Ray and Kookie

      12 марта. 15:34.       — Я записываю уроки на твоей шкуре, но ты упорно забываешь их, — усмехается Шиху и одним рывком вытаскивает остриё ножа из бедра Тэхёна. — И всё же я нахожу эту твою черту весьма милой, — отводит пустой взгляд только для того, чтобы в следующую секунду вонзить нож в то же самое место.       Тэхён уже не ощущает боли, но его по-прежнему терзает чувство отчаяния, которое подобно огню пожирает его изнутри, испепеляя каждый нерв и каждый миллиметр его тела. Принося нестерпимые страдания. Но парень не может понять, что приносит ему бóльшую боль.       Убитые виной глаза Чонгука или осознание того, что и сам он начинает ломаться?       — Чем праведнее и честнее человек с самого начала, тем более отчаянные и жалкие вопли доносятся до моих ушей, — поворачивает лезвие внутри.       Ким лишь глухо мычит от острой боли, которая для него уже давно не нова. Это четвёртый раз. Он не может точно определить, как много крови он потерял, но лужа, образовавшаяся возле его ног, красноречиво свидетельствует о том, что его время и силы на исходе, и даже «благородно» наложенный Шигу жгут не спасает ситуацию.              — Мне доставляет удовольствие наблюдать, как люди сходят с ума от противоречивых мыслей в их головах, когда они осознают, что это их последние минуты. Есть особое очарование в том, как человек, который боролся до последнего, сдаётся и падает мне в ноги, умоляя о пощаде, — вздёргивает подбородок к потолку, откидываясь на спину. — Знаешь, подобное произошло с его матерью, — кривая ухмылка на секунду проскальзывает на обветренных губах. — Вначале она так кричала… Вопила, чтобы я их отпустил. Обещала убить меня, хах! — резко наклоняется к парню, который понемногу начинает терять сознание. — Это было дерзко, но стоило мне вскрыть глотку мелкому ублюдку, оп, — вскидывает руки в стороны, — как она упала замертво к моим ногам с сердечным приступом, напоследок пробормотав «умоляю»… Эй! — звонкая пощёчина приводит Тэхёна в чувство. — Слушай, когда с тобой говорят!       — Зачем ты мне это рассказываешь? — усталым голосом шепчет Тэхён.       — Ты не контролируешь это, — наклоняется ближе и заглядывает в глаза. — Стоит мне упомянуть его, и твои глаза наполняются слезами, что противоречит выражению твоего лица, — склоняет голову вбок, словно перед ним занимательная головоломка, которую он не может решить. — Лицо говорит о жажде убить меня, а глаза умоляют не делать больно. Интересно, за кого ты просишь? — застывает возле лица парня.       А Тэхён морщится от чужого горячего дыхания, что обдаёт его кожу, и молит хоть кого-то освободить его.       — Тебе интересно, как именно он сломался? — хватает нож и немного тянет вверх.       — Нгх, — Тэхён откидывает голову назад.       Боль, казалось бы, притупилась и уже не ощущается так остро, но изнурённый мозг всё равно реагирует на неё и заставляет Тэхёна утопать в новой волне. По телу пробегает дрожь, а лицо продолжает терять свой цвет.       — Отвечай! — снова загоняет нож глубже. — Тебе интересно, что с ним произошло?!       Ким прикусывает губу, отчётливо ощущая вкус металла, но он не уверен, откуда он. От раны на глазу или от клыков, которыми он содрал кожу на когда-то персиковых губах.       Тэхёну больно и физически, и морально. Да, он хочет знать, что случилось с маленьким Чонгуком. Да, он хочет знать его прошлое, но не уверен, сможет ли его сердце выдержать правду.       — Ху-у… Д-да… — всё же слетает с его уст, и он медленно поднимает отяжелевшую голову, которая не желала ему повиноваться. Смотрит в безумные глаза своими усталыми.       Тэхён не знает, на сколько его хватит. Тэхён хочет, чтобы это закончилось.       Любым способом.       — Чудно! — Шиху резко выпрямляется и подходит к комоду.       Тэхён следит за каждым движением Багула. Где-то на подкорке проскакивает мысль, что это его шанс. Вывернуть большой палец, чтобы освободить руки. Вытащить нож из своего бедра, чтобы одним ударом отправить Багула в ад, но стоит ему только попытаться шевельнуться, как осознание своего положения обрушивается на него, словно удар молота, и бьёт по рёбрам.       Тэхён не чувствует ног.       Парень опускает глаза на свои ноги и заливается кашлем. Есть только два варианта: он потерял много крови или… Багул повредил ему позвоночник.       — Так вот, — наконец подаёт голос Шиху и показывает Тэхёну какой-то документ.       Парень щурится в попытке разглядеть буквы, ничего не получается, но когда Багул подходит ближе, глаза Тэхёна в ужасе округляются.       — Когда стал копом, то первым делом удалил все данные об этом инциденте, — усмехается. — Чон Донхёк влез в нелегальный бизнес, но с его-то умениями, — хмыкает. — Его хотели заполучить все. Отец мелкого ублюдка был химиком. Все наркотики, которые были на рынке с 1990 года — его рук дело. Даже вертиго. Именно он был создателем этой наркоты, — наслаждается отчаянием и болью, которые отражаются в янтарных глазах.       Тэхён не верит. Дрянь, которая сломала его Чонгука, та дрянь, которая сгубила столько жизней близких — разработка отца Чонгука.       — Но он ушёл, ради семьи. Полиция сначала не хотела вставать на его сторону, но даже на верхушке нашлись люди, которым приглянулись его способности, поэтому они его взяли под свою «защиту», но этого оказалось недостаточно. Тогдашний наркобарон похитил его младшего сыночка, — замолкает.       Выжидает момент, когда можно будет добить. Нанести первый мощный удар, который в конечном итоге превратится в небольшую трещину, а затем Багул позаботится, чтобы этих трещин становилось всё больше и больше. До тех пор, пока Демон не будет сломлен.       Тэхён вяло моргает, но устанавливает зрительный контакт с Шиху. Да, он решил. Лучик хочет узнать, что произошло с его Доберманом.       — Они продержали мелкого неделю. Знаешь, что они с ним делали?       Парню требуется время, чтобы опьянённый болью и усталостью мозг смог переварить информацию.       — Нет… — в неверии мотает головой и давится воздухом.       Нет… Нет! Такое не могло произойти с его Чонгуком. Они не могли так поступить с ребёнком. Они не могли надругаться над маленьким мальчиком. Ведь так?       — Нет.       Это слово, слетевшее с уст Шиху, замораживает кровь в венах парня. Останавливает биение сердца. Бросает в дрожь.       Если не сексуальное насилие, тогда что?       — Тебе не было интересно, почему его организм толерантен к наркотикам?       — Что?       — Даже к вертиго. Вспомни свой опыт. Что было с тобой после принятия разбавленного вертиго?       Тэхён зажмуривает глаза. А ведь правда. Чонгук слишком легко отошёл от вертиго. У мужчины никогда, после похищения, не было желания снова принять, а вертиго — наркотик с самым быстрым и сильным привыканием. Тэхён страдал от ломки несколько дней, а Чонгук ни секунды. Парень списывал это на другие раны, но…       Недавнее похищение. Мусон вколол Чону конную дозу нейролептика и подавителей, но мужчина мог двигаться и даже говорить. Он отошёл буквально за сутки.       — Они пичкали его наркотой, — добивает Шиху. — Эти дебилы внутривенно накачивали его разными наркотиками и запирали в тёмном подвале. Потом вытаскивали и заставляли смотреть на то, как убивают провинившихся… Ты же имеешь понятие того, как работает воспалённый наркотой мозг?       Тэхён запоздало кивает.       — Они оставляли его наедине с трупами, а когда приходили, на телах были новые увечья. Догадываешься, кто их оставлял?       — Чонгук…       Багул радостно кивает.       — Откуда ты это знаешь?       — Щенок сам во всём признался полиции, — хмыкает. — Я не был удивлён, но знаешь, что свело меня с ума? — искренне интересуется. — Когда этот мелкий ублюдок смог сбежать из-под подачи отца, я забил на него. Знал, что умрёт, но… Я решил вернуться в его дом. Когда зашёл в спальню его родителей, то увидел маленький комок, который издавал криповые звуки. То был даже не смех, а скорее пронзительный хохот животного, которого с каждой секундой топило безумие. То был не ребёнок больше, — наклоняется к лицу парня, — а монстр…       Тэхён жмурит до боли глаза и мечтает рассыпаться на атомы, лишь бы не чувствовать чужого хриплого дыхания, опаляющего ухо. Он не хочет больше ничего слышать, видеть и чувствовать. Только бы забыть всё это как плохой сон, а лучше всего…       Убейте его, пожалуйста, даже Демон больше не выдержит.       Ким вздрагивает всем телом, когда Шиху с громким скрипом стула поднимается на ноги.       — Я знаю, тебя не сломать физически. Я даже не пытаюсь, ты силён и морально, но знаешь что… — подходит к двери напротив Тэхёна и снова эта безумная улыбка заставляет парня затаить дыхание. — Никто не сможет остаться в своём уме после того, что я для тебя приготовил, — открывает чёртову дверь…       Тэхён обмякает на стуле. Последнее, что он увидел перед тем как отключиться от шока и огромной потери крови — огромную лужу крови под истерзанными телами Ли Гома и Ли Юри.       19:10.       — Какого хера ты поехал со мной? Я бы добрался быстрее на мотоцикле! — фыркает Доберман и отворачивает голову к окну.       Солнце уже село, а целая колонна из машин Юнги, Чимина и Сынмыка продолжала следовать к месту, обозначенному Хосоком. Сонмин и карета скорой помощи остановилась в километре от места, чтобы не засветиться, но они готовы к сигналу. Были готовы броситься спасать жизни… Хоть кого-то они должны спасти.       — Потому что, как показала практика, — монотонно говорит Юнги, — я единственный, кто на данный момент может тебя сдержать. И я это доказал уже два раза, — кидает быстрый взгляд на младшего возле себя.       — Не надо меня обвинять! — рычит Доберман. — Ты сам всё видел!       — Видел, — кивает Юнги и сворачивает с дороги, колонна следует за ним. — И я тебя не виню, Чонгук. Ты заслужил выпустить злость, но не забывай, что Тэхён всё ещё у него, — говорит спокойно, но Доберман отчётливо слышит нотки заботы. — В твоём случае гневу имеет место быть, но не теряй себя до конца, подумай о том парне, который столько раз вытаскивал тебя из дерьма…       Доберман замолкает. Не смеет сказать что-то против этим внезапным нравоучениям. Не перед Юнги, ведь тот оба раза вернул ему контроль. После видеозвонка от Багула не ушёл, не испугался ярости, что топила мужчину, наоборот, остался рядом и, дождавшись, когда Доберман сломает каждую вещь в гостиной, подошёл к тяжело дышащей фигуре и крепко обнял, прошептав только одно — «я рядом».       — Спасибо, — бормочет под нос. — И прости за то, что ударил… Несколько раз…       — Хах, порядок, — усмехнулся мужчина. — Ты — моя семья, Доберман, — притормаживает. — Я не могу по другому, — смотрит в чёрные глаза и мягко улыбается. — Мы на месте.             Доберман с благодарностью кивает и открывает дверь джипа.       — Итак, — Сохи подходит к мужчинам, что собрались возле авто. — Я нашла более-менее безопасный путь к дому, — девушка раскладывает план участка на капоте джипа. — Большинство ловушек рассчитаны на «животных», так что их можно легко обезвредить. Они соединены между собой вот здесь, — обводит маркером место.       — Обезвредить можно все? — Чимин присматривается к точке возле небольшой кучи дров.       — Увы, — вздыхает Чан. — Ловушки по типу капканов и прочего можно запросто отрезать с помощью вот этого, — показывает фото, сделанное квадрокоптером. — Они все связаны между собой, нужно просто перерезать провод.       — Я займусь этим, — кивает Чимин.       — Дальше идут растяжки со взрывчаткой, — Сохи показывает ещё одно фото.       — Тут даже такое есть?! — Джин поражённо вздыхает.       — Да, — хмурится Хосок. — Он просто помешан на этой хрени. Мы нашли капканы, взрывчатку, стрелы и, что самое главное — ловушки с ружьём, — указывает на фото дома, где расположены несколько винтовок. — Их мы не можем обезвредить не показавшись, — раздосадовано вздыхает.       — Как они работают? — задаёт волнующий вопрос Джин.       — Здесь… — начинает Хосок, но Доберман прерывает.       — Лески по периметру, — говорит холодным тоном, а Хосок удивлённо кивает, подтверждая слова мужчины. — Такую ловушку использовал клоун, когда Тэхён вышел на него.       — Но…       — Похуй на пули, — отмахивается младший, а остальные кидают на него испуганные взгляды.       — Это, конечно, героично, но мы не знаем радиуса поражения и того, как именно они будут срабатывать, — отрезвляет Юнги.       — Я повторюсь, — Доберман поворачивается к мужчине корпусом, — похуй на пули, но я доберусь к дому.       — Ты уверен? — звучит охрипший голос Намджуна из динамика телефона. — Это самоубийство.       — Поверь, Нам, это не самоубийство, а вот попытка порезать вены — да, — наблюдает за реакцией каждого, в особенности Джина, который своими глазами видел не одну попытку. — Сейчас я просто хочу спасти Тэхёна…       Намджун замолкает.       — Хорошо, но… Гук, пожалуйста, вернитесь… оба, — умоляет.       — Да…       — Тогда, — Джин сбрасывает звонок и смотрит решительно. — За работу.              20:13.       — Они тут…       Голос, что будет ещё долго преследовать Тэхёна в кошмарах и реальности, заставляет разлепить тяжёлые веки.       Парень ужасно устал, организм начинал сдавать позиции быстрее, чем разум, который, впрочем, уже тоже начинал отказывать, ибо, как казалось Тэхёну, он уже не ощущал ничего… В эмоциональном плане не было ни страха, ни отчаяния, что было до этого, лишь дикая усталость, а ведь должно было быть хоть что-то, что могло бы заставить Тэхёна бороться или верить. Но нет…       Тэхён устал. Тэхён пиздецки устал.       — Эй! — Багул вмиг оказывается перед парнем и толкает носком ботинка раненую ногу. — Твоё время ещё не пришло.       Ким мычит и собирает в кучу остатки сил, чтобы поднять голову. Посмотреть в глаза человека, который практически добился своего.       В голове парня царит хаос из реальности и сновидений. Честно, он уже не помнит, что происходило до этого момента. Только какие-то осколки кровавых воспоминаний.       Багул смог добиться одного — он сломил Тэхёна физически, потому что тот сейчас сидит на стуле, словно безвольная кукла… Тэхён даже не прикован, но, несмотря на это, у него тупо нет сил даже пошевелиться или предпринять попытку сбежать.       — Твой пёс пришёл за тобой, — Сан тычет телефоном перед носом Кима, и тому понадобилась тонна силы, чтобы сфокусировать уставшие глаза на экране смартфона, где был он…       — Гу-у-ук, — устало тянет Тэхён и мягко улыбается.       — Отвратно, — скалится Багул и тычет указательным пальцем парню в лоб, от чего тот, подобно марионетке, запрокидывает голову назад, не в силах противостоять даже такому лёгкому толчку.       Тэхён вновь прикрывает глаза, но остаётся в сознании, пытаясь вспомнить причину, по которой он отключился. Его пугает мысль о том, что он теряет воспоминания. Да, он устал, потерял огромное количество крови, но это не должно быть причиной амнезии. Такое обычно происходит, когда психика подвергается эмоциональному шоку.       — Время пришло, — бормочет Багул.       Ким встряхивает головой несколько раз и собирает остатки энергии, направляя её на то, чтобы собраться. Нужно быть хоть немного, но в сознании. Нужно бороться с необратимым процессом перезапуска нервной системы.       Лучик не хочет терять себя. Демон, как оказалось — тоже.       — Как тебе моя композиция?       Багул хватает парня за волосы и больно оттягивает у корней, сжимая тёмные кудри в кулаке. Заставляет того выровнять голову. Смотреть перед собой.       — Смотри сам, или я отрежу тебе веки! — давит жестоким голосом, поэтому парень подчиняется и приоткрывает глаза.       В этот момент к горлу подступает ком, и Тэхёна начинает неистово тошнить. Воспоминания возвращаются к нему с невероятной силой. Его тошнит и от того, что он видит сейчас, и от того, что он помнит — огромной лужи крови под телами Ли Гома и Ли Юри.       Верно, Багул всё же убил их.       Парню хочется отключиться, не смотреть в глаза, застывшие в страхе, который останется с ними навечно. Он не хочет видеть этого, но знает, что Багул выполнит свои угрозы, если он ослушается. Поэтому он смотрит, но чем дольше смотрит, тем больше его сковывает замешательство. Что-то ему это напоминает.       Тэхён уже самостоятельно держит голову и разглядывает тела перед собой, но их едва ли можно назвать «телами».       Ли Юри восседает на белоснежном диване, покрытом коричневым ворсистым покрывалом. Её худое тело облекает красное платье в цветочный узор, которое подчёркивает каждый изгиб её фигуры. Лебединая шея, украшенная жемчужным ожерельем, выглядит особенно изящно. Худые руки, уже начавшие покрываться бледным синим цветом, держат одинокую красную розу — единственное живое существо в этой мрачной «композиции»…       Глаза начинает щипать, когда парень встречается с посмертно испуганными глазами Ли Гома. Мальчик, как и мать, одет «красиво» — на нём тёмно-синий костюм, сшитый, кажется, по его меркам. Эта одежда могла бы украсить их, будь они живы. Но глаза и цвет кожи выдают их, и, если бы не эти признаки, их можно было бы принять за живых. На их устах — мягкие улыбки, которые кажутся насмешкой над их судьбой.       Как же это жестоко, глаза кричат о смерти в ужасе, но улыбки, словно в издевательстве, шепчут об извращённости убийцы.       Но такое чувство не в первый раз сковывает тело Тэхёна. Он уже чувствовал такое…       — Кх… — парень прокашливается. — «Композиция» жертв…       — Нет, не с этого всё началось, — криво усмехается Багул и берёт что-то с комода, затем поднося к лицу парня. — Всё началось с этого, — и Тэхён готов поклясться, что слышал в голосе Шиху нотки грусти.              Словно тот маленький Сан Шиху, которого начали ломать ещё в детстве, вышел всего лишь на жалкую секунду, когда показал фотографию себя и своих родителей. Обнажил свою рану.       — До появления… Моего Минхо…       Всё до мельчайших деталей идентично, даже рисунок цветов на платье матери Шиху и Ли Юри совпадают. Даже маленькая деталь в виде запонок на костюме отца и Шиху.       Идентично. Всё точно так же, как и фотографии жертв, но другие цветки в руках матери и цвет платья с рубашкой.       Вот оно послание. Вот, что скрывалось в этих фотографиях: счастливая семья Сан, когда Шиху был счастлив, хоть чуточку и не знал, что такое боль в полную меру. Да, он не видел истинной родительской любви, но та мнимая забота была для Шиху сокровищем, которое он начал терять с появлением младшего брата…       Ким распахивает глаза, вспоминая о мальчике, который рвал лёгкие в рыданиях по матери и брату. Где он? Он жив? Что с ним будет? Что стало с младшим братом Шиху? Какая участь ждёт «прототипа» младшего брата?       — Я вижу трещину в твоих глазах, — чеширская улыбка, полная удовлетворения, расплывается на сморщенном лице. — Но этого не достаточно, — голос Багула исчезает за дверью.       «Господи, — молит Ким. — Если ты есть, закончи это… Умоляю…»       — Хватит брыкаться, щенок!       — Нет! — Тэхён и сам не понимает, откуда у него берутся силы, но, видимо, заплаканный Минхо заставляет организм вырабатывать остатки адреналина, поэтому Тэхён падает со стула не в силах стоять на ногах.       — Блядство!       — Мама! Гом-и! — воет Минхо и пытается вырваться из хватки отца, но всё тщетно.       Мальчик плачет, пытается подползти к матери, но все попытки прекращаются, когда его собственные вопли смешиваются с истошным криком Тэхёна, тело которого сковала невыносимая боль от выстрела в живот.       — Дяденька… — сквозь слезы зовёт парня, на что тот только стонет, но продолжает пытаться подползти к Багулу.       Ещё один выстрел. Тэхён коротко вскрикивает и сразу замолкает.       — Прошу… — слёзы боли и отчаяния застилают глаза Тэхёна, но он находит силы, чтобы выпрямить руки, старался говорить чётко, чтобы Багул услышал его просьбу. — Отпусти его… Меня… Меня лучше убей. Хватит…       Всё же разрыдался в голос, крича слова молитв. Сейчас он готов сделать всё, лишь бы не видеть этого. Лишь бы сохранить эту крохотную жизнь. Даже ценой своей.       — Убей меня! — крикнул он сквозь рыдания. — Меня!       Но Багул лишь усмехнулся и повязал на шее Минхо верёвку, тяня её вверх так, словно мальчик для него ничего не весит.       — Давай, Тэхён… Ломайся…       — Дяденька, закрой глаза, — шепчет мальчик и начинает хрипеть, когда верёвка затягивается, носки практически отрываются от пола. — Мне не страшно… Зак-хр-рой глаза…       — Сломайся для меня…       Тэхён успевает закрыть глаза до того, как отблеск лезвия ножа пронесся по горлу малыша.       Он слышал, как мальчик хрипел, слышал каждый, даже мнимый звук, ему казалось, он даже слышал, как вытекала кровь из горла Минхо.       А потом тишина и глухой грохот от удара тельца об деревянный пол.       — Ты же знаешь, что проиграл, и всё равно пытаешься спасти других. Думай лучше о себе, ведь ты будешь после них, — спокойным голосом говорит.       Тэхён приоткрывает глаза лишь на секунду, только для того, чтобы увидеть тело Минхо, пустые глаза и растущую лужу крови.       Багул был прав, физически его практически невозможно сломать, но морально… Уже.       На глазах Багула медленно, но безвозвратно рушится мир Тэхёна. Он слышит это, когда Ким валится на бок. Он прослеживает, как тухнет его взгляд, как он сжимается в калачик и что-то мычит.       Ким кричит, но эти крики лишь в его голове, ведь изо рта не вырывается ни звука. Он мысленно умоляет кого-то прийти и разбудить его от кошмара, но никто не придёт, никто не скажет, что всё это было только его воображение. Это реальность.       Парень ощущает опустошение внутри. Он словно и не дышит вовсе после всего пережитого. Лишь блуждает пустым взглядом по телам когда-то семьи и не может поверить, что стал свидетелем такого. Неважно, что случится с ним дальше, теперь ничего неважно.       — Гори в аду, тварь, — из последних сил.       — Сгорим вместе…

«Держи меня в темноте»