Иллишту

Тишина. Покой. Умиротворение. Никаких тревог, боли и страха… «Ты опоздала! — прогремел в сознании собственный упрекающий голос. — Ты позволила им!» Вспыхнувшая было короткая мысль, внезапно раздавшаяся в голове, тут же угасла, словно она была несущественной или даже лишней в устоявшейся гармонии полного спокойствия. Я не успела толком задуматься о сказанном, как все исчезло, а встревожившаяся душа снова наполнилась блаженным безразличием. Таким приятным, но слишком настойчивым, будто навязанным извне. Странное ощущение. Попытавшись приподнять голову и оглядеться, я смутно поняла, что тело меня не слушалось. Я не могла определить, были ли мои глаза открыты — все вокруг тонуло во всепоглощающем мраке. Такой густой и удушливый, он словно жил своей жизнью. Я чувствовала чье-то незримое присутствие, ощущала чудовищную силу, что сдавливала тело и, забивая нос и глотку, заполняла собой легкие и обволакивала мое сознание. Казалось, окружающая тьма вытесняла из меня все: запахи, звуки, ощущения. Даже мысли, и те ускользали, словно она целенаправленно стремилась отнять у меня волю и подавить чувства. Любая попытка сосредоточиться проваливалась, будто вязла в этом темном болоте, лишенном конца и формы. Обездвиженная и не имеющая возможности вырваться или воспротивиться чужому влиянию, я могла лишь с опаской вслушиваться в неестественную тишину вокруг и рассеянно отмечать про себя, как зловещее безмолвие буквально растекается по отрешенному сознанию.

***

После долгих безуспешных попыток вернуть контроль над телом и разумом, я с облегчением уловила легкое колебание воздуха, так непохожее на застывшую вокруг меня пустоту. Еле уловимое дуновение ветра мимолетно коснулось запястья и исчезло, оставив после себя обжигающий след. И если бы не горящая на руке кожа, я бы решила, что это мне лишь показалось. Уцепившись за единственное отличающееся чувство в этом странном месте, я не сразу поняла, как окружающее пространство начало медленно, но неумолимо меняться. Я будто бы пробуждалась от непривычно вязкого сна и, с трудом выкарабкиваясь из него, отмахивалась от настойчивого ощущения, словно нечто нарочно не отпускало меня и не позволяло очнуться. Наконец звенящая пустота в голове начала наполняться мягким шумом вздымающихся волн и отдаленным шелестом крупных листьев. Громко втянув ртом воздух, я сразу почувствовала насыщенный морской аромат, наполняющий легкие. Где я?.. Что произошло?.. Разрозненные мысли продолжали вспыхивать в голове, но тут же угасали под мелодичным шепотом ветра. Слушая умиротворяющее дыхание океана, я чувствовала, как лениво перекатывались подо мной тяжелые гребни, как ласковые воды скользили по телу и омывали кожу, напитывали ее солью и влагой. «Здесь хорошо», — пронеслась единственная связная мысль. Волны укачивали и убаюкивали рассеянное сознание, а внутри с новой силой разрасталось всепоглощающее чувство абсолютного спокойствия: оно словно опутывало меня, пробиралось под кожу и просачивалось в самую душу. Теплые лучи солнца касались лица и настойчиво, будто осознанно, старались залить своим светом плотно закрытые веки. Я чувствовала, как они пробирались под ресницы и разливались под тонкой кожей яркими всполохами. Такое упорство вызвало на губах невольную улыбку. Словно поддерживая эту нечестную игру, по телу, подразнивая и щекоча кожу, скользнули волосы. Довольные пряди игриво закручивались вокруг щиколоток, обвивали талию и намеренно оплетали ладони. Хитрецы! Вскинув над головой руки, я сделала глубокий вздох и, с наслаждением выгнувшись, распахнула глаза: прямо надо мной ярко горело полуденное солнце. Невероятная синева неба, такая насыщенная и глубокая, отчего-то представлялась до боли знакомой. Казалось, будто бы я прямо сейчас смотрела в гигантское зеркало и видела в нем отражение собственных глаз… Или, быть может, чужих? Я попыталась сосредоточиться, но так и не смогла осознать эту мысль — странное сравнение, внезапно возникшее в голове, исчезло так же быстро, как и появилось. Продолжая завороженно рассматривать небо, я уловила, как волны поднимали и мягко опускали мое тело, деликатно подталкивая его в сторону берега. Отдаленный шелест листьев и привычный гул океана наполнялся нарастающим звуком прибоя. Волосы же, окончательно разомлев на солнце, разметались вокруг головы и растянулись в прозрачной воде. Время от времени отдельные пряди поднимались над поверхностью и со звонким всплеском ныряли обратно. Они будто играли с кем-то, поддразнивая и тут же прячась в глубине вод. Подняв над лицом руку, я задумчиво взглянула на свою ладонь и почему-то дольше обычного задержала взгляд на длинных тонких когтях. Я и сама не могла понять, что такого мне хотелось в них разглядеть, но вытянутые и заостренные кончики выглядели совершенно обычно. Проследив, как по когтю медленно скользнул солнечный луч, я опустила взгляд на запястье: сверкающие на солнце капли стекали по напитанной влагой коже и, очерчивая неровную дорожку, срывались обратно в океан. Вдруг изнутри неприятно потянуло холодом, а кожа на запястье на мгновение потемнела: белая кожа сделалась темно-бордовой, а прозрачные дорожки морской воды превратились в черную запекшуюся кровь, которая, перемешавшись с грязью, забилась в глубокие рваные раны. Несколько раз моргнув, я вновь уставилась на свою руку, но жуткая картина исчезла, будто ничего и не было. Показалось? «Больше никакой боли», — прозвучала в сознании будто бы чужая мысль. Боль? Почему я думаю об этом? — Пойдем же к нам! — нежно шепнул на ухо красивый и совершенно реальный голос. — Мы и так заждались! Сердце бешено застучало в груди, по коже побежали мурашки. Вздрогнув от неожиданности, я быстро повернула голову в сторону, но заметила лишь приближающийся берег родного острова. Прислушиваясь к собственным ощущениям, я отметила про себя полное спокойствие магической сути. Молчаливая, она совсем не отреагировала на чужое присутствие, давая мне понять, что опасности нет. Вдалеке раздался веселый смех, а следом будто удаляющиеся или приглушенные разговоры. Я заметила, что могла разобрать большую часть сказанного, словно незнакомый мелодичный язык был частью меня. И хоть воспоминания отзывались с большой неохотой и не давали мне никакого намека на происходящее, но я точно понимала, что уже слышала его раньше. Вот только где? — Поиграй со мной, Иллиантар! — тонкий девичий голос резко прервался радостным хохотом и так же быстро растворился в сознании. Какое похожее имя. Чудесные голоса, словно лучи солнца на поверхности океана, переливались прямо в моей голове. Они так маняще звали к себе и сочились таким спокойствием и радостью, что сопротивляться им казалось абсурдным. Внутри возникло стойкое желание послушаться, подчиниться и идти на этот зов.        Выходя на берег и ступая по нагревшимся влажным камням, я не сводила восхищенного взгляда с родного острова: Little Hope буквально утопал в буйной зелени и солнечном свете. Невысокие волны с игривым шипением врезались в мои ноги и, разбиваясь, расползались пышной пеной по белому песку. Казалось, будто они нарочно подгоняли меня идти вперед и, накатывая на берег, нетерпеливо подхватывали мелкие песчинки, унося их за собой в океан. Остановившись перед входом в зеленые заросли, я с удовольствием вдохнула насыщенный ароматами воздух: соль, горечь и едва уловимая сладость — волнующая, манящая, до странного знакомая. Не успела я задуматься о природе столь притягательного аромата, как вдалеке вновь раздался задорный смех, привлекая мое внимание и возбуждая стойкое желание присоединиться к веселью. Густая растительность не позволяла увидеть больше, и все же я заметила, как некто, теряясь в плотной тени деревьев, пронесся среди кустарников. Будто поощряя мой интерес, плотные жгуты лианы, словно шторы, приветственно качнулись в сторону, а крупные мясистые листья лавра мягко зашелестели над головой. Стоило опустить взгляд, как передо мной возникла узкая тропинка. Чуть поросшая травой, она причудливо вилась по земле и исчезала в самой глубине острова, откуда так заманчиво раздавались голоса. Всмотревшись в далекие тени, прорезаемые лучами высокого стоящего солнца, мне вдруг показалось, что я вижу силуэты мужчин и женщин, беспечно прогуливающихся среди ветвей. — Теперь ты готова, — прошелестел прямо надо мной тот же ласковый голос. — Пора возвращаться домой. «Наверное», — пронеслась в голове странная мысль. В душе защемила непонятная тоска. Непривычно тихая магическая суть по-прежнему молчала и лишь отрешенно взирала на небо. — Иди, — вновь мягко шепнул голос, возвращая мое внимание к узкой тропе. Да. Приблизившись, я почти ступила на манящую меня дорогу, но в последний момент остановилась — занесенная над примятой травой нога так и застыла в воздухе. Тяжелое, горестное чувство кольнуло в сердце, а магическая суть и вовсе отвернулась, словно желала отстраниться от происходящего. Казалось, будто все внутри меня оплакивало нечто слишком важное, сокровенное. Что же? Теряясь в собственных ощущениях, я обернулась, но с разочарованием увидела все тот же песчаный берег и бескрайние воды океана, поблескивающие в лучах палящего солнца. Отчаянно всматриваясь в даль, я и сама не понимала, что пытаюсь отыскать: я будто хотела получить некий ответ, разглядеть его там, вдалеке, у самого горизонта. Нечто, что помогло бы мне вспомнить; нечто, что ускользает от меня, что представляется слишком призрачным, эфемерным… Но океан был пуст. Безмятежные воды переливались под синим небом, а облизывающие берег волны разбивались о редкие тяжелые каменные глыбы. Я проследила за разлетающимися мелкими каплями, что пропали в песке и вновь слились с океаном. Чувство горечи с новой силой разлилось внутри, вновь настойчиво указывая мне на некую утрату. Коснувшись груди, я с удивлением ощутила необычную пустоту, стягивающую и сжимающую душу, словно тисками. — Я что-то потеряла, — слова слетели с губ еле слышным выдохом. Непонимающе всматриваясь в искрящуюся поверхность воды, я никак не могла поймать ускользающую от меня мысль. — Или кого-то. Собственное тяжелое дыхание вдруг опалило губы, заставив меня непонимающе коснуться тех пальцами. Странное ощущение. — Мы все теряем что-то, — мягко прозвучал голос, успокаивая и приглушая смешанные чувства, — или кого-то. События, люди, привязанности — все это приходит и уходит, растворяется во времени и теряет свою ценность. Так зачем думать о том, что уже потеряно? Не знаю. — Мне кажется, — задумчиво ответила я, отчаянно стараясь понять собственные ощущения и удержаться за них, — что это было важно. — Важно, — вдруг согласился голос, замолкая и не давая мне даже намека. — Ты знаешь, что это? — непонимающе произнесла я, оглядываясь, но наблюдая лишь пустое побережье. Умиротворяющий шум листвы, стук лиан о стволы и камни, редкое шуршание в заросших кустарниках. Волны лениво толкали мелкие песчинки, заглатывали их и вновь выплевывали на берег. Все здесь шло своим чередом: неспешно, размеренно, спокойно. — Ты должна вспомнить сама, — раздался еле уловимый шелест среди мясистых листьев плюща, — если это было действительно значимо. Последнее слово незримого собеседника, словно он больше не хотел со мной разговаривать, прозвучало в глубине острова и затерялось между деревьями. Вспомнить. Вновь шагнув к океану, я обернулась, отметив про себя, что извилистая тропинка исчезла. Меня больше не звали голоса — они не смеялись, задорно приглашая присоединиться к ним, не завлекали своими песнями и разговорами. Может, своими сомнениями я разрушила ту связь, что возникла в начале?        Медленно идя вдоль берега, я вдруг поймала себя на мысли, что ступни приятно утопают в рыхлом песке. Я даже остановилась и чуть сжала его пальцами ног, с восторгом ощущая небольшое покалывание мелких частиц. Не успев даже задуматься о собственной необычной реакции, я замерла, уловив приятный звон, что доносился со стороны океана, но настойчиво заглушался всплеском накатывающих на берег волн. Внутри все сжалось от предвкушения, от томительного ожидания чего-то большего. Завороженная странной мелодией, я сделала было шаг к воде, как почувствовала на коже мягкий прибрежный ветер. Он проник под невесомую ткань платья и, жадно облепив мое тело, легко коснулся едва опустившихся ресниц, мазнул по нижнему веку и волосам. Странное чувство, но до боли знакомое. Вдруг я ощутила необычное и будто бы призрачное прикосновение к лицу: прохладный воздух явно тронул щеку, коснулся губ и привычно запутался в волосах. Насыщенный запах травы, сырого песка и камней неожиданно наполнился невыносимой сладостью, обволакивая меня изнутри. Чуть приоткрыв рот, я хотела было вдохнуть этот аромат полной грудью, как внезапно мой выдох прервался, а губы опалило обжигающее чувство чужого и слишком реального прикосновения. Смутно знакомая нежная музыка разлилась в сознании, дотронулась до израненной души и заставила даже магическую суть поднять свой печальный взгляд. — Том, — едва слышно выдохнула я, прикрывая глаза и растворяясь в упоительном ощущении его близости. — Ты здесь… Руки невольно взметнулись вверх, стараясь схватить этот морок, удержать его, но между пальцами скользнул лишь прохладный ветер. Музыка в голове исчезла, а сладость растворилась в воздухе, заполняя легкие ароматами песка и соли. Вспышки последних событий, словно тонкие лезвия, в ту же секунду исполосовали сознание. Нет! Я резко распахнула глаза, задыхаясь от леденящего душу страха. Горло сжималось, голова разрывалась от чудовищной боли, а тело сотрясала крупная дрожь. «Это не может быть правдой! — я быстро замотала головой, будто хотела вытряхнуть это чудовищное осознание из своего мозга, отказываясь верить в реальность. — Этого не могло случиться! Не с ним!» С силой зажмурив глаза, я впилась одеревеневшими пальцами в скорбно повисшие вдоль тела волосы. Из горла вырывались сдавленные и бессвязные обрывки слов, в висках набатом гремело собственное сходящее с ума сердце. Он не мог умереть! Не мог! Только не он! Воспоминания продолжали обрушиваться и с дикой силой врезаться в сознание. Внезапно перед глазами, будто этот кошмар происходил прямо сейчас, снова встал облик Тома: лежащий на спине, дезориентированный и с трудом приходящий в себя, он был так близко, совсем рядом. Я вспомнила ту боль, что отразилась на любимом лице, почувствовала отчаяние, захлестнувшее меня в роковую секунду, а после застыла под обеспокоенным взглядом залитых кровью глаз. Я почти физически ощутила его облегчение от моего присутствия, услышала хриплое дыхание и собственное имя, в последний раз сорвавшееся с его губ… — Нет-нет-нет… — еле слышный шепот терялся в грохоте собственного сердца. — Этого не может быть! Не может… Ядовитая вспышка ненавистного заклятия растеклась прямо перед глазами, погружая все в беспросветный мрак. Внутри все разом рухнуло и потеряло смысл. Быстро хватая ртом воздух, я чувствовала, как все внутри меня разрывается от боли, как ошметки наживую вспоротой души медленно оседают на внутренностях и превращаются в пепел. Из горла вырвался нечеловеческий рев, полный невыносимой, мучительной агонии. Обессиленно упав на колени, я вцепилась двумя руками в собственное трясущееся тело. Сердце разваливалось на куски, нутро, казалось, скрутило от мертвенного холода, а глаза застила мутная пелена. Чудовищная боль от осознания произошедшего со всей силы рухнула на меня, раздавливая и безжалостно уничтожая остатки самообладания. Душераздирающий крик, огласивший весь остров, превратился в скорбный вой. «Как я это допустила?! — воздух тупым лезвием застрял в легких. — Как посмела?! Как позволила этому случиться?!» Бездумно раздирая когтями кожу до костей, я выдирала волосы и не чувствовала ничего — ни боли, ни страха, ни жизни. Внутри расстилалась абсолютная и бездонная пустота. Склоняясь над песком все ниже, я безумным взглядом смотрела перед собой, но больше ничего не видела: тьма застилала глаза, внутренности покрылись льдом, остатки души сковало, а изодранное сердце остановилось под натиском невыносимой реальности. Я все потеряла. Ничего не осталось. Все кончено.

***

Как бы я ни хотела раствориться в небытии и забыться в смерти — ничего не происходило. Перед глазами беззаботно плескались волны ненастоящего океана. Иллюзия солнца не двигалась, а яркие лучи по-прежнему игриво поблескивали и скользили по лазурной глади искусственных вод. Не знаю, как долго я лежала на мягком песке, не имея ни сил, ни желания пошевелиться. Все стало неважным, пустым, абсолютно серым. Не осталось чувств, не осталось надежды и веры. Все исчезло. — Теперь я поняла, — безразлично проговорила я, — это конец, а ты пришла забрать меня. — А разве ты не хочешь быть здесь? — певучий голос Бездны раздался прямо за спиной. Я почувствовала, как ее незримая фигура опустилась на песок и коснулась пальцами моего плеча. — Оставить позади прошлое и быть счастливой с нами? Не теперь. — Нет, — честно ответила я, желая лишь одного — раствориться в своем горе, захлебнуться им. — Я больше ничего не хочу. По плечу скользнули чужие когти. Пальцы зарылись в белые волосы, нежно перебирая поникшие пряди. — Правда? Совсем ничего? — голос Бездны опустился до шепота, а лукавая интонация заставила разбитое сердце дрогнуть. — И даже вернуть его? Вернуть? — О чем ты? — неверяще выдохнула я, чувствуя, как внутри вспыхнула несмелая надежда. — Это возможно? — Последний осколок его души еще остался в том мире, — послышался ласковый ответ, — и ты все еще можешь вернуться к нему… Если хочешь. Последний крестраж? Вероятнее всего, Орден Феникса оставил Гарри в живых. Но какой в этом смысл, если осколок навсегда останется в мальчике? — И что это дает мне? — я печально усмехнулась, прекрасно помня слова Блэр. — Нет способа вынуть частицу души из мальчишки и не убить при этом их обоих. — Это так, — задумчиво согласилась Бездна, как вдруг медленно протягивая каждое слово, добавила: — Но я могу. Сердце с новой силой забилось в груди, воздух застрял комом в горле: — Как?! — поспешно выдохнула я, неверяще смотря перед собой и чувствуя медленные поглаживания на волосах. — Что мне нужно сделать? За спиной раздался короткий мягкий смех. — Самую малость, — в голосе Бездны послышалась улыбка, будто она поощряла мою готовность. — Приведи ко мне оставшийся сосуд с осколком души, и я позволю ему вновь обрести тело. Просто привести мальчишку? — И это все? — насторожилась я, не веря, что в таком заманчивом предложении нет подвоха. — Нет, дитя мое, — в слегка изменившейся интонации послышались нотки одобрения. — Я верну тебе его, — рука на моем плече сжалась, а голос наполнился странным томлением, — но взамен ты должна вернуть мне душу другого моего ребенка. — Что ты имеешь в виду? Кого? Я напряглась, чувствуя, как мой незримый собеседник нагнулся ниже: — Душа сиааль, что не слышит моего зова, — пропела Бездна, четко проговаривая на ухо: — ни разу не спускавшаяся ко мне, далекая от своего народа и потерянная среди внешнего мира. Эта душа прожила так долго по людским меркам, но осталась на века в полном одиночестве… Так не должно быть. Это неправильно… Душа сиааль? О ком ты говоришь? Николас? — Речь идет о Фламеле, не так ли? — пробормотала я, теряясь в догадках. — Раз ты просишь его, — я помедлила, метаясь глазами по глади океана, — значит, старик все еще жив? Ладонь в моих волосах туго сжалась: — Приведи его ко мне, — настойчиво повторила Бездна. — Докажи, что готова и верни сиааль домой! Так просто? Отдать Николаса взамен на Тома? Но не успела я озвучить свои сомнения, как ласковые прикосновения исчезли, а океан перед глазами дрогнул и пошел рябью. — Постой! — взмолилась я, чувствуя, как неумолимо рушится окружающее пространство, являя мне истинное лицо бесплотного древнего создания. — Ответь, кто ты? — успела выкрикнуть, всем телом чувствуя удушающие объятия ледяной тьмы. — У меня много имен, дитя мое, — разлился в голове певучий язык, — и ты носишь одно из них. Иллишту?

***

Тяжелые капли дождя скатывались по лицу и впитывались в кожу. Влажный ледяной воздух резко проник в поврежденные легкие и, вонзившийся сотнями раскаленных игл, заставил меня тяжело выгнуться. Раскрыв рот, я болезненно захрипела и невольно заглотила еще больше кислорода. Нахлынувшая боль с новой силой расползлась по истерзанному телу, вырвав из горла приглушенный стон. Чья-то рука сжалась на плече: — Илли? — послышался знакомый голос. Лицо обожгло чужим прикосновением, заставив меня поморщиться от слишком горячей кожи. — Она жива? — раздался удивленно-ироничный женский голос. — Какая неожиданность?! — Давай же, — по волосам непривычно скользнули чужие мужские пальцы. — Ты слышишь? Очнись. Сквозь боль я почувствовала, как легкие наполнились сладким ароматом магии. Ощутив под пальцами шершавую ткань мантии, я с трудом открыла глаза. Дождь заливал лицо, скатывался крупными каплями по коже и впитывался в изможденные волосы. То же потемневшее небо над головой, те же изломанные ветви деревьев и листья, трепещущие под напором ливня. — Том, — с моих губ сорвался тихий выдох. Скользнув взглядом по черной ткани, я уставилась в прозрачно-голубые глаза Кадмуса. Залитое водой лицо находилось непозволительно близко — настолько, что я могла разобрать морщинки у уголков его глаз. От меня не укрылось, как на лице Лестрейнджа на мгновение промелькнула боль вперемешку с беспокойством и разочарованием, но эти чувства быстро перекрылись облегчением. Более осознанно взглянув на Кадмуса, я отметила, что на его лбу виднелась глубокая кровоточащая рана. Черные волосы небрежно разметались по сторонам, а губы чуть приоткрылись в слабой улыбке. Тяжелое дыхание было таким громким, будто ему не хватало воздуха, а сердце, стук которого я улавливала кончиками пальцев, казалось, готово было разорваться. — С возвращением, — мужская ладонь вновь мягко скользнула по моей щеке, вызывая неприятное покалывание. — Горячо, — прохрипела я, устало отворачиваясь и замечая кривую полуулыбку на лице Лестрейнджа. — Где он?! — раздался яростный голос Беллатрисы. Ведьма метнулась ко мне и, резко наклонившись, попыталась дотянуться до горла, но ее попытка была прервана тяжелой хваткой Кадмуса. Не обратив никакого внимания на мужчину, ведьма нагнулась так близко, что я почти уловила жар ее дыхания. — Что ты сделала?! — угрожающе зашипела она. — Где Темный Лорд?! От ее слов внутри с новой силой вспыхнула боль. В немом порыве я повернула голову в то место, где еще недавно лежал мой Том. Теперь перед глазами была лишь потемневшая земля, покрытая грязью и пеплом. Размокшая от ливня черная мантия распласталась по выжженной почве и теперь напоминала собой бесформенную тряпку — все, что осталось от моего волшебника. Меня затрясло. Из горла бесконтрольно вырывались жалобные всхлипы. Неуклюже выбираясь из рук Лестрейнджа, я отчаянно потянулась рукой к мантии. «Сохранить, — звучало в такт еле бьющемуся в груди сердцу, — я должна сохранить хоть что-то». — Подожди, — послышался над головой голос Кадмуса, — не дергайся так, я помогу. Я лишь отдаленно почувствовала, как мое наполовину обездвиженное тело с легкостью взмыло вверх. — Ну уж нет! Не так быстро! — раздраженно прорычала Беллатриса и, перегородив дорогу, рывком схватила меня за плечо и кивнула в сторону мантии: — Что это значит?! Какого дрезга ты ничего не говоришь?! Мозги отшибло?! Ее безумный взгляд лихорадочно заметался по моему лицу, а губы искривились от боли и ярости. Прекрасно понимая мое молчание, она вдруг застыла и, истерично оскалившись, интенсивно замотала головой: — Ты лжешь! — брезгливо выплюнула она и, порывисто убрав руку, устремила неверящий взгляд на мантию. Казалось, ведьма перестала что-либо замечать и лишь подрагивание ее головы стало более явным. — Он не мог… Не мог просто исчезнуть, ведь ты жива, а это невозможно! Кадмус напрягся, но, не произнося ни слова, прошел вперед и опустился прямо перед потемневшей землей. Наконец протянув руку к тому самому месту, я почувствовала под ладонью знакомую ткань. Дрожащими пальцами сжав черную мантию, я изо всех сил потянула ее к себе, кожей ощущая лишь холод и оставшийся на ворсе родной запах. Внутренности стянуло тупой болью, а перед глазами все поплыло не то от слез, не то от дождя. Беззвучно всхлипнув, я прижала мантию к лицу и жадно вдохнула оставшийся на ней запах. «Ты вернешься ко мне, нужно только немного подождать, — произносила я мысленно, стараясь успокоить собственные мысли, — нужно немного потерпеть. Совсем чуть-чуть, и все станет как прежде». Где-то на краю сознания послышалось сдавленное бормотание Беллатрисы. Ее голос то усиливался, то вновь срывался на шепот, а бессвязные слова с трудом удавалось разобрать: — Это невозможно… — ведьма рухнула на колени и, сжимая голову руками, выдирала пальцами всклокоченные мокрые волосы, — это все провокация, все ложь! Словно обезумевшая, она раскачивалась над землей и раз за разом повторяла: — Ты лжешь! Это неправда! Не может быть правдой! Слушая скорбные завывания Беллы, я прикрыла глаза. В истощенном разуме мысли сменяли друг друга с чудовищной скоростью, не позволяя отстранится от происходящего даже на секунду. Единственное, что я по-настоящему могла сделать сейчас — сдержаться и не потерять самообладание. Я должна вынести эту боль, должна ее выдержать. В сознании, словно подкрепляя мое желание выстоять и не забыться в горе, вспыхнули слова Бездны: «Приведи ко мне оставшийся сосуд с осколком души…» Ее вкрадчивый голос вновь зазвучал в голове, заставляя меня унять бушующие внутри чувства и отринуть скорбь. Еще ничего не закончилось. Пока нет. Подняв глаза, я решительно взглянула в задумчивое лицо Кадмуса: — Нам нужно вернуть Поттера, — произнесла я сиплым голосом, стараясь вложить в свою речь уверенность. Прозрачно-голубые глаза Лестрейнджа сузились, а ладони напряглись и сжались на моих плечах. — Любой ценой, — с нажимом повторила я. — Любой, Кадмус, но мальчик должен оказаться у нас живым! Услышав эти слова, Беллатриса вдруг вскочила на ноги, и, вскинув палочку, направила древко на меня. Ее движения были четкими, резкими, а потемневшее от гнева лицо исказилось от ярости: — Это все ты! Это твоя вина! — прорычала она, срываясь на истерический крик. — Ты… — ее черные глаза потемнели и налились кровью от злости, — все это случилось из-за тебя! Все шло так хорошо, пока ты не появилась в его жизни! Это ты! Ты — все испортила! — Белла, возьми себя… — Кадмус попытался было утихомирить ведьму, но та предупреждающе взмахнула палочкой в сторону — мощный поток магии с ревом обрушился на ближайшие деревья, разламывая их пополам и поваливая друг на друга. Пространство наполнилось оглушительным треском ломающихся под гнетом магии стволов, раздался громогласный хруст и грохот валящихся на землю ветвей. — Лучше заткнись! — угрожающе прошипела она и, содрав с руки перчатку, оголила руку с замершей черной меткой змеи. — Ты и сам прекрасно знаешь, что это означает и, видит Мэрлин, я не собираюсь переживать все снова! Сверкая глазами, Беллатриса перевела ненавидящий взгляд на меня: — Какого дрезга ты еще жива?! — выплюнула она, с силой сжимая челюсти. — Если это правда, — кивнула на мантию, — то парность просто не позволила бы тебе выжить! А значит, ответ один: ты лжешь! Где он? Что здесь произошло?! Я смотрела на ведьму и чувствовала лишь глубокую усталость и раздирающую душу боль. Я была полностью опустошена, голова раскалывалась, а сил почти не осталось. Изувеченное тело было готово в любой момент отказать, магическая суть и вовсе не отзывалась. — Нам нужно вернуть мальчика, — с трудом повторила я, смотря в бешеные глаза ведьмы и игнорируя ярость, исказившую ее тонкие губы. — Мы можем все испра… — Вернуть полукровного щенка?! И как это должно помочь? — истерика в ее голосе сменилась ненормальным смехом. — С какой стати такая как ты вообще смеет отдавать мне приказы? Думаешь, я не заставлю тебя говорить? Или надеешься на своего нового защитника? Беллатриса шагнула ближе. Ее глаза сузились, а ядовитые потоки черной магии расстелились по земле, отравляя почву. — Ты, — низко зашипела она, — была и остаешься мелкой помехой. Ничтож… — Умолкни наконец! — ледяной голос Кадмуса словно ножом резанул по напряженной атмосфере. Ведьма перевела презрительный взгляд на мужчину, но промолчала. — Уверена, что мальчишка еще жив? — обратился он ко мне. — Уверена, — подтвердила я. — Поттер — наш последний шанс. Но нужно быть осторожными, — я тяжело сглотнула в попытке смочить сухое горло, но поморщилась от вкуса собственной крови, — никто не должен знать, что я все еще жива, иначе наш враг его не пощадит… — И ты ей веришь?! — высокий голос Беллатрисы неприятно врезался в уши. — Безродный мальчишка — последний шанс?! Она врет, Кадмус, перестань уже быть таким слепым болваном! Лестрейндж молчал, явно раздумывая над услышанным. Он всматривался в мое лицо несколько долгих секунд, прежде чем произнес: — Я тебя услышал, — кивнул он и перевел тяжелый взгляд на Беллатрису. Его голос снова стал холодным. — Ты все поняла? — О, — надменно оскалилась ведьма и дерганно повела плечом, — теперь и ты собрался отдавать мне приказы?! Не забыва-айся, — прошипела она и брезгливо махнула рукой на нашу неуместную позу, — Темный Лорд сохранил тебе жизнь не для этого! Чувствуя под своей щекой биение сердца Кадмуса, я откровенно смутилась. Только сейчас я осознала, что буквально лежала на коленях чужого мужчины, плотно укрытая его руками. Усталость брала свое и отдельные ароматы не вызывали внутри привычного недовольства, да и магическая суть, онемевшая от горя, не обращала никакого внимания на творящееся безобразие. И все же мне стало не по себе. Беллатриса была права. — Не тебе размышлять о том, почему он сохранил мне жизнь, — сухо заметил Кадмус, вновь обращаясь ко мне: — Здесь опасно, тебе нужно скрыться. Портал все еще с тобой? — Да, — поморщилась я, притягивая ближе к себе мантию. Мой взгляд вновь упал на место гибели Волдеморта, а внутри заворочалось неприятное предчувствие. — А Бузинная палочка? Беллатриса заметно напряглась, но, переведя подозрительный взгляд в сторону, медленно приблизилась к темному пятну, оставшемуся на земле. Опустившись на колени, она внимательно осмотрела грязные всполохи и, проведя ладонью по воздуху, начала прощупывать остаточную магию. Вдруг ее взгляд за что-то зацепился. Нырнув пальцами во влажный пепел, она выудила переливающийся осколок витераса. Тот самый, что Том получил от меня еще в школе, а после вживил в свое тело, прямо у самого сердца. Чтобы выжить. — Что это? — она с пристрастием всмотрелась в тусклый и отливающий темно-синей магией камень. — Знакомо выглядит. — Кристалл с моей кровью, — прошептала я, болезненным взглядом впившись в пульсирующий осколок, — он всегда был с ним. Замечая мою дрожащую от натуги вытянутую руку, Белла недовольно поджала губы: — И что это такое? — она подошла ближе и нехотя вложила осколок в мою ладонь. Сжав пальцами камень, я мгновенно почувствовала нежное прикосновение не только своей магии, но и частицы магии Тома. Легкое, еле уловимое, но такое настойчивое. Видимо, за столько лет его кровь проникла внутрь. — Наш витерас, — прошептала я и, прижав ладонь с осколком к лицу, тяжело выдохнула: — еще со школы. — Камень, который будущий Лорд носил на запястье, — задумчиво произнес Кадмус, переводя внимательный взгляд на Беллатрису. — Вспомни. Ты наверняка видела его во время тренировок. Ведьма еще несколько мгновений всматривалась в камень в моей руке, как вдруг перевела взгляд на Лестрейнджа и кивнула. Еще секунда, и она зло усмехнулась, произнося: — Знаешь, что я сейчас вспомнила? — скривилась она, указывая на витерас пальцем: — Этот камень пропал в 1981 году вместе с Лордом. Мы нашли все: мантию, палочку, одежду, но не его. Камень буквально испарился. Но что самое интересное — ни один аврор, которого я допрашивала лично, ничего о нем не знал! — Видимо, — монотонно произнес Кадмус, размышляя вслух, — кто-то из наших прибыл в дом Поттеров раньше других. — Какой ты проницательный, — ядовито оскалилась ведьма. — Сперва я думала на Петтигрю, но крысеныш уж слишком отпирался. А потом, — раздраженно проговорила она, вновь склонившись над землей, — потом я поняла! Не эта ли находка послужила той самой загадочной причиной сохранить Снейпу жизнь? Да еще и получить место директора школы. Уверена, что и про тебя, — она скользнула по моей фигуре недовольным взглядом, — он тоже знал. Пронырливый червяк везде успел! Продолжая внимательно осматривать почерневшее место, Белла вдруг вцепилась в мантию Волдеморта и, задрав полы черной ткани, начала шарить по ней рукой. — Палочки нет, — наконец выплюнула она, врезавшись разъяренным взглядом в мое лицо. Ее верхняя губа дрогнула, а пальцы с остервенением впились в выжженную землю. — Кто-о? — расползлось ее угрожающее шипение. — Назови имя. — Клоди, — я подняла взгляд на Кадмуса, замечая на его лице мрачное понимание. — С ней был Лорсен под заклятием Империо. Я видела, как он напрягся, как от злости прикрыл глаза и крепко стиснул зубы: — Глава семьи Булстроуд признался перед смертью, что отправленный им наемник исчез и так не отчитался за выполненный заказ. Старый дурак был уверен, что непутевая дочь давно мертва, и даже не удосужился проверить. Не представляю, чем он руководствовался. Знал бы — вырезал бы их всех еще в пятидесятых. Было бы куда меньше проблем. — У нас еще есть шанс, — сипло произнесла я, чувствуя на себе прожигающий взгляд Беллатрисы, — еще не все потеряно. — Лучше бы тебе говорить правду, — процедила ведьма, с силой сжимая в пальцах древко, — иначе, поверь мне, умирать ты будешь очень медленно. Уж я постараюсь. Угрозы Беллы меня мало тревожили, чего нельзя было сказать про собственное стремительно ухудшающееся состояние. Я тяжело сглотнула, ощущая непроходящее першение в горле: — Кадмус, — прохрипела я, вынуждая Лестрейнджа наклониться ближе, — камин будет открыт только для твоего поместья. Не задерживайтесь. — Мы явимся, как только закончим здесь и вернем мальчишку, — понимающе кивнул он и, уложив мое ослабленное тело на землю, сделал несколько шагов в сторону. Наконец устало прикрыв глаза, я активировала портал.

***

Очередной удар вырвал из груди лишь слабый выдох. Переломанное тело гудело и изводило своим плачем изрядно расшатавшиеся нервы. Как же я устала от боли. Мышцы и суставы заныли с новой силой, а в голове растянулось жалобное скуление голодной магической сути — почувствовав близкий аромат океана, она немного оживилась и теперь отчаянно желала попасть в воду. Я даже ощутила, как слабо шевельнулись несчастные белые пряди, чуть отросшие из-за дождя с морской водой. «Только бы добраться до обрыва», — пронеслось в мыслях несмелое желание. Внезапно по телу побежали мурашки. Прислушавшись к окружению, я почувствовала непонятную дрожь, идущую из недр острова — будто бы земля подо мной медленно оживала. Что-то было не так. — Иллишту! — раздался в странном гуле хрипловатый голос Николаса, вызывая внутри смесь облегчения и неясной грусти. Я услышала, как с треском захлопнулись центральные двери особняка и уже хотела было повернуть голову, но не успела — весь небольшой остров покачнулся, толкнув мое безвольное тело на бок. Мертвая земля начала трястись и подрагивать изнутри, словно что-то упорно прорывалось наружу. Запоздалая мысль об инферналах мимолетно скользнула в сознании. Тяжело перевернувшись на спину, я заметила быстро приближающуюся фигуру Фламеля с палочкой наготове. Взволнованный и напряженный, он изо всех сил старался удержать равновесие и не свалиться из-за тряски острова. А давно у тебя появилась палочка? — Мэрлин, — обескураженно выдохнул он, остановившись в шаге от меня. — Что они с тобой сделали?! Я лишь успела приоткрыть рот, как остров вновь качнулся под напором тяжелых волн. Мое неповоротливое тело, словно игрушку, подбросило вперед, заставив почти уткнуться в ноги старика. Страшный треск разверзшейся земли наполнил пространство. — Давай, девочка, — кряхтя, Николас приподнял мое тело и буквально взвалил его на свои плечи, — нам нужно уходить отсюда. Подозреваю, что это гиблое место сейчас пойдет ко дну. Остров разрушается? — Ширли! — громко крикнул он, тяжело продвигаясь в сторону дома. С тревогой покосившись на мое лицо, назидательно добавил: — И даже не думай сейчас потерять сознание. Возникший перед нами домовой эльф скользнула бесстрастным взглядом по фигуре Николаса, как вдруг с тревогой уставилась на меня, даже удивив на миг своим порывистым желанием приблизиться. — Миледи! Ширли так счастлива видеть… — голос эльфа прервался резким шумом проваливающейся земли. Жуткий треск усиливался, разрастался и словно раскатами грома прорезал пространство. Замерев, Ширли испуганно заозиралась по сторонам. Все ее существо вздрагивало вместе с островом, а маленькие ладони боязливо вцепились в прикрывающую тело тряпку. Большие уши чутко вслушивались в жуткий скрежет, рвущийся из глубин пока еще небольших чернеющих провалов. — Отсюда нужно уходить! — ее большие глаза жалобно уставились в мое лицо. — Очень здравая мысль! — тут же отреагировал Фламель, кивая мне: — Ты ведь даешь приказ открыть камин? Открыть? Рассеянно моргнув, я вспомнила о словах Тома, сказанных мне еще на поле боя: «Камин запечатан, а в доме теперь всегда будет находиться не меньше десятка моих слуг». Поджав губы, я с силой зажмурилась, стараясь унять резко нахлынувшие тяжелые чувства и задавить подступающую истерику. — Открой, но только для поместья Лестрейнджей, — сипло выдавила я, видя, как Ширли поспешно растворилась в облаке эльфийской магии. — Николас, что происходит? — Инферналы лезут наружу, — услышала я запыхавшийся голос. Старик упорно тащил меня в сторону дома, как вдруг остановился. — Старый дурак, — пробормотал он вдруг и, с жалостью взглянув на мой обессиленный вид, развернулся, — тебе же нужно в океан. — Было бы хорошо… — устало прохрипела я, жадно следя за приближающимся краем крутого обрыва. Клочок мертвой земли, утрачивая стабильность из-за взбунтовавшихся в своих недрах тварей, буквально разваливался под нашими ногами и стонал под напором беспокойного океана. Очередной удар тяжелых волн сотряс весь остров, заставив Фламеля оступиться о неожиданно образовавшуюся глубокую трещину и потерять равновесие. Свалившись на землю, я ощутила лишь обреченное принятие боли, что тупым лезвием полоснуло по груди. Сиплый стон нехотя вырвался из ободранного горла. — Видимо, — раздраженно проворчал старик, тяжело поднимаясь и упорно оттаскивая меня все ближе к заветному краю, — их хозяин мертв, раз проклятые твари внезапно пробудились без каких-либо причин. И ты еще со своими Пожирателями Смерти! Неужели из всех мест на свете ты не могла выбрать нечто менее зловещее?! Прерывая увлекательное бурчание, прямо перед нами с громким грохотом лопнула земля, являя жуткую дыру, ведущую в недра острова. Николас вовремя отскочил в сторону, толкая меня как можно дальше от опасного обрыва и переводя дух. Он вдруг взглянул на меня, глаза задумчиво сузились: — Но ты по-прежнему жива, — кивнул он на грязную мантию, что я сжимала в ладонях, — а ведь ты парная. В памяти всего на мгновение вспыхнули ироничные слова Гриндевальда: «Да ты просто неубиваемая тварь…» Уверена, он был бы в восторге. — Нужна руна, — прохрипела я, игнорируя верное замечание старика. Сейчас было не время для разговоров, да и сил у меня практически не осталось. Старик открыл было рот, как вдруг остров затрясло с такой силой, словно он вот-вот развалится на куски. Будто разивая жадные пасти, множество огромных трещин уродливо разрывали землю под напором бешеного давления. Я слышала, как осыпались внутрь черных провалов камни и песок, как быстро поползли наверх кровожадные твари, комкая своими костяными пальцами мертвую почву. С отчаянием вцепившись в мантию, я с ужасом всматривалась в рваные ямы из которых вот-вот начнут вылезать инферналы. — Николас, в моих воспоминаниях, — сипло прошептала я, жалобно смотря в лицо Фламеля и замечая его откровенно сомневающийся взгляд. — Я покажу, только используй Легилименцию. — Нашла время, — недовольно скривился старик и, приставив палочку к моему виску, с сомнением поджал тонкие губы. — В твоем состоянии… — он с раздражением покосился на жуткую трещину в метре от нас и нехотя кивнул, — я постараюсь быстро. Заклятие легилименции врезалось в мозг. Я невольно захрипела, вновь чувствуя страшное давление на ослабленное сознание. Опустив и без того тонкие щиты, вздрогнула, ощущая, как тяжелая чужая магия ворвалась в голову. С трудом совладав с собой, я раскрыла перед взором Николаса замысловатую вязь необычной руны. Той самой, что однажды мне показал Том. Тяжелый сиплый вздох заставил почувствовать себя совсем уж жалкой. Буквально повиснув на старике, я мечтала лишь рухнуть в воду и забыться исцеляющим сном. — Ты могла хотя бы скрыть вас, а не показывать мне подробности, — передернул плечами Фламель, тихо бурча под нос что-то о бесстыдстве и нынешних понятиях. — Не самое приятное зрелище, знаешь ли! И как, скажи на милость, после такого можно спокойно спать по ночам?! Вдруг. В доме раздался характерный хруст и треск стекла, привлекая наше внимание. Старик хотел было что-то сказать, но с ужасом замолк, слыша, как с громким хлопком взорвался огромный витраж библиотеки и звонко посыпались тысячи мелких осколков. В вечернее небо взмыли десятки бездушных тварей. Пространство над островом моментально заволокло тьмой, а воздух тут же наполнился неестественным мертвенным холодом, пробирающим до костей. Видя весь творящийся перед собой хаос, я чувствовала лишь одно — как меня охватывает неконтролируемый животный страх. Только не эти твари! Не тогда, когда у меня нет сил даже убежать. — Еще и дементоры, — выплюнул с ненавистью старик и, помогая мне подняться, решительно кивнул в сторону океана. — Больше медлить нельзя. Дойдешь сама? Я попыталась кивнуть, чувствуя, как тут же теряю опору и стремительно падаю на землю. — Да, дойдешь, как же, — тяжело пробурчал старик, подхватывая меня за руки почти у земли и вновь толкая ближе к краю острова. — Уму непостижимо! Из всех волшебников ты умудрилась выбрать себе в пару последнего психа, больного паранойей! И что мы имеем теперь?! А я тебе скажу: полчища кровожадных тварей!.. Под ногой старика вдруг провалилась земля. Вонь тяжелого разложения, плотно смешанная с темной магией, забила нос. Послышался хруст костей, характерный стрекот и глубокое, утробное рычание. — Николас, руна… — прохрипела я, вздрагивая всем телом, но в этот раз не от бросающего из стороны в сторону острова: в мое лицо с пугающей бесстрастностью впились мутные глазницы. Рваные и ломаные движения инферналов, их жутко разинутые пасти и отваливающиеся кости с кусками тухлого мяса ужасали. Они лезли толпой из каждой трещины, толкали друг друга и, разрывая под собой землю, устремлялись прямо на нас. — Тана Растэ, — с облегчением услышала я уверенный голос Фламеля. Руна, созданная Волдемортом, ярким светом вспыхнула на конце палочки и тут же врезалась в землю. Ее голубое пламя, словно тонкие нити, медленно расходились и расползались по поверхности, опутывая приближающихся к нам инферналов. — Меня не хватит еще и на дементоров, — мрачно добавил Фламель, сосредоточенно напитывая руну магией, что заставляла немногих жутких тварей, прущих на нас, успокаиваться и закапываться обратно. — Если у тебя есть хоть какой-то план, — продолжил он, — то сейчас самое время его использовать. Я с трудом повернула голову в сторону океана и уныло взглянула на неровный край острова, с трудом удерживая мантию в руке. Какой мог быть у меня план? Перебитые ноги, руки почти не двигались, а переломанные ребра продолжали рвать внутренние органы. У меня не было сил даже самостоятельно стоять на ногах, о каком плане могла идти речь. — Я так и думал, — поморщился Фламель, словно читая мои паршивые мысли. — Плохо дело. В подтверждение его слов по земле застелился ледяной воздух, покрывая ту тонкой коркой льда. Вцепившись одной рукой в туловище Фламеля, я с ужасом подняла голову, следя, как с потемневшего неба на нас медленно опускались десятки бездушных тварей. Голодные, они хищно кружили вокруг, словно издевались и запугивали неотвратимостью приближающейся страшной смерти. «Нам не сбежать, — с ужасом поняла я, ощущая потусторонний холод, пробирающий до самых внутренностей, — вопрос лишь в том, какие твари доберутся до нас первыми». — Отгони их, — смутно услышала я суровый голос Фламеля, — заклятие не отнимет у тебя много сил, но мы хотя бы сможем убраться отсюда! Чувствуя, как теряю остатки сил из-за полученных травм и дикого страха, я медленно оседала на землю. Перед глазами стремительно проносились картинки из прошлого, напоминая об абсолютной беспомощности перед дементорами. — Иллишту! — раздался над головой суровый голос Фламеля. Напрягшись, старик с трудом взвалил мое тело обратно на свое плечо. — Даже не думай сейчас отключаться! Не теряй самообладания! Легко сказать. «Мне бы хоть немного сил, — я отчаянно взмолилась про себя и зажмурилась от поступившего к горлу кома. — Том, ты так нужен мне…» Сжав осколок витераса в ладони, я с большим трудом подняла руку и прижала его к своей груди, чувствуя слишком слабое, но такое родное тепло. Все, что у меня осталось. — Я не могу, — тяжело выдохнула я, отчаянно цепляясь за мантию Реддла, словно та могла меня защитить, — твари не способны призывать подобную магию. — Никогда не слышал о подобном заявлении! И кто только тебе ска… Фламель вдруг дернулся, пытаясь увернуться от ледяного прикосновения дементора, но неудачно шагнул в сторону — нога провалилась в рыхлую почву, лишив и без того уставшего старика равновесия. Рухнув на землю вместе с Николасом, сквозь дикий звон в ушах я сумела расслышать противный хруст кости и тяжелый глухой стон. Магия руны, защищающая нас от мертвецов, опасно вспыхнула, начиная гаснуть без подпитки. Только не это! Пронзительный крик застыл немым дыханием на губах, когда прямо перед моим лицом вырос жуткий черный провал. Лоскуты мантии, сотканные из самой тьмы, касались кожи, пробирая до глубины души мертвенным холодом. Внезапно жуткая тварь нагнулась ближе. Провал расширился, на миг являя мне ужасающую бездонную пасть, как вдруг неестественный холод стремительно ворвался в легкие и, силой подавляя магическую суть, врезался прямо в душу. В сознании разом вспыхнули редкие радостные моменты из далекого и, казалось, давно забытого детства… Словно наяву перед глазами скользнул величественный облик Мэрлина, и послышался его мягкий, почти успокаивающий смех. Будто со стороны, я увидела небольшой округлый столик в тени густых ветвей лавра, его излюбленный резной стул с высокой спинкой, покрытый тонкой подушкой, и себя, удерживающую ту самую фарфоровую чашечку, привычно наполненную прохладной морской водой. Сколько мне здесь? Шесть лет? Или, может быть, семь? Передо мной замерли образы той самой красивейшей оранжереи с россыпью редчайших цветов и растений. Здесь было всегда тепло, но не душно, а воздух наполняли ароматы трав и влажной земли. Яркие краски ветрениц и малений пылали всеми цветами радуги, напоминая, что именно я выбрала их для украшения сада, а Мэрлин, посмеиваясь над простотой цветов, все же пошел у меня на поводу. Я вдруг отчетливо ощутила свежий запах свисающих гирляндами ветвей плюща, почувствовала давление скользящих под ногами толстых жгутов ветвистых лиан. Если подумать, то я часто бывала здесь после занятий и, сидя за тем самым столиком, слушала веселые рассказы Мэрлина о прошлом. Иногда, когда его слова сливались с тихим шорохом листьев, я смотрела наверх и там, за огромным прозрачным куполом, который возвышался над головой, наблюдала за тем, как солнечные лучи дробились о зачарованное стекло и превращались в сотни маленьких радужных бликов. В тот миг я на время забывала о том, кем являюсь, и становилась самым обычным ребенком. Воспоминание изменилось и перед глазами появилась Бриалла с ее неуемным любопытством и бесконечными разговорами о возлюбленном Уильяме. Вновь оказавшись в 1717 году, я явственно ощутила спиной холод остывающей земли и увидела перед глазами чистое безоблачное небо, усеянное яркими звездами. — …и мы поженимся! — уверенно произнесла Бриалла, как вдруг вскочила и, нависнув надо мной, заявила: — А бабушка со своими устаревшими взглядами не сможет противостоять этому браку, если ты на нее немного надавишь. Черные вьющиеся волосы неугомонной девчонки забавно облепили ее лоб и плечи, глаза наполнились надеждой. — Бертильда вряд ли пойдет на такой брак, — протянула было я, как встретила совершенно неожиданное сопротивление. — Ну, конечно же, пойдет! — возмущенно воскликнула Бриалла. — Она тебе обязана сохранностью своих земель! К тому же, — девчонка вдруг усмехнулась и лукаво сощурила свои большие глаза, — ты спасла наследницу рода Беннар, а значит бабушка точно выполнит любую твою просьбу! Видя мой скептичный взгляд, девчонка состроила жалобное выражение лица: — Ну пожа-алуйста, Иллишту, — законючила Бриалла, заискивающе поглаживая разомлевшие от ласки белые волосы. — А за это я отдам тебе нашу фамильную реликвию. Идет? Воронье перо позволит тебе получить помощь Беннар в любое время! Ну же, соглашайся, — она хитро улыбнулась, кивая собственным словам: — Услуга за услугу! Я закашлялась, чувствуя, как грудь сковало острое чувство потери. Мои воспоминания. Проклятые твари забирали все эмоции и чувства из моих счастливых воспоминаний, вырывая вместе с ними мою душу. С трудом качнув головой в сторону, я заметила, что руна Волдеморта почти потухла. Рядом с ней был виден небольшой кусок мантии Николаса. Я даже смогла расслышать его тяжелое дыхание и хрипящий, сдавленный стон под напором дементора. Попытавшись повернуть голову, я вдруг почувствовала резкий удар ледяного воздуха, что толкнул мое ослабленное тело вперед и снова повалил на спину. Бездушная тварь буквально навалилась сверху, вновь врезаясь в душу ледяным дыханием и выуживая очередные воспоминания. Голову наполнили новые яркие образы… Будто переживая эмоции заново, я вновь ощутила свой восторг, когда впервые почувствовала свою пару и испытала первое несмелое прикосновение, а после и поцелуй. Перед глазами яркими огнями промелькнул Хогвартс… В грудь ударило холодом, вырывая из ободранного горла хриплый стон вместе с чем-то родным и таким важным. В мечущимся в панике сознании вспыхнули очередные воспоминания и я увидела, как быстро начали мелькать наши школьные дни с Томом: поцелуи, частые тренировки, жадные объятия, страстные ночи и одуряющие душу чувства… Магическая суть внутри яростно ощерилась, вдруг вырываясь из тисков холода и с остервенением бросаясь на бездушное порождение тьмы. Собственный пугающий хриплый рев вырвался из груди. Внутри все жгло огнем и пылало от гнева, а израненную душу рвало от столь наглого проникновения в самые сокровенные уголки памяти. Ублюдок! «Я не отдам вам его! — прогремела в сознании яростная мысль. — Никогда!» В одно мгновение я вспомнила все: нашу первую встречу и время, проведенное в Хогвартсе; все совместные трапезы, ссоры и примирения, а после и безрассудную битву с Гриндевальдом, за которой наступила недолгая, но спокойная жизнь в квартире на Лютном переулке. Вспомнила наше воссоединение после долгих лет разлуки и последовавшие за этим пылкие ночи, наполненные взаимной любовью; наш разговор в день казни Амбридж, когда Том признался самому себе в своей слабости. В сознании вдруг ожил вечер перед ужином в особняке Малфоев, когда мы в последний раз были близки и полностью поглощены друг другом. Один за другим эти воспоминания вспыхивали внутри обжигающим светом, прогоняя ледяное дыхание дементоров. Я чувствовала растущую во мне силу, подкрепленную яростным желанием уберечь, защитить, спасти. Вдруг все остановилось, а передо мной появилось искаженное болью родное лицо и налитые кровью глаза, смотрящие на меня под проливным дождем. Я ощутила, как внутри расползается гнев, а осознание того, что мой волшебник добровольно отдал свои крестражи ради моего освобождения, охватило изнутри чистым, горящим пламенем. Не позволю забрать у меня эти воспоминания! Не позволю моему Тому умереть! Наш путь еще не закончен! — Экспекто Патронум, — попыталась четко проговорить я и, из последних сил подняв руку, сделала характерный пас ладонью. Пространство в ту же секунду рассекло ярким светом. Обжигающая сила самых счастливых воспоминаний вдруг объяла мое тело, вырываясь из самой души и величественно восставая над островом. Лежа на мертвой земле, я с удивлением взирала на столп ослепительного света, что преобразовывался в гигантского Василиска. Мощная пасть змеи раскрылась, вторя яростному рычанию магической сути. Волны света порывисто расходились вокруг и, охватывая весь остров, уничтожали бестелесных тварей и сметали оставшихся прочь. — Николас, — мой тихий, почти сорванный голос все же привлек внимание уставшего от борьбы старика. — Ты как? — Нормально, — послышался в ответ слабый голос, — обычный день в этом проклятом месте. Ничего нового. Кряхтя, он тяжело поднялся на колени и вскинул палочку вверх, заставляя спасительную руну вспыхнуть магией с новой силой. Лишь чувствуя ее работу, я с благоговением погрузилась в рассматривание своего патронуса. Величественная змея, словно чувствуя к себе мой интерес, опустила массивную голову, склонившись над моим лицом. Ее широкие ноздри раздулись, а втянутый воздух вдруг вырвался прохладным ветром, сбив с моего лица короткие волосы. Мясистый язык скользнул из огромной зубастой пасти и, мазнув по щеке, наполнил тело приятным теплом. Так вот ты какой. — Получилось, — сипло выдохнула я, чувствуя, как мощные кольца Василиска обвивают тело. — Поверить не могу… — Потрясающей силы патронус, — пораженный голос Фламеля раздался совсем рядом. Слух чутко уловил, как старик тяжело подполз ближе и остановился рядом с моей головой. — Знаешь, по долгу службы я видел разные воплощения, — продолжил он, протягивая руку к морде Василиска, — но подобное, признаться, никогда. И это ты мне говорила, что не способна на такую магию?! — Теперь я поняла, почему у меня не получилось призвать тебя в детстве, — мой голос окончательно сорвался, превратившись в скрипучий шепот, — просто тогда было не время… Я попыталась было поднять руку, как вдруг в глазах начало стремительно темнеть от навалившейся чудовищной усталости. Василиск, будто понимая мое желание, сам склонился к раскрытой ладони и, уткнувшись в нее гигантской мордой, прикрыл мощные веки и медленно растворился в сияющей дымке. Такой красивый. Кряхтение Фламеля над головой слышалось все более приглушенным, словно старик уходил все дальше и дальше. Вдруг ослабленные руки стянуло тупой болью, а под спиной почувствовалось непривычное трение. Видимо, он продолжал тащить меня к краю, все-таки намереваясь скинуть в океан. — Возвращайся, как наберешься сил, — с трудом расслышала я слишком далекий голос, но больше не могла ответить. Еще одно тянущее движение вперед, и я почувствовала короткий удар от падения, наконец проваливаясь в исцеляющие пучины океана.