впрямь, — криво усмехнувшись, я вновь опустила глаза на горн, проговаривая скорее для себя: — каждый так или иначе принял во всем этом участие. Особенность горбатых драконов была в том, что, в отличие от прочих волшебных и около магических тварей, на них совсем не действовала моя врожденная особенность. Эти гигантские летучие ящеры просто не ведали страха. Они истребляли все, что двигалось, и не гнушались пожирать морских обитателей, которые по неосторожности оказывались неподалеку от их лежбищ. От них не было спасения, и даже бескрайние просторы океана не всегда могли уберечь от их атак — умные и смертоносные, эти драконы находились в постоянных поисках пищи и часто погружались в морские воды во время своей охоты. Именно гигантские горбатые драконы стали причиной гнездования морских русалок в глубоководных пещерах или же в глубоких норах под землей. Покачав рукой и чувствуя внушительный вес лишь малой части бивня, использованной для создания горна, я не могла не восхититься искусностью мастера, сотворившего артефакт. Должно быть, туша мертвого дракона была найдена где-то на материке, раз получилось добыть столь ценный материал неповрежденным. Убить такого ящера, да еще и половозрелую особь, было непосильной задачей в те времена. Хотя драконы неплохо справлялись сами, уничтожая себе подобных в борьбе за лучшее место для охоты. Теперь мне стало понятно, чего так панически боялась магическая суть: горн имитировал рев гигантского горбатого дракона. Этот звук был не слышен мне, но для моего зверя казался совершенно реальным — напитанный кровью, артефакт внушал ему, что спасения нет и опасность уже рядом. «Как же все просто», — печально усмехнулась я. Сжав ладонь, почувствовала, как треснул артефакт под давлением острых когтей. Раздался звонкий хруст. Лица мимолетно коснулось огненное дыхание и быстро исчезло, будто наконец освободилось от своей темницы. Пальцы окончательно сомкнулись, а на пол посыпались осколки бивня. Жаль, что столь красивый и редкий артефакт должен быть уничтожен, но оставлять своим врагам способ снова меня пленить было бы верхом глупости. Магическая суть все это время расползалась по небольшой комнате, старательно огибая любые поверхности, на которых присутствовал антимагический металл. Она рыскала в поисках врагов, ныряла под мебель и проникала в каждую щель. Глубокий вдох указал на застарелый запах крови и «следы» пребывания в помещении Стерджиса, Гейла, Кингсли и нескольких незнакомых запахов. Но прямо сейчас Клоди была абсолютно одна. — Ты так торопилась спрятаться, что даже не позвала с собой друзей? — улыбнулась я, видя лишь неприкрытый страх на лице мерзкой гадины. Это правильно. Тебе стоит бояться. Магическая суть вдруг зарычала, прерываясь на низкое шипение и раздраженное фырканье. Скользнув внимательным взглядом по комнате, я заметила, что на небольшом столике у стены лежали три пары ошейников, а чуть поодаль были свалены в кучу массивные цепи из того же антимагического сплава. Видимо, пленники здесь уже бывали. Белые волосы, продолжая удерживать Клоди, то и дело угрожающе пережимали ее грудную клетку, а после понемногу ослабляли хватку, словно наслаждались задыхающимися звуками и хриплыми стонами, вырывающимися из горла. Или же им просто нравилась та дрожь, что охватывала тело волшебницы каждый раз во время очередных сжатий. Шагнув в небольшую комнату, я с удовольствием отметила на полу наличие захудалого ковра, который мешал соприкосновению кожи с металлом. Осмотревшись внимательнее, с разочарованием отметила, что в самом помещении не было ничего интересного, да и вряд ли оставались еще сюрпризы. Взяв в руки клочок грязной тряпки, я потянулась к ошейнику, поднимая тот на уровень глаз. Гадкая вещица игриво блеснула в свете ярко пылающих факелов, позволяя рассмотреть себя получше: та же толщина, то же крепление и те же выемки для цепи. Наверное, и на мне был такой. — Пойдем к твоим товарищам, — произнесла я и, приблизившись к Клоди, одним движением застегнула ошейник на ее шее. — А это особое украшение, — когтем я перерезала спутавшиеся черные волосы, чтобы те не забивали пространство между кожей и металлом, — для фотографии. Клоди болезненно замычала, испытывая незабываемые ощущения от действия антимагического сплава. Уж я то прекрасно помнила, каково это было. — А знаешь, — улыбнулась я, впиваясь острым взглядом в испуганные глаза Клоди, — Том однажды подарил мне колье с сапфирами. На Рождество. Очень красивое, должна заметить, но теперь я ношу только это, — я сжала в ладони осколок витераса, любовно огладив пальцами невероятный камень, — и все благодаря тебе. Клоди затрясло. Ее сиплые попытки говорить раздражали, а отчаянные усилия дотянуться до рукава мантии вызывали брезгливость. Кстати. — Его палочка, — произнесла я, чутко считывая эмоции на ненавистном лице. — Где она? Куда ты ее дела? Клоди быстро задышала, вдруг начиная истошно вопить от проникающих под кожу волос. Я же потянулась к расписанной защитными рунами мантии и, чувствуя пальцами на правом предплечье крепление с древком, задрала рукав. Мои глаза опустились на слишком знакомую бузинную палочку, кокетливо застывшую на полпути к ладони Клоди. — Заклинил механизм? — усмехнулась я и понимающе кивнула: — Как не повезло. Видимо, своенравное древко не приняло Клоди в качестве хозяйки. Приятная новость. Стоило только всковырнуть металлическую застежку, как знакомая магия объяла тело, а в мою ладонь охотно опустилась палочка. Несколько волосков тут же обвились вокруг нее, приветствуя и радуясь возвращению уже ставшей родной вещицы.        К моему удивлению, дорога из подземелья вывела меня в тот самый зал, в котором и затерялся запах Клоди — невзрачная деревянная дверь оказалась прикрыта полуобвалившимся книжным шкафом, так удачно завалившим проход и скрывшим его от посторонних глаз. Пнув ногой стенку шкафа, перегородившего выход, я с раздражением отметила, что тот от моего толчка лишь слегка пошатнулся, но так и остался тяжелой грудой лежать на месте. Взмахнув рукой, я позволила мощной волне вырваться вперед. Словно желая приблизить расплату, магическая суть взмыла из тела вместе с зачарованной водой и с яростью врезалась в неповоротливую деревянную конструкцию. Я только успела услышать, как массивный шкаф жалобно треснул от силы удара, а после раздался оглушительно громкий звук развалившейся мебели: вода смыла все лишнее, раскидав по залу ошметки дерева; множество книг тут же разлетелись по грязному полу и послышался тонкий звук разбившегося стекла. Прямо передо мной сквозь взмывшую в воздух пыль показался вполне приличный выход в зал. Ступив на паркет, я не спеша двинулась в сторону центрального выхода. В воздухе витала остаточная магия, продолжая оседать на стенах и предметах бывшей мебели. На симпатичных темно-зеленых обоях с орнаментом теперь красовались брызги крови и выжженные пятна от заклятий, пол был завален осколками битого стекла. Вся та довольно милая обстановка, которую я видела до прихода людей Волдеморта, превратилась в хаотично разбросанную кучу мусора. Впрочем, это место уже не встретит рассвет. Продвигаясь в сторону выхода, я слушала противный скулеж Клоди за спиной. Волосы не озаботились комфортом женщины и буквально волочили ее по полу. Впереди показался развороченный проход, залитый ярким солнечным светом. Выбитые двустворчатые двери бесформенной грудой дерева валялись внутри коридора. Снаружи слышались голоса. Уже приближаясь к выходу, я услышала очередной глухой удар тела о стену, а следом раздался хныкающий голос Клоди. Качнув головой в сторону своей пленницы, я заметила небольшой кровавый след, что оставляла после себя мерзкая жаба — на грязной и изорванной мантии поблескивали мелкие осколки и прочий мусор. Очередной ее всхлип вывел меня из себя. Стоило мотнуть головой, как волосы, чувствуя мое раздражение, тут же взвились вверх и, удерживая на весу ведьму, с силой швырнули ее о пол. Я услышала, как Клоди громко клацнула зубами, как ее короткий вскрик сменился тяжелым дыханием и стоном. Наконец появившись в проходе, я отметила про себя, как быстро стихли все голоса. Передо мной открылась светлая поляна, полная волшебников. Больше дюжины членов Ордена Феникса, связанные и обездвиженные, стояли на коленях. Напротив них расположились Пожиратели Смерти, а также несколько раненых молодых людей, незнакомых мне и подчиняющихся исключительно Долохову. В небольшом отдалении застыла группа журналистов. Шагнув на нагретую солнцем землю, я сделала глубокий вдох и невольно прикрыла от удовольствия глаза. Волосы с силой отшвырнули тело Клоди вперед. Ослабленная, она тяжело упала на зеленую траву и кубарем скатилась к одному из пленников. Ее короткий сиплый выдох унес ветер. Я видела, как ко мне направились Лестрейндж и Беллатриса, но покачала головой. Сперва я хотела увидеть лицо каждого, кто был пойман. Медленно идя вдоль шеренги обездвиженных членов Ордена Феникса, я слушала их злобное дыхание и буквально кожей ощущала яростные взгляды: кто-то предпочитал не поднимать головы и исподлобья следил за моими ногами, другие с вызовом смотрели прямо на меня. Так или иначе, но рассматривая лица каждого, я отмечала про себя, что узнавала не так уж и много людей. Видимо, в мою камеру допускались лишь определенные волшебники. Рыжее семейство, сильно потрепанное борьбой, ожидаемо держалось вместе. Почувствовав на себе ненавидящий взгляд, я опустила глаза на лицо той самой Молли, которую совсем недавно видела на кухне. Судя по дрожащим губам, женщина явно хотела бы мне многое сказать, но заклятие не позволяло раскрыть рта. Вряд ли мать, потерявшая своих детей, сказала бы мне что-то большее, чем я могла бы вообразить. Стоило повернуть голову, как я уставилась в пылающее ненавистью лицо Артура. В отличие от своей супруги, он даже не пытался говорить, но всем видом показывал мне степень своего презрения. Рядом находился их очередной сын, до которого мне, впрочем, не было никакого дела. Проходя дальше, я все больше замечала новые лица: мужчина средних лет закрыл глаза, будто не хотел видеть происходящее; статная женщина с глубокими морщинами и пустым взглядом, направленным вдаль; пожилая пара, обреченно смотрящая перед собой. Иные же будто бросали мне негласный вызов и, вызывающе кривясь, порывались вскочить на ноги. Остановившись напротив Стерджиса, я невольно наклонила голову, наблюдая за его прищуренным взглядом из-под разбитых бровей. Выглядел он вполне симпатично: заплывшие кровью глаза, рассеченная и сильно раздувшаяся нижняя губа, явно сломанный нос и сильно отекшая часть всей правой стороны лица. Несмотря на свой красноречивый облик, сам дознаватель выглядел по-прежнему внушительно — даже стоя на коленях, он доставал мне почти до груди. С силой сжимая перебитую челюсть, он, вероятно, ожидал моего победного монолога. Зря. «Ты всего лишь исполнитель, — подумала я про себя, игнорируя выжидательный взгляд мужчины, — а вот твоих действий в качестве дознавателя я не забуду. Но случится это не здесь и не сейчас. Позже». Второй дознаватель, названный Гейлом, почти пришел в себя и с трудом, но стоял рядом со Стерджисом. И хотя его воспоминания могут оказаться полезными, но, в отличие от своего предшественника, сам он не представлял для меня ни малейшего интереса. Проходя дальше, я коротко остановилась возле Римуса, замечая его настороженный взгляд. Он был бледен, всклокоченные волосы торчали в разные стороны, а порванная рубашка, как и штаны, были испачканы кровью. С тобой мы тоже поговорим позже. Продолжив идти вперед и минув еще нескольких человек, я наконец остановилась возле Кингсли. Удивительно собранный и сдержанный, он выглядел совершенно невозмутимым и смотрел прямо перед собой, упорно делая вид, что не замечает мое присутствие. Стоило отдать ему должное — весь его облик ярко говорил о том, что передо мной стоял настоящий лидер, который, казалось, лишь временно потерпел поражение. — А ведь ты был прав, — произнесла я, видя, как Кингсли еле заметно дернулся, но упорно продолжал смотреть вперед. — Мне и впрямь пришлось выжидать, пока велись ваши поиски, а это было долго и крайне утомительно. Но теперь все наладится, — я позволила себе улыбнуться, замечая, как темный взгляд Бруствера все же скользнул по моему платью и застыл на поблескивающем камне витераса на моей шее, — правда, не для всех. Услышав последние слова, мужчина поднял глаза, уставившись немигающим взглядом в мое лицо. Качнув пальцем, я сняла заклятие обездвиживания с его рта, позволив говорить: — Стоило убить тебя в той камере, — произнес он ровно. — Пока еще был шанс. — Смотри-ка, какой ты смелый, — прошипела Беллатриса, угрожающе шагнув в сторону мужчины. — Тем лучше, — она предвкушающе вскинула руку, словно хотела в сию же секунду вцепиться тому в глотку, — с каким же удовольствием я буду ломать твою волю! Кингсли брезгливо сморщился. Я же услышала, как за спиной раздался забавляющийся смех Беллы, словно все происходящее неимоверно ее веселило. — Стоило, — невозмутимо согласилась я, замечая, как смех за спиной резко прекратился. Кингсли вновь перевел на меня задумчивый взгляд. — А еще стоило убить мальчика сразу, как только ты получил все артефакты. Но ты не сделал и этого. — Потому что я не чудовище, — холодно произнес Бруствер, — и я не убиваю детей. Играешь на публику? Я прекрасно запомнила ваш разговор со Стерджисом, да и Гейл явно действовал по указанию, когда стремился убить Гарри. — Нет, разумеется нет, — подыграла я и, вспоминая слова Николаса, чуть подалась вперед, произнося на выдохе: — Ты — плохой лидер. Я видела, как болезненно сверкнули темные глаза, как наполнилось ощутимой злостью лицо волшебника. Вновь теряя способность говорить, Кингсли лишь сверлил меня ненавидящим взглядом. Вся собранность мигом слетела, стоило лишь усомниться в его действиях. Любопытно. Пожалуй, я тоже загляну в голову Бруствера. Даже интересно, что же такого скрывается в его памяти? — Это все? — задала я вопрос, отходя от пленников. — Мы обыскали дом, — кивнула Белла, останавливаясь рядом, — и осмотрели каждый угол. Здесь все, кто был. Рядом остановились Лестрейндж с Родольфусом, Нотт-старший и Долохов. Чуть поодаль маячили Мальсибер с сыном и Розье со своими разведчиками. — Несколько моих парней на всякий случай прочесывают лес и окрестности, — сухо произнес Нотт-старший и, стянув со своих рук перчатки, отправил те во внутренний карман мантии. — Если есть сбежавшие, то по одному мы их быстро выловим. — Миледи, — вдруг произнес Кадмус, соблюдая какую-то совершенно непонятную мне формальность. — Думаю, вы помните о нашем разговоре, — он выжидающе посмотрел на меня и кивнул в сторону захваченных членов Ордена Феникса: — я хотел бы забрать пленника в поместье и допросить лично. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о ком идет речь. — Только его? — безразлично уточнила я, видя немое подтверждение на сдержанном лице старого друга. Значит, Рабастан пострадал от рук Стерджиса. — Делай с ним все, что посчитаешь нужным. Единственное пожелание, — я выразительно взглянула на Кадмуса, — пригласи меня, когда будешь готов закончить. Хочу лично это увидеть. Кадмус напрягся, судя по всему, прекрасно понимая мой невысказанный намек. Прозрачно-голубые глаза потемнели от ярости. — Непременно, — низко прошипел он и, предвкушающе врезавшись взглядом в насторожившегося Стерджиса, добавил: — Вряд ли я побеспокою вас этой просьбой в ближайший месяц. Прекрасно. — Кстати, — губы Беллы растянулись в предвкушающей ухмылке, — именно в эту нору и забились так скоропостижно исчезнувшие предатели крови — небезызвестная семейка Уизли! И хотя их ряды сильно поредели, — она широко улыбнулась и перевела хищный взгляд на пленников, — но кое-что любопытное мы все же получили. Ведьма порывисто вскинула древко, растапырив от усердия все пальцы. Я услышала, как раздалось недовольное мычание — с колен поднялась Флёр. Темно-голубые глаза были полны ярости, кожа на запястьях раздулась и налилась лиловым цветом. Грязная и растрепанная, с багровыми кровоподтеками на лице. Сейчас она мало походила на ту очаровательную девушку, которую я видела в лесу или, будучи пленницей, в своей камере. Скользнув бесстрастным взглядом по девице, я повернула голову и заметила в отдалении Люциуса в компании Эльфриды и ее команды, которые уже вовсю делали снимки местности и пленников. Кивком головы, пригласила Малфоя подойти. — Девчонка беременна, — вдруг услышала я ленивый голос Кадмуса, — от одного из рыжего отребья. — Вот как, — кивнула я, уже с большим интересом рассматривая Флёр. Как интересно. Вейла и волшебник. Если родится девочка, то будет вейлой, как и мать, а даже если будет мальчик, то он вполне может впоследствии дать любопытное потомство. Все же сохранение магических тварей было в моих интересах. — Миледи, — раздался степенный голос Люциуса. Аристократ встал рядом и, коротко кивнув, тут же повернул голову в сторону застывшей и нахохлившейся Флёр. — Все сделано, как вы и приказывали: мисс Веймарн здесь и ждет сигнала, чтобы начать полноценный репортаж, — он на секунду прервался, опустив взгляд на пыхтящую на земле Клоди и брезгливо скривился, — все издания оповещены. Эльфрида готова выпустить материал в любой момент по вашему слову. — Это хорошо, — задумчиво кивнула я. — А как там мальчишка? — подумала о Поттере, который сейчас находился в доме с Николасом, Северусом и Блэр. — Осваивается? — Можно и так сказать, — надменно поморщился Люциус. — Присущее полукровкам невежество и глупость по-прежнему при нем. С другой стороны, чего еще можно ожидать от плебея? Никакого воспитания, уважения и манер: он дерзит, спорит и пытается вывести из себя Снейпа. Хотя посмею предположить, что Северусу привычно подобное общество. Он всегда был, — Люциус скривил губы в отвращении, — особенным. «Три дня у него есть, — подумала я, кивая на вызывающую реплику Малфоя, — пускай делает, что хочет». — А Николас? — не выдержала я. — Высокомерный старик? — фыркнул Люциус, сжимая рукоять трости сильнее. — Удивительно неприятный персонаж, но невероятно выносливый для столь почтенного возраста. Чванство и наглость — бич всех французов. В который раз я в этом убедился. Слова Люциуса заставили меня всего на миг улыбнуться. И впрямь похоже на Фламеля. — Полагаю, что здесь твоя миссия окончена, — произнесла я, безучастно взглянув на пленников. — Если Драко пожелает, то может остаться на зачистку. Стоило произнести эти слова, как я почувствовала удивленный и недовольный взгляд Люциуса на себе. Повернув голову, увидела абсолютное недоумение и даже непонимание на холеном лице аристократа. Видимо, мужчина находил крайне оскорбительным тот факт, что его присутствие не требовалось. — В Министерстве магии и за его пределами стоит пустить слухи, — невозмутимо произнесла я и добавила: — Будет очень кстати подкрепить эти слухи некими фактами от лица человека, обладающего должным влиянием. Глаза Люциуса мгновенно вспыхнули довольством. Он охотно кивнул: — Слухи о падении Ордена Феникса? — уточнил он, надменно задирая подбородок и плотнее обхватывая трость. Нарочитая манерность мага даже отвлекала от происходящего вокруг. — И о скором возвращении Темного Лорда, — кивнула я, видя, как дернулся кадык мужчины. Последнее заявление не вызвало на его лице особой радости. И все же, учтиво поклонившись и отметив вниманием каждого из присутствующих, он отошел в сторону, подзывая к себе сына. — Не будет никакого возвращения! — тяжело закашлялась Клоди, привлекая к себе внимание. — Я его убила! — Встав на колени, она уперлась ладонями в землю и подняла голову, победно скалясь: — Убила! Не существует способа… — Магловская подстилка, — с яростью выплюнула Белла и вскинула палочку, мгновенно поражая Клоди пыточным заклятием. — И ты, ничтожество, смеешь еще раскрывать свою пасть?! Я мигом укорочу твой наглый язык! Завизжав от боли, поднявшаяся было на ноги Клоди тут же упала на землю и завалилась на бок. Тощее тело забилось в крупной дрожи. Вцепившись пальцами в ошейник, она будто пыталась ослабить невидимую удавку на своей шее, но от усердия лишь больше путалась в полах собственной мантии, а измазанные в грязи ноги неуклюже барахтались под длинной юбкой. Белые волосы взмыли в сторону Клоди и, подхватив ненавистную ведьму, подняли ее над землей. Беллатриса, явно недовольная моими действиями, все же прекратила пытку, с трудом удерживая себя от повторения. Правильное решение. Я медленно приближалась к зависшей в воздухе Клоди, следя за каждым ее поганым вздохом, что вырывался из приоткрытых губ. Меня раздражал стук ее отчаянно колотящегося сердца, нервировал свистящий звук заглатываемого воздуха. Она даже не пыталась вырываться и лишь жадно хватала ртом кислород, неотрывно смотря в мое лицо. И без того разъяренная магическая суть, чувствуя мое состояние, встала на дыбы: я ощущала остроту ее когтей, со всей силы впившихся в грудную клетку; слышала ее низкое шипение, что тяжелым гулом застелилось под ногами. Получив немое одобрение, наполовину вырвавшаяся из моего тела магическая суть опутала кожу тускло-синей паутиной и разлилась уже знакомым присутствием в глазах, показывая себя во всей своей звериной красе. Я скорее услышала, чем поняла, что из собственного горла вырвалось утробное рычание. Клоди затрясло. Ее глаза широко раскрылись, а в темной радужке вспыхнул уже знакомый мне первобытный страх. — Мне хотелось растянуть удовольствие от мести, — холодно заговорила я, пристально рассматривая жалкий облик своего врага. — Но ты права, — кивнула, бездумно повторив: — Ты убила. На мгновение перед глазами вспыхнула та самая ночь, заставляя меня заново ощутить невыносимое чувство абсолютной беспомощности и обреченности. Повинуясь порыву, я впилась пальцами в осколок и сжала его с такой силой, будто тот мог вернуть мне утраченное ощущение спокойствия. Сердце в груди жалобно екнуло, а магическая суть еле заметно дрогнула, словно пыталась закрыться от тяжелых воспоминаний. Ненавижу. Подняв руку, я небрежно резанула когтями по ошейнику на шее Клоди, разрезая металл вместе с тонкой кожей. Остатки ошейника с глухим звуком упали на землю, а по горлу побежала узкая дорожка крови. Я даже застыла, завороженно наблюдая за этой картиной и чувствуя давно забытое предвкушение, что часто возникало во время тренировок еще при моей жизни у Мэрлина. Подумать только, а ведь прошло так много времени. Преодолевая брезгливость и неприятный жар чужого тела, я обхватила горло Клоди левой рукой и, плотно сжав пальцы, впилась когтями в ее плоть. Тело протестующе дрогнуло под моей ладонью, пальцы обожгло горячей кровью. — Дава-ай, — сипло протянула Клоди, морщась от тянущей боли. — Покажи, на что способна, — ее рот искривился в подобие улыбки, — убей меня. Не так быстро. Зачарованная вода, объяв мое тело, медленно перетекала по руке в ведьму, проникая внутрь и беря всю ее мерзкую сущность под контроль. Я видела, как расширились от ужаса зрачки Клоди, чувствовала, как она затряслась, изнывая от чудовищной пытки. Контролировать чужое тело было довольно обыденным и не самым увлекательным занятием, но не в этом случае. Пронзительный визг огласил поляну, из темных глаз полились алые слезы, а нос, рот и уши заполнились черной кровью. — Возможно, ты помнишь, как это было в Запретном лесу с Клариссой? — безразлично произнесла я, наблюдая, как заплывшие алой пеленой глаза с опаской уставились в мое лицо. И без того бледная кожа Клоди сделалась белой, с уголка приоткрытых губ потянулась тонкая нить крови. — Хотя это было довольно давно, больше полувека назад. Стоит сказать, я могу гораздо больше. Знаешь, чем хороша магия крови? Можешь не отвечать, — проскользив глазами за узкой дорожкой крови, пропавшей в декольте, сухо добавила: — я покажу тебе. Подняв правую руку, я со всей силы врезалась ладонью в грудь Клоди. В полной тишине леса раздался оглушительный треск костей — я чувствовала, как разорвались кожа и мышцы под моей рукой, как разлетелись с чавкающим звуком ребра, а пробитая грудная клетка подалась внутрь. На миг Клоди буквально захлебнулась собственным криком, неверяще смотря в мое лицо огромными глазами, а затем поляну заполнил громкий, полный боли вопль. — Я могу не только контролировать твое тело и поток крови, — безразлично продолжила я, — в моих руках может буквально находиться твоя жизнь. Безвольное тело Клоди, туго скрученное моими волосами, забилось судорогой в предсмертной истерике. Погрузив ладонь глубже в развороченную грудную клетку, я вцепилась пальцами прямо в сходящее с ума сердце, чувствуя, как оно бешено забилось в моей ладони. Кожу неприятно обжигало горячей кровью, а раздробленные кости царапали и впивались острыми гранями в запястье. Борясь с искушением одним резким движением вырвать из разбитой груди сердце, я медленно тянула нежный орган на себя, и аккуратно разрезала острыми когтями окружающие его мягкие ткани и живую плоть. Отдельные сосуды, будто тонкие жгуты, натягивались и рвались один за другим; с влажным звуком лопались тонкие вены. Продолжая магией имитировать работу сердца Клоди, я с неудовольствием отметила, что некоторая часть крови все равно прорывалась и стекала по моему запястью, раздражая кожу. Воздух наполнился тяжелым металлическим запахом. Пронзительный визг, который все это время так упорно издавала Клоди, перешел в каркающий, задыхающийся вопль и судорожные всхлипы. Я же безучастно рассматривала, как трепыхалось в моей ладони сердце, густо окутанное кровью и все еще отчаянно бьющееся. — В этом и состоит искусство пыток с помощью магии крови. Удивительно, не правда ли? По сути ты уже мертва, но я буквально не позволяю тебе умереть, — произнесла я задумчиво. Подняв руку выше, пронаблюдала, как по собственной коже стекали густые нити багряной крови; как они срывались тяжелыми каплями и падали на землю. — А самое необычное, что ты даже можешь увидеть, что будет дальше. Не прекращая прерывисто завывать, Клоди в ужасе уставилась на мою руку, не в силах отвести взгляд. — Правда, с вынутым сердцем твоя поганая жизнь продлится недолго, — бесстрастно продолжила я, — но мне хватит и тех мгновений, что ты останешься в сознании. Губы ведьмы затряслись в немом крике. Впившись когтями в мягкую ткань сердца, я сжала ладонь. Горячие капли крови брызнули в стороны, пачкая не только платье, но и обжигая лицо. Недовольно поморщившись, ощущая на щеке характерную влагу, я вонзила пальцы глубже, острыми когтями с легкостью разрывая трепещущий орган. Превратившись в кровавое месиво, некогда живое сердце рваными кусками срывалось с руки и падало в траву. Всего пара секунд, и в туго сжатой ладони остался лишь кровавый шмоток; бесформенное нечто, состоящее из остатков кровяных сгустков. — Смерть за смерть, — холодно произнесла я и, переведя взгляд на бледное лицо Клоди, отпустила внутреннего зверя. Получив долгожданную свободу, магическая суть мгновенно вырвалась из меня полупрозрачным водянистым облаком и со всей дури врезалась в обездвиженную ведьму. Буквально озверев от всей той боли, что довелось пережить, моя суть с яростью металась внутри тела Клоди, разрушая все, до чего могла дотянуться: внутренние органы, мышцы, кости. Я видела, как лопнули глаза ведьмы, являя черные глазницы, как раскрылся в немом крике ее рот и посыпались зубы. На коже появлялись глубокие порезы, а тело полностью окрасилось лилово-бурым оттенком. Вдруг некто будто открыл невидимый кран, заставляя всю кровь ведьмы хлынуть потоком и буквально выливаться из каждого отверстия, из каждой поры на все еще дергающемся теле. Еще несколько мгновений, и фигура дряни наконец ослабла, повиснув бесформенной иссохшей тряпкой кожи в тяжелой хватке белых волос. Стало тихо. Багровая лужа, чернеющим пятном разлившаяся у моих ног, отражала извилистые ветви молчаливых деревьев. По изумрудной траве медленно скользили вязкие капли крови. Вот и все. Я вдохнула пропитанный смертью воздух, приказывая волосам отступить. Мантия и остатки Клоди мешком упали прямо в лужу, а перед глазами вновь появились пленники. На их лицах больше не было вызова и желания посоревноваться в силе, теперь я видела лишь чудовищный страх. Безразличным взглядом окинув членов Ордена Феникса, я отвернулась, замечая необычные реакции Пожирателей Смерти: глаза Беллатрисы буквально пылали от восхищения; Кадмус задумчиво смотрел на мою окровавленную руку, с которой все еще стекали мелкие капли; Розье с группой разведчиков, Мальсибер со своим взрослым сыном, а также Родольфус, Нотт-старший и Долохов с явным одобрением рассматривали зверски разорванный труп Клоди; Люциус, стоявший чуть поодаль вместе с Драко, с горделивым превосходством всматривался в лица пленников и, должно быть, пытался вообразить себе их мысли. Что же касалось самого Драко, то мальчик был бледнее, чем обычно, а вот юный Нотт, напротив, ничуть не выглядел смущенным и с откровенным любопытством посматривал на растянувшуюся в луже крови мантию. «Все же не стоит Драко появляться на подобных вылазках, — решила я, — пусть учится вести дела с бумагами». — Тщательно обследуйте дом, — я перевела холодный взгляд на рядом стоящих Беллатрису, Кадмуса, Антонина и Нотта-старшего. — Книги направьте к нам; рабочие артефакты, зелья и все, что покажется интересным — на исследования. Как только Эльфрида закончит репортаж — уничтожьте это место. Не дожидаясь ответа, я нашла глазами журналистку и направилась в ее сторону. Веймарн, видя мой прямой взгляд, что-то поспешно сказала мужчинам с камерами и выдвинулась навстречу: — Миледи, — произнесла она, широко улыбаясь, будто бы не замечая, что я стояла буквально по локоть в чужой крови. — Не беспокойтесь, выполню все в лучшем виде! Вы непременно будете довольны результатом! — Не сомневаюсь, — кивнула я. — Саму статью придержи пару дней, не больше. Хочу видеть ее утром на первой полосе во всех газетах. Если будут сложности, — я выразительно взглянула на Эльфриду, видя, как ее лицо наполнилось воодушевлением, — обратись к Люциусу. Он все уладит. — Конечно, — активно закивала журналистка, — благодарю за столь высокую степень доверия! — она сделала легкий поклон, с предвкушением посматривая на застывших и крайне задумчивых пленников. Уже собираясь покинуть это место, я была остановлена внезапным окликом: — Миледи, — услышала я высокий голос Беллатрисы, через плечо бросая взгляд на ведьму, — так что делать с беременной? Внутри заворочалась магическая суть, прекрасно помня того, кто первый применил против нее дрезгов горн. Убить Флёр хотелось не меньше Клоди, и все же я сдерживалась. В новом мире не стоило разбрасываться жизнями волшебников, да и вырастить новорожденного вполне смогла бы лояльная Волдеморту семья. — Для начала пусть выносит ребенка. Белла, словно понимая ход моих мыслей, кровожадно усмехнулась и, отвернувшись, тут же начала раздавать указания. Следом послышались перебивающие друг друга голоса Веймарн, Долохова и Розье. Что ж, здесь я закончила. Взмахом руки уничтожив все запрещающие перемещение руны, я наконец погрузилась в океан.

***

Находясь на русалочьем острове, я смотрела прямо перед собой на голые камни и нехотя воскрешала в памяти образы, которые показывала мне Бездна. А ведь когда-то здесь все было совсем другим: ярким, цветущим, пышущим жизнью. Сейчас же я видела лишь длинные и узкие черные тени, которые под лучами закатного солнца отбрасывали неровные, покрытые белесым налетом скалы. Они рассекали весь оставшийся небольшой клочок давно мертвой земли, наслаивались друг на друга и по итогу растворялись, ныряя с крутого обрыва прямо в океан. Не знаю, сколько я стояла вот так, чувствуя под ногами остывающий песок, но так и не решалась сделать и шага вперед, пройти хотя бы немного дальше берега. Внутри слишком неприятно тянуло страхом, сомнениями и тем самым паршивым чувством, которое неизбежно возникает всегда, стоит лишь остановиться или сделать небольшую передышку. Что, если все увиденное во сне было лишь фантазией? Плодом моего умирающего сознания? Что, если надежда, которой я жила все это время, — не больше, чем попытка успокоить саму себя? Если все это самообман? Ведь прямо сейчас я могла спуститься к источнику; могла задать ему вопрос или напрямую обратиться к тьме, живущей на дне грота, и абсурдно понадеяться на ее ответ. Из-за постоянного разрушения и уменьшения площади Little Hope, вход в подводные пещеры находился совсем близко: мне не нужно было выходить на извилистую тропу, не нужно было идти по изумрудной траве вглубь острова и огибать пушистые кустарники в поиске заветного пути. Здесь давно не росли деревья и не отбрасывали свои пышные тени на покрытые мхом камни; здесь не было лиан, как и плюща, укрывавшего мягким ковром вход в лазурную воду. Здесь вообще ничего не осталось, а вход в пещеры был небрежно завален глыбами развалившихся от времени камней и затерян среди молчаливых скал и песка. Наверное, это была одна из причин, по которой я продолжала стоять и так и не решилась лишить себя последнего, что еще оставалось. Признаться, даже оказавшись здесь, я все еще с трудом представляла, как вообще поведу этим путем мальчика и Николаса, как погружусь с ними в темные туннели. И хотя Бездна пообещала мне вернуть Тома, но страх неудачи никак не отпускал. «А если что-то пойдет не так? — вновь наполнили голову тяжелые мысли. — Если этого крестража окажется недостаточно, или же Бездна и вовсе обманула меня, желая лишь заполучить в свои лапы полукровку?» Хотя в чем ценность полукровки, наверное, лишь одной Бездне и было известно. Если вспомнить неявный аромат магии Фламеля, то становилось очевидным, что в нем было слишком мало от сирены. «Вряд ли во всем мире осталось хотя бы с десяток подобных особей», — с грустью подумала, так и не решаясь сделать шаг навстречу своим страхам. Что ж, если я когда-нибудь и найду ответы, то это вряд ли случится сегодня. А если мне и вовсе суждено погибнуть в конце этого пути, то я предпочту умереть там, в гроте; в месте, где жили и умирали мои предки.        Стоило только ступить на наш с Томом остров, как я непроизвольно повела плечами, чувствуя недовольно заерзавшую внутри магическую суть. Выпустив когти, она с вызовом царапалась в груди, принюхиваясь к множеству посторонних запахов — чужие ароматы, окутавшие дом, были и впрямь раздражающими. Толкнув главные двери и оказавшись в центральном зале, я, на удивление, не услышала голосов или горячих споров — в огромном полупустом помещении находился только Северус. Одиноко сидящий за переговорным столом, он мрачно смотрел на спинку соседнего стула и был явно глубоко погружен в свои мысли. Видимо, общение с мальчиком прошло неважно. — Миледи! — звонкий голос Ширли разлетелся по залу. Эльф возникла прямо передо мной и, волнующимся взглядом осмотрев меня с ног до головы, затараторила: — Будут пожелания? Воды? Почта? С кем-то связаться или что-то передать? Прикажете подготовить комнату и расстелить постель? Эльф участливо смотрела мне в лицо, заламывая тонкие пальцы и покусывая губы. Ее большие уши подрагивали, колени тряслись не то от страха, не то от радости. И все же в широко распахнутых глазах Ширли плескалось странное волнение и будто бы даже облегчение. — Пока ничего не нужно, — покачала я головой, с удивлением замечая легкое замешательство на лице эльфа. Похоже, отсутствие полноправных хозяев более пяти суток дало о себе знать. Или же Ширли хотела о чем-то рассказать? — И как вели себя гости? — задала я наводящий вопрос. — Достаточно сносно, — тут же повеселела она и, по-деловому выпрямившись, торопливо начала перечислять всех, кто так или иначе пользовался камином и прибывал в дом. Вдруг обняв себя двумя руками и явно испытывая противоречивые чувства, она сбивчиво заговорила: — А господин Малфой пытался попасть в библиотеку. Я несколько раз повторила ему, что вход в эту часть дома строго запрещен, кроме господина Фламеля и госпожи Беннар. Господин сказал мне, — эльф затряслась от страха и с опаской взглянула на меня, как вдруг возмутилась и, мотнув головой, четко заговорила: — господин грозился, что это был ваш приказ и он сделает все, чтобы меня наказали! Но я все равно его не пустила, потому что вы не отдавали мне такой приказ! Я бы этого не забыла! Вон оно что. — Я поняла, — задумчиво кивнула, усмехаясь про себя действиям Люциуса. Хотя любопытство частной библиотекой Темного Лорда было мне вполне понятно, но угрозы в отношении своего эльфа я ему припомню. — Ты все сделала верно, благодарю, Ширли. Ты свободна, я позову тебя позже. Эльф, уверившись, что ее не собираются наказывать, благодарно кивнула и, взглянув в мои глаза с непонятным восторженным блеском, мигом исчезла в облаке эльфийской магии. — Как Гарри? — я перевела взгляд на Северуса, медленно двинувшись к столу. Зельевар все это время даже не пошевелился, а услышав мой голос, лишь устало прикрыл глаза. — Вполне неплохо, — недовольно поджимая губы, все же произнес он. Будто предупреждая мой следующий вопрос, кивнул в сторону коридора: — Мальчик сейчас в столовой вместе с Николасом. Госпожа Беннар удалилась примерно час назад, — Северус грузно вздохнул и, словно не спал все эти пять суток, устало потер глаза, — сказала, что в Салеме осталось решить какие-то вопросы, связанные с переездом Поттера. Понятно. Хорошо, что Блэр согласилась принять на своей земле Гарри. Что же касалось старика, то оставалось только надеяться, что он не усугубит состояние мальчика и не начнет продавливать свои идеи. С того дня, как мы поговорили, Николас целенаправленно избегал меня. Оказалось, что это неприятно, когда от тебя намеренно стараются держаться подальше. Все-таки Том был прав, когда говорил, что старику здесь больше нечего делать. Если бы не необходимость привести его Бездне, наверное, было бы и впрямь лучше отправить Фламеля подальше — вернуть в тот же магловский дом, к тому самому саду с вишнями. Вот только я все чаще ловила себя на мысли, что мне хотелось бы вернуть ему родовое поместье. Будто бы внутри была странная потребность сделать жизнь старика немного счастливее или же спокойнее. Непривычный порыв. — Вы поговорили с мальчиком? — поинтересовалась я, с любопытством посматривая в сторону коридора, ведущего в столовую. Кроме отчетливых запахов магии, не было слышно никаких лишних звуков. — Ему нужно время, — Северус покачал головой и опустил лицо, тяжело проговаривая: — Гарри не доверяет мне, даже слушать не хочет. Впрочем, я знал, что так будет. — У него все равно нет выбора, — безразлично заметила я, задумчиво добавляя: — Хотя мальчик действительно силен духом, раз по-прежнему держится и способен анализировать, кто его враг, а кто друг. — Этим он пошел в свою мать, — Северус поднял голову, устремив нечитаемый взгляд в пустоту, — но последствия от всего пережитого никуда не уйдут, — мрачно произнес он, отчасти повторяя мои собственные недавние мысли. — Они притупляются со временем, воспоминания становятся менее яркими, но сами последствия… — он сделал небольшую паузу и покачал головой, — так или иначе это все останется с ним до самого конца. Как и со всеми нами. — Мальчик уже знает, что больше не будет заниматься магией после всего произошедшего? — Я сказал ему, — бесстрастно кивнул Северус. — Реакция была ожидаемой. Понимаю. Вряд ли подобная новость обрадовала молодого волшебника. Особенно после тех планов, которые так смело строил Римус вместе с Гарри в доме Ордена Феникса. — А что насчет заклятия забвения? — спросила прямо, останавливаясь у стола. — Это неплохое решение, да и для самого Поттера это отличный шанс на другую, возможно, более радостную жизнь. Никаких воспоминаний о прошлом, — я пожала плечами, — только будущее. Если нужно, то в этом я могу помочь. Северус покачал головой: — Если мне не удастся договориться… — он поджал губы и все же вынужденно кивнул в ответ, — то я сделаю это сам после ритуала. Как мы и условились. Как все сложно. — А что насчет мужчины по имени Римус? Ему Гарри, кажется, доверяет. — Он учил мальчика, — Северус помедлил и поднял на меня бесстрастный взгляд, показавшийся странно наигранным. — Люпин жив? Переживаешь за своего информатора? Впрочем, меня мало интересовало, что связывало этих двух мужчин, — главное, что цель у них была одна. Да и, признаться, убивать Римуса не входило в мой план. Как бы то ни было, но мужчина помог мне. Дважды. — Жив, — подтвердила я и твердо добавила: — но останется в Азкабане до тех пор, пока Темный Лорд не вернется. Я не намерена рисковать. — Как скажите, — степенно кивнул Северус, — я бы на вашем месте тоже никому не доверял. Он было замолчал, но все же глухо произнес: — Полагаю, все прошло успешно? — Да, — не стала лукавить я. — Все члены Ордена Феникса пойманы. Теперь начнутся допросы, после чего каждый из них будет публично казнен. — Что ж, — криво усмехнулся Северус, — это было закономерно. Верно. Наш разговор был закончен, и я уже хотела было уйти, но остановилась, чувствуя, что уже давно должна была кое-что сделать. — В Хогвартсе все еще находятся ученики, не так ли? — спросила я, замечая любопытство на бесстрастном лице директора. — Да, но в связи с последними новостями в этом больше нет необходимости. Сопротивление обезглавлено, и в ближайшее время все ученики отправятся домой. — У меня есть кое-что для Полумны Лавгуд, — произнесла я и, открыв магический карман, достала сапфировую заколку. — Передайте ей перед отъездом, — поджав губы, я с трудом оставила красивую и, кажется, все еще важную для меня вещицу на столе, — она принадлежала ее бабушке. Волосы протестующе дернулись к столу, не желая расставаться с тем, что еще связывало их с прошлым. Чувствуя мое недовольство, белые пряди лишь скорбно коснулись тонких лепестков фиалки и обиженно опустились к моим ногам. — Передам, — ответил Северус и, задержав задумчивый взгляд на моем лице, медленно произнес: — Девочке было тяжело первое время. Думаю, эта вещь послужит утешением. Кивнув, я в последний раз с сожалением мазнула взглядом по синим лепесткам. Северус поднял заколку пальцами и, будто размышляя о чем-то, всмотрелся в простую, но изящную форму. Тусклый свет зажженных свечей мягко лизнул цветы фиалки, а на тонкой грани золотой проволоки мелькнул алый отблеск. Вдруг в памяти всего на несколько секунд ярким светом вспыхнули светлые локоны и вставленные в них веточки свежей брусники. Перед глазами разлилась привычная, но слишком далекая картина из прошлого: небольшая, но светлая и уютная комната общежития; мягкая улыбка юной Аши, так украшавшая ее отрешенный и слегка меланхоличный облик, и тонкая девичья ладонь, приветливо зовущая меня выйти за дверь и отправиться на завтрак… — Вы же знаете, что за мисс Лавгуд ведется пристальное наблюдение? — будто бы между делом поинтересовался Северус, пряча заколку в карман и прерывая мое маленькое воспоминание. Догадывалась. — Было бы странно сохранить жизнь подростку, чья родня была замешана в попытке переворота и убийстве. Полагаю, Лорд Волдеморт рассчитывал выманить на нее членов сопротивления. — И в этом больше нет необходимости, — заметил Северус и резонно добавил: — как и в жизни Лавгуд. Ты прав. — Не снимайте наблюдения. Если будут подтверждения, что девчонка захочет пойти по стопам семьи, — я холодно кивнула, отворачиваясь и направляясь в сторону столовой, — вы знаете, что делать.        Стоило только переступить порог просторной столовой, как легкие наполнились привычным запахом океана и вечерней свежести, смешанным с тонкими нотами лаванды и мяты. Но главное, что я почувствовала сладкий аромат магии Тома, который заметно усилился с присутствием в помещении мальчика. Приглушенные голоса, доносившиеся до меня еще в коридоре, тут же стихли, а на меня выжидающе уставились две пары глаз. — А вот и хозяйка дома пожаловала, — вызывающе проскрипел Фламель и, с противным звуком отодвинув от себя блюдце с чашкой, сложил перед собой руки. — Правосудие, как я вижу, свершилось? — кивнул он на сидящего за столом Поттера. — Всех покарала? «А я и забыла, каким ты бываешь невыносимым», — поморщилась я, стараясь глядеть только на мальчика. Сам Гарри, хоть и напрягся от моего присутствия, но, находясь рядом с Фламелем, заметно приободрился. А вопрос об Ордене его волновал куда сильнее, чем самого старика. — Орден Феникса пал, — прямо ответила я, прекрасно замечая, как от моих слов мальчишка болезненно дернулся, словно от удара. — А миссис Молли и мистер Артур?! Джордж? Профессор Люпин? — порывисто заговорил Гарри и, тяжело сглотнув, на удивление обратился прямо ко мне: — Они… Еще живы? — Они в Азкабане. Я видела, как на лице Гарри отобразился настоящий ужас от услышанного. Его губы непроизвольно задрожали, а руки и голова начали подрагивать больше обычного. — Профессор Люпин будет отпущен, как только мы завершим ритуал, — нехотя добавила я. Кажется, мое желание успокоить подростка вызвало в нем еще больше сомнений. — С Блэр ты, должно быть, уже познакомился, — попыталась я перевести тему, — когда все закончится… — А остальные?! — перебил меня Гарри и, резко вскочив со стула, с опаской попятился спиной к окну. Взгляд снова сделался колючим. — Что будет с ними? С теми, кто помогал и защищал меня, кто вытащил из того ада! — почти выкрикнул он, инстинктивно сжимая ладонь, в которой при иных обстоятельствах была бы зажата палочка. Я выразительно взглянула в лицо побледневшего мальчишки. Вряд ли он нуждался в подробностях и описании того, как проходят допросы и казни. Вот только Гарри моего молчания совершенно не оценил. — Да вы просто убьете их всех! Замучаете, как он делал это со мной! — в голосе Поттера прозвучало почти истеричное недоверие. — Вы все только и делаете, что врете и манипулируете! — выкрикнул он, врезаясь в мое лицо ненавидящим взглядом. — Снейп рассказал мне о том, что вам нужно! — он указал пальцем в сторону центрального зала, кривясь от злости и собственного бессилия. — И вы все глубоко заблуждаетесь, если думаете, что я собираюсь вам помогать! Я не пойду на это, — он закрыл ладонью шрам на лбу, — этого не будет! Слышите? Не будет! В завершении тяжелого дня последнее чего бы мне хотелось, так это выслушивать истерику мальчишки. — Ширли, — позвала я, не отрывая внимательного взгляда от лица Поттера. — Да, Миледи, — эльф тут же появилась в столовой, покорно замирая у дверей. — Отправляйся в поместье Лестрейндж и, если Кадмуса нет на месте, оставь мое послание: Римус Люпин должен быть допрошен в мягкой форме, а после оставлен в камере до моих дальнейших распоряжений. — Конечно, Миледи. Гарри заметно растерялся, но по-прежнему не сводил с меня настороженного взгляда. Наблюдая за ним в ответ, я думала лишь о том, что единственное, чего бы мне сейчас хотелось, так это убраться отсюда. В конце концов, уговоры нестабильного мальчишки не моя забота. Непреложный Обет заключён, и теперь это — проблема Северуса. — Какое благородство, — вдруг едко усмехнулся старик, смотря на место, где еще мгновение назад стояла Ширли. — Может, ты и меня отпустишь? Удержавшись, чтобы не взглянуть на Фламеля, я холодно кивнула: — Если хочешь, можешь уйти, — безразлично ответила, двигаясь к выходу из столовой. Зря я пришла. Мне просто нужно пережить эти три дня и все закончится. — О, премного благодарен за ваше милостивое решение, Миледи, — услышала я за спиной ядовитый голос старика. — Такая честь! Конечно, я лукавила. Николас может попытаться уйти, но скрыться ему никто не позволит. Так или иначе, но он спустится со мной к Бездне.        Покинув столовую, я медленно приближалась к краю острова, безразлично наблюдая за огненными всполохами заката на горизонте. Горящее вдалеке пламя заходящего солнца — на контрасте с нависшими над головой чернеющими тучами — величаво мерцало на вечернем небе, окрашивая яркими красками почти безмятежный океан. Шум разбивающихся об отвесный берег волн, казалось, должен был успокаивать, но в душе царила невыносимая печаль. Несмотря на то, что я была так близка к цели, я все еще осознавала, что желаемое находилось непостижимо далеко. Примерно там же, где сейчас пропадало зарево прошедшего дня. Над головой блеснула молния, а недалеко от острова послышался приглушенный раскат грома. Видимо, в другой части океана во всю бушевал шторм. Стоило услышать очередной громыхающий звук, как я почувствовала характерные изменения погоды: воздух стремительно наполнился сыростью, а ветер потянул холодом по ногам. Еще немного, и по мертвой земле забарабанил мелкий дождь. Капли пропадали в слегка волнующихся темных водах, скользили по волосам и медленно скатывались по коже. Закрыв глаза, я приоткрыла рот и, чувствуя на языке легкий солоноватый вкус, глубоко вздохнула морской воздух. Поднявшийся ветер играюче коснулся волос, сбивая их в плотный жгут, забрался под широкую юбку платья и, взмыв вверх, мимолетно обжег своим дыханием губы. Магическая суть молчала и лишь бездумно взирала на небо; волосы, игнорируя ветер, мягко обвивали мои ноги и скользили по ткани необычного платья. Слушая всплески у подножия острова, я представляла, как вздымались в воздух мелкие капли воды, как они поднимались выше и, подхватываемые порывистым движением воздуха, ощутимо оседали на голых ступнях. Океан все еще мерно дышал и толкал искусственный клочок земли, заставляя его чуть покачиваться в такт своей тихой музыке. Пришедший штормовой ветер уже вовсю гулял по пустой земле острова и, шныряя между стен дома, прорывался внутрь столовой. Я слышала, как он бился о высокие витражные окна и толкал двери, распахивая их и снова захлопывая; как подхватывал мелкий песок и сгонял его в океан, как кружил над темными водами, словно призывал их подняться. Будто утомившись, он в последний раз нырнул под подол моего платья, попытался потрепать волосы и, словно торопясь двинуться дальше, окончательно пропал в невысоких волнах. На душе стало совсем тоскливо. Из приоткрытого рта вместе с вдыхаемым холодным воздухом вдруг вырвались жалобные звуки, превратившиеся в совершенно некрасивые всхлипы. Магическая суть, молчавшая все это время, запрокинула голову и начала еле слышно подвывать моей тихой скорби. Чувствуя невыносимую потребность высказаться, я подняла голову и, отпустив все мысли, запела. Тихая музыка, что доносилась с океана, разлилась в сознании прекрасной мелодией. И если во время нашей борьбы с Гриндевальдом я пела о своей любви, а в час невыносимой ярости и боли — о своем бесконечном горе, то сейчас я пела о душе, оплакивая утраченное. Моя песня звучала в каждой капле дождя, пронизывала собой остров и растворялась в волнах; она неслась по воздуху и пропадала в черном небе, ныряла в океан и сливалась с глубоководным течением; она звенела в высоких окнах, врезалась в приоткрытые двери и разлеталась брызгами под яркими вспышками молний. Изнутри затопило чувство бесконечного одиночества. Я вновь слышала зов океана, но это меня не радовало. Я уничтожила своего врага, но мне не стало легче. Продолжая петь, я вкладывала в свои слова всю ту надежду, что еще теплилась в истерзанной душе; взывала к своим погибшим предкам и тем воспоминаниям, что навсегда исчезли из этого мира; прощалась с океаном, благодаря его за подаренную мне жизнь. Наконец я замолчала, чувствуя себя совершенно опустошенной. Дождь почти прекратился, и только редкие капли все еще падали на лицо. За спиной лениво стелился ветер, редкие блики молний, как и грохочущий гром, уходили все дальше на север, а поднявшиеся было тяжелые гребни волн окончательно успокоились. Тишина наполнялась лишь моим дыханием и стуком мелкого дождя по влажной земле. — Я не уйду, — вдруг услышала я голос Николаса. — И даже не рассчитывай, что ты так просто от меня избавишься. Не ожидая, что старик все это время находился рядом, я вздрогнула, чувствуя, как его ладонь вдруг коснулась руки и мягко привлекла меня ближе, словно приглашала к себе. Устало опустив голову на узкое плечо, я наблюдала за давно растворившимся в темноте горизонтом. — Почему? — Мне некуда идти, — с грустью в голосе усмехнулся Фламель, — во Франции меня никто не ждет, да и все друзья давно мертвы. Меня мало что еще держит на этом свете, разве что мое поместье, редкие разговоры с бывшими учениками, — он забавно кашлянул, будто прочищал горло, прежде чем добавить: — ну и куча сомнительных родственников, с которыми у нас очень мало общего. Звучит не так уж плохо. — И ты не сближался ни с одним из них за все это время? — слабо удивилась я, слыша, как старик тяжело вздохнул. — Почему же, бывало, — он провел ладонью по влажным и растрепавшимся от легкого ветра волосам, вспоминая: — Гостила у меня как-то еще в сороковых одна дальняя племянница, Амели. Смышленая белокурая девочка с такими яркими голубыми глазами, — в его голосе послышалась легкая горечь, — знаешь, очень похожая на тебя. Ее родители приходились мне какими-то дальними родственниками со стороны отца и вот, слезно просили поднатаскать свою дочь для сдачи экзаменов. Амели училась тогда, кажется, на третьем курсе, но уже твердо знала, что хочет заниматься зельями. И я учил. Учил всему, что знал сам, помогал со сдачей экзаменов. Хорошее было время… Он резко замолчал. — А где она сейчас? — Не знаю, — вздохнул он и еле заметно пожал плечами. — Слышал, что вышла замуж и уехала из Франции. Поначалу мы вели переписку, в которой Амели рассказывала о своих успехах, но… Видимо, в какой-то момент ей стало не до старого учителя. Разные поколения, должно быть, — он покачал головой, снова повторяя, — не знаю. — Я не знаю, как пройдет ритуал, — выдохнула я, чувствуя, как дрогнул не только голос, но и собственное тело от этого признания. — Возможно, что мальчик погибнет, а я умру следом из-за нарушенной клятвы. — Я понял это еще в тот раз, — невозмутимо кивнул Фламель и запрокинул голову, подставляя лицо ветру и почти закончившемуся дождю. — Поэтому я принял решение, что спущусь в грот с тобой и с мальчишкой. Я замерла, слыша эти слова. В сердце неприятно кольнуло, словно я обманывала того, кого обманывать совершенно не хотелось. — Зачем? — спросила тихо, чутко вслушиваясь в ответ. — Если я умру, сам ты не выживешь на такой глубине. — Я прожил долгую жизнь, — задумчиво произнес Николас и непривычно ласково огладил ладонью мое плечо. — Многое видел, многое совершил, много оставил после себя. Мне нечего тут делать, да и если погибать, то лучше в месте, куда никогда не спустится ныне живущий человек. Да и когда еще представится такой шанс? И к тому же ты только подумай, — произнес он вдруг весело, — а если мальчик выживет? То я получу доступ к камням, которых нигде иначе не достать! Сколько всего можно было бы попробовать… Старик говорил что-то еще, рассуждал о скрытых возможностях витереса, которые не могли быть исследованы кем-то другим. Он был так воодушевлен, так горел идеей найти ответ. А я бездумно смотрела вдаль, понимая, что не могу сказать о своих истинных планах. Кажется, впервые в жизни мне не все равно на кого-то, кроме моего Тома.

***

Постучав в дверь, я немного помедлила, прежде чем войти в гостевую комнату, в которой последние сутки находился Поттер. Свет был выключен, в помещении царила тишина. Мальчишка сидел на подоконнике и, обняв руками колени, наблюдал за накатывающими на отвесный берег острова волнами и светом луны, что отражался на темных гребнях. На оконном стекле размытым пятном отражался его задумчивый взгляд. — Я не хочу сейчас с вами разговаривать, — произнес он, видимо, не ожидая, что в комнате появится кто-то другой. Я же отметила про себя, что, несмотря на запах магии самого Гарри, в комнате ощущался легкий аромат Тома. Кажется, я даже слышала легкую трель любимой души, исходящую от мальчика. — Северус давно ушел, — произнесла я, замечая, как мальчик дрогнул и, растеряв всю задумчивость, с настороженностью уставился прямо на меня. — Он просил передать, что завтра вы отправитесь в Хогвартс. Гарри недоверчиво кивнул, как вдруг глубоко вздохнул и, снова отвернувшись к окну, откинул голову на деревянную раму. — У меня ведь нет выбора, — произнес он устало, кажется, уже даже не собираясь спорить, — все произойдет в любом случае, хочу я этого или нет. Я промолчала. После недавнего громкого спора с Северусом у Гарри заметно упало настроение сопротивляться. Он будто смирился со своей участью, устав бороться с реальностью. — Когда вы хотите начать этот… ритуал? — спросил он бесцветным голосом. — Через два дня. С первыми лучами солнца мы отправимся к русалочьему острову. Я медленно двинулась вперед, останавливаясь всего в паре шагов от Гарри. Мальчишка явно напрягся, видя в отражении стекла мою приближающуюся фигуру, но так и не шевельнулся. — Я все время вспоминаю… — он помедлил и резко зажмурил глаза, качая подрагивающей головой. — Гермиона ведь говорила… Она предупреждала меня, — наконец обреченно выдохнул он, — предупреждала, что храм может оказаться ловушкой. А я не послушал, — его голос стал совсем тихим. — Ну почему же я ее не послушал. — Думаю, так и должно было случиться, — произнесла я неожиданно для самой себя. Почувствовав на себе непонимающий взгляд Гарри, лишь покачала головой: пояснять явно будет лишним. Я прекрасно помнила нашу первую встречу с Томом, случившуюся в другом времени; помнила его слова и предостережения: Гарри Поттер должен был оказаться в моем храме; он должен был разбудить меня, согласно замыслу Мэрлина. Все так или иначе вело мальчика в древний храм на дне океана, будто так оно и должно было произойти с самого начала. Понять бы для чего? — А Рон и Гермиона, — вдруг хрипло произнес Гарри, — они ведь еще живы? Можно сказать и так. — Они находятся под присмотром в Мунго. Мальчик кивнул. — Та женщина, Блэр, — он сглотнул, вновь отвернувшись, — она сказала, что я смогу жить в безопасности на территории Салема. Для меня уже подготовлен дом и… Я хотел… — я видела, как Гарри отчаянно искал слова, как пытался выразить то, что я и так уже поняла. — Я хотел бы их забрать, — наконец произнес он, нервничая и с силой сжимая пальцами ткань чуть натянувшихся на коленях брюк. Вот как. — Уверен? — спросила я, сомневаясь, что такое желание будет правильным. — В Мунго за ними следят, а твоя жизнь сильно изменится. Ты ведь понимаешь, в каком они состоянии? Они никогда не ответят тебе, не узнают… — Я уверен! — порывисто ответил мальчик и снова посмотрел на меня, в голубых глазах горела решимость и затаенная боль. — Я хотел бы, чтобы мои друзья были рядом. Со мной. Я понимала желание Гарри искупить то чувство вины, которое он сам на себя взвалил — он был жив, а его близкие друзья погибли, следуя за ним. И хотя в случившемся не было вины Гарри, она продолжала его мучить и разрушала и без того искалеченного мальчика. — Я дам тебе месяц, — произнесла я после недолгой паузы и, видя на себе насторожившийся взгляд Поттера, пояснила: — ты сможешь в любое время посещать Мунго и навещать своих друзей, ухаживать за ними и проводить время рядом. Гарри хотел было запротестовать, но я не позволила, подняв руку и призвав замолчать, пока не договорю: — После того, как пройдет месяц, ты примешь окончательное решение. Если ты по-прежнему захочешь их забрать — тебе никто не помешает. Обещаю.

***

— Как идут дела? — спросила я, отправляя в рот очередную странную штуку, которую специально для меня приготовил Фламель. Обернутые в водоросли тонкие кусочки палтуса, щедро смоченные в морской воде, на удивление, были не так уж и плохи. Даже не так — это оказалось намного вкуснее всего, что я когда-либо пробовала! Непривычное для меня блюдо было довольно питательным и явно пришлось по душе не только мне, но и магической сути, благодарно урчавшей в ушах. — После происшествий в западной Европе у местных элит поубавились настроения к бунтам, — хмыкнул Кадмус, продолжая неспешный ужин. — Мы даже выявили главных зачинщиков и сейчас идут негласные чистки. Этого мало, но в нашем положении выбирать не приходится. — А что насчет пострадавших той ночью? — недовольно произнес Фламель, обращаясь к Лестрейнджу. — Они хоть что-то получили за свои разрушенные дома? Старик явно хотел выдать более резкую речь, но промолчал, ограничившись заботой о потерянных зданиях. Любопытно, что Кадмус относился к Николасу довольно сдержанно, а в некоторых моментах даже с подчеркнутым уважением. — Понятия не имею, — безразлично произнес он и, нахально усмехнувшись, добавил: — Но я передам твои пожелания Министерствам стран, граждане которых пострадали от потопа. Уверен, они прислушаются. Николас раздраженно повел плечами, но промолчал и лишь ухватился за чайник с душистыми травами. — И насчет дознавателя, — продолжил Кадмус, вновь становясь серьезным, — он чувствует себя неважно после некоторых потерянных частей тела. Думаю, протянет еще пару недель, не больше. Скоро тебе поступит приглашение. — С удовольствием взгляну на твои труды, — усмехнулась я, замечая краем глаза, как скривился Николас от подобных разговоров. — А как там успехи с Кингсли? Еще сопротивляется? Кадмус было открыл рот, как старик его резко перебил: — Ну что за темы за столом?! — не выдержал он, с возмущением отставляя несчастный чайник. — Ну неужели нельзя поговорить о чем-то более душевном? — Кстати о душе, — согласился Лестрейндж и самодовольно оскалился, видя, как Николас закатил глаза. — Что там с мальчишкой? Он здесь? — В Хогвартсе. Старые знакомые, по мнению Северуса, пойдут ему на пользу. — Надеюсь, он знает, что делает. — Кадмус с подозрением сузил глаза: — А ты не боишься отпускать мальчишку? В Хогвартсе много наших, но я бы не исключал засевших внутри предателей. К тому же сегодня все газеты разрываются от репортажа Веймарн. Новость о падении Ордена Феникса гремит на всю Британию, да и в Европе начались очередные волнения. Все ждут возвращения Темного Лорда. Веймарн и впрямь отлично постаралась, в красках расписав события того дня. Не только колдографии, но и многостраничная обличающая статья произвели настоящий фурор. Даже Николас восхитился работой журналистки, отмечая, что это ее лучший текст. И если старик был увлечен искусством построения пропаганды, то меня куда больше заинтересовали колдографии. В особенности же впечатлил вид пылающего двухэтажного дома — прямо над ним в небе, почти скрытый за плотным черным дымом от пожара, кокетливо прослеживался силуэт уже знакомой мне метки змеи. — Клятва в любом случае не позволит Северусу подвергнуть мальчика опасности или куда-то его спрятать. К тому же я взяла у Гарри кровь, так что выследить его при необходимости будет очень просто, — безразлично ответила я, закидывая последнюю порцию палтуса и водорослей в рот. — Они прибудут завтра на рассвете. Кадмус кивнул и заметно расслабился: — Значит, завтра все свершится, — произнес он и, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел в мое лицо, — а после начнется новая жизнь. Или закончится. Одно из двух.

***

Гарри, Николас и я стремительно погружались в недра подводных туннелей. И если мальчик с настороженным любопытством рассматривал окружение в свете Люмоса, а старик никак не мог прекратить восхищаться, то я ощущала странную дрожь в теле, которая, казалось, выкручивала внутренности. Я даже не могла определить это чувство — было ли это предвкушением или же страхом возможной неудачи? А может, всем вместе. — Какая красота! — не умолкал Фламель, с пристрастием рассматривая узкие извилистые подводные туннели. — Это же просто потрясающе! Чем ниже мы опускались, тем больше был очарован старик, кажется, своими возгласами пробуждая даже в Гарри тягу к исследованию. Любопытно, что в одном из туннелей, мимо которого пролегал наш путь, я вновь увидела маленький кристалл витераса. Мы встречали его еще с Томом, когда впервые вместе погрузились в пещеры. Странно, что за прошедшие пятьдесят лет небольшая группа кристаллов так и не увеличилась в размере, хотя и продолжала ярко сверкать во тьме. Наш же с Томом витерас постоянно рос и в последний раз, когда я спускалась в грот, выглядел едва ли не больше всех остальных. Знать бы, от чего это зависит. Николас заметил бледно-красный свет еще издали и, тут же потеряв интерес ко всему остальному, с огромным вниманием рассматривал полупрозрачные грани мелких кристаллов. Он с таким благоговением отмечал, как алая энергия еще живого витераса мягко мерцала в воде, что это не могло не откликнуться во мне. Все-таки Фламель тоже был частью этого места, пусть и только на некоторую его долю.        Достаточно быстро преодолев весь путь и уже приближаясь к заветным пещерам, я снова и снова размышляла о том, как буду опускать сразу два кокона. Предварительно создав две сферы с запертыми в них огненными рунами, я могла только надеяться, что этот способ вновь сработает, как когда-то помог Реддлу. Не хотелось бы, чтобы мои путники замерзли насмерть, пока я буду выискивать способ совершить необходимый ритуал. Крайне медленно опуская нас в самые глубокие пещеры, я чувствовала, как привычно вокруг меня загудела магия, а пространство затрясло от сильнейших потоков, источаемых землей и океаном. Мы уже совсем близко. Наконец остановившись напротив входа в грот, я приняла свою естественную форму и, с опаской отметив, как Гарри и Николас мелко подрагивали от пронизывающего холода, начала медленно затягивать их внутрь главного зала, ярко пылающего алым светом. Я видела, каким восторгом загорелись глаза старика от внезапно открывшегося вида. Мгновенно позабыв о холоде, он воскликнул что-то на французском, видимо, завороженный размером гигантского пространства, усыпанного гроздьями кристаллов. — Это невероятно, — выдохнул он, озираясь по сторонам. — Просто невероятно! Их же тысячи! О, боги. Поверить не могу, что их так много. И все это время они были здесь! Я же продолжала медленно тянуть защитные коконы за собой, чтобы разместить их в середине грота. Так будет проще. — Никогда не видел ничего подобного, — услышала я пораженный голос Гарри. Он даже поднял руку, словно кожей ощущал бурлящую в этом месте магию. — Такое странное чувство, — выдохнул он, — как будто здесь все живое. Позволив коконам зависнуть в толще воды, я заметила, как старик взял в руки палочку и, сотворив светящуюся сферу, толкнул ее вниз. — А это еще что такое? — вновь прозвучал любопытный голос Фламеля. Он с большим интересом пронаблюдал, как его опустившаяся было сфера вдруг бесследно растворилась во мраке. — Да это же поразительно, — не выдержал он и даже подался ближе, наклоняясь, будто хотел приблизиться к темной Бездне, что плескалась на самом дне. — Это ведь какая-то структура? Похожа на субстанцию темной магии, как та, из которой появляются дементоры, — он задумчиво покачал головой, продолжая всматриваться во мрак, который на его глазах буквально пожирал собой свет тысяч камней витераса, — но эта все-таки выглядит по-другому. Какая необычная… Не особо вслушиваясь в бормотание Николаса, я отплыла в сторону, не имея никакого понятия, что делать дальше. Наш с Томом витерас молчал, и даже мое прикосновение не вызывало в нем никакого отклика. — И что теперь? — будто прочел мои мысли Гарри. Он с сомнением опустил взгляд на дно грота, с опаской замечая шевеления Бездны. То удивление и восхищение кристаллами, которое он испытывал в начале, довольно быстро сменилось настороженностью и недоверием. — А ритуал точно должен проходить в этом месте? Эта странная штука внизу не опасна? Если бы я знала. Взглянув на почти спокойную Бездну, разливающуюся под нами, я решительно приблизилась к ней, остановившись всего в нескольких дюймах. Магическая суть с опаской, но все же показала свой нос, и с легким любопытством уставилась в темноту. Волосы же напротив, туго обвили мое тело, явно не желая интересовать и уж тем более испытывать на себе ледяное дыхание тьмы. Зависнув в опасной близости от мерно вздымающейся Бездны, я буквально нутром чувствовала, как меня до костей пробирает жуткий холод. Беспроглядный мрак, казалось, безразлично взирал в ответ. — Только не говори мне, — услышала я настороженный голос Фламеля сверху, — что эта явно опасная штука на дне должна каким-то образом заработать. На такое я не подписывался! — Знаете, мне не нравится это место, — вторил Николасу напряженный голос Гарри. — И то, что внизу… У меня мороз по коже, когда оно шевелится. «Я здесь», — произнесла про себя, вдруг замечая, что всполохов на поверхности тьмы стало больше. Бездна будто бы услышала меня. «Я все сделала — продолжила мысленно говорить, — привела последний сосуд с осколком души и Фламеля…» Всполохи резко прекратились. Поджав под себя ноги, я беспомощно зависла над тьмой, которая больше не издавала ни малейшего движения. Внутри все дрогнуло от страха. Почему она прекратила шевелиться? Я сделала что-то не так? Ну не должна же я просто скинуть в нее мальчишку и старика?! Да и сама нырять в Бездну я точно была не готова — все-таки в нее погружали мертвых, а не живых. «Прошу, верни мне моего Тома, — отчаянно взмолилась я, зачем-то шевеля губами и с надеждой всматриваясь в непроницаемый мрак. — Забери осколок души из мальчика, только не убивай его, оставь в живых. И Николас… — я мысленно запнулась, не зная, как продолжить свою просьбу. — Ты хотела, чтобы я привела его к тебе, но дай ему еще время. Он не готов уходить». Или же я не готова, чтобы он уходил. Но Бездна совершенно на меня не реагировала. Казалось, она превратилась в единую гладкую массу, окончательно застыв. «Может, я все же просто сошла с ума, и никакой разумной Бездны нет? — обреченно подумала я, сжавшись от проникающего под кожу холода и едкого разочарования. — А все, что я тогда видела, было лишь моим больным воображением или бредом борющегося за жизнь сознания…» — Иллишту? — послышался над головой голос старика. — Должен заметить, что здесь очень холодно и любезно сотворенная тобой огненная руна почти не помогает. Если ты закончила, то было бы неплохо получить образцы камней и вернуться. Мы вполне смогли бы спуститься сюда еще раз. — Не хотелось бы, — раздался протестующий голос Гарри. Явно замерзший, он постукивал зубами. Я даже услышала шуршание ладоней об одежду, словно мальчик пытался согреться. — А я-то думал, что в Черном озере холодно! — Мы на самом дне океана, — ворчливо возразил старик, — чего ты ожидал?! Да и оглядись вокруг, ну вот когда еще ты увидишь такую красоту?! Иллишту! — Надеюсь, что больше никогда! — клацнул зубами Гарри. — Не самое приветливое место. Я даже улыбнулась, чувствуя, как теряю последнюю надежду. Все, чего я так боялась, исполнилось. От ощущения собственной беспомощности глаза предательски застили слезы, уже привычно срываясь в толщу воды. Обняв себя двумя руками, я зажмурилась, дрожа от слишком низкой температуры. Над головой продолжали звучать голоса Фламеля и Гарри. Видимо, все было бессмысленно. Вдруг в груди призывно всколыхнулась магическая суть, заставляя меня раскрыть глаза. На удивление, мои слезы, что должны были раствориться в воде, ярко сверкали и опускались прямо в беспросветную тьму. Я невольно напряглась, настороженно всматриваясь, как их странный свет погружался все ниже и ниже; как он мерцал, словно путеводная звезда над океаном. У меня галлюцинации? Мои слезы буквально утопали в Бездне, а их небольшой свет оттенял странные, будто бы вязкие сгустки. Внезапно искры света погасли, словно некто одним махом накрыл их ладонью. От неожиданности я отпрянула. А это что такое было?! С опаской всматриваясь в то место, где еще мгновение назад был виден свет, я чувствовала нарастающее внутри волнение и даже панику. Внезапно громоздкая тьма заворочалась по дну. Я видела, как на поверхности мрака появились высокие волны, как массивные черные щупальца вырвались из глубины самой Бездны и начали угрожающе оплетать стены грота. Не успев даже задуматься о происходящем, я потрясенно застыла, слыша, как в ушах раздался уже знакомый певучий голос — сначала приглушенный, едва различимый и будто доносившийся прямо из моих снов. Но совсем скоро его начали подхватывать и другие голоса, сливаясь в хаотичный, тревожный напев. Непонятно откуда разливающаяся песня вдруг начала подниматься и становиться все громче и громче, превращаясь наконец в оглушительный хор. — Что происходит? — с трудом различила я голос Фламеля. — Это то, о чем я думаю? Вы же тоже это слышите? — Они ужасно громкие! — Иллишту, — в попытке перекричать творящийся вокруг шум, Николас даже воспользовался магией. — Твоя пе… твой язык! Ты понимаешь… — Слова старика прерывались, перекрикиваемые сотнями чужих голосов. — …нимаешь, о чем они… Нет. Более того, я не могла разобрать даже отдельные слова, словно это было какое-то древнее наречие, незнакомое мне. Вдруг стены грота задрожали, а алый свет витераса стал бить интенсивнее. Подняв голову, я увидела, как Гарри сжался и, вцепившись в шрам на лбу, закричал от боли. Метнувшись было к Поттеру и Фламелю, я вдруг с ужасом осознала, что голоса даже не думают умолкать — они продолжают усиливаться и давить на сознание. Почему так громко?! Схватившись за голову двумя руками, я с трудом удерживала в себе собственный крик, чувствуя, как мысли хаотично разрушаются под давлением непонятной мне магии. Хор из множества голосов все разрастался и, казалось, взмывал вверх, заглушая собой любые иные звуки и окутывая все видимое и невидимое пространство пещеры — он будто осознанно рвался наружу, стремился покинуть это место. — Иллишту! — каким-то чудом в творящейся какофонии я различила голос старика. — Ты еще здесь?! Где ты?! Вновь попытавшись поднять голову, я с трудом разглядела в плотном мареве яркого алого света очертания его фигуры. Желание подплыть ближе прервалось, стоило только ощутить, как с силой дрогнуло пространство вокруг. Еще секунда, и над головой послышался оглушительный звон лопающихся кристаллов витераса. «Надо увести их отсюда!», — вопил внутренний голос, пока я пыталась добраться до старика и мальчишки. Вдруг в грудь ударило чем-то тяжелым и с дикой силой отшвырнуло меня в противоположную сторону. Со всего размаха врезавшись в стену, я сцепила от боли зубы, на короткий миг теряя сознание. С трудом приходя в себя, я с ужасом осознавала, что оглушительно громкие голоса продолжали разрастаться и разливаться вокруг: они звенели в воде, проникали в стены и будто бы расходились по всем подводным туннелям. Фон океана пылал от количества пронизывающей его магии, бурлил сотнями искр и разлетался в пространстве. Магическая суть вдруг запрокинула голову и самозабвенно завыла. Казалось, сходя с ума от чудовищного грохота и воя, я даже начала различать в этом нестройном хоре призывную и радостную песню; начала слышать единую торжественную мелодию. Истошный крик Фламеля заставил меня сосредоточиться и поспешно оттолкнуться от стены, чтобы вновь устремиться в центр грота. Я пыталась отыскать хоть кого-то в ослепительном алом свете, но лишь металась в воде и сходила с ума от оглушительных голосов и непонимания происходящего. Вдруг. Голоса исчезли, а слепящий свет резко погас. Внезапно я оказалась в совершенно темной пещере: весь витерас был уничтожен. На дальней стене одиноко сверкал только наш с Томом кристалл, который своим светом озарял лишь ничтожную часть гигантского грота. — Эй? Вы здесь? — послышался подрагивающий голос Гарри. — Мистер… — Он болезненно зашипел, словно звук собственного голоса причинял страшную боль. Обернувшись, я нашла глазами объятую защитной магией фигуру мальчика: его кокон находился там же, где я его и оставила — посередине теперь уже темного грота. Вот только Николаса рядом с ним не было. Его вообще нигде не было. Создав маленькую сферу, я начертила в ней освещающую руну Люморис, которая тут же ярко вспыхнула в защитной оболочке. Я видела, как мальчишка заметно расслабился, замечая мою приближающуюся фигуру. — А где мистер Фламель? — почти шепотом задал вопрос Гарри и заозирался по сторонам. — Он что, — взглянув на пустующее место, где еще недавно находился старик, Поттер поднял на меня непонимающий взгляд, — исчез? «Если Николаса забрала Бездна, — несмело подумала я, внимательно смотря на мальчика перед собой, — значит, все получилось? Душа была забрана?» Я указала пальцами Гарри на лоб, призывая того проверить свою метку. Стоило ему только отодвинуть отросшую челку, как я отчетливо увидела, что шрам исчез. «Не может быть», — я неверяще проследила за движением руки мальчишки, потирающего лоб. Он был явно озадачен, понимая, что больше не является крестражем. Том? Вдруг. До боли знакомая тонкая мелодия разлилась прямо в сознании и окутала душу, нежно и настойчиво зовя к себе. Я вздрогнула. Из рук выскользнула сфера и застыла в толще воды. У меня получилось… Боясь ошибиться, я медленно опустила голову, чувствуя, как зов любимой души начал усиливаться. Магическая суть было встрепенулась, но ее настороженность в тот же миг сменилась мягким урчанием. Ты здесь! Ты вернулся ко мне! Забывая обо всем, я ринулась прямо во мрак Бездны, откуда слышалась родная мелодия. За спиной раздался непонимающий крик Гарри, но он быстро растворился в наступившей тишине.