Иллишту

Мой суровый темный волшебник сидел во главе длинного стола, небрежно поставив на поверхность локти. Его ладони были скреплены плотным замком и прикрывали нижнюю часть лица, делая особый акцент на горящем яростью взгляде. Порывисто спрятав руки с чашечкой за спину, я неловко пожала плечами и, поджав губы, испытывала лишь одно желание — сию же секунду провалиться под землю. Как на зло позади меня с громким треском раскололся тот самый здоровенный булыжник и, развалившись на две части, гулко рухнул на многострадальную плитку. Закономерный звук ломающейся напольной поверхности разнесся по залу, кажется, закапывая меня все глубже. — На этом собрание окончено, — обманчиво спокойный голос распространился по залу, вновь привлекая к себе внимание присутствующих. — Все свободны. Покорно поднявшись из-за стола, волшебники друг за другом устремились к камину, стараясь как можно быстрее покинуть дом своего Господина. Один из незнакомых мне мужчин коротко задержался, о чем-то тихо переговариваясь с Волдемортом. Получив милостивое разрешение, он важно кивнул и поспешил покинуть зал. Задумчиво проследив за последним вспыхнувшим зеленым огнем в камине, Том медленно перевел на меня подозрительно бесстрастный взгляд. Сосредоточенный, тяжелый, совершенно нечитаемый. — Прости, — я виновато опустила голову, чувствуя, как щеки предательски вспыхнули жаром. — Так не должно было случиться, — добавила тихо, испытывая странные ощущения из смеси стыда, огорчения и непонимания столь быстрой смены его настроения. — Простить, — задумчиво повторил Волдеморт, заставляя меня озадаченно поднять голову. Он нарочито медленно осматривал заваленный старинными предметами центральный зал, вдруг сосредотачивая свой взгляд позади моей фигуры и рассматривая неприлично огромную трещину на полу. — В храме случился обвал, — произнесла я, отставляя чашечку подальше и вновь ловя на себе этот раздражающе-бесстрастный взгляд. «А по случаю чего было собрание?» — возникла было в голове нечаянная мысль, но она быстро испарилась, стоило только моему темному волшебнику подняться. Неспешно выходя из-за стола, Том двинулся прямо на меня. Он приближался так медленно, словно растягивал удовольствие, пугая и изводя неведением свою жертву. Черная мантия клубилась зловещим темным облаком и опутывала его ноги, расстилаясь по полу и угрожающе скользя в мою сторону. Я же болезненно следила за его приближением, вдруг понимая, что охотно приняла бы любую реакцию, но только не это невыносимое напускное безразличие. Кровавые глаза с пристрастием впились в мое лицо, по-прежнему не выдавая никаких лишних эмоций. Носовые щели расширились, бескровные губы чуть дрогнули, но все эти мимолетные чувства мгновенно растворились, не давая мне даже возможности оценить степень гнева моего Лорда. Под его ногой вдруг что-то жалобно брякнуло, вызывая на сдержанном лице хоть какую-то эмоциональность. Впрочем, вскинув палочку и превратив старинное костяное кольцо в кучку пепла, Волдеморт продолжил свое неспешное движение, игнорируя даже ворчание моей магической сути, обиженной на столь безобразное отношение к древней реликвии. Застыв на месте, я не сводила взгляда с родного лица, испытывая отчаянную нужду и потребность получить хоть какую-то ясность. — Я все испортила? — только и смогла выдохнуть я, слыша собственный подавленный голос. Том молчал. Стоило ему остановиться напротив, как я сразу ощутила давление агрессивной темной магии, что плотной коркой облепила мое тело. Быстро проникая под кожу, игнорируя даже естественную защиту, она впилась острыми лезвиями до самых костей, заставляя меня неловко покачнуться от столь дикого напора. На лице моего волшебника тут же ярко вспыхнула ярость, глаза угрожающе сузились, а вертикальный зрачок полностью растворился в крови. Еще мгновение, и в мое горло с нечеловеческой силой вцепилась узкая ладонь. Длинные пальцы врезались в кожу, загоняя ногти под самый корень. Сапфировое колье на шее непроизвольно натянулось, впиваясь острыми гранями в плоть и разрывая тонкий кожный покров, оставляя мелкие ранки на шее. Еле уловимый запах собственной крови заполнил нос. Бескровные губы Волдеморта угрожающе дернулись, демонстрируя острые видоизмененные зубы: — Где ты была?! Ядовитому шипению вторила агрессивная темная магия — остервенело вгрызающаяся в мое тело, она буквально раздирала его изнутри. Мое желание сказать хоть что-то захлебнулось в дикой агонии, смешанной с нестерпимой болью, которая, словно лава, растеклась по венам. Из горла вырвался оставшийся воздух, по залу разнесся мучительный хриплый стон. Зажмурив глаза, я отчаянно пыталась совладать с собой, но сила Волдеморта была чудовищна в своем стремлении доставить как можно больше острой боли. Не выдерживая, я порывисто накрыла сжимающую мое горло ладонь, стараясь хоть так облегчить невыносимую пытку. Но это не помогало. Злость и ненависть, бушевавшая в моем темном волшебнике, буквально стремилась убивать, вонзаясь тяжелыми разрядами в мечущуюся в груди душу. Магическая суть была полностью подавлена его магией, а регенерация моментально прекратилась, открывая простор для все новых уровней боли. Меня непроизвольно затрясло. Из глаз полились кровавые слезы, обильно заливая рот и растекаясь по подбородку, шее, окрашивая алым цветом платье. Я лишь чувствовала, как собственные губы искривились в предсмертной агонии. Пульс зашкаливал, а кровь натурально кипела, выжигая из меня жизненно необходимую влагу и заставляя испытывать все новые и новые грани чудовищной пытки. Конечности онемели, в ушах слышался лишь грохот сходящего с ума сердца. Перед глазами стремительно расползалось жуткое темное пятно с редкими вспышками кровавых кругов. Еще никогда я не испытывала столь дикую боль. — Убил бы тебя, — растеклось угрожающее шипение прямо в ослабленном сознании, — если бы не дрезгова парность! Я ощущала его тяжелую ненависть и злость, отчаянное желание уничтожить, освободиться и избавиться от раздражающей слабости. Все эти чужие и болезненные чувства вдруг вспыхнули внутри меня так ярко и оглушительно громко. Казалось, они полностью перекрывали мои собственные мысли и пытались заставить поверить в абсолютную реальность и решимость моего Лорда исполнить угрозу. И я бы поверила, позволила бы этим разрушительным и столь ужасающим чувствам окончательно выбить меня из хрупкого равновесия, что все еще старательно билось внутри. Но я помнила наш разговор в поместье Бенуа; помнила, с какой маниакальностью звучали слова моего мага. «Я больше не позволю себе усомниться, не дам этим разрушительным эмоциям одержать верх». Внутри встрепенулась магическая суть и с остервенением вгрызлась в темную магию, насильно обволакивая собой. По телу расползалась тускло-синяя паутина собственной магической силы, залечивая и восстанавливая тяжелые разрывы, затягивая внутренние повреждения. В глазах вновь проявились неявные образы. Мутная пелена медленно рассеивалась, представляя моему взору искаженное злобой лицо Волдеморта. Невероятно тяжелый и надменный взгляд врезался в мои глаза, тонкие губы растянулись в жутком оскале. Словно убеждаясь, что я отчетливо его вижу, Лорд толкнул на себя мое ослабленное тело, заставляя буквально упасть в его руки. Отчаянно стараясь устоять на ослабленных ногах, я вцепилась одеревеневшими пальцами в ткань черной мантии. Внезапно с горла пропала жесткая хватка, позволяя сделать прерывистый вдох. Кислород стремительно ворвался в легкие, обжигая и раздражая слизистую. С губ слетел хриплый, захлебывающийся кровью стон. Моя очередная попытка вдохнуть в ту же секунду оказалась прервана грубым поцелуем. Нетерпеливость, порывистость и дикое исступленное желание Волдеморта словно возвращали меня к жизни, излечивали и вновь наполняли силой. Длинные пальцы, которые всего мгновение назад причиняли невыносимую агонию, зарылись в волосы, прижимая ближе. Я чувствовала, как его губы остервенело выпивали каждый мой несмелый выдох, как скользили по коже, обхватывали язык; жадные движения и слишком откровенное наслаждение моей болью, кровью, магией, телом. Темный Лорд буквально упивался своей властью надо мной, наслаждался моими чистыми чувствами, эмоциями и абсолютным принятием любого его желания, его самого. Вцепившись в гладкую голову двумя руками, я вновь горела, но уже не от боли. Странный поцелуй увлекал все сильнее, заставлял захлебываться от ненормальной страсти, от удушающей неистовой жажды. Коротко выдохнув, я вдруг ощутила, как, оставив в покое мои губы, его язык прошелся по левой части лица, так откровенно слизывая кровь и заставляя меня вновь задрожать в крепких руках. Я слышала жадное дыхание Волдеморта, чувствовала хаотичные движения влажных губ, что касались виска, скул, глаз. Его пальцы оглаживали уголки моего рта, царапали губы, подбородок и опускались на горло, с пристрастием надавливая на пульсирующую вену. Он будто сам сходил с ума и не мог надышаться, насытиться, все глубже вдыхая мой запах и все сильнее прижимая к себе. Слыша неровный стук его сердца и видя болезненную гримасу на любимом лице, я вдруг отчетливо уловила непривычное чувство, которое сейчас так ярко плескалось внутри Волдеморта. Каждое его лихорадочное движение, вдох или прикосновение были очередной попыткой убедиться в моей безопасности. Он словно раз за разом доказывал себе самому, что я рядом, жива и невредима. Вряд ли подобная реакция была вызвана испорченным полом или сорванным собранием. — Где ты была? — услышала я вновь угрожающий голос. Тело Темного Лорда вновь напряглось, будто он идейно возвращал себе необходимый уровень ярости. Пальцы, что еще секунду назад мягко массировали кожу головы, сейчас же вновь впились длинными ногтями в кожу, разрывая и оставляя после себя мелкие, трудно затягивающиеся ранки. Но я же оставляла записку, неужели не заметил? — В храме, — невнятно пробормотала я, чувствуя усиливающееся давление. — Хотела забрать свои вещи прежде, чем его обворуют… Лицо Волдеморта искривилось от бешенства. Безжалостно пережав мои волосы, он с пристрастием впился взглядом в мои глаза, будто пытался отследить в них ложь: — И на это тебе понадобилось больше десяти часов?! — со злостью выплюнул он, вновь терзая мое тело мучительной болью. — Мой приказ оставаться в доме был для тебя не ясен?! С трудом удерживая внимание на словах моего Лорда, я лишь сильнее впивалась когтями в его плечи, стараясь удержаться на дрожащих ногах. Чувство рвущейся кожи под моими пальцами и распространившийся вокруг запах его крови, смешавшийся с плотным ароматом темной магии, понемногу отрезвляли. Больше десяти часов? — Я была в храме, — непонимающе повторила я, видя злобно сузившиеся глаза, — но не десять часов. Было совершенно очевидно, что Волдеморт не верил мне. На острых скулах заиграли желваки, а взгляд прожигал, обещая очередное страшное наказание. «Но не мог же тот странный сон в храме длиться так долго?» — металась я в собственных мыслях. Или мог? — В храме я увидела некий сон, — все же выдохнула я, морщась от усилившейся пытки. — Или же это было остаточное видение из прошлого… — я непроизвольно помедлила, испытывая резкое облегчение от ослабевающей боли, добавляя: — Не знаю, как к этому относиться. — Показывай, — раздался нетерпеливый приказ, заставляя повиноваться. Утонув в яростном взгляде кровавых глаз, я тут же опустила щиты, уже привычно ощущая бесцеремонное проникновение в свое сознание. Словно стараясь причинить мне как можно больше мучений, Волдеморт буквально врывался в каждое событие, внося хаос в ослабленный разум. Он внимательно вслушивался в разговоры, рассматривал окружение и считывал мои эмоции, мысли, отслеживал чувства. Короткий разговор с Блэр наедине заставил его недовольно напрячься. К тому же я буквально кожей ощущала дикое недовольство и неистовую злость, направленную на Кадмуса. Его кровожадное желание мести прорывалось наружу, желая лишь найти виновных и своими руками вытрясти из каждого душу. Мое любопытство инферналами, что находятся под островом, не осталось незамеченным. Волдеморт лишь расплылся в ядовитом оскале, наблюдая мой страх в момент неудачной атаки скованного мертвеца. Ни храм, ни мои размышления в океане его не интересовали, но само воспоминание о необычном сне все же заставило замедлиться. Он с большим интересом рассматривал фигуру Мэрлина и Абнера, с пристрастием вслушивался в каждое слово. Кажется, этот маленький диалог заинтересовал его куда больше, чем даже разговор у Блэр. Столь же резко покинув мое сознание, Волдеморт вновь с неудовольствием оценил царящий в безупречном зале бардак. — Ширли, — негромко произнес он, вызывая эльфа. Напуганная слуга мгновенно появилась в зале. Ее дрожащее тельце было покрыто синяками, под невзрачной тряпкой, которая служила ей одеждой, расплывались свежие кровоподтеки. Она робко склонила голову с поломанными ушами в ожидании приказа, тяжело опираясь на явно перебитую ногу. — Ужин, — бесстрастно произнес Волдеморт, не сводя с моего лица пронзительного взгляда. — Немедленно. Эльф моментально отреагировала, растворяясь в облаке магии, видимо, подготавливая столовую. Я же проследила за откровенно довольным взглядом, считывающим с моего лица плохо скрываемое неодобрение. — Избил эльфа? — прошептала я, поджимая губы и видя расползающуюся на губах злобную усмешку. — Никчемная тварь выжила лишь благодаря моему нежеланию тратить время на очередное воспитание, — обманчиво мягко произнес Волдеморт, продолжая тем же елейным голосом: — У этих милейших созданий необыкновенная тяга дохнуть от пыток, ты знала? Нет. И даже не хочу размышлять о том, сколько эльфов погибло до Ширли. — Смотря, что за пытки, — все же нехотя ответила я, отводя взгляд и стараясь сдержать к тому же и собственные дрянные воспоминания. Прекрасно изучив меня за годы, проведенные вместе, мой волшебник лишь сильнее оскалился, точно нанося удары по самому больному: — Уверен, — он вызывающе понизил голос, произнося на ухо: — что каждая тебе знакома не понаслышке, — кровавые глаза вспыхнули садистским удовольствием. — Ведь великий Мэрлин хорошо постарался, дрессируя тебя. Отобразившаяся на моем лице злость лишь повеселила Волдеморта. Не позволив мне произнести и слова, он резко развернул меня спиной, прижимая к своему телу и продолжая тихо говорить на ухо: — Твое счастье, любовь моя, — по виску скользнуло обжигающее дыхание, — что ты наделена невероятной регенерацией. Вдруг его рука опустилась вниз и небрежно вспорола острыми ногтями кожу на груди, заставляя меня хрипло вскрикнуть. Я чувствовала, как тяжело затягивались глубокие рваные раны, как скользили узкие дорожки собственной крови, щекоча тело. Моя магическая суть была измотана предыдущей пыткой и борьбой, а организму сильно нехватало морской воды, которую буквально выжгла из меня чужая магия. Все же сила Волдеморта была чудовищно велика. Его сегодняшние способности просто поражали воображение, а изощренность пыток превосходила все прочее, что он практиковал ранее. Обращаясь к собственному прошлому, я была вынуждена признать, что даже мои бывшие учителя оказались в этом не столь искусны. Зато они были более любопытны. Хотя вряд ли мой волшебник удержался бы от подобных экспериментов и не испробовал все те же методы на моем теле. — И я могу в полной мере насладиться твоей болью. Схватив за плечо, Волдеморт быстрым движением завел мою руку назад, выворачивая и больно вытягивая резко занывшую конечность: — Разница лишь в том, — продолжал он, понижая свой голос до еле различимых звуков, — что после этого любой другой на твоем месте уже бы испустил дух. Но только не ты. Я почувствовала, как лопатка неестественно вывернулась, как вдруг изнутри что-то жалобно хрустнуло, а по полупустому залу эхом разлетелся звонкий треск. По телу моментально разлилась жгучая боль. Вскрикнув, я инстинктивно попыталась вырваться, но жесткая хватка на теле лишь усилилась. В грудь вдавилась темная магия, обездвиживая и тут же проникая под кожу, вгрызаясь в плоть. Со всей силы зажмурив глаза и сжимая челюсти, я тяжело цедила сквозь зубы воздух, стараясь сохранять рассудок и не раствориться в очередной пытке. — Я приказал тебе оставаться в доме, Иллишту, — тяжелый голос расползался по всему залу. — И что же ты сделала? — Нарушила, — выдохнула я, слыша собственный срывающийся дрожащий голос, — приказ. — Верно, — произнес Волдеморт, прижимаясь губами к моему виску и обхватывая часть лица ладонью. — А я не терплю, когда ослушиваются моих слов. В особенности, моя девочка, — губы опустились ниже, обхватывая мочку уха, покусывая и заставляя теряться в ощущениях продолжающейся острой боли и резко вспыхнувшего удовольствия, — я не потерплю такое поведение от тебя. — Этого больше не повторится, — хрипло отозвалась я, дрожа всем телом от странных и слишком спорных чувств. — Ты даже не представляешь, — его ладонь на лице сжалась и с силой повернула мою голову к себе, заставляя вновь потонуть в кровавом взгляде, — как мне наскучило слышать одно и то же. Думаю, вполне могу представить. — Я не стремлюсь тебя обнадежить, — прошептала я, прикрывая глаза и чувствуя на губах мягкое дыхание, кажется, окончательно забывая про сломанную руку. — Мне не интересно угодить тебе, чтобы только избежать твоего гнева. — И что же тебе интересно, моя сирена? — услышала я томный голос, с жадностью ловя губами его выдох. — Просто быть с тобой, — тихо ответила я, чувствуя, как пропадает давление с горящей болью руки. — Со всеми твоими желаниями, чувствами… — я облегченно выдохнула, наслаждаясь волной исцеляющей магии, помогавшей замедленной регенерации излечивать варварски выломанную конечность. — Мне это нужно, и… Мой голос сорвался, стоило почувствовать теплое прикосновение к уголку губ. Его ладони заскользили по моему телу, жадно комкая ткань платья. Дыхание Волдеморта сделалось тяжелым, кровавые глаза почти скрылись под опущенными веками. Не выдерживая, я подалась вперед, накрывая его губы своими и окончательно теряясь в чувственном, слишком страстном поцелуе. Видимо, категорически презирающий любую слабость и отвыкший испытывать столь разрушительные чувства, мой Лорд откровенно сходил с ума от одной мысли о моей пропаже. — И? — услышала хриплый выдох, ощущая влажный след скользящих по щеке губ. Прошло всего несколько часов, а я лишь сейчас осознала, как же невыносимо скучала все это время. — И этого хочешь ты, — выдохнула я, откидывая назад голову и наслаждаясь жадными прикосновениями тонких губ к шее. — Какая самоуверенность, — в тихом голосе послышался легкий смех; горла коснулось горячее дыхание. — Разубеди меня, — также тихо произнесла я, накрывая гладкую голову ладонью и прижимая ближе к открытому горлу. Острые зубы чуть прикусили тонкую кожу, а горячий язык прошелся по оголенной шее и подбородку, вдруг томительно застыв на нижней губе: — Никогда, — разлился по залу хриплый выдох.

***

Оказалось, что собрание Пожирателей Смерти и членов ближайшего окружения Лорда Волдеморта было скорее формальным, а мое эффектное во всех смыслах появление случилось под самый конец. Обсуждались дальнейшие судебные заседания, выявление и поиск членов Ордена Феникса и их предполагаемой штаб-квартиры, а также собиралась воедино вся информация, которая была получена в ходе пыток над уже захваченными волшебниками. К тому же выяснилось, что мое отсутствие больше двух часов с момента написания несчастной записки стало для моего Лорда чем-то совершенно невыносимым. Он выгнал в океан порядка дюжины волшебников, поднял на уши Министерства сразу семи стран и лично запытал до смерти около пяти свежих пленников из Ордена в поисках некоего плана и гнусного умысла, благодаря которому меня «захватили». Учитывая все те меры, что Том предпринял незамедлительно, могу представить себе степень его ярости. Хотя достаточно лишь о ней вспомнить. Сейчас же, находясь в столовой и расположившись напротив моего мага с другого конца длинного стола, я неспешно пила морскую воду и бесконечно прокручивала в голове события прошедшего дня: — И что ты думаешь о версии Блэр? — задумчиво произнесла я, в очередной раз скользнув взглядом в сторону. У стены вальяжно разлеглась сытая и крайне удовлетворенная змея, которая время от времени постукивала кончиком хвоста о плитку пола. Нагайна раздулась так сильно, словно внутри нее был плотный овальный мешок, каким-то удивительным образом поместившийся в чешуйчатой. Хотя на мешок это мало походило, скорее больше напоминало тело взрослого человека. Памятуя о запытанных лично Волдемортом волшебниках, я догадывалась, что это был за «мешок». К тому же в воздухе стоял характерный запах крови, исходивший не только от змеи, но и от самого волшебника. В свою очередь Нагайна упорно гипнотизировала меня немигающим взглядом, время от времени показывая мясистый язык. Иногда ее голова качалась в сторону своего хозяина, но все же она неизменно возвращала мне все свое внимание. Все-таки интересно, змея таким образом проявляет заинтересованность, или же мой маг приказал ей следить за мной? — Думаю, — лениво отозвался Том, не спеша поглощая странного вида полусырое мясо на тарелке, — что старая ведьма не ошибается. Он вдруг откинул очередное письмо и, брезгливо морщась, поднес бокал с янтарной жидкостью к губам: — Стоило убить Лестрейнджа еще пятьдесят четыре года назад, — раздраженно произнес он. — А лучше увидеть, как тот бы сгорел в агонии проклятия! Том был в ярости от подтвердившейся информации, и я вполне могла его понять. Правда, Кадмус меня злил куда меньше, нежели собственный длинный язык. Если бы не моя глупость, вряд ли бы мы получили сейчас эти проблемы. — Может, и стоило, — все же подумав, невольно согласилась я. Задумавшись, сделала небольшой глоток морской воды, вспоминая: — А ведь мальчишка Малфоев как раз находится под проклятием. Услышав последние слова, мой маг довольно оскалился, закидывая в рот очередной кусок сочившегося кровью мяса: — С удовольствием пронаблюдаю за его медленной смертью, — ледяной голос вкупе с шипящими нотками привлек к себе даже змею. — Считаешь, — я пожала плечами, замечая на себе задумчивый взгляд, — мальчику следует умереть? — Мне плевать, — Том даже не скрывал своего пренебрежения к аристократической семье. — Люциус давно предал меня своим бездействием, и его трусливая попытка сбежать у врат Хогвартса, — он вдруг злобно оскалился, откидываясь на спинку стула и впиваясь в мое лицо внимательным взглядом. — Я даже не удивлюсь, если и он замешан в творящемся заговоре. Ты так уверен, что это заговор? С другой стороны, одному человеку вряд ли удалось бы провернуть похищение нужного артефакта, добычу крови Лестрейнджа и последующую настройку горна с помощью опытного артефактора. К тому же готовый горн следовало как-то передать Ордену, а также проинформировать их членов о моих слабостях. Появление руны Остендия на поле боя… Это далеко не самая очевидная вещь, когда ты идешь в нападение. Даже Гриндевальд не использовал руну в нашу первую встречу, а он был куда более опасным и могущественным врагом. К слову о врагах. Я проследила за насмешливым взглядом Тома, замечая его совершенно расслабленную и вальяжную позу. Моему магу была абсолютна безразлична судьба Малфоев, и его не волновало исчезновение одной из древнейших семей магической Британии. Но это равнодушие было таким… — Ты ведь никогда не видел в Люциусе верного последователя? — вдруг поняла я, видя снисходительную улыбку. — Я не слепой, Илли, — бокал с янтарной жидкостью оказался в его руке. — Люциус — обыкновенный трус, но Абраксас был верным слугой и хорошо поднатаскал своего сына. Он довольно продуманный, изворотливый, расчетливый. Его ненависть к предателям и грязнокровным отродьям вполне настоящая. Но что касается верности, — на лице Тома медленно расплылась презрительная ухмылка, — льстивый аристократ никогда не отличался этим качеством. Я потакал его стремлению выделиться, лично взращивал его отвращение и брезгливость к недостойным жизни выродкам. Я даже дозволил ему войти в свой ближайший круг. Том сделал небольшой глоток, запрокидывая голову и с удовольствием проглатывая обжигающий напиток: — Но самовлюбленный дурак не осознал моей милости, в тот же миг отмахнувшись от всего, чему я его учил, — он вдруг злобно оскалился, медленно проводя языком по нижней губе, слизывая янтарные капли. — Люциус так радовался рождению наследника, — раздался его предвкушающий голос, — с удовольствием посмотрю, как эта никчемная белая крыса будет следить за медленной агонией своего единственного сына. У меня не было ни малейшего желания излечивать малознакомого мальчишку от навязанной любовной тоски. Но с другой стороны, уничтожать древнейшую чистокровную семью? К тому же их лояльность была совсем не лишней в перспективе захвата полной власти над магическим миром. — А если подстегнуть верность Люциуса? — пожала я плечами, тут же чувствуя на себе задумчивый взгляд. — Семья древняя и родовитая, — продолжила я, — влиятельная. И у тебя есть все возможности продавить главу этой семьи, получая в полное распоряжение их пожизненную лояльность. — Шантажировать жизнью сына? — усмехнулся Том, довольно кивая. — Я думал об этом. Но пока вариант избавиться от всей этой лживой семейки мне нравится больше. — Как считаешь нужным, — безразлично отозвалась я, соглашаясь: — Мне тоже непривлекательна идея вновь делить с кем-то свою кровь. Тем более, — я вдруг разозлилась, не сумев сдержать гнев от происходящего. С силой сжав кубок, я разрезала когтями тонкие серебряные стенки, чувствуя, как по руке разливается морская вода. — Когда мы как раз и получили эту проблему из-за присутствия моей крови в Лестрейндже! Раздраженно отставив то, что осталось от кубка, я поймала на себе одобрительный взгляд Волдеморта. — Иди ко мне, — прозвучал его непривычно ласковый голос, зазывая подойти ближе. Стоило приблизиться, как я мгновенно оказалась усажена на колени и плотно придавлена к теплому телу. Том выглядел абсолютно сытым, довольным и совершенно спокойным. Прямо как та змеища неподалеку, что по-прежнему не сводила с меня внимательного взгляда. Мне же нравилось, что моему волшебнику было совершенно наплевать на мою несдержанность и любое проявление агрессии, ярости или злости. Его не волновало мое прошлое, он не судил меня, не брезговал, не искал во мне недостатков или достоинств и не наделял желанными качествами. А самое главное — для него я никогда не была морской тварью. Размышляя о подобном, я проводила пальцами по необычному лицу, с особым удовольствием касалась необыкновенных глаз и острых скул, очерчивала линию бескровных губ. Не выдерживая и испытывая очередную потребность чувствовать, я порывисто накрыла тонкие губы своими, отчетливо ощущая вкус сырого мяса и запах вонючей животной крови. Так себе ощущения. — С Малфоями разберемся позже, — услышала я довольный голос, укладывая голову на плечо Реддла. — И, возвращаясь к ведьме, — вдруг произнес он, неспешно оглаживая часть моего лица и уже привычно зарываясь в волосы пальцами, — твоя просьба была рискованной. — Артефакторика и связанные с этой стороной магии ритуалы — специализация семьи Беннар, — возразила я, добавляя: — К тому же ты сам видел, я взяла с Блэр кровную клятву. Все, что ведьме стало известно о моей крови и о крестражах, умрет вместе с ней. — Бесполезная трата магии, — скривился Том, вдруг произнося: — Завтра я получу сведения о дополнительном образовании Клариссы и Мелоди. Выясню, чем они жили последние пятьдесят лет. Это и впрямь интересно. — Кларисса хоть и была странной, — кивнула я, — но все же довольно умной. Не зря она училась на Рейвенкло и была даже старостой факультета. — Возможно, — поморщился он, явно не разделяя мое мнение. — Друэлла тоже входит в список. «Думаю, это верное решение, — согласилась я про себя. — Кажется, я уже и сама никому не верю, на всякий случай с подозрением относясь к каждому». К слову об этом. — А Северус? — все же задала я вопрос. — Ты ведь общался с ним, верно? Почему он сидел за общим столом? Рука, монотонно оглаживающая мои волосы, вдруг замерла: — Есть вещи, — послышался надменный голос, — которые тебе знать не следует, любовь моя. Понятно. — Не хочешь говорить, — безразлично пожала плечами я, — так бы и сказал. Но все же, — помедлила, обвивая шею Тома руками и прижимаясь как можно ближе, — ему можно доверять? Волдеморт замолчал, словно обдумывал мой вопрос: — Нет, — все же услышала я задумчивый голос. — Тебе вообще не следует доверять кому-либо, кроме меня. Наверное, тут я была абсолютна согласна с моим магом. Доверие — непозволительная роскошь. Я и так совершила уже множество ошибок. Моя собственная беспечность несколько раз подставляла нас обоих, и не хотелось бы вновь испытывать судьбу. В конце концов, стоило давно уяснить, что в этом мире у меня нет и никогда не было друзей. А до моей жизни есть дело только Тому, и он единственный заинтересован в моей безопасности. — А что ты думаешь насчет храма? — я потерлась носом о приятную ткань мантии, с удовольствием вдыхая запах его кожи. Рука на голове вновь замерла, пальцы в волосах застыли. Через секунду я почувствовала теплое прикосновение губ к своей макушке, а рука на талии сжалась сильнее. «Неужели на тебя так повлиял этот диалог?» — пронеслась в голове любопытная мысль. — Сложно делать выводы по одному короткому разговору, — все же произнес Том, выдыхая прямо в мои волосы и вызывая у тех волнительный благодарный трепет. — Но теперь стало ясно, почему храм звал к себе моих предков и более не открывался. Даже для меня. Только это и стало понятно. Другой вопрос: а почему именно такие условия? И знал ли о них Том из другого времени? — Кое-что мне все равно не понятно, — вдруг вспомнила я уже давно волнующую меня вещь, — для чего нужно было прятать медальон Слизерина в моем храме? Он ведь его не на полку положил, а спрятал в одном из естественных углублений каменной стены. — Григорий был не в себе, — послышался задумчивый ответ. — Ты бы видела его дневники, — вдруг развеселился Том, продолжая: — В потоке его мыслей попадались интересные идеи, но в основном это был совершенно бессвязный бред. А мне показалось, что на бред это мало походило. — Разве? — все же возразила я. — Те вещи, что ты зачитывал о Фламеле, были вполне здравыми. — Зачарованные дневники Григорий писал уже после встречи с тобой, но те, что писались раньше… — Они же были почти уничтожены? — несдержанно перебила я, тут же шипя от тянущей боли. Тонкие пальцы впились в волосы, резко дергая вниз, словно пытались снять скальп. — Я восстановил большую часть поврежденного текста, — послышался угрожающий голос, явно недовольный моим наглым поведением. — В них отчетливо прослеживалась вся та одержимость навязанных снов. — А он писал, что видел? — с любопытством спросила я, вновь расслабляясь и чувствуя монотонное поглаживание. — Нет, — задумчиво отозвался Том. — Лишь указывал, что слышал зовущий его голос и больше никаких подробностей. Жаль. Мне бы хотелось узнать, что конкретно Григорий видел и как это было. Уверена, он видел во снах мой храм и видел место, где тот был спрятан. Именно из снов он понял, куда стоит плыть, а вот, оказавшись на месте, вдруг растерялся и решил просто сбежать. Удивителен еще и тот факт, что храм для мужчины открылся, но внутренне я совершенно ничего не почувствовала. Даже грустно, что он погиб от проклятия. Мужчина не являлся моей парой, но, видимо, как предок Реддла, Григорий все же оказался заложником тех условий, что установил Мэрлин. Мысли о наставнике вновь наполнили голову. — Как считаешь, — я помедлила, прижимаясь губами к теплой шее и глубже вдыхая родной аромат, — последние слова Мэрлина… Я все же неловко замолчала, не решаясь закончить предложение. Сам наставник никогда не говорил мне ни подобных слов, ни выражал какого-либо желания помочь влиться в общество и понять хоть что-то об окружающем меня мире. Я всегда была для старика довольно успешным экспериментом и относительно разумной тварью, которая должна была слушаться, учиться и терпеть, пока испытывались все новые грани моих возможностей. — Ты как-то рассказывала о пытках, — после некоторой паузы произнес Том. — Он лично пытал тебя? — Нет, — я неприятно поежилась, прижимаясь крепче к желанному телу и чувствуя ответное движение моего темного волшебника, — но он давал свое согласие на все запросы и «рекомендации» Совета для необходимой подготовки к «роли» хранителя. Насколько я помню, прибывали специальные маги для этих целей. — А после? — Обычно Мэрлин вылечивал повреждения или создавал условия для более ускоренной работы регенерации, — я вздохнула, с раздражением вспоминая те далекие годы. — Он позволял мне опускаться в океан. В воде процесс заживления идет значительно быстрее. — В клетке, — раздраженно уточнил Том, сильнее прижимая к себе мою голову. — Я помню. Зря мой маг так придирался к моей клетке. Может, это и было ограничителем, но с другой стороны, Мэрлин мог и вовсе этого не делать. Он вполне мог обходиться напитком из морской воды или же вовсе оставлять меня в затопленной комнате, где совершенно отсутствовал необходимый мне магический фон. И какого дрезга эти мысли выглядят, как оправдание?! — Да, — недовольно подтвердила я, вдруг вспоминая: — А еще он иногда сажал меня за свой стол. — Да неужели, — прошипел Том, явно вновь начиная злиться. — Какая щедрость! А мне и впрямь это казалось щедростью, да и происходило крайне редко и лишь наедине. Мэрлин чаще всего находился в компании многочисленных чистокровных волшебников, почитавших его таланты. А уж столь спесивые представители чистокровных семей откровенно брезговали сидеть с магической тварью за одним столом. — Та чашечка, — сглотнула я, почему-то с трепетом вспоминая свою старенькую посуду. — Она принадлежала мне. — Фарфоровая безвкусица, что подцепили твои волосы? — небрежно отозвался Том, вызывая внутри даже что-то отдаленно напоминающее возмущение. — Она милая, — возразила я, слыша, как тот лишь снисходительно хмыкнул, словно я произнесла что-то совершенно нелепое. — Между прочим, моя первая личная вещь! — Нашла, что хранить, — бесстрастно заметил он. — Бесполезный хлам, как и все то барахло, что ты притащила в наш дом. Произнесенное «наш дом» звучало так приятно, но что касалось барахла… Недовольно подняв голову, я уставилась в надменное лицо Тома, вызывая на его лице лишь высокомерную ухмылку. — Эти вещи, — произнесла я с нажимом, — важны для меня, как часть истории собственной жизни. Глаза Волдеморта вдруг опасно сузились, вертикальный зрачок угрожающе впился в мое лицо: — Важны-ы значи-ит, — медленно прошипел он, склоняясь надо мной: — А это тоже, — Том подцепил ногтем сапфировое колье, что все еще каким-то чудом оставалось на мне, — история? В кровавых глазах ярким пламенем вспыхнул ревностный огонь, на мгновение обескураживая. Неужели ты ревнуешь меня даже к старинным вещам и воспоминаниям? — Это колье связано с нашим общим прошлым, — прошептала я, старательно подбирая слова. — А еще куча старинных книг, что ты заполучил во время работы на мистера Горбина, редкие рукописи, — я коснулась ладонью подозревающего лица, не спеша ведя пальцы вверх и проводя по гладкой голове. — Та нелепая ваза, проклятая шкатулка из дома мадам Селвин и зачарованные запонки, которые ты надевал на Рождество… Я совершенно искренне улыбнулась этим воспоминаниям, чувствуя, как моего волшебника отпускает неуместная ярость. — Все, — продолжила я, проводя носом по его щеке и прижимаясь губами к виску, — что связано с тобой, — выдохнула, прикрывая глаза и чувствуя опьяняющее дыхание на своих губах, — слишком важно для меня. Я замерла, наслаждаясь нашим общим дыханием, моментом светлых воспоминаний… Под пальцами подозрительно дрогнуло тело Реддла, а после раздался нагло смеющийся голос: — Большинству из моих никчемных слуг, которые все еще смеют называть себя волшебниками, следовало бы поучиться у тебя. В недоумении распахнув глаза, я уставилась в лицо откровенно забавляющегося Лорда. — С другой стороны, — он вдруг кровожадно оскалился, — вряд ли бы даже столь привлекательные речи им помогли. Недовольно поджав губы, я непроизвольно сжимала и разжимала ткань черной мантии: — В моих словах не было неправды, — все же произнесла я, видя вполне довольный взгляд. — Я знаю, Илли, — кивнул Том, вдруг резко впиваясь в мои губы жадным и слишком требовательным поцелуем. — Хочу тебя, — услышала я его заманчиво хриплый голос, — и, полагаю, было бы неплохо выспаться перед завтрашним днем. — Завтра будет что-то особенное? — лениво отозвалась я, охотно поднимаясь, увлекаемая прочь из столовой, — помимо сведений о дамах и их образовании. — О, да, — услышала я едкий голос, что буквально расползался по стенами пустого коридора. — Уверен, тебе понравится. Вот чувствую, что была в этом ответе некая двойственность.

***

Тяжелые шторы чуть колыхались под напором ветра. Сквозь узкую щель прослеживалось серое угрюмое небо, отдаленно слышалось тяжелое дыхание океана. Лениво поглаживая пальцами руку, ревностно прижимающую к себе, я все размышляла о тех самых последних словах Мэрлина. Вряд ли мне удастся постичь истинные мысли моего наставника, но те слова представлялись отчего-то очень важными, сокровенными. Не знаю, сделал ли он это осознанно? Хотел ли он, чтобы я услышала их, придя в последний раз в храм? С другой стороны, странное наваждение, заставившее меня уснуть в полуразрушенном здании, и стремительное разрушение древней постройки после. Меня не оставляло чувство, что то воспоминание будто специально предназначалось для меня, словно Мэрлин хотел, чтобы я об этом знала. Поправив подушку и укладываясь в постели поудобнее, я услышала раздраженное дыхание Тома. Уткнувшись в мою шею, он глубоко вздохнул и снова прижал меня ближе, кажется, проваливаясь в очередной сон. Коснувшись ладонью умиротворенного лица, я вновь расслабилась, продолжая размышлять. Если подумать, то как вообще я выжила? В момент переворота и свержения старой власти храмы должны были открыть и призвать хранителей на войну. Но Мэрлин скрыл меня, запрятал в океане, и, даже если бы храм отыскали, теперь я знала точно — никто бы не смог его распечатать. Никто, кроме одной единственной фамилии, чьи представители могли слышать и отвечать моей душе и магии. Как итог, все хранители мертвы, кроме Первого Василиска, запертого в качестве удивительной твари того времени, и чей храм затерян в ледяных пустошах, и меня. А ведь Абнер знал о моей природе и даже призывал уничтожить, но Мэрлин настоял на привязке к храму и не оставил ни намека о моей истинной природе где бы то ни было. Если отринуть чувства и посмотреть на все события под таким углом, то я даже могла увидеть ту самую странную заботу о моей жизни. Все те множественные пытки, истязания и бесконечные тренировки, которым меня подвергали, тоже не были полностью его инициативой. Возможно ли, что глава Совета делал это осознанно, провоцируя таким образом моего наставника на компрометирующие действия? Да и что я сама могла осознавать в то время, будучи не посвященной в дела «взрослых» и оставаясь по сути несмышленым ребенком? Бред. Попытки найти оправдание всем тем вещам, что с легкой руки Мэрлина творили со мной, — это ли не сумасшествие? Скорее всего, я находилась сейчас здесь именно благодаря его идее и желанию спрятать, запереть и даже сохранить мою жизнь, но оправдывать своего наставника… Я вздрогнула, по-прежнему испытывая стойкое чувство отвращения. Нет. Не хочу думать о нем в подобном ключе. Так можно прийти к выводу, что Мэрлин был добрым дядюшкой, радеющим за мое выживание. Вот только это не было правдой. Он не был добр, не был участлив или справедлив. Я всегда была узницей, всегда была взаперти и должна была лишь беспрекословно подчиняться, иначе следовало неизбежное наказание. Было еще кое-что. Мое имя. Я ведь даже никогда не задумывалась, почему меня зовут Иллишту? Откуда взялось это слово, что оно означает? Я никогда не встречала его прежде и не видела упоминаний в древних рукописях или в старинных книгах. Подобного слова не было нигде, и все же оно являлось моим именем. «Может, так звали кого-то с русалочьего острова? — подумала я, сомневаясь в собственных умозаключениях. — Или же это просто набор букв, пришедший на ум старику?» Шевеление со стороны моего волшебника заставило тут же позабыть обо всех странных мыслях, что терзали голову. Том вдруг поднялся, резко открывая глаза. Впившись взглядом в тяжелые шторы, он поморщился, вслушиваясь в тишину. — Что-то случилось? — тихо спросила я, наблюдая неприкрытое раздражение на все еще сонном лице. Словно очнувшись, он все же кивнул: — Требуется мое присутствие, — зло выплюнул Волдеморт, тут же притягивая меня ближе и грубо сминая губы голодным поцелуем. — Я не насытился тобой, — услышала я над ухом хриплый голос, чувствуя, как по телу заскользили его руки. Я успела лишь улыбнуться, как вновь потонула в жадном взаимном поцелуе. Том буквально врезался в мои губы, нетерпеливо оплетая мой язык своим и заставляя натурально задрожать от остро разлившегося внутри удовольствия. Обвив его шею руками, я с силой прижала к себе моего мага, упиваясь его ярким желанием и несдержанной, удушающе дикой жаждой. Быстрым движением поднявшись, Том потянул мое податливое тело на себя, усаживая сверху и с силой вдавливая бедра в пах. По комнате распространился наш общий стон, тут же растворяясь в продолжающемся страстном поцелуе. Словно одержимая, я впивалась пальцами в его голову, шею, плечи, ногой отпихивая мешающее одеяло, желая лишь чувствовать. — Дрезговы грязнокровные недоумки! — зло выплюнул Том, с трудом отрываясь от меня и вновь с яростью уставившись перед собой. Кровавые глаза на мгновение прикрылись, а по его телу прошла короткая дрожь. Я же не могла успокоиться, оглаживая пальцами любимое лицо, очерчивая губы, место носа, виски, пока не встретилась с сужающимся вертикальным зрачком. — Без тебя никак? — уныло проговорила я. Испытывая прямо сейчас острую нужду в присутствии моего волшебника рядом, я была совершенно не согласна с наличием у него неких крайне важных и нужных дел. Помимо меня. — Речь идет о Министерстве, — натурально прорычал Том. Коротко впившись в мои губы и со стоном отрываясь от них, он быстро поднялся с постели. — Совершено покушение на министра. — Министра, — повторила задумчиво, ловя на себе лукавый взгляд. — Я могу пойти с тобой? — Не в этот раз, Илли, — послышался степенный ответ. Набрасывая на плечи мантию, Волдеморт медленно поправлял свое одеяние. — Я собираюсь вытряхнуть все внутренности из пойманного предателя. С тобой мы встретимся на суде. Сегодня будет суд? Я хотела было задать вопрос, как вдруг послышался уже привычный характерный звук. Дверь в комнату тихо отъехала, а на пороге снова показалась невозмутимая морда змеи. Даже забавно, что она появлялась уже в третий раз, кажется, не привыкшая к тому, что хозяин так долго не просыпался. Впившись немигающим взглядом в постель, на которой осталась лишь я, змея высунула длинный язык, мазнув им по воздуху. Тут же поворачивая голову и безошибочно находя глазами Тома, она выжидательно уставилась на его фигуру. — Не сегодня, Нагайна, — послышался недовольный голос, — пока отдыхай. Возможно, к вечеру тебя будет ждать десерт, — как-то уж слишком выразительно прозвучали последние слова. Несмотря на кровожадную интонацию, мне даже захотелось узнать, что же это за десерт. Змея, словно понимая каждое сказанное ей слово, тут же удалилась, аккуратно хвостом прикрыв за собой дверь. Жутко умная тварь. — Непривычно, — все же задумчиво произнесла я, поймав на себе неприятно хитрый взгляд. — Почему она меня не боится, как все прочие? Мой маг усмехнулся, нарочито медленно поправляя рукава мантии и натурально изводя меня ожиданием ответа: — Потому что она не совсем змея, — прозвучал необычный ответ. Том странно оскалился, вдруг переводя на меня подозрительно довольный взгляд. Что это значит? Увлекшийся животной формой анимаг? — А кто? — моментально нахохлилась я, следя, как тонкие пальцы раздражающе неспешно очерчивают кончик Бузинной палочки. — Женщина, чья кровь с рождения была осквернена проклятием Маледиктус, — тонкие губы растянулись в наглой улыбке, с удовольствием наблюдая, как стремительно мрачнеет мое лицо. Как интересно. — Да неуже-ели, — прошипела я не хуже самого Волдеморта, врезаясь злобным взглядом в отвратительно довольную физиономию. — А фигура речи, знаешь ли, вдруг заиграла новыми красками! Комнату наполнил откровенно забавляющийся смех, кажется, заставляя меня злиться все больше. Когти с остервенением драли раздражающе мягкое постельное белье, превращая то в лоскуты. — Ты очаровательна, моя Илли, — вызывающий голос разлился по стенам сладостной патокой, вызывая даже у моей магической сути возмущенное шипение, — в своей неудержимой ревности. Кто бы говорил. Посмотрела бы я, как быстро бы ты открутил голову подобному существу мужского пола, если бы тот неотступно следовал за мной, еще и заглядывал в личную комнату. Вряд ли бы подобный смертник прожил хотя бы несколько секунд. — Полагаю, — недовольно поморщилась я, — в этом мы схожи. — Безусловно, — в тихом голосе даже послышались странные урчащие нотки. Он протянул ладонь, подзывая к себе. Тонкие пальцы дрогнули в нетерпении. Удушающе-ласковый взгляд по-прежнему страшно злил, но не настолько, чтобы отказывать себе в удовольствии. Поднявшись, я медленно приблизилась, стараясь выглядеть грациозно, вызывающе покачивая бедрами. Том явно оценил мою дерзостную попытку привлечь внимание, пройдясь жадным взглядом по нагому телу и одобрительно проводя ладонью вдоль полушарий. Облизнув нижнюю губу, он грубо смял мягкую грудь, заставляя меня болезненно замычать. Рвущееся наружу недовольство было тут же прервано страстным поцелуем. Боль сменилась острым удовольствием, нетерпеливое дыхание вновь наполнило комнату. Я откровенно тонула в диком желании, все плотнее вжимаясь в тело Тома и упорно пробираясь пальцами через раздражающую ткань его мантии в надежде коснуться кожи. — Твоя ревность беспочвенна, — раздался хриплый голос, — моя девочка. Острые зубы нетерпеливо впились в мою шею, по быстро затягивающейся ранке дразняще медленно прошелся влажный язык. Я мелко задрожала, испытывая нестерпимую жажду большего. Плевать на змею, на очередного министра, суд и прочие проблемы. Мои мысли путались, внутри все горело и сходило с ума от вожделения и чудовищной потребности в его любви. — Предатель не подождет полчаса? — выдохнула я, вцепляясь ладонью в гладкую голову и вновь проваливаясь в бесконечно тянущийся поцелуй. — Придется потерпеть, — послышался самодовольный голос. Я прекрасно чувствовала, как он продолжал нарочно распалять мою жажду, уже во всю играя с возбужденной плотью. — Я и без того слишком добр к тебе, — горячее дыхание опалило ухо, — а ты давно заслуживаешь наказания. — Не согласна, — через силу произнесла я, слыша тихий смех и чувствуя, как длинные пальцы проникают все глубже в мое тело. Вдруг Том отстранился, смерив довольным взглядом мой ошалелый вид: — За тобой прибудут, — произнес он, внимательно рассматривая свою ладонь и растирая вязкую смазку между пальцами. — Будь готова, заседание начнется через полтора часа. С трудом воспринимая хоть какие-то слова, я лишь жадным взглядом следила за фигурой моего мага, медленно удаляющегося в сторону выхода. Остановившись у двери и поймав мой болезненный и крайне неудовлетворенный взгляд, он, словно в насмешку, прошелся языком по все еще влажным пальцам, откровенно смакуя во рту мой вкус. Довольно улыбнувшись, видя мое неприкрытое голодное выражение лица, Волдеморт покинул комнату. Еще секунда, и раздался щелчок захлопнувшейся за ним двери.

***

Неудовлетворенная и крайне возмущенная этим фактом, я расположилась в центральном зале, сидя на одном из многочисленных стульев. Поджав под себя ноги, я скучающе рассматривала место вчерашнего неудачного перемещения. Что не могло не радовать, весь жуткий бардак исчез и теперь о неприятной картине совсем ничего не напоминало. Ширли хорошо потрудилась, тщательно прибрав весь тот мусор, осколки и многочисленные испорченные рукописи. Она даже избавилась от жуткой трещины на плитке, возвращая всему помещению тот самый великолепный, величественный и крайне нежилой вид. Все мои сокровища были помещены в одну из пустых комнат дома и терпеливо ждали, когда я приступлю к сортировке. Признаться, я бы с удовольствием занялась сейчас своими вещицами, но продолжала терпеливо сидеть у камина. Скользнув взглядом в сторону, наткнулась на очередное надоедливое внимание Нагайны. Ее неизменное появление поблизости и внимательный, пристально следящий взгляд, воспринимались мной удивительно спокойно. А уж в свете последних открытий становилось и вовсе любопытно. Маледиктус — крайне возмутительное проклятие. Я встречалась с подобным не часто, лишь знала, что эта дрянь поражала только женщин. Если женщине не повезло, и она являлась носителем данной отравы в крови, то рано или поздно несчастная теряла возможность возвращать себе человеческий облик, навсегда оставаясь в теле определенного животного. Причем это проклятие было настолько зловещим, что передавалось от матери к дочери, вовлекая в мерзкую цепь целые поколения. Если же такая женщина разродилась мальчиком, то он мог вести полноценную жизнь. Вот только зараза из его крови никуда не девалась, и с большой вероятностью девочка, родившаяся от такого мужчины, вновь становилась носителем проклятия. Интересно, что же такого совершил предок Нагайны, раз кто-то особо темный и могущественный пошел на подобные меры? Такой магией не разбрасываются и не проклинают всех подряд. Этот акт был чистейшим возмездием и откровенной местью. Тот, кто это сделал, даже не факт, что остался жив после. Подобная магия крайне сложна в исполнении — заклятие слишком затратное, тяжелое и очень темное. Проклиная подобным образом, можно легко выгореть, отдавая на создание заразы всю свою магическую силу. Было интересно и кое-что еще: могли бы Нагайне помочь мои слезы? Не то чтобы мне хотелось своими руками селить рядом с собой женщину, в чьем теле находился осколок души моего мага. Признаться честно, совершенно не хотелось, и я вряд ли решусь на подобное. Пусть ползает в облике змеи, так мне куда спокойнее. Но все же внутри горело чистое любопытство. Смогли бы мои слезы освободить ее от проклятия? Вымыть его из крови и вновь вернуть человеческий облик? Камин у стены вдруг вспыхнул зеленоватым светом, выпуская наружу Лестрейнджа. Признаться, я ожидала увидеть Беллатрису или Долохова. Что же касалось самого Кадмуса, то он, одетый в изящную черную мантию с вышитым символом Министерства, пожираемого змеей, выглядел очень даже симпатично. Подобный нарочито строгий стиль определенно шел мужчине, делая его облик загадочным и в какой-то степени притягательным. Для человека. Взглянув на меня, Кадмус приветственно кивнул: — Пойдешь прямо так? — усмехнулся он, скептично посматривая на мое слишком невесомое платье. Еще раз взглянув на строгое облачение Лестрейнджа, я опустила глаза на свое тело, в очередной раз сокрушаясь, что мое одеяние и впрямь неуместно. — Накину мантию, — согласилась я, видя одобрение на его лице.        Выскользнув из камина в огромном и крайне шумном зале, я раздраженно смахивала остаток летучего пороха. Хоть местный порошок и раздражал своими свойствами, все же с той бурдой из Франции ничего не сравнится! Мимо нас шныряли исключительно волшебники, одетые сплошь и рядом в темные, строгие и какие-то даже невзрачные мантии. На лицах большинства читалось напряжение, а общая суета будто бы заранее утомляла и нагнетала обстановку. Некоторые из них тащили за собой целые кипы громоздких папок и заныривали в многочисленные камины, устремляясь в различные корпуса Министерства. Другие были обложены небольшими сумками или редкими листами; рядом с несколькими угрюмыми волшебниками парили набитые бумагами коробки, а кто-то даже умудрялся тащить перед собой саквояж, громко извещая об этом впереди идущих людей. Со звонким свистом над нашими головами пронеслись зачарованные разноцветные папки. Создавая в воздухе невероятные виражи, шумя и похрустывая свежими листами бумаги, папки разлетелись по каким-то маленьким отделам. Некоторые из них юркнули в невзрачные мелкие окошки, а другие врезались прямо в камины, тут же пропадая в зеленом пламени. Глядя на спешащих и крайне скупых на эмоции волшебников, я плотнее запахнула свою мантию, чувствуя себя инородным существом в этом месте. Мы коротко остановились перед массивным столом, ожидая стандартной процедуры проверки. Вокруг стояли какие-то мелкие тумбы, столики и несколько крупных шкафов с закрытыми ящиками. На самом столе были разложены множества различных артефактов, выявляющих и развеивающих чары. Я лишь успела заметить стремительно побледневшего мужчину, который не сводил испуганного взгляда с Кадмуса. Не говоря ни слова, незнакомый мужчина лишь боязливо кивнул и, будто не смел задерживать столь важного волшебника, отошел в сторону, позволяя нам сразу пройти дальше. Хоть проверка и не была выполнена должным образом, мы все же прошли через Проявляющую черту, что очистила бы любое вмешательство в облик и смыла оборотные зелья или чары. Вряд ли каждый в этом месте пользовался подобным уважением. Видимо, положение Лестрейнджа было куда выше среднего клерка в этом месте. Или же все было куда проще, и подобный страх был тесно связан с ролью Пожирателя Смерти. — Кого будут судить? — задала я вопрос, озираясь по сторонам совершенно незнакомого, но жутко интересного места. — И почему не в самом здании Визенгамота? Гигантский зал, высоченные потолки и целая цепь старинных каминов, а еще шикарный фонтан в центре с золотыми скульптурами мага, волшебницы, гоблина, кентавра и домашнего эльфа. Удушающий запах различной магии буквально пропитывал это место, раздражая мой нос и нещадно царапая горло. В Хогвартсе общий магический фон хоть и был выше, но все же здесь я явно чувствовала что-то еще. Менее понятное и слабо уловимое, но тяжелое и, я бы даже сказала, громоздкое. Возможно, что здесь хранилось что-то крайне древнее и очень могущественное. Или же это обилие артефактов давало о себе знать. — Насколько мне известно, судить будут нескольких волшебников из бывшего отдела магического противодействия. А что касается Визенгамота, — Кадмус свернул налево, увлекая меня за собой, — это внутренние и довольно серьезные дела Министерства, которые не передаются в верховный суд, а решаются на месте. «И зачем мне нужно быть на таком суде? — подумала я, вспоминая неявный намек в словах Тома. — Возможно, что дело касается предателя, который подставил нас под удар Ордену Феникса?» — И что же эти волшебники совершили? — поинтересовалась я, вдруг замечая недалеко от нас несчастного домового. Напуганный эльф с помощью магии упорно переправлял гору каких-то грузных чемоданов. Он явно чуял меня и боязливо озирался в поисках источника опасности, но каждый раз моя фигура скрывалась за очередной стайкой волшебников, совершенно сбивая беднягу с толку. — Двое сокрыли свое истинное происхождение, — услышала я сухой ответ, — еще четверо обман поддержали. Лестрейндж периодически скупо и сухо приветствовал проходящих мимо волшебников. И если к Кадмусу было подчеркнуто вежливое отношение, то я все чаще ловила на себе непонимающие, удивленные, а порой даже брезгливые взгляды. Интересно, по-прежнему ли обо мне не было известно? Казалось бы, что в столь сплоченном обществе, объединенном общей идеей, слухи должны распространяться быстро. Однако, смотря в надменные лица магов, я все больше убеждалась в том, что никто здесь не знает о появлении спутницы в жизни Темного Лорда. «Или же, — поправила я саму себя, — никто не знает о природе этой женщины». Вряд ли Том идейно скрывал меня. Скорее на подобные частности просто не нашлось времени, а верные соратники и приверженцы его идей не решались разносить сплетни о своем Повелителе. С другой стороны, уже прошло пять дней с момента моего возвращения. Вряд ли моя персона не вызвала бы закономерный интерес. Впрочем, это все было не слишком важно. — И что их ждет за это? Я скептически уставилась на лифт, который должен был опустить нас на нижние этажи. Странно громыхая, эта жуткая и совершенно неповоротливая конструкция остановилась перед нами, распахнув свои явно ненадежные двери. Не самое приятное изобретение. — Кто знает, — лениво отозвался Кадмус, проходя внутрь и нажимая кнопку девятого этажа. — Возможно, казнь, — он безучастно пожал плечами, никак не реагируя на постоянную тряску стремительно падающего лифта, — или же заключение. Может быть кто-то отправится в качестве наказания в магловские кварталы. Сначала стоит понять степень их вранья. Понятно. Не задавая больше вопросов, я лишь молча следовала за Кадмусом, продолжая рассматривать огромное здание. Наверное, Отдел Тайн располагался не слишком далеко, поскольку именно сейчас я явно ощущала шлейф чего-то слишком сильного, душного и невыносимо раздражающего обоняние. Наш же путь простирался куда дальше удушливых запахов и вел через довольно длинный коридор, коротый в конце пути упирался в крутую лестницу. Спускаясь, я все чаще ловила себя на мысли, будто мы двигались в некое мрачное подземелье и если бы не множества запахов волшебников, что я чувствовала, подумала бы, что Кадмус ведет меня в темницу. Очередной удивительно длинный и темный коридор вел к единственной массивной двери, которую как-то не слишком убедительно освещали два факела по краям, держатели которых были закреплены на грубой каменной стене. Двери были распахнуты настежь, приглашая войти.        Оказавшись внутри большого квадратного помещения, я коротко окинула взглядом непривычную обстановку. Это был довольно мрачный зал с тусклым факельным освещением и несколькими рядами скамей, поднимающихся амфитеатром. На своих местах уже сидели волшебники в ожидании начала судебных процессов, перекидываясь друг с другом новостями и обсуждая непривычно теплую погоду этим утром. В воздухе витал запах чернил, свежих перьев, бумаги и какого-то старья. Все эти запахи разбавлял аромат крови и тяжелого зачарованного металла, что исходил от центрального стула с тяжелыми цепями на подлокотниках. Видимо, этот стул и предназначался для осужденных. Удручающее место. Стоило сделать лишь несколько шагов, как наш путь перегородила необычного вида женщина: — Господин Лестрейндж, — услышала я ее неестественно льстивый и будто бы даже детский голос, — какая неожиданно приятная встреча. Вы так давно не присутствовали на заседаниях. На ее лице растянулась приторная улыбка. Маленькие глаза внимательно следили за бесстрастным выражением лица Кадмуса, словно пытались заметить на нем некую сокрытую информацию. Или же все было проще, и дама лишь создавала видимость «добрых» взаимоотношений с одним из ближайших соратников Темного Лорда. — Добрый день, Долорес, — холодно отозвался Кадмус, кажется, не слишком горя желанием общаться. — Был занят. — Конечно, — поспешно закивала довольно низкая дама, — я понимаю, — она улыбнулась, вдруг сильно понижая голос: — Неделя выдалась невероятно насыщенной! Рассматривая женщину пристальнее, я отметила, что одета она была примерно так же, как и Кадмус, разве что из-под черной мантии с символической нашивкой слишком кричаще и нелепо выглядывал ярко-розовый воротник. Странное сочетание. Сама же дама показалась мне чем-то взволнованной. — Именно, — согласился Лестрейндж и, чуть наклонив голову, задумчиво произнес: — Вы хотели что-то спросить? Она поджала губы, кивая, и, будто бы решившись, натужно заговорила: — Я надеялась, — Долорес рассеянно улыбнулась, нервно теребя пальчиками уголок мантии, — что вы могли бы пролить ясность на некие распространившиеся крайне возмутительные слухи, касающиеся Темного Лорда. То, что я услышала вчера… — улыбка вдруг сползла с ее широкого лица, а пальчики застыли. — Возможно, — высокий голос зазвенел от недовольства, — стоило бы найти и привлечь к ответственности тех, кто эти непотребные мысли вообще решился озвучить вслух! Вы бы знали, о чем говорят… — Я сделаю вид, — мрачно произнес Кадмус, прерывая речь Долорес, — что не слышал этих слов. Советую вам впредь не опираться на нелепые сплетни и держать свои мысли при себе. «Любопытно, а не обо мне ли эти слухи?» — усмехнулась я, пристальнее рассматривая странную особу. Я видела, как женщина непонимающе замерла, как на ее губах застыла неестественная улыбка, и как она несколько раз моргнула, будто укладывая полученный ответ в голове: — Разумеется, — словно в трансе произнесла она, кивая, — вы правы. Эти выдумки не стоят внимания. По-прежнему обескураженная словами Лестрейнджа, Долорес замолкла, но тут ее взгляд скользнул в мою сторону. Забавно, но именно в этот момент женщина моментально преобразилась. Сузив свои маленькие глаза и скептически осмотрев меня буквально с ног до головы, она с пристрастием уставилась в мое лицо, недовольно считывая на нем все признаки явной нечистокровности. — Я вижу, — кивнула она, вновь расплываясь в улыбке и вкрадчиво обращаясь к Кадмусу, — вам запомнилось мое выступление об острой необходимости клеймить магических тварей, в частности подводных. Я и сама хотела подготовить детальный доклад по такой животрепещущей теме, но вы меня явно опередили. Как же прекрасно, что для повторного выдвижения данной инициативы вы лично выявили и привели с собой столь любопытный экземпляр! Кадмус на мгновение замер, врезаясь суровым взглядом в лицо ничего не понимающей дамы. Я видела, как его бровь изогнулась, чувствовала, как возмущенно заволновалась магия. У меня же и вовсе не нашлось слов, чтобы описать все странно смешавшиеся внутри чувства. Я даже не могла понять, чего хочу больше — убить ее за попытку продвинуть идею клеймить морской народ, или же просто для безопасности всех магических тварей, которые и без того настрадались за сотни лет. Но что было не менее занимательно, так это слухи, о которых упомянула сама Долорес. Если в них и говорилось о «специфической» природе избранницы Темного Лорда, то они явно не содержали подробности о принадлежности этой самой избранницы к морскому виду. — Вы же понимаете человеческую речь? — послышался ее высокий голос, что вкупе с детскими интонациями звучал крайне странно. Долорес перевела испытующий взгляд на меня, забавно наклоняя голову на бок. Судя по всему, для нее моя персона была не больше, чем рыба, плещущаяся в аквариуме. Разве что с поправкой на относительную разумность. — Отчасти, — мой голос был непривычно холоден. Замечая, как недовольно сморщился нос женщины на рыхлом лице, я даже восхитилась ее непомерному высокомерию. Видимо, подобное поведение с моей стороны она сочла крайне возмутительным. — Что ж, уже неплохо, — задумчиво кивнула она. — Ввиду примитивности подобных существ на большее не стоило и надеяться, — льстивая улыбка вновь украсила губы. — Уверена, Темный Лорд будет доволен вами, — женщина перевела одобрительный взгляд на Лестрейнджа. — Вы даже не представляете, — процедил Кадмус, брезгливо отворачиваясь и удаляясь вперед, продвигаясь к центральным скамьям на первом ряду. Я последовала было за ним, но была остановлена раздражающим голосом все той же гадкой женщины: — А вы куда собрались, дорогуша? — глаза Долорес недовольно сверкнули. Она театрально вскинула ладонь, указывая на противоположную сторону в затемненном углу: — Ваше место с другой стороны. От столь явного пренебрежения к себе и искреннего возмущения в голосе дамы я даже не сразу нашлась с ответом, удивленно переводя взгляд на Кадмуса. Лестрейндж же был в ярости. Я заметила, как его рука взметнулась к палочке, по-видимому, решая осадить странную женщину, но тут в распахнутых дверях показалась угрожающая фигура Лорда Волдеморта. За ним сразу же появились Долохов, Беллатриса и еще несколько человек, среди которых я заметила Нотта, Мальсибера и даже Эйвери. Интересно, а какие должности занимают эти двое? Необычайно довольный, мой Лорд быстрым и уверенным шагом прошел вперед, поднимаясь по низкой лестнице и занимая место главного судьи. Мантия зловещими темными клубами расползалась по полу, словно осматриваясь и прощупывая местность. Все окружающие резко замолкли, стараясь даже не смотреть лишний раз на моего волшебника, отчаянно пряча взгляд. Кровавые глаза моментально отыскали мою фигуру, впившись пристальным взглядом в мое лицо. Я же застыла, завороженно всматриваясь в величественный облик моего темного мага и отмечая в сладком запахе въедливый металлический аромат чужой крови. Видимо, пытки предателя прошли успешно. Долорес, по своему расценив пристальное внимание своего Господина, тут же напряженно заговорила: — Магическая тварь сейчас же будет выдворена из зала суда, — засуетилась она, вдруг выхватывая свою палочку и неосторожно наводя ту на меня. Поджав губы, я с любопытством взглянула в ее лицо. Мне даже стало интересно, что же она сделает? Внезапно женщина непонимающе застыла, чувствуя неладное. Настороженно озираясь по сторонам, она отметила не только неестественную тишину, но и странно испуганные взгляды коллег, которые были направлены на свиту Темного Лорда. Подняв глаза, Долорес мгновенно побледнела, невольно опуская древко под тяжелым взглядом кровавых глаз и дюжины направленных в ее сторону палочек. — Я поговорю с тобой после суда, Долорес Амбридж, — раздался обманчиво спокойный голос. Переведя взгляд на меня, Том нетерпеливо вскинул ладонь. — Ко-оне-ечно, П-повели-итель, — от неконтролируемого страха, дыхание полной дамы участилось, заставляя ее непроизвольно задыхаться. Я чувствовала взгляд женщины, что с ужасом следила за моей неспешной походкой к Волдеморту, кажется, только теперь осознавая всю бедственность своего положения. Вкладывая ладонь в протянутую руку, я все же тихо произнесла: — А мне было интересно узнать, — улыбнулась я, видя неприкрытую ярость в любимых глазах. — Как далеко эта женщина способна зайти? — Ты могла сразу пресечь все это и не устраивать подобных представлений, — недовольно произнес Том, притягивая меня ближе к себе и стараясь соблюдать хотя бы условные приличие и отстраненность. — А ты мог бы оповестить своих подчиненных о моей природе, — я безразлично пожала плечами и, ловя на себе предупреждающий взгляд, примирительно кивнула. — Хорошо. В следующий раз буду сразу калечить каждого, кто посмеет сказать или сделать что-то неприятное. — Именно, — тонкие губы расплылись в жестокой ухмылке. — Яксли, — Волдеморт повернул голову, впиваясь тяжелым взглядом в мужчину, сидящего прямо за его спиной, — освободи место. Тот же светловолосый мужчина, который задержался вчера после собрания и о чем-то коротко переговаривался с моим магом, беспрекословно подчинился, пересаживаясь и никак не выражая своего недовольства. — Ты будешь сидеть здесь до конца процесса, а после, — услышала я тихий голос, предназначавшийся только для меня, — мы отправимся домой и продолжим то, — в кровавых глазах показался тяжело сдерживаемый голод, — на чем нас прервали. Жадно встретив слишком предвкушающий и страстный взгляд, я с трудом удержалась от довольной улыбки и неуместного порыва ответить, покорно присаживаясь на любезно освобожденное для меня место. — Итак, — холодный голос облетел зал, — начнем.        Я слушала непрекращающиеся и крайне утомительные судебные заседания, в которых друг за другом были приговорены к заключению в Азкабан уже трое бывших сотрудников. Довольно тоскливое действо. Лениво наблюдая за тем, как очередной осужденный исчезает в чарах переноса, я мечтала лишь о скором завершении этих бесконечных дел. Глубоко погруженная в собственные мысли, я почему-то обратила внимание на очередного пленника. Мужчина по фамилии Блэкдор возник в середине зала. Крайне истощенный и измученный, он явно не первый день подвергался систематическим пыткам. Зачарованные цепи на стуле угрожающе звякнули, пугая несчастного еще больше и заставляя его сцепить дрожащие руки перед собой. Волдеморт, коротко окинув взглядом документы личного дела, произнес: — Тобой были названы следующие фамилии, — он вперил тяжелый взгляд на поникшего заключенного, перечисляя: — Спалдинг, Дженнингс, Мейфейр и Уонли. Мужчина мелко затрясся, но активно закивал головой, подтверждая названные фамилии: — Мейфейр Алонза и его брат, Руперт, — произнес тяжело Блэкдор, нервно сжимая пальцы с отсутствующими ногтевыми пластинами. — Руперт Мейфейр не числится сотрудником в Министерстве магии, — послышался бесстрастный женский голос, заставляя мужчину вскинуть испуганный взгляд на Темного Лорда. Я слышала, как мой маг нетерпеливо отстукивал ногтем по деревянной поверхности стола, кажется, сдерживая порыв немедленно вытрясти из заключенного все оставшиеся сведения. — Он сменил фамилию на Хогг, — зашепелявил Блэкдор, неуклюже поджимая босые ноги с почерневшими пальцами. — Он работает в отделе международного магического сотрудничества. — Подтверждаю, — отозвалась та же женщина, делая какие-то пометки на листах бумаги. — Хорошо, — довольно кивнул Волдеморт, вдруг наклоняясь вперед: — а что насчет предателей крови Уизли? Блэкдор затрясся, вдавливаясь всем телом в стул: — Я уже рассказал, все что знал, — голос мужчины звенел от страха. — Вся семья скрылась три месяца назад по настоятельной рекомендации Ордена Феникса. Со мной никто не стал бы обсуждать подобные вещи… — Довольно! — яростно прозвучал голос Волдеморта. — Волшебник по имени Кингсли Бруствер, — продолжил он, прекрасно считывая узнавание имени в испуганных глазах. — Тебе известна штаб-квартира Ордена? — Нет, — всхлипнул Блэкдор, упорно тряся головой. — Я никогда не встречался с ним, никогда не покидал… Мужчина комкал ткань грязной тюремной робы, обдирая плохо зажившие ранки от выдернутых ногтей и вновь заставляя их кровить: — Я всего лишь давал информацию… Темный Лорд раздраженно поднял ладонь, заставляя мужчину замолкнуть и вынося приговор: — Казнить через «поцелуй дементора», — бесстрастно прозвучал ледяной голос. — И, Антонин, — обратился он к своему соратнику, — проследишь за казнью. — Да, Повелитель, — кивнул Долохов, оценивающим взглядом уставившись на онемевшего мужчину. — Следующий, — безразлично прозвучал холодный голос. Волдеморт неспешно перебирал документацию, вчитываясь в сухие описания осужденных волшебников. В центре появилась изможденная женщина с ненормально трясущейся головой. Оказавшись на жутком стуле, она тяжело подтянула к себе разбитые ноги и подняла уставший взгляд на Темного Лорда. Мой волшебник недовольно царапнул стол, отмечая мельчайшие остатки непокорности во взгляде замученной и истощенной пленницы. Мне же она показалась смутно знакомой. Грязные, небрежно обрезанные светлые волосы, потухшие и заплывшие кровью глаза, потрескавшиеся губы. Ее тело била странная дрожь, словно она без конца испытывала страшный холод. — Мисс Спалдинг, — довольно произнес Волдеморт, с удовольствием отмечая, как в страхе вздрогнули плечи глубоко ослабленной женщины, — в девичестве Саламандер. Все прошлые мысли разом испарились. Я вскинула неверящий взгляд на Тома, видя, как он чуть повернул голову, боковым зрением улавливая мое болезненное внимание, ядовито ухмыльнувшись. Аша? — Вы понимаете, в чем вас обвиняют? — холодно произнес он, вперив внимательный взгляд в женщину. — Понимаю, — послышался тихий и хрипящий голос Аши. «Почему она здесь?» — в голове тут же вспыхнули множество вопросов. Я помнила, что девушка устроилась в отдел магического правопорядка еще до моего сна. Неужели мы попали в засаду по ее вине? Ведь Том явно намекал мне, что я знаю предателя. — Хорошо, — кивнул он, переворачивая лист с личным делом и бесстрастно перечисляя: — Вы передавали информацию о всех передвижениях по каминной сети Министерства магии и напрямую поставляли сведения Ордену Феникса, а также были замечены в сотрудничестве с неблагонадежными волшебниками. Вы занимались укрывательством в своем доме некоторых постоянных членов Ордена Феникса и членов преступной организации, называющих себя «сопротивлением». Мой волшебник брезгливо скривился, добавляя: — К тому же полукровка. Аша молчала, пустым взглядом смотря перед собой и с немой усталостью соглашаясь со всеми обвинениями. Я видела следы множественных пыток на ее теле: сожженная кожа на шее от удавки, выдранные ногти, переломанные ноги. Она с трудом дышала, а грязная тюремная роба даже минимально не скрывала чудовищные багровые кровоподтеки, отливающие сиреневым оттенком. Только теперь мне стало ясно, почему Ашу так трясло — ее неоднократно подвергали легилименции, вытаскивая все возможные подробности и явно повреждая мозг. — Ваш муж, — продолжал Волдеморт, бесстрастно всматриваясь в листы личного дела, — мертв, дочь мертва, что же касается внучки… Услышав о последнем, Аша подняла пустой взгляд на Темного Лорда, сжимая трясущиеся пальцы и мучительно ожидая его решения. — Вы выдали полезные сведения о некоторых участниках и готовящихся провокациях. Также благодаря вам было предотвращено покушение на министра с захватом главного исполнителя. Беря во внимание ваше сотрудничество, — Волдеморт высокомерно усмехнулся, кивая: — внучка останется жива. Что касается вас, — он впился тяжелым взглядом в подрагивающую фигуру Аши, — вас ждет казнь через «поцелуй дементора». Моя бывшая школьная соседка никак не отреагировала на свое наказание, я же прикрыла глаза, пытаясь уложить в сознании все услышанное. Когти впились в ладони, а в ушах раздался неприятный звук рухнувших на пол сковывающих цепей. Аша вернулась в Азкабан, ожидая своей смерти.