Танец суицидника

       Чонгук сидел в допросной, не переставая звенеть наручниками, которые никак не хотели с него снимать. Они думали, что так смогут удержать его и не дать что-либо сделать, но сами же и понимали, как сильно ошибались. Они всем полицейским участком пытались удержать Чон Чонгука, который являлся самым непредсказуемым детективом Сеула и работал в частном сыске именно из-за своего характера, который никак не получалось обуздать.        Но пока что ему было интересно послушать причины задержания и аргументы всего происходящего, поэтому он не сильно торопился выбираться из клетки и просто действовал всем на нервы звоном наручников. Гук прекрасно знал, что за ним наблюдают через стекло и выжидают каких-либо действий, но не собирался предпринимать ничего, ему было лень даже двигать руками. Он посмотрел в затемненное стекло, давая понять людям, что уже пора бы кому-нибудь появится с объяснениями и закинул ноги на стол, демонстративно показывая свой пофигизм.        Ему очень хотелось домой к Лисе, но приходилось сидеть тут и ждать, пока хотя бы одна сволочь соизволит прийти. Гук поднял глаза на потолок, выжидающе выдыхая, не переставая трясти ногой в воздухе. С каждой секундой его терпения становилось все меньше и меньше, а желание поджечь тут все, становилось все сильнее. В какой-то степени он понимал Лису, которой все осточертело и хотелось создать личную иерархию, которая не будет такой заторможенной и безнадежной.        Они будто специально все испытывали его терпение, заставляли находить вдали от Лисы так долго, насколько было возможно и никто не думал, как сильно он по ней соскучился. Может Чонгук хотел сейчас обнять ее и прижать к себе, а не сидеть беспочвенно в холодной допросной, куда ни один следователь не хотел совать свой нос, зная, с кем надо говорить. Гук более чем уверен, что за зеркалом сейчас собран целый консилиум из желающих войти в эту комнату, где они скидывались на камень-ножницы-бумагу, в поисках единственного счастливчика.        Но с другой стороны, это хотя бы будет возможность посмотреть на того безумного смельчака, что решил забрать у него все дела и попытаться оставить без работы. Вот только никто из них даже представить не мог, что для Гука это стало настоящим сигналом, наконец бросить это дело и перейти на сторону Лисы и начать полностью помогать ей. К тому же Юнги ушел и оставил свою госпожу без защиты, поэтому она сейчас, как никогда нуждалась в Чонгуке, ведь он единственный, кто мог защитить ее и полностью понять ход мыслей.        Чонгук мечтательно закрыл глаза, представляя, каким сладким будет поцелуй после его возвращения домой из допросной. Его внутренний демон облизнулся, представляя, каким будет тот страстный танец, который они станцуют этой ночью. И теперь желание вернуться домой становилось все сильнее и сильнее, как и поджечь тут все к чертовой матери. Ему все равно, что из него могут сделать тирана, садиста и даже соучастника преступлений, но все это совершенно не имело значения.        Весь мир Чонгука состоял из одной единственной девушки, которая сейчас спокойно отдыхала дома и ни о чем не подозревала. Гук не хотел, чтобы она знала об аресте, хотя и понимал, что совершенно не будет переживать об этом. Лиса не из тех, кто стал бы заботиться о том, что происходит с другими людьми, а предпочитала думать только о себе. Даже исчезновение Юнги не сильно заботило ее, хотя от него зависела ее защита, которой она благополучно лишилась. Казалось, что она могла позаботиться о себе сама, поэтому не обращала внимание на происходящее вокруг, но Гука все это немного беспокоило.        Он открыл глаза, все еще смотря в потолок, с совершенно непонятными мыслями в голове. Ему хотелось выбраться отсюда прямо сейчас, со скандалом, и поехать к Лисе, а с другой стороны было невероятное желание поиграть с этими ребятами и ввести их в заблуждение. Чонгук очень хотел проучить их и дать понять, что напали они далеко не на того, на кого можно было бы. Он не так беззащитен, как все хотят считать, из-за чего и происходило очень много недопониманий.        Гук неожиданно задумался откуда вообще каждый взял данные, чтобы нарисовать для себя его образ, раз мнения настолько различаются. Ему доводилось много раз слышать, как про него рассказывают что-то, но каждый раз, когда он сталкивался с новым для себя человеком, узнавал от него что-то новое про свою личность. Чонгук и сам не заметил, как соответствовать ожиданиям каждого человека, подстраиваясь под его представление. Он начал надевать перед каждым человеком свою маску, и даже не заметил, как они превратились в его истинное лицо.        Чонгук качал ногой в воздухе, думая, что это очень похоже на Лису, которая всегда ходила в масках, и сейчас наконец устала от них, из-за чего начала снимать. Вот только она это делала постепенно, не сильно шокируя людей вокруг, хотя все еще было впереди и никто не мог сказать точно, что она выкинет. Однако Гук не был настолько снисходительным, и не собирался щадить кого-то, особенно после такого внезапного и необоснованного ареста.        Он прислушивался к шагам в коридоре, но там все еще было тихо и никто не шел допрашивать его. Чонгук начинал верить в то, что его на самом деле боятся и сейчас кидают кости, чтобы найти козла отпущения, кто войдет в эту комнату. Ему не терпелось посмотреть на этого смельчака, но никто не желал нарушать тишину этой комнаты, а Гук уже был близок к тому, чтобы начать петь песни, лишь бы вызвать сюда кого-нибудь. Он хотел разобраться со всем этим, но все оттягивали этот разговор до последнего момента.        От нечего делать, Гук в итоге начал свистеть, заложив руки за голову, и качался на стуле, не зная, чем еще себя занять. Еще немного и он снимет наручники и просто уйдет домой, несмотря на все правила приличия и этикета. Им сначала нужно было определиться с тем, кто будет проводить допрос, а уже потом устраивать арест. Чонгук не понимал, кто вообще одобрил проведение всех процедур до получения ордена и до определения главных ролей.        Неожиданно в коридоре наконец послышались тихие неспешные шаги, дающие понять, что человек совершенно не торопился и не желал идти на допрос. У Чонгука складывалось ощущение, что весь арест был просто чей-то шуткой или же формальностью. Он откинул голову назад, совершенно не меняя позу и смотрел на дверь, ожидая когда она наконец откроется и покажется тот, кто заставляет его ждать и сидеть вдали от Лисы. Но шаги утихли, а в комнату так никто и не вошел, еще больше раздражая Гука, и зля его.        — Либо входи, либо отпусти меня! — Чонгук нахмурился, не отводя взгляда от двери, в ожидании гостя, который явно желал выбесить его. — Говори, зачем меня задержали?        Послышался громкий выдох и дверь наконец открылась, показывая того, кто все это время раздражал Чонгука. Гук нахмурился еще сильнее, чувствуя, как руки начали чесаться от желания придушить его. Этот парнишка всего лишь стажер, но уже позволял себе невероятно много, и при этом даже не думал сдаваться. Он уже давно покушался на дела, которые Гук держал у себя, и вот наконец получил их, так еще и каким-то чудом добился ареста.        Парень вошел в допросную, выглядя очень взволновано, явно переживая, что теперь столкнулся с Чонгуком лицом к лицу. Скорее всего это его первый допрос, поэтому он так беспокоится, к тому же ему попался не самый легкий подозреваемый. Он обошел Гука и сел на стул напротив, выжидающе смотря на собеседника, который не желал менять свою позу и опускать ноги на пол. Чонгук перестал качаться на стуле и опустился на пол, но ноги все еще покоились на столе, а руки за его головой. Он уставился на парня, совершенно не скрывая желания удушить его.        — Думаю, ты уже понял, о чем я хочу поговорить с тобой. — Парень нахмурился, давая понять, что разговор пойдет о Лисе и том, чем Гук занимался в последнее время за спиной у полиции. — Почему ты не расследуешь дела, которые забрал у Чон Хосока?        — Ооо, так вот в чем дело. И только ради этого меня притащили сюда путем ареста? — Гук усмехнулся, вытащил руки из-за головы и начал звенеть наручниками, раздражая еще и того парня. — Хочешь в игры со мной поиграть? Давай поиграем, я не против.        — Мы подозреваем, что ты связался с преступником и покрываешь его, чтобы отомстить Хосоку за отказ в передаче тебе дел. — Парень явно не желал тянуть и выдал все подозрения сразу же, раззадоривая Чонгука. — Также появились подозрения, что за всем стоит не Ким Намджун, как ты предполагал, а его невеста. Что на это скажешь?        — Понимаешь ли, мой юный друг, люди верят в свою правду, которую придумали себе сами. — Гук скрестил руки, с усмешкой смотря на стажера, который не стеснялся сыпать обвинениями. — Но я могу немного поспособствовать твоей фантазии, как и фантазии других людей.        Чонгук смотрел на него, как хищник на добычу и давал понять, что этот парень играет с огнем, не подозревая о том, на какие мины наступает. Они могли придумать миллион обвинений в сторону Лисы и ставить под сомнения причастность всех, даже Чон Хосока, но на руках у них не было никаких доказательств, из-за чего они и послали сюда этого паренька, который даже жизни не видел. Хоть Гук и работал в частном сыске, все равно над его головой было начальство, которое жаждало момента, чтобы от него избавиться, правда тот все никак не выпадал. И вот наконец, по воле случая, его начали подозревать в пособничестве преступникам, ни это ли самая лучшая причина, чтобы избавиться от надоедливого работника.        Весь этот абсурд так смешил его, что хотелось рассмеяться прямо в лицо этого стажера, но из-за правил приличия Гук продолжал сдерживаться, хотя сил терпеть уже не оставалось. У парня на лице были написаны все планы руководства, которые они настроили на уже несколько лет вперед и даже не стеснялись этого. В последнее время в новостях все больше говорили об объединении частного сыска с полицией, что было до этого почти невозможно, ведь ни один полицейский не хотел работать в команде с Чонгуком. У него были подозрения, что это дело рук Хосока, чтобы подмять под себя полицию и воздействовать на них, но очевидных доказательств пока что в его руки не попало.        — И как же? — Парень наклонил голову набок, не понимая о чем говорит Чонгук, и неожиданно его осенило, что с ним просто играют в игры, отвлекая от основного вопроса. — Ты мне зубы не заговаривай. — Он кинул на стол папку, которую принес с собой и оттуда выпали фотографии недавнего свидания Чонгука с Лисой. — Отвечай: кто такая Лалиса Манобан?        — Пранприя. — Спокойно сказал Чонгук, не переставая усмехаться; его смешил этот допрос, похожий на простую попытку поговорить или же приписать девушке все обвинения без доказательств ее вины. — Всего лишь маленькая хрупкая девушка, которая понравилась мне с первого взгляда, а сейчас очень нуждается в моей защите, но как видишь я сижу тут. — Он поднял руки и снова зазвенел наручниками, из-за чего стажер поморщился от неприятного звука. — Она, наверное, сейчас сидит дома и места себе не находит, переживает за меня.        — Это она совершила все преступления? — Он не унимался, пытаясь вывести Чонгука на главную тему, от которой он так старательно уходил. — Есть подозрения, что…        — Дорогой, подозрения — не доказательства. Пока ты заставляешь себя верить в то, что она преступница — для тебя она ею и будет. Если вы так зациклились на ней — пожалуйста, но она слишком хрупкая, чтобы убить здорового мужчина. — Чонгук задумался, поднимая взгляд к потолку. — Ммм…а ее пухлые губки…какие же они сладкие…мед. Сейчас бы с удовольствием поцеловался с ней. Если ты закончил — отпускай меня и я пошел к любимой.        Чонгук устал, он думал с ним получится поговорить нормально, но нет — ошибся. Парень, видимо, еще с первого дня работы здесь прогнулся под эту чертову систему, и даже не думал мыслить своей головой. Ему нравилась система, с которой он работал, и совершенно ничего в ней не смущало и не раздражало, а уже тем более не вызывало вопросы. Один только Гук не понимал, почему их всех пытаются подвести под какие-то единые стандарты, которым они должны следовать, а главное, что никто не мог ответить ему, главой пытается стать не государство, а тот, кто до недавнего времени руководил криминальным миром Азии.        — Ты! Ты! Пошлый извращенец. — Стажер вскочил со своего места, не в силах сдержать недовольства его словами. — Ты на допросе, а не в борделе! Твоя задача подчиняться конституции своей страны и отвечать на мои вопросы! И сядь нормально, ты не у себя дома!        — Я на них и отвечаю. — Чонгук закинул руки за головой и облокотился о спинку стула, снова начиная на нем качаться. — Поверь мне, дома я веду себя еще уже. Знал бы ты это — не вздумал даже заикаться об этой теме. — С его губ исчезла усмешка, а взгляд стал холоднее стали, наконец показывая собеседнику, что нервы уже натянулись. — Если у тебя еще есть ко мне вопросы — задавай быстрее. Мне надоели ваши игры и весь этот фарс, что вы устроили. Чон Хосок решил стать тут главным, а вы пляшете под его дудку?        — Да причем тут… Эй, ты! — Он опять почти повелся и почти позволил Чонгуку стать тем кто допрашивает, но снова вовремя одумался и не сказал ничего лишнего. — Кто такая Лалиса Пранприя Манобан? — В этот раз он решил учесть свою ошибку и не позволить Гуку заговорить себя, но понимал, что с каждой секундой все ближе к провалу.        Чонгук сильно давил на него, что своими вопросами, вставленными между ответами, что своей позой, словно он тут хозяин и ему ничего не страшно, а стажер ничего не мог с этим сделать. Гуку прекрасно известно, что именно этого парня натравили на него, с тех пор, как тот появился у них в организации, и вот ему наконец удалось добиться того, что стать выше, однако совершенно не чувствовал радости. Он все еще не чувствовал себя выше Чонгука, хотя добивался именно этого, и наоборот, казалось, что еще сильнее упал в его глазах.        Многим хотелось стать вторым Ким Тэхеном, который ходит рядом с Чонгуком, помогает ему, высказывает свое мнение и тот прислушивается, однако никому это в итоге не далось. Гук слишком сумасшедший для того, чтобы вести с кем-то дружбу, из-за этого никому и не удавалось найти с ним общий язык. Однако если так посмотреть, никто и не пытался это сделать должным образом, все сразу воспринимают его, как своего врага, и даже не пытались пересмотреть этот образ.        Чонгук задумчиво смотрел на парня, подбирая слова для ответа на его вопрос, так, чтобы его наконец отпустили домой, а заодно и перестали заниматься такой ерундой. Он прекрасно видел, как стажер уже готов был сдаться, и понимал, что проигрывает, потому что не получает того, что ему нужно, и это при условии, что Гук еще не использует свои юридические знания. Когда вопрос действительно будет поставлен ребром, скорее всего парень просто убежит отсюда в слезах, не зная, как парировать законами.        — Мне не важно кто она, потому что я люблю ее и женой Намджуна, и преступницей, и проституткой и даже психопаткой. — Чонгук развел руками в стороны, опираясь на стол, наконец изменив свою позу, которая так не нравилась его собеседнику. — Посмотри правде в глаза, меня не вывезет среднестатистическая девушка, а вот такая, как Лиса очень даже справится с такой нелегкой ношей.        — Так она всего лишь жена Ким Намджуна? — Парень изогнул бровь, вроде бы получая вменяемый ответ, несмотря на то, что Гук и сюда добавил что-то от себя.        Чонгук усмехнулся, не понимая, как этот парнишка стал детективом, имея такие навыки ведения переговоров. Он совершенно не понимал, как вытаскивать из человека нужную информацию, и при этом не вызывать никаких подозрений. Но Гук подумал сейчас над тем, что в будущем этот парень может принести им с Лисой не мало проблем своей настойчивостью. Хотя скорее он просто будет всем надоедать, и в конечном итоге либо он, либо Лиса его прикончат.        — Ну, да. Еще неделю назад была ею, а сейчас уже нет. Сейчас она полностью принадлежит мне. — Чонгук сверкнул глазами, в очередной раз давая понять, что начинает злиться, но стажер опять проигнорировал этот намек.        — Так значит ты покрываешь преступницу? — Он оперся на стол и приблизился к Чонгуку, пытаясь показать, что не боится его, но почти сразу же отстранился, когда наконец увидел в его глазах очень недобрый огонек. — Дай мне доказательства ее вины и тебя отпустят домой, а ее мы арестуем и отправим под суд. Все это в твоих интересах, и тебе лучше уступить, чтобы остаться на своем месте.        Чонгук внимательно слушал каждое его слово и не перебивал, ожидая, что наконец прозвучит хотя бы что-то дельное, но увы и ах, ничего подобного не произошло. Как он с самого начала пытался настаивать на своем, убежденный руководством, что дело все в девушке по имени Лиса, так и гнул свою палку до последнего, ожидая, что Гук подтвердит все подозрения. Вот только он был совершенно другого мнения и даже не думал давать им настоящие подсказки или вообще отдавать в руки все карты.        Гука учили другими методами, и с первого дня, как встал на путь расследования преступлений, он убедил себя, что все начинается с доказательств. Он может подозревать кого угодно, строить догадки по поводу любого человека, так или иначе причастного к делу, но пока на руках нет доказательств, нельзя приходить и говорить о своей уверенности на все сто процентов. Однако они сейчас пренебрегали этими правилами и пытались найти доказательства из ничего. Найти то, чего нет в природе, и самое главное, что они пытались это сделать чужими руками, подставляя другого человека, что невероятно злила, но в тоже время и смешило Гука.        — Вот как. Забавное обвинение, что сказать. — Чонгук громко рассмеялся, с прищуром смотря на коллегу, что явно не собирался шутить. — Разве это не твоя работа — доказать ее виновность? Ты ради этого так постарался, что у меня забрали все дела, связанные с ней и даже отстранили от должности. — Он поставил руки на стол и скрестил пальцы в замок, пристально смотря в глаза того, кто так отчаянно пытался его шантажировать сейчас.        — Тебе лучше рассказать все сейчас, потому что в будущем, когда все вскроется, тебя обвинять в покровительстве серийному убийце. — Мужчина сел на стул, желая получить признание прямо сейчас и закрыть все дела одним разом, но Чонгук сопротивлялся и не хотел идти на поводу у полиции, и будто насмехался над всеми детективами, что были задействованы в расследовании. — Твое безумие уже перешло все границы, поэтому лучше остановись сейчас.        — Ну так, докажи, если сможешь. — Он со звоном кинул на стол наручники, которые открыл еще полчаса назад и спокойно встал со стула, подмигивая своему собеседнику и тихо удалился из допросной, не желая больше оставаться здесь ни на секунду.        По итогу этого диалога стажер не получил ни одного внятного ответа, и даже намека на то, за что можно было бы зацепиться. А Чонгук спокойно ушел, будто до этого и не находился под арестом, а просто заскочил по-дружески пообщаться с коллегами. С их последней встречи он стал выглядеть еще более безумным и раздраженным, что делало этот диалог сложнее. Но все же рано или поздно им бы пришлось встретиться вот таким образом.        Он откинулся на спинку стула и уставился в потолок, бессильно выдыхая, словно отработал несколько ночных смен, во время которых без остановки ловил преступников. И хотя за сегодня он всего лишь провел допрос Чонгука, у него совершенно не осталось сил на что-нибудь другое. Он выжал из него все соки, какие только можно, хотя говорили они всего лишь чуть больше пятнадцати минут. Гук дал ему столько лишней информации, что просто невозможно теперь вспомнить нужную, хотя ее и не было вовсе.        Парень кинул взгляд на затемненное зеркало, готовый расплакаться в любую секунду и кинуться на шею своего начальника с вопросами, почему именно его отправили к этому тирану. Но итак прекрасно знал, что ему никто не ответит, и никто не погладит по головке, за то, что Гук просто встал и ушел, по итогу ничего не сказав. Они рассчитывали на его показания и выведать у него всю имеющуюся информацию, но забыли, что это Чон Чонгук, человек, которому любой закон не писан. Из него можно пытаться вытащить любые сведения, но пока он не видит пользы от их передачи, мало вероятно, что хотя бы что-то скажет.        Двое мужчин за зеркалом сидели и смотрели на бедного стажера, которого буквально отправили на казнь к самому страшному палачу, и не могли придумать, что делать дальше. Они надеялись, что Чонгук будет снисходителен к парнишке-новичку, но оказалось, что оба давно точили друг на друга зуб. Один схватился за голову и покосился на другого, думая, что хотя бы у того были какие-то идеи, но у него в голове сейчас крутилась только одна мысль: «мы выпустили на волю монстра». Сегодня-завтра Чонгук принесет заявление о своем увольнении и они больше не смогут контролировать его поступки, как и остановить в случае, если он окончательно перейдет границы.        — Мы…потеряли его, да? — Мужчина выпрямился, хрипло задавая вопрос и убрал руки от своей головы. — Лучший детектив города, Чон Чонгук…что он такое?        — Он явно все знает. У него на руках полная история всех дел, но говорить он не будет. — Второй мужчина встал со своего места и повернулся спиной к зеркалу, чувствуя затылком взгляд стажера. — И у него явно есть какие-то козыри. Вопрос в том: как сильно это может навредить нам.

***

       Чонгук припарковал машину возле дома и откинулся на спинку стула, все еще пытаясь унять гнев после произошедшего фарса. Он не хотел идти к Лисе в плохом настроении и показывать, что что-то случилось, зная, что она будет волноваться, хотя внешне и не покажет этого. Она, как только услышит о произошедшем, сразу же начнет придумывать способы расправы над этими людьми. И Гук не сомневается, что эта девочка сделает все так, что на нее даже не укажет, как и в случае с суицидником, который прыгнул с моста. Он сам проверял и все улики показывали на Хосока, но никто просто не осмелился идти против него и приписали это дела к другим.        Гук посмотрел на дом и обратил внимание, что в окне спальни Лисы не горит свет. Это очень странно, ведь обычно она проводит время дома и особо никуда не выходит, если нет никаких дел. Чонгук усмехнулся, готовый рассмеяться от безрассудства этой девушки, которая сводила его с ума своим непослушанием и даже не собиралась слушаться. Пока он защищает ее, сидя в допросной, заводит в тупик ищеек Сеула, чтобы они точно на нее не вышли, она пошла на очередное кровавое преступление, игнорируя его просьбу дождаться его помощи.        — Ну, что за девчонка. Опять сбежала из дома, а я ведь просил посидеть дома спокойно хотя бы один вечер. — Чонгук вздохнул и потянулся за большим букетом кроваво красных роз, которые привез специально для нее, чтобы немного порадовать и загладить вину, за то, что не смог провести с ней больше половины дня. — Сегодня ночь обещает окраситься в красный. Интересно какие реки потекут в этот раз.        Он вышел из машины и поспешил домой, чтобы поставить букет в вазу и поехать за своей любимой, чтобы прикрыть ее хрупкую спинку от пуль, если в нее вдруг кто-то решит стрелять исподтишка. Его главная задача будет отмыть ее белоснежные ручки от крови после того, как все закончится и не прибить за то, что треплет ему нервы своим непослушанием. Но Чонгук слишком сильно любит ее, чтобы поднять руку на это ангельское создание и просто не сможет остановить в случае, если она разойдется и забудет оставить от жертвы хотя бы труп.        Гук вошел в дом, не переставая улыбаться и наконец смог вздохнуть и почувствовать себя живым человеком, который может свободно передвигаться и совершенно не ограничен в своих действиях. Он теперь может спокойно поймать ту, кто вечно от него сбегает и напоминает, что не в его силах удерживать ее. Но Чонгук поклялся поймать ее, даже если не сможет этого сделать, и вот у него до сих пор никак не получалось обуздать ее, будто подтверждая ее слова, о том, что она сама себе хозяйка.        Чонгук никогда и не спорил с тем, что Лиса сама выбирает себе путь, но могла бы хоть говорить куда идет, ради приличия, чтобы он знал, где случится пожар и откуда ее забрать после очередного преступления. Но она не желала думать о нем и продолжала все делать по-своему, будто насмехаясь над всеми мужчинами. Ее фраза: «поймай меня, если сможешь» была обращена не только к нему одному, но и ко всем мужчинам, потому что никто не в силах поймать эту девушку.        Слишком коварная и хитрая, действительно похожая на лисицу своими повадками, не давалась ни одному охотнику, играя с каждым из них в прятки. Она тихо проникала в логово врага и также тихо исчезала оттуда, забывая всех предупредить о своих действиях. Поэтому они совершенно не заботились о предательстве Юнги, потому что из него просто не получится вытащить ту информацию, которую он знать не знает. Он никогда не сможет предугадать момент, когда Лиса придет за его головой и будет ли это ее следующим шагом или же это случится еще после серии убийств. Ему оставалось только дрожа, ожидать, когда смерть придет за ним и считать каждый день — последним.        Джису сбежала по лестнице вниз, услышав, что кто-то пришел, и когда увидела Чонгука, который насвистывал себе под нос какую-то забавную песенку, была готова накинуться на него и прибить. Он пропал днем, а за ним и Лиса куда-то сбежала; они оба заставляли ее беспокоиться о себе, а по итогу возвращались домой, как ни в чем не бывало, будто и не исчезали вовсе. Два безумца, что тянулись друг к другу, будто чувствуя, как хорошо им будет вместе. Джису не удивится, если в один прекрасный момент получит новости о том, что они подожгли целый город, и исчезли.        — Ты где был почти весь день? Я тебя по всем камерам обыскалась, а ты… — Она осеклась, кидая в него пистолет Чимина, который схватила, потому что это было первое, что попалось под руку. — Беспечный болван!        — Меня задержала полиция, я был все это время на допросе. — Он поднял голову и свободной рукой поймал пистолет, проверяя заряжен ли он. — Не заряжен, тц. Где Лиса? Вышла на прогулку или же нашла очередную жертву?        — Ты! Ты! Ты! — У нее не находилось слов, чтобы высказать все свое возмущение на его счет, а глаз сам собой начал дергаться, показывая, что ее нервы на пределе возможного и совсем скоро лопнет последняя струнка, на которой держится весь ее организм. — Не знаю я — думала она ушла тебя искать. Но сегодня они с Чимином обсуждали Юнги.        — Вот как… — Чонгук положил пистолет в карман пальто, заодно проверяя что-то, а затем подошел к столу и положил на него букет цветов, который принес с собой. — Поставь цветы в вазу, не хочу, чтобы им стало плохо до нашего возвращения. — Он развернулся, засовывая руку во второй карман, проверяя что-то и там. — Ах, да. Ложись спать и не жди нас, думаю…мы вернемся под утро.        Он быстрыми шагами направился обратно к выходу, усмехаясь, и не веря в собственную удачу, которая неожиданно принесла в его руки такой шанс. Пока ехал домой, Гук думал, как бы отомстить Хосоку за эту неожиданную выходку с арестом и делами, и вот неожиданно Лиса решила помочь ему, буквально принося этот шанс в его руки. Кто бы мог подумать, что она решит так скоро избавиться от своего верного песика, что посмел укусить хозяйку.        Вот только ему совершенно не нравилось, что она опять своевольничала и считала, что справится сама, без его помощи. Как же ему хотелось отшлепать ее после завершения очередного кровавого дела, послушать ее стоны и умоляющие крики остановиться, как это было в прошлый раз, когда она не позволила ему нормально почитать. Чонгук безумно жаждет повторить ту эротическую ночь, и руки безумно чешутся сделать это на глазах у Хосока, Юнги и Намджуна, чтобы они видели, кто действительно берет Лису без разрешения и заставляет ее умолять.        Кажется, он погорячился, когда сказал Джису, что они вернутся под утро, нужно было сказать, что придут после рассвета, когда закончат все свои дела и насладятся друг другом сполна. Чонгук не переставал ни на секунду мечтать о ее сладких, словно мед, губах, и был безумно зол, что Лиса заставляла его ждать и искать по всему городу, чтобы поцеловать. За такое следует по истине суровое наказание и он не пощадит ее ни на секунду, даже если будет умолять без остановки — выпорет прямо на месте преступления.