Доминаторы

Теперь еще кто-то помимо тебя

знает, что у меня потихоньку едет крыша.

И проблема даже не в том, что

те, кто знали это до тебя в 100%

случаев унесли эту тайну в могилу.

Ну… Наверное. Помнится, кто-то

разболтался мне, что тело Рамгадель

даже не удостоили грунта, просто скормили

проклятым рейнджерским орлам. Орлу. Вэлору? Хрен его

знает, как оно было в реальности. Я уже и не

чувствую этой реальности.

Глаза блондинки спешно бегают по бумаге, а брови слегка вздрагивают от приближающихся шагов. На палатке уже виднеется тощий силуэт. На секунду кажется, что два странных рубиновых огонька, то бишь глаз, прожигают ткань. Нет, это ей привиделось, нельзя обращать на такое внимание… Лишь бы успеть прочитать.

Опять от темы отошла… В общем, как

минимум, никто не знает о моем безумии и…

моем возможном проклятии.

Помнишь прошлое письмо? Все вокруг меня гибнут.

И, к сожалению,

пока никто не знает, что у меня есть

такая, как ты. Сколько бы преград нас не останавливали:

миротворцы, войны, маги, теракты… Обещаю,

что увижусь с тобой и малышкой как только закончу

миссию у руны. И помни: я всегда буду

рядом с тобой, моя

дорог

Письмо обрывается.

Бурый мох тлеет все сильнее, освещая округу тем, как он то перекатывался по воздуху, то скользил по небольшому обвешалому пню. Постепенно, к моменту когда загорается и запачканная углем, скомканная бумага, образуется темная кристальная пыльца, переливающаяся красными искорками. Пар от влажности горевшего растения летит кверху под усилием струйки воздуха — все же, пожар устраивать не хотелось, лишь понаблюдать за такой доступной красотой. Я все ближе и ближе к этим местам. Теперь, когда я выросла, будут ли они казаться мне такими же громадными? Темными? Опасными? — Смотри, мы с тобой станем после этого магами, — Твердит старший мальчишка себе под нос, набирая меж палец побольше заветного праха, — Бабушка говорила, что нужно всего-то… — А как ты думаешь, тучи и облака появляются так? — Маленькая я поднимаю голову все выше, к опушкам, смотря на густой пар и едкий дым, исходящие от нескольких источников одновременно. Тем временем, стекляшка в моих руках начинает раскаляться. — Что? — С каждым днем, Адайван, облаков на небесе все больше, — Твердит она другу с недетской серьезностью, наконец кладя потрескавшийся от света прицел с лопнувшей линзой на холодную и мокрую землю, — Поэтому мы топим печки и жжем траву? Чтобы было меньше солнца в зимы? — Ты совсем что-ли?.. Ладно, смотри, чего щас будет! Последние лучи солнца также исчезают, как бы намекая детворе на то, что все природные силы израсходованы, и все что можно было поджечь уже давным-давно сгорело дотла. Приуныв от игнорирования своих мыслей, Валинур не остается ничего, кроме как наблюдать за действиями друга. Трение смуглых пальцев, щелчок… Из под ладони рождается мерцание, переходящее в небольшой силы луч, тут же погасший. Девочка смеётся и дергает плечами, вскакивая с опавших листьев и подскакивая к Адаю. Настроение изменилось вмиг. — Во-оу… Ы-ы? Дай мне попробовать! Дай! Дай! —Я продолжаю игриво прыгать у него, вызывая ответный смешок. Мальчик все же решается поделиться, перед этим засыпав очередную собранную пыльцу в маленький мешочек. О, крутая тема. Щас заценим. Подросток робко крутит мешок в руках, чувствуя, как все внутри утрамбовывается и перекатывается… Она готовится высыпать какую-то часть, но неуверенно переспрашивает, явно желая получить такой же эффект: — Мне нужно это… нюхнуть? — Хлопает она темными глазками, потерянно и наивно прося совета. Э-э-э, потом успеешь нанюхаться, не трогай лучше. Через много-много лет перепадёт. Ну и позор… Кажется, я поняла, почему в этом возрасте меня все избегали. — Да ёк-макарёк, опять ты меня не слушаешь! Кто тебе это только звякнул? — Топнул ногой мальчик, надув губы. —Вали, надо потереть порошок в первом и втором пальце. Вот так, как я сейчас… Сам вали. Грубо… Не успевает она послушаться совета, как слышится приятный женский голос, зовущий некого Адайку на знакомом, но пока непонятном Вали языке. — Иду-иду, махэд! — Вздыхает тяжело Адайван, взмахивая в сторону Валинур. — Давай, меня зовут. Пойду с братьями работать. Оставь порошок себе, раз уж у тебя мало игрушек… Спасибо, что стырила стекляшку с бумагами. Завтра тут же встретимся, да? Принесёшь ещё завтра что-то разукрасить? — Хорошо. Можешь принести книжку с картой? Ещё порисуем. Я принесу про матриархов Ноксуса… Я пока не умею на нашем языке читать, но мама умеет, — Увидев кивок и удалившегося из леса в деревню друга, Вали опять крутит в мешочек, потом вешая его на пояс и тихонько отвечая, — До встречи… Потупив взгляд на заваленной шишками тропинке к домикам, Валинур замечает на ней несколько бурых малюсеньких волчат, медленно следующих за мамой. Та поникла мордой в листья, все пыталась найти запах друга-человека, пока радостно не подбежала к девочке, подбежав к ней и не подбросив вокруг опавшие ветки от своей беготни. — Муса-а, у тебя теперь щенята! Или волчонки? Какие хорошие! — Гогочу я, пытаясь ухватиться за радостную волчицу. Та шастала вокруг меня, вылизывая, потом присоединились и комочки счастья. Это продолжалось до тех пор, пока Муса не повалила подростка на тропинке, щекоча носом ей лицо, в особенности нос. Она попыталась сбросить волка с себя, почесывая за рваными и пятнистыми ушками в ответ, на что та просто с детьми начала убегать из леса в сторону озерного ветхого дома. Я хочу остаться здесь навечно. — Э-эй! Сто-о-о-ой!!! — Кричу я, гоняя волков и брызгая слюной, постоянно останавливаясь, чтобы неплохо так просмеяться. Волки запрыгивают в дом через окно, вдалеке, друг за дружкой. Будто армейским строем. Прежде чем зайти за волками в хлев, Валерия садится и смотрит на птиц через сломанный прицел, смеясь в того, как осколки стекла превращают одну утку в несколько расширенных. Её смешок мешал обзору, дергая прицел, но это не было таким важным… Неожиданно, под тряской она заметила кое-что другое. Нет… Должно быть, я сейчас рыдаю и обнимаю пень в реальности. Неподалеку от озера вешала белье мать семейства, которая вышла с корзинкой к берегу, как только заметила дочь, подняв худые скулы в нежной и любящей улыбке. Я скучаю. Как я только могла все это сделать с тобой? Вали припрятала прицел и собралась привстать, чтобы объясниться, но мама лишь молча присела к ней, приобняв и укрыв шкурой с пуговицами. Я скучаю, мам. Прости, прости, прости… — Прос… — Тоже волков ищешь, да? Я слышу одного неподалеку… — Смеётся та, случайно прерывая извинения дочери. — Не бойся, Вали, и овечка тебя не тронет. Нас неспроста называют йакшыча морйифлар, мы друзья смерти. Удивленная резкой темой разговора матери, Валинур прижимается к маме. Ох, как мне был страшен концепт смерти в этом возрасте, и как несправедливо и справедливо одновременно мне об этом напомнила жизнь. — Хорошо с Адайваном поиграли? Он тебя не задирал? — Нет, мы сегодня с ним добывали рисовали и магические пряности… Он сказал мне, что это сделает нас магами, — Показывает она мешочек на поясе. — Ох-х-х… Он заблуждается, — Гладит по голове ребёнка мать, — Мы с тобой уже чудотворки, да? Жалко, что отец этого не понимает… Но он не со зла. Он другой, демасийской закалки. Я росла там, где помимо морозных степей и гор были лишь наши жилища из мерзлоты и льда. А папа там, где всегда солнышко, красивые замки, но в замкак живут лишь королевские особы… Тебе надо расти со знаниями и папы, и со знаниями мамы. Ты — морйифларка, и ты — демасийка… Но вдруг в один день ты окажешься среди Лайтшилдов? Папа уже думает, как это… Вот это Рамгадель учуяла во мне сразу, как только я появилась на службе. То, что я оказалась в столице… волею судеб. У нас такие похожие судьбы, одно и то же… культурное воспитание. Но из-за проклятых пробелов в памяти я ничего не помню, включая маминого языка. Да и готовилась она всю жизнь стать судьей при Джарванах. — Почём мне быть среди них? — Резко замямлила Вали, перебив, — Тех, кто нас бросил? Они же нас ненавидят. А у меня тут появились друзья. Все еще не понимаю, зачем этот идиот захотел пересечь с нами границу. Особенно, когда мама только наладила ферму, а я нашла каких-никаких друзей. Мать озирается на ребенка, показывая надломанные от недоедания передние зубы. Затем она тяжело вздыхает, видимо, не зная, как ей это объяснить. — Папа говорит, что со мной всё не так. Что я не чту Демасию, что я не хочу туда. Я даже не помню Демасию. Мне и тут волшебно. А иногда он говорит, что пора меня исправить… —Выдаю со всей честностью и обидой, вжимаясь в материнское тело,— А я люблю так представлятьвсё. Я же люблю Мусу… Я не могу её взять и бросить, больше не представлять её. Мне её жалко, ма-ам… — И правильно. Ты ещё маленькая, чтобы узнать, какой этот мир на самом деле… и я до сих пор маленькая, слышишь? Это твоя магия, Вали, никогда об этом не забывай и никого не слушай. Я тоже чувствую Мусу, и ничего этого не изменит. И ты хорошо знаешь, что у меня есть ещё одно чудо, помимо этой магии… Должно быть, говорит про наше семейное безумие. — Какое чудо? — Ты. О-оу… Это у меня где-то очень глубоко. Дитя с разливающимися ручейками под веками вместо скромных капелек, как обычно бывало, дергает мать за юбку, как бы прося не давать так много заботы, но на тот момент, естественно, просить о таком и в принципе формулировать подобные просьбы девочка не умела. Аж отдалось здесь, в груди. — На самом деле, есть ещё один у маня дар… — Женщина приглушенно рассмеялась, непонятно почему: забыла она то слово или не могла налюбоваться реакцией дочурки, — Ой, чудо. И скоро это чудо передастся тебе. — А какое? — Повторяет вопрос с удивлением Валинур, хлопая грязными и слипающимися глазками как старыми башенными люками на чердак. — Лучше скажи мне… А ты хочешь себе братика? — Спрашивает и мама, продолжая улыбаться. — Н… Нет? Я хочу себе сестричку. Мальчики шумные и не понимают нас. Ухмылка мамы, кажется, сейчас дорастет до ушей, пока все же не переходит в умиленный и приглушенный хохот. Женщина снова гладит обескураженную резким вопросом дочь и целует в волосы. — А как бы ты её назвала? — Я? Ну-у… — И снова тупит взгляд девочка, глядя на тучи, — О! Знаю. Я бы назвала её Эд—... Диалог прерывается недобрым по настроению вскриком отца из-за хлева. Женщины косятся друг на друга так, будто думая, что их больные разум сыграли с ними злую шутку одновременно, но крик повторяется вместе со скрежетом распахнутой двери — Клара! Тащи эту девчонку сюда! Я не могу найти свой молитвенник, а на новой винтовке прицела как след простыл. НЕТ. НЕТ, НЕТ, НЕТ. Я ПРОСЫПАЮСЬ.

–

Ветер в волосах. Взрыв в ушах. Хрупкая земля затряслась и начала проваливаться под таким же фарфоровым телом. Отсюда сон стал забываться. Отсюда реальность вернула все на круги своя. Хвастаюсь за колени, Валерия смотрит на свои порты, оставившие гигантские следы в липкой грязи во время беспокойного сна. Этого было достаточно, чтобы активировать тошноту и дезориентация из-за сильного, беспощадного похмелья. Женщина с омерзением отползает от речного потока, что явно имитировал в видении звуки водоема у семейного дома. Ползая назад на одних ягодицах, она об что-то стукается спиной, недовольно прошептав любимое ноксианское ругательство, обычно направляемое в адрес девушек лёгкого поведения. Наконец, вставая и ожидая увидеть позади себя блокирующую дальнейший путь колючую сосну, Харгайлирет оказывается в смятении. Тяжёлым деревом вне сезона оказалась Рената Гласк, выкуривающая химтек и наблюдающей за бывшей судьей неизвестное количество времени. Письмо… Письмо? Никого не заклевали? Я жива. И, видимо, если она особо не злится, то все тоже. — Думала, придётся выписывать свинке пробуждающую пощечину. Что, залечиваешься грязью? — Слегка ехидничала та, с каждым словечком превосходя все обороты. — Как же противно на тебя смотреть, кем ты стала? Ну-ка, шагом марш, присоединяйся к остальным. Все палатки уже собраны, только тебя и ждем. Почесывая небрежно убранные назад темные волосы, тело Валерии так и просится с огромным всплеском плюхнуться обратно в грязь, но она все же с осуждающим Ренату или саму себя вздохом подтягивается в сторону места лагеря, чуть не забывая в песке винтовку с загрязненной перчаткой. Каждый шаг ощущается так, будто ей приходилось грести бедрами по непроходимому болоту. Пока не сдохну — служу ей. Пока не сдохну. Ну, или пока не улизну в Чёрную Розу. — Твою ж! Да где эта… Как ее… — Слышит при приближении она звонкий и разозленный голос Сары Фортуны, а затем и Иллаой. Харгайлирет решает приостановиться на момент, чтобы опять послушать разговор двоих. — Ва?.. — Да, эта стерва в пальто. Нет, не ты, Ренат, я про Валерию. Хм. Обычно, у тебя плохо с памятью на имена… Где она прохлаждается, мать твою, а?! Уже все готовы, а она все ещё с рыбками плавает! — Судя по звукам, Сара заряжала пистолеты порохом, помимо этого помогая жрице одеть броню, — Обиделась, небось, из-за вчерашнего. Дурында эта чуть не расплакалась, когда я выкинула карту шайки голубей. Ой-ой, ну и плакса, а малолеткой называла меня. — Я была с ней до ухода госпожи, — Не отреагировав на сказанное ранее, Иллаой показала ладонью на утёс, где я и очнулась пару минут тому назад, — Нет. С рыбами ей не поплавать. Её разум почему-то отвергает воду. Она воды очень сильно боится… — Хах! Небось, семейное проклятие эдакой демасийской гадалки, — Усмехнулся Райз, потом свистнув, видимо, веря, что Харгайлирет после визита Ренаты легла обратно спатеньки, — Ва-а-ле-ера! Тут заседание проходит, а ты его пропускать удумала? ЭЙ! А вот от тебя, старик, я такого не ожидала! Вот гандон. Харгайлирет выходит из чащи, всячески отряхиваясь и грозно смотря на троицу, что до этого переговаривалась. На глаза попадается и заспанная Люкс с рюкзачком на плече, ее виноватый, слезливый взгляд смягчает негативные эмоции Валерии. — Люкс!.. — Стыдливо подходит она к девушке, переступая через угли бывшего костра, — Прости меня, прошу. Я была под таким ужасным градусом, я хотела уберечь тебя от всех этих бумаг, чтобы ты не допустила даже мысли, что можешь быть винова… — Нет, это вы меня простите, это моя вина, я навлекла на себя ваш гнев, что сунула нос туда, куда не надо! — И вовсе захныкала блондинка, судорожно держась за плечи, горбясь все сильнее и сильнее. — Я… Я… Я просто… Ради всех Богов, в которых я все равно не верю — замолчи! Я не хочу знать, зачем ты рылась в моих проклятых бумагах. Там еще была и сочиненная порнушка, которую я прикупила в Зауне… Так, как же и чем же заткнуть тебя, ребенок? Участники экспедиции смотрели с неким умилением, особенно те, кто не знали, кто и за чем стоял ночью в палатке. Лишь Иллаой хмурила брови и скрещивала руки, желая понять, что к чему, были ли ее догадки насчет ночного уединения Харгайлирет верными… Афелий же намекал безэмоциональным взглядом, что ещё минута, и он отправится обратно в койку. А Райз лыбился, длинными и рваными ногтями прочесывая бороду. — Нет, ну не-е-ет, прошу… Не оправдывай себя, ребенок. Все же, это моя работа… — Успокаивающе старается вещать женщина, пока не осознает, что именно ляпнула. Однако, это срабатывает, надавливая туда, куда надо. Люкс обнимает опекуна, с доверием постукивая туда, куда дотягивалась — длинные пальцы демасийки случайно простукали по ребрам, сквозь меховой плащ. Воспоминания о том, чем именно рискнула Валерия в роли судьи ради безопасности Краунгард заставляют девушку простить Харгайлирет. Эта была… жертва свободой ради свободы. И, к сожалению, уже ничего из того беззаботного времени не вернуть, а свою ответственность Валерия давно осознала. — Как это мило, сейчас пущу слезу… Подождите… — Гласк, надменно усмехаясь, брызгает себе в глаз побольше всем известной пурпурной жидкости, чтобы сработал слезный рефлекс, — Ну что, “Экспедиторы”, пойдем и заберем себе руну, а потом отдыхать. — До первой руны нам идти ещё полтора месяца… если будете так долго прохлаждаться. Впрочем, впрочем! — Стал занудничать Райз с огромным удовольствием, — Если пилтоверцы все же поставят на рельсы новомодные хекстековые поезда из центра города, то для из реализации понадобится ещё пару лет. Но мне тут одна знакомая по именис овесть подсказала, что этот процесс можно ускорить денежными вложениями. Но деньги заунской части нашей экспедиции вкладываются не в это, а в… — Корм для поро в пилтоверском зоопарке! — Радостно вскрикнул Браум, разрядив обстановку и заставив всех, включая Гласк, рассмеяться. Мужчина запряг на спине большой мешок и протянул поменьше, поведя за собой остальных. — Ну-ка… Кто хочет понести еду? Хм-м… В целом, здесь я тоже хочу остаться навечно.

–

Что было лучше: шелест опавших листьев или лепет прощания валоранских птиц, улетавших ближе к югу, в таинственный Ишталь? Хотя бы в этот раз участники Экспедиции не спорили, а приводили достойные аргументы. Но продолжалось это не так долго, а именно пока Афелий не решил переключить тему на смежную, корябая что-то на оторванной коре, отставая от группы и приподнимая колени выше, чтобы дать хоть какую опору для рисования. — Вот же… Айда парень-то, всю ночь сторожил, а сил что-нибудь изобразить, хехе, у него будь здоров! — Приглушился смешок Браума за его усами. — Молодец. — Хочешь нам что-то рассказать? — Люкс тоже остановилась за северянином, улыбнувшись. Одним быстрым выдохом Афелий стряхнул лишний уголь, нанеся последний штрих неизвестной синей жидкостью с дурным запахом. Так он разукрасил изображение, лишь слегка прикасаясь к поверхности. Нихрена себе! Мой сон и это предсказал. Я же тогда срисовывала птиц в дымке с тем пацаном… — Угу-угу. Господа, это лазоревый орел… Все вымерли, кроме самца одного, — Хмыкнула про себя Харгайлирет, — Видала я его у одного рейнджера. Жестокая тварь. Хорошо рисуешь, кстати, не думал делать плакаты с преступниками в том же Билджвотере? Афелий помотал головой и полез обратно елозить куском угля в деревн, явно хотел опровергнуть слова бывшей судьи, однако, быстро оценил. За него вступился Райз, придержав доску и показав всем поподробнее: — Не вымерли они, а улетели на Таргон. Вот он и нарисовал “вашу” птицу! — Не моя это птица… — Валерия отошла в другую сторону, перед этим толкнув доску от Райза обратно молчаливому парню. Лишь затем она переложила сумку с записями и провиантом, да прочитала вслух то, что лунари написал снизу:

сестра.

любила их.

— Любила? — Краунгард взгрустнула в тоне. — А она… Кивок. Очень медленный и, судя по апатичным глазам, очень болезненный для лунари. Люкс явно хотела как-то поддержать Афелия, все крутилась и думала, что будет правильный, да что уж говорить про остальных? Даже Валерия остыла от резкой надменности и, извиняясь, опустила голову. — Мне жаль, что… — Э-эй! Вы там долго, придурки? Мы втроём тут с ума скоро посходим, меня нельзя наедине оставлять с этой… пороховницей и химбаронессой! — Загоготала Фортуна, разрушая любую эмоциональность момента. — Нет-нет, ну как же смешно получилось ночью… — Думаю, это намёк на перевал, — Послышался голос жрицы, впервые радостный за день, будто она вырвалась из молитв и переживаний. Затем выстрелила очередная очередь хохота. Афелий услышал капитаншу и решил ещё кое-что написать, будто передать эмоциональный груз.

коль провалю задачу - выпью яду.

последний шанс пережить траты.

нельзя вернуться туда, где дом.

плыть домой с пустыми руками,

нет голоса. нет семьи. позор.

но есть луна. да будет мой народ

Читала опять Валерия. — Какой… грустный стих. Таргонское хокку, не иначе, да? Хе-хе… Ты… Ты же не сейчас его придумал, верно? Это что-то из вашего фольклора? — Нервно заулыбалась Краунгард. — Так-так, ну не вешай нос, — Потрепал его за плечо Райз, а затем за несимметричную чёлку, отливающую на солнечном свете лунным серебром, — Сейчас заберешь руну, тебя все прознают героем, сестра с Луны будет улыбиться, будут кидать монеты, на ногу… Тьфу! На руках носить, целовать в… Твою за ногу! В воздухе что-то пролетело, свистя и булькая. Люкс взвизгнула и подняла жезл, не успев этот снаряд неизвестного происхождения отразить. То пронзило и прожгло древо насквозь. Каким-то странным образом, несмотря на это, никаким воспламенениеми не пахло.… Буквально. ХА! Что, не поняли? Дыма то нет-с! А-ХА-ХА… Снова свист. В этот раз все уже успели повернуть головы, встав наготове сражаться с элементаля из региона, что упомянули в споре до этого. Но то был всего-лишь разбойник в испачканном дублете с рваным капюшоном, больше напоминающий сеть для ловли рыб. — А ну опустошили карманы! Все до единого выворачивайте карманы, али примкните к истинным сыновьям Ноксуса, свергнем тирана Быхнама вместе! — Разглагольствовал он, показывая на ладонях огненные трюки, пытаясь всячески запугать всех вокруг. Действовало это так себе, в особенности, на Афелия, что выставил локоть прямо под субментум незнакомца., еле выступающий из легкой брони. Почти моментально после этого утников окружила шайка разбойников, судя по бедности вооружения, почти каждый из них также владел магией. Браум приблизился, чтобы посмотреть, что происходит и обернулся, случайно распихнув двоих из них и даже повалив одного из них щитом. И вот, началась бойня, скорее, напоминающая цирковой пилтоверский номер. По какой-то причине, почти каждый из нападавших пытался исключительно двигаться в сторону крупного северянина, прежде чем как-либо обратить внимание на то, как их ноги перестали двигаться из-за более могущественных чар Райза. — Я думала, что магия – это легко… — Прикрывала Люкс лунари, пока тот всё ещё был без оружия, — пока не встретила раз, два, три, пять, пять магов сразу! Валерия не тратила пули зря, не горела желанием стрелять, так как большинство бандитов были совсем юношами. Также поступала и Иллаой, взволновавшая за мужа — наверное, поэтому, когда она свалила на землю какого-то рыженького мага с кудряшками и стала шлепать того по щечкам, словно отчитывая, как сынка. — Не смей! А то руки выверну! — Крикнула Иллаой, увернувшись от выпада резко образовавшегося ледяного кинжала и плюхнувшись на зад так, что свалил парень уже её, резко напрыгнув на спрятано под тканью и броней тело. Жрица резко подняла голову, никак не сопротивляясь. — Зря. Очень зря. — Вы, что?.. — Холодное во всех смыслах оружие испарилось в воздухе. Юноша что-то нащупал руками и поторопился стыдливо слезть. — Бе… ХРЯСЬ! С таким звуком Валерия прервала редкую находку мага, приложившись прикладом по плечу как следует. Затем добавил и Браум, но физически никак не навредя. Северянин с щитом взял того за шкирку, поднес к своему лицу и напряг брови так, что выглядел в этот момент грознее даже даркина. Повесив парня за плащ на ветку, он вернулся к жене и волнительно помог той встать. — Мать, ты жива? — Только поняла, что случилось судья, обернувшись и перестав палить: выбора уже не было. Магический лёд был повсюду и таять в такой жарковатый день никак не хотел. — Браум, оставайся с ней. Эй ты, с чёлкой, держи мою детку. Люкс, сдерживай огненного с Райзом, как можешь. Без подкрепления мы не справимся, я пойду искать Фортуну. В тот же момент, как Афелий с лёгким кивком взял из длинных кистей Харгайлирет, рунный маг все же смог похвалить двоих одним заклинанием, да так, что они укатились вглубь опушки, а потом с воплями попрятались. А одного из разботникоа остановила Люксанна, сковав самим светом. Надобность в подмоге отпала сама собой, лунари передал оружие обратно владелице. — Надо кое-что сказать тебе напоследок, — Улыбнулась Люкс сначала, видимо, своим улучшающимся навыками, а затем Райзу, стирающим пот с лица и посмеивающимся. Давно ему не приходилось спасать столько непутевых задниц. — Прости. Но вы первые начали, и у нас не было выбора. А теперь беги к своей мамочке! А-а-а, а я думала то, что мы нищеброды и грабить у нас нечего. — Ух, наконец-то это дерьмо закончилось, — Затем Харгайлирет обратилась к юноше с огненными чарами, стоящем посреди тропы, — Ну что, содержимое наших карманов все ещё интересует? А дядюшка Свейн, как думаешь, одобрил бы эту хуйню? Цок-цок-цок. Путники с облегчением обернулись, хотя и ожидали увидеть по звукам главаря этой банды двоечников, сбежавших из академии магии при Ноксусе. — А-ах, явилась, не запылилась… — Съязвил Райз с полнейшим раздражением Саре Фортуне, но в то же время с заслуженным удовольствием, — Где ты свой зад носила? Твою дорожайшую жрицу Нагакейборос опрокинул пацан, что весит втрое меньше нее! — Нет, это вы меня простите! Что за хрень здесь творится, почему… — Сара решила проверить взглядом лучшую подругу, что упомянули в диалоге и тут же истошно завопила ее имя, распугав только что прилетевших чем-то поживиться воронов. Юноша в капюшоне держал у горла женщины горящий боевой топор, оскалившись и шипя. Огонь так и намеревался перейти с острия на окружающую фауну, но все контролировал качающийся маг воды, слегка поливая свою же ветку. — Придурок, что ты творишь? Они же нас убьют, давай хоть ноги унесём живыми, как Гарри и остальные! — Запищал висящий маг. Все вокруг ни то что боялись проронить какой-либо звук, ни то что двинуться и закончить эту чушь. Даже Фортуна не спешила спускать курок, а то и оба. — Я не пролью ни капли крови, если вы дадите мне причину не убивать ее, — Маг огня всё крутил топор, брызгая слюной, пока Иллаой смотрела на остальных со спокойным, скорее, уставшим выражением лица, — С вами маг рун, вы идёте за руной по нашим землям, вы хотите нас разорить, вы хотите её ослабить. А могли свергнуть всех лордов-тиранов! Могли бы примкнуть к нам. К Ноксусу, во имя Киндред. За моего отца и за мою мать! За истинную Рунтерру! Черт. Придётся стрелять, видимо, но так, чтобы лишь обезвредить. Надо дать Райзу сигнал, чтобы тянул время, он умеет с молодёжью найти общий язык. — Эх, а ты даже вживую не видел того, кто тебе такие мысли в голову вложил, — Засмеялся Райз над исповедью паренька, поняв, зачем Валерия резко завернула за кусты. — Брось тебе! Я вот ищу руны, чтобы они никому не достались. Чтобы сила государства росла за счёт таких как ты, а не за счёт древнего оружия, которое никому не должно попасть в ручки, да? Итак… Взяла локоть на мушку, он выпустит из рук топор, но он возможно упадёт на сапоги Иллаой. Это будет лучше, чем если он его вонзит через секунду. Приступаем… КАКОГО?! В затылок судьи прилетела сильная струя воды. Рефлекс. Выстрел… С искренним страхом завизжала она и ухватилась ногтями прямо в свои волосы, упав на траву, совсем забыв про миссию. Лишь через несколько секунд женщина вскидывает голову на Иллаой, ощущая, как что-то в груди предательски сжалось. Нет… Естественно, маг с заложницей воспринял это как провокацию и со всей злостью взмахнул топором… Харгайлирет царапает, рвёт себе веки. Всё потерянно. НЕТ! Разряд. Тишина. Сначала, судя по звуку, от соприкосновения с землёй хрустят колени, и лишь затем непринужденно расстилается всё тело. Слегка приоткрывая глаза, Валерия видит, что маг лежал на протоптанной дорожке, несильно дергаясь, пока рядом с Иллаой ошивался перепугавшийся до смерти Браум, который бы явно не успел закрыть жену от удара. Райз все еще не двигался, стоял на месте с протянутыми вперед, искрящимися от недавнего сильного заклинания руками. На его лице читались противоречивые сочетания: и жалость, и сожаление… и расслабленность. Не успела Харгайлирет изучить это, как получила очередную пощечину, на этот раз от торопившейся Фортуны. — Ты в порядке? Ожог не болит? Твою мать, если бы не Райз, эта орущая идиотка свела бы тебя в могилу! — Разглагольствовала она невероятно эмоционально, чуть ли не плача. Проигнорировав любые попытки близких наладить контакт, Иллаой подползла к парню и приложила руку к дымящейся части на его голове, что с каждой секундой все сильнее и сильнее покрывалась еле различимыми рунами. Спешно молясь, она явно надеялась на то, чтобы сделать хоть что-то, не говоря уж о сохранении жизни… На лице и под тканью, прямо по контуру зажглись изумрудные татуировки. И также быстро потускли. — Ушла, — Промолвила та, видимо, говоря про душу. — Он, что?.. — Люкс закрыла лицо руками и затряслась. Райз почти моментально отвёл её в сторону, предчувствуя ещё один обморок. — И слава Богине, что подох. Мудак редкостный, — Фортуна без всякого уважения пнула каблуком труп, а затем и полыхающий минуту назад топор, — Иллаой, идти можешь? Не могу видеть тебя рядом с этим уродом, поднимайся. Жрица воздержалась, посмотрев на северянина, что был рядышком с ней. Слова Фортуны для остальных приобрели двойной смысл. — Я должна проводить душу. — Пообещай, что это только ради того, чтобы он не встал в виде туманного ходока и не перерезал тебе горло, хорошо? — Хорошо, — Вздохнула жрица, улыбкой дав понять мужу, что с ней все хорошо. Практически все путники двинулись вперед, кроме Райза. Когда Валерия наконец постаралась подняться обратно на ноги, Иллаой взглядом заставила её остаться, лишь затем возвращаясь к молитве. — Знаешь, жрица? — Неуверенно плёл Райз. — Ноксианцы, в особенности мори, верят, что тех, кто покушался или убивал беременных, до конца жизни после смерти будут грызть не родившиеся волчата и топтать ягнята. Так что… — Ты знаешь, во что верят пайланги? Если прерывать молитвы бухру, то само море отрежет тебе язык и спрячет там, где не найдет ни солнце, ни вода! — Резко вспылив, Иллаой стукнула по ладони болтающего старика. — И ты ещё на меня злишься за то, что я спас тебе жизнь? А вот эта молчунья в перьях, которая испугалась двух капелек и бросила на произвол судьбы тебя никак не волнует? — Райз! У меня все было под контролем. Я не могла это сказать прямо, но ты же знаешь, что у меня за собой годы сражений, годы приёмов и тренировок. Даже если я ношу под собой детей, это не… Да ты монстр. Ты опять убил чьего-то ребёнка. Ты только сильнее закопал себя, снова показал себя истинного. Только в этот раз перед всеми теми, кто не верил до этого… Не ожидая ответа мага, Иллаой оставила двоих наедине и забросила свои кастеты куда подальше, так, что их приземления не было слышно. Райз с Валерией то ли неловко, то ли рассеянно переглянулись. Мягко говоря, ответить было абсолютно нечем. — Нихуя ж себе, блять, — Забурчал Райз, осматривая еще тёплое тело, где застыл лишь гнев, — Я ещё и виноват, что не умею читать мысли. А кто умеет? Может, не стоило тащиться сюда, если ты беременная и сама за себя постоять не можешь? Бухру ведь ещё верят в то, что быть причастным перед родами – ужасный грех, и он к смерти уже своих детей, бла-бла-бла… А ещё ходоков когда-то жертвоприношениями убивали, но чего-то новая Вестница бухру совсем стала мягкотелая! Самая упертая на моей памяти, мало того что баба… Невозможный человек, сама себе противоречит, тьфу! И ведь на ушко мне нашептать не могла, да-а… — Она, что, сказала, что носит… нескольких детей? — Выловила единственную полезную информацию для себя Валерия. — Да подожди, блять! А ты почему меня так подставила?! Из-за грёбанной воды? При том, что тебя пытались повесить, но ты выжила? При том, что тебя голодом морили, не балуй как? Водичка напугала, издеваешься? Да тебя Фортуна пристрелит, пока ты будешь спать, а меня подавно, я уже всеми Богами ненавидим, дура! Тебе бы только бежать с девчонкой, сверкая сапогами… А я… Сам справлюсь, видимо. Годами буду искать, но хоть так. — … — Ну? Может, скажешь что-то в свою защиту? Курва. — Не хочу. Моя работа – оправдывать других, а со стороны всем всегда виднее. Я уже не помню, что у меня было в голове. Я с катушек еду, как я могу себя контролировать, по твоему? — Валерия пошла по тропе за Иллаой, перед этим сняв с ветки перепуганного мага воды. — Давай, топай отсюда на хуй. И лучше никому об этом не знать, понял? Юноша убежал в ту же опушку, никак не замедлив шаг судьи. Этим занялся Райз, опять потревожив и помешав уйти подальше от места небольшой заварушки: — Валер, — Вскрикнул слегка тот, заставив женщину громко и недовольно шипеть, пока в обшарпанных легких не кончился воздух, — Ну-ка, подойди! Да что ещё от меня нужно?! Я хочу перерезать им горло, как этот маленький мудень. — Смотри, — Старик отрывает часть капюшона и негрубо растирает большим пальцем грязь на коже, плюнув для пущей эффективности, — Разглядела? Харгайлирет нагнулась, как только могла, прищурив и так узкие веки, а затем с убийственной ненавистью вздохнув, выдав: — Ты привёл меня посмотреть на родинку у трупа? — Нет, блин, на Джарвана пятого! — Усмехнулся Райз, поёрзав скулами, а затем опять став до жути серьёзным. — Присмотрись получше, ну же, не ослепили тебя меткой предателя. Узнаешь иероглифы? — Чего? Погоди, да, — В тёмно-янтарных зрачках Валерии успела блеснуть заинтересованность, — Это же мори. Я… не знаю. Без понятия, что тут написано. Не могу помочь. Ну, идём? — Нет, нет, нет. Я тебя не пристыдить хочу, дура. Я-то знаю, что тут написано “за маму кровоточить”. Я ж тебя не за этим позвал. — А за чем тогда? — Удивилась та в тоне. — Твоего грохнул. Извини. Вороны опять закаркали, вернувшись из-за резкой абсолютной тишины. Видимо, подумали, что путники разошлись и оставили чего-то яркого и блестящего, но нет. Птицы недовольно вопили, как бы угрожая, чтобы двое из них ушли... Но на низ внимания не обращали. Сначала никак не скрывая молчаливого недопонимания, Харгайлирет пожимает плечами, осматриваясь вокруг, на крылатых на макушках елей и признается с колющей болью на сердце: — Я не мори, Райз. — Ха! И почему же это? Ох, а я думала, что многовековой профессор-душнила не умеет задавать тупые вопросы. Зря надеялась. — Моя мама была мори, а вырастили меня в деревне, где была радикальная демасийская диаспора. Там не было мори, я соврала на казни. Поверь, я не мори. Ничего этого во мне нет… я сама пошла уКульта Волчий Шкурыи сепаратистов на поводу. Но я куда глупее их. Намного, в несколько сотен раз. — И кто же ты? — Райз опять смеётся, теперь ограняя лиловым языком зубы с начерченными рунами. — Кто ты, если не мори? — Я… — Путаясь в мыслях, она все же принимает горькую правду, не выдавая её… Райз понимает это по стиснутым челюстям. — Я ничья. — Видишь? Ты без понятия. Скажи, Харгайлирет, ты точно хотела это говорить? — Абсолютно. Вокруг меня не было ни одного мори. Я не имела права так поступать. Я просто сошла с ума. — Врёшь. Понимаю, почему врешь, и правда херово себя со стороны понимаешь, леди. Потому что никогда не было дома и потому что ты никогда не была дома. Такие шрамы навсегда. Не буду тебя жалеть, но знай… чем раньше ты… — Я заслужила это, — У меня кончились силы вести этот гребанный разговор, который никогда и не просила начать, так что я просто стала повышать тон, — Это моя вина, не хочу об этом думать! Я забрала то, что мори заслуживали, забрала и помарала, я даже не знала за что сражалась. У меня была корона, а вот была бы Рамгадель на моем… — И все же ты думаешь, даже если не хочешь? И все же размышляешь, что с тобой творится, почему у тебя едет крыша, почему ты не хочешь принимать правду? Нет больше Рамгадель, она эту дорожку протоптала, а ты успела сойти. А вот из тебя выйдет кое-что особенное, скажу тебе… ДА ТВОЮ Ж МАТЬ! — Закрой рот! — Взрывается до покраснения лица Валерия, стукнув сапогом камень неподалеку. — Кейл тебя дери, это только слухи! Слова не звучали инородно, они звучали уже привычно для нее, и, если бы здесь присутствовал кто-то другой, то и для кого-то помимо Райза. Потупив взгляд, Харгайлирет стирает слезу с горбинки носа, стыдясь того, что маг в принципе её увидел. Он не замешкался, слегка боднув её по плечу, чтобы хоть как-то растормиошить из этого состояния. — Давай хоть упокоим его. У жрицы не вышло, потому что тот яро уверовал в пантеон, наверное, — Взвалил он ноги юноши на себя. — Вот за что можно уважать Свейна, так это за то, что ноксианское пушечное мясо для него может считать себя, кем хочет и верит во что хочет, пока не пойдёт дальше по пирамиде… Ну? Помогать будешь? — Всё что угодно, только отвали от меня. Перенеся со скрипом и помощью запыхавшейся Харгайлирет, труп куда подальше, Райз одолжил ружье Валерии, размотав ремень на месте соприкосновения ствола и штыка. Сначала Валерия думала, что он хотел дополнительно вогнать в глотку парня кинжал, но ничего подобного не случилось, ведь штык до сих пор был у нее в пальто. Она потрясла колючий рукав, после безопасно передав. — Почему сняла и в плащик припрятала? Собиралась кого-то скрытно прибить? — Очень быстро догадался тот. — И сняла ведь ночью, когда все спать легли. Что-то здесь нечисто, да?

Они знают. Они точно узнали. Мы в опасности.

Давай убежим? Пути назад уже нет.

— Сняла как раз для... таких случаев, — Слегка двинула она ноздрями, пытаясь игнорировать ласковый, но инородный голос молодого мужчины, копающийся у нее изнутри, — Думаю, копать ножом не лучшая идея.

Мы не сможем

закопать

всё.

Все скелеты

на виду, Вали.

— Копать? Да-а, может в чем-то ты и права. Настоящие мори знают, что погибшие в бою тела мертвых надо сжечь... Огниво не доставай, надо зажечь от солнца. Даже в зиму... — Райз срезает засохший мох с пеньков и подносит высоко к небу кинжал, отражая блик на уже тлеющей ткани, прямо как... в моем сне? — Чтобы никто не узнал факт их гибели. Те, кому ближе волк — делали это из гордыни, лишь бы не делить с погибшими медали. А те, кому ближе овечка — кабы никому из близких не пришлось доносить таких... новостей, сама понимаешь. Очень быстро пламя разошлось по всем волокнам мха, наконец, затронув и плоть. Валерия стыдливо сглотнула слюну, явно потому что была голодной, а запах напоминал... очень аппетитную куропатку. Она выхватила амулет, пошкрябав подушечкой пальца по уже почти кипящей поверхности металла, желая сделать вид, что пялилась на юношу именно за этим. Она сжала амулет в кулак, желая наказать себя если не ожогом, то сильной болью за ужасающие мысли непонятного происхождения.

Чувствуешь?

Это я.

Валерия то разжимает, то резко опять сжимает проклятую раскаленную цепочку до предела, пока у нее не начинает закладывать уши от перенапряжения. Как его выгнать? Как выгнать их всех? Зачем они здесь? За что именно она из всех людей?! Кто "ты"?! Протянув руку, дабы вернуть амулет уже скелету, Райз сильно удивился неожиданной смене настроения Харгайлирет, что отошла подальше, ближе к пути, непонятно дыша и трясясь, качая в руке практически плавящийся. Он закатил глаза, потеребив бороду и обойдя пылающую могилу, для чего-то собирая несколько мешочков того же праха, что, скорее, напоминал маленькие красненькие сверкающие кристаллики. Уже ничего не осталось. — Ва-а-алер! — Резко вскрикивает тот. — Подойди еще на секунду! Сукин сын! Встав как вкопанная, она ждёт, когда до нее доковыляет ехидно смеющийся старикан, чем-то дразнящий ее за спиной, судя по тени. — Я тебя щас пристрелю, урод синежопый, — чуть ли не плевалась уже та, крутя неопознанный объект в руке, — Что это? А-а... Райз на её глазах скручивал несколько папиросок из всё того же мха. Он резко засунул одну из них ей в губы. — Вот бы все были такие понятливые... благодарю, — Валерия достаёт огниво и зажигает сигаретку, вдыхая долгожданный дым и тут же его выдыхая, выплевывая папиросу обратно в пальцы со своеобразным звуком, ухмыляясь от спокойствия. Практически моментально на нее взошло, наверное, блаженство всех Богов Рунтерры, в которых она не верила: голоса замолкли, а мысли стали понятными. — Лучше? Угу. Не то слово. — Вообще заебись. Знаешь, что я заметила? Ренаты не было с нами, во время битвы. Даже Фортуна с этой, беременяшкой подошла... — А знаешь, что я заметил? — А? — Что ты жрать хочешь. И что ты тронутая, — заухмылялся тоже тот, — Хотя ты мне такое, по-моему, что-то, да рассказывала за костром... — Ты всё это слушал? — Конечно. — Ох... Ну, что ж, — попыталась Харгайлирет после очередной затяжки скрыть удивление и искреннее, детское счастье, что ее вчерашний бубнеж кто-то слушал, — Кстати, мне тут кое-что приснилось... Дай-ка я возьму немного мохового порошка. От таких случаев. У тропинки пробежал некий бурый хищник, но после ещё одной тяжки тут же испарился.

–

Продолжительность ходьбы, естественно, после такого казуса сократилось в несколько раз, так что остановиться пришлось даже до сна Афелия. Все путники, помимо лунари и подозрительно улыбчивой Гласк, настаивали на остановке. Если первый через пару минут после начинающегося спора о лагере уснул на пеньке, то вторая никак не могла найти оправдание тому, что она не пришла в принципе на битву. — Я думала, что все дело в тех грибах у дороги, которые вы собирали до этого днём ранее... А вы мало того, что отхватили люлей от детворы-магов, так еще и чуть не угробили Иллаой? Химбаронессу невероятно смешила эта ситуация. И никого больше... Хотя, Сара с каждой секундой натачивала палки все острее и острее, посматривая на, наконец, расслабленную и уверенную Харгайлирет. Возвращение вредной привычки буквально поспособствовало ее адекватному физическому и психическому самочувствию, сейчас она даже была готова выпить водки. Несколько рюмок. Нужно было лишь попросить у Браума разрешение, всё ведь было у неё в сумке. — Я просто напомню, что Иллаой чуть не умерла в этой битве. А ты где прохлаждалась? Что, воздух портила? — Наконец, зеленые глаза Сары плавно перешли на Ренату. — Справедливости ради, лучше всех в этом себя показала Валерия, — Положил бороду на запястье Райз, тихонько гыгыкая через слово и подставляя бокал под остатки пива, — но она вот ваще! На полпути зачитала нам лекцию о вреде воды. Успешно игнорируя хохот со стороны группы, Харгайлирет показала магу средний палец, нагло заулыбавшись, на что тот и вовсе стал кашлять и задыхаться от смеха. В лагерь резко наведались жрица вместе с Люкс, таща вдвоём заполненные зеленикой корзинки. — Прекратите это немедленно, — Выбила из рук мага бокал Иллаой, заставив его недовольно, безостановочно цокать, — Будете пить на пустой желудок – не проснётесь завтра... Валерия, ну что там? Харгайлирет привстала с бревна, чтобы снять с плеча сумку, она даже протянула туда руку, чтобы если что не выронить содержимое при открытии, но сумки на плече не было. Тогда она стала шариться по карманам сумки, сжимая веки, и только тогда привстала с бревна, отряхнувшись и сделав злую, очень злую на себя физиономию. Твою мать. — Бля-я-ять, ты издеваешься? — Вскочила с места Сара, толкнув её на пень, где благополучно спал Афелий, которого собирался накрыть одеялом Браум. — Ты потеряла сумку со всей едой? — Спросила Иллаой, поймав свою подругу в руки. — А ну, угомонились! Я только начала чувствовать себя человеком, и тут бац!.. Ну и ладно. Харгайлирет толкнула её в ответ, загнав резким шагом обратно на бревно, прямо к жрице. Браум поставил перед начавшими драться женщинами ладони, расслабленными даже прося их поберечь не друг друга, а сон лунари. — О-о-о... Петушиный... Тфу! Куриный бой! — Поднял опять бокал маг, заржав и встав. — Ладно, ладно. Всё! Успокоились, правда... Я помню, где она её примерно оставила, схожу на могилу. — На какую к чёрту могилу?! У нас беременная женщина голодает, вы идиоты? — Сара дальше жестикулировала, пародируя бывшую судью. — Ой, мне поручили впервые очень важные и простые задания, но я провалила каждое из них! И вместо меня пойдёт полутрезвый дед, чтобы я осталась здесь, да всем портила настроение своим грустным еблищем, ведь меня никто не понимает, и я одна тут не такая как все, тёмная, блять, лошадка! Ты ещё и побить меня хотела за собственную оплошность? Валерия, ты ебаная сука. — Я знаю, — кратко ответила она и не пошевелив бровью. — Поесть мы можем зеленики, а ещё сварив грибов... — Попыталась найти в этом какую-то долю неуверенного, но всё же оптимизма Люкс. — Не ругайтесь на госпожу Харгайлирет, у нас у всех был очень трудный день, я вообще чуть ли... Неважно. Давайте отдохнём! — Да, — Наконец, закивал северянин, снова влившись в диалог, — Валерия, а давай ты сходишь на охоту, а Браум... порыбачит. Харгайлирет пожала плечами и схватилась за ружье, как бы сказав, что у неё нет выбора... Тогда и зашагал маг, схватив в руки палку с намотанными на нее тряпьями в масле. — Я пойду с ней, — резко промолвила Иллаой, медленно привстав с бревна и подойдя к женщине. — Это ещё с какой стати? — Рената запыхтела химтеком. — Хотя, темнеет только через час... Ну, да, прогуляйся. Женщина промолчала в ответ, взяв флягу с водой и быстро повязав волосы какой-то тканевой лентой. Сара смотрела на это слишком долго, ее выражение лица становилось все жалобнее и жалобнее с каждой секундой, будто девушка просила подругу не идти с Харгайлирет, либо просилась пойти с ними, дабы за всем проследить. — Если с ней что-то произойдёт... — Громко и понятно провозгласила Фортуна напоследок. Я же не из Черной Розы.

–

— Ну-с, где-то тут мы и расходимся... Райз описал будущим факелом окрестности, что блекли все сильнее и сильнее с каждой минутой. Пока Харгайлирет выбирала часть леса для охоты или, хотя бы, собирательства, Иллаой задумчиво держала свой взгляд на маге, словно хотела что-то сказать. — Ну? — Видимо, ждал какие-то слова тот. — Прости меня, Райз, — Слегка преклонила голову женщина, — И спасибо, что спас мою жизнь. — Во! Так бы сразу... Прощаю, да пожалуйста, те кто меня винят в чем-то лишь потом понимают, как сильно ошибались, — Заухмылялся он, — Не зря же ты мне ногу сломала тогда, да? За это тоже извиняться будешь? Ладно, бывайте, девчата, ночью встретимся. — Пойдем, пока ты не захотела набить ему морду, — Зевнула со смешком Валерия, уводя женщину подальше в лес, сопровождая мага мимолетным взглядом. Тихо и осторожно прерываясь на то, чтобы прислушаться к крикам ночных птиц, Харгайлирет то и дело останавливалась, чтобы приглядеться. Вороны кричали где-то вдалеке, а значит, реагировали на ступающих животных, а не на двух женщин резко решивших прогуляться здесь. — Можно тебя спросить? — Резко прервала раздумья жрица. — Тихо! — Валерия убрала глаз с мушки и обернулась на Иллаой, как только убедилась, что приняла маленькую елку за дикобраза. — Ага. Что-то случилось? — Почему ты боишься воды? — ... А зачем тебе это знать? — Совсем спрятала винтовку Харгайлирет. Класс. Вот и поговорили. — Хочу узнать, что ты делала с девчонкой в Билджвотере, у нас воде везде... Можешь сначала спросить меня о чем-то, если тебе так будет лучше, — Предложила Иллаой. — Нет, я не отвечу, — Валерия продолжила медленно шагать, чувствуя вечернюю росу у трясущихся ног. Проклятие... Почему именно сейчас? Закурив сигарету, чтобы отогнать неприятные страхи и тревоги, Харгайлирет понадеялась, что любая любопытность собеседницы к ее фобии пропадет. Но не тут то было. Совсем, как день назад, жрица буквально допытывалась до правды речью, немного сокращая дистанцию с каждым разом. Да зачем тебе это? Ну зачем? — Почему? — Не хочу и всё. Тебе не нужно это знать... — Валерия снова прицелилась, присмотрев добычей некое сверкание. Интерес к разговору падал с каждой секундой, но в ее глазах была заметна невероятная тревога, — Ладно. Ты правда хочешь это знать? Тогда скажи мне: ты... у тебя... у тебя там, ну... Два ребенка, да? — Да, — Иллаой не моргнула, наблюдая за тем, как бывшая судья развернулась к ней, перезарядив ружье, — Я слушаю. Теперь ты. Выстрел.