Дышать и смотреть

— Скиннер, сдашь рапорт о нашем деле, ладно? — Неожиданно добродушно спросил мужчину Невер. Тон его голоса был похож на тот, каким иногда уставшие родители просят своих детей не раскидывать игрушки по всей квартире. Изрядно удивившись этой просьбе, Скиннер несколько секунд потратил на раздумья, почесав затылок и глянув на Картера, что согласно кивнул. Подумав о том, не выйдет ли ему это боком, он понял, что на самом деле всеми руками «за». Всё-таки долгожданное ощущение, что ему наконец передали ответственную задачу было весьма приятным, и оно затмевало остальные сомнения. — Будет сделано. Пусть он и получил эту задачу в процессе делегирования неудобных тяготящих обязанностей, он всё же был доволен собой и решил закрыть глаза на тот факт, что получил он её лишь из-за собственного, личного нежелания вышестоящего. После этого короткого и ясного договора каждый предпочел пойти своей дорогой. Илья и Невер, спокойно идя позади, наблюдали, как двое вылетели первыми по направлению к машине: Картер шёл почти вприпрыжку и расспрашивал, каково же Скиннеру было стоять замершим так долго. Походу, тот всё ещё не понял, что этим вечером он также был пострадавшим. Может быть, оно и к лучшему, что он не понял. Главное, что сейчас он счастлив, ибо друг его в полном порядке, невредимый. Пусть лучше счастливым побудет. А вот сказать то, что Илья сейчас был так же счастлив, как и те двое, не получалось. Тяжело оставаться радостным, зная о перспективе находиться с Невером наедине около часа или даже двух езды. Собственные мысли бесчестно гложили его, а последнее предостережение, что он сам себе дал, никак не выходило из головы. По сути, в чем-то он всё же был прав, когда зарекался немного отдалиться от друга, чтобы не случилось непоправимое. И хотя он сам не знает, что именно непоправимое могло с ним такого случиться, но что-то же точно могло, раз уж что-то внутри него буквально кричало об этой опасности. И лишь в одном, пожалуй, он был прав. В том, что пожелал не игнорировать, а слушать свои чувства, яро сообщающие ему спасаться бегством. Однако, в то же время отдаляться от Невера казалось чем-то настолько пугающим и неестественным, что хотелось только одного — биться башкой об стену, пытаясь понять, что именно он имел в виду под «мне срочно нужно ограничить свои нелепые приливы чувств». Сидя в ещё не до конца прогретой машине, согреться в которой никак не выходило, одно выражение лица Ильи сменялось на другое, ещё более печальное и растроганное, чем предыдущее. В голове возились мысли о своих непонятных намерениях и желаниях, которые он не мог трактовать на доступной ему самому́ языке. Это раздражало и заставляло мерзнущие пальцы сжиматься в кулак, пока он задумчиво и устало глядел в окно. В какой-то момент спустя около 20 минут езды его надутые губы заметил и сам Невер, когда случайно глянул в сторону своего постоянного пассажира. Вообще, удивительно, что занятому доро́гой водителю удалось разглядеть не только его затылок и темные отросшие волосы. Дело в том, что парень всю дорогу целенаправленно пялился в окно, стараясь не поворачиваться, всё-таки методом проб и ошибок догадавшись, что по лицу его слишком уж многое можно понять. С минуту промолчав, специально игнорируя увиденное, Невер всё же задал вопрос. — Я... Что-то не так сделал? — правда, тон его голоса был таким, словно он мгновенно пожалел о сказанном и в принципе о том, что открыл рот. — Чего? — Тут же недоумевающе вытянулся парень, обернувшись к нему. Лицо его сразу расслабилось, а брови поднялись вверх, как будто он был чем-то напуган. Но, поняв, что он не смог сдержать себя от взгляда на мужчину, он закопошился на месте. — А, не, не, я просто задумался. Наобещал себе всякого, теперь приходится отдуваться за свои же слова, что он сказал себе в мыслях. Но не важно, в мыслях или нет. Кто ж его за язык тянул? Завидя странное и необъяснимое им двоим поведение напарника, Невер, даже не глядя на светящуюся в темноте салона панель управления, одной рукой сделал радио потише. Казалось, он так привык к регулярной и совсем не отвлекающей болтовне Ильи о том о сём, что теперь не мог не слушать какой-нибудь голос на фоне, что рассказывал бы ему бредни и делился надуманным. Сейчас же парень просто молчал, свесив нос, и крутил в руках какую-то маленькую безделушку, что нашёл в кармане куртки. Вот так и бери его куда-либо: весь мозг тебе выест, в привычку войдёт, а потом разбирайся, что с этим обалдуем не так. Сделав глубокий вдох, как бы готовящий и его, и Илью к началу разговора, Невер нехотя начал. — Тогда я всё же спрошу. Почему ты тогда пошел со Скиннером? Я, конечно, всё понимаю: ты, может, хотел погеройствовать, когда я ясно дал понять, что этого делать не стоит, может, он тебя как-то упросил, хотя мне очень интересно, как же у него это вышло, но-о можно было и предупредить. Илья виновато потупил взгляд, не зная, сказать ли тому правду или выдумать какую-нибудь несвязную чушь, чтобы тот не докапывался— ему и так тошно. Вроде надо и по-честному сказать, но это же тогда надо и чувства свои подставлять, и себя в трудное положение ставить. Он же всё поймёт! Самое плохое то, что «всё» поймёт только один Невер. Илье пока что эта истина не хочет открываться. Живём один раз. По итогу вышел и вправду честный, но довольно грубый ответ, по которому сразу было понятно, что он глубоко обижен, хоть и пытается это скрыть всеми силами. — Да потому что ты кинул меня одного с, — он запнулся, думая, как выразиться приличнее, — .. с бараном этим. На какого-то негритёнка несчастного меня променял и свалил куда-то, ничего не сказав и не объяснив. Что мне ещё оставалось? Невер тихо ухмыльнулся, еле сдерживая смешок над забавными прозвищам сокомандников, а после согласился. — Извини, мне тоже такое разделение не понравилось. Но обстоятельства вынудили. — Какие ещё обстоятельства? Это какая-то вселенская тайна и тебя шантажируют пришельцы? Или, может, тебя смотрители взяли на мушку? — саркастично спросил Илья, недовольно скрестив руки на груди и отодвинувшись к краю, давая понять, что этих слов явно не достаточно для оправдания. — Ну, не злись на меня. — устало произнес Невер, успокаивая того, и, как бы опережая последующий допрос, с расстановкой продолжил. — Потом я всё расскажу. Сейчас не могу, потому что не совсем уверен в своей догадке. Невер непринуждённо вёл машину, часто немного поворачивая голову и поглядывая, не меняется ли в лице Илья, что сидел в углу. Надо же знать, когда ему стоит закончить давать ему обещания и ненароком не наговорить лишнего, чего говорить не надо ни при каких обстоятельствах. Но Илья упрямый — в лице не менялся совсем, даже тогда, когда Невер уже дал тому слово рассказать позже, когда будет готов. Вот как будто ему надо прямо сейчас получить всё и сразу, как рассерженному ребёнку, у которого конфету забрали и дразнят. Тот только одну бровь раздражённо поднял, ожидая от него ещё чего-то. Невер и сам не знал, чего именно он от него так ждал, а потому сгоряча произнес, лишь бы тот перестал глазеть на него так недовольно и так обиженно.— Ладно, можешь тоже меня о чем-то спросить. И Невер замолчал, нетерпеливо ожидая, пока Илья наберётся сил, пока тот придумает, что же такого ему хочется узнать. Он, конечно же, спросит его о причине, которая натолкнула Невера на неожиданное желание разделиться. Невер и сам уже устал без конца скрывать итоги того, что он смог разгадать за эти несколько последних недель. Да и самому хотелось рассказать ему о своем маленьком открытии, которое ему довелось обнаружить. Но Илья спросил совсем другое. Совершенно непредсказуемое. То, о чем он сам успел забыть, а потому, кажись, поперхнулся, когда парень подал голос. — Что ты имел ввиду, когда мы уезжали из леса? — он решительно обернулся на Невера, что, в свою очередь, упрямо не сводил взгляда с темнеющей дороги, погружающейся во мрак с каждой минутой всё больше и больше. Темные глаза Ильи загадочно сверкнули в отразившемся свете ярких фар. — В тот день, когда меня забрал монстр и тебе с Джеком пришлось искать меня, я случайно услышал ваш разговор. Совсем немного, но и этого было достаточно, чтобы... Он умолк, будто ему не хватило дыхания сказать всё сразу. Вероятно, он и сам теперь сомневался, стоит ли ему спрашивать о подобном, ибо он прекрасно знает, что Невер не предрасположен к тому, чтобы делиться рассказами о своих чувствах, эмоциях и прошлых поступках. Ломая пальцы, он чувствовал, что что-то в его сердце понимало: если он не спросит об этом сейчас, то он никогда больше не осмелится поднять эту тему. — Тогда ты сказал: если бы что-то со мной случилось то... Илья вновь замолчал, отвернув лицо к запотевшему по краям окну, и тогда уже Невер не смог просто умело притворяться, что не понимает о чём идёт речь и вести себя, как обычно. Он медленно окинул взглядом друга, словно боялся, что его осудят, если заподозрят хоть намёк на нежелание отвечать или чувство страха. Они оба не проронили ни слова, пока в стороне не раздалось глухое и слабое «то что?». И вправду, что бы он сделал тогда? От намеренно замедленного дыхания Ильи на стекле появлялись новые мутные пятна, что возникали на несколько мимолётных секунд, а после осторожно пропадали, будто пытались незаметно убежать от той тишины, от той неуютной атмосферы, что обосновалась особняком одним лишь его вопросом. Хотя, казалось, что этот нескромный личный вопрос действительно был задан не зря, как бы он не хотел повернуть время вспять и заставить себя из прошлого заткнуться и не сметь говорить что-либо. Как будто если он услышит скомканные неловкие объяснения от Невера, то они разом уничтожат что-то грузное, тяжёлое в его душе, что-то, что поселилось в ней надолго. Что эти слова закроют гештальт. Ему важно знать. Нет, ему просто необходимо. Но всё, что смог в ту секунду произнести Невер было лишь «оу, я...», за которым последовало неподъемное молчание, что даже шум заглохшего в тот момент радио не был в силах побороть. Разочарование окатило его, как холодный таз воды, тогда, когда спустя некоторое время Невер даже не попытался сказать что-либо снова. Не попытался быть честным с ним. Видимо, он сам пытался отдалиться от него. Значит, Илье не просто «показалось», не просто «это временно». Значит, он был прав. По привычке кусая губы так, словно хотел съесть себя живьём, он тихо шмыгнул носом. Обычно, если они обменивались такими душевными вопросами, (пусть и случалось это крайне-крайне редко), то они оба были максимально честны в своих словах. Конечно, они могли умолчать о чем-то, чем не готовы делиться, могли отказаться от продолжения сразу же. Невер всегда ему отвечал. Но не сейчас. Лишь когда боль в губе стала слишком сильной, чтобы терпеть её, он перестал пытаться себя травмировать. — Ну, я так и думал. — Сказал он, обнимая себя руками. Ему стало ещё хуже, когда он услышал тихий глубокий вздох позади.

***

За своими достаточно болезненными и абсурдными раздумьями о последующем избегании и планах, как бы всем своим видом не показывать обиду на Невера, Илья даже не заметил, как они въехали в город, находясь вблизи знакомого родного района. Яркие фонарики светофора ослепили его, когда он невзначай поднял глаза вверх, чтобы осмотреться. Они едут к его дому? Он уже успел забыть, что Невер отдал Скиннеру дальнейшие указания о сдаче дела. Илья считает, что это было очень опрометчиво с его стороны, потому что этим двоим нельзя доверять, даже если они в одной команде. Но это уже не его забота. Когда они остановились прямо возле затихшего подъезда, где лишь в некоторых окнах горел свет, Илья с облегчением выдохнул. Наконец-то он сможет закрыть глаза и отрубиться до завтрашнего утра. А ещё... ещё ему больше не придется отсчитывать секунды какой-то недоверительной гнетущей тишины. Обычно время тянется куда быстрее, а в этот раз оно решило устроить черепашьи бега, словно ему назло. На лавочке возле подъезда сидел человек, скрючившись, будто прозяб до мозга костей. Тем лучше — Илья сможет оправдать свой жалкий побег холодом. Нетерпеливо дернув манящую к себе ручку двери, та не поддалась, заставив его повторить попытку ещё пару раз. Как баран на новые ворота, ей богу. Илья непонимающе, сдвинув брови к переносице, оглянулся на Невера, что, убрав обе руки с руля, сидел неподвижно и, оказывается, даже не собирался открывать ему двери. Он что, издевается над ним? Едва успев открыть рот, чтобы спросить, что за херня происходит, его негромко прерывают. — Останься ненадолго, ладно? Илья предпочитает просто молча кивнуть и снова облокотиться назад, надеясь, что этого вполне достаточно. Всё равно он дверь не откроет — Эпсилон хорошо постарался над техникой, так что выбора у него практически не было. Из-за непривычного продолжительного молчания со стороны Невера, вообще-то, инициатора их задержки, если он сам не помнит, парень начинает неловко трогать всё, что попадётся под руку, пока на него не смотрят. Он то задвинет солнцезащитный козырёк к потолку авто, то снова сложит непослушные руки на груди, то опять начнет кусать губы, а после переставать, то ещё что. Он понимает: посидеть несколько секундочек в тишине, пока один из них собирается духом, ещё куда ни шло, но сколько они уже так сидят? Он не считал. По ощущениям можно сказать, что целую вечность, но если быть реалистом, то, около четырёх минут. А это, между прочим, совсем не мало. И особенно когда вы находитесь в трудном неудобном положении и не можете предугадать, что вам могут сказать. Вы всё ждёте и ждёте действий от другого человека, зная, что он что-то да должен сделать, но этого никак не происходит. Настолько долго не происходит, что начинает одновременно и смущать, и раздражать. Илья не смог бы подобрать нужных слов, дабы описать свое негодование, а потому и не решался говорить, но его сведённые брови и искреннее непонимание в мутных глазах читалось так просто, что слов и не требовалось. Всё и без них было ясно. Он неуютно сложил руки на колени, будто школьник, бросив при этом несколько взглядов на друга, что до сих пор не произнес ни единого звука за всё это время. Настораживало? Не то слово. Это всё было до такой степени неловко, что он мог чувствовать, как это ощущение скатывается по его коже, словно вода, но липнет и остаётся на одежде, неприятно напоминая о себе. Поскольку он даже не понимал, что от него хотят, ему хотелось взять все свои вещи и выбежать из машины, после чего мигом залететь в подъезд, лишь бы скрыться из виду. — Ты спрашивал, что было бы, случись с тобой что. — Раздался вдруг низкий голос, такой знакомый, но в то же время странно пугающий. Повернув голову и глядя прямо в глаза, смело, будто готовился к этим словам целую жизнь, Невер произнёс. — прости, что не ответил сразу. Я знаю, что ты обиделся. У Ильи в горле пересыхало, когда на него смотрели так. Парень сконфуженно молчал, наблюдая, как Невер вдруг поворачивается к нему и придвигается ближе, насколько позволяет им расстояние между кресел. Не уверенный, что ему делать, Илье пришлось приложить несказанно много усилий, чтобы не дернуться от страха и не отскочить, когда его ладонь накрыла чужая, слегка сжав пальцы. Как он смог себя сдержать и даже не шелохнуться — никому не известно. Непонятное, но вполне объяснимое тепло, начиная с головы, разливалось по всему телу тяжёлой вязкой массой. Он не знает, то ли это у Невера руки на постоянке горячие, словно батареи, то ли он самый настоящий идиот. Лёгкие мгновенно затопило, отчего он не мог даже вздохнуть, а потому просто глупо пялился прямо в глаза, не в силах посмотреть вниз, туда, где находилась его рука, что совсем недавно могла онеметь от холода, пусть они и сидели в прогретой машине. Будучи до конца честным, Илья был готов просто взять и туманом раствориться в воздухе, если бы у него был выбор. Пальцы его вдруг предательски дернулись под чужой ладонью, когда их вдруг сжали чуть-чуть сильнее, но скинуть мешающий объект они даже не попытались. Илья робко бросил мимолётный взгляд вниз, а после снова посмотрел в глаза, начав очень быстро моргать, не находя в себе и капли храбрости, чтобы остановиться и успокоиться. Да и как тут вообще успокоиться..? Хотя Невер сейчас выглядит так, будто нечто подобное проворачивает так часто, что ничто его больше не пугает и не смущает. Эта мысль Илье очень не понравилась и он тут же отмахнулся от неё. Но почему тогда Невер ведёт себя так уверенно и решительно? — Ты мне очень дорог, Илья. Тогда, в деревне, я говорил это на эмоциях. И я понятия не имел, что ты мог слышать меня. — Размеренно говорил Невер, словно готовился к этому моменту всю свою жизнь, пока Илья готов был вжаться в мягкое сиденье и слиться с ним, почти что плавясь. — Я не представляю, что бы я делал, если бы ты не очнулся. Ну зачем он говорит это?! Нет, точнее, как он может говорить всё это так безмятежно, словно это что-то само собой разумеещееся? Илье оставалось лишь завороженно смотреть говорящему прямо в тёмные глаза, не смея взглянуть куда-либо ещё, пока по его коже, кажется, прошёл табун мурашек. Всё его тело просто замерло и больше не могло двигаться по собственной воле. Только нога неконтролируемо подрагивала, когда Невер случайно задевал её. Илья будто нутром чуял, что любой его шаг сейчас станет для них двоих фатальным. Одно неверное движение, одно неправильно подобранное слово, любое выражение сопротивления оттолкнет Невера так далеко от него, что он больше никогда не сможет быть рядом. Наверное, именно поэтому Невер вёл себя так...спокойно, будто всё в порядке, чтобы не напугать. И, наверное, именно поэтому Илья просто-напросто потерял и дар речи, и возможность двигаться и дышать одновременно. А ведь он вроде бы и сам хотел отдалиться от Невера, но только сейчас, только после того, как он наконец в полной мере осознал, что его собственную реакцию нельзя назвать обычной или противящейся чужим действиям, он понял, что он совершенно не готов прекращать быть рядом. Нет, он не сможет оттолкнуть Невера. — Может, мне бы пришлось возвращаться в прошлое, чтобы тебя вернуть и отказаться от задания, может, нашёл бы какое угодно средство от той заразы, я не знаю. —Заметив его метания, продолжил говорить Невер. Хотя Илья и не полностью понимал, что именно тот имеет в виду, но все равно внимательно слушал, будто ничего в этом мире больше не существует, кроме них, — Я просто знаю, что я бы сделал всё возможное, чтобы тебя вернуть. Слов, чтобы ответить на такую «тираду», не было совсем. Илья одновременно удивлённо и до невозможной степени смущённо исподлобья глядел на чужое неизменное выражение лица, выражающее только готовность к любому его ответу. Словно он уже смирился с тем, что Илья может быть непредсказуем. Но даже он сам не знает, каким он сейчас должен быть. Мелкую участившуюся дрожь в ногах, наверное, чувствовал даже Невер, ибо тот теперь тоже замолчал, метнув взгляд вниз и обратно, ничего больше не говоря. Не зная, почему, но догадываясь до первопричины, Илья стал заливаться краской, чувствуя, как горят его уши и щеки. Кусая губы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, которую он себе в будущем никогда не простит, парню оставалось только растерянно помалкивать. Невер в последний раз с полной серьезностью заглянул ему прямо в душу, прежде чем медленно и нехотя убрав свою ладонь. Он отодвинулся обратно и, не говоря ни слова больше, открыл дверь машины, нажав по кнопке, что издала громкий щелчок в оглушительной тишине и колотящегося под ребрами сердца Ильи, звук которого отдавался даже в ушах. Быстро, как только это возможно, выскочив из машины, словно не мог больше терпеть ни минуты нахождения рядом с ним, Илья с хлопком захлопнул дверь. Морозный свежий воздух тут же отрезвил его, пока он, торопясь, шел, нет, бежал к спасительному подъезду. Холодно. Почему-то вдруг остановившись, и сам не понимая, что делает, он резким движением развернулся назад и встал, как вкопанный. Не зная, видит ли его Невер через плотно тонированные стёкла, Илья тупо, но искренне улыбнулся, как никогда ещё никому не улыбался, помахав на прощание рукой. Всё ещё чувствуя обжигающее прикосновение на своей коже, он попятился назад. Почти сразу он запнулся о раскинутые во все стороны ноги сидящего мужчины на лавке, а после, еле устояв на месте, выпрямился, как в строю, слушая явно недовольные комментарии человека рядом и, прикрывая лицо руками, со стыдом бросился домой. Ладно, он надеется, что Невер этого не видел.