Если у них Чумной Доктор то у нас Кицунэ

Девушка открыла глаза, встретившись с потолком собственной квартиры. Чёткой картинки не было, поэтому всё казалось, как будто застряло плёнкой. Проморгав несколько раз, она поняла, что не проходит одно «но». Это из-за того, что она проснулась — телефон просто разрывался от постоянных звонков. — Да, ёлки-палки… — произнесла она, выдыхая тяжёлый вздох. С горем пополам подняла руку к источнику шума и ответила на звонок. — Да… — прислонила к уху телефон, ей уже было всё равно, кто там: ОМОН, ФСБ, соседка или начальник с работы. Из динамика раздался голос Алтана. — Доброе утро! Почему ты не осталась в больнице? — в голосе слышалась забота, но всё это перекрывала его прямолинейная и строгая речь. — Странно лежать в другом крыле той же больницы, где и моя бабушка. — ответила Яся, сжимая край простыни. Ей было жутко думать о том, что медсестры могут сказать её бабушке, что внучка вся в синяках. И кто её привёз здание. — Я дома отлежусь. Если у тебя есть задания, то я не смогу. Мне больно не только ходить, но и лежать. — говорила она нейтрально, чувствуя, как синяки, как язвы, отдавали боль в каждую клетку. Ей хотелось как можно скорее отключить звонок — голова раскалывалась, и даже топор не помог бы. — Боже… Я просто спрашиваю, как состояние. Вадим же ушёл быстро из здания. Я вообще сидел в машине. Ладно, отдыхай. — Он положил трубку и убрал телефон в карман пиджака. Дагбаев нахмурил брови, сжимая ладонь в кулак, и сел на диван. Он до сих пор помнил, как они с Вадимом подбежали к девушке. *** 8 часов назад — Яся! — выкрикнул Алтан, подбегая ближе. Он вместе с Вадимом поспешил к девушке, которая после полета лежала на лестнице. Сердце колотилось в груди, будто готовое вырваться наружу; Алтан снял шлем с её головы, освободив путь к дыханию, словно пытаясь вернуть её обратно из бездны, в которую она провалилась. Вадим, не спрашивая, побежал к машине. Алтан, панически стараясь привести её в чувства, ударил её по щекам, стараясь разбудить. — Яся! Слышишь меня? — его голос звучал настойчиво, как крик судьбы. Он поднял её на руки и бросился к машине. Как только они сели в машину, Дракон мгновение ока тронулся с места, разрывая вечернюю тишину гудками и шумом моторов. Алтан, снимал костюм с неё, и заметил на теле начали появляться синяки. За окном стремительное движение а в машине чуствовалась грань между жизнью и смертью. Дагбаев, сжав кулаки, чувствовал, как его гнев смешивается с отчаянием. *** Через 2 дня. Девушка выходила из аптеки, на плече была сумка, а внутри неё — таблетки от боли и мазь от синяков. Каждый шаг был болезненным, чем предыдущий, но девушка держалась и шла на работу, нагрузка оставалась прежней. — Ясь, я конечно понимаю, что это не моё дело. Что с тобой? — спросил Максим, стоя рядом с ней. Рома, как обычно, был за барной стойкой, пододвинул стакан с водой, но девушка отказалась. Ей ничего не хотелось, тело ломило, а отказаться от работы — это значит бомжевать. Парень не стал настаивать. — Да, так упала с лестницы в метро. Вы же видели станцию Балтийская, лёд валом. — произнесла она, закатив глаза и махнув рукой. Фефилова не хотела обсуждать своё состояние. Да, они были заботливыми друзьями, но это иногда бесило её. Ребята давно начали подозревать неладное после того, как у неё появилась третья работа и появились такие синяки; поведение стало не таким, как раньше. Если Яся тогда была более живой, то сейчас она будто выжатый лимон: нет сил, нет ничего, не спит и всё сваливает на заботы о бабушке. Парни переглянулись и кивнули, а девушка улыбнулась в знак того, что они больше не спросят ничего. Они резко схватили её и утаскивали в кладовку, закрывая дверь на ключ. Стул, лампа и она, за спиной были мешки с картошкой, ящики морковки по бокам и другие продукты. Яркий свет заставил её зажмуриться, рукам прикрывать лицо от света, девушка не понимала, что они задумали. — Ребята, что происходит? Вы чего удумали? — в голосе раздались нотки удивления. — Кто он? — серьёзно спросил Максим, держа лампу в руках. — Кто он? О чём вы? — она не понимала о ком они говорят. — Это твой парень сделал. — Рома выглядел устрашающим, на него попадало чуть-чуть света, и хруст пальцев давал понять, что они за подругу горло перегрызут и в любую лужу утопят того, кто обидел Ясю. — Парни, вам кофе с коньяком мозги разогрели. — сидела, ела вишню, выплёвывала косточки в мусорку. — Идите остудите их на свежий воздух! — встала с места и пошла на выход из зала, кричал начальник. Ноги в руки и побежали по своим рабочим местам. *** Яся медленно открывала глаза, и перед её взором возник стеклянный купол, сверкающий, как оранжерея, заполненная экзотическими растениями. Блики солнечного света пробивались сквозь прозрачные стены, заставляя всё вокруг казаться волшебным. В воздухе витал сладкий аромат цветов. Однако, несмотря на всю красоту этого места, Яся почувствовала странное дуновение холодка. Повернув голову, она заметила, что всё выглядит как-то знакомо. Тревога закралась в её сердце. Девушка попыталась пошевелиться, но её тело было словно приковано к месту. Она осмотрелась: руки и ноги оказались обвитыми тонкими, как вуаль, нитями, и она поняла, что не может вырваться. Внезапно Яся ощутила, как что-то склизкое ползёт по её ногам, поднимаясь всё выше. Сердце затрепетало от страха, когда её взгляд упал на большую чёрную змею, которая, сверкая в игривом танце, обматывала её тело. Чешуйки змеи переливались золотым отливом под солнечными лучами, создавая завораживающее зрелище. Яся задрожала, чувствуя, как холод её тела смешивается с жаром существа, окутывающего её своим коконом. Змея, словно ощущая её страх и растерянность, прижалась ближе и шептала ей на ухо: — Останешься ли ты в моём саду? — голос Алтана звучал рядом, язык длинный и шершавый коснулся щёки Яси, оставляя за собой холодный след. Она увидела красные знакомые глаза, которые казались ещё более жестокими, чем раньше. — Умерла ты или воскресла? — произнесла змея, обвивая шею девушки, чешуя царапала её шрамы на теле, оставшиеся после взрыва на Площади Восстания, создавая адскую боль и царапая до крови. — Тебе кажется, нужен я. Твой Хозяин. — произнес Алтан, накрывая её глаза своим телом. В этот миг она погрузилась во тьму, но через пару минут услышала треск огня и крики восставших людей на бунт. Тьма рассеялась, и она оказалась на площади, в центре которой возвышалась массивная колонна, а на её вершине сверкала пятиконечная звезда. Под ней лежал гроб, а в нём… Глаза Яси расширились — в ящике лежала её бабушка, которую она очень любила. Сердце сжалось от боли и страха. Она сделала шаг к гробу, но в этот момент громкий треск огласил площадь. Яся замерла. Над колонной раздался взрыв, и звезда, которая когда-то казалась символом надежды, с грохотом рухнула. Куски камня разлетелись в стороны, и Яся инстинктивно отскочила, чтобы избежать обломков. Звезда, упавшая с колонны, начала кататься, образуя круг, под которым стали появляться трещины, асфальт начал проседать. Девушка чувствовала, как земля дрожит под её ногами, словно сама площадь хотела поглотить её. И вдруг из-под треснувшего асфальта вырвался дракон. Огромный, с чешуёй, сверкающей в ярком свете, он расправил крылья. Яся бросилась бежать, но ноги не слушались её, словно она двигалась в замедленной съёмке. Дракон гнался за ней, его мощные крылья рассекали воздух, а дыхание било по спине, как волны штормового океана. Наконец, лапа чудовища сбила её с ног, и она, как подкошенная, упала на асфальт. Девушка поднялась с колен, пытаясь увидеть происходящее, и тут заметила толпы людей, стоявших на Дворцовой площади. Их лица были полны ненависти и презрения. Люди будто не замечали её, поглощённые своей яростью. Внезапно Яся наткнулась взглядом на Александровскую колонну, величественно возвышающуюся посреди площади. Но то, что она увидела дальше, заставило её сердце замереть: к колонне были привязаны толстые верёвки, и на них — она сама. Белое платье было потёртое и рваное, развивалось на лёгком ветерке. Как будто по волшебству, Яся оказалась привязанной к колонне. Верёвки обвились вокруг неё, и она почувствовала жжение в области рук, ног и туловища, будто замораживая каждый порыв дыхания. В этот миг её мир стал медленным, и звуки вокруг слились в единую симфонию ужаса. Яся попыталась вырваться, но верёвки сжимали её, словно сами демоны казни. В её ушах всё ещё звучали голоса, повторяющие её вину: — Ведьма! Позор семьи! Сжечь её! — раздались пронзительные крики среди толпы. Её тело закололо электрическим током, когда она увидела, как по лестнице к ней с ухмылкой направляются Разумовский и Волков. Страх окутал её, стараясь вырваться из этих оков, но холодное лезвие ножа скользнуло по шее, говоря, что будет больно, горячие слёзы падали с её глаз. — Это всё ради чужого приказа. — произнёс Разумовский, зажигая спичку о коробок. — Тебе не светит будущее. Ты позор семьи, пошла против законов. Будь добра, отвечай за свои действия, продажная шкура. — разливая бензин, произнёс Волков вокруг неё. Бунт толпы нарастал, голоса стали звенящими, колокол на башне прозвучал три раза, горящая спичка попала ей в ноги, огонь вмиг охватил её тело в этой пучине языков пламени. Крик вернул её в реальность. Она подскочила с кровати, тяжело дыша. Тело ломило от боли, словно она снова ощутила напоминание о том, что произошло в 14-м году. Лопатка и плечо, левая нога и правая рука были покрыты шрамами. Она знала, что шрамы на её коже уже зажили, но их присутствие было как тени, неотступно следовавшие за ней. В квартире не было другой души, кроме неё. Комната казалась мрачной и неуютной, даже обои со временем потускнели. Солнце уже вышло, обняв город лучами. Она всё ещё чувствовала себя заточённой в тюрьму своих страхов. В её голове резонировали слова Разумовского и Волкова, как будто они не покидали её просто так. Тот кошмар, тот бесконечный круговорот страха снова настиг её, вспыхнув в сознании. Они подходили медленно, с ухмылками на лицах, и их присутствие всегда наполняло страхом, как ледяной воздух, забирающий дыхание. Она вспомнила, как остро чувствовала каждую секунду, каждое прикосновение. Но это было не просто воспоминанием, это была явь, безысходность, от которой не убежать. Бросив взгляд на стенку шкафа, Яся заметила несколько фотографий в рамке. На одной из них они были вместе — её любимые, которых уже нет в живых, только бабушка осталась, и то она сейчас в больнице. Она взяла фото и крепко прижала к груди, это были пытки и слёзы, что-то невидимое связывало их, как огонь, который не отпускал. — Мама, папа… я вас так сильно люблю. — прошептала Яся, её голос дрожал от непередаваемой боли. Она прижимала фотографию крепче, словно пытаясь слышать их голоса, видеть их улыбки ещё раз. Собравшись с силами и вернувшись в реальность, она сделала глубокий вдох. «Надо показать синяки и выпить обезбол.» — Мысли скользили по её голове, как стремительный поток. Яся направилась в ванную комнату, где была мазь, чтобы облегчить боль, что резала ей кожу, как ненужное напоминание о случившемся. Холодное лекарство коснулось её синяков, и она тихо вздохнула от лёгкой боли, растирая его по своей коже. Через 20 минут звонок домофона заставил Ясю вздрогнуть. Она подняла удивленные глаза на дверь, выходя из ванной, и замерла на несколько секунд, топчась возле двери, раздумывая, стоит ли открывать. Взглянув в глазок, она увидела тётю Свету — свою соседку, которая всегда была на страже порядка. С чувством тревоги Яся долго не решалась открыть дверь, но в конце концов руки сами потянулись к ключу, и она дёрнула ручку. Тётя Света уверенно прошла в квартиру, будто она пришла не в гости, а к подруге. — Привет, Яська! — поздоровалась женщина, осматривая квартиру, словно на инспекционном визите. Но её взгляд вскоре остановился на Ясе. Она замерла, заметив огромные синяки по всему телу девушки. Яся, почувствовав тревогу, выдала лёгкую улыбку, старательно делая вид, что всё в порядке. — Рассказывай, что за синяки по всему телу? — спросила тётя Света, скрестив руки на груди и нахмурившись, как сокол, высматривающий жертву. Яся немного растерялась, пытаясь подобрать слова. Что сказать? Ложь уже находилась на кончике языка, но она знала, что будет трудно убедить тётю Свету. — Всё нормально, тётя Света. Я просто поскользнулась на лестнице возле входа в метро. — произнесла она, потирая левое запястье, как будто это могло скрыть следы её обмана. Соседка сузила глаза, недоверчиво разглядывая Ясю. — Зная тебя, ты никогда не ездишь на метро. — произнесла она с лёгкой насмешкой, но в её взгляде была и тень сомнения. — Ой, да один раз я не ездила на метро. И что с того? — Яся пыталась выглядеть беспечно, но голос её дрожал. — Ну я упала, там скользко было. Она заметила, как хмурые черты лица тёти Светы постепенно смягчаются, но сдаваться было рано. Внутри Яси разгоралась тревога — она знала, кто стоял за появлением этих синяков. Вечное желание скрывать правду смешивалось с чувством песчинки в часах. Она должна была найти способ остановить этот механизм, пока ещё не поздно. Тётя Света не собиралась покидать её без ответа. — Я знаю, что ты не скажешь мне правду, но если ты не расскажешь, я пойду к бабушке. Она беспокоится о тебе! Яся почувствовала горечь. Она не могла допустить, чтобы бабушка узнала о том, что творится в её жизни. Но была уверена, что борьба с реальностью должна закончиться — не с этой, а с другой правдой, глубоко спрятанной в её сердце. — Ладно, вот как было.— вздохнула Яся, впитывая в себя смелость. — На работе случилась драка между посетителями, и я вмешалась, чтобы их разделить, но попала под горячую руку. Уверенная ложь лилась рекой, и Яся видела, как лицо соседки становилось всё мягче. — Ох… Ясенька, боже, как же так. Ты молодец, но твои коллеги могли бы сами вмешаться. А ты всё сама — сама. Пожалей хотя бы себя. — Да мне несложно. — засмеялась Яся, вальяжно махнув рукой. Внутри неё разгорелось желание оставить тётю Свету в неведении. Синяки были лишь напоминанием о том, что произошло 2 дня назад.