Chavron Ocean

      Питер подходит к Родес и устало рассматривает спящую девушку.       Её тёмные локоны волос лежат на его подушке небрежно, несколько разбросано, видно, что принцесса возилась от неспокойного сна. Время подходит к утру, в каюту еле попадают светлые солнечные лучи рассвета, и принцесса в такой пастельной цветовой гамме выглядит, словно она само воплощение невинности и нежности, женственности. Взгляд Питера на такую картину становится даже слишком для него нежным, от чего себя приходиться одёрнуть.       Все важные дела они закончили делать только сейчас, и остались лишь последние штрихи. Его каюта здесь совсем опустела: теперь всё находится в другом месте, на другом корабле.       Мужчина осторожно подхватывает укутанную на руки и берёт покрепче, но так, чтобы не разбудить, и уносит вовсе. Стоит даму поднять, как она испуганно раскрывает глаза. Лохматая, сонная и ничего не понимающая.       Стоит пирату увидеть, что Астрид начинает открывать глаза, он наблюдает и слабо улыбается.       — Спите, Ваше Высочество, просто происходит маленькая смена обстановки. — говорит спокойно, и прижимает к себе посильнее, кажется, поднимаясь на другой корабль. Где-то слышится недовольное мычание незнакомых голосов, и то затихает после глухого стука деревянной палкой: пленники не любят быть пленниками.       На чужие слова принцесса лишь мурлыкает, тут же укладывая голову обратно и быстро засыпая. Как легко её подкупить присутствием Питера, сильного и крепкого, надёжного.       Вскоре они вновь проходят в каюту, в которой обстановка абсолютно такая же, как и в прошлой, только выглядит солиднее, крепче, уютней. Он укладывает даму на постель и вовсе целует в лоб: мягкий, нежный знак.       На новой кровати Астрид всё же просыпается, причём окончательно. Время подъёма подошло, да и спать на новом месте как-то некомфортно. Она приподнимается и пытается осмыслить то, что происходит.       — Сегодня Вы продолжаете своё путешествие на новом линейном корабле «Астрид». — Блад говорит с огоньком в глазах и отстраняется, пока чувствуется слабый толчок, кажется, корабль сдвинулся с места и продолжает путь.       — О чём ты? — принцесса бурчит недовольно, затем осматривается и хмурится. Чувство как в детстве, когда ты могла случайно уснуть где-то на мягком диванчике в обед в гостиной, а оказывалась у себя в кровати, словно по какому-то волшебству. — Это новый корабль? Почему же именно «Астрид»?       — Не просто «тот» новый корабль, а мой. — Блад самодовольно приподнимает подбородок, затем поворачивается к столу, наливает в бокал вина и, кивнув с ним Родес, выпивает. Только вот, если Астрид проснулась, то для Питера эта ночь была бессонной. Он садится на постель, стягивает ненужную одежду и укладывается рядом, прикрывая глаза, лицом к принцессе, — Рассказать тебе, почему «женщина на корабле — к беде»?       — Да тут много чего твоего… — бурчит тихо, складывая руки на груди, затем уже громче говорит, — Почему же? — Питер выглядит сейчас таким спокойным, домашним, что его хочется приласкать, одарить нежностью. Аккуратная ладонь девушки ложится на его волосы, приятно, мягко поглаживая.       — Это пошло с очень давних пор, традиция такая, называть корабли в честь матерей или богинь. Корабль уподоблен чревy матери, заботящейся о своих детях. Все моряки относятся к кораблям, как к самым прекрасным женщинам, о которых нужно хорошо заботиться. Но как и любая другая женщина, судно не будет терпеть конкуренток рядом с собой и может перестать подчиняться капитану, например, во время сильного шторма из-за своей ревности. Но я хочу, чтобы мой корабль назывался «Астрид». Мне нравится это имя.       Имя да и только? Питер, наверное, сам себе боится признаться в каких-то самых страшных для него мыслях. Не может себе этого позволить, потому что знает: когда они вернуться на родину, принцесса вернётся к ненавистной Питером семье. В его сердце навсегда останутся воспоминания о них, но продолжения никогда не будет. Они по разные стороны баррикад.       Астрид молчит на такую информацию, рассматривая внимательно пытающегося уснуть Блада. Возможно, ей попросту нечего ответить, а возможно, мыслей наоборот слишком много, чтобы собрать их воедино. Решает просто сменить тему.       — Долго всё переносили?       — Больше времени ушло на то, чтобы утихомирить бывших здешних моряков. Сейчас они в кандалах у фок-мачты, сидят как обезьяны. Жду, вдруг решатся вступить в наши ряды? Если нет… Пусть там и высохнут. — речь у Питера немного невнятная, это сказывается отсутствие сна всю эту ночь. Впервые он такой уставший прямо перед Родес.       — Да уж, вандализм чистой воды. Животные. — Астрид кивает головой, подтверждая свои слова, а сама перебирает чужие волосы пальцами мягко, усыпляя подобными движениями, пока сама пропадает в своих тяжёлых размышлениях.       

***

      Большой Инагуа, остров на Багамах, Вест-Индия — остров, окружённый нежными белыми песчаными пляжами и прозрачными бирюзовыми водами. Дикие пальмы растут вдоль берега, а внутренние территории покрыты тропическими зарослями и живописными холмистыми ландшафтами. Карта с координатами указывает именно сюда. Даже не смотря на то, что она подтрёпанная и местами сильно стёртая — Питер, после дебатов с Кирком, разобрал написанные числа. Точнее сказать, накарябанные, на это указывает их кривость.       За эти несколько дней пленники, которых морили голодом, давая только воды, всё так и не согласились вступать в ряды пиратов. Питер с ними долго не церемонился: удачно выждал момент, когда на приманку рядом с кораблём соберутся акулы. Кровожадные, жаждущие плоти, и не важно, будь мясо человеческое или животное.       Собиралась вся команда, чтобы лицезреть данное поучительное действо, и если честно, Кирку никогда такая затея не нравилась, но перечить капитану он не собирался. Бессмысленно. Только Астрид предупредил, чтобы она отвернулась обязательно.       — Итак, руководствуясь коллективным безумием… — Питер выглядит ну совсем не так, как показался перед принцессой лично. Он выглядит неряшливым, но всё же в нем чувствуется сила человека, не боящегося бороться за свою жизнь и убивать ради наживы. В глазах пляшут настоящие черти, в теле явно передозировка адреналина, азарта и бешенства, злости, и конечно же жажды расправы. Он даже на Родес не смотрит, но каждому члену команды заглядывает в глаза, заставляя смирно застыть. Пистолетом в руке он неаккуратно машет в разные стороны, никто не хочет быть застреленным по своей глупости.       — Я решил, что данные особи сегодня станут лишь маленькими крошками в этом бескрайнем бассейне. — он разводит руки в стороны, словно показывая масштабы, и усмехается, подходя к стоящим в ряд морякам у бортика, ранее пребывавшим здесь в качестве пленников. Улыбается им, глядя устрашающе исподлобья.       Вся команда лишь молча наблюдает.       — Tus últimas palabras (исп. «Ваше последнее слово»)? — тянет, рассматривает лицо мужчины и вскидывает брови, когда через несколько секунд всё так же слышится лишь тишина. Даже как-то разочарованно смотрит. Где же шоу со слезами и мольбами? Его вновь удивляет преданность делу своей жизни. Они готовы умереть от руки первого встречного пирата, который взял их в заложники.       Если бы Питер был на месте этого моряка, он бы уже давно мирно согласился бы на все условия и плясал бы счастливо с новой командой. А потом, если так хотелось бы, сбежал бы в самый удобный момент.       Выстрел. Прямо в голову, от того тело сразу же безжизненно бухается на пол, а затем Блад совершенно спокойно сталкивает его ногой в воду. Прямо в пасти кровожадных монстров, что уже поджидают добавки, и становятся свирепее, стоит учуять запах свежей крови.       Питер не религиозен, но в его мировоззрении этого самого достойного погребения могут ждать только люди, заслужившие его. Например, его дорогой отец, к которому он планирует обязательно вернуться по прибытию в столицу. А эти моряки — глупые, помешанные люди. Он ценит, когда человек любит, в первую очередь, себя, и все свои действия предпринимает исключительно в борьбе за жизнь.       У пиратов тоже есть свои традиции — человека заматывают в гамак, в котором он спал, со всеми почестями, и отправляют на дно. Но эти ублюдки, стоящие сейчас перед ним, будут растерзаны хищниками.       — Tus últimas palabras? — и когда в ответ снова то же самое молчание, Питер цокает, хмурясь и раздражаясь.       — Могли бы предупредить, что здесь команда немых! Трусливые, безмозглые отродья! Я подарил всем вам второй шанс, сегодня мог быть праздник второго дня рождения, а вы, чокнутые суки, сами заморили себя голодом! — и стреляет поочерёдно в каждого, уже с двух пистолетов: по одному в каждой руке.       Питер безобразный человек. Он убийца. Он ненавидит отца Астрид за бессмысленные казни людей, но уже как несколько лет делает тоже самое. Нет, по его мнению, он человек изящный и благородный — совершенно невинных никогда не трогает, и отправляет в мир иной лишь совершенно грешных и с большими недостатками. А на чужое мнение ему плевать, ему совершенно всё равно, каким его видят другие люди. Да, он ледяной, без капли совести, наслаждающийся кровавыми битвами или смертями его врагов.        И каждый мужчина с пренебрежением сталкивается ногой с борта: с брезгливостью, ненавистью, и при этом железным безразличием и холодом. Ему вообще всё равно на вид крови, на вид, когда беспощадные акулы хватают своими крепкими челюстями поданное им кушанье.       — Ты. Просто жалок. Живодë… — последний мужчина с акцентом и тяжёлым дыханием рычит, глядя свирепо на капитана. Видно со стороны, как от частого дыхания расширяются ноздри с каждым вдохом, а глаза вовсе будто налились кровью. Он хочет горячо отомстить Питеру, но всё, что он может, это лишь так жалко сипеть свои ругательства.       — О-о, нет-нет-нет, обезьянка, давай без драматургии. — Блад даже закончить в этот раз не даёт, машет рукой, ладонью приказывая тому замолчать. Он давал время выговориться, а сейчас приказа не было. Питер лишь заставляет того упасть на колени, вдарив ему своим сапогом по ноге, хватает за волосы и сам садится на корточки рядом.       — Твой друг испачкал. — он указывает пистолетом на след крови у края. Говорит спокойно, совершенно так же холодно, как и его ледяные голубые глаза. В голосе слабая сиплость, а сам он похож на какого-то сошедшего с ума психа.       Изначально было видно, что с ромом в этот раз он переборщил.       — Не хочешь отмыть? — усмехается, глядя, что моряк ничего не делает, и сам насильно опускает чужую голову, водя по бардовому пятну, что не успело впитаться в дерево.       — Zorra (исп. «сука»)! — хорошенько размахнувшись, Питер вдарил мужчину лицом туда же, и после сразу отправил пинком к его товарищам. Он и команда около минуты смотрят за тем, что происходит в воде. Звуки активных всплесков и алое, становящееся всё больше пятно в воде говорят о том, как рады своей пище акулы.        Спустя некоторое время капитан разворачивается к команде, хватает свою бутылку рома у одного из мужчин и кивает на то самое пятно, показывая расслабленным движением руки.       — Видеть этого не хочу. Убрать. — и, сделав крупный глоток, уходит в свою каюту, заперев дверь на замок. Кажется, к нему лучше даже не пробовать стучаться.       Несмотря на чужое предупреждение, Астрид почему-то думает, что выдержит такое зрелище. Возможно, она сильно переоценила свои возможности.       Некоторое время принцесса смотрит на то, что творит капитан, и его поведение вызывает… отвращение. Дикое, неприятное, разрывающее изнутри. Она впервые испугалась, что имела надежды на кого-то, потому поджимает губы, нервно вздыхает и чувствует слабое головокружение от потрясений. Их более, чем достаточно, а чужой голос даже слышать не хочется: Астрид разворачивается и утыкается лбом в плечо Кирка, прикрывая уши. Мерзко. Мерзко. Плохо и мерзко. Питер не отличается ничем от отца, от этого становится ещё хуже.       Мы выбираем в спутники жизни тех, кто похож на родителя, так говорят? Такой спутник Астрид ни к чему. Он просто ужасный головорез, и эти пару случаев доказывают безбашенность Питера. Она помнит, как в империи и в городе никто не верил, что этот разбойный мальчишка может стать грозой морей. А она знала, чувствовала, что именно этого и следовало ожидать. Как итог: Питер Блад действительно не тот вредный и приятный ей мальчик и друг, а безбожный убийца…       Не смотря на такие неприятные для неё ощущения, принцесса несколько раз порывается попробовать поговорить с пиратом. Стучится к нему в каюту, отчаянно просит выйти или хотя бы просто открыть ей дверь. Ей хочется расспросить пирата о причинах его одиночества, о его чувствах, но её не пускают даже к собственному спальному месту.       

***

      В последние ночи принцесса спала плохо, бредила часто, у неё даже повышалась температура. Кирк добродушно разместил её рядом с собой, так, чтобы и самому было удобно спать, и чтобы остальные члены команды не возмущались её присутствием.       По прибытию на нужный остров, когда корабль останавливает своё движение, Питер Блад наконец наконец покидает каюту. И когда Астрид видит его фигуру, то рвётся по началу даже к нему подойти, но чувство отвращения вновь напоминает о себе. Принцесса поворачивается к другу.       — Ему явно нужно развеяться. Пойдём, прогуляемся вместе. — парень кивает уверенно, утаскивая девушку за собой. Пистолеты он, конечно, держит на готове, но кажется, опасности им никакой не грозит. Он лишь идёт по берегу, обходя остров, и часто всматривается в кусты по одной стороне.       Вблизи воды приятно освежает. Прохладно и хорошо. Астрид расстёгивает парочку пуговиц на рубашке, а затем снимает сапоги, чтобы в песке зарыться пальцами.       — Зачем мы здесь, Кристофер?       — На карте где-то на этом острове целый тайник с сокровищами бывшего обладателя корабля. Мы прибыли сюда за ним. — он слегка щурится от яркого заката, и пару секунд рассматривает небо, но особо на него не отвлекается, всё решается озвучить свои мысли. — Скажи, когда ты сбежишь от нас, ты забудешь всë, что было? Что ты собираешься делать?.. Ты не собираешься докладывать о каждом из нас? — усмехается, имея в виду всех пиратов, что были на корабле.       Ох, нет. Как же ей этого разговора не хотелось. Астрид ставит одну руку на бок, а другой рукой зарывается в голову, и вздыхает.       — Я не забуду всё, что было, но ничего с этим делать не собираюсь. — у принцессы руки необоснованно трясутся от переизбытка чувств. Она думала над этим вопросом каждый день, но к единому выводу не пришла, — Кому, по-твоему, мне нужно доложить о вас? — криво усмехается и смотрит на Кирка серьёзно, — Я не знаю, что делать со всем этим. Я смотрю на то, что вы творите, и понимаю, что я должна сделать что-то, чтобы обезопасить свой народ. Вся империя бездействовала в сторону пиратов, пока я не отхватила себе хоть кусочек права голоса. Ты знаешь, что пираты творили в порту Родес? Я видела. Это страшно и жестоко, этого обычный народ не заслуживает. Обязанность императрицы — защищать страну. Я не могу пообещать, что не сделаю что-то, но я и не уверена, что буду в силах что-то сделать.       — Насколько я могу верить твоим словам? Меня предали пару важных мне человек, я имею право быть осторожным с этим. Даже не смотря на то, что у тебя такие невинные и детские глаза. — Кристофер улыбается лишь уголками губ и смотрит на девушку коротко, затем останавливается у пары камней и садится на один из них, удобно опираясь рукой позади себя и ногой в один из выступов.       — Ты не обязан мне верить. На корабле мне не верит никто, так что в этом нет ничего страшного. Так получилось, мы просто оказались… временно вместе… У меня невинные и детские глаза? — и улыбается, — Вау. Я вообще удивлена, что ты пытаешься мне довериться. Спасибо, наверное.       — Я уже доверился, и если честно, пару раз об этом пожалел. Но раз уж на то пошло, то тебя можно считать своей… подругой? — он смотрит на девушку, вздыхает тяжело, затем стягивает с себя верхнюю одежду, остаётся в рубашке, и снимает повязку с головы. Волосы аккуратно распадаются в стороны, немного неаккуратно, остаются немного касаться плеч из-за короткой длины. Благодаря им лицо обретает более нежные черты.       — Я с детства жил с бабушкой, которая просто ненавидит женский пол. Пришлось уже тогда привыкать носить мужскую одежду и в целом быть мужчиной. Но, в целом, это и помогло найти работу. Да и жизнь спасло, иначе закончила бы так же, как и остальные неудачники. Женщина на корабле — к беде. — с горькой усмешкой Кирк поправляет волосы и поднимает взгляд на девушку.       — Для друзей Элен Смитт. — и голос мягче стал, кажется, та перестала его напрягать.       Астрид смотрит за тем, как друг раздевается непонимающе. До тех пор, пока её током не прошибает от осознания. Перед ней женщина! Она отступает назад, смотрит на Элен неясным взглядом: там читается и обида, и растерянность, и удивление с восторгом. Злобы нет, но чувство собственного обмана топит и не даёт выбраться. И дело не в том, что Элен женщина, а в том, что она это скрывала.       Родес глубоко вздыхает, пытается обработать информацию, и пытается отпустить эту ситуацию. Получается. Чужая история давит на сердце принцессы, а оно у неё нежное и чувствительное, потому все подобные чувства испаряются. Даже превращаются в обратные: у неё теперь есть прекрасная подруга! Она на корабле не единственная девушка, да и в целом, теперь ясно, почему они во многом достигали такого понимания. Наверное, теперь существовать им обоим будет проще.       Потихоньку она приближается и осматривает Элен заинтересованным, мягким взглядом.       — Нет, я, конечно, думала о чем-то таком, но не представляла, что все прям так… — мысли путаются, потому и выдаёт она что-то несвязное. Но ничего с собой поделать не может, оттого почти переходит на шёпот. Она брови хмурит, затем поджимает губы и вздыхает. Вот, как бывает: идёшь на обычную прогулку на необитаемом острове, и выясняется, что твой друг — подруга.       — Только сделаешь вид, будто бы ничего не было. Сотрёшь этот момент из памяти и забудешь, чтобы никому не проболтаться! Поняла? — вопрос звучит грозно.        — Хорошо. — Астрид соглашается и прижимает к одному уголку губ указательный и большой пальцы, проводя до другого угла губ, а затем «закрывает рот на замок и выбрасывает ключик». Она не отводит взгляда от Элен, осматривает с ног до головы, ходит вокруг, а потом воровато оглядывается, щурясь.       Смитт наблюдает внимательно за девчонкой и тяжело, глубоко вздыхает. Что ж, возможно, стоило молчать и дальше, и от такой мысли та отводит взгляд куда-то в сторону, поджав губы. Ей хотелось поделиться с дамой такой новостью из-за каких-то тёплых побуждений, но теперь, когда она выговорилась и показала, кто есть на самом деле, возвращается здравый смысл и рассудок. Её тайну разделяет теперь эта принцесса, на чужих плечах тяжёлая ноша секрета. Элен считает, что стала уязвимее, и слегка раздражается от того, что не подумала об этом раньше.        — Говоришь, думала о чём-то подобном? И какие у тебя были предположения и почему они вообще возникали? — и убирает аккуратно волосы обратно. Мало ли, кто-то решит пойти в их сторону. Для убеждения и своего же спокойствия девушка, вернувшая мужской грубоватый вид, оглядывается по сторонам, особенно внимательно проверяя кусты и деревья в округе.       — Не знаю. Я как-то подсознательно ощущала, что что-то не то. Ощущения от тебя и от Питера, к примеру, совершенно разные. Знаешь, на подсознательном уровне уловила, что мы схожи с тобой. — Астрид пожимает плечами, а когда один локон остаётся внизу, принцесса помогает убрать его под повязку, после чего вздыхает и улыбается. — Я буду тебя звать также, как и раньше. Звать тебя Элен на корабле неудобно, как-то страшновато. — теперь на девушке груз чужой тайны и она чувствует за неё некоторую ответственность. — Питер не знает об этом?       — Никто на корабле ничего об этом не знает, даже капитан. А зачем? Он наверняка как и остальные был бы против меня.       — Не знаю, против меня же он не был. — потерев подбородок, Родес хмыкает и пожимает плечами, — Хотя команда тоже говорила на меня «женщина на корабле — к беде».       — Ты же не являешься «членом команды», да и мне кажется… Знаешь, мы оба для него важны, только я — как часть его команды, с которой он многое прошёл, а ты — как что-то другое. Понимаешь, о чем я?       Принцесса при чужих словах о своей важности состроила странное лицо, что-то смешанное с агрессивным непринятием и отрицанием, а также недопониманием. На эмоции она явно стала более открыта.       — Нет, я не понимаю о чём ты. — и уводит взгляд. О таком думать не хочет, уж точно не сейчас.       Элен смотрит на принцессу хмуро, фыркает и лишь устало уводит взгляд. По её мнению, между этими двумя всё прекрасно ясно, но почему-то оба не могут этого понять. У неё когда-то тоже был ухажёр, но она не могла его терпеть: он хотел, чтобы она была домохозяйкой и примерной женой, чтобы перестала выдавать себя за того, кем не является. Но Смитт так не может: ей нужна свобода, странствия, приятное удовлетворение на душе при виде моря. Да, здесь есть свои опасности, но это намного интереснее, чем прожить жизнь в четырёх стенах.       — Что там с твоими чувствами к Питеру? Ты очень плохо отнеслась к тому, что произошло с пленниками.       — Очень плохо? Это сильно заметно? — Астрид нервно уводит взгляд, — Не знаю. Нет у меня никаких чувств к нему.       — Ну, вообще-то заметно. И то, как ты смотрела на него, когда он вышел, но всё равно пошла за мной, я тоже заметил. Может, это только я вижу?..       За спинами пары слышатся тяжёлые шаги по песку. Кристофер резко разворачивается, рукой только схватив саблю, и цокает с раздражением, видя капитана Блада.       — О-оу, простите, не хотел отвлекать вас от такого милого свида…       — Ты преследовал нас. — звучит серьёзно и жёстко, Кирк даже не даёт продолжить. Питер раздражает своими выходками и вечным преследованием Астрид. — И с каких пор ты следишь, куда мы идём?       — Ты видела? — Блад обращается к Астрид, весело улыбается и качает головой в лёгком удивлении. Он всё ещё ведёт себя расслабленно из-за слегка опьянелого состояния, — Чёрт тебя подери, вот это злоба, может, мне тебя успокоить? — и с насмешливой улыбкой наклоняется к парню… приближаясь к его губам. Щурится, глядя за реакцией, и, судя по всему, не переживает, что эта парочка может оскорбиться от его действий.       — Совсем в каюте крыша поехала? — Кристофер с силой толкает капитана в грудину, рассержено рассматривает его глаза и цокает. Что с ним творится? У Блада в его башке в последние дни находится всякая ересь. И не важно, видел он от и до их разговор с Родес, его поступок не входит ни в какие рамки.       Астрид начинает колотить, башню сносит, зрачки сужаются, а за свои действия она больше не отвечает. Как Блад позволил себе такое? В груди бушуют искренние злостные, собственнические и ревностные чувства, от которых начинает разрывать чуть ли не всё тело. Питер мог только что поцеловать другую девушку прямо перед ней, перед принцессой, с которой они проводили так интимно столько времени…       Девушка резко дёргает Кирка на себя, подальше от Питера, потому что сама стояла на расстоянии, и смотрит испуганно. По-настоящему испуганно и ревностно, словно от этого зависела её жизнь. Причем смотрит она не на Блада, а именно на Элен. Не понятно, что вызвало больший испуг: сам Питер или же то, что сейчас могло произойти. Даже если это была шутка, то очень жестокая.       — Ты с дуба рухнул? — принцесса рычит и переводит взгляд на пирата. Её это разозлило нешуточно, и, кажется, даже больше, чем какая-то глупая слежка. Взгляд меняется. Пират такого взгляда ещё не встречал, от такого взгляда то ли также колотит, то ли будоражит. Но посыл далеко не позитивный: Астрид смотрит холодно, отстранённо, словно сквозь Питера, и даже с толикой презрения. Наверное, так смотрят на предателя. Питер предатель без предательства. Забавно получается, учитывая, что сама Родес ещё не отошла от того представления на палубе корабля. Это представление — кровавая резня. Она все понимает, но такие игры — уже слишком. Астрид сжимает руку Кирка, разжимает и смотрит на него, словно ища поддержки.       Возможно, если они сейчас поговорят, чувства в груди утихомирятся, потому она делает шаг вперёд, всё же отпустив подругу. Выплеснуть всё, что творится на душе, хочется как можно скорее, иначе от них начинает пульсировать в висках.       — Зачем?       — Что? Что зачем? — его сейчас оттолкнули аж два человека, Блад переводит взгляд с одной на другого и разводит непонимающе руки у стороны. Он аж покачивается от такого напора, а движения приобретают манерность, — Это из-за глупой шутки? Да ладно, не верю! Прости, а… Тебя это обидело? — он вскидывает бровь, затем переводит взгляд на Кирка. — А тебя? — он усмехается и дружески хлопает по плечу Кристофера, закатывая глаза. — Ты явно не в настроении. Или вы думаете, что я услышал какую-то вашу общую тайну? — улыбается так хитро, в глазах виднеется этот огонёк, и не понятно, слышал он, или нет. Вид слишком противоречивый, мужчина просто бесстыдно издевается над обоими.       — Блад, что-то твоя улыбка аж глаза слепит. Поправить? — грозится вполне серьёзно Элен, и, честно говоря, это совсем не выглядит, как шутка. Зато кажется, это единственный член команды, что может так общаться с капитаном. Грозиться ему, высказывать недовольство. За всё времяпрепровождение на корабле вообще можно было заметить, что Питер со всеми членами команды общается «как мужик с мужиком», а с Кирком отношения словно другого уровня, более близкие. Другому члену команды Питер никогда не позволит наезжать на себя или будить, облив водой, а Кристофер вытворяет с капитаном подобные действия постоянно. Наверное, какой-то природный магнетизм, или всё же от Элен даже в образе мужчины исходит другая энергия, которая позволяет иметь отличные отношения с остальными пиратами.       — Так-так-так, давайте вы все свои обиды намотаете на якорь и сбросите его… — Блад щуриться, указывая рукой куда-то в сторону горизонта, всё с той же неопрятной вальяжностью, — Где-то там. Договорились? Я не виноват, что вы делитесь секретами в паре метров от остальных. — пожимает плечами, лукаво улыбается и перемещает взгляд снова на Астрид. — Защищаешь своего дружка своим крепким плечом?       — Питер, ты вообще не следишь за тем, что делаешь? — девушка хмурит брови, затем подходит вплотную, глядя в глаза, — И за тем, что говоришь. — уже переходит на шипение, скалит клыки и тыкает мужчине пальцем в грудину, — Да, это из-за твоей глупой шутки, проанализируй свои действия с моей стороны. — ревнует, просто не может сказать об этом прямо. Принцесса смотрит виновато на Кристофера, затем поворачивается снова к Питеру.       — Иди отсюда. — сначала просто махает руками, но недолго: кладёт руки на плечи, разворачивает и подталкивает Блада куда-то в кусты, — Извини, Кристофер. Нам нужно отойти поговорить.       Интересно, о чём она хочет поговорить, если объяснять ничего Питеру не хочется? Астрид заводит того вглубь куда-то на небольшую свободную территорию, а затем прижимает к стволу пальмы. В ней кровь до сих пор кипит, и она успокоиться не может.       — Я так хочу тебя стукнуть, ты даже представить себе это не в силах!       — Знаешь, раньше у тебя не было никаких проблем со мной, так что сейчас такое? — Питер даже раздражаться начинает. — Послушай. — мужчина хватает Астрид за шею, резко, чтобы не успела среагировать, и так же резко меняет их местами. Принцесса дёргается и тут же затихает, замолкает, вцепившись в чужую руку, и приоткрывает рот, шумно выдыхая.       — Прекрасное зрелище, просто великолепное, когда какая-то имперская шавка учит пирата следить за языком. — Издевается, специально, не то чтобы разозлить сильнее, не то, чтобы поумерить чужой пыл. Щурится немного от смеха, и вся его злость испаряется, как будто и не было. Просто любит следить, как на него реагируют. — Не расскажешь, с чего это ты так завелась?       Принцесса хочет высказать все, что сейчас срывает клапаны, но это означало бы то же самое, что и сказать «я боюсь тебя». А это она говорить опасается.       — Имперская шавка. Понятно. — кажется, это обижает ещё сильнее. Снова по новой. Она опускает взгляд, затем прикусывает щеку изнутри. Почему-то становится намного обиднее, на недавнее чувство отвращения накладывается ещё и разочарование. Для Питера она все ещё просто «имперская шавка». Очень показательно.       — Интересная у тебя правда. — шипит, но больше не дёргается. То ли боится, то ли просто сил на сопротивление нет. Ощущение руки, сжимающей шею, почему-то и правда горячит.       — Убери руку, тогда и расскажу. — когда пират выполняет сказанное, отстраняется, дама кашляется и потирает шею, — Сначала ты устраиваешь на корабле кровавую резню, ведёшь себя, как ошалевший, а после этого закрываешься в каюте и не идёшь на контакт. Я уже не говорю о том, что ты рубил этих несчастных без разбору, кто прав, а кто виноват, прямо как мой отец. Я тебя просто боюсь. — признание даётся нелегко, но оно необходимо, — И мне не важно, шутка это была или нет, но мне было максимально неприятно видеть то, что сейчас ты хотел сделать с Кристофером. Может, если я тоже начну целовать всех направо и налево, ты поймёшь, о чём я говорю? Да, Господи, даже если ты хочешь так шутить, ты мог бы делать это не при мне… Кто я вообще, по твоему? Кем ты меня считаешь? «Шавкой», Питер, как можно так было додуматься меня назвать… Каждая наша стычка не может обойтись без упоминания твоего положения, как будто я сама не знаю, что я никто. — Астрид опирается о дерево и запрокидывает голову, прикрывая глаза, — Что теперь? Продолжишь угрожать? Может, вообще ударишь? Я вообще понять не могу, что у тебя в голове.       Питера возмущают чужие слова так, что пару раз он порывается перебить принцессу и вставить своё слово, но в какой-то момент он думает, что это совершенно бессмысленно. Он уже много раз объяснял что-то ей, но если честно, не видит никакого понимания своих слов. Поэтому, когда Родес затихает, он усмехается.       — Ты закончила? Да уж, пока ты так эмоционально выговаривалась, пару раз появилась мыслишка достать кинжал… Всю твою яркую речь можно объединить в одно: тебе просто нужно разобраться в своих чувствах, детка. Ты то искренне любишь меня, то яро ненавидишь, а потом вовсе ревнуешь. Сделай одолжение, исправь это. — Питер спокойно мурчит, поправляя чужие волосы.       Астрид поджимает губы. Питер попал точно в цель по всем трём ощущениям, что её разрывают. Сердце бьётся где-то под рёбрами, Астрид одной рукой держит Блада за руку, второй — цепляется за плечо, словно это спасательный круг.       — Ты не ответил на мой вопрос. — она вглядывается в его тёмные глаза внимательно, словно выискивая в них ответ, после чего поджимает губы. Идёт на уступки, несвойственно для себя склоняет голову покорно и все равно тянется к Питеру первой, потому что ей он кажется жизненно необходимым. Где-то на уровне потребности, как еда, как сон, как воздух. Его имя выжжено в сердце, выцарапано на внутренней стороне век, и Родес это вполне устраивает. Она знает настоящий ответ, знает, что чувствует к Питеру, но не хочет это принимать.       — Ты бы правда поцеловал Кристофера? — голос у неё печальный. Принцесса правда этого боится. Она боится Питера и боится увидеть, как он целует другого человека. У Астрид сердце — роза из имперской оранжереи, с шипами, но вкусно пахнущая, нежная и живая. От такого — точно завянет.       — На какой ещё вопрос? — Блад непонимающе хмурится, устало вздыхая и отводя взгляд в сторону, бесцельно глядя куда-то вдаль. Его эти разборки «в отношениях» выводят из себя. Ему ещё никто и никогда не предъявлял за то, что он кого-то хотел поцеловать, а эта дамочка выставляет его сейчас виноватым. Почему он должен это терпеть? По факту он даже ничего не сделал, а из ситуации раздули просто огромную проблему. Всё же, его душа всё ещё требует свободы и покоя в таких романтичных планах. — Как же ты сильно к этому прицепилась, я же сказал, это просто шутка. — даже с каким-то раздражением разводит руки в стороны, жестикулируя, словно это что-то обычное, естественное и совершенно понятное и без его разъяснений.       — Я хочу быть для тебя кем-то значимым. Кем-то большим, чем просто «имперская шавка». Я воспринимаю тебя, как Питера, Питера Блада, моего друга детства, а не пирата. Я хочу того же к себе. Но это не значит, что я люблю тебя. — снова отрицает очевидное. Астрид будет отрицать до тех пор, пока ей не перекроют пути к отступлению.       — Ври дальше.       

***

      Когда со всеми делами на острове было покончено, после приёма пищи капитан отправляется в свою каюту и садится там за стол, раскрывая перед собой большую, широкую карту и в каких-то своих бесконечных мыслях её рассматривая с лёгкой хмуростью. Его покой нарушает дама, которой единственной было позволено без стука проходить в его уединённое место. По девушке видна некая робость, от которой Питер издаёт смешок.       — Ты прям как не родная. Так ты… Подумала над своей ложью?       — Питер. — принцесса мурлычет тихо, всё ближе подходя к столу. Ей приходится повернуться боком, чтобы удобно сесть на колени мужчины, нежными, заботливыми поглаживаниями убирая упавшие локоны волос его лба. — Я тебя не люблю. Веришь?       — Я бы не поцеловал Кирка. Ну, вообще-то, меня очень даже сильно обижает, что ты подумала, что я могу поцеловать мужчину. — он не отвечает на вопрос, лишь слабо улыбаясь уголками губ. Его руки обнимают принцессу за талию и держат за колени, чтобы она расслабилась в его руках. — Чёрт знает, что у тебя в голове. Я правда думала, что ты на это способен. — ладошками девушка спускается на чужие плечи, оглаживает их, приятно щекочет мягкими подушечками пальцев шею, а сама рассматривает глаза напротив. Питер невероятно красив, и она убеждается в этом который раз.       — Я способен, но это явно был не тот случай, когда стоило. — пират наподобие Астрид ёрничает, в шутку вздёрнув нос. Родес от того закатывает глаза.       — Питер, ты невыносим… — она качает головой, рассматривает внимательно чужое лицо и оставляет лёгкий, будто бы совершенно воздушный и тёплый поцелуй на щеке Блада.       — Что за нежности? Что за такой резкий переход от истерики к милостям?       — Извинения. А может, чистосердечное признание. Что бы ты хотел получить больше? — они почти шепчут, уловив такой хрупкий интимный момент между собой. Никаких намёков на разные пошлости и безобразия, лишь действительная сердечность и мягкость.       — Желательно оба, и желательно словами. Ещё расплачешься и покажешь свои слёзки, я сам растаю пред тобой.       — Извини, что вспылила. — тут Астрид улыбается с хитринкой, мягко щёлкает подушечкой пальца Питера по кончику носа и вновь поднимает внимательный взгляд в голубые глаза, — Поцелуй меня, тогда скажу ещё кое-что.       Почему то было слабое ощущение, что Питер воспримет это за глупости, но в внизу живота порхают бабочки, когда его крепкая рука аккуратно ложится на её затылок, притягивая ближе к себе, а на губах чувствуется тёплый поцелуй. Короткий, мягкий и неожиданно для пирата ласковый.       Как-то становится нервно и стыдно. Астрид прикрывает глаза и глубоко дышит, чтобы успокоить сердце. Она собирается с силами и тихо шепчет:       — Я люблю тебя, Питер.       — Ну конечно. — капитан улыбается, рассматривает принцессу и ведёт рукой по её длинным, волнистым волосам. Появляется какое-то желание снять эту ленточку, держащую их собранными, и распустить их, уложить ну чужие плечи, убрать с одной стороны за ушко. Только он должен теперь сам себе признаться, что не может разобрать чувства к принцессе. У него абсолютно идентичная ситуация, в груди что-то есть, но он не может понять, что это.       В этот вечер они ложатся спать в обнимку. Мило, тепло и даже как-то по-семейному, Астрид даже не замечает одну маленькую деталь: она в ответ получила совершенно ничего.