Танец суицидника

       Джису осторожно заглянула в комнату с тарелкой в руках. Прошло уже несколько дней, а Чимин так и не выходил к ним, продолжая прятаться в своем маленьком царстве. Каждый день к нему приходил кто-нибудь, кто проверял его, чтобы убедиться, что он не покончил с собой, но ни у кого не получалось найти нужные слова, чтобы привести его в чувства. Чимин медленно уничтожал себя, не в силах смириться с реальностью, перед которой оказались все.        Все доверились Чеен, и убедили себя в том, что она прекрасно знает лицо человека, который издевался над ней, но оказалось, что это не так. Все были виноваты в случившемся, не предвидев подобный расклад. И, к сожалению, уже ничего нельзя было сделать, чтобы как-то повернуть время вспять и переиграть события. Как бы гениальна не была Джису, у нее не хватит сил, чтобы создать машину времени и сделать так, чтобы Чеен осталась жива.        Сейчас им оставалось только ждать заветной посылки от Хосока, чтобы похоронить Чеен хотя бы так. Чимин прекрасно понимал, что Юнги сразу же избавился от тела Суена, ведь в тот момент не мог даже представить, что оно может оказаться выкупом для их Чеен. Он сидел в комнате и винил себя, ведь был последним, кто с ней общался и пытался забрать ее домой. Как только Чонгук кинул на стол фото с места убийства О Енхи, у него будто все встало на свои места. Начиная от странного чувства тревоги, и заканчивая уверенностью в его личности. Но даже несмотря на все это, ему так и не удалось защитить любимую девушку.        Чимин смотрел в стену, совершенно игнорируя Джису, которая принесла ему еду. За эти несколько дней она прекрасно усвоила, что ему бесполезно было оставлять еду в комнате, потому что Чим не обращал на нее никакого внимания. Он полностью погряз в своих воспоминаниях о Чеен и перестал воспринимать реальность. Вокруг него лежала куча альбомов, с их совместными фотографиями, которые он так тщательно собирал все эти четыре года.        Все сейчас очень сильно переживали, но все же старались идти дальше, хотя это и было достаточно трудно. С самого начала каждый понимал, что может закончить не самым лучшим образом. Но Чимин все еще не мог принять, что Чеен не узнала того человека, которого стоило опасаться хуже любого огня. Он чувствовал не только боль от потери, но еще и от предательства, ведь ему всегда казалось, что она именно тот человек, который точно не сможет ошибиться. Но именно Чеен и совершила ту ошибку, что стоила ей жизни.        Джису выдохнула и вошла в комнату, стараясь быть достаточно тихой, чтобы не помешать Чимину и его мыслям. Правда ей все равно придется прервать его, чтобы покормить, ведь сам он точно не будет этого делать. Он торопился за Чеен, чтобы обнять ее хотя бы там, и то тепло, что она заслужила. Вот только он также, как и она не думал о других, забывая о том, скольким людям дорог, и сколько людей боятся его потерять.        Джису уже немного устала смотреть на всю эту воду, что они развели в доме. С каждым днем ей становилось все хуже и хуже от всей атмосферы, что сейчас царила в каждой комнате. Хотелось спрятаться подальше и не видеть ничего из этого, чтобы вздохнуть хотя бы один раз. Она тоже привязалась к Чеен, но почему-то сейчас страдала меньше всего.        Она тихо подошла к Чимину и села на кровать рядом с ним, смотря на альбомы с фотографиями Чеен. Большинство из этих снимков были сделаны тогда, когда Лисы не было в доме и она спокойно жила с Намджуном и давала команды оттуда. Были и те, когда все только начиналось и они только начинали продумывать свои шаги, собирали информацию и знакомились ближе. Скорее всего тогда Чимин и влюбился в Чеен без памяти, забывая про существование остальных девушек. Джису удивилась, видя еще и фото, где Чеен кричала на него, снятые случайно. Он действительно берег все воспоминания о ней и боялся забыть хотя бы одно из них.        — Чимин…надо поесть. — Она собралась с мыслями и осторожно разрушила звенящую тишину, стараясь не напугать Чимина. — Ты несколько дней не ел.        Джису старалась говорить шепотом, в надежде, что он обратит на нее внимание, но все же надеялась на слишком многое, ведь ему было совершенно все равно. Чимин сейчас находился рядом с Чеен и не хотел возвращаться в реальность, где ее не было. Она для него была больше, чем просто возлюбленная, и каждая секунда с ней становилась для него самой ценной. Пак Чеен для него была, как бриллиант, который он скрывал от всех коллекционеров и любовался самостоятельно. Чимин просто представить не мог, как теперь жить дальше.        Он проигнорировал Джису, смотря в одну точку на стене, которую было видно только ему. У нее не было сил даже просто повернуть голову и посмотреть на гостью, хотя та сидела и мешала кашу, которую принесла, специально ударяя ложкой по тарелке, чтобы хоть так привлечь его внимание. Но и это никак не помогало, и совершенно не давало прогресса. Джису зачерпнула ложкой кашу и посмотрела на Чимина, не понимая: моргает он или нет.        Чимин слышал шум на фоне, но не хотел на него реагировать, погруженный в воспоминания о Чеен. Его малышка покинула этот мир и теперь больше не радовала его своей улыбкой при каждой встрече. Скоро весна, и в этом году они не будут вместе любоваться сакурой, как делали это обычно. А летом она не будет плести венки из одуванчиков для него и Джису. И не будет с улыбкой надевать эти венки на их головы. Чеен была для всех тут, как ребенок, которого нужно воспитывать и за которых нужен глаз да глаз.        Джису все это время относилась к Чеен, как к дочери, поэтому было очень странно, что она не переживала. Но Чимина и это волновало меньше всего. Все его мысли были сосредоточены на воспоминаниях о Чеен. Он не мог перестать думать о ней и выкинуть из головы, продолжая вспоминать все снова и снова. Он прокручивал в голове все воспоминания, начиная от самого их знакомства и заканчивая последним разговором в квартире Хосока.        Он корил себя за то, что не смог забрать ее в тот день с собой и позволил умереть. Чеен могла бы сейчас сидеть рядом с ним и обсуждала личность Хосока, в шоке от таких новостей, и даже участвовала бы в продумывании дальнейших планов. Чимин бы с удовольствием послушал, что она собирается делать дальше и какие бы шаги предложила. Ему совсем не хочется работать дальше, руки опускались все ниже и все меньше хотелось их поднимать.        — Чимин, скажи: «ааа». — Джису поднесла ложку к его рту, не сводя с него взгляда, в надежде, что он все-таки послушает ее. — Давай, нужно хотя бы немного поесть.        Он машинально открыл рот, позволяя ей кормить себя, как маленького ребенка, но не жевал. Чимин просто позволил ей положить кашу в рот и не более того. У него не было ни сил, ни желания, чтобы делать хотя бы что-то, что будет поддерживать его жизнь. Он стремился попасть к Чеен и снова посмотреть на ее улыбку, поэтому все усилия Джису могли быть напрасными. Чимин просто игнорировал все это, уже видя, как снова встретится со своей возлюбленной, обнимет ее, вдохнет запах волос и наконец поцелует.        Джису могла только выдохнуть и поставить тарелку на кровать, чтобы начать помогать ему пережевывать кашу. Он мог бы просто ее проглотить, но даже этого не пытался сделать, поэтому она старательно помогала ему, в надежде хотя бы так вселить в Чимина желание жить. Он мог бы пойти и отомстить Хосоку за Чеен, но почему-то, вместо этого стремился попасть к ней, заставляя волноваться и всех остальных, даже Чонгука, который не имеет к ним никакого отношения.        Ей не очень нравилось нянчится с Чимином, как с маленьким ребенком и убеждать его в том, что нужно кушать, но иначе он просто умрет тут. Она молча смотрела на то, как совершал самую главную ошибку в своей жизни: медленно хоронил себя в своих же сожалениях, делая вид, что больше ничего не может сделать. Джису понимала, что каждому в жизни нужно пройти через это, но все еще не могла смириться с тем, как к потере относился Чимин. Он медленно становился похожим на призрака из фильмов ужасов.        Чимин и Лиса оба не могли смириться с потерей Чеен и оба нуждались сейчас в заботе, но если о второй точно было кому позаботиться и привести ее в чувства, то с первым все было немного иначе. Ей хотелось, как-то поддержать его, но в голове крутилось только непонимание его состояния. Джису, наверное, никогда и не поймет его, ведь до сих пор задается вопросом: «а что я должна чувствовать после совершения мести». В ее голове все было не так, как это видели другие, в том числе и Чимин, который всегда любил драматизировать и приукрашивать.        Джису тоже теряла любимого человека, хоть и не так, как Чимин. Но все равно не отчаивалась, хотя вполне могла поступить тогда так же, как Чимин сейчас. Джису всегда смотрела на жизнь так, что считала каждую минуту, уверенная в том, что у нее нет времени на сожаления.        — Чимин, знаешь, однажды один человек сказал мне: «пока из двух любящих жив хотя бы один, история их любви продолжается». — Она смотрела на него в надежде, что хотя бы это привлечет его внимание.        За последние несколько дней никому так и не удалось вытащить его из этого кокона, в который он закутался. Однако Джису пришла сегодня сюда именно для того, чтобы наконец достать Чимина и дать ему понять, что жизнь не закончена. Она больше не может смотреть на то, как он и Лиса разводят сырость в доме, и надеялась, что Чонгук ей поможет. Им нужно возвращаться к своим планам и продолжать работать, вместо того, чтобы продолжать убиваться.        Чимин проглотил кашу и моргнул несколько раз, а Джису выпрямилась, выжидающе смотря на него. Наконец он начал оживать и подавать хотя бы какие-то признаки жизни. Она уже невольно начала думать о том, что он превратился в куклу и полностью разучился пользоваться своим телом. Но, слава богу, все же этого не случилось и он все еще мог функционировать, как человек.        — Джису…как ты думаешь, когда люди умирают? — Чимин наконец подал голос, хрипло задавая ей тот вопрос, который интересовал его все эти несколько дней.        — Когда о нем забывают. — Она смотрела на него с непониманием, шокируя своим ответом. — Человек живет в твоей душе, пока ты про него помнишь.        Чимин повернул к ней голову, пытаясь понять, почему она ответила не так, как он ожидал. Он думал, что она сейчас начнет его жалеть и говорить о том, что жизнь не закончена на случившемся, и уже подготовился не обращать на это внимание. Но Джису сказала то, что не укладывалось в его голове и сильно разнилось с ожиданиями. Чимин в шоке смотрел на нее, только сейчас понимая, что Чеен и правда была рядом с ним все время. Он не отпускал воспоминания о ней и поэтому она была рядом с ним все это время.        Джису воспользовалась моментом и всунула ему ложку с кашей в рот, наблюдая за тем, как он нерешительно начинает пережевывать. Она улыбнулась ему, кивая головой, что Чимин делает все правильно и стоит продолжать в том же духе. Им всем пора медленно начинать приходить в себя и наконец возвращаться к тому, на чем закончили. Хосок может в любую секунду дать о себе знать, а они все никак не могут смириться с потерей Чеен.        Они могут предотвратить потери всех остальных, но вместо этого продолжают блуждать по прошлому. Джису предпочитает идти вперед и заботиться о том, что имеет, вместо того, чтобы становиться похожей на Чимина. Она дала ему еще одну ложку каши, а затем села поудобнее, чтобы кормить его было комфортнее. И все же она не понимала, почему у Юнги это вызвало столько сложностей, ведь Чимину нужно было всего лишь сказать, что он так жаждет услышать.        Она задумалась на несколько минут, пока Чимин жевал и посмотрела на дверь, за которой стоял Юнги. В последнее время у него все валилось из рук и это явно было связано с присутствием Чонгука в этом доме. Джису иногда казалось, что она одна кто замечает взгляд Лисы на этого мужчину и то, как резко меняется ее личность рядом с ним. Это именно то, к чему стремились Юн и Джун все это время, но почему-то удалось все только одному Гуку, который просто пришел и взял свое.        Джису усмехнулась. Ей было очень интересно посмотреть на развязку этой истории и на то, как Чонгук поступит в конце. Может сейчас он и готов пойти на все, чтобы весь мир оказался у ног Лисы, но никто не может быть уверен в том, что потом это желание не изменится. Ему стоило арестовать ее когда была такая возможность, ведь потом он явно пожалеет о том, что не сделал этого. Она очень хотела знать насколько хватит выдержки Юнги и когда он наконец взорвется, и перестанет терпеть Чонгука.        Джису радовалась, что хотя бы один мужчина в этом доме не строил из себя идеального дорамного парня, который готов пойти на все ради главной героини. Только Чонгук не бросал слова на ветер, а шел и выполнял сказанное, доказывая все поступками. Он не был сказочником, придумывающим сказки, а был волшебником, что создавал эти самые сказки собственными руками в реальности. Она более, чем уверена, что если он скажет, что сожжет мир, то сделает это, лишь бы Лиса поверила ему. Именно в этом и была его отличительная черта от всех остальных, если не учитывать то, что все дела он расследовал так, как хотел сам, а не так, как было нужно. Чонгук всегда противоречил правилам и создавал свои, и поэтому смог зажечь в Лисе тот огонек, который был потерян когда-то.        — Лиса в порядке? — Чимин забрал у нее из рук тарелку, наконец чувствуя ужасный голос после двух дней депрессивного состояния.        — О ней позаботится Чонгук, не переживай. — Джису встала с кровати и посмотрела на Чимина. — Я принесу еще. Ешь, не торопись.        Чонгук подошел к Лисе, накидывая на ее плечи теплую кофту. Он долго думал, почему в доме холодно, а все оказалось так, что Лиса открыла все окна и стояла возле одного из них, совершенно не думая о здоровье. У нее в голове крутилось очень много мыслей и казалось, что таким образом она пыталась избавиться от них. И Гуку совсем не нравился ее вариант избавления от них, но сколько бы он не ругался на нее — все было бесполезно.        Лиса всегда делала только то, что хотела и не обращала внимание на заботу других людей, но почему-то когда дело касалось Гука, спокойно принимала его действия в свой адрес. Если бы сейчас какой-нибудь Юнги пытался заставить ее закрыть окно, она даже не посмотрела бы на него и проигнорировала все попытки. Но из-за Чонгука у нее появилась на губах улыбка, которую она и не пыталась ни от кого скрыть. Лиса все меньше давала себе отчета о том, какие маски надевала на себя перед ним и показывала слабину.        — Ты уже вернулся? — Лиса поправила кофту, поворачивая к нему голову.        Гук положил руки на ее плечи и наклонился к ней, целуя в щеку. Всего за несколько дней у них стало это неким привычным ритуалом, который они ни разу не пропустили. Он приезжал с работы и спешил к Лисе, чтобы поцеловать ее и накрыть плечи, прекрасно зная, что они холодные из-за открытых окон. Чонгук не мог не нарадоваться, наконец получив то, к чему так долго шел, но все равно не мог расслабиться.        Гук теперь прекрасно понимал, насколько сильно счастье, когда прикладываешь очень много усилий для достижения какой-то цели. И вот она наконец находится в твоих руках, сначала такая недоступная, а сейчас очень лицемерная. Она вроде бы показывала, что всегда будет рядом, что вроде как начинает отвечать взаимностью, но все равно складывалось впечатление, что она в любую секунду могла исчезнуть. И поэтому Чонгук дорожил каждым моментом, боясь, что все-таки наступит момент, когда он вернется домой, а ее тут не будет.        — Да, сегодня было много работы, поэтому немного задержался. — Гук целовал ее щеку, опускаясь к шее. — Как ты себя чувствуешь? Чимин поел?        Гук говорил между поцелуями, соскучившись по ней, как сумасшедший. С каждым днем ему все сложнее было находиться вдали от Лисы и время тянулось все невыносимее. Он считал секунды после отъезда от дома, когда сможет вернуться туда, и надеялся, что за это время Лиса не успеет сбежать. Чонгук все еще пытался придумать, как сделать так, чтобы у нее не было возможности оставить его и исчезнуть из жизни. Он не хотел, чтобы она оказалась каким-то дежавю, которое всего лишь приснилось во сне и никогда не произойдет в реальности.        — Джису пошла играть в няньку. — Лиса повернулась к нему лицом, чувствуя, как Чонгук начал закрыть окно. — Чего так беспокоишься о нем?        — А что, ревнуешь? — Он улыбнулся, кладя руки на ее талию и прижимая к себе. — Я вот переживаю, что ты тут одна с Юнги.        Лиса наклонила голову на бок, смотря на него с большим непониманием. Ей сильно льстило то, что он так открыто ревновал и не чувствовал зазрения совести из-за этого. Чонгук присваивал ее себе настолько, что не позволял подходить даже к Джису, хотя та являлась девушкой. У него руки чесались показать всем, что эта девушка принадлежит ему, чтобы никто не смотрел на нее, а Юнги усвоил, что упустил свою возможность. И будет делать это до тех пор пока все не усвоят этот урок.        Она положила руки на его грудь, проводя вниз. В очередной раз она задумывалась над тем, что ему действительно пойдут татуировки, и прекрасно украсят его подкаченное тело. Лиса чувствовала, что чем больше времени они проводят вместе, тем больше она чувствовала влечение к нему. Почему-то каждый раз, стоило ему появиться, как все ненужные мысли исчезали из ее головы, наконец позволяя отдохнуть. Но Лиса очень хотела бы сохранить это в тайне.        — А должна? — Она приблизилась к его лицу, опускаясь руками ниже к кобуре, которая висела у Чонгука за спиной.        Гук прекрасно чувствовал холод ее губ, но не уворачивался от них, наслаждаясь тем, что Лиса сегодня настроена игривее обычного. И хотя его это немного удивляло, ведь с того дня, как он все узнал, Лиса была к нему холодна и жестока. Она только ложилась спать с ним, но во все остальное время просто избегала или же реагировала очень холодно. Она занималась своими делами и давала понять, что в это и правда лучше не влезать.        Лиса аккуратно достала пистолет, убирая его за свою спину. Она внимательно следила за Чонгуком, и его заинтересованным взглядом ко всему, что делала. Ему безумно интересно за ней наблюдать, и в особенности за тем, что она делала, ведь это первый раз, когда она так спокойно показывает свои намерения. Гук хотел узнать, что она предпримет дальше и как будет действовать, поэтому не пытался отобрать пистолет. Она сильно заинтересовала его своими способностями, и поэтому ему было очень интересно посмотреть на то, какая смерть будет ему уготована ее руками.        Она притянула его ближе к себе, целуя шею, оставляя холодные следы. Гук хотел согреть ее губы, но молча ждал продолжения, не торопя никакие события. Но он был в шаге от того, чтобы сорваться и накинуться на нее, ведь сдерживался уже несколько дней и никак не показать ей насколько раз ее истинной личности. Она никак не давала ему спокойно показать все свои эмоции на этот счет, и из-за этого ему становилось все сложнее смотреть на нее с полной серьезностью в глазах. Потому что хотелось съесть, закусать до смерти, оставить на каждом сантиметре тела следы, связать по рукам и ногам. Но Лиса не давала этого сделать, продолжая держать дистанцию.        Лиса прекрасно понимала, как сильно ему хочется показать все свое счастье, но она безжалостно игнорировала это и выставляла свои правила игры. В этом доме она являлась единоправной хозяйкой и показывала это всем своим поведением. Она уже показала, что поведение Юнги сильно не устраивало ее и что ему не стоит продолжать в том же духе. И Чонгук тоже ходил по тонкому лезвию, прекрасно понимая, что отдает себя в руки самого настоящего дьявола.        Но Гуку нравилось танцевать это страстное танго, которому его учила Лиса, где с каждым шагом он спускался все глубже в бездну, уже не различая дороги. Он уже слышал, как дьявол тихо нашептывает ему путь, убеждаясь, что он не заблудится в этой темноте. И может мама научила его, что стоит смотреть только на свет, не поддаваясь тьме, Чонгук с головой ушел в нее. Туда, где пути назад не было видно и приходилось идти на ощупь, чтобы не упасть. Но теплая женская рука вела его, показывая путь в ад, и Гук не собирался отпускать ее.        Он уже давно погряз во тьме ее души и заразился ею еще в самую первую встречу. Нет, еще тогда, когда впервые приехал на место убийства Кан Хигеля и посмотрел на сожженный труп. Уже тогда он слышал, как ангелы умоляли его не ступать на этот путь и не поддаваться этому соблазну. Но если бы Чонгук знал раньше, возможно, уже давно соблазнился этими глазами, в которые сейчас смотрел и поддался этим холодным губам, что целовали кожу.        Как же ему хотелось, чтобы эта чертова зима наконец подошла к концу и наступило тепло. Чтобы Лиса встречала его не холодом, а теплом; ради этого он безумно желал разрушить все законы природы и научиться управлять погодой. Чонгук грезил мыслью подарить ей тепло, которого она так жадно искала, но пока что боролся с тем, чтобы она доверилась ему, пустила в свою душу и позволила прорасти там маленьким ростком. Но она все еще продолжала сопротивляться и выстраивать баррикады против него, полностью закрываясь и предугадывая каждый шаг наперед.        Чонгук не понимал, как Лисе это удавалось, но отчетливо слышал, как где-то в агонии кричали ангелы-хранители, предупреждая об опасности. Его уже было бесполезно спасать, потому что он полностью упал в эти нежные руки, что аккуратно трогали его грудь, наслаждаясь каждым мускулом. Гук смотрел в ее глаза, утопая в них и прекрасно видел, как сильно ей нравилось чувствовать возле себя того, на кого можно положиться.        — Нет, ты можешь полностью мне доверять. — Гук уперся руками о стекло, отрезая для Лисы все пути к отступлению.        Она все также прятала за спиной пистолет, а Чонгук делал вид, что не видит этого и продолжал ждать ее следующего шага. Даже если она собиралась выстрелить ему в голову, он был готов принять это и спокойно умереть без каких-либо сожалений. Ведь смерть принесенная рукой Лисы будет для него самой сладкой и желанной, и прекрасно покажет насколько глубоко он упал в пучину любви к ней. Любой другой девушке придется очень сильно постараться, чтобы затмить ее и переманить его внимание, но ни одной из них не удастся заменить.        Лиса была именно той, кому невозможно найти замену и не нужно даже пытаться это сделать. Чонгук не переживет ее исчезновения и не сможет найти ту, кому удастся затмить ее, потому что такая девушка в мире только одна. И ему прекрасно это известно, ведь он видел достаточное количество человек, чтобы утверждать подобное. И поэтому он не хотел выпускать Лису из своих рук, ведь второй такой в мире точно нет и не будет. Гук мог бы обыскать каждую страну и перевернуть верх дном каждый город, но все равно не сможет отыскать какого-то похожего.        — Так интересно. — Лиса приблизилась еще ближе к нему и приставила пистолет к виску. — Не слишком ли сильно ты мне доверяешь, Чон Чонгук?        Он кинул взгляд на стол, убеждаясь, что это может оказаться прекрасной поверхностью, которую точно можно будет использовать. Лиса играла с огнем, разжигая внутри него снова то желание, которое казалось только-только погасло. Но несмотря ни на что, у него не было сил противиться ей и делать вид, что является холодной скалой. Чонгук усмехался, наклоняясь ближе к ней, совершенно игнорируя пистолет, прижатый к виску. Пусть Лиса выстрелит и убьет его, но до этого момента ему удастся наконец показать ей все то счастье, что скрывалось все это время внутри.        Лиса сильнее прижала пистолет к его виску и облокотилась спиной об окно, чувствуя холод стекла. Она не переставала усмехаться и чувствовала, что наконец смогла напомнить ему, какие именно чувства он подавлял все это время. Она пыталась напугать его и заставить дрожать от страха, но сколько бы не пыталась, могла увидеть только пожар интереса. Лиса выбрала не ту жертву в этот раз, которую могла бы разгрызть, как орех, потому что ему только понравится, как ее зубы прокусят кожу. Чонгук чертов мазохист, который последует за ней в могилу, потому что безумно влюблен.        Эта больная любовь отравляла его душу, но пути назад он уже не пытался искать, ведь каждый раз желал вернуться назад. Лиса была его наркотиком, без которого начиналась ломка. Чонгук не мог уйти слишком далеко, потому что нуждался в новых дозах и интервалы становились все меньше, а требования все больше. Она приворожила его и заставила страдать от безысходности, совершенно не чувствуя зазрения совести. Лиса приручила дикого зверя своими прикосновениями и прекрасно знала, что он в итоге вернется к ней за новой порцией, как бы сильно не был напуган.        Она держала его за шею, прижимая к виску пистолет и позволяла медленно опустится к своим губам. Их искаженное понятие любви дополняло друг друга, продолжая понимание каждого. Чонгук прекрасно понимал чего она хотела, хотя не слышал от нее ни слова, а она чувствовала, что нужно ему, и им достаточно было посмотреть только в глаза друг друга. Он чувствовал себя ее добычей, но хотел повернуть эту опасную игру в свою пользу и быть ведущим.        Гук резко схватил ее за шею, вцепляясь в настолько желанные губы и сразу же углубляя поцелуй. Он уже давно заблудился этом чертовом лабиринте чувств и давно проиграл ей во всех играх, что они вели, но никак не хотел сдаваться. Ему нравилось устраивать погони и доминировать над девушками, но еще больше ему нравилась Лиса. Она заставляла его чувствовать что-то совершенно новое и неизведанное. Из-за нее он чувствовал, как ломается сознание и растет желание сделать ее своей.        Чонгук уже сошел с ума, поэтому не было никакого смысла пытаться спасти его из рук этой холодной девушки. Он уже отчаянно пытался растопить ее сердце и приручить дикий характер, теша надежду, что не пойдет по стопам остальных. И сейчас жадно кусая ее губы, казалось, что он уже не сможет остановиться и совладать с собой, потому что оторваться было невозможно. Слишком вкусно и желанно, чтобы прекращать этот поцелуй, о котором грезил целый день.        Гук отчетливо чувствовал привкус ликера, который пила Лиса, на языке, и от этого пьянел еще больше. Он был пьян ею настолько, что совершенно не отдавал себя отчета, что вжимал ее в холодное окно и заставлял вспомнить насколько ледяное у нее сердце. Он наслаждался, нависая над ней всем своим телом, представлял, что Лиса единственная девушка, что осталась в мире. Чонгук уже не сдерживал свое безумие в руках и полностью позволял ему выйти наружу, показывая Лисе все то, что она сделала с ним.        Все ее тело было настолько холодным, что ничем не отличалось от температуры окна, а Чонгуку очень хотелось согреть ее. Ему хотелось поделиться своим теплом, чтобы Лиса поняла, что перед ней тот, на кого она точно сможет положиться. Она выгибалась, прижимаясь к его телу своим, не желая больше чувствовать на своей спине холод. Лиса поддавалась ему, отвечая на каждое действие, и пыталась перенять инициативу на себя, но Гук никак не позволял ей этого сделать. Она кусала его губы, впиваясь зубами, но он все не поддавался ей и доминировал над ней, показывая свою власть.        Она будоражила его рассудок, выбивая оттуда все мысли. Чонгук стал слишком зависим от нее и никак не мог слезть с этого наркотика по имени Лалиса Манобан. Она для него стала необычным феноменом, который он никак не мог объяснить себе, но и не хотел спорить с этой невероятной тягой. Он держал ее за шею, зарываясь пальцами в волосы и страстно кусал губы, впиваясь в них на ее манер. Гук давал ей понять, что тоже так умеет и не собирается уступать лидирующую позицию. И даже если она очень сильно хочет показать свою власть, Лисе придется ловить другую возможность.        — Чер… — Он отстранился от нее, успевая сделать только глоток воздуха, перед тем, как она снова прижала пистолет к виску и поддалась вперед.        Лиса требовательно целовала его, совершенно не сдерживаясь. Она давала понять, что ему не уйти из ее хватки, даже если очень сильно захочет этого. Раз Чонгук не давал ей доминировать, Лиса не собиралась отпускать его даже при сильной необходимости. Даже если сейчас в комнату войдет Юнги, она сделает вид, что не заметила этого и продолжит целоваться с Чонгуком, лишая его возможности дышать. Она обхватила его торс ногами, удобно устраиваясь на подоконнике, а Гуку пришлось взять ее холодными руками за бедра, чтобы помочь и не дать упасть.        Чонгук очень хотел забрать ее и отнести к столу, где никакой холод не будет жечь ее спину, но Лиса слишком сопротивлялась этому и не позволяла ему отойти от окна. Пистолет в ее руках заставлял его оставаться на месте и не двигаться слишком далеко, хотя и хотелось сбежать из этого дома как можно дальше. Как же ему хотелось, чтобы все это длилось вечно и не заканчивалось никогда, потому что ему очень мало ее. У него никогда не получится вдоволь насладиться ею. И она была единственной, кто вызывал в нем такую жажду.        Гуку приходилось делать вздохи между поцелуями, потому что теперь отстраниться от Лисы не было никакой возможности. Его мысли были полностью заняты ею и тем, как угодить, чтобы выместить всех остальных. Она достаточно страдала в своей жизни и даже сейчас терзала губы, как изголодавшийся котенок, будто была зависима от боли. Ей нравились страдания, так же, как и причинять их другим, а потом наблюдать за этим. И Чонгук был зависим от этого, как самый настоящий мазохист, готовый сдаться ей в плен, лишь бы госпожа издевалась над ним всю оставшуюся жизнь.        Он снова попытался отстраниться от нее, но получился громкий стон разочарования в ответ и понял, какую ошибку совершил. Все тело Лисы сейчас поддавалось ему и упускать такую возможность было самым настоящим преступлением, а Чонгук совсем не хотел брать на себя именно такой грех. Его душа уже полностью в ее плену и поглощена тьмой, но оказывается есть еще куда падать, ведь иначе нельзя назвать то, как сильно сейчас вопила его совесть из-за этого стона. Гук на секунду почувствовал себя предателем, что совершил самый ужасный поступок.        Она явно манипулировала им, заставляя продолжать поцелуи и ни в коем случае не останавливаться. Вроде бы такая божественная, но в тоже время очень далекая от небес, Лиса явно напоминала ему зло, что скрывалось где-то в тени и отравляло всех своей ложью. И Гук оказался не исключением, полностью попадая под ее дьявольские шарм и очарование. Ее сладкий яд медленно распространялся по всему телу и подчинял, не давая права на побег, который он и не собирался устраивать. Он смотрел в ее глаза, изучая все эмоции, которые были видны там, впервые за последнее время. Впервые она не выглядела, как разбитая стекляшка и не скрывала свои чувства от него, из-за чего еще сильнее хотелось трахнуть ее.        Он и правда поймал эту преступницу, и как же сильно ему хотелось одеть на ее тонкие запястья металлические наручники, а потом приковать к кровати и показать всю любовь, что скрывалась в глубине души. Но пока что Чонгук был скован сам ее очарованием и все глубже падал в эту бездну, продавая душу дьяволу. Все его мечты сочетались в Лисе, какими бы абсурдными и противоречивыми они не были. Она смогла уместить в себе все личности и меняла их в зависимости от ситуации, показывая ровно столько, сколько от нее хотели увидеть. Такая холодная, загадочная и далекая, но в тоже время родная и домашняя. Гук и правда готов был пойти ради нее на край света, сжечь весь мир и поставить на колени каждого человека.        Он усмехнулся, прикусывая ее губу и оттягивая. Она медленно таяла в его руках, отдаваясь на растерзание и не пыталась сбежать или закрыться. Наконец-то ей надоело отстраняться от него и захотелось провести вечность в его руках, как он и предлагал. А ему уже начало казаться, что Лиса никогда не подпустит его ближе по собственному желанию. Их игра затягивалась и становилась менее невинной с каждым днем. Все вроде бы было постепенно, но в тоже время Чонгук чувствовал, как торопит события. Но мысль, что с Лисой может случиться то же самое, что и с Чеен, никак не покидала его и не позволяла трезво смотреть на вещи, особенно после того, как он все узнал. Гук стал еще сильнее дорожить ею после того дня.        — Не будь я джентльменом — я бы трахнул тебя прямо на столе. — Чонгук медленно перехватил пистолет, шепча в ее губы свое предупреждение.        Она обнимала его за плечи свободной рукой, чувствуя, как его нос касался ее. Между ними были всего лишь считанные сантиметры и именно они сейчас спасали ее от его безумства, что бушевало и завладевало разумом. Лиса улыбалась его словам, чувствуя, как он сгорает он желания и ели сдерживается, чтобы не трахнуть ее прямо тут. Его свободная рука обнимала ее талию, согревая хотя бы какую-то ее часть. Однако это совсем не помогало, чтобы полностью согреть все тело, что так долго было на морозе.        Лисе безумно нравились эти игры, как и то, что Чонгук пытался выставить себя джентльменом, не являясь им. С каждой секундой ей все сильнее хотелось нажать на курок, но в тоже время хотелось посмотреть еще и на то, что будет дальше. Гук часто выкручивается из неприятностей и не позволяет другим людям себя ранить, но Лисе уж слишком сильно доверяет. Он сейчас полностью находился в ее руках, готовый сделать еще один шаг вперед, если это позволит погрузиться в нее с головой. Он совершенно игнорирует все опасности, что она несет в себе, готовый подставиться под них. Гук уже сделал необходимый шаг, и уже давно летел на дно пропасти, переживая только из-за того, что Лиса может исчезнуть.        Он сжимал дуло пистолета, касаясь ее губ своими, показывая, что предупреждение совсем не беспочвенное и ей стоит о нем задуматься. Но Лиса усмехнулась, игриво разрывая поцелуй и сняла пистолет с предохранителя, не собираясь следовать его правилам. Она сама была главным кукловодом и дергала за ниточки, поэтому просто не могла позволить Чонгуку забрать инициативу в свои руки. Он достаточно посмотрел на ее слабости и изучил маски, поэтому теперь ее план был слишком очевиден. И ему придется в этот раз подчиниться, играя по ее правилам, ведь здесь Лиса не позволит доминировать.        — Не знала, что ты джентльмен. — Она игриво смотрела в его глаза, закусывая губу, в надежде, что именно сейчас ничего не произойдет и никакой Юнги им не помешает.        В последнее время он слишком много времени проводит рядом и надоедает своим присутствием. Может последние несколько лет они и были рядом, но Лиса не помнит ни единого случая, когда давала ему хотя бы одну надежду на что-то большее. Мин Юнги всего лишь телохранитель и никто не давал ему права думать иначе, из-за чего в последнее время у них случилось слишком много разногласий. Он хочет занять место ближе, коснуться ее сердца и занять там место Чонгука, но уже опоздал, чтобы делать какие-то шаги.        Лиса устала повторять одно и тоже по миллиону раз, к тому же, если все слова игнорируются. Юнги совершенно перестал слушаться ее в последнее время и жил по своим правилам, занимаясь своими делами. Он оставался рядом, потому что надеялся все же повернуть все в свою сторону, но Лиса просто пока что позволяла ему оставаться рядом и надеялась, что от него не придется избавляться. Рано или поздно она устанет говорить ему о том, что он ей безразличен и он уйдет, оставив ее. Лиса готовилась к тому моменту, когда на ее стороне не останется никого и надеялась, что все-таки успеет завершить все задуманное раньше.        — Вообще-то… — Он убрал руку с ее талии и положил на щеку, поднимая голову так, чтобы она смотрела только в его глаза, не смея отворачиваться. — На половину.        Он выкинул пистолет на пол, внимательно смотря в ее глаза, наслаждаясь всеми эмоциями, что та читались. И правда не ошибся в ней. Чонгук еще в самую первую встречу рассмотрел этот безумный азарт, что она пыталась ото всех скрыть. Она одурачила Тэхена и его самого заставила сомневаться, но все же оказалась именно такой, какой он увидел ее. Гук рад, что не послушал никого и все же продолжил идти по этому пути, добиваясь ее и раскрывая все, что скрыто внутри. Лиса оказалась именно той, кого он искал все эти годы и теперь, даже если будет умолять, он не отпустит ее. Он не позволит ей сбежать, и достанет из-под земли, если все-таки она скроется где-то.        Он снова начал целовать ее, забирая подальше от окна. Она сидела у него на руках, выпуская наружу всю страсть, что копилась внутри, давая Гуку увидеть все. Маска маленькой девочки, что страдала от ужасного прошлого давно спала с ее лица, но все же он иногда видел отголоски и старался на сходить с ума из-за этого. Но все-таки рядом с Лисой невозможно совладать с собой, особенно с пониманием, что им могут помешать в любую секунду. Она такая только с ним наедине, и Чонгук очень хотел продлить эти моменты и растягивать как можно дольше. Но каждый раз в его планы врезался Юнги, мешая им проводить время вместе.        Гук давно заметил, что стоит Юнги появиться перед Лисой, как она сразу же меняется и надевает на себя кучу масок, будто защищаясь от какой-то неизвестной опасности. Ему сносило крышу из-за этого, ведь это было еще одно доказательство, что с ним она настоящая и не пытается защищаться. Лиса доверяет Чонгука себя, свое сознание и даже тело, в то время, как в этом доме такой чести до этого удостоилась только Джису.        Он прижал ее к двери, страстно целуя губы, что уже распухли и покраснели от сильных укусов. Чонгук был ужасно голоден и готов съесть ее, даже если не услышит согласия на такое предложение. Она его. Она принадлежала ему одному. Такая маленькая опасность, что только в его руках распускала свои лепестки и показывала их. Чонгук единственный, кто мог смотреть на них в любое время, когда только пожелает, ведь только перед ним лепестки открывались взору. Лиса, как лунный цветок, что показывался только при свете луны, и потом прятался, чтобы никто не смотрел на него. Она не привлекала ничье внимание, но в тоже время оказывалась в его центре, собирая на себе все взгляды окружающих.        Гук не мог оторваться от ее губ, сильно вжимая в дверь, которая скрипела под этим натиском, готовая в любую секунду упасть на них. Ее губы наконец начали оттаивать, приобретая красный оттенок не только из-за поцелуев и покусываний. Чонгук готов был съесть ее, совершенно не сдерживая себя, зарывался пальцами в ее волосы, и чувствовал, как она медленно расстегивает пуговицы его рубашки, не в силах совладать со своими руками.        Ее руки тряслись, не давая ей нормально сделать задуманное, из-за чего казалось, что она никогда не справится с пуговицами. А Чонгук не мог ее отпустить и помочь в осуществлении задуманного, потому что она сразу же может упасть. Он совсем не хотел, чтобы она поранилась, а уж тем более упала на пол, но у Лисы и правда сегодня очень плохо получалось расстегивать пуговицы его рубашки, хотя обычно с этим не возникало совершенно никаких проблем. Лисе слишком не терпелось раздеть его и снова взглянуть на его голое тело, из-за которого постоянно сходила с ума и теряла контроль над собой.        Она желала как можно скорее избавить от лишней ткани и ждала, когда Чонгук начнет раздевать ее. А он пока что не думал об этом, наслаждаясь тем, что забирал у нее весь холод и делился теплом. Ему все еще не хотелось отпускать ее и переносить на другую поверхность, но дверь все же слишком сильно привлекла его, как самая удобная поверхность, на которой можно заняться сексом. Гук вжимал Лису в дверь, вдавливая так, что по звуку казалось словно она не выдержит подобный натиск.        Гук убирал ее от двери, а потом вдавливал обратно, эмитируя толчки. Ему безумно нравилось то, как Лиса хваталась за его плечи, стараясь сдержать стоны, что рвались наружу. Ей не хотелось из-за них разрывать поцелуй, что согревал сейчас ее душу, хотя и терзал губы. Чонгук не мог сдерживать себя в руках и медленно поднимался руками от бедер к талии, вжимая еще сильнее, чтобы Лиса не упала. Ему очень хотелось увидеть, в каком белье она сейчас была, ведь прекрасно изучил ее привычку ходить без него.        Гук сжимал ее талию, оставляя следы от своих пальцев, которые пройдут только завтра. В прошлый раз она очень просила его быть жестче и не жалеть сил, поэтому Чонгук не мог не прислушаться к этой просьбе. Он еле сдерживался, чтобы не съесть ее прямо тут, потому что ему становилось мало. Гук хотел оставить следы по всему телу и заставлять Юнги смотреть на них каждый день. Ему нравилось смотреть на его недовольное лицо, на котором можно было легко считать все мысли, что крутились в его голове.        — Я хочу съесть тебя. — Чонгук оттянул губу Лисы, смотря в ее глаза. — Я больше не могу.        Чонгук готов был встать на колени и умолять ее, лишь бы она позволила сделать то, чего ему так сильно хочется. Он медленно снимал с Лисы платье, поддаваясь пальцам, что ловко забирались в волосы. Гук хотел мурчать от ее прикосновений, но сдерживался, выжидая момент для очередного нападения на ее губы. Пока она полностью в его руках, он просто не мог упустить такого момента и не воспользоваться им. Лиса слишком быстро умеет убегать и легко строить стену, из-за которой ее не достать, поэтому каждая секунда ее игривости была, словно дар.        — Не боишься погрязнуть в темноте моей души? — Она притянула его ближе к себе, скидывая с его плеч рубашку, которую наконец смогла расстегнуть.        Она закинула голову назад, хватаясь за Чонгука сильнее, чтобы не упасть. Его поцелуи заставляли ее чувствовать слабость перед ним, ведь они были самыми сладкими. Словно яд, что Гук медленно распространял поцелуи по ее коже, отравляя оставшиеся части тела, что не пострадали от ее собственного яда. Лиса медленно таяла от его прикосновений, от поцелуев, от боли, что причиняли его пальцы, сжимаясь. Для нее все еще было загадкой, почему этот мужчина так сильно меняет ее, и почему ее тело так реагирует на него. Она не могла устоять перед ним, как бы сильно не хотела убежать или защититься.        Чонгук одним своим появлением воздействовал на нее, делал слабой и податливой. Только ему Лиса сдавалась полностью и была готова протянуть руки, чтобы оказаться в наручниках. Только ему она могла позволить провести допрос, ведь точно знала, что это будет что-то очень жаркое и необычное. Гук выполнял ее просьбы, хотя они и могли показаться достаточно абсурдными. Он закрывал глаза на ее любовь к жестокости и просто шел у нее на поводу, позволяя себе калечить ее тело, лишь бы угодить.        — Я уже по уши в ней, дорогая. — Он прикусил кожу на груди, одной рукой сжимая бедро, а второй начиная расстегивать ширинку штанов. — Не знаю от чего ты пытаешься меня уберечь, но уже поздно.        Лиса томно выдохнула, прижимаясь спиной к двери. Она проклинала Чонгука за то, что он делал с ее телом, потому что каждый раз не могла контролировать чертово желание сдаться ему. Он заставляет растворяться в своих руках, ощущать себя маленькой хрупкой девочкой, к чему она не привыкла, но все равно продолжала поддаваться этому чувству. Лиса давно могла бы пресечь на корню их отношения, но почему-то продолжала их. И даже если раньше у нее был какой-то план, то теперь она совсем забыла про него и просто погружалась в реальность происходящего, позволяя событиям идти так, как они идут.        Чонгук сымитировал толчок, сильно вжимая Лису в дверь, и усмехнулся, слыша ее сдавленный стон, смешанный со скрипом. Кажется, сегодня они точно не оставят эту дверь в покое и сделают все, чтобы она наконец слетела с петель. Гук толкнулся еще раз, хватая Лису за шею и прижимая к двери, прекрасно зная насколько ей нравится такое. Она не может жить без опасности и боли, что ему сильно не нравится, но ее такое безумно возбуждает. Гук играл по этим правилам только для того, чтобы удовлетворить свою возлюбленную.        Какой бы безумной не была эта игра, Гук уже явно победил в ней, ведь Лиса находилась в его руках и принадлежала только ему. Только с ним она таяла и растворялась, показывая насколько ей хорошо. Только перед ним открывалась та Лиса, что стонала от удовольствия, когда ей сжимают шею и обещают придушить за непослушание. И то, Чонгук только сейчас понимал, что раньше она бы не получилась такого удовольствия, ведь все зависит от степени доверия человеку.        Он снял штаны и перешагнул через них, отпихивая ногой куда-то в сторону. Он переместил руки на бедра Лисы и сильно сжал их, давая понять, что сегодня у нее точно не получится сбежать, как она это делала последние несколько дней. Гук сымитировал еще один толчок, впечатывая ее в дверь так, что на всю комнату раздался сильных хлопок. Он вошел в нее без какой-либо подготовки, и если раньше у него получалось держать себя в руках, хотя в этом и не было никакой необходимости, то теперь ему полностью сносило крышу.        Чонгук сжимал бедра Лисы, начиная набираться темп, кусая ее кожу, и явно не задумываясь о следах, которые там останутся. По всей комнате разносились очень громкие шлепки вперемешку со стонами и скрипом. Если бы за дверью кто-то был, явно подумал, что людям в комнате очень весело, от такого количества разнообразных звуков. Гук вдалбливал Лису в дверь, представляя, что снаружи может стоять Юнги и все это слушать. От одной только мысли о том, как тот злился, Чонгуку сносило крышу и отключало тормоза, из-за он еще сильнее хватался за Лису.        За эти дни у них с Юнги началась настоящая игра, в которой Гук лидировал, ведь был ближе всего к Лисе. И сейчас, этот секс давал ему возможность представить, как сильно искажалось либо оппонента от злости и ненависти, ведь ему никогда не оказаться на этом месте. Он даже перестал замечать, что дверь расшаталась еще сильнее, чем было раньше, полностью погружаясь в фантазии, и наслаждаясь хваткой Лисы.        Гук прекрасно ощущал, как ее ногти проходились по его коже, оставляя там царапины, которые еще очень долго будут проходить. Она потом обязательно придет к нему и будет мазать их мазью, потому что почувствует вину за это, как происходит обычно. Он уже знал все ее ходы наперед и мог предсказать их, хотя многие и говорила, что Лиса очень непредсказуемая. То, что он мог понимать ее, давало еще больше права называть себя особенным и издеваться над Юнги.        Чонгук оставлял на ее теле следы, не сдерживаясь и продолжал вдалбливать ее в дверь, то убирая Лису от нее, то сильно вжимая обратно. Он совсем не жалел сил, иногда даже прикусывая места на ее шее, где были видны вены. Лиса даже на секунду задумалась над тем, что стоило бы сначала покормить его, а потом уже заниматься сексом. Но с таким раскладом становилось только интереснее, ведь боли и эмоций она получала значительно больше.        Вот только они немного упустили момент, когда дверь слетела с петель и начала падать. Гук в самую последнюю секунду сообразил, что происходит и успел подложить под ее голову руку, чтобы падать было не так больно. Они в шоке смотрели друг на друга, лежа на двери, что упала на пол, прерывая их в самый неподходящий момент. Чонгук вышел из нее, все еще нависая сверху и пытался прийти в себя после случившегося.        — Что за? — Юнги в шоке смотрел на них, вспоминая в какой момент все пришло к подобному.        — А…привет… — Чонгук с неловкой улыбкой посмотрел на Юнги, который в шоке стоял над ними, не понимая, как реагировать на все происходящее.        Гук прижался ниже, чтобы Лису не было видно. Он совсем не ожидал, что дверь слетит с петель и они упадут в коридор, и совсем забыл о том, что ее нужно было чинить. В прошлый раз они достаточно ее расшатали и совсем забыли починить, оставляя это на потом. И в итоге сейчас смотрели на Юнги снизу вверх, чуть не свалившись на него. Лиса прижималась к Чонгуку, согревая свое тело, которое все еще почему-то было холодное, несмотря на все то, что уже успело произойти между ними, и совершенно не стеснялась Юнги.        Юн сделал несколько шагов назад, пытаясь подобрать слова, чтобы сказать хотя бы что-то, но в горле образовался ком, который не позволял произнести ни звука. Он уже успел привыкнуть ко всему, но иногда забывал о том, что эти двое могут трахаться совершенно в любом месте дома, забывая про остальных жителей. Иногда ему казалось, что это их с Джису проблема, что они живут с Лисой и Чонгуком. Но сейчас эти двое точно перегнули палку. Если до этого Юнги старался закрывать глаза на наплевательское отношение Лисы и боль, что она будто специально причиняла, зная о его чувствах, то сейчас, ему хотелось закатить самый настоящий скандал и просто уйти.        Юнги выдохнул, пытаясь совладать со своими мыслями и чувствами, что бушевали внутри. Он думал, что ему только кажется, что Чонгук играет с ним в какие-то игры и пытается вывести из себя любыми способами, но теперь все становилось очевиднее некуда. Мало того, что Лиса игнорировала его чувства и будто специально проходилась по них самым болезненным способом, то теперь к ней присоединился Гук, что давал понять, кто занял место возлюбленного рядом с ней. Юн уже понял, что проиграл в этой битве, но почему-то ему продолжали напоминать об этом каждый раз.        Пока он нянчился с Чимином, пытаясь привести его в чувства и найти способ поддержать после потери Чеен, Лиса открыто развлекалась с Чонгуком, расшатывая дверь, что итак забыли починить. А самое ужасное для Юнги было именно то, что Джису поддерживала их, выставляя Гука каким-то настоящим спасителем, без которого они могли потерять Лису навсегда. Будто только Чонгуку было под силу зажечь огонь в ее глазах и вылечить израненную душу. Юнги тоже мог бы это сделать, вот только ему совершенно не давали шанса показать свои способности.        — Вы же в курсе, что дверь открывалась в другую сторону? — Он присел на корточки рядом с ними, пытаясь унять злость, что разгоралась внутри.        Чонгук закатил глаза на слова Юнги и хотел уже начать вставать, как почувствовал поцелуй на шее от Лисы. Он остановился, пытаясь понять, что ему не показалась, а она обняла его крепче и поцеловала снова. Гук вспомнил, что в один момент начал чувствовать яркий привкус ликера, и наконец понял, что дело тут было совсем не в том, что Лиса наконец отошла от потери Чеен, а в ликере, что она выпила. Он выдохнул и начал вставать, утягивая ее за собой, стараясь сделать так, чтобы Юнги ничего не увидел, но это было физически невозможно.        — Поговорим потом, а сейчас я позабочусь о ней. — Чонгук поднял Лису на руки и обошел Юнги, уходя на второй этаж в комнату Лисы, где была гардеробная, в которую можно было выбить дверь и не увидеть там Юнги. — Я потом починю дверь.