«След. "Хорошая награда для одного героя"

Солнечный день окутал город легким туманом, когда группа журналистов, устроившись у подножия здания Федеральной Экспертной Службы, неотрывно следила за Сергеем Майским. Он, уверенный в себе, выходил из офиса, не замечая глаз, скрытых за камерами и блокнотами. Пресса, слаженно работающая как хорошо отлаженный механизм, перешептывалась, пытаясь выбрать лучший ракурс для своего репортажа. Страстные обсуждения накалялись с каждой минутой; в воздухе витало ощущение скандала. Один из журналистов, с ухом на замете, подметил, что Майский не просто сотрудник, а фигурная призма в запутанной игре силы и коррупции. Словно щелчок затвора камеры, они фиксировали каждый его шаг, каждый взгляд. Завершение этого дня могло означать не только разоблачение, но и угрозу репутации целого ведомства. Журналисты попирали этику, им было необходимо вытащить грязное белье на свет, чтобы обесценить авторитет и влияние, которое Майский и его ведомство выстраивали на протяжении многих лет. Сергей Майский, рокер с серьгой в ухе и непременной черной кожаной курткой, словно магнит притягивал взгляды девушек. Вне стен федеральной экспертной службы его стиль был неформальным и дерзким: джинсы, рваные футболки и множество аксессуаров, каждый из которых дополнял его образ. Журналисты, следя за ним, отметили его привычку засиживаться в уютных кафе, где он с интересом разговаривал с барышнями, а затем угощал их коктейлями. Его повадки отличались непринужденностью — он всегда был в центре внимания, жестикулируя и смеясь. Разговаривая со знакомыми, он не стеснялся шутить, обмениваясь остроумными репликами как с молодыми, так и с пожилыми поклонниками рок-музыки. Однако, несмотря на вызывающий внешний вид, в его глазах порой можно было уловить глубокую меланхолию. Слежка показала, что под маской ловеласа скрывался человек, который искал не только физического контакта, но и душевной близости, которая оставалась для него недосягаемой. Рогозина положила на стол документы в огромной папке и села напротив девушки за столом, которая ничего не выражала особо, но уже успела натворить на УК РФ. — Проводится допрос гражданки Свабраевой Елены Юрьевны, — Галя подняла глаза от бумаг, — Документы об задержании, можете ознакомиться, — она подвинула папку — А статью вам зачитали на месте наши сотрудники при исполнении? — Так вот вы какая? Железная дева ФЭС, челюсти провосудия, Галина Владимировна Рогозина? — Галина Николаевна, — подправила она, — у меня к вам несколько вопросов: зачем вы звонили перед смертью Дмитрию и Екатерине? И как вы узнали, что кого-то убили раньше того, как это узнали в полиции? Елена медленно улыбнулась, словно играя с собеседницей в кошки-мышки. — Вы думаете, я вам все расскажу? — её голос звучал спокойно, но в глазах мелькнула искра вызова. — Думаю, у вас нет выбора, — Рогозина скрестила руки на груди. — Время играет против вас. — Время? — Елена усмехнулась. — Время — это иллюзия. А правда… правда всегда где-то рядом. За пару часов до этого... — Так что? — задался Андрей. — Погоди, не сразу все устроилась, — медлил Шустов, который засел в лаборатории вместо выезда. — Мне кажется, ты уже что то знаешь и просто тянешь, я это не люблю, — подкатил Холодов на офисом стуле. — Никаких связей у пяти людей, просто сейчас сравню вызовы, ну не могут же в таком маленьком городе люди не контактировать. Шустов вздохнул и откинулся на затянутый в кожаный материал кресло, словно в ожидании бурного шторма. Команда, состоявшая из стремительно уставших, но настойчивых умов, безнадежно погружалась в бесконечные записи и данные. В лаборатории горели лампы над головой, согревая помещения светом, отбрасывая мерцающие тени на стены, как напоминание о том, что истина может быть ближе, чем кажется. Андрей шагал по лаборатории, поправляя очки, погружённый в мысли. Игорь, напротив, проверял данные на экране. Магазинный свет слепил глаза, когда Игорь Шустов, сотрудник Федеральной Экспертной Службы, вышел за покупками. За его спиной скрывались журналисты, притаившись среди полок. Они следили за каждым его шагом, фиксируя каждое его действие — от безмолвного выбора бананов до звонка жене Александре. Тем временем Павел, сын от первого брака, встречался с друзьями в кафе неподалеку. Он не подозревал, что его разговоры о сложностях с отцом уже записаны и анализируются. Вскоре журналисты узнали о его недовольстве службой отца, что поднимало вопросы о стабильности ФЭС. Александра, невольно ставшая центром внимания, уютно гуляла по парку с подругами. Они обсуждали слух и сплетни, не догадываюсь что все это может стать тем что перевернёт жизнь её семьи... В лаборатории ФЭС царила гнетущая тишина, прерываемая лишь мелодичным звуком клавиатурных нажатий. Игорь Шустов в напряжении изучал экран, его брови были нахмурены, а в глазах был живой интерес. Андрей Холодов, сидя напротив, просматривал звонки на телефон убитых, когда их внимание привлекло странное имя в списке. — блин, блин - ругался Андрей, — Ты чего? Надеюсь не удалил все данные? Султанов нам голову открутит. — Знаешь, Игорь, меня всегда удивляло, как СМИ иногда знают больше, чем полиция, — произнёс Андрей, его взгляд опять упал на газету. — Да, это как скрытая сеть информации, слухам земля полна, мой друг, — согласился Игорь. — Особенно в нашем недавним случае с убийством… так что там? — Свабраева… — произнес Игорь, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это имя. Андрей щелкнул пальцами, но быстро опустил руку. Мысли путались, и он не мог найти нужную зацепку. — Кажется, мы где-то её видели, — произнес Игорь с сомнением, стараясь расставить все по местам. Они начали углубляться в память, проводить мысленные ассоциации, когда Андрей вдруг выдавил из себя: — Я её знаю! Это же та журналистка, которая охотится на ФЭС! В воздухе повисла напряженная тишина, а затем оба бросились смотреть друг на друга с тревогой. — Ты уверен? — поинтересовался Игорь, смахивая пот со лба. — Она что, могла сделать это? Шустов клацал по клавиатуре пальцами. — В базе МВД не числится, в наших делах... Тоже её нет — Ого, — проговорили ФЭС вместе, — вот и ого, Свабраева звонила и Дмитрию и Екатерине. Игорь сново заклацал и пробил Елена Сенсацова и Свабраевой — Не боюсь рисковать, — ответил Холодов, — нам нужны улики, и именно она может их дать. Андрей взял телефон, и набрал Майскому — Журналисты в курсе похоже схемы, они не просто так копают.... *** Рогозина наклонилась вперед, её взгляд стал ещё пронзительнее. — Вы играете с огнём, Елена Юрьевна. У нас достаточно доказательств, чтобы закрыть вас надолго. Но я хочу понять, зачем вы это сделали. Что двигало вами? Елена медленно провела рукой по столу, словно ощущая его текстуру. — Вы всё ищете логику, Галина Николаевна. Но мир не всегда подчиняется логике. Иногда достаточно просто… наблюдать. — Наблюдать? — Рогозина приподняла бровь. — За смертью людей? — За тем, как рушится их иллюзорный порядок, — Елена улыбнулась снова, но в её глазах читалась холодная отстранённость. — Вы думаете, что правосудие — это ваше оружие. Но оно лишь инструмент в чьих-то руках. Рогозина на мгновение задумалась, затем резко встала. — Хватит философии. Вы ответите за свои действия. И я сделаю всё, чтобы правда вышла наружу. — Правда? — Елена усмехнулась. — Она уже здесь. Просто вы её не видите. Галина Николаевна Рогозина, наклонившись над столом, пристально вглядывалась в лицо Елены Свабраевой, словно искала ответы в ее глазах. В тишине комнаты раздавался лишь легкий тихий шорох бумаги, когда Рогозина протянула ей распечатку с последними новостями. — Мы выяснили, что за три недели до смерти этих пяти людей, вы звонили и Екатерине Маркеловой и Дмитрию Тихонову, и Вы звонили убитым с неизвестных номеров, ещё за неделю, — произнесла она, подавая Елене документы. — Как вы это объясните? — Я журналист, я полгорода знаю, я знаю, кто такие сотрудники ФЭС, чем они занимаются где живут. В какой магазин ходят.... — М-да Юль, ты была права, когда сказала, что сериал можно снимать. — стучал пальцами в невидимой комнате Шустов. — Ага, и лучше всего про жизнь спятевшей журналистики в псих больнице, нестабильная эта Свабраева. — Или изображает таковую, чтоб прикрыть хвост. — Может в её доме поискать? — Вы сейчас упадёт, — вошла Таня. — Что, ты едешь в Гагры? — отшутился Игорь? — Это тут причём? — не поняла Татьяна, — Свабраева, она же сенсация, это раз, они все учились в одной школе! — Свабраева и Сенсация? — Многогранная личность, —усмехнулась Юлия, за ней засмеялся и Игорь. — Да ну вас. Убитые Дмитрий, Екатерина, Марк, Дмитрий и Елена учились в одной школе. — Ну, Наевск маленький город, наверно, там одна школа. — Ага и инквизиции вместо отдела полиции. — теперь подала пас шуток Таня. — Инквизиция? — поднял бровь Шустов. — Ну, тогда понятно, почему все такие нервные. — Или просто все друг друга знают слишком хорошо, — добавила Юлия. — Или слишком плохо, — усмехнулся Игорь. Ребята обернулась на открытую дверь, тихо прокралась Антонова — Вы сейчас упадёте! - Антонова посмотрела на хихикающих нервно коллег, — Вы чего? Гляньте, что я нашла в теле последнего убитого — Фисадолин? — Это яд, его добывают из другого яда, точнее из печени одного существа. — О, так это ж рыба фугу, у неё печень ядовитая, если я помню, — сказал Холодов — Правильно, а вот способ введения яда. — Укол?? Мы ж тело осматривали вроде укола не было. — Вводили иглой маленького диаметра, возможно инсулиновый шприц, кололи, не зная техники, впрыснули под кожу. — Он умер сразу? — Не могу сказать точно, но возможно, что у него было минут 5 максимум. Но что интересно, в России эту рыбу то не достать, ну просто рыба фугу не производит яд! Яд вырабатывают бактерии, которые являются ее пищей и если рыбу фугу вывести в условиях, где данных бактерий нет, то рыба не будет ядовитой. А в нем концентрация большая, будто бы он, смешно, выпил яд. — Или его заставили выпить небольшом количестве. — Онимел, а когда его отпустило выпил или вколол ещё. — Или вкололи. — А чего эта Свабраева? — Ни-че-го - легче орех расколоть, чем её, она уверена в себе из-за того, что её защищает статья та лишь усмехалась, бросая угрозы в адрес сотрудников, самой Рогозиной и даже генералу Султанова. «Вы думаете, я забыла ту черную статью? — шипела Елена. — Проституция, подкуп, закрытые дела… Вы все еще в долгу передо мной». Ее слова висели в воздухе, как грозовая туча. Рогозина почувствовала, как холодок пробежал по спине. Что, если Свабраева знает больше, чем кажется? И что, если эти убийства — лишь начало чего-то гораздо более страшного? Слышно было, как Соколова сдерживала гнев. — Она правда думает, что СМИ неприкосаемые? Ведь где-то есть грань между этими двумя. — Ничего, сейчас мы крылышки обламаем Холодов взял трубку и позвонил одним нажатием кнопки вкл. Рогозина кинула взгляд на экран. — Андрей? — Она их знает, Свабраева училась вместе с погибшими, последний вызов у многих с одного и того же номера, купленого где-то не официально, мы отследили по камерам, покупала Свабраева. Значит, она в центре всего. — Да, — подтвердила Рогозина, — но это только начало. Номер уже не активен, но мы нашли след. Она использовала его для связи с кем-то ещё. — Кем? — Пока не знаем. Но если она связана с погибшими, то это не случайность. Рогозина медленно подняла глаза на Свабраеву. Та сидела, сжав губы, но в её взгляде мелькнула тень страха. Галина Николаевна медленно перелистнула страницу в папке, её пальцы слегка постукивали по столу. — У нас есть записи звонков, Елена Юрьевна. Ваш номер зафиксирован в их телефонах за час до обнаружения тел. И ещё один момент: вы были замечены на месте преступления за два дня до этого. Совпадение? Свабраева сжала губы, её пальцы нервно перебирали край стола. — Удивительно, как быстро Вы узнаете о том, что происходит, — заметила Галина, наклоняясь ближе к Елене. — Как Вам удавалось? — Я просто знала, куда смотреть, — ответила Елена, прерывисто вздохнув. — Вы всего лишь шкаф, в этой схеме, который легко двигать. — Вы двинулись шкаф, не зная на чем он стоит, Свабраева! И поверьте - Рогозина помедлила - не стоит недооценивать падующий шкаф Галина зафиксировала это в своем блокноте. Елена продолжила: — Звонки с неизвестных номеров? Это была одна из моих попыток соединиться с ними, прежде чем их… Замерев на мгновение, она осознала, что даже в тени трагедий её сердце все еще принадлежало тем дням, когда они были просто детьми. Галина, заметив это, спросила: — И что вы чувствовали, когда слышала о их смерти? — Чувствовала ли я себя виноватой? Да. Я была там, — после паузы продолжила она, — потому что меня попросили. Дмитрий хотел обсудить что-то важное. Но я не знала, что это… — она замолчала, словно подбирая слова. — Что именно он хотел обсудить? — Галина Николаевна наклонилась вперёд, её взгляд стал ещё острее. — И почему вы не сообщили об этом раньше? — Ну что, Елена? — тихо спросила Рогозина. — Будем говорить? Свабраева молчала, но её пальцы нервно барабанили по столу. Холодов, стоя в углу, усмехнулся. — Время на исходе, — сказал он. — Играть в молчанку уже поздно. Рогозина наклонилась ближе. — Вы знаете, что мы найдём всё. Лучше расскажите сами. Свабраева вздрогнула, её дыхание участилось. Она опустив взгляд, призналась Рогозиной: — Они были моими одноклассниками. Я звонила им, потому что собирала материал для статьи о судьбах выпускников нашей школы. Хотела узнать, как сложилась их жизнь, чем они занимаются, какие у них мечты. Звонила с разных номеров, чтобы не вызывать подозрений. Некоторые из них давно не общались со мной, и я боялась, что они просто не станут разговаривать, если увидят мой номер. Я думала, это будет невинный разговор, но… Она замолчала, сжав руки. Рогозина внимательно посмотрела на неё: — И что Вы узнали? Свабраева вздохнула: — Они были разными. Кто-то добился успеха, кто-то потерял себя. Но все они казались такими… живыми. А теперь их нет. И я не могу понять, как так вышло. — А вы видимо были белой вороной среди них? — Ну да, самая непопулярная девочка в классе, да что там в школе. Галя внимательно посмотрела на Свабраеву, её взгляд был холодным и проницательным. — Вы не ответили на мой вопрос, — продолжила она, слегка наклонившись вперёд. — Ваши звонки Дмитрию и Екатерине зафиксированы. Вы знали, что их жизнь в опасности? Или, может, сами к этому причастны? Свабраева нервно провела рукой по волосам, но её голос оставался спокойным: — Я журналист, Галина Николаевна. Моя работа — задавать вопросы, а не отвечать на них. — Ваша работа — не нарушать закон, — резко парировала Рогозина. — Вы опубликовали конфиденциальную информацию, поставили под угрозу жизни людей. Кто ваш источник? — Источники защищены законом, — улыбнулась Свабраева, но в её глазах мелькнула тревога. — Не играйте со мной, — голос Рогозиной стал тише, но от этого только опаснее. — Вы знаете, чем это может для вас закончиться. Елена повернулась к стеклу и казалось пыталась что-то увидеть среди экспертов. — Не знаю я ничего, мы были одноклассниками… Я только хотела узнать, как у них дела. На лице Елены читается смесь тревоги и решимости — она знает, что её одноклассники стали жертвами криминальных разборок, и это не может не вызывать у неё сильных эмоций. — Как вы узнали об их смерти раньше полиции? — интересуется Рогозина, выписывая в блокнот важные моменты. И увидела, как Свабраева начала крутить головой, будто бы ища что-то. — Вы что то боитесь? — спросила Рогозина. — Нет, а там никого нет? — она показала на стекло. — Иногда я получала анонимные сообщения или звонки. Они всегда приходили с неизвестных номеров. Это было как предостережение, как будто кто-то хотел, чтобы я знала… — Елена задумывается, её глаза полны слёз. — Я не могла ничего сделать, но чувствовала, что должна информировать людей, поделиться этой информацией. Галина понимает сложность ситуации. Свабраева, вероятно, защищала себя и своих друзей, но теперь это может сыграть против неё. Она пытается задать ещё несколько уточняющих вопросов, чтобы выяснить, кто мог стоять за этими звонками и почему Елена решила игнорировать свои страхи. — Вы говорили с кем-то из их семей? Может быть, у них были враги? — спрашивает Рогозина, погружаясь глубже в дело. — Я пыталась, но они тоже были напуганы. Они ничего не знали. Говорили, что не видели и не знают ничего. Это такая тёмная сторона, о которой никому не хочется говорить, — отвечает Елена, её голос становится всё тише. — Я понимаю, — говорит Галина, — но, возможно, ваша информация может помочь раскрыть эти убийства. Вы не должны оставаться одной с этим грузом. Елена наклоняет голову, словно пытаясь решить, стоит ли ей открываться дальше, или сохранить свои секреты. Рогозина резко подняла бровь, ощущая, как напряжение в воздухе нарастает. — Но это не единственное, что вас связывает с ними. Что насчет статьи, которую вы написали на ФЭС? Елена облизнула пересохшие губы, бросив взгляд на дверь, даже если она была заперта крепче, чем её собственные секреты. — Я… Я, меня... шантажировали, — призналась она, страх и облегчение одновременно пересекая её душу. — Сказали, они знали слишком много. Галина Николаевна Рогозина внимательно слушает Елену Свабраеву, взгляд журналистки утонул в воспоминаниях о тех днях, когда слухи об убийствах наполняли улицы, а она первой получала информацию, заставляющую людей дрожать от ужаса. — Я не знаю, Дима был, тогда, ну я надеялась, он пробьёт номер, он же мент, полицейский то есть, был, он сказал, что он с нашими не общается. А ему кто-то тогда написал ещё... Холодов развернул мини планшет и стал что-то пробивать. — Написавший ему - это Артём Терехин, 32 года, холост... — Квартира в Наевске? — спросила Юля. — В Готымске! ОГО! — все обернулась на Андрея. — Хранение оружия, разбойное, убийство - ну ничего себе, друг бизнесмена. — А пробей его с другими, — попросил Шустов, имея виду телами из Наевска. — Он звонил, звонил журналистике, и он пол классу звонил. Юля вскочила и дернула Шустова за руку. — Че сидишь, пошли! Пока этот Терехин не воротил дел.